Текст книги "Борджиа: Дорога к Риму (СИ)"

Автор книги: Влад Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Зато того, с простреленной ногой, первым делом повязали, скрутив руки коротким куском верёвки. Для профилактики ещё и кулаком по зубам двинули, чтобы стоны и вопли не раздражали. О как, результат налицо! Поняв, что его стоны тут никого не радуют, раненый заткнулся, вскрикивая уже пореже, ведь тащили его не особо обращая внимание на рану.

– Что скажешь, разбойная твоя душа?

– Что вам надо, то и скажу… Ох!

Понятливый! Права качать не пытается, готов к полному сотрудничеству. Неудивительно, учитывая, как быстро трое его подельников превратились в лишённые жизни кучи инертной материи.

– Разбойник?

– Ну, я это…

– И это, и то. Тебе вторую ногу прострелить или лучше оскопить для начала?

Связанные руки инстинктивно прикрыли весьма дорогую для всего мужского рода часть тела. И жа-алобные такие звуки:

– Грешен, господин. Отпустите. Я же вам ничего не сделал. Как можно, на знатных синьоров руку поднимать.

– Ибо поймают и шкуру с живого спустят, – усмехнулся я. – Ты как, простой «труженик ножа и дубины» или чуток повыше будешь?

– Простой я, совсем простой…

– И значит совершенно бесполезный. Где-то здесь поблизости удобное место было, чтобы верёвку перекинуть… с петлёй на конце.

– Простите глупого Альберто, – бухнулся на колени разбойничек, решив наплевать на так и торчащий из ноги арбалетный борт. И ведь даже не пытается стонать. Вот что страх животворящий с такой публикой делает. – Обманул, как есть обманул. Я тут главный был.

– Над всеми-всеми?

Обострившимся перед прямой угрозой смерти разумом Альберто, судя по всему, понял, что опасно не только преуменьшать, но и преувеличивать. А ну, как и впрямь повесят! И повесил бы, не люблю этих долбанных гоп-стопщиков, одинаковых, как я понял, во все времена и эпохи.

– Альберто не маленький человек, но и не большой. Но Альберто может быть полезен. Хочет быть полезен!

– Лиджо, выдерни болт из ноги этого «желающего быть полезным», перетяни рану, чтоб кровью не истёк. С собой возьмём, чтобы позже я мог с ним по душам побеседовать.

Вот не планировал особо копаться в делах римского отребья… в ближайшее время, но раз уж так карта легла, то немного придётся. Не в ущерб прочему, конечно. Полезно знать не только о верхах Вечного Города, но и о низах. Порой именно среди подобных людей ходят крайне интересные слухи, да и использовать кое-кого из местных уголовников в качестве поставщиков информации будет разумным ходом. Особенно, если альтернативой долговременному сотрудничеству в качестве информатора будет, в лучшем случае бегство из Рима, ну а в худшем та самая виселица, про которую я этому самому Альберто уже напомнил.

Ватиканский дворец был воистину красив! Изначально был всего лишь Ватиканский холм, на котором веке этак в VI был построен дворец тогдашним понтификом. Затем какое-то время, начиная с Папы Льва II, чей понтификат приходился на стык VIII-IX веков, Ватиканский дворец использовался как резиденция понтификов, но потом его забросили, он стал второстепенным местом, куда можно время от времени приезжать, но отнюдь не находиться большую часть времени. Главной резиденцией стал иной дворец, Латеранский.

Однако после возвращения Святого Престола из «Авиньонского пленения» на «историческую родину» на Ватикан вновь обратили внимание. Ну а Сикст IV – тот самый, который правил в Риме до Иннокентия VIII – не просто стал расширять дворец, а делал это в воистину серьёзных масштабах. Сикстинская капелла – одно из тех самых расширений, точнее сказать, наиболее известное из оных. Иннокентий VIII поручил возвести Бельведерский дворец как часть общего комплекса, ну и дальше, я уверен, будет то же самое увеличение. Расширение, улучшение уже имеющегося и так далее.

Нас встретили даже не внутри, а снаружи. Едва я успел соскочить с коня и в сопровождении Бьяджио подойти к вице-канцлеру, как стало ясно – беседа будет не слишком долгая и по делу. Родриго Борджиа был не обеспокоен, скорее просто взволнован всем тем объёмом хлопот, который на него свалился. Но первый его вопрос был про семью:

– Ваноцца и дети уехали?

