Текст книги "Где найти Гинденбургов...(СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Тут появился старший брат Арманда, Виктор, который несколько лет назад купил небольшой банк в Буффало, металлургическом центре штата Нью-Йорк. Его распирало от удовольствия. Он со снисходительной улыбкой выслушал сетования брата на неожиданно свалившуюся прибыль, покивал головой, услышав про ее размер, это было действительно симпатично. Но не более того. Когда Виктор сообщил брату, сколько они заработали вместе с их русскими друзьями на майском кризисе Нью-Йоркской биржи, Арманд крепко призадумался. Раньше большевики никогда не стремились зарабатывать деньги таким путем. А тут… неужели у них появился какой-то инсайдер, который позволил не только разобраться в биржевых механизмах, такие специалисты-биржевики могли остаться с царских времен, нет, кто-то, кто снабдил точной информацией о тех самых новостях, какие вызвали потрясение.

– Арманд, я не понимаю, что это мог быть за источник информации. Смотри: вторжение в Норвегию немцев, начинается падение английских и французских бумаг, мы скупаем французские акции, которые после ответного хода союзников начинают идти в рост. За несколько дней до начала немецкого наступления во Франции мы скидываем все французские акции с неплохой прибылью, но как только начинается весенняя кампания немцев, акции англичан и французов стремительно падают. Мы скупаем акции англичан, которые ниже всего упали после катастрофы в Бельгии. Но после решительных действия и заявлений Черчилля английские акции стремятся к восстановлению. Да! Это фантастическая прибыль. Но! Кто мог дать такую информацию большевикам?

– Мое мнение, кто-то из немцев. Весьма высокопоставленных. Я не знаю, был он в доле или нет. Да и какая нам разница?

– Ты прав, брат, никакой…

И Виктор полез в бар, чтобы достать самый лучший виски, который изготавливался его везучим братом^[53].

Глава двадцать пятая

Чего попаданцу в жизни не хватает?

Москва. Гоголевский бульвар. ГРУ Генштаба РККА СССР. 1 июля 1940 года.

Елки-палки! Сегодня я вживаюсь в новый кабинет. Приказом наркома обороны маршала Тимошенко я назначен начальником разведывательного управления (5-го управления) Наркомата обороны СССР, которое передано в ведение Генштабу и получило теперь название 5-е управление Красной армии. И новым начальником 5-го управления красной армии назначен ваш покорный слуга. При этом от работы в Комиссии советского контроля меня никто не освобождал. Есть у товарища Сталина такой пунктик: если человек работает, озадачить его двумя, а то и тремя должностями, а там посмотрим, справится или нет. Зато дурью мается не будет. И лениться тоже. Впрочем, этот пунктик – результат того самого кадрового голода, который так ярко стал виден во время войны.

Мне показалось, что комдив Проскуров передал свою должность с видимым облегчением. Кадровый летчик, он тяготился работой в разведупре, хотя и косяков особенных не наделал. Коса тридцать седьмого серьезно прошлась по 5-му управлению РККА. Ну что же, мне ведь придется не все восстанавливать, за эти несколько лет появилась новая группа профессионалов, чьи личные дела лежали у меня на столе. Вот только я помнил каждое это личное дело, как и судьбу этих людей в ближайшем, и не только, будущем.

Но пока у меня наводят порядок мои неизменные помощники (те же, что и в Комиссии плюс Марго) у меня выпала минута рассказать, чего мне тут, в этом времени, не хватает. И это не информационный голод. Фигушки! На меня ежедневно сваливался такой объем информации, что сгореть не мудрено. Но пока что держусь. И никакого голода! Бытовые проблемы? Ну да, вот только мне быт был налажен на каком-то приличном уровне для местного населения. Оказалось, что к бытовым урядицам/неурядицам я совершенно непритязателен. Это в ТОЙ жизни и в ТОМ теле писк комара ночью мог меня вывести из себя и почти вся ночь шла коту под хвост. А в этой жизни, ну, есть где спать, есть с кем спать, есть что есть, есть что пить, и можно поехать на природу отдохнуть с любимым человеком. Вот и весь необходимый уровень. Походы в театр? Один раз, кроме «Мадам Бовари», выбраться удалось. А больше, ну никак… Потом как-то нагоним. После войны.

