Текст книги "Лениград - 43"

Автор книги: Влад Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

И снова 21 ноября 1943. Линейный корабль «Шарнхорст»

Адмирал Кранке впервые за бой пожалел, что у него нет торпед. Теоретически «Шарнгорст», одной из ипостасей которого было дальнее рейдерство, имел два трехтрубных торпедных аппарата. Однако это оружие годилось лишь для добивания врага в упор, а не для настоящего боя – не было не только СУО но даже штатных расчетов, эта задача возлагалась на матросов зенитного дивизиона, естественно, в свободное от основных обязанностей время. И запасные торпеды должны были храниться здесь же, на палубе, в стальных ящиках – иметь столь взрывоопасный и незащищенный груз на линкоре, ведущем артиллерийский бой, мог бы только сумасшедший. Потому аппараты стояли сейчас не заряженными, а торпеды к ним не принимались на борт с того самого весеннего похода. Но сейчас они пришлись бы очень кстати – с близкого расстояния, по «коробочке» транспортов!

Эти чертовы янки все-таки сумели хорошо попасть не только по своим! Торпеда в левый борт, ближе к корме – левый вал стал «бить», пришлось сбавить на нем обороты, и руль был заклинен, по счастью, в положении «вправо», так что можно было управляться машинами, не сильно потеряв в скорости, но очень заметно в поворотливости.

Было потоплено минимум два американских сторожевых корабля – те, которые затонули на виду. Еще на двух был пожар, причем на одном очень сильный – но янки ушли обратно в дым, остались на плаву или нет, неизвестно. И тут эти проклятые эсминцы, причем на них даже не сразу перенесли огонь, считая более опасными тех, кто мог сейчас вскочить из дыма. Эту атаку удалось отбить, но боже, что будет дальше, бой ведь еще не закончен!

И тут взрыв, на вид очень впечатляющий, даже сквозь дым. Слишком сильно для чьих-то погребов – неужели транспорт с боеприпасами? Затем пришла волна, как от большого океанского шторма, «Шарнгорст» зарылся почти по носовую башню. Однако малые корабли янки, бывшие к тому же гораздо ближе к месту взрыва, должны были пострадать куда сильнее! И если прикинуть дальность хода американских торпед – выходит, за дымом, совсем близко, жирная дичь, причем подраненная и беззащитная!

– Вперед! – с пафосом воскликнул Кранке – покажем унтерменшам, истинную арийскую ярость!

И покосился на кригс-комиссара – отметил ли?

Ордер конвоя янки, по крайней мере на ближнем, правом фланге, сейчас больше характеризовался бы словом «куча», с эпитетом «беспорядочная». Злосчастный «Леопольд» шел третьим, предпоследним, во второй от края колонне, и когда он взорвался, соседям досталось тоже. Лишь два судна, шедшие ближе всех, затонули – но еще на нескольких были пожары, причем замыкающим в колонне был танкер, который горел очень сильно, выбрасывая огромные клубы черного дыма. Зато появление в непосредственной близости двух немецких тяжелых кораблей вызвало панику и полное смятие строя. Несколько десятков «купцов», на дистанции досягаемости даже средним калибром – ни один командир немецкого рейдера не мог мечтать о таком даже в «жирные годы»!

Но первой жертвой «Шарнгорста» на этой фазе боя стал не кто-то из торговцев, а «Кроатан». Эскортный авианосец, потерявший свою охрану в атаке на флагмана Тиле, не успел скрыться в дыму, но был потому, на взгляд Кранке, приоритетной целью, транспортам же было некуда бежать! Пеленг 90, дистанция три мили – от попаданий одиннадцатидюймовых снарядов на «Кроатане» взрывались самолетные боеприпасы, горел бензин. Затем, оставив позади пылающий авианосец (затонул меньше чем через час), немцы прошли перед конвоем, типичный «кроссинг Т», стреляя беглым огнем на левый борт, из всех стволов, включая зенитки. На «Зейдлице» вскоре закончились снаряды главного калибра, зато «Шарнгорст» свирепствовал, расстреливая транспорта. Однако же затонувших было на удивление мало, хотя на многих были видны взрывы и пожары от попаданий.

– Измените курс! – потребовал кригс-комиссар – мы проходим слишком быстро и далеко.