– Да, в сопровождении каталонцев. Золото и прочие ценности тоже с ними отослал во избежание всякого.

– Уже легче, – облегчённо выдохнул Родриго Борджиа.

– Согласен. Что у тебя нового и важного?

– Идёт подготовка к похоронам. Пышным и торжественным, как и восхождение покойного на Святой Престол.

– Пусть хоронят, это для нас не очень важно. Кардиналы?

– Почти все в Риме. Большинство здесь, в Ватикане. В первых числах августа начнётся конклав. Деньги Медичи поступили, забери.

Киваю в знак согласия. Это хорошая новость, подтверждающая договорённость с правителем Флоренции и по сему пункту тоже. И спешу обрадовать «отца» очередным известием.

– Совсем скоро прибудут испанцы. Оба наших важных гостя движутся по морю в сопровождении десятка военных кораблей. Одно судно, наиболее быстроходное, было выслано вперёд. Оттуда и новости. Мне организовать встречу?

– Тебе… можно, – после недолгих раздумий согласился Родриго Борджиа. – Если я сам не смогу, встретишь гостей как мой полномочный представитель. Кардинал де Мила твой дальний родственник, если не забыл.

– Помню. И это хорошо для нас. Ещё поручения?

– Все дела с Флоренцией поручаю тебе. У меня чересчур много дел после смерти Иннокентия.

– Сделаю и уж точно не подведу.

– Я верю в тебя, Чезаре. А сейчас возвращайся, я бы и рад поговорить с тобой подольше, но должность вице-канцлера в такое время… многое даёт, но и ко многому обязывает.

Обижаться на это я даже не собирался. Не мы такие, жизнь вокруг такая замысловатая.

– А это ещё что такое? – вице-канцлер ткнул пальцем в сторону спутанного по рукам и ногам Альберто, переброшенного через конскую спину как тюк с поклажей.

– Разбойник римский обыкновенный, одна штука. Попался по дороге, как тут не прихватить.

– Неужели по дороге ты не нашёл ни одной верёвки и подходящего места, чтобы его вздёрнуть, Чезаре? Высоко и сразу, если уж не захотел пачкать клинки наёмников.

– М-м… М-м-уы!

– Отец, не пугай пленника. А то обгадится и бедняге Лиджо будет совсем неуютно везти на своей лошади столь пронзительно пахнущий груз.

Родриго Борджиа лишь усмехнулся, поняв, что это не просто блажь с моей стороны, а нечто вполне осмысленное. Бросил ещё один взгляд в сторону извивающегося пленника, обеспокоенного своей судьбой, и поинтересовался.

– Зачем?

– Сначала расскажет о таких же как он, о городском отребье, не дающем добрым римлянам спать по ночам.

– Они вечны. Извести их пробовали многие, но никому так и не удалось. Лучше просто время от времени сокращать их число.

– Понимаю и не собираюсь заниматься сизифовым трудом. Просто эта малопочтенная публика знает много полезного. Пусть несколько из них приносят в клювиках ценные и нужные нам сведения, а за это… будем позволять им жить дальше. К тому же, я уверен, они охотно будут выдавать своих друзей-соперников. Ведь шайки всегда зарились на «охотничьи угодья» друг друга.

– Делай, как знаешь,– не придавая идее особого значения, отмахнулся Борджиа. – Я посмотрю, может из этого что-то и выйдет. А если и нет, мы ничего не потеряем. Главное, не забывай о действительно важном.

– Не забуду, отец.

Недооценивает вице-канцлер пользу от агентуры в уголовной среде. Понимаю, для нынешней эпохи это не совсем обычный шаг. Зато с течением времени, уверен, я смогу ему на практике доказать, что «городские крысы» способны притаскивать не только хлам, но и настоящие жемчужины, которые таятся среди отбросов. Нужно лишь немного подождать. Ну а пока… пора возвращаться обратно, в опустевший дом. И работать. Ведь дел меньше не становится в эту смутную пору. Напротив, они словно бы почкованием размножаются.

