Текст книги "Мы, Мигель Мартинес. Война (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Разгорается гражданская война в Германии. Вмешательство Польши ставит перед Советским правительством вопрос: а что делать дальше, как помочь левому правительству удержаться у власти. И еще не сказали своё слово нацисты, пусть их партия и была ослаблена после гибели Гитлера, но полностью списывать их со счетов рановато.

Мы, Мигель Мартинес. Война

Вступление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Эпилог

Мы, Мигель Мартинес. Война

Вступление

Влад Тарханов

Мы, Мигель Мартинес. Война.

Вступление

Сытая и довольная Европа – это миф конца двадцатого века. Всё познаётся в сравнении. В сравнении с северными соседями – жизнь в Европе всегда была сытой, даже в самые голодные годы. И не только из-за климата. Периодически население континента начинало быстро расти, и тогда очередная чума наводила порядок, пока сами государства не научились сбывать избыток населения в войнах и отправлять их в колонии. И если с сытостью спорить не будем, то вот довольной старушка-Европа не была никогда. Она постоянно стремилась к чему-то большему, нежели просто быть, она хотела доминировать. Поэтому поглощала страны и континенты, делая их своим придатком. Какое-то время это получалось у отдельных хищников, самых зубастых, более-менее удачно. Но вскоре территории были поделены, и это опять многих не устраивало, наступал период передела мира, который привёл к самым большим и разрушительным войнам в истории человечества. В тридцатые годы Европа была недовольна Версальским договором. Страны-победительницы так и не получили полного удовлетворения от войны – их главный экономический враг, Германия, не оказался повержен и на удивление быстро восстанавливал свою страну. Кроме того, были страны-проигравшие, которые жаждали реванша, хотели отменить итоги Первой мировой, даже ценой развязывания Второй. И конечно же, не оставались в стороне те, кто больше всего нажился и разбогател во время Мировой войны, которую у нас еще назовут Империалистической. Если страны Европы снова сойдутся в клинче борьбы за передел мира, опять появиться возможность урвать себе кусочек повкуснее. Но не всё было так просто: в СССР в известного журналиста и писателя Михаила Кольцова «подселился» наш современник, строитель по образованию, историк по увлечениям, Михаил Пятницын. И очень ему не хотелось попасть под репрессии, вот и стал Миша крутиться. Как известно, инициатива имеет инициатора. Вот и крутится по Европе маленькая песчинка – Миша Кольцов, вот только не понятно, будет ли она той самой дробинкой, которая переломает хребет слону мировой истории?

Глава первая

Разговор за закрытыми дверями

Глава первая

Разговор за закрытыми дверями

Варшава. Президентский дворец

11 декабря 1933 года

(Президентский дворец во время оккупации – отель ' Deutsches Haus ' )

– Пан Болеслав, больше некому, ты должен согласиться! – Игнаций Мосцицкий, неожиданно ставший самой весомой фигурой на политическом небосклоне Польши, проводил серию встреч в Президентском дворце, резиденции премьер-министра государства. Выбор места дислокации объяснялся моральными соображениями. Ибо занимать Бельведер, в котором еще, казалось, бродит дух бесславно убитого маршала Пилсудского[1] было ему не с руки. Очень долго президент Мосцицкий находился в тени маршала, который крепко удерживал власть в своих руках. Но сейчас маршала готовили к погребению, а его ближайший сподвижник и весьма квалифицированный военный специалист, генерал Рыдз-Смиглы, был тяжело ранен и за его жизнь боролись лучшие врачи Польши, а операцию делали срочно вызванные светила английской медицины. Впрочем, британские профессора справились, но никто из них не мог назвать даже приблизительно время, необходимое для полной реабилитации. А потом прошла серия встреч и тайных переговоров. Спускать убийство маршала нельзя ни в коем случае. Но самим лезть в ту кашу, которая заваривается в Германии было страшновато. И наиболее остро стал кадровый вопрос: кого поставить во главе армии? Сейчас Игнаций старался «дожать» генерала Болеслава Игнация Флориана Венява-Длугошовского. Не взирая на высокий чин и лампасы, назвать его профессиональным военным не поворачивался язык. Самая искренняя преданность Пилсудскому и выполнение обязанностей адъютанта, не могли компенсировать отсутствие боевого опыта, да и служба в армии двуединой Империи мало чем могла помочь.

