Текст книги "Наперекор судьбе"

Автор книги: Вивьен Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Вивьен Адамс
Наперекор судьбе

1

Тридцать восемь лет… Есть над чем призадуматься, размышлял Джонатан Тревис, ведя машину по оживленной в это время дня трассе. Судя по всему, определенный период его жизни кончился и следует подвести итог. Итак, он весьма преуспевающий адвокат. Не успел он высказать желание оставить практику в Аделаиде и перебраться в родные места, как ему тут же предложили стать партнером в одной всеми уважаемой адвокатской конторе в Порт-Огасте. И вправду говорят, что слухами земля полнится.

Да, что касается карьеры, то тут ему грех жаловаться. Но, увы, этим жизнь не ограничивается. Добившись признания на профессиональном поприще и самостоятельно достигнув материальной независимости, он полностью потерпел крах в другом – в личной жизни.

А ведь несколько лет назад Джонатан Тревис и помыслить не мог, что будет несчастлив с очаровательной и – что не менее важно – прекрасно образованной Айрис. Он чувствовал себя счастливейшим из смертных. И взгляды, которые бросали на его избранницу знакомые и незнакомые мужчины, утверждали его в этом мнении.

Все рухнуло в один миг.

Прошло три года, а Джонатан все терзался мыслью, что было бы, не приди он домой в неурочный час, задержись на работе подольше? Может, он по-прежнему ощущал бы себя на седьмом небе от счастья оттого, что судьба оказалась к нему столь благосклонна и позволила без особых хлопот найти красивую и преданную спутницу жизни?

Ну нет! Джонатан даже тряхнул головой, прогоняя нелепое предположение. Сколько веревочке не виться, а кончику быть. Рано или поздно, несмотря на весь свой ум, Айрис совершила бы какую-нибудь оплошность и заставила бы заподозрить ее в неверности. Или, устав притворяться, выказала бы свои истинные чувства к мужу. И любовь вряд ли была бы одним из них.

Джонатан горько усмехнулся. Как это ни смешно, а в том, что их брак продлился чуть больше трех лет, есть свой плюс. Хорошо бы он выглядел, когда о «проказах» жены стало бы известно окружающим, а он, муж, который, как известно, обо всем узнает последним, с обожанием продолжал бы взирать на красавицу жену!

Ему до сих пор не удавалось без содрогания вспоминать подробности скандального развода. Вот уж когда Айрис продемонстрировала свое бессердечие и циничное отношение к жизни во всей красе!.. Но, как говорили древние, de mortuis aut bene aut nihil – о мертвых или хорошо, или ничего.

Как бы подло ни обошлась с ним бывшая жена, Джонатан никогда не пожелал бы ей такой страшной кончины. В одном из казино Лас-Вегаса произошел пожар, и надо же было так случиться, что именно там в тот злополучный вечер развлекалась Айрис с очередным претендентом на ее руку и сердце…

Заметив впереди янтарный глаз светофора, Джонатан привычно нажал на тормоз. Но его нога, не встретив привычной опоры, словно провалилась куда-то вниз, меж тем как машина продолжала мчаться вперед. Кажется, так происходит, когда рвется тормозной шланг, молнией промелькнуло в мозгу Джонатана. А автомобили, которые должны были устремиться ему наперерез, уже тронулись с места.

В мгновение ока осознав весь ужас происходящего и возможные последствия, Джонатан ни секунды не думал о себе. Он мгновенно повернулся и протянул руку, пытаясь хоть каким-то образом защитить сидящего рядом с ним ребенка.

Раздался глухой стук, затем противный скрежет металла, и Джонатана Тревиса окутала тьма…

– Да это же мистер Тревис! – воскликнула медсестра Шери Корделл, сразу же узнав мужчину, лежащего без сознания на каталке, которую санитары «скорой помощи» ввезли в приемное отделение больницы.

Она не видела его лет десять, но не могла не узнать Джонатана. Его красивое и выразительное лицо навсегда запечатлелось в ее памяти.

– Кто? – спросил один из санитаров «скорой помощи», тот, кто, видимо, считался старшим.

– Джонатан Тревис, – повторила Шери. – Адвокат. Его родители владеют поместьем «Земляная орхидея» здесь неподалеку.

