Текст книги "Наперекор судьбе"

Автор книги: Вивьен Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Хотя Джонатан не появлялся здесь три года, он был уверен, что гостиная почти не изменилась. Напротив него, прямо у камина, наверняка по-прежнему стоит небольшой диван, а за ним и направо, возле стены, – горка красного дерева и два высоких антикварных шкафа со старинными книгами в кожаных переплетах, которые собирал его отец.

Внезапно он почувствовал, как же ему не хватало всего этого раньше – дома, где прошло детство, семьи!

Шесть лет назад, когда он женился на Айрис Флори, ему казалось, что это на всю жизнь и что они повторят судьбу его родителей, проживших вместе более сорока лет. Он считал, что красивая и образованная жена хочет того же – дома, семьи, любви, равноправных, уважительных отношений.

Джонатан глубоко вздохнул, в который раз удивляясь, каким глупцом оказался. Крепко стиснув зубы, он почувствовал, как гнев из прошлого вновь охватывает его. Три года назад его семейной идиллии в один миг пришел конец – вернувшись домой в неурочное время, он застал жену в постели с любовником. Айрис пыталась убедить его, что это вовсе не то, что он думает, и что он видел не то, что видел.

В ответ Джонатан презрительно рассмеялся ей в лицо. А она, уязвленная реакцией мужа, заявила, что у каждого бывают интрижки на стороне и что ему надо просто смириться с этим и не устраивать глупых сцен.

Он ушел из дому, хлопнув дверью, и сразу же обратился к адвокату, специалисту по бракоразводным процессам. Ночью, не в силах заснуть, он все пытался понять, почему это произошло и не является ли причиной измены Айрис его чрезмерная увлеченность работой. Он даже начал во всем винить себя, сомневаясь, был ли хорошим отцом и мужем.

Слишком поздно пришло осознание того, что не он один пострадает от распада семьи. Была еще и дочь. Но попытка все уладить не удалась: Айрис оказалась жестокой и мстительной. Она не пошла на уступки и даже заявила на суде, что для дочери будет лучше иметь только мать, чем еще и отца, которого никогда не бывает дома…

Неожиданная трагическая смерть бывшей жены заставила Джонатана вспомнить об отцовских обязанностях. И тут он, к своему стыду, понял, что совсем не знает, чего хочет пятилетний ребенок и как с ним следует обращаться.

Он надеялся, что, вернувшись домой, в поместье «Земляная орхидея», где прошло его счастливое детство рядом с родителями, братом и сестрой, он, возможно, сможет достучаться до сердца дочери, разрушит стену отчуждения между ними. Стену, которую, вне всяких сомнений, возвела его легкомысленная и мстительная жена…

Его воспоминания были прерваны приближающимися голосами – это возвращались Шери и Мэри Клер. И ему нестерпимо захотелось, чтобы пелена тьмы спала с глаз и он смог их увидеть. Только тогда он будет чувствовать себя уверенно.

– Папа, мы нашли мою комнату! – восторженно сообщила Мэри Клер, вбегая в гостиную, опередив Шери. – Она такая милая, и очень мне понравилась…

– Хорошо, я рад! – вдруг резко прервал ее Джонатан. – Шери, вы здесь?

– Да, я рядом. Что-нибудь случилось?

– У меня разболелась голова, – сказал он, нахмурившись, и стал неуклюже подниматься с кресла. – Я лучше пойду к себе и прилягу.

– Конечно.

Шери быстро подошла к Джонатану и, взяв его левую руку, положила себе на локоть.

– Мэри Клер, беги скорее вперед и посчитай, сколько ступеней на лестнице, – предложила она девочке, видя ее расстроенное лицо. Затем обратилась к своему подопечному: – Мистер Тревис, я знаю, как вам сейчас тяжело…

– Называйте меня просто Джон, – так же резко, как дочь, прервал он ее. – И увольте от всякой жалости!

– Хорошо, – сдержанно сказала Шери, испытывая желание освободиться от его руки и посмотреть, как он обойдется без ее помощи.

Она, однако, справилась со своим раздражением и медленно пошла, ведя Джонатана за собой из гостиной в холл.

