Текст книги "Зеркало грядущего (СИ)"

Автор книги: Влад Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Немецкий флот такой традиции не имел. Хотя у них были вполне совершенные технически корабли, и хорошо подготовленные моряки – а артиллерийское дело и борьба за живучесть поставлены даже выше, чем у англичан. Но вся их манера боя была построена по принципу – ударь там и тогда, где противник слаб, уклонись там, где он сильнее. Да, диверсии тоже нужны и полезны – но когда все крутится только и исключительно вокруг них, туши свет! Потому что на войне случается момент истины, "битва за шверпункт", когда решается все, и надо вырвать свою победу здесь и сейчас – иначе завтра вас уже не будет, или обстановка необратимо изменится не в вашу пользу. А вот с этим у немцев была полная катастрофа.

Вы знаете тому множество примеров. Бой при Ла-Плате, когда Лангсдорф совершенно бездарно погубил свой "Адмирал Шпее". Норвежское море, апрель сорокового – когда Лютьенс с двумя линкорами драпанул от "Ринауна", подставив нарвикский отряд под разгром. Баренцево море, лето сорок первого – когда германский флот, в отличие от нашего СФ, ничего не сделал для того, чтобы помочь своим войскам на приморском фланге, вместо этого занявшись набегами на наших рыбаков – скорбим о гибели "Тумана" и "Пассата", но общим результатом было, что Мурманск немцы взять не смогли, и не в последнюю очередь благодаря нашим морским десантам и обстрелам с моря. Список всех германских морских побед – это в подавляющем большинстве, удавшиеся диверсии, когда "враг спину подставил, а нам повезло" – потопление "Худа", "Глориеса", рейд "Шеера" в Южную Атлантику в сорок первом. Ну и конечно, их подводные корсары – я имею в виду не специфику подплава, исключающую открытый эскадренный бой, а совершенно идиотскую расстановку приоритетов. Если для адмирала Деница тоннаж был главным и единственным критерием успешности – и потопленный транспорт-порожняк где-то у черта на куличках всерьез считался равным такому же транспорту с десантом или снабжением во время стратегической операции противника – то кто ему доктор? Понятно, что в первом случае атаковать легче и безопаснее. Но любой военный человек должен понимать – любое наше действие, приближающее нашу победу в войне, в конечном счете уменьшает наши общие потери. Немцы же этого не осознавали совершенно – или же, что еще хуже, считали по-подлому, "пусть кто-то другой кладет голову за победу, а конкретно я буду после вкушать ее плоды". А потому, видя что бой может быть насмерть, лучше уклониться – дождемся другого раза, когда враг не будет готов. Вот только "другого раза" может и не быть – что в реальности и случилось.

И даже действия "берсерка" Тиле в целом не выходят за рамки "диверсий". Отчего этот герой кригсмарине совершенно не блистал, когда немцы терпели жестокие поражения от нас, в Баренцевом море и северной Норвегии? Другое дело, охота в бескрайнем океане, где так сложно тебя поймать. Ему очень повезло с "Куин Элизабет" и "Айовой". Он сумел выиграть "по очкам" бой возле Бреста – навалился всеми силами на слабейший британский отряд, и тут же удрал в базу, как только запахло генеральным сражением. Но не смог вытянуть Лиссабонскую битву, когда имел реальные шансы не просто нанести американцам тяжелые потери, но полностью уничтожить их конвой – однако предпочел выйти из боя, гордясь что опять формально победил "по очкам". А стратегическим результатом было, что немцы так и не смогли ликвидировать португальский плацдарм союзников, откуда меньше чем через полгода началось американское наступление, и не сумели высвободить свои войска, ударные танковые дивизии Роммеля, которых в тот момент им очень не хватало на советско-германском фронте, как раз во время битвы на Висле и освобождения Варшавы. Причем "спасенная" Тиле эскадра через несколько месяцев бесславно и бесполезно погибла в Тулонском сражении. Добавлю, что "адмирал-берсерк" у Лиссабона проявил совершенно недостаточные организаторские качества – формально будучи главой объединенного немецко-франко-итальянского флота Еврорейха, фактически во время битвы управлял лишь германским отрядом, хотя имел чрезвычайные властные полномочия от самого Гитлера. Вся сила и удача Тиле была в том, что он первым (и единственным) в германском флоте понял эффективность совместного действия разнородных сил – надводной эскадры, подлодок и авиации – и эта тактика на какое-то время застала англичан врасплох, не встречались они прежде с таким в европейских водах, не сразу подобрали ключик, пропустили первый удар. Однако нет сомнения, что очень скоро бы его везение кончилось – как и случилось при Тулоне, когда еврорейховский флот под командой адмирала Кранке, "верного ученика Тиле", был уничтожен нами именно по такому рецепту, работой нашей авиации, надводной эскадры и лодок, в четкой связке друг с другом. Да, в той битве я командовал подводными силами. А адмирал Басистый, осуществляющий общее руководство, сумел организовать взаимодействие между советской Средиземноморской эскадрой и флотом Народной Италии – намного лучше, чем Тиле у Лиссабона.