Она была неприятно поражена, узнав две недели назад, что человек, встретиться с которым ей не хотелось ни за что на свете, решил вернуться домой.

– Итак, что у нас тут? – спросил главный врач отделения неотложной помощи доктор Филип Херстфилд, входя в смотровую палату.

– Жертва дорожно-транспортного происшествия, – ответил санитар. – Похоже, что-то случилось с его машиной. Иначе он затормозил бы, а не проехал на красный свет на перекрестке. У него рана на голове, возможно перелом правой ключицы и множество порезов. Медсестра говорит, что он из местных. Некто Джонатан Тревис, адвокат.

– Бог мой! Она права! – воскликнул потрясенный доктор Херстфилд. – Мы с ним учились в одной школе. Итак, ребята, на счет три поднимаем.

Шери и другие сотрудники отделения переложили пострадавшего с каталки на больничную кровать.

Вихрь эмоций охватил Шери, когда ее взгляд остановился на окровавленном лице Джонатана. Но она взяла себя в руки и начала обрабатывать рану на лбу, чуть ниже линии волос, вытирая сочившуюся из нее кровь.

– Он выглядит ужасно, – сказал доктор Херстфилд. – И еще этот кровоподтек над правом глазом… вероятно, результат удара о руль, – добавил он, продолжая осматривать пострадавшего. – Эту рану необходимо зашить… Он приходил в сознание? – обратился врач к санитарам.

– Да, но лишь на несколько секунд, – ответил тот, кто и прежде давал пояснения. – Он, кажется, с трудом понимал, что произошло, и что-то пробормотал о своей дочери. Она сидела рядом, пристегнутая ремнем безопасности, и совершенно не пострадала. Удар пришелся по тому месту, где находился водитель.

– Спасибо. Мы начнем отсюда, – решил доктор Херстфилд. – Шери, как только обработаешь рану, я наложу на нее швы. После этого Хилда сможет отвезти его наверх, чтобы сделать рентген правой ключицы. Надо будет проверить также, нет ли у него сотрясения мозга. Шери, предупреди рентгенолога, что дело спешное. Я хочу получить снимки как можно скорее.

– Хорошо, док, – кивнула Шери.

Доктор Херстфилд уже оканчивал осмотр, когда Шери, закончив обрабатывать раны, вышла из смотровой и направилась к своему рабочему столу.

– Я доставлю мистера Тревиса наверх! – крикнула ей Хилда Сарджент, вторая медсестра отделения, вывозя пациента в коридор. – И потом вернусь.

– Отлично, – ответила Шери. – Да, кстати, Хилда, один из санитаров «скорой» упомянул, что в машине вместе с пострадавшим находилась его дочь. Где она, не знаешь?

– Да вон, смотри!

Шери обернулась и увидела полицейского, держащего на руках девочку примерно лет пяти, одетую в белые шорты и в ярко-голубую тенниску. Она прижимала к себе плюшевого лопоухого щенка. У нее были темные густые волосы, подстриженные а-ля Мирей Матье, и по ее лицу было видно, что она плакала.

– Это и есть та девочка, которая попала в аварию? – ласково спросила Шери, заметив испуг в глазах ребенка.

– Да, – ответил полицейский. – А что с ее отцом?

– Его отправили на рентген. Малышка не пострадала?

– Да вроде цела. Но вы все-таки осмотрите ее.

– Конечно. Давайте ее мне.

Шери взяла ребенка на руки и направилась к кровати за занавеской.

– Ей повезло, что она была пристегнута ремнем, – сообщил полицейский, шагая вслед за ними – Послушайте, сестра, пока вы будете осматривать ее, можно, я позвоню в участок?

– Конечно. Никаких проблем, – сказала тихо Шери, положив девочку на кровать, и жестом подозвала представительного мужчину в белом халате.

– Кто тут у нас? – поинтересовался доктор Уэллер, один из врачей отделения неотложной помощи.

– Как тебя зовут, милая? – спросила Шери.

– Мэри… Мэри Клер Тревис, – заикаясь, прошептала девочка.

