Текст книги "Самый длинный день в году (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

Глава восьмая

Господин Заговорщик

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 5 марта 1941 года.

– Ну что, Лаврентий, доигрался? Что молчишь, думаешь, я не понимаю, что мы с тобой оба чуть не доигрались? Я тебе разрешил эту операцию только потому, что был уверен – справишься. А теперь скажи, как я могу знать, что эта ошибка была у тебя непреднамеренной? Может быть ты, Лаврентий, хотел сразу двух зайцев убить – и заговор раскрыть, и Писателя от нас в иной мир спровадить? Что скажешь? Решил, что атомный проект сам по себе тебя вытянет? Что все вытряс из генерала, теперь он отработанный материал? Или я в чем-то не прав? Слушаю тебя.

Всесильный нарком был бледнее самого белого мела. Он действительно был на краю. Стрельба в центре Москвы! Давненько такого не было. Разве что в бурные двадцатые. Сколько Железный Феликс сил приложил, чтобы всех этих анархистов и эсеров всех мастей, особенно бомбистов со стажем, на ноль помножить. А тут опять вылезли. И кто? Как он так прокололся? Как?

– Товарищ Сталин, я и не скрываю, что товарищ Писатель меня часто раздражает из-за особенностей его характера, несерьезности поведения, какой-то он все равно не такой. Но никаких попыток убрать его у меня нет. А эта операция и родилась из информации его по предателям и вражеским агентам. Мы знаем, что немцы имели в высшем руководстве страны агента, имя которого осталось неизвестным нашим потомкам. Анализ показал, что это могло быть в одном случае: это идейный враг, который работал не за вознаграждение, а был целеустремленным противником советской власти и вас лично, товарищ Сталин.

– Прямо-таки меня лично… – Сталин иронично посмотрел на бледного собеседника, который, тем не менее, собрал всю волю в кулак и продолжил доклад:

– Этот вывод был сделан из той информации Писателя, что этот агент лично руководил единственным покушением на вас, которое чуть было не удалось. После этого покушения мы провели чистку в рядах, взяли несколько второстепенных лиц, но его в числе арестованных не было, попались только исполнители. Враг залег на дно, оборвал связи с кураторами. Писатель предположил, что он был инициатором контакта и сам организовывал передачу информации немцам, так что не зависел от них, работал совершенно автономно. Информация про этого агента попала в руки наших союзников. Возможно, он установил с ними контакт после войны, но это только наши с Писателем предположения.

– И какая цель была этого предателя? – Иосиф Виссарионович спросил это, задумавшись, сжимая в руке трубку, которую и не думал раскуривать.

– Мы считаем – свержение советского строя. Устранение во время войны руководителя страны должно было привести к внутрипартийной борьбе и обеспечить победу Вермахта. Мы никак не могли вычислить его быстро: круг подозреваемых был слишком велик.

– Так много руководителей СССР хотят убить товарища Сталина? – в вопросе иронии не было. Иосиф Виссарионович был внешне спокоен, но что бушевало у него внутри, можно было только представлять.

– Получив материалы Писателя, мы вычислил основную группу троцкистов, которые работали под прикрытием Хрущева. О том, что его смерть неслучайна догадались многие, а жена Никиты, Нина Петровна Кухарчук, напрямую обвинила руководство СССР в смерти мужа. Естественно меня, как вашего цепного пса, и намекала на вас, товарищ Сталин. Серов[1] установил за гражданкой Кухарчук слежку, привлек лучших сотрудников. Это дало нам возможность обнаружить очень тщательно скрываемые связи Кухарчук-Хрущевой. У нас сложилось мнение, что в семье покойного руководителя Украины главным человеком был не Никита Сергеевич. Вдова Хрущева поддерживала регулярные контакты с довольно обширным кругом лиц, некоторые из них проводились по всем правилам конспирации. Эти связи вели в Коминтерн, московскую парторганизацию, а также руководство республик Закавказья и Узбекистан. После проведенных оперативно-розыскных мероприятий 27 февраля мы вышли на подпольную группу заговорщиков, которые отслеживали передвижения начальника Разведупра РККА товарища Виноградова. Никаких связей с группами ликвидаторов не было. Нам надо было сразу взять эту группу, но мы были уверены в наличии групп исполнителей и хотели их обнаружить и нейтрализовать. По нашему убеждению, без участия военных или сотрудников НКВД проведение силового устранения или захват заложников в принципе невозможен. Писатель согласился с нашими доводами, группа прикрытия была усилена. По нашему настоянию Маргарита Виноградова была переведена в роддом, где ее охрана была усилена. Мы предполагали, что будет одна акция: либо захват жены генерал-майора[2] Виноградова, либо устранение его самого. Заговорщики как-то смогли нащупать связь между исчезновением некоторых крупных фигур троцкистского подполья и активностью Писателя. Это тоже наш прокол. О том, что будут вслепую использованы группы боевиков Коминтерна из испанских товарищей, и что будут три таких группы – мы не знали. Мы успели обнаружить только одну группу, которая 3-го марта вела Виноградова по дороге к роддому. По замыслу заговорщиков, группа в доме Калиновской должна была остановить машину Писателя, а вторая группа окончательно зачистить. Если первая не добьется успеха, страховщики. Мы взяли эту группу, когда они съехали с Садового кольца, без потерь и шума, так же успешно взяли группу в роддоме имени Крупской, а вот третья группа боевиков. Это моя ошибка. Не успели, товарищ Сталин. Несу за это полную ответственность. Готов понести самое строгое наказание.