– Мы не можем управляться – ответил Кранке – и если потеряем скорость, трудно будет ее набрать. И это вы видите? Если нас догонят, я за наши головы и пфенинга не дам!

Он кивнул на планшет, с нанесенной тактической обстановкой – по наблюдениям с КДП, с радара, и по сообщениям с «Фридриха». «Нью Джерси», оставив в покое избитый немецкий флагман, быстро шел курсом на север – прямо на них.

Линейный корабль «Страсбург». Адмирал Дюпен, командующий эскадрой Виши

Чинов захотелось, и славы. Забыл, дурак, что адмирал, в отличие от генерала, не посылает в бой, а ведет. Сидел бы на тихой тыловой должности, незаметной, но дающей все основания надеяться дожить до конца войны, кто бы ни победил. Нет, захотелось наверх – боже, оказывается командовать эскадрой в бою, это совсем не то, что надрывать глотку на собраниях общества «Шарлемань»! Тогда немцы были на Волге – ну кто же знал, что Сталинград окажется для Гитлера тем же, что Москва для Наполеона! Год всего прошел, а русские уже на Висле, и любому ослу ясно, что немцы проигрывают войну! А наш маршал поступил как идиот – вместо того, чтобы прицепиться к победителю, оказаться в обозе у побежденных – в обозе, на который накатываются ордой дикие русские казаки, такое лишь злейшему врагу пожелаешь! Хорошо, если они, как сто с лишним лет назад, просто промаршируют по Парижу и уйдут, стерпим, не впервые. Ну а если поступят так же, как по слухам, англичане – контрибуции, оккупация, отторжение территории? Гордым и свободолюбивым французам менять германское порабощение на славянское – не бывать этому никогда!

И выходит, что лучше всего, если бы во Францию вошли американцы! Если бы завтра янки высадились где-нибудь у Бреста или Гавра – вот только боже упаси тогда оказаться даже похожим на «берсерка» Тиле, которого, без всякого сомнения, при поимке немедленно вздернут на рею как самого последнего пирата! Значит, усердствовать в битве нельзя, да и страшно, в бою всякое может случиться, и лучше быть живым трусом, чем мертвым героем! Показаться, пострелять издали, и убежать, пока не догнали!

Вот только что с кригс-комиссарами делать, которых на каждом корабле по нескольку штук? Смотрят высокомерно и с подозрением, «братством по оружию» тут и не пахнет, всюду суют свой нос, высматривая «измену» – и имеют полномочия вплоть до немедленного расстрела любого, чьи действия сочтут «изменническими». И если сейчас по подозрению в нерешительности и нелояльности тащат в гестапо чистокровных немцев – то что же они сделают с нами?

Значит, приказ будет исполнен. Но и только, ни в коем случае не проявлять неуместной инициативы – делать ровно столько, сколько укажут. И помнить, что самому остаться живым куда важнее, чем нанести кому-то ущерб!

Потому, французская эскадра до времени тихо и мирно шла вслед за американцами, отходящими на запад. Янки тоже не горели желанием вступить в бой, и Дюпен был доволен. Ведь это не измена, а разумная осторожность, не подставляться под шестнадцатидюймовые снаряды, держаться в отдалении? Американцы отходят к конвою, там может быть и нам выпадет случай дать пару залпов – а там и ночь впереди, и полный ход назад, домой. Мы сделали все, что могли – что еще вы хотите от нас?

Этот сумасшедший «берсерк» уже вступил в бой? Что ж, если его там потопят, не жалко – тогда для нас это будет законный повод отходить. Пока же отвечать на его радиограммы – спешим как можем! Ну а что выходит не слишком быстро, так это военная необходимость. Надеюсь, что и американцы поймут и оценят то, что мы в них не стреляем.

Конвой открылся как-то внезапно. Облако дыма на горизонте, эскорт стремится закрыть транспорта. Канонада слышна далеко на юге, судя по радиосообщениям, «Шарнхорст» выходит сейчас на тот, дальний фланг каравана! Преследуя янки, мы так и оставались с их левого борта, позади – и сейчас подходим к конвою параллельным с ними курсом, но восточнее. Доклад – наблюдаем уход на юг американских крейсеров с эсминцами. Янки поняли, что мы не собираемся драться всерьез, и направляются против этих «бешеных гуннов»?