Товарищи, я рассказываю вам это, чтобы подвести к мысли: Традиция, это не только гордость за предков, но и их опыт. История (и не только военная) становится мертвой наукой, когда сводится к зубрежке бесполезных фактов прошлого, как в царской Академии Генштаба обожали валить кандидатов на вопросе, сколько слонов было в войске Ганнибала. Но история становится нашим опытом, когда мы пытаемся понять, отчего произошло то или иное событие, как флотоводец или правитель принял то или иное решение. И этот методологический опыт может быть востребован даже сегодня.

Вот пример: Петр Первый, отвоевав у шведов эту территорию, где мы сейчас находимся, построил Петербург. Безопасность столицы, да просто стратегия, если на карту взглянуть, настоятельно требовала вести дальнейшие военные действия в Прибалтике и Финляндии. Что невозможно без военного флота – которого у России на тот момент не было совсем. Напомню что флот, это не только корабли и моряки – это прежде всего система, позволяющая флот строить: верфи, заводы (на тот момент – пушечные, парусные, канатные), учебные заведения, готовящие моряков. Если все это есть – то флот бессмертен, он возрождается даже при полной гибели эскадр. Но ничего этого у Петра на 1703 год не было – начинать приходилось с полного ноля. При том что у шведов флот был – и именно в указанном мной контексте. Вполне современный и мощный флот с боевым опытом войн с Данией (которая тогда была вполне серьезной европейской державой). Ну а Швеция на тот момент претендовала на роль северной сверхдержавы, считая Балтику своим "озером".

Шведский флот имел несколько десятков многопалубных парусных линкоров – по тем временам, это как американские авианосцы сейчас. И огромное количество более мелких кораблей. Нам построить равный по силе, а тем более превосходящий флот было невозможно, и Петр Первый это понимал. Невозможно хотя бы потому, что корабельный лес полагается выдерживать несколько лет, чтоб не гнил. И нет обученных людей – не только офицеров , даже матросов в Голландии поначалу пришлось нанимать, исторический факт. А мощности спешно построенных верфей катастрофически уступают шведским, и опытных кораблестроителей тоже нет. Однако война идет – и воевать как-то надо здесь и сейчас!

Что говорите, поморы? Верно, арктический флот России на тот момент был лучшим. Если землепроходцы на своих корабликах и на Шпицберген-Грумант ходили, и на восток за Таймыр, а регулярные рейсы на Мангазею были обычным делом. Но вы учтите, что торговые моряки не приучены к строю, не требуется это им – а значит, в эскадренной службе от них проку мало. И поморский коч размером, а также в постройке и управлении им, сильно отличается от многопушечного фрегата. Так что поморы были лишь несколько более подходящим ресурсом для создания флота, и не более того. Они были сильны у себя дома, на севере – куда бы европейский флот не сунулся, ну что делать парусным линкорам во льдах? А на Балтике, повторяю, война уже идет, и как-то решать боевые задачи надо, и что делать?