– Мэри Клер. Какое чудесное имя! – воскликнула медсестра. – А я Шери. Мэри Клер и ее отец попали в автомобильную аварию, – сообщила она доктору Уэллеру. – Но девочка вроде бы в порядке.

– Давайте сами убедимся в этом, – сказал врач и привычно начал осмотр. – Тебе повезло, Мэри Клер, – попытался он успокоить малышку.

Но та никак не прореагировала на его слова. Лишь крепче прижала к себе игрушку.

Доктор Уэллер меж тем повернулся к Шери и тихо попросил:

– Сходите узнайте, как чувствует себя ее отец, а потом свяжитесь с его родственниками.

Медсестра кивнула и отправилась выполнять поручение. А когда вернулась, врач уже осмотрел девочку и нашел, что с ней действительно все в порядке. Шери, оставшись наедине с Мэри Клер, внимательно посмотрела на девочку и заметила, что ее глаза такие же пронзительно голубые, как и глаза отца. Но они взирали на мир не по-детски серьезно и очень печально. Их взгляд тронул Шери до глубины души. Она знала, что мать Мэри Клер несколько месяцев назад трагически погибла. Ей было тем более жаль девочку, что и сама она потеряла мать примерно в таком же возрасте.

– Я знаю, тебя испугало то, что произошло. Но доктор Уэллер считает, что ты ни капельки не пострадала.

Вынув из коробки, лежащей на тумбочке, бумажную салфетку, Шери вытерла струящиеся по лицу малышки слезы. Она знала, что физически Мэри Клер не пострадала, но понимала, что сам факт катастрофы и особенно вид окровавленного, находящегося без сознания отца наверняка потряс Маленькую девочку, нанес ей сильную душевную травму.

– Мой папа… умер? – Голос Мэри Клер прерывался от страха и волнения.

– Нет, но он ранен.

Шери старалась говорить как можно спокойнее, хотя это спокойствие давалось ей нелегко. Она не могла без боли в сердце смотреть на заплаканное лицо девочки.

– Я могу увидеть его?

– Он сейчас на рентгене.

– А что такое рентген?

– У твоего отца, возможно, сломана ключица. А рентген – это такой аппарат, с помощью которого можно сфотографировать кость и таким образом узнать, цела ли она, – объяснила Шери, еле сдерживая желание взять девочку на руки и прижать к себе.

– Рентген – это больно?

Шери улыбнулась.

– Ну что ты, нет. Ни капельки.

– А когда я смогу увидеть папу?

– Я не знаю… – начала Шери и сразу же пожалела о своих словах, потому что из глаз малышки снова брызнули слезы. – Ну, милая, не плачь!

Шери выдернула из коробки сразу несколько салфеток и стала вытирать слезы с лица девочки.

– О твоем отце позаботятся, уверяю тебя.

Но губы Мэри Клер продолжали дрожать.

– Я хочу увидеть моего папу, – всхлипывала девочка, прижимая к лицу плюшевого щенка.

Шери обняла Мэри Клер за плечи, пытаясь ее успокоить. Она прекрасно понимала, как хочется ребенку, совсем недавно потерявшему мать, увидеть своего отца и убедиться, что тот жив.

– Ну, не вешай голову, – подмигнула ей Шери. – Рентген – это быстро. Возможно, твоего папу уже привезли назад. Давай вместе пойдем и посмотрим.

Подняв девочку с кровати, Шери осторожно поставила ее на пол и, взяв тоненькую ручку в свою, легонько сжала. Затем направилась к столу, где Хилда разговаривала по телефону.

Когда они подошли ближе, медсестра уже положила трубку.

– О, Шери, и кого это ты привела к нам в гости? – спросила она, приветливо улыбаясь.

– Это Мэри Клер, дочь мистера Тревиса. Ее только что осмотрел доктор Уэллер. Она в полном порядке, но очень беспокоится за папу. Ему уже сделали рентген?

– Да, я привезла его вниз минут пять назад.

– Где же он? Может быть, ему хочется взглянуть на дочку и убедиться, что она жива-здорова?

– Ну… – начала Хилда, но, бросив взгляд на девочку, стоящую рядом, склонилась к Шери и тихо прошептала: – Он все еще без сознания.

Шери почувствовала, как напряглась маленькая ладошка в ее руке, и прижала девочку к себе.