Генерал справедливо считался больше администратором и дипломатом. И поэтому откровенно побаивался этого назначения. Но Игнацию казалось, что сейчас во главе армии должен стать именно администратор, который сможет организовать частичную (скрытую) мобилизацию, провести подготовительные действия и красиво проехать по улицам Берлина на белом коне. Не знаю, откуда это у польских военных и аристократов такое болезненное желание покрасоваться на красавце-жеребце во главе триумфального шествия. Тут бы вообще до шествия как-то дотянуть. Но мыслями пан президент был уже в Берлине. И думал больше о том, что он от Германии отрежет в пользу Польши от можа до можа, и Восточная Пруссия это был тот минимум, на который Польша согласиться только если ей предложат что-то очень интересное в качестве компенсации отказа от всех восточных провинций Веймарской республики вплоть до Бранденурга (лучше всего вместе в ним). А что? Это же славянские земли! Почему бы их не вернуть великому славянскому государству?

– Пан Игнаций, вы же понимаете, есть намного более деятельные генералы, которые смогут повести Польшу к победе! Я вообще склоняюсь к тому, чтобы подождать выздоровления Рыдз-Смиглы, и только тогда…

– Я согласен с вами, пан Болеслав, согласен, но…

Тут президент Польши – высокий, с аристократической внешностью, прекрасно и стильно одетый мужчина поднял палец вверх, чем стал похож на какого-то профессора-маразматика, вдалбливающего прописные истины тупарям-студиозисам.

– Но мы не можем ждать неопределенно долго! И терять время! Наш ответ должен быть решительным и сокрушительным! И хорошо подготовленным! Вы, пан Болеслав, прекрасный администратор, управленец, вы сможете всё подготовить для решительного броска наших сил к Берлину. Русские Берлин брали, французы Берлин брали! Теперь наш черед! Ваша задача подготовить армию к боевым действиям. Опираться будете на наш доблестный Генеральный штаб.

– Я понимаю,что мне придётся согласиться, хотя сердце моё скорбит. На Берлин нас должен был вести наш маршал!

Оба господина выдержали приличествующую скорбному моменту паузу.

– В таком случае, пан Болеслав, позвольте поздравить вас назначением военным министром Польши. И немедленно займитесь приведением армии в боеспособное состояние. Посмотрите, что необходимо оставить для защиты границ с СССР, а какие части можно переправить для похода в Германию. В общем, работайте!

Когда генерал вышел, пан Мосцицкий закурил сигару, уставился в окно, рассматривая площадь перед Президентским дворцом. Всё было неправильным в государстве Польском. В Президентском дворце разместили офисы премьер-министра и правительства, а не президента. Истинный лидер Польши выбрал своей резиденцией дворец Бельведер, а помещения службы президента были просто посмешищем, которое и отражало истинное положение дел в государстве, в котором фигура президента служила всего лишь ширмой, марионеткой. Но тут неожиданно все поменялось.

Выбыли две самых сильных фигуры – диктатор и его ближайший помощник, премьер-министр, Януш Еджеевич хотя и близкий сторонник Пилсудского, но в политике человек без опыта, еще одна декоративная фигура, но еще более декоративная, нежели Мосцицкий. А посему Игнаций решительно воспользовался предоставленным ему шансом. Под надуманным предлогом потеснил канцелярию премьер-министра, и занял лучшие помещения в здании. Выпуская клубы дыма, он внимательно смотрел на площадь, вспоминая, как в семнадцатом году радостная толпа сносила памятник Паскевичу, который стоял посреди площади пред дворцом Наместника. Впрочем, сам дворец был построен для гетмана Станислава Конецпольского, потом переходил от одного магната к другому, во время русской оккупации был выкуплен для наместника в качестве его резиденции, но послужил оной недолго. Вообще-то именно тут планировалась резиденция президента, поэтому этот дворец промеж собой поляки стали называть не Наместническим, а Президентским. И теперь это название должно было «устаканиться» как официальное.

Тут секретарь сообщил о том, что в приемной ждет премьер-министр, которого Игнаций велел тут же пропустить к себе.

– Ну что, он согласился? – поинтересовался Януш Еджеевич, как только вошёл в кабинет президента.

– Да, пан Януш, у него просто не было никакого шанса отказать мне.

– Значит, сегодня проведем приказом, надо будет утвердить его кандидатуру в сейме, но сейчас в этом проблем быть не должно. Всё равно никого более весомого мы не найдём.