Решение Петра было гениальным. У России не было морского флота – но с давних времен имелся речной флот. Кто там изощрялся по поводу двух русских бед – ну с дураками вопрос опустим, не мы одни от них страдали – кому интересно, прочтите, что творилось у англичан в Балаклаве в Крымскую войну, только своего Льва Толстого у них не нашлось ту дурость и воровство описать. А вот роль дорог у нас издавна играли реки – а потому, хватало людей, которые умели строить гребные корабли и сами были привычны к веслу. При том что гребная мелочь куда менее требовательна к выучке экипажа, может быть построена в большом числе, и плевать что сгниет через пару лет, она дешева, новых настроим. Она непригодна для господства на море – ну так нам это и не надо, господствуйте себе от нашего берега подальше, нам от того ни жарко ни холодно. Конечно, выглядит это совершенно непрезентабельно в сравнении с парусными линкорами и фрегатами – но боевые задачи решает, а что еще нужно на войне?

И настал для шведов кошмар: русские воюют не по правилам! Где морские баталии – это черт знает что! 31 мая 1702 года, бой на Псковском озере между шведской эскадрой командора Лешерна, пять судов, и посаженным на карбасы отрядом солдат полковника Толбухина. Итог – шведы выбиты из пролива, русские прорвались в Чудское озеро, шведская 4-пушечная яхта "Флундран" взята на абордаж и стала русским трофеем. 15 июня – русский отряд, четыреста солдат под командой подполковника Островского, на соймах и карбасах атакует шведскую эскадру вице-адмирала Нумерса, три бригантины (от 5 до 12 пушек), три галиота (от 6 до 14 пушек) и две лодки, в устье реки Вороны на Ладожском озере. Нумерс бежал, имея значительные потери в людях и повреждения кораблей. 10 июля – бой между отрядом русских карбасов под началом генерала Гулица и четырьмя шведскими судами на Чудском озере, русскими взята на абордаж 12-пушечная яхта "Виват". 27 августа – 30 карбасов с русской пехотой, командир полковник Тыртов, атакуют шведскую флотилию все того же Нумерса возле Кексгольма. Потеряв пять кораблей (два сожжены, два взяты на абордаж, один потоплен), Нумерс удрал в Выборг, оставив Ладожское озеро в нашей полной власти, больше шведы туда и не совались. Ну и наконец "небывалое бывает", вошедший во все анналы бой в устье Невы, когда шведские корабли "Гедан" и "Астрильд" были взяты на абордаж русским десантом под командой самого Петра и Меньшикова. Наверное этот швед Нумерс был редкостным долбоебом, три раза подряд на одни и те же грабли, это талант надо иметь. Были еще бой на Чудском озере, когда из всей шведской флотилии в пятнадцать вымпелов спасся лишь один. И два шведских судна, взятых на абордаж у Нарвы. Замечу, что по тем временам, яхта с двенадцатью пушками, это примерно как сейчас миноносец. А мы выставляли против них рыбацкую посуду, какую можно было найти в каждой прибрежной деревне. И побеждали, захватив господство еще не на море, но на реках и озерах. Строго говоря, это формально был даже не флот, а армия? Ну так побеждали они шведский флот – а значит, могли и сами считаться моряками?

Для Финского залива потребовались уже кораблики посерьезнее. Тут и до шведов наконец дошло – и они начали строить галеры. Однако же эта здравая идея обесценивалась установкой тяжелых корабельных пушек, что сильно увеличивало осадку – и в итоге это были боевые единицы, непригодные для мелководных финских шхер, и слишком слабые для открытого моря. У нас тоже поначалу пытались строить что-то похожее – но быстро сообразили, и перешли к скампавеям. Что есть по факту, речной струг, на которых Стенька Разин ходил, только чуть больше размером и парус косой, осадка метр всего, вооружение одна полевая трехфунтовка, и то не для морского боя, а чтоб десант огнем сопровождать. И началось для шведов продолжение кошмара, уже применительно к финскому побережью, ну а морем владейте, это нам никак не мешает.