– Я очень хочу увидеть папу, – умоляюще произнесла Мэри Клер, и глаза ее предательски заблестели.

– Прости, дорогая, – быстро вмешалась Хилда, – но врач пока не разрешает.

И тут по щекам Мэри Клер опять покатились слезы.

– Ой, только, пожалуйста, не плачь. Давайте сделаем так, – предложила Шери, бросив на подругу просительный взгляд. – Ты, Мэри Клер, останешься здесь с тетей Хилдой, а я пойду взгляну на твоего отца и узнаю, как он там. Договорились?

Девочка засопела и, немного подумав, кивнула. Тогда, обойдя стол, Шери посадила Мэри Клер во вращающееся кресло.

– Доктор Херстфилд велел мне отвезти мистера Тревиса в старую перевязочную в конце коридора. Там спокойно и никто не мешает, – пояснила Хилда. – С ним Барбара Сойер.

– Спасибо. – Шери повернулась к девочке и пообещала: – Я быстро.

Подойдя к так называемой старой перевязочной, она на минуту остановилась. Интересно, пришел ли Джонатан в сознание, и если да, то узнает ли ее?

Шери хорошо помнила, как он смотрел на нее тогда, ночью, когда чуть не погибла его сестра Эйприл.

Именно Эйприл Тревис, веселая, энергичная и немного взбалмошная шестнадцатилетняя девушка, поддержала Шери, когда той в середине учебного года пришлось перейти в другую школу. Эйприл взяла ее под свою защиту, сразу же разглядев за внешней бесстрастностью одинокую и легко ранимую душу. И потому большую часть летних каникул Шери провела вместе с Эйприл и ее братом Джонатаном, красивым парнем, который учился в юридическом колледже и приезжал домой для подготовки к экзаменам. Он даже учил ее ходить под парусом на озере, помогая преодолеть сохранившуюся с детства водобоязнь.

Шери нравилось, что Эйприл и ее брат относятся к ней, как к члену семьи. И по мере того как знойное лето подходило к концу, росло ее отнюдь не сестринское чувство к Джонатану. Лишь позже она поняла, что он-то терпел ее из элементарной вежливости.

Горькая улыбка тронула ее губы при воспоминании о прошлом… Воспоминании, которое по-прежнему причиняло ей боль.

Ругая себя за то, что позволила мыслям о запретном растревожить душу, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и открыла дверь.

Барбара Сойер, медсестра, работающая в больнице на полставки, подняла голову, оторвавшись от чтения истории болезни.

– Шери, что привело тебя сюда?

Вошедшая медсестра бросила быстрый взгляд на лежащего на кровати мужчину. Отметив отсутствие гипса на правом плече, – оно было лишь туго прибинтовано к туловищу, – она рассказала Барбаре, как волнуется маленькая дочь пострадавшего.

– Больной очень беспокойный, – поморщилась Барбара. – Еще несколько минут назад он метался и стонал, но сейчас немного успокоился. Доктор Херстфилд считает, что он скоро придет в сознание.

Шери снова бросила нервный взгляд на пациента.

– Его ключица ведь не сломана, да?

– Да нет. Просто сильный ушиб. Ему повезло. Парень, в фургон которого он врезался, не был пристегнут ремнем безопасности и пострадал значительно сильнее. Ему пришлось удалить селезенку. Не говоря уж о сломанной ноге и множестве рваных ран.

– Да, не позавидуешь.

– Послушай, Шери. Не хотела бы тебя утруждать, но, раз уж ты здесь, может, сделаешь мне одолжение? – затараторила Барбара.

– Одолжение? Какое одолжение?

– Необходимо, чтобы кто-то постоянно находился при Тревисе, пока он не придет в сознание. Но доктору Херстфилду нужны результаты анализов пациента, которого он осматривал раньше. Ты не посидишь здесь, пока я сбегаю за ними наверх, в лабораторию?

Шери задумалась.

– Ну конечно, – сказала она наконец, ибо была уверена, что, если понадобится, Барбара тоже выручит ее.

– Спасибо. Я быстро.

