Текст книги "Лениград - 43"

Автор книги: Влад Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Успеем к второму акту спектакля? Или Влад, Валька, Мазур и Скунс сами разберутся?

Берлин, Главное Управление Имперской Безопасности, кабинет Рейхсфюрера СС. 14 января 1944

– Ну, зачем я тебе на этот раз потребовался, Генрих? Что ты так срочно сдернул меня из Марселя? Или решил, что достаточно мне препираться с «мясником» Достлером, черт бы его побрал?

– Руди, во Франции нам нужны немедленный результат. И просто нет времени на сложные и долгие игры.

– Ну, если результатом будет всеобщий бунт, который придется долго и нудно подавлять. А ничего другого мы не получим, я уверен!

– Что, неужели так все запущено? Я читал доклады – но твое впечатление, от увиденного своими глазами?

– А что сказать, Генрих? Кроме очевидного факта, что если арестовать половину населения, это всего лишь пятьдесят процентов вероятности, что будут пойманы истинные преступники. Представь кусок мяса, в котором завелась гниль. И вместо того, чтобы найти, локализовать и аккуратно вырезать гнилые места, пусть даже с примесью близлежащего здорового, мы с размаху бьем по всему куску, так что во все стороны летят брызги. Что-то конечно отлетает прочь – но еще больше гнили под нашим давлением расползается, заражая и то, что изначально было здоровым. Стараниями Достлера, с одной стороны, любого француза могут арестовать даже за произнесенную во всеуслышание жалобу на плохую погоду, это может быть воспринято как намек – не смейся, Генрих, сам наблюдал такой случай! А уж хватать «превентивно» членов семей тех, кто работает на нас, чтобы «не помышляли изменить», это просто идиотизм! С другой стороны, действительно опасные субъекты тонут в море арестованных за самые мелкие прегрешения, и никто не занят их выявлением! Как никто не ищет и следов преступной связи, организации, заговора – сплошь и рядом хватают первых попавшихся под руку и побоями выбивают у них признание, и все довольны, статистика впечатляет – вот только к борьбе с действительно опасным врагом, разведывательно-диверсионными сетями британцев и голлистов, это не имеет никакого отношения. Если не удается зацепить «головку» сети, ее командный состав – но эти-то как раз обычно оказываются внешне самыми благонадежными, с безупречной анкетой, не замеченные ни в чем! Зато ненависть и озлобление французов нашей политикой приводит к тому, что у упомянутых главарей нет недостатка в человеческом материале.

– Значит, в бандитские организации легко засылать своих людей. И зная тебя, Руди, я не поверю, что ты этим не занимался.

– А как по-твоему я сумел вытянуть и выловить три таких шпионских сети? Целых три – в одном лишь Марселе, а сколько еще осталось? Но большую часть времени мне пришлось ругаться с армейцами, отбивая у них своих завербованных людей! Мне лично приходилось заниматься тем, чем должны бы мои подчиненные – сейчас очевидно, что «реорганизация» аппарата гестапо была ошибкой, наши представители при французских органах на местах, это совершенно не то, что полноценный местный отдел! Теперь, когда оказалось, что французам нельзя доверять, нашу работу возложили на армейские части, не имеющие никакого опыта в этой сфере! В их понимании, ловить шпионов и диверсантов – это облавой похватать как можно больше народа. А Достлер убежден, что идеальный орднунг, это когда на оккупированной территории вообще нет чужого населения не под надзором и без конвоя. Да, и какой идиот додумался привлечь к полицейской службе арабов?

– Ну а что нам еще делать с «подарком» от Исмет-паши? Если турки еще годны к неквалифицированной работе на заводах, то арабы, которых очень много в последних партиях живого товара, это откровенная шваль. Понимаю, что проще всех их отправить в газенваген – но жалко же того, что мы за них туркам заплатили? И если у них хорошо получается лишь грабить и мародерствовать, так отчего не выдать им хотя бы дубинки и не отправить на патрулирование? Конечно, под командой нашего ефрейтора.