– И понесешь. Куда ты денешься! А мы не поторопились посвящать жену Писателя в наш проект?

– Никак нет. Маргарита Лурье-Виноградова и так почти обо всем догадалась. Пару недель раньше или позже ничего не решали. А опасность ей грозила уже потому что она жена Писателя, и никак не зависела от того, знает она что-то или нет.

– А если бы она попала в руки врага? Не задумывался? Так подумай еще раз! Что мы имеем по заговорщикам?

– Ключевые фигуры в Киеве, Москве, Баку взяты. Остальные под плотным наблюдением.

– Может быть, хватит наблюдать? Или ты ждешь повторения позавчерашних событий. Только с другими целями? Лаврентий! Если хоть одна крыса сбежит!

– Товарищ Сталин. Все меры приняты! Все связи заговорщиков нам известны. Не уйдут! Головой отвечаю.

– Хорошо. Посмотрим. Что еще?

– Мы смогли установить двух сотрудников наркомата, причастных к этому делу. При допросах мы смогли выйти и на основную фигуру, которая стояла за последними событиями. И это оказался человек не из моего ведомства. – Берия произнес фамилию. Сталин вздрогнул. Берия продолжил:

– Писатель утверждает, что этот гражданин в свое время способствовал приходу к власти Хрущева, а также имеет отношение к созданию и продвижению группы Андропова к руководству СССР.

– Лаврентий! Ты уверен?

– Раньше были подозрения. Теперь уверен. Нужна ваша санкция на арест или иные мероприятия по этому фигуранту.

– Зачем так сразу арест? Завтра в 16–00 у меня будет совещание с участием этого… гражданина. После мы с ним побеседуем. В 17–00 его гражданская жена должна быть арестована. В 17–30 ты должен быть у меня. Работай! Мы должны оценить возможный ущерб от информации, которую этот… Троцкист передал врагу.

* * *

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 19 марта 1941 года.

Этот заговор войдет в историю, как «заговор жён», скорее всего. И не потому, что «рулила» в этом деле вдова Никиты Сергеевича. Нет, у руля находился совсем другой человек, а вот связь между основными фигурантами заговора поддерживалась через их жён. Ну, переписываются жены серьезных начальников, обмениваются сверхсекретными рецептами пирогов и борщей, ну и что? Вот эту переписку и их телефонные разговоры никто не анализировал должным образом, серьезно не контролировал А когда спохватились, то было уже поздно! Все-таки тайные заговоры – это женская стихия. Вот только способ устранения меня, генерал-майора Виноградова был совершенно неженским. Почему? Может быть потому, что в лабораторию Майрановского доступ был с некоторых пор закрыт совершенно? Формально числясь за НКВД, Григорий Моисеевич и его сотрудники работали с недавних пор под контролем и охраной того же товарища Власика. Берии это не понравилось. И наши отношения снова охладились. Все таки их время поджимало. Без охраны я нигде не появлялся. Бдительности не терял, маршруты менял хаотично. Поэтому грубая громкая акция была единственно реальной возможностью до меня дотянуться. Кроме того, такое событие в центре Москвы должно было обязательно пошатнуть положение наркома внутренних дел, а без того, чтобы убрать Берию, убрать Сталина было невозможно. Иосиф Виссарионович из тридцать седьмого года, когда под давлением партаппарата вынужден был пойти на раскручивание репрессий вместо проведения демократических реформ, выводы сделал. НКВД при Ежове пыталось играть самостоятельную игру. Появление Берии и устранение Ежова со сворачиванием репрессий и выкорчевывание ежовских соратников в НКВД – это была политическая программа, которая позволила Сталину быть уверенным в лояльности органов, опираться на них в борьбе с партийной бюрократией, которая пыталась взять себе как можно больше властных полномочий. Не даром тот же пламенный разоблачитель культа личности, Никита Сергеевич, требовал увеличить лично для него квоты на расстрельные приговоры. Нарвался на сталинское «Уймись, дурак!», но ведь не унялся, за что в ЭТОЙ реальности и поплатился, да и не только за это.