Какое-то время после ухода медсестры Шери стояла неподвижно, прислушиваясь к тяжелому, прерывистому дыханию Джонатана. Потом медленно приблизилась к нему. Любопытство оказалось сильнее нежелания быть рядом с человеком, который так мерзко обошелся с ней при их последней встрече. Шери напряглась. Кровь стучала в висках, мешая здраво оценить ситуацию.

Она медленно изучала его посеревшее лицо. Джонатан почти не изменился. Конечно, немного постарел, но все равно оставался самым привлекательным мужчиной из всех, кого она когда-либо знала.

На ране, которую Шери обрабатывала, теперь была чистая повязка. Густые черные волосы, обычно зачесанные назад, в беспорядке падали на лоб, смягчая черты лица. Он выглядел таким слабым и беспомощным, что Шери едва удержалась от желания дотронуться до него рукой. Она чувствовала, как бешено бьется ее сердце, но продолжала рассматривать мужчину, некогда жестоко обидевшего ее. Шери заметила, как постепенно увеличивается и темнеет кровоподтек над его правым глазом – от красного до пурпурного цвета – и как подрагивают черные ресницы. Такие же были и у его дочери.

Затем взгляд Шери остановился на красиво очерченных, когда-то так желанных для нее губах. Теперь сердце готово было вырваться из груди, и дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о том, как она мечтала, чтобы губы Джонатана впились в ее уста.

Неожиданно эти губы дрогнули, рот приоткрылся, и из груди больного вырвался глухой, полный страдания стон.

Шери застыла на месте. Ее ноги как будто приросли к полу, когда она увидела, как мелко задрожали его веки и затем ресницы медленно поползли вверх, открывая невероятной голубизны глаза.

Джонатан снова застонал, на этот раз громче. И этот стон болью отозвался в сердце Шери. Левой рукой он пытался нащупать что-то рядом с собой, но повязка сковывала движения. И тогда он судорожно вцепился пальцами в простыню.

Опасаясь, что Джонатан может сделать себе больно, Шери мягко, но решительно положила ладонь ему на грудь, пытаясь успокоить. Но он не унимался.

– Мистер Тревис, пожалуйста, не делайте резких движений, – мягко сказала Шери. – Вы попали в автокатастрофу и сейчас находитесь в больнице.

Услышав ее слова, он прекратил борьбу и откинулся на подушки.

– Автокатастрофу? – переспросил он хрипло, с трудом выговаривая слова. – А моя дочь? Где она? Что с ней?

– С ней все в порядке, – заверила его Шери, в душе молясь, чтобы Барбара поскорее вернулась: в любой момент сознание Джонатана может окончательно проясниться, и тогда он наверняка узнает ее.

Прежде чем Шери смогла что-либо предпринять, Джонатан схватил ее за руку и сильные пальцы впились в кожу.

– Почему здесь так темно? – спросил он голосом, полным панического страха. – Почему я ничего не вижу?

Страшная догадка посетила Шери, и она онемела от ужаса.

2

– Нет, только не это! – воскликнул Джонатан, и в его голосе смешались гнев, недоумение и боль.

Шери видела, как исказились черты его красивого лица. Пытаясь развеять его страх, она положила ладонь на его руку и слегка сжала, стараясь не думать о том чувстве, которое вызывало у нее это прикосновение.

– Мистер Тревис, с вами все в порядке. Постарайтесь не делать резких движений. У вас глубокая рана на голове, несколько порезов и сильный ушиб правой ключицы. На нее наложена повязка, поэтому вам не совсем удобно двигаться.

– Где Мэри Клер? Я должен найти ее, – простонал Джонатан с мукой в голосе.

Высвободив здоровую руку, он начал судорожно хватать простыни, пытаясь отбросить их в сторону.

– Мистер Тревис! С вашей дочерью все хорошо. Поверьте мне, она совсем не пострадала!

Но он был слишком возбужден, чтобы слушать, и начал грубо отталкивать ее от себя. Затем сел на кровати, свесив ноги. Но как только Джонатан встал, у него, вероятно, закружилась голова и стали подгибаться колени.