Адмирал был на мостике «Страсбурга». По одной весомой причине: этот корабль был гораздо лучше бронирован, чем «Дюнкерк», считавшийся однотипным. И ход у обоих одинаков: под тридцать узлов, так что удрать успеем всегда! И еще Дюпен благоразумно послал второй линкор вперед – если что случится, так не со мной! Крейсера, «Гарисольер» и «Марсельеза», держались оп флангам, но позади траверза, «Могадор» с двумя эсминцами выкатился вперед, левее строя эскадры – подальше от пушек «Саут Дакоты».

И когда вокруг «Дюнкерка» вдруг встали высокие водяные столбы, первой мыслью Дюпена был даже не страх, а удивление и возмущение. Зачем – ведь мы же, кажется, договорились? Неужели янки не поняли, что мы не хотим с ними воевать? Проклятый дым – из-за него не заметили резкий отворот «Саут Дакоты» влево, и «Дюнкерк», выскочив из-за края дымзавесы, оказался в опасной близости. Он тоже пытался повернуть, но было поздно, 406-мм снаряды с такой дистанции пробивали двадцатидвухсантиметровую броню как картон. Попадание, еще, еще – тут только опомнившийся Дюпен скомандовал, к повороту, тоже влево, на курс 90, зрелище американского линкора, идущего прямо на него, стреляя из носовых башен, было ужасным – хорошо что янки, пристрелявшись по несчастному «Дюнкерку» не стал менять прицел. «Страстбург» уже уходил на восток самым полным, когда горящий «Дюнкерк», далеко уже за кормой, взорвался и опрокинулся. Что ж, если американцы начали воевать сами, они не обидятся, если и мы немного постреляем в ответ?

Конвой шел в трех милях, параллельным курсом, на восток. Строй транспортов был плохо виден из-за дыма, да сколько же его тут, эскортной мелочи наверное с полсотни, и все нещадно дымят! Дюпен приказал открыть огонь, и вроде бы вдали были видны попадания и пожары, но докладов о потопленных не поступало. А идти на юг, имея на фланге быстро накатывающуюся с запада «Саут Дакоту» – ищите других дураков!

«Страстбург» полным ходом убегал на восток, опережая конвой. Вскоре почти прямо по курсу была замечена крупная цель, в которой опознали тяжелый авианосец. Гонка за такой дичью была оправданной – а то кригс-комиссар уже неодобрительно косится, черт его знает, какой доклад напишет по возвращении, вдруг обвинит, отчего не стали сближаться с конвоем? Добыча однако оказалась резвой, ход у «эссексов» был отличным, а на «Интрепиде», увидев за кормой вражеский линкор, механики выжимали из машин все – сократить дистанцию никак не удавалось, хотя несколько снарядов со «Страстбурга» легли накрытием, а один или два вроде бы и попали! Затем справа, у конвоя, на параллельном же курсе был замечен второй авианосец, меньшего размера – ход у него был меньше, и Дюпен приказал перенести огонь на него. После пары залпов эскортный авианосец «Сэнгамон» вспыхнул как свечка (спасти корабль не удалось, затонул через полтора часа – что было очень ощутимой потерей, так как с ним погибло двенадцать «хеллкетов»). А «Интрепид» тем временем удирал, растворялся в наступавших сумерках на северо-востоке – зачем его сопровождение, четыре эсминца, решились на самоубийственную атаку против линкора и двух крейсеров, было непонятно, их расстреляли как на полигоне, один эсминец потоплен, два уходили с пожарами – но одна торпеда все же попала в «Марсельезу», и это было очень серьезно, ход крейсера сразу упал до восемнадцати узлов.

А сзади неотвратимо надвигалась «Саут Дакота», следуя тем же курсом, что и французы. Рисковать ради одного неудачника всеми прочими кораблями, а заодно и собственной головой – да что вы, месье, адмирал Дюпен был благоразумным человеком!