Как ни странно, но не хватало совсем не джакузи, может быть, потому что и не привыкал я к оной в прошлой жизни. Очень не хватало музыки. Привычка у меня была – я почти все на компе делал под музыку. И вкусы у меня очень разные. От рока и джаза до бардов и классики. Альтернативщики? Тоже что-то интересное попадается. Попса? Смотря какая. А тут из радио сплошной винтаж. Я понимаю, песни и марши, радостные, оптимистичные, зовущие и призывающие. Это все надо, очень надо. Ведь из средств массовой информации сейчас только радио. Телевидение в зачаточном состоянии, про Интернет и не говорю, тут его еще и в проекте нет. А пропаганду вести надо. Вот только получается она какой-то грубоватой, слишком прямолинейной, агитки в стиле «Даешь!». А в музыке все очень даже грустно. Когда был в Москве была такая мысль: пройтись по Арбату, на молодого Окуджаву взглянуть. Потом вспомнил, что он в это время как раз в Тбилиси живет. На Арбат уже далеко после войны вернется. Помнится, читал, как с пеной у рта кто-то из альтернативщиков рассказывал, какой сволочью был Окуджава, поскольку пошел не добровольцем в пехоту, а в зенитчики, у которых жизнь была спокойная и благополучная. Три раза ага! В 42-м году, как исполнилось пареньку 18 лет, он был призван в армию и оказался в минометном дивизионе. Участвовал в боях под Моздоком. Там был и ранен. А вообще за поэта говорят его стихи и песни. Как на меня – обычный скромный гений. Но не собираюсь красть стихи и песни как у Окуджавы, так и у Высоцкого. Вообще ничего ни у кого. Не учили меня красть. А вот мне не хватает Визбора, Окуджавы, Митяева, Юры Шевчука, Чижа, вместе со всей его компанией, да много кого не хватает. Но, понимаете, это не просто песни из нашего времени, это песни нашего человека, выросшего и воспитанного в период после смерти Сталина. Это песни, которые органично будут отвергаться сознанием и подсознанием хроноаборигенов. Куда отправит Вождь и Учитель Юру Шевчука, прослушав песню «Родина»? Сразу отравит лес валить или сначала даст Государственную премию, а потом отправит лес валить? Про «Элизиум» с их «Черным знаменем» вообще молчу. Весь коллектив, а ребята-то талантливые… Н-да… О чем не жалею, так это об отсутствии попсы – этого тут навалом. И хорошего качества. Мы научились ляпать языками и забыли о том, что за слова надо отвечать. Нет, не то… слова у нас другие. Каждое время рождает поэтов, которые говорят на соответствующим этому временю языком. Понимаете, тут даже не то, что меня угнетало отсутствие какой-то музыки, а то, что у меня стал маленький выбор этой музыки. По тарелке – понятно, по радио, которое у меня было, так там поймаешь что-то, что тебе неинтересно. Нет выбора музыки. Ты себе на флэшку сбросил то, что тебе интересно, когда захотел послушал именно то, что тебе хочется. На любое настроение любая музыка.

Но вот уже можно занимать свое место. Пора заниматься делом. И тут же ностальгия по семидесяти годам тому вперед куда-то исчезла. Как-то стало не до того. Надо сказать, что разведупр РККА в тридцатые годы преследовали одни серьезные провалы. Чтобы исправить ситуацию, туда была привлечены на работу Артур Артузов и группа товарищей из иностранного отдела ОГПУ. Им удалось немного исправить ситуацию. Но именно товарищи из ОГПУ первыми пострадали от репрессий тридцать седьмого года.

Тридцать восьмой и тридцать девятый годы стали продолжением серии провалов, вызванных как откровенной слабостью «свежих» кадров разведупра, так и конкуренцией между различными структурами внешней разведки СССР. Ситуация должна была исправиться в ближайшее время. 22 июня Сталин должен был объявить про упразднение такой структуры как Коминтерн.

