Текст книги "Телохранитель для Розы (СИ)"
Автор книги: Вийя Шефф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Глава 8
На концерте певца есть некая фишечка – вывести из зала рандомную девушку, спеть для неё песню и подарить букет цветов. И по самой невероятной случайности этой самой девушкой оказывается Роза.
Радости нет предела, когда к ней подходит один из помощников и приглашает на сцену. А мне приходится стоять у края и внимательно следить за всем.
Реакция зала непредсказуема. Ошалелая и пьяная публика способна на что угодно, если ей дать сигнал. Стадное чувство. По глазам поклонниц вижу, как ненавидят Цветочек. Даже её подруги смотрят с завистью. Так что я начеку и держу руку на пульсе.
Роза спускается со сцены, прижимая к себе огромный букет белых роз, и смотрит на меня посоловелыми глазами. Девчонка в эйфории от такого везения.
По дороге домой она перебирает пальчиками лепестки на цветах. Роза с розами…
– Красивые… Жаль, что придётся выбросить перед домом… – разочарованно вздыхает.
– Почему?
– Волошин не разрешает принимать никакие подарки от других мужчин. Цветы можно только на день рождения или восьмое марта и то от самых близких ЕГО друзей.
– Могу спрятать букет у себя в комнате, будешь приходить, и любоваться, – предлагаю глупость.
– А за это он меня вообще убьёт, – отворачивается к окну.
Мда… Сильно он тебя запугал. Где ж ты оступилась, девочка, что он тебя так крепко за горло держит?
– Я отдам его Елене. Скажу, что от меня. Так лучше будет? – предлагаю ей.
– Лена и так не сдаст. У нас с ней очень хорошие отношения. Всегда помогает и поддерживает, как мама.
– Вот и договорились. Не придётся ничего выбрасывать.
– Спасибо, Тарас… Ты очень хороший… Друг… – запинается.
Дома Роза поднимается к себе в комнату, а я направляюсь прямиком на кухню в поисках вазы. Нахожу, порывшись в шкафчиках.
На холодильнике отрываю стикер, лежащим рядом на столе маркером пишу на бумажке «Для Елены» и втыкаю её между цветов.
Отрубаюсь сразу же, как только моя голова касается подушки. Завтра вылет и надо выспаться за те несколько часов, что остались до подъёма.
Утром, зайдя на кухню, застаю там порхающую Елену в хорошем настроении. Видимо букет ей так его приподнял. Бегает, суетится. Вместе с горничной накрывают стол в столовой для завтрака хозяев.
Цветочек спускается немного заспанной и медлительной. Но увидев меня, встрепенулась, и даже улыбается.
Следом спускается Волошин с кислой миной, ворчит что-то под нос. Понимаю, что ему не нравится предстоящая сегодняшняя поездка.
Так оставайся дома, старый пень! А мы рванём на море.
Они почти позавтракали, когда у входа раздается шум и в столовую влетает взвинченный Волошин младший. Смотрит на меня с высокомерием и презрением.
Думаешь, испугаюсь тебя? Я и не таких ломал. Плакали потом сидели, что они милые пушистые зайчики, которых по неопытности подставили.
– Пап, можно с тобой поговорить? Наедине, – специально цедит по буквам, с отвращением глядя на Розу.
– Пошли в кабинет.
Они поднимаются наверх, а через пару минут накрученный и недовольный Волошин выходит на лестницу и приказным тоном зовёт к себе Розу.
Вот ублюдок! Неужели пришёл папочке нажаловаться?
– Пойти с тобой? – перехватываю её за запястье.
– Шип! – угрожающе сверху.
– Я сама, – натягивает улыбку.
В глазах вижу страх.
Они уходят в кабинет, а меня разрывает на части от тревоги за неё.
Поднимаюсь следом, но путь к кабинету перекрывает громила Кузьма.
– Хозяева сами разберутся. Уходи.
Ага, разберутся! Я что не слышу, как он на неё там орёт.
Спускаюсь по лестнице и сажусь на нижнюю ступеньку. У меня внутри всё кипит и клокочет.
Громкий хлопок дверью. Мимо меня пролетает плачущая Роза, держащаяся рукой за щеку.
– И никакой тебе Доминиканы, шлюха! Дома взаперти будешь сидеть! – выходит на площадку Волошин и кричит ей в след.