Линкор «Фридрих Великий» («Ришелье»)

Только что здесь был эпицентр сражения! И бой не закончился, нет – но ушел куда-то в сторону. Кранке на «Шарнгорсте» добрался наконец до конвоя – и французики, как соизволили доложить по радио, тоже вышли на него, с другой стороны. Сейчас там начнется такое – тысячи беспомощных унтерменшей в волнах! – вот только его, Тиле, пока адмирала и будущего фюрера, там нет! Неужели проклятый демон и это предусмотрел, сегодня поддержав не его, а кого-то другого?

В голове до сих пор звенело, он все же сильно ударился, когда прямо в рубку попал снаряд. Но в то же время адмирал чувствовал бешеную энергию, наполнявшую его, ощущение себя почти что богом. И очень хотелось кого-нибудь убить – пусть даже кого-то из этих медлительных бестолочей рядом! Любого – кто посмеет встать на его пути!

«Фридрих» еще держался. Конструктивная защита у линкоров типа «Ришелье» была едва ли не лучше, чем у более поздних «Айов» янки. И германский флот всегда славился образцовой борьбой за живучесть – в нижних отсеках матросы аварийного дивизиона по горло в воде ставили упоры, подкрепляя переборки, заливали цементом разошедшиеся швы, тянули шланги, откачивая воду – пожары были уже потушены, машины работали исправно. Пожалуй, был реальный шанс дотянуть до берега – ведь сумел же «Зейдлиц» в ту войну после Ютланда, страшно избитый огнем британских сверхдредноутов, приняв семь тысяч тонн воды, дойти все же до базы? Но это значило, что он, Тиле, уже никогда не сможет быть с демоном на равных. Ведь другого такого случая, войсковой конвой в прицеле, может и не быть!

Туда поспешил новый американский линкор. А «вашингтонец» остался, всего в четырех милях, даже не стреляет, лишь стережет нас. Солнце уже на закате, скоро будут сумерки. Хватит ли еще на последний бросок к конвою – и когда он, Тиле, вберет в себя жизни еще десятков тысяч низших особей, и станет с демоном на равных, что ему какие-то янки?

Так ведь и демон легко не сдастся, не уступит! Пытаться взять его под контроль во время боя – это, пожалуй, перебор! И все же не хватит там «жертвенных барашков» до заветной сотни тысяч! И доклад механика – после всех повреждений, едва можем держать двенадцать узлов, и то под вопросом. И доклад старшего артиллериста – снарядов главного калибра осталось едва по десятку на ствол. Когда «Нью Джерси» вернется, мы уже не сможем с ним драться, несколько залпов, и все!

– Мы возвращаемся – сказал Тиле – идем домой. Курс 120, к Гибралтару.

Был соблазн дать несколько залпов по обнаглевшему «Теннеси». Но нельзя – чтобы не остаться совсем безоружными, если догонит более опасный противник. На северо-западе продолжался бой, «Шарнгорст» стрелял по транспортам, или янки по «Шарнгорсту»? А «Фридрих», неуклюже развернувшись, отползал прочь, скрываясь из виду на темной стороне горизонта.

Доклад – в воде плотики и люди в спасжилетах. Судя по месту, с потопленных эсминцев – «Гнейзенау» погиб гораздо дальше к югу. Демон решил кинуть подачку – их там едва сотня, но все же лучше, чем ничего? Янки тщетно пытались отгрести в сторону, чтобы не попасть под винты, трассы зенитных автоматов рвали в клочья плотики и тела, ну а в завершение кок вывалил за борт котел с помоями, хотя акулы и без того должны были появиться, почуяв кровь в воде, но разве помешает?

Странно, но Тиле испытал то же самое чувство через несколько часов, когда в море хоронили погибших и экипажа. Неужели демон не различает кровавые жертвы, и ему все равно, с какой они стороны?

Подводная лодка U-1505

Геройствовать надо в меру – ну зачем покойникам слава и награды? А поскольку наукой установлено, что рая и ада нет, то корветтен-капитану Шнее было глубоко наплевать, что скажут о нем после смерти – умереть трусом или героем, по большому счету, разницы никакой. Однако суеверие не есть вера – и Шнее искренне беспокоился, что потопив столь жирную цель, он исчерпал тем лимит удачи, отпущенный на этот поход, и маятник готов качнуться обратно. Так что не рисковать, и выбирать лишь верные цели! И если бы не кригс-комиссар, можно было бы и найти причину вернуться домой!