Шери подхватила его, надеясь удержать от падения, и это ей удалось. Но тесный контакт с его поджарым, мускулистым и почти обнаженным сейчас телом отозвался в ней подобно удару молнии. Она задыхалась от полузабытого запаха его кожи, а в голове промелькнули картины того давнего лета, когда она, спрыгивая с лошади, оказалась прямо в его сильных и теплых объятиях. Шери хорошо помнила этот захватывающий момент, когда он крепко сжимал ее в своих руках. Они смотрели друг другу в глаза, и между ними словно пробегал электрический разряд.

– Джон! Что ты себе позволяешь? – послышался голос доктора Херстфилда, стремительно ворвавшегося в палату.

– Филип? Это ты? – нахмурившись спросил Джонатан.

Он освободился от рук Шери и повернул голову в направлении голоса.

– Да, это я. Почему ты не в кровати? Что, не нравится роль пациента? – спросил доктор Херстфилд, подойдя вместе с сестрой Барбарой к больному.

– А кому нравится?

– Но почему ты жмуришься? У тебя что, проблемы со зрением?

– Да нет. Через минуту все пройдет. Просто кто-то забыл включить свет.

Джонатан старался говорить бодро, но не сумел скрыть своего беспокойства от других.

– Не придумывай, Джон! Свет включен. Пусть сестры помогут тебе снова лечь в кровать, а я проверю твои глаза. И не пытайся возражать! Хоть ты и был на класс впереди меня, но здесь, в отделении неотложной помощи, командую я.

Шери с состраданием посмотрела на Джонатана, догадавшись, что в результате автокатастрофы тот ослеп, и заметила, как омрачилось его красивое лицо.

– Ну хорошо. Пусть будет по-твоему, – обреченно пробормотал Джонатан, но потом нашел в себе силы пошутить: – Я возьму реванш позже, на теннисном корте.

– Тогда договорились, – облегченно вздохнул Филип и кивнул медсестрам, которые, поняв сигнал, быстро уложили больного в кровать.

– Спасибо, Шери, – шепнула Барбара, когда они вышли из палаты, оставив доктора Херстфилда наедине с пациентом.

Оказавшись в холле, Шери попыталась успокоиться и прийти в себя. Неужели и через десять лет после того, как этот человек столь несправедливо обошелся с ней, она по-прежнему неравнодушна к нему? Или в ней говорит простое сострадание?

Шери покачала головой и направилась к столу, где Хилда, стоя, успокаивала плачущую пожилую женщину. Около них в кресле тихо сидела Мэри Клер, прижимая к себе плюшевого зверька. При виде Шери в ее голубых глазах мелькнуло нечто похожее на радость.

– Извини, малышка, что тебе пришлось долго ждать, – сказала медсестра, присев перед девочкой на корточки.

– Вы видели моего папу? – обеспокоенно спросила Мэри Клер.

– Да, но только несколько минут. Пришел доктор, и я должна была уйти.

– Как он?

– В целом неплохо. Но он сильно ударился головой, и у несколько порезов, – ответила Шери. – Ему, вероятно, придется провести какое-то время в больнице под наблюдением врача.

Она решила постепенно подготовить девочку к восприятию всей правды и пока ничего не говорить о слепоте отца. По своему опыту Шери знала, что потеря зрения могла быть временной, и, вполне вероятно, что через пару часов или по крайней мере к утру Джонатан Тревис снова будет видеть.

– Я тоже останусь здесь?

Шери улыбнулась и покачала головой.

– Нет, милая. Полицейский, который доставил тебя сюда, наверняка уже связался с твоими дедушкой и бабушкой и сообщил им о происшествии. Так что скоро они будут здесь и заберут тебя домой.

– Я не хочу к ним, – замотала головой Мэри Клер и упрямо сжала губы.

В этом она тоже была похожа на отца.

– Давай посмотрим в приемной. Может быть, они уже пришли, – не обращая внимания на недовольство девочки, сказала Шери и протянула ей руку.

Мэри Клер серьезно посмотрела на нее, задумалась, затем сползла с кресла и, одной рукой прижимая игрушку, другую вложила в руку медсестры.

Выходя вместе с дочерью Джонатана из отделения неотложной помощи, Шери подумала, что для нее было бы большим облегчением передать девочку ее родственникам. Не то чтобы малышка ей не нравилась – как раз наоборот. Однако непродолжительный, но закончившийся весьма неприятным образом опыт общения с семейством Тревис подсказывал ей необходимость держаться от них подальше.