Вчера я присутствовал на совещании у Сталина, где кроме меня был еще товарищ Берия и несколько самых доверенных руководителей Коминтерна. Сталин объяснил, что так называемое «упразднение» Коминтерна – только важный тактический ход, который должен внести раскол в лагерь мирового империализма. Официально будет объявлено, что Коминтерн лег тяжелым бременем на советскую экономику и наше правительство вынуждено отказаться от таких больших расходов. Неофициально будет распущен слух, что в структурах Коминтерна окопались тайные троцкисты, которые были выявлены и вычищены органами. Кое-кого арестуют. Кое-кого приговорят к различным срокам. Небольшая часть «лояльных» сотрудников Коминтерна войдут в состав нового подразделения при иностранном отделе ВКП(б). Фактически создавался еще один аналитический центр с выраженным иностранным уклоном. Основная масса сотрудников Коминтерна перейдут в закрытый центр, где начнут готовить структуры власти в странах, которые в ближайшее время могут стать странами, выбравшими социалистический путь развития. Берия предложил части местных товарищей не согласиться с закрытием Коминтерна и выйти с грохотом из компартии, после чего вообще отказаться от коммунистических идей. Это должна быть группа «глубокого» залегания «на всякий случай». Меня же представили как нового начальника разведупра, я попросил товарищей составить список людей, сочувствующих коммунистов, но членами партии не являющихся. Они мне были интересны с целью перспективной разработки.

А пока что мне надо было сделать главное – нормально перестроить работу разведупра так, чтобы эта организация стала похожа на то самое ГРУ, которыми в наше время пугали всякую сволочь.

Первым делом запросил материал на Бориса Лаго, меня интересовали, есть ли в нем контакты Виктора Богомольца, деникинского офицера, ставшего двойным, даже тройным агентом: он, будучи в структурах белоэмигрантов, стал агентом английской Ми6, а потом и разведупра (ОГПУ). Богомолец прекрасно пережил войну и потом снова сотрудничал с нашими органами, но сейчас он нужен был мне для операции «Сбитый летчик». Так что найти его надо было «кровь из носу».

Вторым самым неотложным делом было создание информационно-аналитического отдела, упраздненного когда-то по инициативе Артузова. Толковый оперативник недооценивал важность квалифицированного научного подхода к анализу собранной информации. Кстати, эта недооценка аналитики сказывалась на принятии решений на самом высоком уровне. Когда же я потребовал включить в группу аналитиков квалифицированного психолога, на меня посмотрели, как на чудака. Но просьбу выполнили. Я обалдел от человека, которого мне прислали. Это был Николай Федорович Шемякин, на тот момент заведующий лаборатории мышления! Насколько я помнил, он был призван во время войны в РККА и работал в разведке, благодаря отличному знанию немецкого языка состояло переводчиком при штабе Жукова, участвовал в допросах пленных немецких генералов. Когда Шемякин осознал масштабность ставящихся перед психологом разведупра задач, то сразу заявил, что сам такой объем работы не потянет. С его подачи в этом отделе появились в качестве сотрудников еще совсем молодой Филлип Вениаминович Бассин, Блюма Вульфовна Зейгарник, мужа которой недавно выпустили из-под ареста и Марк Самуилович Лебединский. Когда я услышал последнюю фамилию, то отреагировал соответственно: «Профессор Лебединский?». Николай Федорович сказал, что вроде нет, еще не профессор, все они молодые ученые, сотрудничавшие в кружке Выготского. Мурлыкая себе под нос «Я убью тебя, лодочник», согласился на непрофессора Лебединского.

Надо было успеть подготовиться. Через два часа сюда соберутся руководители отделов разведупра. Вот так и начнем это болото приводить в божеский вид. Что у меня в запасе? Знания и методички. Знания персоналий. Кто, когда и зачем может помочь. Понимание, что кроме идейных помощников есть и материальный фактор. А то советского разведчика можно за рубежом определить сразу по прикиду.

А пока сумел оценить остроумие вождя, который смог менять легализовать, да еще самым очевидным образом. Начальник разведупра. Так чему удивляться, если из его конторки выходят данные по различным техническим вопросам, опережающим свое время.