Премьер-министр немного кривил душой. Более авторитетные военные были. Для самого же Венява-Длугошовского прыжок с командира второй конной дивизии на пост военного министра был более чем значимым. Но в качестве политической фигуры Болеслав устраивал практически всех.

– Через четверть часа я жду специального посланника премьер-министра Великобритании, этот разговор мы проведем втроем. – сообщил Янушу президент, подчеркивая, что учитывает важность поста своего товарища. Впрочем, Игнаций не сомневался в том, что Еджеевич будет послушно идти в русле его политики, во всяком случае, пока Рыдз-Смиглы не вернется в строй. И было бы хорошо, чтобы к этому времени польская армия достигла каких-то серьезных успехов. Тогда генерал не станет таким же довлеющим над всеми диктатором, каким был покойный маршал.

– К похоронам Пилсудского у нас всё готово. – сообщил премьер-министр и всё время до визита англичанина они занимались обсуждением торжественной траурной церемонии.

А ровно через четверть часа секретарь впустил в кабинет прибывшего посланника премьер-министра Великобритании, заместителя министра в министерстве по делам доминионов, но самое главное, сына премьер-министра, Малкома Джона Макдональда. Молодой (тридцати двух летний) политик был одет с иголочки, обладал приятной внешностью и располагающей открытой улыбкой. Надо сказать, что на фоне сияющей звезды своего отца – одного из самых видных и ярких политиков Британии, сын не терялся. Он уже был достаточно серьезной политической фигурой и имел собственный вес, пусть и находился только в самом начале своей карьеры. Войдя, он обменялся рукопожатиями с присутствующими тут польскими правителями, разговор они вели без переводчика на французском языке, который был хорошо знаком всем троим, в то время еще это был общеевропейский язык аристократии, который постепенно вытеснялся английским. Но окончательно замена в РИ произошла после Второй мировой войны, в которой Францию низвели до роли маленького государства-придатка, не имеющего большого веса в мировой политике.

– Мы рады снова видеть и приветствовать вас в Варшаве, господин Макдональд. – начал разговор Игнаций Мосцицкий. – Скажите, что решило правительство его величества по поводу наших предложений?

– Правительство Великобритании разделяет ваши опасения по поводу того, что ситуация в Германии становится неуправляемой. И война может затронуть близлежащие государства. Гражданские войны – самый непредсказуемый конфликт, который требует от соседей определенных усилий по поддержанию статуса-кво[2] на границах. Особенно нам понятна ваша тревога по поводу возможной военной помощи советов. На наш взгляд, вмешательство Коминтерна и СССР в конфликт в Германии неприемлем. Мы против того, чтобы внутригерманские события стали событиями всеевропейскими.

– Прекрасно, что наши точки зрения в этом вопросе совпадают, господин Макдональд.

– В тоже время мы против того, чтобы кто-то со стороны слишком активно вмешивался в события Гражданской войны в Германии. Интервенция извне может привести к обратному эффекту – консолидации сил внутри Германии для отпора внешней агрессии. И тогда события примут крайне непредсказуемый характер. Это потребует от нашего правительства привлечение таких ресурсов, которыми мы сейчас не располагаем. Кроме того, мы думаем, что сможем организовать блокаду поставок в Германию вооружений и боеприпасов, что позволит локализовать конфликт. И уверены в содействии Польши в этом вопросе. В Лондоне мы решили создать клуб нейтралитета, провести через Лигу Наций запрет на поставку вооружений и какой-либо помощи любой из сторон конфликта. Клуб будет следить за соблюдением этого эмбарго. Мы привлечем для участия в нем все граничащие с Германией государства. Думаю, этого будет достаточно.

– Но у Германии большие морские границы. Польша не обладает мощным флотом, который сможет перекрыть поставки оружия морем. И мы рассчитываем на более активное участие Лондона в экономической и военной блокаде морского побережья Германии.