Первое желание – подняться и всечь ему от всей души. И я бы так и сделал, если бы больше за Цветочек не волновался. Поэтому двигаюсь за ней.
Она сидит в кухне на стуле спиной ко мне. Рядом со льдом хлопочет Елена и Леся, наша горничная.
– Вот козёл! Опять руку поднял, – причитает Лена. – Чтоб они у тебя отсохли, сволочь! Держи, милая, – подаёт Розе пакет со льдом в полотенце.
Подхожу к ней, сажусь на корточки и пытаюсь оторвать её руку, чтобы увидеть масштаб трагедии. Я же должен знать, насколько сильно мутузить эту старую мразь. Хотя я сейчас и убить готов.
Роза прячет лицо, отворачиваясь в сторону. Ей стыдно. Она же мне тут про любовь плела, а её и нет вовсе. Хотя я сразу не поверил в этот бред.
– Покажи, – шёпотом, чтобы не боялась.
Она покорно отводит руку. Красный кровоподтёк на скуле и щеке, который уже начинает синеть.
– Я его порву! – срываюсь с места.
Но меня тут же ловят шесть женских рук.
Вы чё⁈ Такое прощать нельзя.
– Не надо, Тарас, – умоляет Роза. – Только хуже сделаешь.
– Да, Боря тоже пытался защитить, – соглашается с ней Елена. – И где он⁈
– Тогда поехали в больницу, снимем побои, потом в полицию. Роза, такое нельзя спускать! – не понимаю их логики.
– Она не поможет. Я уже обращалась…
– Значит, поедем туда, где помогут, – достаю из кармана телефон с намерением позвонить брату.
– Нет! – останавливает меня. – Тогда пострадает невинный человек…
– Что за бред? – нервничаю.
– Я тебе всё расскажу, но позже. А сейчас лучше уходи.
Зависаю ещё недолго с надеждой, что она передумает. Пилю взглядом. Но Цветочек качает головой.
Ёб твою мать! Врезаюсь в дверь кулаком на выходе. Женщины подпрыгивают от неожиданности и треска дерева.
Я даже курить не могу, потому что успокаиваться не желаю. Я хочу разнести всё к херам здесь.
Выхожу во двор и набираю Дэна. Вижу, что Роза стоит у окна кухни и наблюдает за мной. Что-то произносит только губами.
«Пожалуйста, не надо…»
– Да, – отвечает брат, и я отворачиваюсь.
– Он её бьёт!
– Кто кого бьёт, Тасс? – не втыкает.
– Ты спишь ещё что ли⁈ Я говорю, что Волошин систематически избивает свою жену, – почти срываюсь на крик.
– Не ори! Не привлекай внимание, – успокаивает меня.
Его голос звучит бодрее.
– Дэн, ты меня вообще слышишь⁈ У неё пол лица сплошной синяк. А я ему даже врезать не могу, потому что вы все меня держите за горло.
– Тасс, мы его за это привлечь не сможем. Ты же знаешь наши законы. Муж учит молодую жену уму разуму. Максимум, что ему грозит – штраф. Если покалечил бы…
– Ты охренел! Я его тогда сам пристрелю к ёбаной матери!
– Я же сказал «если», а не «пусть»! И то он отмажется. Нам нужны стопудовые доказательства, которыми можно его придавить, а не бытовуха. Тасс, мы его год разрабатываем, и он, сука, как вьюн, всегда выскальзывает. И если ты сорвёшь операцию, полкан и тебя не пожалеет, не смотря на то, что ты уже не при погонах. Он тебя по-отечески вздрючит. Ты его знаешь. С нашим батей шутки плохи.
– И что мне делать? Спокойно смотреть, как он её мутузит?
– Не выпускай из вида, будь всегда рядом. Исключи все возможные конфликтные ситуации. Я что тебя должен психологии учить? Лучше меня всё знаешь. Это ты был отличником. Ну и покажи ей пару приёмчиков из самообороны, чтобы в ответ могла всечь. Потискаешь заодно, – посмеивается.
– Я тебе сам всеку! Когда увижу.
– Не кипятись. Усмири пыл. После вашего возвращения поменяемся, и я дальше сам поведу.
– Мы никуда не летим. И ещё… Я не буду с тобой меняться. Сам доведу дело до конца, – решительно заявляю брату.