– Я видел эти патрули на улицах Марселя. Наш жандарм, за ним полдюжины этих, человекоподобных. В их тупые головы с великим трудом вбили простейшие команды – но больше они не понимают абсолютно ничего. Считается, что они должны хватать и бить любого, на кого укажет старший патруля – даже проверять документы они не могут, по причине неграмотности. В реальности же был случай, когда некто, чьи бумаги вызвали подозрения, вынул пистолет и застрелил старшего – а эти скоты, вместо того, чтобы схватить злоумышленника, разбежались! А еще они охотно грабят всех, в свободное от службы время – убежденные, что человек при власти легко может взять в лавке понравившийся ему товар и не заплатить – как это действует на правопорядок, легко понять! Французы впрочем, отвечают им полной взаимностью – этих недочеловеков поодиночке давят и режут в подворотнях, как крыс, так что они теперь решаются выходить из казармы только толпой. Идут по улице, хватают все что плохо лежит, бьют стекла и витрины, лапают женщин – а перед ними все разбегаются в переулки. По большому счету, мне плевать на собственность французов и честь их мадмуазель – но орднунг от такого летит ко всем чертям! А когда в обществе нет закона, бунтовать выходят все. В общем, мой доклад по Франции, что я успел там сделать и узнать, у тебя на столе – но ты же не за этим меня вызвал?

– Именно так, Руди. Ты знаешь, что произошло в Будапеште, перед тем, как туда вошли русские?

– Лишь в общих чертах. Что там оскандалились ребята из «школы Ораниенбург»?

– О покойниках плохо не говорят, Руди. А штурмбанфюрер Скорцени все ж имел перед Рейхом несомненные заслуги. Читая отчет штурмбанфюрера Хеттля, тоже свидетеля и участника тех событий, создается впечатление, что бедного Отто банально слили, и сделал это кто-то из своих, здесь. Операция была задумана безупречно – но вмешался кто-то еще. Чтобы было понятнее – представьте, что некая банда задумала ограбление банка, придумав хитрый план, имеющий все шансы на успех. И вдруг, в самом начале операции, в них начинают стрелять на поражение, не полиция, а непонятно кто.

– Я слышал версию, что парни из Фриденталя просто недооценили венгров. Что у всех объектов, выбранных ими в качестве жертв, была еще и негласная охрана.

– Бред. У венгров нет ничего подобного «Ораниенбургу», мы бы знали. А эти неизвестные показали уровень как минимум не уступающий, и все великолепно рассчитали. Допустим, у генерала Бакаи хватило ума приставить к своей любовнице лично преданных ему людей, которые жили в номере рядом, не привлекая внимания до времени. Но ведь, как удалось установить, как раз охраной женщины они не занимались, озабоченные исключительно тем, чтобы сорвать нашу акцию! А дымовая шашка у негласной охраны, для инсценировки пожара, это обычная вещь? И как им удалось уничтожить трех великолепно подготовленных боевиков не только без потерь со своей стороны, но даже без шума, никто ничего не слышал?

– Ну, бывают разные уникумы. Вот в Марселе я нашел нескольких мастеров искусства сават. Своей властью арестовал и вывез сюда, может пригодятся, инструкторами.

– Следующим в списке был адмирал Харди. Его должны были взять в ту же ночь. И снова вмешалась некая сторона, причем не обеспокоенная собственно охраной – будь иначе, наших людей не допустили бы к адмиралу вообще! Лимузин подъезжает ночью, четверо боевиков входят в дом, нейтрализуют лишних, выводят объект. Тут у нас есть показания свидетеля, жившего в доме напротив, он страдал бессонницей, сидел у окна, и все видел. По его словам, как только наши люди вошли в дом, на улице откуда-то появились двое, вроде бы проходившие мимо. Что было в следующую секунду, свидетель не понял, но настаивает, что звука выстрела не было – ну откуда штатскому венгру знать, что бывают пистолеты-«бесшумки» – а еще через мгновение эти двое вытаскивают из машины тело остававшегося там шофера и запихивают его вниз, так что ноги торчат наружу – со стороны улицы кажется, что водитель занят ремонтом, от дома не видно ничего. Сами садятся в автомобиль, и ждут. Выходят наши люди с адмиралом, открывают дверцы, или их распахивают те, изнутри, свидетель не рассмотрел, и сразу огонь на поражение. Причем как показало расследование, был еще минимум один стрелок из дома напротив, один из наших боевиков был убит пулей в голову в секторе, совершенно не просматриваемом из салона автомобиля. После чего двое неизвестных о чем-то быстро переговорили с адмиралом, и, перебежав улицу, скрылись из вида. Затем приехала венгерская полиция, дальше неинтересно.

– На чем же они уехали? Был еще один автомобиль? Не настолько же они глупы, чтобы ожидать в квартире у места преступления? Ведь всех жильцов того дома наверняка проверяли – как же иначе вышли на твоего свидетеля?