Отто Куусинен был завербован германской разведкой в далеком 1920-м году. Будучи убежденным коммунистом, Отто принимал активное участие в Гражданской войне в Финляндии, которая была с треском проиграна в 1918-м году. Вмешательство Германии оказалось для революционеров фатальным. Летом 1918-го года Куусинен бежал в СССР, осенью того же года порвал с социал-демократами и принял участие в создании компартии Финляндии, которая взяла курс на подготовку нового революционного восстания. По решению партии под именем Отто Вилли Брандт нелегально пробрался в Финляндию 17 мая 1919 года. В конце января 1920 года он был арестован и доставлен на конспиративную квартиру резидента Германской разведки, которая действовала под прикрытием Шведской военной миссии. В Веймарской республике Абвер был сильно урезан в финансировании и своих возможностях, но костяк организации и важнейшие кадры сохранились. Воспользовавшись раздражением Отто Куусинена, который был уверен, что его подставили, отправив без нужного финансирования и боевой поддержки на заранее провальное задание, ему предоставили возможность работать на спецслужбу Германии, при том, что об этой вербовке никто, кроме резидента, не знал. Фриц Экхард сразу оценил потенциал Отто и вместо обычного предательства предложил ему стать агентом влияния, человеком, который сможет сделать серьезную карьеру у большевиков. Гарантией лояльности финского коммуниста стали его дети. В феврале 1920-го года по Финляндии поползли слухи о гибели Отто Куусинена в перестрелке с финскими полицейскими. В апреле того же года жена Отто, Сайма-Паулина Дальстрём вернула себе девичью фамилию и вернулась в Финляндию. В России она и ее пятеро детей остались без средств к существованию. Куусинену пообещали позаботиться и о жене, и о детях. Почти год бывший пламенный революционер учился нелегальной работе уже совершенно другого профиля. Ему создавалась серьезная легенда. Немецкий хирург сделал операцию, которая имитировала следы зажившего пулевого ранения. В январе 1921 года Отто через Швецию отправился назад, в Россию. Условием его работы был минимальный контакт с Абвером. Своё задание – закрепиться на месте, легализоваться, получить влияние в партийных и властных структурах, а потом работать на развал страны, Отто получил. Финансовую поддержку (стартовый капитал) и легенду тоже, знания имелись, так что…

Он и начал работать – сначала в Коминтерне, причем показал себя с самой лучшей стороны, верно определил, чью сторону надо принять, поддерживая Сталина во время бурных двадцатых годов, когда многие деятели Коминтерна поддерживали совсем других руководителей. Эта драка ядовитых пауков привела к тому, что линия государственников в руководстве СССР стала доминирующей, а курс на мировую революцию сменился курсом на построение социализма в отдельно взятой стране, где к социализму следовало перейти от недоразвитого капитализма или переразвитого феодализма. Во время кризиса отношений с Финляндией Отто поддерживал курс «ястребов» на военное решение финской проблемы и присоединение Финляндии к СССР. После начала Зимней войны возглавил марионеточную Финляндскую демократическую республику. Настаивал на присоединении Финляндии по итогам войны, но поддержки у Сталина не нашел. После образования Карело-Финской АССР стал ее руководителем. В феврале 1941 года на XVIII партконференции был избран в состав ЦК ВКП(б). В начале сорок первого года убеждал Сталина сделать ставку на более-менее лояльных «маннергеймцев», которые не стремились к обострению отношений с СССР. Им противостояла влиятельная прогерманская партия, представители которой были у руля в правительстве и на многих командных постах в армии. По плану Куусинена НКВД и Коминтерн должно были помочь Маннергейму набрать влияния за счет устранения самых серьезных фигур в прогерманской партии вплоть до инспирирования военного переворота теми же «маннергемцами». Я выступил против этого плана, считая, что такие действия могут вызвать совершенно другую реакцию, вплоть до устранения Маннергейма от власти или его физического уничтожения при росте националистических и антисоветских настроений в стране, которые итак были сильны. И вместо нейтрализованной Финляндии мы получили бы активного врага, который попьет крови с севера нашей страны. Вот тогда начальник Разведупра РККА и попал в перекрест интереса Отто Куусинена, который решил устранить помеху его планам. Его гражданская жена, Марина Амирагова[3], была тем связующим звеном, которая инициировала цепочку от Кухарчук-Хрущевой к нужным людям в НКВД, а боевиками из Коминтерна использовались втемную, благо, возможность для этого Отто имел.