* * *

Берлин. Принц-Альберхтштрассе, 8. Штаб РСХА. Кабинет Гейдриха. 18 июня 1940 года

Все говорили, что Рейнхард Гейдрих обладает скверным характером. Еще утверждали, что он неподкупен и договариваться с ним бесполезно. За редким, очень редким исключением. Но фюрер видел полезность Гейдриха и оставлял без внимания многочисленные жалобы на него. Получив в свои руки такой инструмент контроля и подавления, как РСХА, Гитлер просто не мог куда-то убрать человека, создавшего и отладившего работу этой системы, как хороший мастер настраивает и регулирует элитный швейцарский хронограф. Убежденный нацист и антисемит, Рейнхард настаивал на скорейшем и решительном решении «еврейского вопроса» и был противником высылки евреев куда-нибудь, даже в СССР. Сейчас руководитель РСХА ожидал визита заместителя начальника Абвера Франца Эккарда фон Бентивиньи. Тем более, что полковник запросил встречу через голову своего шефа, что еще больше вызывало у Гейдриха интерес. Последние две недели он был озадачен сбором информации по Советскому Союзу и перенацеливанием разведывательных служб на работу против бывшего временного союзника. У самого Гейдриха известие о том, что начинается разрабатываться план нападения на СССР никаких эмоций не вызывал. После покорения Британии СССР был единственной крупной державой, лежавшей на пути тотального господства арийской расы. Гейдрих несколько наивно полагал, что, получив производственные мощности Британии и Франции и богатые природные ресурсы СССР, США можно будет легко сбросить со счетов.

Бентивиньи появился ровно в одиннадцать часов. После короткого приветствия Гейдрих внимательно уставился на человека, который был его доверенным лицом и только поэтому удержался на своей должности в Абвере.

– Позавчера мои люди наконец-то нашли дневник адмирала. Это оказалось настолько важным, что я не решился доверить его даже Рудди.

– Давайте. Что тут главное?

– Даже не то, какой подлой лисой был Адмирал. Вы прочтете сами как он характеризует руководство Рейха. Главное – там есть связь с двумя высокопоставленными агентами в СССР, о которых знал только адмирал. Если бы не этот дневник…

– Что это нам дает?

– Один – высокопоставленный чиновник в их экономическом ведомстве. Это картина экономического потенциала страны. Второй – большой военный командир. Очень возможно, что его сведения о состоянии их армии окажутся нашим главным козырем. В другом тайнике были обнаружены предметы, которые служили для опознания связных.

– Как вы прикрыли свой визит?

– Вы еще на прошлой неделе требовали отчет об украинских националистах, сотрудничающих с Абвером, и их использовании в ближайшее время. Доклад еще с полудняв вчерашнего дня лежит в приемной Бамлера.

– Понятно. Рудди второй день в отъезде, а доклад потребовался мне немедленно. Давайте, я ознакомлюсь.

* * *

Тамминиеми, Гельсинфорс. 23 июня 1940 года.

Голова у товарища Жданова болела, как раньше еще не болела. И виной тому было не высокое давление, и даже не перемена погоды. Перепой – хроническое состояние русской души. А ведь все начиналось вполне дипломатично. Андрей Александрович приехал на встречу с маршалом Маннергеймом, которую оговорили по дипломатическим каналам несколько дней назад. Но надо было как-то остаться с маршалом наедине. И тогда Жданов признался, что в годы Мировой войны служил под началом маршала, который командовал тогда кавалерийским корпусом. Руководитель Ленинграда почти не врал. Он служил в артиллерии, но вот только не под началом руководителя Финляндии. И тут Маннергейм пригласил Андрея Александровича в свой кабинет, чтобы вспомнить ту войну и обмыть эти воспоминания по чисто русской традиции. Маршал лично налил собеседнику отличного сухого французского вина, отобранного по его просьбе в самом приличном магазине Хельсинки. Потом они обменялись несколькими анекдотами, смеясь несколько громче, чем следовало бы, чтобы смех выглядел естественным.

– Господин Жданов, мы сейчас должны будем вернуться к моим коллегам. Если вы что-то хотели мне сказать, самое время.

– Это верно, господин маршал. У меня есть для вас устное послание Сталина Товарищ Сталин уверен, что та же Германия может резко изменить свою линию поведения и попробует напасть на СССР. Мы уверены, что в таком случае Гитлер попробует получить Финляндию как союзника. Лучший выход для вас – объявить о нейтралитете, при нашем молчаливой поддержке.

– Это будет сложно. Слишком много сил в стране жаждут реванша. – Маннергейм поморщился, что-то прикидывая в уме.

– Можете рассчитывать на нашу неофициальную, но действенную помощь. И еще. Если все-таки Финляндия нападет на СССР и будет воевать, серьезно воевать, то после нашей Победы вопрос о существовании Финляндии как самостоятельного государства рассматриваться не будет. Если же она будет только обозначать военные действия, нас это может устроить. Это все.

– Тогда выпьем за Санкт-Петербург! – громко и отчетливо произнес маршал.

– За город Ленина! – уточнил, на всякий случай, товарищ Жданов.

* * *

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 21 июня 1940 года.