– Господа, мы поставили перед Первым лордом Адмиралтейства задачу проработать подобную операцию. Надо сказать, что она потребует привлечения как раз тех избыточных ресурсов, которые очень сложно будет провести через Парламент. Тем не менее, операция прорабатывается. К сожалению, пока окончательно не ясна позиция флота Веймарской республики, мы не можем определиться с тем, какая операция необходима для его нейтрализации. Вступать в войну с Германией наше правительство не намерено. А вот оказать помощь вашему правительству мы, конечно же, согласны. Сейчас мы решаем, какие корабли мы можем передать Польше, учитывая, что вам необходимо контролировать намного большую морскую границу. Но при этом мы просим не признавать аннексию Данцига до проведения международной конференции по этому вопросу. И наше правительство готово полностью поддержать изменение статуса вольного города.

Переговоры длились еще почти час. Окончательно вымотанные польские паны под конец встречи выглядели весьма хмурыми и злыми.

– Какие всё-таки мерзавцы эти джентльмены! Они бьют нас по рукам, да еще в такой удобный момент! Им не нравится гарантированное усиление Польши за счет германских земель! А кто будет с большевиками воевать? Румыны? Три раза ха! – не выдержал Мосцицкий, он произнёс эту тираду, как только Макдональд покинул его кабинет. Налил себе французского коньяка, Януш Еджеевич, который во время этой беседы выполнял роль статиста и молчал, как рыба, наполнил свой бокал скотчем, они выпили.

– Жлобы! Они даже три эсминца и старенький крейсер, который наверняка свое отходил по всем морям и океанам нам не дарят, а продают в кредит! – президента Польши понесло.

– Я не понимаю, как можно работать с такими союзниками? Обдерут тебя как липку! И скажут, что делают это только ради твоего блага! Что скажешь, Януш?

И Игнаций уставился на премьер-министра, который рассматривал грани стакана, оценивая, не осталось ли на его стенках янтарной амброзии. Услышав вопрос старшего коллеги, Еджеевич, казалось, стряхнул с себя сонное состояние и произнёс:

– Игнаций, я знаю тебя давно, как и ты меня. И я не считаю, что всё так плохо. Да, за четыре корабля мы должны будем заплатить, но не так уж и много. Можно даже заплатить чуть больше. Мы можем себе это позволить. Флот получит корабли. Мы – страховку к пенсии. Но мы купим эти корабли только тогда, когда лорды гарантируют присоединение кораблей Гранд Флита к морской блокаде Балтики. Не германских портов, а портов СССР. Разницу чувствуешь?

– Но правительство Макдональда Старшего установило с советами дипотношения. Лейбористы хотят торговать с СССР. Хотя и по весьма ограниченному перечню продукции. Но деньги не пахнут. – возразил президент.

– Мы тоже хотим торговать с Москвой. Тем, что необходимо для нашей экономики. Но сейчас мы можем получить намного больше при противостоянии Москве. Намного больше, чем получим от сотрудничества с нею.

– Ты так думаешь? – в голосе Мосцицкого уверенности не было.

– У меня есть некоторые основания.

– Ты это про контакты с французами? – показал свою осведомленность президент.

– Это не мои контакты, но предложения поступили интересные. В отличии от лимонников лягушатники заинтересованы в том, чтобы Германия была максимально ослаблена. Они готовы поддержать многие наши претензии. И тоже считают время более чем удачным.

– Но их правительство пропускает в Германию интербригады. Это как понимать?

– Именно как подлить бензина в костер. Кроме того, они избавляются от самых взрывоопасных элементов у себя и своих соседей. А вот назад их пропускать не намерены.

– Петушки собираются утилизовать своих анархистов на германских нивах? Интересно! Тогда организуй нам встречу. Надо разобраться в этой ситуации. Очень может быть, предложение Парижа заинтересуют нас намного больше предложений Лондона.

[1] См. книгу «Мы, Мигель Мартинес. Гражданская война».

[2] То есть сохранения обычного порядка, закона, консервацию существующего положения дел.