Мэри Клер была уже на самом верху лестницы.

– Здесь двенадцать ступеней и еще четыре! – крикнула она оттуда.

– Спасибо, – поблагодарила девочку Шери.

– Можно я пойду к себе и поиграю? – спросила Мэри Клер.

– Ну конечно, иди.

Шери подошла к лестнице и остановилась.

– Первая, – предупредила она, видя, как Джонатан нащупывает ступеньку ногой, прежде чем ступить на нее.

Преодоление лестницы заняло довольно много времени. Но Шери понимала, что раз от разу им будет удаваться это все легче и легче.

– Комната, которую ваша мама приготовила для Мэри Клер, действительно миленькая, – сказала Шери, когда они благополучно добрались до верхней площадки.

– Моя комната вторая справа, – сообщил Джонатан, не обращая внимания на слова медсестры.

– Я знаю… То есть я хотела сказать, что знаю, какое это странное чувство, действовать… на ощупь, – запинаясь пояснила Шери.

Почувствовав, как вспыхнули ее щеки, она в душе молила Бога, чтобы Джонатан не заметил ее оговорки.

– Да уж, отнюдь не веселенькая вечеринка. Было бы легче, если бы наблюдались хоть какие-нибудь признаки улучшения, – проворчал он.

– Ничего. Надо только набраться терпения, – попыталась приободрить его Шери, замедляя шаги.

Она взялась за дверную ручку, превозмогая волнение и надеясь, что Джонатан не почувствует, как учащенно забилось ее сердце. Заглянув в спальню, Шери увидела коврики и решила, что их необходимо убрать.

– Подождите минуточку, – попросила она, перекладывая его руку на косяк двери. – Надо убрать с пола все вещи, которые могут помешать вам передвигаться свободно.

Войдя в спальню Джонатана, она собрала все коврики и затолкала их под кровать, затем отодвинула кресло и журнальный столик в сторону.

На мгновение Шери остановилась, чтобы разглядеть комнату, в которой бывала много раз тем далеким летом. С тех пор здесь ничего не изменилось. Скромно обставленная, это была типично мужская комната, расцвеченная лишь пестрыми подушками на кровати и несколькими яркими акварельными маринами на стенах.

– Вы закончили? – услышала Шери нетерпеливый голос Джонатана и быстро вернулась к нему.

– Это необходимо было сделать. У вас теперь будет возможность попробовать походить по комнате с тростью.

Шери увидела, как недовольно сжались его губы.

– И не подумаю, – заявил он, входя вслед за ней в спальню.

– Но это же в ваших интересах, – возразила Шери, удивленная и раздосадованная его реакцией. – Вам следовало бы также первое время считать шаги, чтобы знать расстояние до того или иного предмета.

– Мне следует отдохнуть.

Шери еле сдержала вздох разочарования. Откровенное неприятие ее советов поражало медсестру. Хотя слепота, судя по всему, была временная, она могла продлиться довольно долго, и Джонатану было бы легче, если бы он относился к недугу более терпимо. Надо всегда стараться быть хозяином положения и стремиться овладеть ситуацией, а не подчиняться ей безропотно.

– Может быть, принести воды и таблетку аспирина? – спросила она.

– Нет, спасибо. Вы подобрали себе комнату?

– Да. Ту, что дальше по коридору… слева, – сказала Шери, подводя его к кровати.

– Это комната моей сестры.

– Если вы против, я займу другую, – поспешила успокоить его Шери, мысленно добавив, что и без него знала, чья это комната и что именно поэтому остановила на ней свой выбор.

– Да нет. Никаких проблем. Сестра сейчас во Франции. По крайней мере, была там, когда я последний раз получил от нее весточку. Она много путешествует.

– А чем занимается Эйприл? – спросила Шери, стараясь говорить непринужденно, хотя на самом деле сгорала от любопытства узнать, кем же стала ее школьная подруга.

Джонатан почему-то нахмурился.

– Она… она фоторепортер, – ответил он после некоторого колебания.

– Как интересно! – воскликнула Шери, хотя это сообщение, по правде говоря, ее не удивило.