***

Прибытие в Рим обоих испанских кардиналов прошло как-то буднично, почти по-семейному. В том смысле, что Родриго Борджиа приходился родственником Луису Хуану де Мила и неплохо был знаком с Педро Гонсалесом де Мендосой. Ага, он таки да нашёл возможность лично их встретить у ворот Рима, будучи в сопровождении пары десятков наёмников и источая радушие с доброжелательностью. Вполне, кстати, искренние чувства, ведь всем было понятно – прибыли его явные союзники.

Видел ли я лично эту встречу? Нет, не довелось. Хлопоты по встрече первых прибывших из Флоренции кондотт и размещение их в окрестностях Рима занимали почти всё моё время. Почему наёмников приходилось располагать за пределами римских стен? Да чтобы не заставлять нервничать сверх меры Колонна, Орсини и иные знатные семейства. Внутри города должны были находиться лишь отряды Эспинозы и таки да прибывшего под мою руку Винченцо Раталли.

К слову сказать, именно этот кондотьер стал на данный момент основным моим советником по военным делам. Не потому что был таким уж подкованным в делах тактики и стратегии, просто в силу своего положения хорошо знал настроения среди наёмников и особенности их мышления. Самое-то для нашей ситуации, когда почти все отряды на службе Борджиа – те самые кондотты, воюющие лишь до тех пор, пока платятся хорошие деньги и нет риска очень уж больших потерь.

Я как раз собирался, собрав в комнате дворца, выбранной под свой личный кабинет, Раталли, Эспинозу и Корелью – про Бьяджио Моранцу и говорить нечего, он давно уже стал своего рода тенью за моей спиной – обсудить действия уже прибывших и долженствующих прибыть в скором времени отрядов, но планы, скажем так, несколько скорректировались появлением ещё одного человека. Из Ватикана на краткое время прибыл сам вице-канцлер, Родриго Борджиа собственной персоной. И явно не с целью поговорить «о гхырах о пряниках»!

В общем, как только в комнату зашёл глава семейства Борджиа, да ещё в полном кардинальском облачении, все мной приглашённые встали и низко поклонились. Раздражённый взмах рукой словно бы приказал не валять дурака. Понимаю, «отец» человек не из тех, которые ставят ритуал превыше всего остального. Сейчас же у вице-канцлера голова была занята совсем иными делами. Это он и доказал следующими своими словами:

– Кубок вина мне. Полный и побыстрее.

Пожав плечами, Эспиноза дотопал до столика, где стояли несколько бутылок. Откупорил одну из них и, набулькав ёмкость согласно заказу, вручил Борджиа со словами:

– Извольте, Ваше Высокопреосвященство.

Приняв кубок и поблагодарив лёгким кивком, Родриго Борджиа залпом осушил сосуд, пару секунд постоял в тишине, и потом словно бы ослабла до предела сжатая пружина. Он выдохнул и, слегка ссутулившись, сделал несколько шагов до свободного кресла, куда и опустился с заметным облегчением. Я сделал знак, чтобы собравшиеся соблюдали тишину, дали человеку прийти в себя, почувствовать себя не в окружении врагов и соперников, а в домашней обстановке.

Вроде бы помогло. Менее чем через минуту Родриго Борджиа обвёл присутствующих вполне разумным, пристально изучающим взором, после чего вымолвил:

– Ты собрал здесь тех, кто важен, Чезаре?

– Да, отец. Но если ты пожелаешь, они могут на время удалиться.

– Может быть потом, но не сейчас, – отказался Родриго Борджиа. – Как твои успехи, Чезаре?

– Свыше четырёх сотен солдат уже находятся возле Рима. Ещё около тысячи прибудут в течение ближайшей недели. С полутора тысячами клинков и поддержкой Флорентийской республики за спиной мы можем не слишком опасаться возможного броска на Рим армии короля Ферранте. Первый натиск, стоя на стенах, отразим. А дальше и ополчение, и городская стража, и помощь Флоренции непременно подтянется.

– А Ферранте уже собрал армию?

Достаточно было моего взгляда в сторону Винченцо Раталли и тот, поднявшись, начал докладывать. О чём? О том, что ему удалось узнать через своих знакомых кондотьеров, их лейтенантов. Наёмники в италийских землях всегда поддерживали связи друг с другом. Зная это, можно было кое-что полезное узнать. Главное не скупиться и не изображать из себя сверхнадменного аристократа. У меня с этим всё было в порядке, потому и сведения поступали, пусть и не так много, как хотелось бы.