Войдя в заполненную посетителями приемную, Шери сразу же заметила уже знакомого полицейского.

– Хорошо, что вы еще здесь, – сказала она, подходя к нему ближе.

– Как дела у девочки? – поинтересовался он.

– Хорошо. Скажите, а ее родственники уже здесь? Вам удалось сообщить им об автокатастрофе?

– Мы пытались. Но сержант говорит, что их нет в поместье. На звонок ответил управляющий. Он сказал, что супруги Тревис накануне улетели в Англию. Там сейчас проходят гонки парусных судов.

– Вот, значит, как обстоят дела… – разочарованно протянула Шери.

Она тоже знала, что родители Джонатана в молодости были заядлыми яхтсменами, хорошо известными среди поклонников этого вида спорта. Но ей-то что теперь делать?

Занятая своими мыслями, Шери не сразу почувствовала, что девочка тянет ее за руку.

– Они не приедут, да? – спросила малышка, когда медсестра поспешно наклонилась к ней.

– Нет. Но не потому, что не хотят. Просто сейчас они в отъезде…

– Я знала, что они не приедут, – перебив ее, сказала Мэри Клер сдержанно и серьезно, совсем как взрослая. – Мама говорила, что бабушка и дедушка не любят меня.

– Нет, Мэри Клер! Ты, наверное, что-то не так поняла! – воскликнула Шери, не веря своим ушам.

– Мама говорила, что и папа меня не любит, – невозмутимо продолжала Мэри Клер. – Поэтому он и ушел от нас. Но мама умерла, и теперь мне приходится жить с папой.

– О, Мэри Клер, милая! Я уверена, твоя мама не могла так говорить о твоем папе и о дедушке с бабушкой, – сказала как можно мягче Шери, пораженная словами ребенка.

– Но она так говорила! – топнула ногой девочка.

Шери не знала, что и думать. Малышка, которая совсем недавно так беспокоилась об отце, казалось, исчезла, и медсестра не могла понять, с чем это связано.

– Мой папа умрет, как и мама, и я останусь совсем одна!

И, уткнувшись лицом в мягкую шерсть любимого зверька, девочка разрыдалась.

Шери наклонилась и нежно обняла Мэри Клер.

– Ну, дорогая, не плачь! – прошептала она ласково. – Твой папа не умрет. Он поправится, вот увидишь. Я обещаю тебе, – добавила Шери, взяв малышку на руки.

– Может быть, следует связаться с социальными службами, которые позаботятся о ней? – предложил полицейский, слышавший их разговор.

Шери знала, что обычно так и поступают, когда не могут найти никого из родственников ребенка. Но ей казалось, что для девочки, недавно потерявшей мать, это было бы слишком тяжелое испытание. Особенно если учесть то, что она говорила об отце и о его родителях.

Тем летом, десять лет назад, когда Шери подружилась с Эйприл, ей казалось, что дружнее семьи Тревис нет на свете. Она восхищалась тем, как тепло и заботливо они относятся друг к другу, и, будучи подругой Эйприл, испытала на себе их любовь, Она думала, что так будет всегда, но Джонатан быстро поставил ее на место…

– Не стоит. Я сама позабочусь о ней, – заверила полицейского Шери и почувствовала, как девочка благодарно сжала ее руку.

В душе медсестра ругала себя за мягкотелость – ведь ей не должно быть никакого дела до судьбы девочки. Но она по себе знала, как страшно вдруг оказаться среди незнакомых людей. В свое время ей пришлось несколько недель пожить в чужой семье. Это были хорошие люди, которые старались быть добрыми с ней и понять ее. Но ее пугала сама мысль, что она никогда больше не увидит своего отца. Отец – это все, что оставалось у нее от семьи, и поэтому Шери готова была примириться даже с бесшабашным поведением и замашками бездельника, лишь бы не потерять его.

– Джон, не говори глупости! Как я могу отпустить тебя сейчас? У тебя не только сотрясение мозга, правда, должен признать, что не слишком тяжелое, но ты еще к тому же ничего не видишь!

Филип Херстфилд замолчал и глубоко вздохнул. Закрыв историю болезни, он подошел к кровати больного.