– Свидетелю показалось, что он слышал звук мотора с соседней улицы, в этом доме проходной двор. Но тут глухо, никто не видел машину, даже марку и тип, не говоря уже о номере. Итого, еще пять трупов наших людей – но это было очень мало в сравнении с тем, что случилось через два дня!

– А что думал сам штурмбанфюрер Скорцени? Если он знал, что в игре появился еще кто-то, как же он решился на акцию против сына Хорти?

– А это уже большая политика. Ультиматум Венгрии, от лица трех держав, в сочетании с той волной, которую подняли и генерал Бакаи, и адмирал Харди. Казалось, в Венгрии вот-вот начнется то же что в Румынии – и очень важно было лишить врага руководства. Уж тут продумано было все – в здании судоходной компании наготове был десяток лучших людей, и еще три десятка прогуливались снаружи, спрятав оружие. Этого хватило бы, даже если учесть тот факт, что встревоженный Хорти-младший, явно опасаясь, притащил с собой полуроту охраны на двух грузовиках. Пришлось всего лишь завернуть тело в ковер, автомобиль уже был подогнан к входу. И тут по нашим людям был открыт снайперский огонь, как определили позже, из окон одной из квартир ближнего дома. Те, не сумев определить угрозу, не придумали ничего лучшего, как стрелять в венгерских солдат, на площади начался настоящий бой, а снайперы, минимум двое, валили всех, до кого могли дотянуться. Одновременно был обстрелян автомобиль, в котором сидел сам Скорцени, вместе с двумя помощниками и шофером – стреляли из пулемета, сзади, накоротке, выпустив полную ленту на полсотни патронов, сплошное мясо и решето. Пулемет кстати был похищен накануне, при нападении на мотопатруль, двое жандармов убиты, МГ-42 из коляски исчез, злоумышленников никто не видел.

– И снайперам удалось безнаказанно уйти? При стрельбе днем?

– Удалось, Руди. Поскольку это все же Венгрия, а не Франция. Которая пока считается вроде как союзник. К тому же в горячке боя даже не все наши, а уж венгры точно, не разобрали, что стреляют со стороны. Когда спохватились – было поздно. И в завершение, буквально вечером того же дня, совершенно внаглую, убийство генерала Фриса, командира 29-й мотодивизии.

– Так это точно были не наши?

– Руди, ну не дошли мы еще до того, чтобы вот так списывать в расход заслуженных ветеранов! Фрис, старый вояка, и на фронте-то часто пренебрегал опасностью, ну а в Будапеште, столице союзной нам страны, ездил в сопровождении всего лишь адъютанта. Его автомобиль остановили некие люди в штатском, на возражения предъявив жетон СД (похоже, один из тех, кто был взят у наших в «Ритце»). А затем хладнокровно расстреляли генерала и его спутников, вот только адъютант, хотя и тяжело раненый, остался жив, и рассказал как про жетон так и про фразу одного из убийц другому, в самом конце, «сбрось улики», сказанную по-немецки. Возле нашли бумажник, будто случайно выпавший из кармана, там были форинты, и какое-то письмо на венгерском, по которому однако нельзя было найти адресата – все выглядело в итоге как неумелая провокация. Что отнюдь не прибавило у армейцев желания выполнять наши приказы – а формальное их исполнение иногда походило на пассивный саботаж! Что было после, ты знаешь. Воззвание Хорти, несколько дней уличных боев в Будапеште, настоящее сражение по всей венгерской территории – все же часть венгерской армии поддержала нас, и быть бы регенту повешенным, и сынок бы его болтался рядом, мы ведь успешно подавляли мятеж – но времени не было! Русские перешли в наступление, и войск не хватало, еще и держать фронт, и разоружать венгров, а при том, что началось на Висле, мы не могли перебросить в Венгрию ни одной дивизии! Итог – Венгрия потеряна, Хорти сейчас в положении румынского и болгарского монархов, а фюрер взбешен! И ему срочно нужна голова виновного, ведь в этом деле предательство видно невооруженным глазом! Откуда план операции «Панцерфауст» стал известен кому-то еще?

– Вопрос, кому именно? Русские или англичане?