Хотя и на море бывало всякое. Под конец той войны было, когда русские десанты совершали массовые набеги на шведское побережье, чтоб Швецию к миру принудить. Все тот же "армейский флот" – но шведский флот настоящий, помешать не сумел никак! Мало того, был еще и Гренгам, когда наш десантный отряд на переходе, в море, столкнулся со шведской эскадрой – по всем канонам, тут должно быть избиение десанта, но наш командующий Голицын, сухопутный генерал, не моряк, этого не знал. И сумел сначала заманить погнавшихся за ним шведов в шхеры и на мелководье (в шведских водах!), а затем уже по традиции, вперед на абордаж! В итоге, четыре фрегата стали нашими трофеями, остальные сбежали. Хотя честно скажу, этот бой был уже "на баллистической вершине" возможностей, все на волоске висело – что было бы, окажись берег чуть дальше – но заслуга сухопутной крысы Голицына в том, что он этот волосок разглядел и сумел по нему пройти. А шведские профессиональные моряки – не смогли!

И еще заслуга предков. Что этот удачный опыт они не возвели в абсолют, а трезво оценили его пределы, не крича о "чисто русском морском пути – парус дурак, весло молодец". Все имеет свои границы – когда уже во второй половине девятнадцатого века парагвайцы попытались так же брать на абордаж аргентинские броненосцы на реке Парана, то были жестоко биты – пушки и ружья уже малость совершеннее, дальнобойность и скорострельность выше. А вот русский флот сумел тот опыт вспомнить, творчески переосмыслив – я наши минные катера на Дунае имею в виду, тоже ведь часто были не боевые единицы спецпостройки, а разъездные паровые катера с кораблей и даже прогулочная посуда. Однако же сумели на отдельно взятом Дунае наше господство обеспечить – турецкий флот нам там не мешал.

А теперь внимание, вопрос. Вы на месте нашего военного советника во флоте дружественной нам малой страны, которой угрожает американская агрессия с моря. Но нет у вас ни линкоров, ни авианосцев, а есть... ну что-то вроде того, что мы Вьетнаму поставляли, как числится в справочнике Джена. Оборонительные возможности – также, примерно Вьетнаму соответствуют, то есть ПВО есть, ВВС в большинстве истребители, от налета палубной авиации как-то прикрыть могут, но нанести врагу поражение, как мы японцам в сорок пятом возле Цусимы, никак нет. Противник настроен предельно решительно, и намерен не ограничиться авиаударами, а после артиллерийской поддержки высадить десант. У вас есть какое-то ограниченное время на подготовку – но резко усилить свой флот и авиацию, возможности нет. Ваши действия – с учетом того, что я вам рассказал, как бы выглядела петровская тактика сегодня?

Торпедные катера – верно, мы их вьетнамцам поставляли. Но все-таки, это не настолько дешевый расходный материал, как рыбачьи лодки для Петра Первого – разменивать один, даже два катера на эсминец или десантный транспорт еще можно, а потерять десяток безвозмездно, это катастрофа. А такое случится, прикажи вы атаковать американцев открыто. Японцам за всю тихоокеанскую войну это не удавалось ни разу – хотя торпедных катеров имели несколько сотен, да еще к ним в довесок пару тысяч катеров-камикадзе под занавес. Даже ночью – вам параметры стандартного американского радара, сопряженного с системой управления огнем, напомнить? Не дадут вам выйти на дистанцию пуска торпед, расстреляют еще на подходе. Учтите еще, что даже дружественным странам мы не даем 65-сантиметровые с самонаведением – так что стрелять придется накоротке.

