Текст книги "Нежность в аду"

Автор книги: Витаутас Плиура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Они танцевали , обнявшись со своими девушками, и мы

Почти соприкасались плечами

В школьном душе

Ребята всегда причёсывались

И говорили про девочек

Кажется, они могли часами стоять возле зеркала

Причёсываясь, любуясь друг другом

Не думаю, чтобы в старших классах хоть раз

Я взглянул на своё отражение прямо, глаза в глаза

Я избегал зеркал

Я не хотел этого видеть

Трудно было смотреть на гомосексуалиста

Иногда избежать взгляда в зеркало не удавалось

Как, например, когда моя мама покупала мне джинсы

в Универмаге Webb's Clothing

"Посмотрись в зеркало, заяц, тебе они нравятся?"

И стояла рядом, со своей огромной синей торбой.

Как правило, я ходил на танцы один

"Танцуй со всеми девочками!"

Говорила мне мама

"Тебя на всех хватит, сынок.

Я всегда подпирала стенку.

Я знаю, каково это, – когда тебя не приглашают.

Танцуй со ВСЕМИ девочками.

Все хотят танцевать".

Ну я и танцевал со всеми девочками.

Меня любили. Даже хотели выбрать Королём

на Встрече Выпускников.

Друзья хлопали меня по спине и говорили, что я

дамский угодник.

Внутри меня всё было мертво. Я чувствовал себя мумией.

Я уже закончил школу. Однажды после обедая кое-что сделал.

Я сложил всё, что у меня было, всё, что влезло – в свой

Шевроле Импала 64-го года

Это решилось как-то мгновенно, как у человека, который

выполняет команду, внушённую под гипнозом.

Я помню как в тот день выглядела ферма.

Силуэты силосных башен и амбаров

Длинная тень, отбрасываемая домом на двор, только что

засаженный

жёлтыми и фиолетовыми анютиными глазками

Утки, кружащиеся

Мне казалось, что, даже коровы с интересом наблюдали за мной

с интересом, пережёвывая жвачку

Пока я укладывал коробки в свой разбитый вишнёвый

Шевроле.

Я помню как пахла вода в пруду.

И как заквакали первые лягушки, попадая в такт

с ударами сердца.

Отец был за несколько световых лет отсюда, в Вирджинии, покупал

быка-ангуса, чемпиона породы.

Я никого не предупредил

Я и самого себя не предупредил

Но я уезжал

Небо становилось такого цвета

Какой бывает только у неба над фермами Центрального Иллинойса ранними

летними вечерами

Цвета безмятежности

Но я уезжал

Вода в пруду ещё не нагрелась

А то бы я поплавал последний раз среди окуньков и

сомиков.

Мама открыла дверь

"Сынок, ты опять убегаешь?"

"Мама, я уезжаю".

Я чувствовал запах жареного цыплёнка и даже картофельного салата,

за который ей как-то дали первое

место на ярмарке графства Маклин.

Сёстры вышли посмотреть, как я собираюсь.

Они вертелись вокруг как молчаливые мальки в банке.

Наконец я закончил.

Я собирался обойти вокруг пруда в последний раз

и перепрыгнуть

в темноте через камни.

На небе теперь сверкали такие звёзды, которые можно увидеть только

над Иллинойсом.

Брат подъехал на своём пыльном сером грузовике,

Возвращаясь с футбола, в который ребята с элеватора

Клайна играли каждый понедельник за боулингом

Лероя.

Брат забежал в дом, ни на кого не обращая внимания.

Ему было всего пятнадцать, но ему ни до чего не было дела, он был крутой,

он был мачо.

Я уже попрощался с матерью и сёстрами

Я открыл переднюю дверь машины

Вдруг мой брат появился в проёме двери, во рту у него был

кусок цыплёнка.

"Ты куда?"

"В Калифорнию".

"Сейчас?"

"Ага".

Он посмотрел на мою машину, заваленную коробками

Он посмотрел на открытую переднюю дверь.

И тогда мой крутой брат, грубиян, мачо, которому ни до кого

Брат, на которого я обижался и даже ненавидел его потому

что он

Не позволял мне быть ему братом, никогда

Не подпускал меня близко?

Он выбежал на улицу, обнял меня и сказал: "Я люблю тебя"

И тут я впервые понял, какой он ещё маленький

Он едва мог сомкнуть руки у меня на спине

Он был ещё совсем мальчиком

Я был уже мужчиной

И вот он стоял там, на каменистой дороге возле нашего

дома

на дороге, где можно найти наконечник индейской

стрелы

если хорошо поискать

Я застыл.

Я не смог ничего ответить ему.

Я ощущал дороги, которые уведут меня далеко

В Калифорнию

Они пульсировали передо мной

Как кровь в артериях

Далёк путь из Элсворта в Иллинойсе до Лос-Анджелеса

Я помню, часами чёрные поблёскивающие поля кукурузы

проносились мимо меня

в ночи

как колонны солдат

Я помню огни Канзас-Сити, похожие на старый

зеркальный шар, кружившийся под потолком спортзала во время

танцев, кружившийся

всё быстрее и быстрее, чуть не срываясь, пока

я объезжал город.

Я помню Техас

Он огромный.