– А вот это скажешь мне ты, Руди. Если сумеешь разрешить одну загадку этой истории. Буквально накануне событий в Будапеште были замечены некие «шведы», говорящие по-английски. Так как известная вам организация, выдающая сине-желтые корочки, как раз в эти дни резко увеличила там и объем своей работы, и штат сотрудников, этот факт прошел незамеченным, слежка за этой компанией была обычной рутиной. Наш агент «Магда» была при них переводчиком, и в ее донесениях не было ничего подозрительного, на первый взгляд. Донесения шли в «британский» отдел, и как положено, подшивались в папку «прочее» – отчего-то решили, что если «эти» шпионы, то не иначе, как УСО. А когда уже после, здесь, в Управлении, чисто случайно все прочли, и сопоставили, то схватились за голову! Потому что эти «шведы» были замечены во всех местах ДО событий. Заранее сняли номер в «Ритце», квартиры в других местах. Были и у моста Елизаветы, крутились там повсюду, ну как любопытные гуляки. Поскольку все это было еще до того, как что-то случилось, никто не встревожился, эх, если бы наша почта работала не так оперативно, донесения успели прочитать до событий, и так как в них не содержалось ничего необычного, угрожающего, то благополучно сдавали в архив. Если бы один служащий не проявил добросовестность и память…

– Ну так в чем же загадка, Генрих? Обычная подготовка к акции.

– Руди ты не понял? Скорцени получил приказ от фюрера, с самыми широкими полномочиями, «на случай, если регент нарушит свои союзнические обязательства», лишь второго января! Будапешт был занят доблестным и непобедимым вермахтом к утру четвертого. План «Панцерфауст» был составлен лично Скорцени на месте и пятого вечером доложен в Берлин, в Будапеште с ним ознакомились лишь Хеттль и Клагес. То есть до этого момента сам Скорцени не мог знать места будущего действия! А «шведы» проводили свою рекогносцировку уже шестого, а номера в «Ритце» и квартиры были зарезервированы еще в декабре, как удалось доподлинно установить. И как это прикажете понимать?

– Генрих, неужели и ты поверил в…

– Руди, прежде чем ты возьмешься за это дело. Я категорически запрещаю, своей властью, даже принимать к рассмотрению версии с участием сверхъестественных явлений! Это были русские, установлено достоверно. По единственно многочисленным уликам – я имею в виду пули, извлеченные из тел, и стрелянные гильзы. Под оружие, которое никогда не применялось британцами, зато неоднократно отмечено на Восточном фронте у русского осназа.

– Ну тогда, у меня есть вполне материалистическое объяснение. Известно ли тебе что еще Австро-Венгерская Империя была давней целью для разведки еще царской России – а многие офицеры, служившие в этой конторе, пошли к большевикам? А еще в Венгрии были интересные события в девятнадцатом году, к которым Коминтерн приложил руку. Наконец, вполне вероятен даже союз русских с французами, имеющими тут свою агентуру. Итого мы можем иметь, по максимуму, три полноценные, независимые друг от друга, разведывательные сети, существующие с тех еще времен, когда наших служб еще не существовало. То есть самые надежные, проверенные, и не замеченные ни в чем предосудительном люди, вполне могут быть завербованными и когда придет приказ… Им ведь не надо ничего взрывать, ни в кого стрелять – только подготовить место, и обеспечить информацию, ну а работу выполнят присланные боевики. Что-то пожалуй, можно раскопать – если хорошо опросить тех, кто попал к нам «в наследство» от разведок Кайзеррайха и Австро-Венгерского Генштаба. Но это будет очень медленной процедурой – имеет ли смысл ею заниматься, если Венгрия уже потеряна?

– Руди, старина, ты хватку теряешь? Кроме Венгрии, есть еще Австрия, Италия, да и сам Рейх! А если и там – ты видел, с чем русские играют против нас? Сам Скорцени, и восемнадцать его людей, самых лучших, самых подготовленных – и без потерь с их стороны! Русский «стратегический осназ» великолепно оснащен – вот, заключение об использованном ими оружии. Доставшееся нам тоже не без потерь – один из экспертов лишился глаза и пальцев, когда пытался изучить подобранные гильзы. В то время как у нас и англичан в «бесшумках» используют глушители, русские придумали патрон, в котором пороховые газы вообще не выходят наружу, тем самым нет ни вспышки, ни звука, только лязг затвора. Использование снайперов, это новый шаг в диверсионно-террористическом деле, раньше важным персонам приходилось опасаться взрыва, нападения, похищения – теперь же достаточно будет одного выстрела издалека.