Верно – вспомнили, за что Шабалин вторую Золотую Звезду получил. Ночной бой в Японском море, три дивизиона наших тка против японской эскадры. Если у врага радары – значит надо ставить помехи, сделать его слепым и глухим, а себя зрячим и сохраняющим связь. Организовать радиоподавление – раз берег наш, это возможно, с мощных береговых станций. Сбрасывать "обманки", которых наделать заранее – простейший уголковый отражатель даст на радаре засечку, как крейсер. Организовать взаимодействие и связь между всеми своими силами. Ну и сама игра – уже на равных, как вы ее проведете. Правильно, можно еще мины выставить – но тогда вам надо будет четко просчитать возможные действия противника, куда он пойдет после вашей атаки, и конечно, чтобы самим не подорваться. Есть хотя бы одна подлодка – задействовать и ее, как "засадный полк". Да и истребители могут помочь хотя бы в штурмовой атаке на корабли охранения. Поскольку противнику будет очень трудно вести бой одновременно против подводной, надводной и воздушной угрозы. Особенно если вам удастся заранее просчитать его стандартные, "уставные" действия. Именно так и случается, что слабейший побеждает гораздо более сильного.

Товарищи курсанты, я хочу, чтобы вы поняли – путь, который вы выбрали, Родину защищать, это даже не работа, не профессия. Это – обет, который вы на себя добровольно приняли. Чтобы когда пришел час войны, с новым гитлером, или с американским империализмом, да хоть с уэллсовскими марсианами, или с чертями из пекла, вы принесли победу Отечеству – которое вас кормило, обеспечивало всем, избавляло от трудового долга, ради того, чтобы вы могли выполнить долг боевой. То есть, ставили путь к победе, выполнение поставленной боевой задачи – выше, чем сохранение собственной жизни. Нет, нам не нужны камикадзе, что желали погибнуть за своего императора без разницы, будет выигран или проигран бой – мои слова следует понимать: сумел победить, и остаться живым, хорошо. Победил, и самому тоже не хватило сил или умения, чтобы выжить – вечная вам память. Но остаться жить ценой отданной врагу победы – это позор, который считался за доблесть лишь у гитлеровцев. Вы должны быть готовы умереть за свою Родину – но стараться сделать все, чтобы те, кто против вас, умирали за свою родину еще большим числом. Для того вам следует, во-первых, всячески изучать вверенный вам инструмент – те силы и средства, которыми вам доведется командовать, знать досконально свои возможности в конкретной обстановке – включая и состояние техники, и подготовку и моральное состояние личного состава, и гидрометеоусловия, да все что угодно, вплоть до особенности работы снабженцев. Подчеркиваю – вы должны знать не только то, что предусмотрено уставом, но и сверх того – насколько реально в чрезвычайной ситуации выйти за грань. Потому что во-вторых, запомните и это, вряд ли вам придется воевать в ситуации, когда "при своем трехкратном превосходстве в кораблях и десятикратном в авиации, говорить о военно-морском искусстве просто неуместно", это слова американского адмирала Спрюэнса после одной из завершающих битв минувшей войны. Намного более вероятно, что противник будет номинально сильнее вас – но также, именно из-за этого, действовать предсказуемо, по уставу. Значит, вам надо придумать то, чего он не предусмотрел. И нивелировать его общий перевес в силах – своим локальным перевесом в месте боя. Что достигается организацией взаимодействия своих сил – хороший пример этого, Дальневосточная кампания сорок пятого года, когда японский флот, формально превосходящий наш ТОФ в разы, был полностью уничтожен, при минимальных наших потерях.