Будучи еще девчонкой, Эйприл любила фотографировать. Она везде носила с собой фотоаппарат и снимала все подряд. Ей нравилось также самой проявлять и печатать черно-белые снимки в темной комнате, которую устроил для нее отец в чулане рядом с кухней. Шери часами пропадала с подругой, помогая ей готовить растворы и затем наблюдая за чудом появления изображений.

Эйприл разрешила ей взять понравившиеся фотографии, и Шери выбрала две: одну с Эйприл, сидящей на террасе в солнечный полдень, и вторую с Джонатаном верхом на лошади по кличке Фер-Дер.

Она потом носила фотографию Джонатана в бумажнике, все не решаясь выбросить ее, хотя со временем она вся помялась, а изображение потускнело. Порой Шери спрашивала себя, что бы подумал Джонатан, если бы узнал, как долго она не расставалась с его снимком.

– Пойду посмотрю, как там Мэри Клер, – сказала она, направляясь к двери.

– Минуточку! – окликнул ее Джонатан. – Скажите мне, откуда вы знаете, что мою сестру зовут Эйприл?

5

Шери почувствовала, как краска смущения заливает ее щеки. Она напряглась, утешая себя лишь тем, что он не может видеть ее лица.

– Я… Кажется… А разве вы не упоминали ее имени в начале разговора? – спросила Шери в отчаянии, мучительно пытаясь вспомнить, называл ли он действительно имя сестры или нет.

– Нет, я не упоминал ее имени.

– Тогда думаю, что увидела его где-нибудь в ее комнате, – нашлась Шери, обретая некоторую уверенность.

Джонатан медленно кивнул, черты его лица смягчились.

– Да, вероятно, это так, – произнес он, хотя и с некоторым сомнением в голосе.

– Вы правда ничего не хотите? Может быть, принести соку? – предложила Шери, пытаясь отвлечь его от разговора о сестре.

– Ничего не надо, – коротко бросил Джонатан, давая понять, что хотел бы остаться один.

Медсестра молча вышла, проклиная себя за очередную нелепую оплошность. Джонатан, конечно, не видит, но с головой-то у него все в порядке. Шери даже боялась думать о том, что будет, когда он узнает, кто она на самом деле. Но, слава Богу, пока все, кажется, обошлось.

Шери прошла по коридору в комнату, которую родители Джонатана подготовили для внучки. Она припоминала, что, по словам Эйприл, эта комната в свое время предназначалась для детских игр.

Сейчас она изменилась до неузнаваемости. В центре стояла аккуратно застеленная кровать с розовыми подушками и с дюжиной мягких игрушек. Сбоку у стены стояли полки, выкрашенные белой краской, которые ломились от детских книг и игр. Перед окном размещались небольшой мольберт, доска с разноцветными мелками и деревянный столик.

Мэри Клер сидела за столом и рисовала на листе плотной белой бумаги.

– Привет, малышка! Что ты делаешь? – спросила Шери, ступив на бежевый ковер, застилавший середину деревянного, натертого до блеска пола.

– Рисую мой новый дом, – ответила девочка, широко улыбаясь.

– Это замечательно!

Шери посмотрела на рисунок и увидела несколько квадратов с печной трубой наверху. Внутри одного квадрата были изображены три фигурки – две большие и одна маленькая.

– Попробую угадать, – сказала Шери очень серьезно. – Это ведь твой папа? – И она указала на самую высокую из больших фигур.

Мэри Клер энергично закивала.

– А в середине я, – сказала она, коснувшись карандашом маленькой фигурки. – Ну а это вы, – добавила девочка, показав на меньшую из больших фигур. – Почти как настоящая семья! – заметила Мэри Клер и вернулась к прерванному занятию.

– Почти, – согласилась Шери.

Это замечание девочки взволновало ее, пробудив воспоминания о несбывшихся мечтах детства.

– Вам понравился мой рисунок? – спросила Мэри Клер, посмотрев на медсестру своими ясными голубыми глазами.

– Да, очень! – искренне ответила растроганная Шери, и если ее голос чуть дрогнул от волнения, то заметила это только она одна.