Глава вторая

На позицию девушка…

Глава вторая

На позицию девушка…

Мадрид. Железнодорожный вокзал Аточа

15 декабря 1933 года

Построенный на месте городских ворот Аточа железнодорожный вокзал поражал своими размерами и суетой, царящей внутри него. Это диковинное название происходило испанского дикого дрока, мелкого кустарника, который не могли никак извести ещё каких-то сто лет тому назад, да и сейчас бурно рос вдоль местных дорог. Но сегодня на вокзале было особенно людно. На площади перед зданием станции собралась огромная толпа народа, разодетая в лучшие одежды, всюду висели знамена Испанской республики, но в самом центре площади развивалось множество партийных знамен, красных и черных. Там звучали речи, там выступали товарищи, которые отправлялись выполнить свой интернациональный долг в Германию, там выступали и те, кто оставался тут, готовить формирование второй интернациональной бригады. По общему соглашению, Первая интернациональная бригада получила имя Кропоткина, хотя в ее составе были не только анархисты самых разных направлений, но и коммунисты-троцкисты (из-за смерти своего вождя они не успели оформиться в какое-то отдельное движение, ставшее в нашей реальности Четвертым Интернационалом, но были представлены своими профсоюзами, имевшими серьезное влияние в политической жизни Испании). Костяк второй бригады должны были как раз составить троцкисты и отчасти, коммунисты, а также социалисты самых разных течений. Но ее формирование шло пока что полным ходом, а три тысячи триста сорок два бойца Первой бригады были уже готовы, они прошли курсы подготовки, пусть и краткие, но каждый умел обращаться с винтовкой, а это было уже немало. С дисциплиной… С дисциплиной всё было как у анархистов: на время боев она была железной. А вот потом… Комбригом был выбран хорошо знакомый Кольцову Хосе Буэнавентура Дуррути.

Он был одет тепло – в Германии климат намного холоднее, чем в благословенной Испании, поэтому подготовились ребята-анархисты со знанием дела. Все прекрасно понимали, что дело предстоит жаркое. И от того, как они будут одеты, тоже многое зависит. Ну вот, Дуррути закончил свою пламенную речь, как всегда, призывом к установлению справедливого общества. Все хотят торжества справедливости, только каждый воспринимает справедливость по-своему. Кто-то хочет, чтобы не было богатых, кто-то считает справедливым состояние, когда не будет бедных, кто-то видит справедливость в божественном слове, которое слышит только он один. Да, странно всё это. Справедливость, как и правда – очень пластическая субстанция. Каждый лепит что-то своё. Вот Хосе спустился с трибуны, его сразу же окружили товарищи и просто зеваки, которые тут наблюдались в огромном количестве. А он в этой дурацкой пилотке с кисточкой, ага, это ему на курсах боевой подготовки армейские товарищи подарили. А что? Личность он харизматическая, вокруг него всегда множество народа ошивается.

Впрочем, вот, увидел меня, замахал рукой, подхожу, куда я денусь. Тут, по документам я Мигель Мартинес. Догнал меня все-таки мой псевдоним, тут, в Испании и догнал. Когда увидел приготовленные документы Артузовым, чуть не поперхнулся… Блин! Надо же такое! Всё-таки история имеет свою инерцию. Как ни крути, а от ее штампов не открутишься.

– Мигель! Как тебе моя речь!

– Хорошо толкнул!

–???

– Это значит выступление грандиозо!

– Понял, твои шутки – штучки. А если в целом?

– Это действительно очень зажигательно, Хосе!

– Мигель, давай, переходи к анархистам. Я ведь вижу, что тебе наши идеи близки, по глазам вижу!

– Ничего от тебя, Хосе не скроешь. Скажем так, где-то в глубине моего коммунистического сердца идеи анархизма находят свой отклик. Но, сам знаешь, я уверен, что в ближайшем будущем царства анархии установить не получится.

– Мигель, всё в наших руках! Смотри! Три тысячи идейных анархистов сейчас отправляются на фронт! Воевать против фашизма! Ты же знаешь мой главный принцип: «С фашистами не надо разговаривать, их надо уничтожать!».

– И я с тобой согласен, Хосе.

– Так давай с нами.

– Поэтому я еду с вами, точнее, мой поезд уйдет на час раньше. Я хочу быть уверенным, что во Франции всё пройдёт как следует.

– Это дело! Ты знаешь, что там к нам присоединяться двести одиннадцать человек? И мы хотим сформировать отдельную французскую интербригаду. Если ее согласиться возглавить товарищ Несторо, будет замечательно!

Это он про то, что батька Махно никак не решиться принять участие в Гражданской войне в Германии. Смогут его уломать? Кто знает? Но если отряды анархистов из Франции возглавит этот человек, будет интересно. Во всяком случае, в Штутгарте он не растерялся. И если бы тогда нацисты не напали так внезапно, то потери у них были куда как большими. Интересно, как это Нестор смог протащить через границу Маузер? Впрочем, это не моя печаль. А вот сделать так, чтобы всё прошло согласно договоренностям – необходимость.