Но когда акустик доложил, цель одиночная, сильно шумящая, быстроходная, пеленг 190 – Шнее решил, что судьба посылает ему еще один сладкий кусок. Судя по изменению пеленга, и шуму – линкор или крейсер, идущий полным ходом. И без охранения – шума винтов эсминцев рядом нет.

Хотя это мог быть и кто-то из своих. Как раз на этот случай, особым приказом субмаринам запрещалось заходить южнее широты сорок. Но навигация, это наука неточная – в процессе накапливается невязка, расхождение между истинным положением корабля и счисленным, и устраняют ее периодически, обсервацией по звездам, по радиомаякам, по визуальным ориентирам. Что для подводников проблематично. Так что это более чем вероятно мог быть «Шарнгорст» или «Цеппелин» (о гибели единственного немецкого авианосца Шнее еще не знал), выходящий из боя.

А кригс-комиссар уже тут, рядом. И стопроцентно, заявит о трусости и нерешительности, если уклонюсь от атаки. А потопить своего – это, по завершении похода, гестапо и расстрел однозначно. И как свою шкуру спасти?

Пока – сближаемся с целью. И если не удастся – я не виноват! Честно сделал все, что мог, но не вышло – и это даже комиссару должно быть понятно. Судя по пеленгу, курс цели восток, почти перпендикулярно нашему, там же побережье, милях в шестидесяти – вроде, янки там делать нечего, а вот «Шарнгорст» вполне мог быть послан обстрелять что-то, или просто уйти на юг, прижимаясь к берегу. Дистанция пока велика, по оценке урояня сигнала. И тут цель повернула, на север, на нас – пеленг почти не меняется, зато шум быстро возрастает!

U-1505 шла навстречу. Если удастся на контркурсах сойтись вблизи, в перископ можно опознать, кто это. Хотя наверху уже солнце село – но все же различить можно. В перископ пока ничего не было видно. Затем акустик доложил, пеленг смещается вправо, цель поворачивает к западу. Что для своего было бы странно, хотя мало ли как мог быть расклад в бою, какая там тактическая обстановка, кто победил и с каким счетом?

А, к дьяволу! Моторы – на полный. Но не дольше чем на четверть часа, чтобы батарею не разрядить. Может быть, нам этих четырех миль для визуального контакта как раз и не хватает!

Акустик докладывает, цель близко! Всплыть под перископ, сбавить ход. Вот он, черный силуэт на расстоянии мили, пожалуй даже меньше. Шесть торпед в носовых готовы, ждут приказа, и ракурс удачный – вот только кто это? Высокий борт, маленькая надстройка посреди, орудийных башен не видно – авианосец? Что делать авианосцу янки без эскорта – а вот на «Цеппелин» это было бы похоже. И он скоро выйдет из положения для стрельбы, у нас заряжены электрические «угри», ими вслед быстроходной цели стрелять бесполезно. Хотя у «Цеппелина» надстройка-остров большего размера и сдвинута к носу, а у этого точно посреди корпуса? К дьяволу все – залп!

Промазать было сложно – авианосец шел хоть и быстро, но постоянным курсом, упреждение можно было рассчитать даже вручную, не то что автоматом стрельбы. Четыре взрыва, четыре попадания из шести! Авианосец еще двигался, но резко сбавил ход и кренился на правый борт. Антенну поднять – если это все же наши, то должны радировать в штаб, на заданной волне! Нет, в эфире чисто. Множественные шумы винтов на юге, пока еще далеко – эсминцы! Успеем еще уйти – а пока рассмотрим поближе, кого поймали!

Авианосец горел и кренился. U-1505 подошла к нему на пять кабельтовых, и Шнее тщательно рассмотрел жертву в перископ – от сердца отлегло, точно, не «Цеппелин»! Это что ж выходит, я единственный подводник, потопивший уже два американских авианосца – у Нарвика, и еще вот этот? (что еще одним потопленным был «Йорктаун», Шнее еще не знал). Дубовые Листья с Мечами к моему Рыцарскому Кресту! А пока надо удирать – сейчас янки здесь все море перепашут локаторами и глубинками. А командир их эскорта точно пойдет под трибунал.