– Тасс, я не понял. В смысле? Тасс, твою мать! – орёт в трубку.
– Счастливо! – и сбрасываю звонок.
Знаю я тебя. Ради успеха дела забьёшь на Розу. А я не могу этого допустить.
Глава 9
– Это что? – показывает муж мне видео на телефоне.
Там я на сцене клуба. Егор что-то шутит, вгоняя меня в краску. Потом поёт, целует в щёчку и дарит букет. Так почти на всех его концертах.
– Меня вызвали на сцену, – смотрю ненавистно на Артёма.
Урод! Не побоялся. Всю ночь, наверное, ждал на низком старте, как с утра прибежит до папочки, чтобы рассказать ему какая я жена неверная.
На руке тугая бинтовая повязка. Мало тебе! Зря Тарас тебе её не сломал. Моё внутреннее ликование сейчас было бы гораздо сильнее.
– Ты… Ты… – задыхается от злости Волошин. – Шлюха! Позоришь меня!
– Чем? Я ничего не сделала!
– Я пошёл у тебя на поводу. Отпустил в этот чёртов клуб. А ты вот так со мной⁈ – швыряет в меня мобилой, но я успеваю уклониться.
Артём с охренением смотрит на свой разлетевшийся на куски смартфон.
– Это мой телефон! – плаксиво повышает голос.
Всегда был инфантильным папенькиным сынком, ни к чему не приспособленным. Нет в нём ничего от мужчины, кроме члена. Вот им и тыкает куда вздумается.
Тебе бы у Шипа поучиться. Вот он мужик с большой буквы. За таким я бы и в Сибирь по морозу рванула, как декабристка.
– Я не сделала ничего, что могло бы тебя хоть чем-то опозорить, – цежу сквозь зубы.
– А ещё её охранник мне чуть руку не сломал, – жалуется папашке сынок и показывает забинтованную кисть.
Господи! Да где ж таких делают-то⁈
– Не надо было лезть! – срываюсь. – Ты сам виноват!
И тут я получаю сильный удар рукой в скулу.
В глазах мутнеет от боли, и начинают мельтешить мошки.
– Не смей орать на моего сына, дрянь!
Из глаз брызгают слезы, и я бегом вылетаю из кабинета. Вниз по ступенькам, мимо сидящего на них Тараса.
Волошин что-то кричит в след про поездку. Да и плевать! Не очень то и хотелось.
На кухне Лена с горничной. Домработница вскрикивает и ругается матом, разглядывая след от удара на моём лице.
– Леся, достань из морозилки лёд. Вот изверг! Сколько ты ещё это терпеть будешь⁈
Заходит Тарас, присаживается рядом. В его глазах столько волнения и жалости.
– Покажи, – пытается посмотреть место удара.
А я не могу показать – мне стыдно. Я выгляжу сейчас безвольной боксёрской грушей, которую бьют, а она терпит.
Он всё-таки заставляет меня открыть. И тут в нём происходят невероятные метаморфозы. Из спокойного и беспристрастного он превращается в разъярённого тигра. Срывается, чтобы врезать Волошину, мы с трудом успеваем его втроём схватить. Уговариваю ничего не делать. Настаивает на полиции.
Да не поможет она, Тарас! Пробовала я. Глупо думать, что у человека с огромными деньгами нет друзей, которые всё сделают " красиво".
Тарас уходит на улицу, а я, метнувшись к окну, наблюдаю за ним. Кому-то звонит.
– Пожалуйста, не надо…
Произношу только губами, он хмурится и отворачивается. С кем-то долго разговаривает. Вижу сколько эмоций в его диалоге с неизвестным собеседником. Выкурив сигарету, возвращается.
– Скажи мне, что ты не в полицию звонил, – смотрю на него умоляюще.
– Нет. Брату. Он можно сказать юрист. Хотел проконсультироваться.
– Что он сказал?
– Подавать на развод! Нельзя терпеть побои.
– Я не могу…
– Что за ерунда⁈ Собираешься и дальше терпеть такое отношение? Однажды он может перегнуть и будет поздно. Или ты из-за денег это всё⁈
– Я тебе сейчас не могу ничего рассказать, – слышу шум в гостиной. – Давай вечером поговорим… Когда все спать лягут.