Мэри Клер взяла рисунок и, протянув медсестре, робко сказала:

– Возьмите его себе, если хотите.

Шери так расчувствовалась, что чуть не пустила слезу.

– Может быть, лучше подарить его папе?

Девочка посмотрела на нее удивленно, затем нахмурилась.

– Но папа же ничего не видит! Вы что, забыли?

Шери еле сдержалась, чтобы не улыбнуться, – такой обезоруживающей была детская логика.

– Как я могу забыть! Спасибо, Мэри Клер, я очень тронута твоим подарком, – сказала она, беря рисунок.

Час спустя Шери громко постучала в дверь комнаты Джонатана.

– Войдите! – Его приглушенный голос явно выдавал раздражение.

Шери вошла вместе с девочкой.

– Мистер Тревис, это мы с Мэри Клер, – сообщила она весело, стараясь не обращать внимания на недовольный тон хозяина комнаты.

Джонатан лежал на кровати с закрытыми глазами. Он снял ботинки и пиджак и расстегнул рубашку, обнажив часть загорелой груди.

Не обращая внимания на участившийся пульс, Шери подошла ближе.

– Как голова? Вам удалось хоть немного поспать?

– Болит. Поспать не удалось.

– А мы с Мэри Клер решили, что вы, должно быть, проголодались, – объяснила медсестра причину их визита, при этом она оказалась не в силах оторвать взгляд от оголенной, покрытой черными завитками волос груди Джонатана.

– Есть молоко и печенье, бодро сказала Мэри Клер. – Тебе принести, папа?

– Я не хочу есть! – бросил он отрывисто и с таким раздражением, что нижняя губа девочки предательски задрожала. – Который час?

– Четыре, – ответила Шери, прижимая к себе расстроившуюся малышку. – Когда приготовить ужин?

– Когда хотите. Решайте сами. Надеюсь, что продукты, которые я заказал утром в супермаркете, уже привезли.

– Да. И кто-то распаковал их и убрал на место.

– Это, вероятно, Джек Паттерсон, управляющий. Я говорил с ним утром по телефону.

– Что приготовить вам и Мэри Клер на ужин? – спросила Шери, думая, что было бы неплохо, хоть и скромно, но отметить их прибытие домой.

– Мне даже тошно думать о еде! Неужели вы этого не понимаете? И пожалуйста, оставьте меня в покое!

Его ответ неприятно поразил Шери. Она взглянула на Мэри Клер и увидела, как наполняются слезами ее голубые глаза.

– Мэри Клер, дорогая, может быть, ты пойдешь к себе и поиграешь? – предложила Шери, пытаясь уберечь девочку от чрезмерной раздражительности Джонатана.

Мэри Клер облегченно вздохнула и, бросив быстрый взгляд на отца, стремительно выбежала из комнаты.

Шери повернулась к лежащему на кровати Джонатану. Она хотела было сказать ему, что нельзя так вести себя в присутствии дочери. Но, увидев его изуродованное в автокатастрофе лицо и выражение неподдельного страдания на нем, передумала – слова застряли в горле.

– Голова так и не прошла? – спросила она участливо.

– Нет! Я же уже сказал! – рявкнул он, поморщился от нового приступа боли и начал тереть виски.

– Доктор Херстфилд должен был дать вам болеутоляющее.

– Таблетки в кармане пиджака.

Шери подняла спортивный пиджак, валявшийся на кровати, нашла тюбик с таблетками и высыпала две на ладонь.

– Я принесу стакан воды из ванной.

Когда она вернулась, Джонатан уже сидел на кровати.

– Откройте рот.

Неожиданно он подчинился, и она положила таблетки ему на язык.

– Вот вода.

Шери поднесла стакан к его губам. Едва ладонь Джонатана коснулась ее руки, она почувствовала тепло, исходящее от его пальцев, и замерла, задержав дыхание в ожидании, когда он проглотит лекарство.

Наконец Джонатан откинулся на подушки. Голова раскалывалась от боли, и в ней шумело так, будто в нее вонзался отбойный молоток. Он не спал. Он даже ни на минуту не задремал. Просто лежал на кровати, и его не покидала мысль о том, как же все-таки ужасно быть таким беспомощным.