– Страшноватая картина выйдет, Генрих. Куда покатится мир после – если теперь убийце достаточно будет сесть на чердак в километре от жертвы? А важным Персонам вообще придется вести затворнический образ жизни, ведь нельзя взять под контроль все возможные для выстрела места на таком расстоянии вокруг?

– Даже не в километре. Я говорил с нашими японскими гостями – на тихоокеанских островах янки уже применяют в качестве сверхдальнобойных снайперских винтовок противотанковые ружья «Бойс». Да ты и сам знаком с применением русскими чего-то подобного. Зафиксированы факты поражения цели из этого оружия на дистанции свыше двух километров. А также поразительно точный огонь ночью – эксперты считают, что русским удалось создать инфракрасный прибор, значительно превосходящий наш «вампир» – и настолько компактный, что его можно поставить на снайперскую винтовку. Также, имеются отрывочные данные, что у русского осназа рации даются каждому бойцу, чем достигается невероятная гибкость управления. Я допускаю даже, что они сумели тренировками развить в себе способности, отсутствующие у обычного человека. «Демоны, которые приходят ночью» – раньше они оттачивали мастерство на наших солдатах на фронте, теперь выходят на стратегический простор.

А теперь, Руди, подумай, что будет, если такая команда идеальных сталинских убийц, превосходящая наш «Ораниенбург», завтра появится в Берлине – направляемая на цель предателями, ускользнувшими от нашего карающего взора? По чью душу они придут?

И сколько будут стоить все наши политические игры, если русские вдруг захотят и смешают нам карты, мимоходом смахнув со стола кого-то из наших тузов? – подумал Гиммлер – но вот этого тебе, старый друг Руди, знать совсем не обязательно. Майн гот, русский осназ уже стал фактором, играющим на внутриполитической арене Рейха!

Ретроспектива. Стокгольм, октябрь 1943

Согласно всем достоверным источникам, включая мемуары столь авторитетного свидетеля как король Швеции Густав Пятый, во время так называемого «нарвикского кризиса», находившиеся в Стокгольме представители Рейха и стран антигитлеровской коалиции, никогда не встречались непосредственно друг с другом за столом переговоров, общаясь исключительно через посредников-шведов. Потому разговор, случившийся в советском посольстве в один из этих темных осенних дней, официально не происходил никогда. Никто из его участников не оставил о том мемуаров – ни Александра Коллонтай, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Швеции, присутствующая здесь на второй роли – редкий случай, на территории, где она была хозяйкой. Ни тот, кто был главным с советской стороны – лысоватый человек в пенсне. Ни переводчик, оставшийся безымянным. Ни сидевший в одиночестве по ту сторону стола – худощавое лицо, короткая стрижка, очки в роговой оправе. Для широкой публики, этот человек находился сейчас совершенно в другом месте, по ту сторону Балтийского моря, для более узкого круга он был в составе германской делегации на переговорах, решающих быть ли дальше Швеции независимой страной. Но как он оказался в этот вечер в советском посольстве, где не должен быть ни под каким видом? Если учесть, что за свои дела в одной из европейских стран, он был заочно приговорен англичанами к смерти (и в иной версии истории, повешен по приговору Нюрнбегского трибунала), а в Швеции в описываемое время находилась не просто разведывательно-диверсионная сеть, а база УСО, то есть британские агенты действовали почти как у себя дома?

Только что был отбита атака союзников на Нарвик. И любые резкие акции англичан в Стокгольме, да еще против такого лица, однозначно вызвали бы немецкое вторжение, так что шведские власти решительно предупредили «джеймс бондов» вести себя сдержанно, полиция получила указания, немедленно пресекать и даже стрелять. И если в Лондоне могли пренебречь мнением каких-то шведов, то получить в итоге Швецию, захваченую русскими войсками, совершено не хотелось – а в свете последних событий на Восточном фронте казалось вполне вероятным, что русским за два-три месяца удастся пройти от Лулео до Гетеборга, гоня немцев назад; существующее положение нейтральной Швеции, если уж не удастся занять ее самим, вполне устраивало англичан. Так что резидентуре УСО было приказано не мешать, хотя в другое время… Наблюдали издали – но не вмешивались. А на официальную ноту, направленную после, был сдержанный ответ советской стороны – было чисто техническое обсуждение шведского вопроса. В конце концов, у Рейха нет большого интереса получить еще один театр военных действий, а у СССР нет лишних войск, которые не требовались бы на фронте – так что почва для консенсуса была.