– Король Ферранте не поднял свою армию, но состоящие у нашего на службе кондотьеры готовы выступить в любой день. Кое-кто из кондотты Виргинио Орсини шепнул моему человеку, что они ждут только королевского слова.

– Угроза серьёзна?

– У Виргинио Орсини и Просперо Колонна по две с лишним сотни солдат. Ещё семь кондотьеров на службе у короля Ферранте обладают более скромными силами. Около тысячи, но это мастера своего дела, как и собранные под знаменем вашей семьи, Ваше Высокопреосвященство.

– Немного.

– Не скажите! Это лишь первая часть. Ферранте Неаполитанский подведёт к Риму и свои войска, если сочтёт это необходимым. Но он не станет этого делать, если посчитает риск поражения достаточно большим, а кондотты Орсини, Колонна и иных не будут идти на смерть. Им не за это платят. И с деньгами у Неаполя не очень хорошо.

Это ещё слабо сказано! Плохо было у Неаполя с деньгами, потому и не оказывал король Ферранте поддержку золотом своему кандидату, кардиналу Джулиано делла Ровере. Зато Франция, та готова была оказать полную поддержку… пока что деньгами, лелея вполне себе понятные планы на италийские земли. Именно про это я и посчитал нужным напомнить.

– Военную угрозу мы по сути уже парировали, подводя кондотты близко к Риму. Ввязываться в военное противостояние против законно избранного Папы при поддержке того ещё и достаточным числом клинков даже Ферранте не станет. Остаются собственно, выборы. И тут нужны деньги и иные средства, чтобы перетянуть голоса сомневающихся на свою сторону. У тебя, отец, есть и золото, и иные средства воздействия. Но и у делла Ровере есть большие возможности. Золото Карла VIII, короля Франции, плюс явная поддержка Генуи. Поправь меня, если я ошибаюсь.

– Ошибок я не услышал, Чезаре. Карл VIII поступил так же, как и Пьеро Медичи – приказал связанным с ним итальянским банкирам выдать двести тысяч дукатов кардиналу делла Ровере после того как испустит дух Иннокентий VIII.

– Много!

– Джулиано делла Ровере и его родственники уже сильно обеспокоены. Прибыли оба испанских кардинала, а французские уже не успеют, это понятно. Конклав начнётся через два дня, второго августа. Ожидание полезно лишь нашим противникам, нам оно вредно.

Вот кто бы спорил, но точно не я! Однако, остались ещё кое-какие вопросы. Часть из них можно обсудить и в этой компании, но один вопрос исключительно тет-а-тет. Но о нем напоследок, понятное дело.

– На время конклава все его участники изолируются от внешнего мира, это всем известно, – констатировал я очевидный факт. – Но связь нужна, это также всем понятно. Навскидку могу предложить три варианта: стрелы с обмотанными вокруг древка записками, голубиная почта и световые сигналы. Ты вице-канцлер, поэтому имеешь… определённые преимущества, возможность пронести не только отполированную медную пластину или небольшое зеркало – это могут все – но и арбалет с болтами и даже нескольких голубей в клетке.

– Делла Ровере и Сфорца не останутся в стороне, – криво усмехнулся Родриго Борджиа. – И не станут слишком сильно следить за мной, если я не стану мешать им.

– Внутри отведённой для конклава территории дворца?

– Верно, сын. Кто может определить, долетел ли до места голубь и тем более, не выронил ли привязанное к лапке письмо. Если сумеешь узнать планы Джулиано делла Ровере, это может оказаться полезным. Но будь осторожен.

– Непременно буду, отец. А ещё вокруг Рима будут разведывать обстановку отряды конницы, чтобы ни одно перемещение не осталось вне нашего внимания. На это сил хватит. Вот, посмотри…

Карта была заранее повешена на стене. Точнее сказать две карты: одна Рима и окрестностей, вторая же изображала все италийские земли и прилегающие к ним страны. Сейчас была более полезна первая, но и нужность второй оспаривать никто не собирался.

Когда были до конца обговорены военные и частично политические вопросы, я лично попросил всех временно удалиться, оставив меня и Родриго Борджиа наедине. Возражений, понятно дело, не последовало, всем было ясно, что есть дела, многолюдства и вообще лишних ушей не требующие.