Темнота словно сужала пространство. И хотя он никогда не страдал клаустрофобией, чувствовал себя заживо погребенным. Хотелось закричать от отчаяния и бессилия, но он сдерживал себя и лежал тихо и неподвижно, прислушиваясь к тому, как бьется его сердце.

– Дышите глубже. Попытайтесь расслабиться, – услышал он мягкий, успокаивающий голос медсестры. – Может быть, еще воды?

Джонатан покачал головой. Следуя совету, он сделал глубокий вдох… и внезапно ощутил знакомый аромат ландыша.

– Мистер Тревис…

– Мы же, кажется, договорились: зовите меня Джон, – поправил он ее устало и зевнул: видимо, лекарство начинало действовать.

Джон, нерешительно и как бы нехотя произнесла она про себя.

– Я догадываюсь, как вам сейчас тяжело. Но это же не навсегда. Зрение вернется. Вы должны помнить об этом и быть терпеливее.

Ее мягкий голос действовал успокаивающе, как бальзам, и Джонатан мысленно согласился со всем, что она сказала. Но у него был вспыльчивый характер, из-за которого он часто попадал в неприятные ситуации. Терпение – добродетель, которой Джонатан Тревис, увы, не обладал.

– Вы правы, я знаю. Но это так трудно…

Он надеялся, что дома, в родных стенах, ему станет легче, и потрясение, вызванное внезапной слепотой, быстро пройдет. Но ничего не изменилось. Он все еще был погружен в чуждый ему мир тьмы, в котором чувствовал себя слабым и беззащитным даже в большей степени, чем готов был это признать.

Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, Джонатан стал думать о женщине, стоящей рядом с ним. Как выглядит Шери? Блондинка или брюнетка? А может быть, она с рыжими волосами… Какого цвета у нее глаза? Сколько ей лет? Какого роста? Худая или не очень?

Судя по звонкому, чистому голосу, ей могло быть двадцать с небольшим. А может быть, и под тридцать, учитывая то, как легко она нашла общий язык с пятилетней Мэри Клер.

Внезапно Джонатан вспомнил, как она поддержала его, когда он попытался сам встать с постели в больнице, и не дала упасть. Тогда ему почему-то показалось, что она сильная, стройная и в то же время, несомненно, женственная.

Воспоминание о прикосновении к ее телу заставило Джонатана напрячься и одновременно ощутить сладостную истому, как будто пришедшую откуда-то из прошлого. Он нахмурился, стремясь пробиться сквозь пелену забвения, но прошлое ускользало. Возможно, начинало действовать болеутоляющее.

– Джон? Как вы? – услышал он обеспокоенный голос медсестры.

– Лучше, – заверил он ее после небольшой паузы. – Таблетки подействовали. Головная боль понемногу отпускает. Я совсем не спал сегодня ночью, но сейчас, думаю, вздремну.

– Хорошая идея. Я загляну к вам попозже.

Шери вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Когда она стояла у кровати Джонатана и наблюдала за ним, то видела, как менялось выражение его лица, отражая смену ощущений. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него, развеять тревогу, взять на себя часть его боли. Она с удовлетворением отметила, что отек над правым глазом чуть-чуть уменьшился.

Шери прошла в комнату Мэри Клер – девочка спала, свернувшись калачиком на кровати и прижимая к себе плюшевого щенка. Сердце медсестры сжалось от боли, когда она увидела мокрые ресницы и следы высохших слез на щеках малышки. Она накрыла Мэри Клер пледом и убрала волосы, упавшие ей на лицо.

Выйдя от девочки, Шери отправилась в кухню. Развернув несколько пакетов, она решила приготовить куриные грудки с брокколи и зеленый салат. Достав все необходимое, она приступила к работе.

Но не успела начать, как услышала стук в дверь, и, обернувшись, увидела высокого мужчину в джинсах и в клетчатой рубашке с засученными по локоть рукавами. Он снял стетсоновскую шляпу и приветственно кивнул.

– Здравствуйте, мэм. Я Джек Паттерсон, управляющий «Земляной орхидеей».