Говорил, большей частью, человек в очках. Его внимательно слушали.

– Здравствуйте, господин народный комиссар. Думаю, меньше всего, Вы ожидали встретить здесь МЕНЯ? Тем не менее, я здесь. Исключительно потому, что никто, кроме нас с Вами, не сможет прекратить самоубийственную бойню двух братских, социалистических государств. Заверяю Вас, я в здравом уме и при памяти.

Я не боюсь уже ничего. Зная мою биографию, Вы без труда можете определить, насколько я страшусь плена и суда, или даже самой смерти. Я солдат-доброволец, боевой офицер, ветеран прошлой Великой Войны, награжденный боевыми орденами. Все, что могло меня пугать, давно преодолено мной и теперь лишь усиливает мой дух. Одно лишь меня страшит – гибель великой идеи, служению которой я посвятил свою жизнь. Чтобы не допустить этого, я прибыл сюда, и предлагаю Вам выслушать мои предложения. Должен сразу предупредить: я не принес Вам акт капитуляции, я хочу дать нам – русским и немецким социалистам – будущее.

Эта, вторая Великая Война началась вовсе не 1 сентября 1939 года, и не закончится завтра или послезавтра, она не закончится даже через пять или десять лет. Она будет продолжаться еще долго, просто в ней поменяется состав сторон. В этой папке мой меморандум, там сказано довольно много и подробно, о причинах войны и ее подлинных, на мой взгляд, движущих силах, сейчас же я скажу кратко: война была развязана англосаксонской финансовой олигархией, с целью полного и окончательного уничтожения социалистической идеи. Сначала – в Германии, затем – во всем мире, в том числе и в Советском Союзе. Нас убьют сейчас, именно убьют, поскольку Рейх не сдастся – он не запятнает своих знамен предательством или бесчестьем, Рейх умрет в бою, как солдат. Германия же умрет, как государство немецкого народа, победители – подлинные победители – превратят ее в аморфное скопище людей, неспособное, в дальнейшем, генерировать национальные и социальные идеи. Социализм с немецким лицом окончательно уйдет в архив истории – и вот тогда возьмутся за вас, господин народный комиссар. Или за ваших потомков – если процесс несколько затянется. И вас тоже убьют, только – несколько позже. Но убьют непременно, потому что нынешняя война – не война империй, не война за колонии или ресурсы, это ВОЙНА ИДЕЙ. И мы с вами, на самом деле, должны бы стоять, в этой войне, по одну сторону фронта, господин русский социалист, господин народный комиссар Советского Союза, один из виднейших политических лидеров Советского государства, Вы должны бы это понимать. Между нами есть разногласия, в понимании идеи социализма, это бесспорно – но, с другой стороны, между нами гораздо больше общего, чем могло бы казаться. Возьмите даже меня – славянин по рождению, австриец, по месту рождения – не стал ли я подлинным немцем, частичкой единого социалистического Рейха, в большей мере, чем иные чистокровные немцы, ведущие свою родословную из невообразимой глубины веков? Когда идея главенствует над кровью, мы – национал-социалисты Германии – становимся не меньшими интернационалистами, чем вы, русские, не так ли, русский политический лидер, мингрел Лаврентий Берия?

– Не мы начали эту войну – сказал человек в пенсне – и хотите сказать, что ваш фюрер действовал по указке названой вами англосаксонской олигархии? А признать нас «недочеловеками», занимающими «жизненное пространство», по праву принадлежащее вам, тоже в Лондоне подсказали? Вы несли нам даже не капитализм, а рабовладение – и теперь называете себя нашими братьями по социалистической идее? Кстати, теория «мировой революции» в СССР сейчас совсем не популярна.

– И это ваша самая большая ошибка. Неужели вы не поняли, что сосуществования между вами и миром капитала быть не может? Да, с вами будут договариваться, торговать, вам станут улыбаться, пока вы сильны, и пока вы нужны им для какой-то цели – но когда вы встанете у них на пути, вас раздавят без всякого сожаления, с жестокостью, превзошедшей нашу. То, что наши страны, оказались в состоянии войны – трагическая ошибка. Я и теперь считаю, что национал-социализм был единственно оправдан и необходим, чтобы поднять Германию с колен – но он является совершенно негодным орудием на международной арене, ваша идея там лучше. Беда и вина фюрера в том, что он был слишком национальным вождем, когда же ситуация переросла национальные границы, он этого совершенно не понял. Да и мы тоже не понимали, ослепленные мгновенным величием Германии, поднявшейся из пепла!