– Да, согласен. Думаю, в Париже вы сможете пообщаться. Правда, поговаривают, что здоровьем Нестор сдал, но тут такое дело – может быть, большая цель вернет его к жизни? Как считаешь, надрать задницы монархистам и фашистам – большая цель, Хосе?

– Это очень хорошая цель, Мигель! Ты поедешь вместе со своей прелестной каталонкой?

– С женой. Нас расписали в посольстве.

– В церкви венчаться не будете?

Вот гад, подкалывает!

– Конечно, не будем. Мы оба атеисты, какая церковь?

– А это по-нашему! Молодцы! Когда?

– Неделю назад. Тебя в Мадриде не было. Мы тут с товарищами распили пару бутылочек…

– Всего пару? Если бы я был с вами, одной парой вы бы не отделались.

– Ну, не одной парой обошлось…

– Хорошо! Ты смотри, нашу Лину не обижай! Она теперь как, Лина Мартинес?

– Да.

– И согласилась? Решительная девушка! Уважаю!

Вообще-то она теперь Паулина (Лина) Оденсе-Кольцова. Но эти документы она получит уже в Москве, а тут она госпожа Мартинес. И документы заверены в городской управе Мадрида. Но тут я увидел Лину, которая быстро пробиралась сквозь толпу ко мне. Распрощавшись с Дуррути мы направились к поезду, который уже стоял под парами. Нам предстоял долгий путь в Париж.

– Мигель! Тебя ждет Гаскойн!

Ну вот, раз этот человек тут, значит, не всё пойдёт так, как было задумано с самого начала. Конечно, этого человека звали не Гаскойн. Протолкнувшись к своему поезду, я увидел довольно подтянутого мужчину, с аккуратно изменённой внешностью. Всего – то парик и аккуратно наклеенная бородка. Узнать в нем капитана Гюстава Бертрана было бы сложновато. Этот человек сейчас возглавлял отдел Д французской разведки (фактически – отдел шифрования). Ради этой миссии его отвлекли от работы по взламыванию «Энигмы», впрочем, я знал (читал когда-то), что его успехи в дешифровке были основаны на элементарном подкупе Шмитда, сотрудника немецкого криптографического агентства. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Капитан Бертран был уполномочен решать все вопросы, связанные с пропуском интернационалистов через Францию.

– Мигель, дорогой друг!

До отправления поезда оставалось пять минут, понимаю, что в это время уложиться будет сложно, но всё-таки…

– Приветствую, Гаскойн! Какими судьбами?

– Я совершенно случайно встретил твою прекрасную Лину и узнал, что мы едем в одном поезде. Предлагаю, встретиться в вагоне-ресторане через час. Кстати, примите мои искренние поздравления. Вы очень приятная пара!

– Меня это устраивает. Хорошие попутчики – залог веселого свадебного путешествия.

Чувствую, что путешествие будет действительно веселым. Предчувствия меня не обманули. Через час мы расположились в роскошном вагоне-ресторане, при этом я заметил, что Лина прекрасно себя в нем чувствует. Уверенно исполняя роль приличной буржуа. Во всяком случае, умение использовать столовыми приборами и знание этикета у нее на уровне. Думаю, это хорошая подготовка в Москве. Интересно, ее готовили как разведчицу или как диверсанта? Или все в одном флаконе? Впрочем, это она мне не расскажет. У каждого из нас есть свои секреты. И сразу же раскрывать их друг перед другом – это несусветная глупость. Потом, если мне разрешат… И то, не уверен.

– Мигель, должен тебя предупредить, что мы решили изменить маршрут движения вашего эшелона. Иначе бы ничего не вышло. Конечная точка остается той же: Мец, а уже оттуда в Германию. И это мы отстояли. Но вот через Париж эшелон не пойдет. Правые уперлись рогом: боятся переворота и повтора Парижской коммуны. Ты должен войти в наше положение. Было бы прекрасно – митинг на Марсовом поле, потом срочная отправка в Германию наших анархистов. Но… Еще и лимонники стали бухтеть. Хотели вообще осуществить полную блокаду Веймарской республики.

– И что же ваше правительство?

– Мы выполним все наши обещания. Но только маршрут – из Байонны вы отправитесь на Лион, а уже через него в Мец. Немного больше получится расстояние, но совершенно не критично. В Дижоне к вам присоединятся добровольцы из нашей благословенной Франции.