– Здравствуйте, мистер Паттерсон, – улыбнулась Шери, внимательно разглядывая мужчину.

Это был человек лет за шестьдесят, с редеющими светлыми волосами и с загорелым, обветренным лицом.

– А я Шери Корделл, медсестра. Мистер Тревис нанял меня на несколько дней присмотреть за ним и за его дочерью.

– Рад познакомиться с вами, мэм. Надеюсь, все в порядке. Мистер Тревис позвонил мне утром и сказал, что заказал продукты. Когда их привезли, я попросил одного из рабочих принять их и отнести в кухню.

– Он сделал все, как надо.

– Если вам что-нибудь понадобится, мэм, то дайте мне знать. Я живу в домике недалеко от конюшни. Но вы можете позвонить по местному телефону. – И он показал на телефонный аппарат, висящий на стене. – Я или кто-то из рабочих сразу вам ответит.

– Спасибо. Я скажу мистеру Тревису, что вы приходили.

Поскольку Шери раньше бывала в поместье «Земляная орхидея», то видела домик, о котором упомянул Джек. Это было симпатичное строение, увитое зеленью.

– Да, мэм, а скажите, как себя чувствует мистер Тревис? Мы были потрясены, узнав про аварию. Он что, действительно ослеп? – спросил Джек, переступая с ноги на ногу и явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Да, но это временно. Как только гематома рассосется, зрение восстановится.

– Слава Богу! Хозяин, брат мистера Тревиса, Кейн, звонил вчера вечером по поводу Недотроги, одной из кобыл, которая через неделю должна ожеребиться. Я сообщил ему о несчастном случае, и он хотел связаться с больницей или, если ему это не удастся, перезвонить сюда сегодня.

– Спасибо, я расскажу об этом мистеру Тревису.

– Ну ладно. Мне пора на работу. Звоните, если что. Хорошо?

Когда Джек ушел, Шери уже закончила нарезать овощи для салата. Она обваляла куриные грудки в панировочных сухарях, положила их на противень и поставила в духовку.

Поднявшись наверх, она прежде всего заглянула к Мэри Клер. Девочка сидела на полу около полок и рассматривала книгу с картинками.

– Мэри Клер, ты уже встала? Как тебе спалось?

– Хорошо, – ответила она, продолжая перелистывать страницы.

– Что за книгу ты выбрала? – спросила Шери, присаживаясь рядом с Мэри Клер. – О, да это волшебные сказки! Я их очень люблю. Хочешь, почитаю тебе?

Девочка бросила на нее недоуменный взгляд.

– Вы хотите почитать мне?

– Конечно, – ответила Шери, поражаясь реакции Мэри Клер. – Я люблю читать вслух, особенно сказки.

– Вы?

Удивление девочки было неподдельным.

– Мама никогда не читала мне сказки. Она говорила, что они глупые, что там все придумано, и ничего подобного не бывает в жизни. Поэтому я всегда просто рассматривала картинки.

Сердце Шери защемило от жалости. Как могла мать отказываться читать своему ребенку? Одним из самых дорогих воспоминаний ее детства было воспоминание о том, как она сидит на коленях матери, а та спокойным, мягким голосом читает сказку. Шери и сейчас помнила некоторые из них. Когда бы она ни просила свою маму почитать, та тут же откладывала свои дела, сажала дочь на колени и выполняла ее просьбу.

– Я тоже люблю рассматривать картинки, – непринужденным тоном заметила Шери, чтобы Мэри Клер не чувствовала себя задетой. – Но теперь, когда ты стала старше, чтение доставит тебе удовольствие. Садись ко мне на колени, и мы попробуем.

Мэри Клер снова непонимающе уставилась на медсестру.

– Мама не любила сажать меня на колени. Она говорила, что я могу испачкать или помять ее платья.

– Твоя мама что, постоянно носила красивые платья? – спросила Шери.

Она испытывала неподдельную обиду за девочку и удивлялась, зачем жена Джонатана Тревиса решила завести ребенка, если не хотела с ним заниматься.

– Кажется, да.

– Ну, тогда все понятно. А у меня с собой нет ни одного красивого платья. Эти брюки и блузка – часть одежды медсестры. Так что можешь смело забираться ко мне на колени.