– Ты же умный человек, Джон. Посуди сам, как ты справишься с ситуацией? Скорее всего потеря зрения у тебя временная, однако…

– Тогда выпусти меня отсюда. Мне надо домой, – заявил Джонатан, понимая в то же время по голосу друга, что просить бесполезно.

– Ты всегда был упрямым как осел, – заметил Филип. – Но я, пока нахожусь в здравом уме, не могу позволить тебе покинуть больницу. Уверен, что, если бы мы поменялись местами, ты поступил бы точно так же, как я сейчас. Пойми, что, даже если гематома над глазом пройдет и давление на глазной нерв ослабнет, зрение необязательно восстановится сразу. Так что лучше будет, если ты проведешь ночь здесь. А утром посмотрим…

– Ну хорошо, – согласился Джонатан, лишь бы поскорее остаться одному.

Он любил и уважал своего школьного друга, но голос Филипа стал раздражать его, усиливая пульсирующую боль в висках. Боль, существование которой он так яростно отрицал еще несколько минут назад.

– Сдаешься? Ну хорошо, этот вопрос решили, – сказал Филип, довольно причмокнув.

– А разве у меня есть выбор? – возразил Джонатан, сразу как-то сникнув. – А что с моей дочерью? Как она?

– Я был в отделении неотложной помощи, когда привезли тебя и того парня, в фургон которого ты врезался, но дочери твоей не видел. Уверен, что полицейские связались с твоими родителями и они уже мчатся сюда. Но если хочешь, я пойду узнаю, что с твоей малышкой.

– Спасибо. Хотелось бы надеяться, что родители дома. Они ведь не знали, что мы приезжаем сегодня. Я хотел устроить им сюрприз.

– Я знаю, с каким нетерпением они ждали твоего возвращения домой. А как Эйприл? Она здесь или все еще в Европе? Кажется, она работала там в каком-то журнале.

– Она пока еще в Европе, – ответил Джонатан, подумав, что уже пять лет не видел своей младшей сестренки.

– Ну хорошо, я все выясню, – пообещал Филип. – И попрошу перевести тебя наверх в одноместную палату. – Джонатан почувствовал руку друга на своем плече. – Отдыхай и постарайся не волноваться.

– Легко сказать, – пробормотал себе под нос Джонатан, когда услышал удаляющиеся шаги Филипа, а затем – как с легким стуком захлопнулась за ним дверь.

Мертвая тишина окутала Джонатана, и сразу же вслед за этим гнетущее чувство страха охватило его. Темнота камнем давила со всех сторон, как в могиле, заставляя каждую клеточку тела осознавать, что он слеп.

Там, где раньше были свет и краски, люди и движение, теперь господствовала всепоглощающая чернота, которая пожирала его, делая своим заложником.

Дыхание Джонатана стало прерывистым, воздух как бы застревал в горле, а сердце бешено билось о грудную клетку, готовое вот-вот вырваться наружу. Боль пульсировала в голове, и горький привкус тошноты подступал к горлу. Глотательными движениями он пытался побороть дурноту, но это плохо помогало.

Сердясь на самого себя за слабость, с которой ему было не под силу справиться, он ухватился здоровой рукой за простыню и сжался, когда волна одуряющей паники обрушилась на него, заставляя сердце забиться с устрашающей быстротой.

Бормоча проклятия, Джонатан попытался взять себя в руки и дышать ровнее. Сделав несколько медленных вдохов и выдохов, он вдруг уловил помимо обычных больничных запахов нежный и свежий аромат ландыша. Джонатан нахмурился. Аромат казался ему отдаленно знакомым, но он не мог понять почему.

Ответ на вопрос был где-то рядом, но все время ускользал от него. Джонатан глубоко втянул в себя воздух, надеясь, что новый глоток позволит ему разгадать загадку, но аромат вдруг пропал.

Возможно, это были духи одной из медсестер, подумал он. Вполне вероятно, той, которая пыталась удержать его в кровати и не дала ему упасть, когда он поднялся. Джонатан вспомнил, как, опираясь на нее, ощутил силу и в то же время податливость ее тела, а также запах. Запах ландыша. Ну конечно, как он мог забыть?