Весь день не выхожу из своей комнаты. Меняю компрессы, чтобы это безобразие на лице быстрее прошло.
– Фсс! – осторожно наношу тон на синяк.
Не хочу, чтобы во время нашего разговора с Тарасом он всё время смотрел сюда. Не люблю, когда меня жалеют. Нет, подуть на ушиб, поцеловать и сказать, что до свадьбы заживёт, как в детстве, – это куда ни шло. Но он по-другому меня жалеет. Масштабно, что ли… Такое до свадьбы не пройдёт, только хуже становится после этой самой свадьбы…
Подслушиваю под дверью. Волошин храпит как боров и сразу можно понять уснул он или нет. А ещё таблетки какие-то жрёт на ночь.
Таблетки! Бегу к комоду и там под стопками вещей нахожу блистер с противозачаточными. Выпиваю одну.
Томлюсь в долгом ожидании сидя на краю кровати. Храпа из соседней комнаты не слышно. На часах половина двенадцатого. Канун Рождества…
Интересно, Тарас нашей встречи так же терпеливо ждёт?
Я надеюсь…
А если он захочет меня поцеловать?
Блин, – выдыхаю в ладошку. Запах изо рта кажется не слишком свежим и я опять лечу в ванную, чтобы почистить зубы.
А что если? Хватаю станок для бритья.
Да нет! Не настолько же! Кладу обратно.
Господи! Я как перед первым свидание волнуюсь, а должна всего лишь рассказать ему как я встряла во всё это. И попросить помощи… Он поможет, я знаю. Тарас не бросит.
Мы словно связались невидимыми нитями и с каждым днём они переплетают нас больше и больше, образуя вокруг кокон. Надеюсь, однажды он станет настолько плотным, что все остальные останутся вне его, а внутри только мы вдвоём.
Глупо отрицать – я влюбилась… Хочу верить, что взаимно. Почему «хочу»? Я верю.
Возвращаюсь обратно в комнату. Смотрю на часы на руке. Без пяти двенадцать.
Господи! Если ты меня слышишь – помоги мне. Дай сил вылезти из этого болота. Сегодня такой великий праздник. Будь хоть немного добр в этот день…
Я молюсь… Мда… Не назвала бы себя набожной и это, наверное, впервые со мной. Но сейчас хочется какой-то защиты свыше.
За дверью раздается храп.
– Спасибо! – поднимаю глаза к небу и складываю ладошки.
Осторожно, чтобы не скрипнуть или не хлопнуть дверью, покидаю комнату. На цыпочках босиком бегу к лестнице. Замираю, прижавшись к стене, так как слышу шаги в гостиной.
Немного выглядываю из-за угла.
Ты спишь вообще? Замечаю шестёрку Волошина – Кузьму.
Вот у кого нервы, похоже, ещё в детстве удалили. Вечно каменное лицо и этого его неизменное – нельзя, хозяин не велел.
Частенько в голове мелькает мысль огреть это амбала чем-нибудь по голове. Помню, как он меня швырнул в комнату, что я в стену врезалась и руку повредила. Потираю ушибленное тогда место.
Вали уже к себе! И он исчезает где-то в коридоре, по направлению к комнате охраны.
Ещё раз спасибо!
Быстро перебирая ногами, спускаюсь по лестнице. Я не бегу вниз – порхаю.
Чтобы пройти в коридор, где находится комната Тараса, надо пройти мимо кухни. А там свет.
Что ж сегодня за день такой⁈
Крадусь вдоль стенки до двери в кухню и краем глаза заглядываю туда. Лена хозяйничает. Тесто месит. Проскользнуть незаметно не получится. Вообще-то можно не сильно и заморачиваться, она никому не скажет, но меня уже возбудила эта игра в прятки. И я дожидаюсь, когда она отвернётся, чтобы прошмыгнуть в противоположный коридорчик к комнате Тараса.
Стою у его двери, набираюсь смелости, чтобы постучать. Была, не была!
Тихо стучу.
Глазом моргнуть не успеваю, как дверь открывается, и он рывком втягивает меня в комнату.
– Ой!
Глава 10
– Что так долго? – прижимает всем телом к стенке.
– Ждала, когда пёс уснёт, – перестаю дышать.