– Важный разговор, – не спросил, а с утвердительными интонациями произнёс глава семейства Борджиа после того, как за Бьяджио, выходившим последним, закрылась дверь. – Хотелось бы без плохих вестей.

– Без плохих, отец. Просто есть одно… предложение. У тебя ведь нет устойчивого большинства в две трети голосов.

– Предстоит поторговаться с теми, кого будет покупать и делла Ровере, – не скромничая, признал Родриго Борджиа. – Зато у меня плата щедрее и не только деньгами.

– Признаю. Сам для этого все усилия прикладывал. Вот потому хочу сказать о ещё одной… возможности. Из числа тех, которые совсем уж за пределами «добропорядочного и богобоязненного христианина». Сам то я на такое спокойно пойду, но нужно твоё согласие.

– Все на конклаве будут обманывать, нарушать клятвы, продавать или продаваться. Многие готовы позвать или уже позвали помощников из других стран, взяли от них деньги и готовы взять войска. Мы пляшем над трупом только что умершего, готовясь устроить свару за его регалии, – невесело усмехнулся Родриго Борджиа, явно не испытывающий никаких иллюзий. И насчёт себя, и тем паче относительно других кардиналов. – Осталось лишь одно – лишение жизни кого-то из важных людей в этом городе.

Умён глава клана Борджиа! И умеет читать в людских душах, равно как не тешить себя иллюзиями. Видеть мир без прикрас, без масок у людей на лицах – умение не то чтобы совсем уж сложное. Тут другое. Мало кто готов видеть мир без прикрас. Это многое даёт, но зато и многое отнимает. Открываются глаза… выжигается часть эмоций, сердца… очень сложно сохранить целостность самого себя. Мне ли не знать, наёмному убийце по прозвищу Кардинал, прокладывавшему свой путь по десяткам трупов.

– Кого хочешь убить, Чезаре?

– Того, кто не является твоим союзником, но вместе с тем никогда не станет поддерживать кардинала делла Ровере, – ответил я, играясь с новыми чётками, привыкая к ним вот уже к которым по счёту там и первым здесь. – Убить врага значит указать на себя. Уничтожить союзника нынешнего или того, кто может им стать – откровенная глупость. Зато отправить в рай или ад – это мне безразлично – того, кто враг нашего врага, но союзником нашим становиться не хочет… У этого действия есть несомненная польза.

– Кардинал и архиепископ Неаполя Оливьеро Карафа, ненавидящий своего короля.

– Он самый. Жертва, которую полезно принести. Фигура с шахматной доски, отданная в дебюте игры ради выигрыша в позиции и темпе в разгар партии.

– Но почему?

Чисто циничное устранение лишней карты в колоде. Лишней для желаемого нам расклада. Родриго Борджиа мигом вычислил кандидатуру, которую я предложил устранить, но вот цели пока ускользали от его разума. Разума тренированного, мощного, способного принимать правильные решения, но… XV век на дворе, а не привычный мне XXI. Большая разница не только во внешних атрибутах, но и в психологии человеческой. Точнее сказать, не везде она дошла до такого уровня многоходовых кровавых комбинаций. Вот разве что канувшая в Лету Византия времён упадка… там действительно могли бы понять мои мотивы. Здесь же придётся открывать карты самому.

– Если кардинал Карафа умрёт на второй день конклава – а плохо ему станет уже в первый день, это я могу обещать – то на кого падут подозрения? Не на Асканио Сфорца, потому что Карафа намерен поддержать его кандидатуру. Не на тебя, ведь ты стал бы с ним договариваться, предлагая не деньги, а устроить разного рода неприятности королю Ферранте Неаполитанскому. Зато для делла Ровере кардинал Оливьеро Карафа на конклаве враг абсолютный и непримиримый. Он же считает делла Ровере марионеткой короля Ферранте и слушать не хочет никакие оправдания, если таковые и последуют. Как я слышал, непременно будет убеждать других голосовать за Асканио Сфорца. А без него для делла Ровере наступит если не «тишь, гладь да божья благодать», то проблем поубавится. Так могут подумать!

– Цель оправдывает средства, да, Чезаре? – Родриго Борджиа явно колебался. Не по причине мягкости характера, а из-за того, как оценивал риск подобного, что и подтвердил. – Все мы привыкли к тому, что нас могут попытаться отравить. На то и заводят дегустаторов, чтобы те, случись что, приняли удар на себя. И они часто меняются, сын.