Адмирал Спрюэнс. Линкор «Нью Джерси»

Слава Господу, немцев с французами удалось отогнать! Потеряно всего девять транспортов, но еще полтора десятка имеют повреждения и пожары, причем на некоторых очень тяжелые, можем до Лиссабона не дотянуть. И среди них «Джон Горнсби», перевозивший войска – два попадания одиннадцати дюймовыми с «Шарнхорста», не затонул каким-то чудом, что там с людьми, страшно представить! Погиб «Монпелье», почти со всем экипажем – с эсминцев докладывают, он держался хорошо, когда гунны уже ушли, и появилась надежда, что крейсер удастся спасти, ведь так будет по справедливости, если бы не он и «Санта Фе», немцы ворвались бы в конвой как волки в овчарню! Но десяток одиннадцатидюймовых попаданий слишком много для легкого крейсера – «Монпелье» все больше садился носом, а когда вода закрыла полубак, вдруг перевернулся, до того, как был отдан приказ «оставить корабль», отчего такое число жертв. «Теннеси» избит сильнее, чем в Перл-Харборе, большие потери в экипаже – и очень может быть, корабль и восстанавливать не станут, дешевле обойдется списать в лом. И этот чертов «Балтимор», которым Олдендорф оправдывает свое бездействие – ползет со скоростью десять узлов, медленнее чем транспорта, как гиря на ногах уже всей эскадры, а ведь в сражении у конвоя не сделал ни одного выстрела, и куда лучше было бы, прикажи Олдендорф его затопить, сняв команду, еще там, после боя с итальяшками, и идти к нам на выручку полным ходом!

Теперь еще и «Интрепид», удирая от французов, растеряв свой эскорт, был атакован субмариной! И ему на помощь пришлось послать последние боеспособные эсминцы. Что критично: «берсерк» отползает в свое логово, виден еще на радаре, к юго-востоку, и можно было бы его догнать, добить, и его самого привезти в Норфолк в кандалах – жалко что не в железной клетке, как когда-то поклялся перед боем сделать со своим врагом какой-то европейский адмирал.[5]5
  Спрюэнс ошибается. Это обещал султану турецкий адмирал Саид-Али, привезти Ушакова в клетке в Стамбул – и был разбит Ушаковым при Калиакрии, едва спасшись с остатками флота. Что после сказал Саиду султан, история умалчивает – В.С.


[Закрыть] Но если немцы развернули здесь завесу подлодок, то запросто можно и «Нью Джерси» погубить! Олдендорф передает, что на «Саут Дакоте» заканчивается боезапас – и что тогда будет, если вернутся французы и «Шарнгорст», положим, немцы тоже должны растратить снаряды, но «Страсбург» почти не стрелял, у него должны быть полные погреба!

И если я прав, то сейчас мы пойдем сквозь строй подлодок. И нам потребуются все силы, чтобы отбивать их атаки. И пройти надо быстро, уже началась темнота, а с рассветом конвой должен быть разгружен. Только что передали – «Интрепид» затонул. У меня осталось всего пять малых, эскортных авианосцев, с ополовиненными авигруппами, причем «хеллкеты» погибли все, на «Интрепиде», «Монтерее», «Сэнгамоне» – а «уайдкеты» немецким истребителям не противники. С рассветом на нас навалится вся немецкая авиация, сколько ее осталось. А самолеты у них лучше японских – впрочем, тут и японцы есть, радисты слышали переговоры по-японски во время воздушного боя, и на немецкой частоте! Японские морские летчики на немецких самолетах – большей угрозы и представить трудно! Только что мы шли, уверенные в своей победе. Теперь, если мы допустим еще одну оплошность, нас перетопят всех.

Я отвечаю перед президентом и Америкой за те десятки тысяч американских парней, которые я должен в безопасности доставить в Лиссабон. Потому сожалею, но приказа преследовать Тиле не будет. Пусть пока живет, мерзавец, виселица ему будет гарантированно.

До Лиссабона осталось всего шестьдесят миль. Или целых шестьдесят – в зависимости, что у нас на пути.

И боюсь, что «Нью Джерси» уже не повезет нашего Президента на встречу с русскими. По возвращении – если вернемся! – то встанем на ремонт. Надеюсь что немцам досталось побольше – и Тиле еще с месяц не будет нас беспокоить.