Кроме меня, в кабинете вождя был еще и Берия, который уже завершал доклад:

– Установлено, что, стремясь втянуть Германию в войну с СССР, Троцкист передавал представителю Абвера неверные данные по экономическому и военному потенциалу СССР. Эти данные корректировались в сторону уменьшения наших возможностей, чтобы создать у противника ложные ощущения возможности быстрой и решительной победы.

– Следовательно, Троцкист разрушил нашу игру на отсрочку войны? – Сталин стал набивать трубку табаком, а в его речи прорезался выраженный грузинский акцент. Я вступил в разговор с молчаливого одобрения Берии.

– Товарищ Сталин, данные нашей разведки говорят о том. что война начнется в сорок первом году. И роль агента Троцкист в этом не так велика. 11 января 1941 года состоялась встреча Гитлера с представителем американских деловых кругов, самим Генри Фордом. По данным наших источников, как в Германии, так и в США, разговор шел о начале агрессии Германии на восток. США требуют начать войну в сорок первом году, гарантируют сдержанность Британии в борьбе с Германией. Германия требует поставок топлива, которое необходимо для похода на восток. Общая суть беседы такова: Германия хочет напасть на СССР, но хочет выторговать еще и нейтралитет США и Британии, заключить с британцами сепаратный мир на самых выгодных обоюдных условиях.

– И что вы думаете по этому поводу? Будет нейтралитет этих государств или нет?

– По поводу Британии можно смело предположить – нет. Курс руководства страны нашел свое точное выражение в фигуре Черчилля, который ненавидит немцев и Гитлера больше большевиков и Сталина. Могут дать устные гарантии, но никаких договоров не будет. А устные гарантии для джентльменов… – и я развожу руками, мол, сами понимаете, джентльмен хозяин своего слова: сам дал, сам назад взял.

– Особенность управления США в том, что не все зависит от Генри Форда, как и от Франклина Делано Рузвельта. Если говорить о тех данных, к которым мы получили доступ, то влиятельные круги в США заинтересованы в том, чтобы при ослаблении СССР начать поглощение Дальнего Востока и Сибири – или военное, или политическое, или экономическое. Поэтому конкуренция со стороны Японии кажется им нежелательной. В связи с этим проведение операции «Снег» считаю назревшим. Отправка наших агентов планируется в конце марта – первых числах апреля под видом дипкурьеров. Встреча с Финансистом намечена на апрель месяц[4]. Уверен, что в сорок первом году США не займет нейтральной позиции, потому что будет увлечена противостоянием с Японией. Нами рассматривается план операции «Морская сила», который заставит США уделить еще больше внимания Тихоокеанскому театру военных действий. Мое мнение в том, что США будут оказывать помощь и нам, и англичанам, тайно помогая и Германии. Это разные векторы американской политики, которые курируются различными группами интересов, которые не пересекаются друг с другом, антагонистических противоречий между собой не имеют. Бизнес и только.

– Так. Это понятно. США хотят этого вторжения. Черчилль спит и видит, чтобы Гитлер обрушился на нас и оставил Остров в покое. Что по подготовке к войне со стороны Германии? Я просил уделить внимание закупкам теплого обмундирования, смазочных материалов для техники, которые работают в морозы. И другие аналогичные позиции. Что по ним?