Я хочу, чтобы вы поняли, товарищи – офицер живет ради войны. А в мирное время – ради подготовки к войне. Живет в долг – отчетливо понимая, что с началом войны этот долг будет ему предъявлен к оплате. И чтобы не погибнуть без пользы в самом начале, а после победы опыт следующему поколению передавать – быть творческой личностью, ну кто решил, что таковыми должны быть лишь художники, поэты и им подобная публика? Хотя бы потому, что техника меняется – представьте, как бы справился флотоводец Первой Мировой войны, сумей он каким-то волшебным образом перенестись на мостик флагмана эскадры в войну минувшую? Где уже нет "ютландов", но есть сражения палубной авиации. А представьте, как изменится военно-морская тактика, когда на вооружение массово пойдут ракетные снаряды, достающие врага за сотню миль – и прототипы этого оружия уже есть, и использовались нашим флотом, я потопление "Тирпица" имею в виду. Нет, что было в Шанхае, про то позвольте пока не отвечать, и в детали не вдаваться. Хотя в "лучах смерти" вы сомневаетесь совершенно справедливо. Скажу лишь, что это оружие – грозное, но не абсолютное, и акт его применения не только военный, но и политический. И от него тоже можно защищаться – на последних курсах вас будут этому учить.

Я закончил, товарищи – спасибо за внимание.

(прим.авт. – при написании эпизода использован материал от Аббакумов, «Жизнь под парусом или смерть под паром», http://samlib.ru/comment/a/abbakumow_i_n/flot-002).

(фантазия). Кольер уикли. Третья Мировая война. Выпуск 5.

Убей американца! Сколько раз увидишь – столько раз и убей.

Солдат Иван Сидоров не знал, за что ему следует так ненавидеть янки. Но ненавидел, потому что так сказал политрук. Который рассказывал на обязательном ежедневном "политчасе", что американцы спят и видят, как бы им всех русских обратить в рабов, "как у них негры были", или как было при царе. Когда трудящемуся человеку, голод и лишения, а паразит-хозяин шампанское пьет.

–Так и у нас голодали – поднял руку какой-то солдатик из второго взвода – батя мой в тридцать третьем помер. Поскольку весь хлеб отобрали.

–Твой отец голодал ради идеи социализма – ответил политрук – а при царе и капитале, ради удовольствия кровососов-эксплуататоров. Разницы не видишь?

На следующий день того солдата уже не было – ночью пришли, забрали. Или в штрафной батальон, или сразу в ГУЛАГ – и что лучше, неизвестно. Сам виноват, зачем болтал? Мамка еще говорила – "будешь слишком умным, на Колыму попадешь. А делай что велят, авось Советская Власть тебя не забудет".

Жизнь казалась солдату Сидорову ясной и прямой, как штык винтовки. Родился, работал в своем колхозе, затем армия, и вот война – если не убьют, то снова колхоз, успеть бы жениться, и чтоб детей и внуков побольше, было кому в старости содержать, а то будет один-двое сыновей, их на следующей войне убьют, и что тогда делать? Пока же – в армии хоть кормят хорошо, дома мясо далеко не каждый день. Ну а что война – так куда денешься? Может еще и повезет прийти домой живым и с медалями, героем – будут тогда все девчонки млеть, только выбирай, на ком жениться. И сам председатель будет тебя по имени-отчеству, как соседа Степана Андреевича, кто с той войны без ноги пришел, но с сержантскими погонами и "полным бантом", все четыре "Славы". За Родину, за Сталина – стреляй в тех, на кого офицер укажет!

Заграница сначала удивила Ивана Сидорова тем, что тут даже в деревенских домах было электричество и телефон (дома, лишь в правлении). И одевались все по-городскому, как дома лишь председатель, да начальство из района могло себе позволить (а всем прочим, телогрейка да кирзовые сапоги). И в домах у них стояла хорошая городская мебель, а у некоторых даже были собственные автомобили! А где же тут бедный угнетаемый пролетариат? Наверное, эти, с красными повязками, "активисты-коммунисты", что нас радостно встречают. Но все-таки, на взгляд Ивана Сидорова, это все было неправильно – эксплуататору полагалось жить одному, и во дворце со слугами, или в поместье (как бывший барский дом, теперь правление колхоза), ну на самый край по-мужицки, в крепком хозяйстве, но одном на все село, как же могут два мироеда в одной деревне ужиться? А тут, если посмотреть, куркулями были многие, если не большинство!