– У нас была та же задача, двадцать лет назад – сказал человек в пенсне – мы должны были поднять страну, разоренную еще больше вашей, у вас после той Великой Войны все же не было Гражданской, длившейся столько же. И нас в открытую готовились раздавить, готовя «крестовый поход» против большевизма. Но мы и тогда не объявляли себя «высшей расой», для которой все прочие, это недочеловеки. Вы говорите о социализме – а где он у вас? Исключительно для «своих», кого вы объявили истинными арийцами – а всем прочим вы оборачиваетесь Римом худших его времен, когда не римский гражданин мог быть в той цивилизации лишь рабом.

– Это была наша ошибка – повторил его собеседник – и нам пора ее исправить и сплотиться, единым фронтом, как братьям по духу и идее, против общего врага – англосаксов и их правящей верхушки, теневых финансовых воротил Британии и Североамериканских Штатов. Сегодня эти враги готовы уничтожить национал-социализм – и, при этом, с величайшим политиканским мастерством, убивают нас вашими руками. Советский Союз понес уже, в этой войне, самые большие людские и материальные потери и они обещают стать еще больше, достигнуть совсем уже невероятных величин – а вот кому достанется сладкий плод победы? Вам не отдадут Европу, не обольщайтесь. Даже и территории, которые вы сможете удержать по праву нахождения на них ваших солдат, вы не удержите долго – вам просто не хватит на это сил и средств, как материальных, так и просто людских ресурсов. Против вас, как и против Рейха, сплотятся единым фронтом, кто – выполняя волю своих политических лидеров – пешек, в руках теневых финансовых магнатов, кто – по принуждению, кто-то будет, банально обманут, красивыми словами о мировом братстве и угрозе с красного Востока. Вам дадут разорить себя в немыслимой гонке вооружений, как и Рейху, а затем – истечь кровью в боях с количественно превосходящим врагом. Мы умрем сегодня, вы – завтра – вот печальный, но неизбежный итог нашего с вами сегодняшнего противостояния. В то же время, объединившись, Россия и Германия будут непобедимы.

– Вы что же, предлагаете нам занять рядом с вами место «подлинных арийцев»? – удивился человек в пенсне – и вместе идти завоевывать мир?

– По большому счету, да – усмехнулся человек в очках – нет, мы не предлагаем вам объявить войну Америке. Но неужели вы думаете, что эта война не начнется, тотчас же как умолкнут пушки войны этой? Поначалу это будет война дипломатии, торговли, пропаганды, вас будут ставить на место, втаптывать в грязь. И вас не оставят в покое, пока не добьются своего. И тогда вы вспомните нас – которых уже не будет, конечно, останется какое-то количество населения, говорящего по-немецки и проживающего на бывшей нашей территории – вот только от нас они будут дальше, чем современные итальянцы от тех римлян!

– Короче, что вы можете нам предложить? – Берия говорил скучающим тоном – я долго слушал ваши речи, но какой, на ваш взгляд, конкретный результат? Ваш Еврорейх просуществует не больше года, по максимуму, полтора… до мая сорок пятого, если вам очень повезет. И что вы можете нам обещать – то, чего мы не возьмем сами, в ближайшее время?

– Например, лояльность, и искренне желание сотрудничать – ответил человек в очках – знаю про ваше правило, никому не прощать военных преступлений против русского народа, но лично я на Восточном фронте не был, и восточной политикой Рейха не занимался – следовательно, вины перед вашей страной не имею. Я говорю сейчас с вами не только от своего собственного лица, но и по поручению деловых кругов Германии, разделяющих мои взгляды, а также некоторого числа моих единомышленников в НСДАП.

– Вы понимаете, что при живом Гитлере перемирие между Германией и СССР невозможно даже теоретически?

– Фюрер бесспорно, великий человек. Но мне также жаль, что покушение первого февраля сорвалось. Для политика всегда важно, вовремя уйти. Он остался бы в истории как Вождь, поднявший страну из тлена, и заплативший за свою ошибку жизнью, погибнув как солдат, на посту. Теперь же… если я скажу, да, вы ведь возразите, что Сталин очень хотел бы видеть его в петле, на вашей Красной площади, по приговору вашего суда?