– Закупок по этим позициям нет. Но нам попал в руки черновик интересного доклада, который называется «СССР». Этот доклад составлен Абвером и РСХА, рассматривался военным руководством Германии и недавно был предоставлен Гитлеру. Доклад сделан на основании данных, предоставленных Троцкистом, возможности СССР в нем значительно недооцениваются. Поражение СССР должно быть нанесено до конца сорок первого года с выходом войск противника к Уралу. Тратится на лишние закупки Германия не будет. Все нужное будет реквизировано у местного населения.

– Это же авантюра! Глупость! Или все-таки расчет? На что?

– Есть основания предполагать, что это все-таки расчет. – подал голос Берия.

[1] Иван Александрович Серов в 1940-41 гг. возглавлял НКВД Украины.

[2] При назначении начальником Разведупра РККА звание Алексея Виноградова было комдив, после переаттестации в октябре 1940 года он получил звание генерал-майор. Почему не генерал-лейтенант? А потому что рановато еще, как решил товарищ Сталин.

[3] Вторая жена Отто Куусинена, Айно Туртиайнен, была агентом Коминтерна, работала на разведку, была осуждена в 1937-м году на 8 лет лагерей. Отто с ней не развелся, но с 1936 года жил с Мариной Амираговой гражданским браком.

[4] Операция «Снег» – организованная резидентом разведки СССР Ицхаком Ахмеровым встреча представителя СССР Виталия Павлова с работником министерства финансов США Гарри Декстером Уайтом. Результатом этой встречи стал курс США на эмбарго поставок нефти и нефтепродуктов Японии и другие ограничительные меры по обузданию агрессии Японии в Китае. Это привело США к Перл-Харбору.

Глава 9

Глава девять

Мир. Труд. Май.

Владивосток. 1 мая 1941 года.