Остался год! Иосиф Виссарионович чувствовал, что время просто убегает сквозь пальцы. «План Барбаросса» уже разрабатывается. Значит надо больше работать! Заставить работать! А они не хотят! Писатель говорит, что надо меньше расстреливать. А если без того, чтобы не расстреливать, все заглохнет? Ну что делать с этими мудаками, которым говоришь про необходимость увеличить производство боеприпасов, а они не чешутся! Мехлис произвел проверку качества боеприпасов, треть бронебойных снарядов можно спокойно сдавать в утиль, закалку не делали, план гнали! И что, теперь за этот план и премии больших начальников, маленьких начальников и просто рабочих никто не ответит? А то тупое упрямство, с которым директора авиазаводов опять срывают планы производства? Сняли, поставили новых, и почти ничего не изменилось. Потому что только сняли, а не расстреляли! Хорошо! Устроим встряску вшивой интеллигенции! Сталин просмотрел расстрельный список. Бывший начальник управления обеспечения боеприпасами, бывшие директора и главные инженеры нескольких заводов, с поразительным упорством продолжавшие игнорировать четкие указания начальства. Они что, считали себя вечными и незаменимыми? Подумав, вычеркнул три фамилии. Слава Писателю, он упомянул, что эти трое в годы войны работали эффективно. Почему сейчас не хотят, бляди? Ладно, дадим им шанс. Завтра соберут конструкторов и начальников производств на большое совещание. А в качестве перерыва на обед – расстрел. На глазах всей этой творческой интеллигенции. Выездная коллегия суда. Оглашение приговора. Расстрел. Жестоко? Ничего… Пусть посмотрят. Пойдет им на пользу.

Иосиф Виссарионович посмотрел свой календарь с графиком запланированных встреч. Завтра, в 12–00 совещание по ядерной тематике. И кто Лаврентию сказал, что ему будет легко? Потянул, значит, и сейчас потянет.

Остался всего год!

Послесловие

Когда меня переносили в это время, то был уверен, что в бесценной своей черепушке имею готовый план спасения страны. Но чем больше я излагал этот план, чем углублялся в его осуществление уже на практике, тем более ясно и четко понимал, что этот план нуждается в корректировке и исправлении. Мои предложения постоянно утрясались и приводились в соответствие с местными реалиями, нюансов которых не знал ни я, ни мои кураторы, готовившие переброс. Примерно к концу сорокового года я точно знал, что нахожусь в параллельной реальности. Накопилось достаточно данных, чтобы сделать такой вывод. Некоторые люди, которые должны были умереть или быть расстреляны были еще живы, и кое-кто вполне благополучны. Были отличия и в биографии людей, которые появились еще до моего появления в этом мире. Благо, должность начальника 5-го управления Красной армии давала возможность проанализировать множество фактов и биографий. Хочу заметить, что мое предложение по созданию наукоградов – научных центров, которые будут комплексно развивать целые направления, закрытого типа, но с хорошими условиями для ученых – было принято на ура. Но вот планы по операции прикрытия были изменены кардинально. Никаких процессов и судебных дел не было. Кто-то был откомандирован в Тмутаракань. Кто-то просто исчез. Слухи об массовых арестах были, они типа как пресекались, укрепляясь, но не более того. Выигрыш был прост и очевиден – имея комплексное готовое решение проблемы, можно избежать многих тупиковых экспериментов, сейчас, перед войной, каждый час был на счету. К осени сорокового года были созданы четыре наукограда: радиотехнический, медицинский, химикотехнологический, материаловедческий и быстрыми темпами создавался пятый (атомный), а шестой (ракетных технологий) находился в стадии завершения, в перспективе еще закладывался кибернетический, так что приоритет американского вундеркинда Винера канет в Лету. Первый наукоград я назвал Силиконовой долиной, да, прикалывался, а что, имею на то право. Заодно попросил опубликовать ряд научных статей по применению нового материала силикона для протезирования женской груди. И уже германские промышленники стали аккуратно зондировать почву для приобретения патентов на новый материал, известный почти сорок лет, но особого распространения не получивший. А еще я был свидетелем разговора, который приоткрыл мне некоторые нюансы отношений крупнейших руководителей страны. В конце июня я с товарищем Берия был вызван в кабинет Сталина по вопросу подготовки операции «Сбитый летчик». К этому времени серьезные наработки были уже сделаны, и я считал необходимым скоординировать работу так, чтобы наши ведомства не помешали друг другу. Даже самую продуманную операцию может провалить неучтенная неожиданность. И тут Сталин поднял вопрос о директорах-саботажниках, предложив расстрелять их перед строем ученых. Меня это резануло, ну, видно какая-то темпоральная память проснулась, моего-то реципиента тоже перед строем, да… Я возразил, но от моего возражения Сталин отмахнулся, а вот когда Лаврентий Павлович стал приводить аргументы, убеждая вождя, что достаточно провести показательный суд и вынести приговор, а не устраивать устрашающие мероприятия, мол, люди с воображением, сами себе все дорисуют и это будет намного действеннее, я понял, что Иосиф Виссарионович не реагирует на эмоции-аргументы. А вот логика, когда доказывается целесообразность того или иного действия – этот аргумент он принимает. Так и поступили. И суд был. И приговор был. И приведение приговора в исполнение – тоже было. Но – каждому действию было свое время и свое место. И еще, я так и не решил для себя – было ли мое задание оттянуть войну на год реальной целью или только лишь прикрытием истинной цели – спасти СССР.