Мэри Клер не требовалось просить дважды. И вот уже она, удобно устроившись на коленях Шери, слушает, как та читает ей про лесного великана Пола Баньяна. Так продолжалось около часа, но потом Шери взглянула на часы: было уже около шести.

Видя, что медсестра собирается захлопнуть книгу, Мэри Клер умоляюще посмотрела на нее и попросила продолжать.

– Давай, я еще почитаю тебе перед сном? А сейчас, думаю, пора посмотреть, как там твой папа. Может быть, он проголодался. Я, во всяком случае, умираю от голода, – сказала она, снимая девочку с коленей и вставая.

– Вы так считаете? – недовольно протянула Мэри Клер, явно не испытывая желания встречаться с отцом.

– Я считаю, твой папа немного раздражен, но не из-за тебя, а из-за того, что не может видеть.

– Ну ладно, только сначала я приведу себя в порядок. А то у меня волосы растрепались.

– Ах ты моя умница! – похвалила ее Шери и сказала: – Не забудь заодно помыть руки, ладно?

Подходя к спальне Джонатана, Шери услышала внутри какой-то шум. Не постучавшись, она толкнула дверь и увидела, как ее подопечный пошатываясь выходит из ванной.

– Мистер Тре… Джон, что случилось? Как вы? – обеспокоенно спросила она, быстро подходя к нему.

– Со мной все в порядке. Я только уронил что-то.

Шери заметила, пока вела его к кровати, что у него мокрые руки.

– Я принесу полотенце.

Она вошла в ванную и внимательно осмотрелась. Очевидно, Джонатан пытался помыть руки и, когда потянулся за полотенцем, свалил со стеклянной полки туалетные принадлежности. К счастью, ничего не разбилось.

Шери быстро собрала упавшие вещи и вернулась в спальню.

– Вот полотенце, – сказала она и вложила его ему в руки.

Джонатан стиснул полотенце, а затем, прежде чем медсестра смогла помешать ему, швырнул его на пол.

– Все к черту! Ну почему это случилось именно со мной? Мне не нужно было приезжать сюда. Следовало остаться в Аделаиде, и тогда ничего бы этого не произошло.

– Джон! Ну что вы с собой делаете? – воскликнула Шери.

Отчаяние в голосе Джонатана больно резануло ей по сердцу, и она, чтобы утешить его, положила руку ему на плечи.

Шери почувствовала, как от прикосновения к его телу теплая пульсирующая волна прошла по ее руке. Она пересилила себя и отбросила старые обиды. Джонатан нуждался в утешении, и надо было помочь ему хотя бы ради Мэри Клер.

– Папа? Что случилось?

Полный тревоги детский голосок нарушил тишину, и Шери, обернувшись, увидела бледное испуганное лицо девочки.

– Твой папа случайно уронил туалетные принадлежности в ванной, – быстро ответила Шери, опасаясь, как бы Джонатан, находящийся в плохом расположении духа, вновь не обидел девочку.

– Он что-нибудь разбил? Мама всегда расстраивалась, когда что-нибудь роняла и разбивала.

Шери почувствовала, как плечи Джонатана шевельнулись – это он глубоко вздохнул, но не произнес ни слова. Она же отважно продолжила разговор.

– Ничего не разбилось. Послушай, Мэри Клер, ужин почти готов, и мне понадобится твоя помощь, чтобы накрыть на стол, – сказала Шери, считая, что им лучше уйти и оставить Джонатана на время одного.

– Папа, а ты будешь с нами ужинать?

Он снова вздохнул, прежде чем ответить.

– Я – нет.

– Но вам тоже следует поесть, – мягко настаивала Шери. – Я принесу еду сюда.

– Ну ладно, – нехотя согласился Джонатан.

– Пошли, пошли, Мэри Клер, – торопливо зашептала Шери, опасаясь, как бы он не передумал. – Ты поможешь мне поставить блюда на поднос для твоего папы.

Когда они спускались по лестнице в кухню, девочка всхлипнула и прошептала:

– Мне так хочется, чтобы папа поскорее выздоровел…