–Они богатые, потому что из колоний кровь высасывали – говорил политрук – на них негры работали в каком-нибудь Конго или Сенегале. А еще, мы предпочитали быть беднее, но сильнее, чтобы армия у нас была лучшая, а не как в сорок первом, "десять винтовок на весь батальон, в каждой винтовке последний патрон", и на немецкие танки в атаку с палками ходили. Ну а эти, как стрекозлы, пей и гуляй, зима далеко. У нас тоже могло быть так, как враг народа Бухарин предлагал, чтоб ситцев побольше а не стали и угля – тогда бы Гитлер нас всех завоевал, все отнял, а нас в рабы. Теперь американцы так хотят – не позволим!

Армия у СССР, на взгляд Ивана Сидорова, и в самом деле была лучшей, раз наши наступали. И политрук говорил, что танк Т-54 лучший в мире, и автомат Калашникова превосходит американский "гаранд". И вообще, мы прошли в ту войну две трети Европы – теперь надо до конца, и еще до Америки, чтобы дело Сталина по всему миру. Чтобы везде был один, советский порядок! В установлении которого в Европе рядовой Сидоров принимал участие – его 101й гвардейский Костромской полк, находясь во втором эшелоне, первые недели советского наступления был занят исключительно оккупационной работой, наравне с войсками НКВД. Так что Сидоров видел как людей (мужчин и женщин отдельно) грузили в товарные вагоны для отправки в ГУЛАГ. Как проводили мобилизацию в "трудовые батальоны" (также, мужчин и женщин порознь, безжалостно разлучая семьи – встретитесь после войны). Как тем немногим, кому повезло быть оставленным дома (например, железнодорожникам) выдавали разрешительные документы вместе с продуктовыми карточками – прикрепляющие людей к месту работы под страхом ареста или даже расстрела. Как толпой гнали на погрузку детей, чьи родители были объявлены "врагами коммунизма". Как из больниц вышвыривали наружу пациентов (даже лежачих), освобождая место под госпитали. Как расстреливали нарушивших порядок – тех, у кого находили несданное оружие (хотя бы охотничье ружье), радиоприемник, фотоаппарат, иностранную валюту, запас продуктов. Уроки прошлой Великой войны были учтены, безотказно работала машина организации гражданского тыла воюющей армии – механизм бездушный и безжалостный, превращая людей в полезные функции и отбраковывая негодных. Все для фронта, все для победы – и каждый обязан делать что-то нужное этой цели, или не имел права на жизнь.

–А разве у нас в мирное время дома не так? – подумал Сидоров – каждый обязан делать лишь то, что ему предпишут, и за нарушение кара. И нам, мужикам, и начальству, партийным – вон как было в тридцать седьмом, когда и их головы летели. Да, каждому дадут необходимый мизер, и койку и пайку, и лодырничать не допустят – но и подняться в крепкие хозяева не позволят, говоря, если ты для себя, то отрываешь от общества. А здесь не так – каждый свободен: кто глуп, неумел и ленив, тот беден, как угнетаемый пролетарий, а кто жилку имеет и старание, тот живет, как у нас большое начальство, и ему никто слова не скажет. Теперь значит, партийные хотят, чтобы повсюду было как у нас.

Мелькнула мысль о побеге – бросить автомат, скинуть мундир, раздобыть штатскую одежку, и прибиться к какой-нибудь семье, хоть в батраки, на первых порах. Но нет – поймают, без документов. И без языка – а выдать себя за потомка эмигрантов-беляков еще хуже, таких в СМЕРШ сразу даже не стреляют, а вешают. И мать тоже тогда в ГУЛАГ, а малолетних сестренок в детдома. Нет уж, от добра добра не ищут – живой пока, и ладно, кормят хорошо, у командира на хорошем счету, как отличник боевой и политической подготовки, авось так до конца войны и будет. Ну а эти "раскулачиваемые", они ж мне не родня!