notes

Примечания

1

Евгений Захарович Барсуков (1866–1957), генерал-майор царской армии, генерал-майор артиллерии РККА в отставке, в Первую мировую войну один из руководителей Главного Артиллерийского Управления, один из создателей тяжелой артиллерии особого назначения. Поддержал Советскую власть. Был одним из руководителей Красной армии на Западном направлении. После Гражданской войны – работал в научно-уставном отделе генштаба РККА, занимался преподавательской и научной деятельностью. С 1934 года в отставке.

2

Александр Николаевич Поскребышев возглавлял секретариат Сталина с 1928 по 1952-й год.

3

Лубянка, комплекс зданий ВЧК, потом НКВД, КГБ был построен на месте зданий компании Росстрах (после революции это место иногда называли Росужас). Внутренняя тюрьма была построена на месте гостиницы «Росстраха» путем возведения трех дополнительных этажей. Камер в подвале не было. Но запутанные переходы, спуски-подъемы создавали впечатление у заключенных, что они находятся в подвальном помещении. В первые годы существования ВЧК в подвалах проводились расстрелы Поэтому в словах Сталина про подвалы Лубянки срыта еще и второй, ироничный смысл: типа вопроса: вы его еще там не замордовали?

4

Вообще-то герой не совсем неправ. Первая редакция этого стихотворения датируется 1912-м годом, но стихотворение постоянно перерабатывалось, в сборнике 1945 года «Избранное» Леонид Осипович Пастернак опубликовал последнюю версию стихотворения, хотя канонической, самой правильной надо считать версию 1928 года (по мнению литературоведов), а мне лично версия 12-го года более чем по вкусу.

5

Предопределение, судьба.

6

Небольшая шутка вождя, который сделал вид, что забыл про високосный год и 29-е февраля заодно.

7

Известно мнение Н.Н Воронова: «Г. И. Кулик был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимыми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом своей работы он считал держать в страхе подчинённых. Любимым его изречением при постановке задач и указаний было: „Тюрьма или ордена“. С утра обычно вызывал к себе множество исполнителей, очень туманно ставил задачи и, угрожающе спросив „Понятно?“, приказывал покинуть кабинет. Все, получавшие задания, обычно являлись ко мне и просили разъяснений и указаний».

8

В кабинете Сталина я часто встречал Н. Н. Воронова. Этот видный специалист, возглавлявший в годы Великой Отечественной войны артиллерию Красной Армии, уже тогда начал заметно выдвигаться. Мне это нравилось. В Испании я убедился в отличных боевых качествах и широких познаниях Николая Николаевича, охотно прибегал к его консультациям. Во время финской кампании, где артиллерия сыграла особенно существенную роль, его советы в целом, как и распоряжения по артиллерийской линии в частности, всегда были кстати и серьёзно помогли общему делу. (К.А.Мерецков)

9

На самом деле точного количества мин на начало войны я не нашел. Известно, что в ходе войны было использовано более 70 млн мин заграждения, в том числе 26 млн противотанковых. Первоначальный дефицит мин, особенно связанны с потерей приграничных складов был огромным. Но еще большей проблемой оказалась гибель почти всех саперных соединений, занятых устройством укреплений на новой границе.

10

Исследование боя. Исследование деятельности и свойств человека как бойца. – Диссертация, защищенная Н.Н.Головиным в 1907-м году в Санкт-Петербурге.