– Пёс? Ему подходит, – смеётся гортанно. – Как в мультике – жил-был пёс…
– Да, такой же старый и бесполезный, – глубоко вдыхаю.
В нос ударяет мужской запах, еле уловимый аромат туалетной воды, табака и ещё чего-то. Голова начинает кружиться. Так бы стояла и вдыхала бесконечно.
Берёт пальцами за подбородок и поворачивает мою голову в сторону, чтобы посмотреть на ссадину.
– Не стоит замазывать тоналкой. Может пойти воспаление и будет шрам. А он на твоём личике – лишний.
Как он это произносит… Глубоко, с хрипотцой в тихом голосе.
Вай… У меня ноги подкашиваются.
Я же влюблялась раньше, почему тогда ничего такого не чувствовала? Мне даже секс с Вадиком не сильно нравился, у нас больше было единение душ. Интересы общие…
А тут всё наоборот. Хотя я почти ничего не знаю о Тарасе, да и, судя по всему, он не горит желанием со мной чем-то делиться. Но, сука, притягательный физически.
Приподнимаю руки и кладу ему на пояс. Он вздрагивает и напрягается. Зажмуривает глаза, а потом отходит на два шага назад, оставив меня в полном разочаровании.
Неужели не нравлюсь? Нет… нет! Не верю.
Я ведь чувствовала только что, как что-то твёрдое в его широких спортивных трико упиралось в меня.
– Прости, – отворачивается. – Нам нельзя перегибать. Ты же не за этим сюда пришла…
А если и за этим тоже?
Сейчас я как никогда готова изменить этому старому муд… мужу. И ни капли бы не пожалела. Даже если он меня убьёт после этого.
– Рассказывай, как влипла, – садится на кровать и кладёт на колени подушку.
Усмехаюсь в сторону. Знаю я, что ты там прячешь. Подхожу к шкафу напротив кровати и прижимаюсь к створке.
– После школы я приехала в Москву поступать в университет. По ЕГЭ у меня были хорошие баллы, плюс подготовка. В общем, я поступила… На факультете познакомилась с парнем, Вадим Немцов, молодой талантливый художник. Стали общаться, переписываться в соцсетях. Ну, и…
– Встречаться, – договаривает за меня.
– Да. Потом в универе объявили конкурс красоты, девчонки уговорили меня участвовать. Там сначала мисс университет, потом Москва…
– Россия, Вселённая. Я в курсе.
– Спонсором был Волошин. Он сразу на меня глаз положил. Поначалу комплименты, знаки внимания. Потом пошли цветы. А перед финалом колье бриллиантовое привез, сказал, что оно будет отлично смотреться с платьем и короной. Я не взяла. Грубо отказала. Меня выбрали победительницей, хотя я до первого места явно не дотягивала. Тогда – то я и поняла, что в конкурсе побеждают не лучшие, а те, у кого спонсор побогаче.
– Не удивила, – усмехается.
– Корону я отдала вице-мисс и ушла. С того дня начался ад. Волошин меня преследовал, таскал подарки в комнату общежития, пока меня не было, передавал через подруг. Последней каплей была выходка, когда его охранники схватили меня на улице и запихнули в машину, в которой сидела эта сволочь. Стал приставать, лез целоваться. Не знаю, как я справилась, но сбежала… В полицию. Написала заявление. А на следующий день меня вызвали и сказали, что не видят состава преступления и дело закрывают.
– А что сделал твой парень?
– А что он мог сделать против Волошина⁈ – срываюсь от подкатывающих слёз, подхожу и сажусь рядом с ним. – Через неделю мне позвонил друг Вадика и сказал, что у них был обыск и в вещах Немцова нашли килограмм героина, развешанного на дозы. И теперь ему светит пятнадцать лет строгого.
– За килограмм в зависимости от судьи могли и двадцатку впаять, – произносит задумчиво.
Откуда ты…? Ой, да ладно.
– Через пару дней появился Волошин, сказал, что знает о проблеме Вадика и готов помочь. Но с одним условием – я выхожу за него замуж.
– А Вадик не употреблял?
– Нет! Он даже не пил.
– Ну да. Художники они же все пушистые зайки, вдохновение через нос с воздухом втягивают.
– Не веришь – не надо!
– Мда… Ладно… Классический развод. Сам подстроил, сам же и спас. Ты согласилась, – усмехается.