А затем пришел приказ, полку отправляться на передовую. Под атомные снаряды и бомбы, под гусеницы американских танков – да, в сводках говорят, что мы наступаем, но видать, потери большие, раз второй эшелон посылают в бой? Убьют на чужбине, похоронят – и все ради того, чтоб большие партийные комиссары Сталину доложили в Москве. Жил как баран в стаде, и сдохну как баран, так и останется мечтой, выбиться в справные хозяева. А если наши победят, то даже если он, Иван Сидоров, домой живым вернется, и сыновей родит, то и им достанется или прожить подневольными баранами "как велят", или сдохнуть на будущей войне. Когда вот она, желанная свобода, на той стороне – свобода, где от тебя одного все зависит. Политрук говорит, "угнетение", ну так слава богу, руки не из задницы растут, и не лодырь, не пьянь – а в ихние рокфеллеры мне и не надо, вот так бы пожить, как эти, которых мы здесь в Сибирь!

Рядовой Иван Сидоров был застрелен политруком при попытке перебежать к американским войскам, обороняющим Гавр. Он стал первым из советских солдат, выбравших свободу.

Первая песчинка грядущего обвала – когда гора, на вид несокрушимая, вдруг рушится в пропасть.

(прим.авт. – автор не забыл, что у ордена Славы было три степени, а не четыре, как у царского «Георгия». И что «именные» гвардейские части Советской Армии получали имена в честь побед, а не мест формирования, как было в царской армии. И что в описываемый период в СССР наркоматы уже стали министерствами, а значит не было НКВД. Но вряд ли «Кольер» имел источники, хорошо знающие советские реалии – а вот эмигранты считались «экспертами по России» и в более поздние времена. Да и Клэнси, которого также считали за «эксперта», писал про «нумерные» колхозы в СССР).

Анна Лазарева.

Все, никаких государственных дел на сегодня – только отдых, дом и дети!

Мой Адмирал к обеду не будет – звонил, что в министерстве задерживается. Знаю от него, что в его истории наша первая атомарина "Ленинский комсомол" была больше опытовым, чем боевым кораблем – из-за частых аварий атомного "котла", до того доходило, что зараженный радиацией воздух по всем отсекам вентилировали, чтобы машинной вахте меньше доставалось. Микротрещины в арматуре реактора – не знали еще, что не годится нержавеющая сталь, титан нужен. А с этим металлом у нас здесь почти не работали, всю отрасль и технологию пришлось заново создавать. Но сказали Партия и товарищ Сталин, "надо", и сделали – недешевой ценой, хотя сведения от "воронежцев" очень помогли. Михаил Петрович и товарищ Сирый сколько раз в Ленинград ездили в командировки, и в Горький на "Красное Сормово", а про Севмаш наш молчу. И мне случалось своего Адмирала сопровождать в поездках – и не только в качестве жены, но и с полномочиями от Пономаренко. Сейчас технические проблемы в основном решили – не скажу, что на "акулах" все гладко и без единой аварии, но в сравнении с тем, что было там... Я, пару лет в войну на Севмаше прослужив, да и после с людьми, вроде Базилевского и Курчатова общаясь, теперь, как мой Адмирал шутит, "сама могу на инженерный диплом экзамен сдавать". Так организация подготовки кадров для советского атомного флота, и тактические вопросы (взаимодействие атомарин с надводными кораблями и авиацией) тоже времени требуют – чем мой Михаил Петрович и занят. Но на встречу с будущим гением советской фантастики, три дня назад, все же время нашел. Ой, ну решила же – никаких дел, и даже мыслей о них, на сегодня!