11

Кардинальные изменения в оценке применения тяжелой артиллерии в РИ произошли после Сталинградской битвы, в ходе которой немцы использовали по эшелону снарядов крупного калибра в сутки. Ряд советских военачальников, в том числе присутствующий тут Воронов участвовали в допросе генерал Ульрихта, начальника артиллерии 6-й армии сразу после его пленения. Освоение методики применения тяжелой артиллерии сдали потом на отлично.

12

Русский экспедиционный корпус – военное формирование, которое Россия отправила во Францию и Балканы. Состоял из четырех бригад.

13

В этом фрагменте использованы кусочки из реальной беседы Первого лорда Адмиралтейства У.Черчилля и посла СССР в Великобритании И. Майского.

14

Булат Окуджава «Песенка о московском муравье» (1959).

15

Хуже всех пошло у тов. Ковалёва. Так как он хороший боец, так как он герой гражданской войны и добился славы в эпоху гражданской войны, то ему очень трудно освободиться от опыта гражданской войны, который совершенно недостаточен. Традиции и опыт гражданской войны совершенно недостаточны, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет.

– Цитата по: Зимняя война 1939–1940. И. В. Сталин и финская кампания. – Стенограммы совещания при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии (14–17 апреля 1940 года). – М.: Наука, 1999.

16

Посмотрите послужной список этого потрясающего человека! Он много лет успешно работал на разведку СССР, достаточно сказать, что не будучи гражданином Коста-Рики, был послом Коста-Рики в Италии и Югославии одновременно! Всего-то пятнадцать раз встречался с папой Римским… Жаль, что карьеру разведчика прервала хрущевская оттепель. А он и в СССР умудрился стать известным ученым и писателем по совместительству!

17

В это время в «Литературной газете» не было главного редактора. Всем заправляла редколлегия. Но какая! Что ни имя, то ИМЯ: Владимир Петрович Ставский. Отчаянной храбрости военкор. Халкин-Голл, Финская, Западный фронт. Писал и доносы… Но… Погиб 14 ноября 1943 года во время вылазки за нейтральную полосу вместе со снайпером Клавдией Ивановой. Евгений Петрович Петров, тот, которого чаще всего вспоминают вместе с Ильфом, в представлении не нуждается: еще один погибший военкор. А Василий Иванович Лебедев-Кумач, глыба русской советской поэзии, Николай Федорович Погодин, выдающийся драматург и Ольга Сергеевна Войтинская, литературный критик, которой немало пришлось претерпеть за свой твердый характер и умение не преклоняться перед «генералами от литературы».

18

В нашей истории Владимир Петрович Ставский был тяжело ранен во время Финской войны 1939–1940 годов и сейчас должен был бы находиться еще на лечении в Ленинграде. Но! События изменились!

19

«Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова.

20

«Сильнее смерти» В.П.Ставский

21

«Четвертый блиндаж» Аркадий Гайдар

22

И Ставский, и Гайдар служили в ЧОНе в годы Гражданской войны. Гайдар намекает на НКВДистскую сущность «попаданца».

23

Сталин намекал, что отчества у них совпадают, в РИ он действительно звонил Ермольевой и называл ее в разговоре сестричкой. Правда, это было в сорок втором, в Сталинграде, когда усилиями группы Ермольевой была предотвращена вспышка холеры в войсках и среди мирного населения. А успехи в борьбе с холерой получит Сталинскую премию в 1943 году, на средства этой премии будет построен истребитель «Зинаида Ермольева».

24

Лев Яковлевич Карпов – выдающийся ученый-химик, большевик-ленинец, фактически руководитель создания химической промышленности СССР. Член чрезвычайной комиссии по снабжению РККА.

25

Это напишет Михалков… не тот, который комбриг Котов, а тот, кто его отец…

26

Почти цитата из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова

27

Почти цитата из Геннадия Шпаликова

28

В РИ премьера «Мадам Бовари» случилась на Дальнем Востоке, куда театр ездил вместе с драматургом Вишневским и его «Оптимистической трагедией», давая спектакли в частях, сражавшихся против японцев. В АИ Камерный театр вернулся в Москву немного раньше, и премьера «Мадам Бовари» состоялась вскоре после Нового года.

29

Переделанная мысль из Льва Толстого, которую использовали в многих книгах. Подозреваю, что Лев эту мысль тоже у кого-то откочегарил…