– А что мне было делать? Вадика бы из-за меня посадили. Я не могла ему жизнь сломать. Пятнадцать лет! Да он бы там и недели не протянул!
– И где сейчас находится твой Вадик?
– Не знаю, уехал куда-то. На Бали кажется… Закаты рисует…
– Отлично устроился. Свалил в закат от тебя подальше. Да, Роза, что ж в тебе не так, что к тебе такие тянутся?
– Знаешь что⁈ – подрываюсь с желанием уйти. – Иди ты!
– Сядь! – встаёт и нажимом на плечи усаживает меня обратно. – Я не хотел тебя оскорбить.
– А получилось!
– Извини. Перегнул… Почему ты сразу, как Вадик уехал, не подала на развод? Зачем до сих пор терпишь?
– Потому что он пообещал и с мамой моей тоже проделать. Она медсестрой в онкологии работает. Там препараты наркотические. Представляешь, что будет?
– Расследование будет.
– Да. Но репутацию уже не отмоешь. А она и так всегда боль и страдания людей видит. Своё она не выдержит.
– Поверь мне, у медиков выдержка – ого-го!
– Ты-то откуда знаешь? – поднимаю на него глаза.
– У меня мама акушер-гинеколог.
Вот это новость!
– А папа кто?
– Папа? Так, начальник один…
Обманывает. Глаза в сторону отвел и губы поджал.
– Только я не хочу своей маме треша. Поэтому и терплю. Надеюсь, я ему рано или поздно надоем, и он меня выгонит.
– Глупая… – присаживается передо мной на колени и берёт за руки. – Пока ты покорно терпишь, он тебя не выгонит. Он видит в тебе жертву. Нужно менять твоё отношение к ситуации.
– То есть?
– Превратиться из жертвы в хищника.
– Как это? – я, правда, не понимаю.
– Научиться давать отпор.
– Бить в ответ? – догадываюсь.
– Да.
– Я не смогу, я никогда не дралась!
– Я научу. Если будешь умницей, то очень скоро сможешь сама ему хорошенько вломить.
– У меня смелости не хватит…
– Я расскажу тебе секретный рецепт Гудвина, – широко улыбается.
Какая же у него потрясающая улыбка… От неё внутри всё порхает. И блеск в глазах слепит.
Мне кажется, что время остановилось. Я смотрю на него и очень-очень медленно моргаю. А ещё его губы… Они рядом. Всего-то надо податься вперёд и прижаться к ним своими.
– Зачем тогда ты? – произношу срывающимся вниз голосом.
– Я не всегда могу быть рядом. Как вчера, например, – Тарас поправляет мне локон.
А я щекой ловлю его прикосновение. Мне так нравится трепет, который оно вызывает в моём теле. Пульсация внизу живота. Кайф…
Закрываю глаза. Его палец скользит по моей коже на скулах, по губам. Слышу, как он приподнимается и целует нежно в кончик носа.
– Тебе пора, – шепчет на ухо.
Что? Пора? Нет! Я не хочу туда в холодную постель с храпящим хряком через стенку.
Я хочу к тебе, в твои объятия. Поцелуи твои хочу умопомрачительные. Я просто уверена, что они такие. Кончик носа огнём горит.
Не гони меня, пожалуйста…
– Завтра тебе придётся проявить женскую хитрость, чтобы выехать из дома, – шепчет в висок, прижимая к себе.
– Нас не выпустят… – задыхаюсь от его близости и жара тела.
– Прикинешься больной. Живот болит. То, чем вы прикрываетесь, когда вам не хочется любовью заниматься.
Да с тобой хоть сейчас!
– Сделаем вид, что поехали в больницу.
– А если он проверит?
– Я договорюсь с мамой, она всё подтвердит.
– Отследит машину?
– Это я беру на себя. Не волнуйся. Я знаю, как сделать так, чтобы маячки не работали. И ещё… Никогда не обсуждай ничего важного при включённом телефоне. Я на сто процентов уверен, что в нём есть программа для прослушивания и отслеживания твоего местоположения. Машину можно бросить, а вот телефон мы держим при себе. Так что оставишь его дома. Поняла?
– Да.
– Вот и умничка. А теперь иди к себе и ничего не бойся. Доверься мне. Я вытащу тебя из этой клоаки.
– Хорошо…