– То есть ты в целом не против такого хода, но опасаешься именно неудачной попытки?

Кивает, подтверждая то, что мне и хотелось услышать. Вот и чудненько, поскольку подсыпать что-то в пищу или питьё – не самый лучший вариант во многих ситуациях. Хотя, это смотря как делать, ведь есть яды с отложенным действием, многокомпонентные и всё в этом роде. Там, откуда я пришёл, конечно. Здесь, увы и ах, арсенал для почтенных отравителей куда как более скуден.

– Есть у меня подходящий специально для Карафы «эликсир кратколетия», отец. Бесцветный, с отсутствующим вкусом и запахом, начинает действовать на следующий после попадания в организм день. До этой жидкости можно спокойно дотрагиваться, через кожу не действует. А вот при попадании в желудок или прямо в кровь… можно готовить гроб.

– Хочешь поцарапать кардинала Карафу какой-то заточенной железкой? – хмыкнул вице-канцлер. – Его свита, она же охрана, готова защищать его от убийц, посланных королём Ферранте.

– Не так прямолинейно. Есть два основных варианта. Первый заключается в том, что ядом можно смазать, к примеру, перстень. Точнее выступающий шип. Им и поцарапать кожу на открытом участке тела во время прохождения мимо или при поцелуе руки. Но тут нужна немалая ловкость. Второй вариант мне нравится больше. Использовать «духовую трубку», причём стрелок будет в закрытой повозке или карете.

– Духовую… трубку?

– Известное со стародавних времён в азиатских землях устройство, позволяющее стрелять заостренными маленькими дротиками. Изготавливается элементарно, хотя пользоваться сложновато. И почти никакого риска. Почувствовав укол в ту же шею, человек скорее всего подумает, что его слепень ужалил. Прикоснётся к пострадавшему месту и… смахнёт. Я могу показать и яд, и духовую трубку.

– Показывай.

Дело несложное. Из потайного ящичка стола я извлек флакон с бесцветной жидкостью. Из другого, на сей раз не потаённого – небольшую духовую трубку и несколько дротиков с оперением, раскрашенным под того самого слепня. А достав, показал, как это всё будет работать. Право слово, для меня было пустяковым делом попасть в мишень, находящуюся в нескольких метрах. Практика, однако. Приходилось использовать нечто подобное… много лет тому вперёд.

Впечатлить единственного зрителя мне удалось. Любой человек с живым умом понял бы всю перспективность подобного метода. Стрелок невидим, попавшая в цель «стрела» не вызывает подозрений и даже не принесёт сильной боли. А укус слепня в Риме дело обычное. Так ещё и яд подействует далеко не сразу, не определить, когда именно он попал в организм и каким способом. Хотя насчёт способа… наверняка спишут на отравление посредством подсыпания в еду или питьё.

– Где и когда Карафа будет вне Ватикана, я тебе скажу. Но кто будет из этой чудасии в него стрелять?

– Только тот, кому я могу доверять. А таких мало. Кроме меня самого, только Мигель и Бьяджио. Да и то Мигеля я обучить не успел. Так что выбор только из нас двоих. Там посмотрим. А риска нет, отец. Ну кто ж о таком подумать то сможет?

– Никто. Я бы не подумал. Ладно, Чезаре, бог нас простит за прегрешения.

– Ну как ему не простить своего наместника на земле, – усмехнулся я. – Главное, чтобы Карафа оказался на улицах Рима, а остальное – это уже моя забота.

– Окажется.

Больше мне ничего и не требовалось. Можно было заканчивать наш разговор тет-а-тет или же перевести в иное русло, более безобидное. Например, насчёт семьи. Это я и сделал, заговорил о том, какие возможности откроются перед всеми нами в случае успеха. Благодатная оказалась тема, чёрт возьми. И долгая, потому как Родриго Борджиа, воодушевившись, начал говорить о планах на каждого из своих детей. Обширных, далеко идущих. Это стоило послушать. Пока просто послушать, ведь влиять на этого человека лучше не сейчас – в настоящий момент ему нужна полная уверенность в своих силах – а несколько позже. Дело в том, что не все планы мне нравились, некоторые явно стоило скорректировать.