В этот день в нашей стране было принято ходить на праздничные демонстрации. А после демонстрации люди расходились отмечать событие: кто-то выбирался на природу, называя эту вылазку по давней традиции «маевкой», кто-то собирал гостей за праздничным столом, кто-то отмечал его в коллективе, который категорически не собирался разбредаться по домам после торжественного шествия по главной улице города. Майский праздник мира и труда был действительно весенним праздником, днем преображения в ожидании лета, даже тут, на восточной окраине нашей могучей и необъятной Родины. Несмотря на сильный ветер, на набережной Владивостока было довольно людно. Что для моряка ветер? Условие существования. Лишь бы не было ливня, а пока погода позволяет, почему бы не прогуляться семьей? Мало кто обратил внимание на парочку, застывшую у афишной тумбы. Что из того, что какой-то капитан-лейтенант с молодой дамой, женой или невестой, или просто знакомой, рассматривают афишу, хотят где-то культурно провести вечер? Обычное дело. Молодой капитан 3-го ранга, которому недавно тридцать четыре года набежало, крепкого телосложения, круглолицый, с щегольскими усами на широком лице с явным удовольствием обнимал хрупкую беременную женщину, с чуть растрепанной прической, выбивающейся из под косынки. Евдокия Герасимовна Ерошенко только вчера приехала во Владивосток, на новое место службы мужа, Василия Николаевича Ерошенко. Они познакомились довольно давно, когда Вася Ерошенко был студентом дорожно-строительного техникума, и о морской стезе даже не мечтал. А поженились 1 мая 1930 года, в тот день, когда Вася Ерошенко закончил Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе в Ленинграде и получил распределение на Черное море. Молодой моряк оказался на линкоре «Парижская коммуна», а его жена нашла работу в Севастополе. Они долго не могли обзавестись ребенком. Евдокия тайком от мужа поехала в Браилов, где был не так давно закрыт Свято-Троицкий монастырь. В маленьком провинциальном городке оставалась жить одна из монахинь этого монастыря, старица, к которой приходили женщины, не имеющие детей. Помогли ли молитвы старицы, неизвестно, да и сама Евдокия про это никогда никому не рассказывала, но в конце сорокового года сообщила мужу, что ждет ребенка. Это произошло как раз перед тем, как ее капитан отправился на новейшем лидере «Ташкент» в дальнее плаванье. Надо сказать, что Ерошенко довольно быстро делал карьеру на Черноморском флоте, в сороковом уже командовал лидером «Москва», а как только в Николаеве завершили оборудование «Ташкента», принял этот новейший корабль у капитана Евгения Николаевича Жукова. Корабль получил прозвище «Голубой крейсер», был спроектирован и построен итальянскими специалистами, спущен на воду в Ливорно, а уже вооружение ему устанавливали в Николаеве. Развивающий почти сорок узлов крейсер[1] оказался очень кстати при проведении операции «Водопад». Пройдя Проливами, а потом и через Суэцкий канал лидер оказался у берегов Новой Зеландии, где соединился с караваном транспортов, который отправился к берегам Чили, где произвел догрузку продовольствия и оборудования. Так начался поход Двуташкентского каравана, в охранении которого, кроме «Ташкента» была еще и подлодка Л-13, с которой Василий Николаевич установил связь, а во время перехода от Новой Зеландии к берегам Чили, отрабатывал взаимодействие. Грищенко и Ерошенко быстро нашли общий язык, немецкие рейдеры на их пути не попадались, и от берегов Чили караван отправился к родным берегам. Почему-то путь к Владивостоку был проложен с заходом в Петропавловск-Камчатский. И со скоростью самого тихоходного транспорта, что-то около семи узлов, караван направился к берегам далекой Родины. Когда ДК (Двуташкентский караван) пересек 44-й градус, к его охране присоединились «Щуки» Тихоокеанского флота, один отряд занял стационарные позиции по пути следования каравана, а отряд из двух подлодок сопровождал караван в надводном положении. В подводном положении корабли продолжала охранять подлодка Л-13. Именно она заметила «неизвестную» подводную лодку, почти сразу же, когда ДК пересек 50-ю параллель. Лодка шла в надводном положении, спеша наперерез каравану, выходя прямо под тихо крадущуюся семиузловым ходом Л-13. Грищенко действовал по инструкции, дав из самой удобной позиции залп четырьмя торпедами по неизвестной вражеской подлодке. Еще одну, такую же «неизвестную» подлодку отогнал «Ташкент» недалеко от Петропавловска-Камчатского, на помощь ему вышли два сторожевых корабля Тихоокеанского флота и, на всякий случай, тральщик. Мин на их пути не попалось, караван благополучно прибыл в порт, где «Уэллен» стал под разгрузку. Причем работы в порту осуществляли сотрудники НКВД, никаких портовых работников, никаких военных! Это было странным фактом, но был приказ на странности внимания не обращать, так и не обращали. Во Владивосток добирались Татарским проливом, где караван пытались остановить и досмотреть японские сторожевые корабли. Хорошо, что больше никаких «неизвестных» подлодок не было. А японцев отогнал «Ташкент», на помощь которому пришел еще и лидер «Тбилиси», самый мощный из кораблей Тихоокеанского флота, который был на то время в строю[2]. Так подошла к концу операция «Водопад». Золото-брильянты? Все сокровища, доставленные ДК были отправлены из Петропавловска-Камчатского воздушным путем в Москву – через Магадан, Якутск и дальше, по маршруту, проложенному тем же незаменимым летчиком Головановым. В столицу груз прибыл без потерь.

По сведениям разведки, в том месяце куда-то пропала одна из секретных подлодок островного государства с изображением солнца на военно-морском флаге, но какая тут связь? Никакой, скорее всего.

Чета Ерошенко задержалась во Владивостоке ненадолго: одиннадцатого мая капитан-лейтенант получил назначение обратно на Черноморский флот, где получил в руки старого знакомого – лидер «Москва». И орден Красного Знамени как за этот дальний поход, так и за умение держать язык за зубами. Уже пятнадцатого мая семья Ерошенко вернулась в хорошо знакомый и любимый Севастополь, где девятнадцатого числа последнего летнего месяца у них появился сын Владимир.

* * *

Нью-Йорк, Нью-Йорк… 2 мая 1941 года.