Ну что же – очень хорошо, что между союзниками по Антанте возникли сердечные разногласия. Англосаксы имели виды на немцев как на пушечное мясо, которое можно бросить против СССР. При этом были готовы пожертвовать и Францией, если потребуется укрепить амбиции германских милитаристов. Ну а Франция увидела подходящий момент для серьезного ослабления своего беспокойного и очень быстро набирающего силу соседа. И упускать такую возможность не хотела ни за какие коврижки. То, что в Париже почти безвылазно сидит то один, то второй влиятельный британский политик, говорило о стремлении лордов изменить ситуацию в Европе. Разгром Франции и передел ее колониального наследства – еще один очень приятный итог Второй мировой для англосаксов. Будет ли такой исход в этой реальности, или Франция останется мощной европейской и мировой державой? Поживём – увидим.

– И еще. Принято решение о формировании нашей интербригады в Марселе. Там есть инструктора из Иностранного легиона, они немного поднатаскают добровольцев перед тем, как их отправить на фронт. Кстати, вам известны последние новости из Германии?

– Какие именно?

– По радио выступил Геринг и призвал нацистов выступить «фактором стабильности» в Веймарской республике.

– И что это по-вашему означает? – поинтересовался я у собеседника.

– Это означает, что нацисты решились сыграть самостоятельную роль в этой пьесе. И захотят взять власть в свои руки. По нашим данным, ситуацию в Мюнхене они контролируют полностью.

– Значит, пару дней и вся Бавария окажется в их руках?

– Это как минимум.

– А что ваши польские коллеги, Гаскойн? Они не хотят выловить рыбку в этой мутной водичке.

– Ну зачем же вы так, Мигель… какие они нам коллеги?

– Гаскойн, понимаете, нам хорошо известно по поводу какой машинки вы так тесно сотрудничаете с польскими панами из соответствующего отдела их Дефензивы. У ваших «не-коллег» очень серьезно течёт.

– Ну вы же понимаете, Мигель, что если я и знал бы что-то о планах ваших беспокойных соседей, то не мог бы вам ничего рассказать. Конечно, вы понимаете, что смерть Пилсудского они простить не смогут, но какие они предпримут действия и в какие сроки я понятия не имею. Раз у них там так хорошо протекает, вы должны быть в курсе намного раньше меня.

– Скажем так, Гаскойн, меня интересует ваш взгляд на эту ситуацию. Именно как специалиста. Оценочное суждение, ничего более.

– Предлагаете обменяться оценочными суждениями?

– Почему бы и нет? Мне тоже не известны планы нашего руководства. Только своя локальная задача, но поговорить о прогнозах, обменяться какими-то выводами, это было бы интересно.

Я вытащил портсигар и угостил собеседника папироской. Очень хороший табак из Каталонии. Тот оценил, с удовлетворенным видом закурил, в общем, наш столик временно окутался клубами ароматного дыма.

– Скажем так, Мигель, я уверен, что наши польские друзья выделят определенные силы и средства, чтобы наказать Берлин. Если бы был жив маршал, я бы поставил сто франков против одного, что будет поход на немецкую столицу. А так… аппетиты у них не меньше маршальских, но вот лидера, который поведет страну в бой сейчас нет. Но локальная операция после Нового года мне представляется весьма вероятной.

– Вы думаете, что поляки выступят на стороне Гинденбурга? Конечно, у них были контакты, но вот такая прямая поддержка…

– Нет, панство выступит на своей стороне. И они будут ждать, пока обе стороны не потратят свой боевой задор. Так что активная фаза, скорее всего будет ближе к весне.

– Да, до весны просто не успеют подготовиться. А что ваши английские друзья? Мне кажется, они не будут в восторге от таких планов Варшавы.

– От таких планов мало кто будет в восторге. Лондон предлагает полную блокаду Германии и эмбарго на поставки вооружений.Они считают, что война в таком случае затихнет сама по себе. Только сами знаете – эмбарго будет дырявым.

– Наше руководство тоже так считает. Поэтому мы и выступали против любых санкций, но нас опять никто не услышал, кроме правительства Франции. По поводу же польского вопроса, наше руководство настроено решительно на поддержку законного правительства Веймарской республики. И сделает всё, что возможно для уничтожения военного переворота. Но мы сознаем ограниченность доступных нам возможностей и ценим помощь дружественного Парижа.