Генри Френсис Атертон приехал в Нью-Йорк по делам. Надо сказать, что он не любил мегаполисы, хотя по роду своей деятельности вынужден часто бывать в этих шумных человечьих муравейниках. Ему было 57 лет, и он цепко держал управление Allied Chemical and Dye Corporation, как до этого жестко руководил Solvay Process Company – одной из пяти компаний, после слияния которых и образовался химический гигант AC&DC[3]. Производство соды, аммиака, анилина, это было начальным этапом работы корпорации. Дальше она успешно развивалась, а поглотив компанию по производству бензола, стала одной из ведущих химических корпораций, основой мощного производства боеприпасов в США. Кроме того, они стали производить синтетические добавки, катализаторы, синтетические полимеры, оборудование для химической промышленности, что делало ее лакомым куском для поглощения со стороны многих акул капиталистического бизнеса. Вот только с «Непробиваемым Генри», как звали его коллеги, справиться пока что никто не мог. Он был невысок, худощав, жилист, умеренный в еде и питье, любил выкурить хорошую сигару, отдавая предпочтение кубинским. Там, на большом тропическом острове, у него была своя небольшая плантация табака и такая же небольшая фабрика, в которой сигары скручивались вручную, под контролем лучших технологов. Эти сигары не попадали в продажу и были подарочным и коллекционным предметом, говорили, что несколько коробок таких сигар попали в руки нынешнего премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, который дал им высшую оценку. А к оценке такого эксперта стоило прислушаться!

Осенью сорокового года AC&DC перенесла очень серьезную биржевую атаку, целью которой было совершенно недружественное поглощение корпорации конкурентами. Генри тогда еле устоял. Точнее так, он не устоял бы, да и большинство его компаньонов были в панике, хотели согласиться на неизбежные потери при поглощении, но тут пришла неожиданная помощь. Финансы? Да, но не только. Господину директору предложили такое, от чего он отказаться не мог: ему предложили месть!

В конце двадцатых – начале тридцатых годов несколько американских химических компаний подошли к созданию синтетического каучука. В это время Allied Chemical вырвалась в этой гонке вперед. А у корпорации Форда дела пошли на спад. Стараниями Эдсела Брайанта Форда предприятия держались на плаву, но не так уверенно, как при его отце, Генри Форде старшем, ситуация в начале тридцатых была близкой к критической. Доходы от успешных продаж модели А ушли в самолетостроение, которое себя не оправдало. Этот проект следовало закрывать. А еще Форды вложили большие деньги в плантации каучуконосной гевеи. Появление дешевого синтетического каучука было им как ножом по некоторым органам. Если не смертельно, то очень неприятно. Генри Форд тут сработал самостоятельно.

Когда к Генри Атертону стали подходить очень неприятные типы с предложением свернуть работы по синтетическому каучуку, ничего не предвещало беды. Произошли несколько аварий на опытном производстве, нападение на химический склад в Буффало, где разместили опытную установку, но это не смогло сломить «Непробиваемого». Он предпринял довольно решительный шаг по противодействию криминальному нажиму: AC&DC передало часть прав на технологию искусственного каучука компании DuPont. И в начале тридцать второго года две мощных химических предприятия начали выпуск синтетического каучука по технологии Allied Chemical, которую DuPont сумел улучшить и удешевить. Само производство каучука Атертон расположил в Хоупвеле, штат Вирджиния, в небольшом городе, который практически принадлежал его корпорации. Казалось, что все успокоилось, но тут 24 сентября 1937 года сын Генри, Уолтер, кончает счеты с жизнью, застрелившись из автоматического пистолета. Сопоставить некоторые данные, сообразить, что и почему произошло для опытного бизнесмена труда не составляло. Да, каменные джунгли обычного американского бизнеса, чего уж там. Но его предположения и подозрения остались предположениями. К сожалению, армия частных детективов ничего раскопать не смогла. Полиция успокоилась, признав случившееся самоубийством, во что Генри Френсис не верил ни минуты. Никаких доказательств преднамеренного убийства не было. Но кто-то уже год скупал все акции AC&DC, а в сороковом началась массированная биржевая атака на его химический концерн.

И тут неожиданно появились новые партнеры. Братья Хаммеры познакомили его с латиноамериканскими бизнесменами, которые основали в США мощную транспортную компанию, владеющую кораблями и железнодорожными составами. Хаммеры были известны связями с большевиками, но не только, впрочем, вроде бы в этой компании русскими не пахло. К предложению финансовой помощи под дополнительный пакет акций Генри Атертон отнесся прохладно. У него было таких предложений, не куча, но несколько и от куда более надежных партнеров, чем неизвестные друзья Хаммеров. А вот от предложения одного симпатичного мистера Мигеля, который попросил переговорить тет-а-тет, старый бизнесмен отказаться не смог. Ему пообещали предоставить и убийц сына Уолтера, и наказать заказчика этого громкого и резонансного самоубийства.