И как я зашёл в магазин на автозаправке за Milky Way

и

газировкой

А там за кассой стоял самый красивый мальчик

на свете.

И как я хотел остаться в том городе, полюбить его и

счастливо прожить

с ним всю жизнь.

Он говорил с невероятной техасской протяжностью, как у всех

ковбоев, которых я видел в кино.

И у него были огромные тёмно-синие глаза

Цвета сапфировой броши, которую мать часто надевала в Церковь

У него были глубокие ямочки на обеих щеках и квадратный подбородок.

Я ехал дальше.

Дешёвые отели, забегаловки для дальнобойщиков, бисквиты,

соусы

и Тэмми Винетт из музыкальных автоматов.

Наконец замелькали знаки "Лос-Анджелес"

Мы с моим стареньким вишнево-алым Шевроле добрались.

Я снял небольшую квартиру в Голливуде на деньги, которые

откладывал ещё

с тех пор как торговал в шестом классе ангусами на ярмарке графства.

На углу была винная лавка с неоновым клоуном

мигавшим

всю ночь как вывеска на аттракционе

На другом углу была заправка "Texaco"

А за ней – лавка с порнографическими журналами, покосившаяся

как один из сараев

у нас на ферме.

Я помню свою первую ночь в новой квартире

Коробки были разбросаны повсюду – как огромные кирпичи

Я позвонил в справочную и женщина там дала мне

названия некоторых

гей-баров хотя я не знал, как её попросить

об этом

Я зашёл в чистую, сверкающую белизной ванную

Мертвенная чистота

Такая бывает только в новой квартире, куда только что

Переехал

И я причесался

И я умылся

И впервые в жизни я посмотрел в глаза своему отражению

А потом сел и проплакал двадцать минут

Я не мог остановиться

Это было как впервые себя увидеть себя

И я надел свои лучшие джинсы

И побрызгался одеколоном, вытащенным из нижнего ящика

отцовской тумбочки

Смешно. мать складывала отцовские одеколоны в коробку

из-под обуви.

Они были аккуратно запрятаны, на многих ещё сохранились

Рождественские ленточки

Подарки от любящих дочерей и сыновей.

Я причесался

Я умылся

Я положил бумажку с адресами гей-баров в карман

И вышел

в ночь.

18) Я увидел тебя на обложке National Geografic

Я увидел тебя на обложке National Geografic.

Мальчик из Лапландии

Верхом на северном олене, господи

Самое красивое, что я когда-либо видел

Верхом на северном олене, господи

На тебе был прекрасный свитер, яркий,

как картина Ван Гога

Такие свитера делают только в Лапландии

Тебе было 17 или 18

На лоб твой спадали длинные локоны – такая бывает

шерсть у одной породы овец из Новой Зеландии

Самое красивое, что я когда-либо видел

Среднее между Ширли Темпл и Гекльберри Финном

Андрогин, раскрывающийся, как орхидея, что-то в твоём

лице напоминало мудрого совёнка, готового

впервые вылететь из гнезда

Никаких небоскрёбов, никаких мыльных опер, никакой полиции

Ты был кочевником

Ты ел оленину и копчёную треску, пойманную отцом

через дырку во льду

Самое красивое что я когда-либо видел

И хотя ты улыбался, хватался

за оленьи рога

Твои небесно-голубые глаза смотрели куда-то далеко

Хотя ты смотрел прямо на фотографа

Твой взгляд выдавал печаль

И тут я вдруг понял, что ты гей, застрявший

Там, в Лапландии

Я всегда могу отличить гея

Ты засветился на обложке National Geografic

Наверняка не я один всё понял

Я прочёл статью про Лапландию

Ты живёшь в странном месте

Ездишь верхом на олене

Весной фиалки пробиваются из-под снега

Есть ягоды, они растут только в Лапландии, называются

"морошка"

Они золотые

Морозным утром твоя мать поджаривает лепёшки на железной сковороде

И подаёт их горкой, заливая вареньем из морошки

Ты там, на Севере, балансируешь где-то между Швецией и Норвегией

Танцуешь на Полярном Круге

И выглядишь так, как будто вырос на одной морошке

А летними ночами солнце не опускается за горизонт

И я вижу, как ты пытаешься заснуть, натянув на голову одеяло

Одеяло такое же цветастое, как твой свитер

Пытаешься укрыться от солнечного света, сочащегося сквозь

швы твоего кочевого шатра

Солнце весь день костром полыхает в лиловом небе

В нескольких днях санного пути отсюда, на границе с Россией

Ты ездишь верхом на олене

Фиалки цветут ранней весной и к вечеру одеваются

в прозрачные ледяные одёжки

Лапландские матери умеют делать конфеты из снега

Но мне всё равно кажется, ты в ловушке.

Как жить, если ты гей в Лапландии?

Я хотел приехать в Лапландию и спасти тебя

Привезти тебя в Лос-Анджелес, здесь безопасно, тепло.

Я хотел спасти тебя.

Мне нужно было спасти тебя

Но я внимательно посмотрел вокруг

Я и сам был

в Лапландии

19) В плену

Их кожа была цвета слоновой кости

Джунгли были изумрудно-зелёными

Они держали меня в бамбуковой клетке

По неизвестной причине туда поставили

стул из красного дерева

Чтобы мне было на чём сидеть

Странная привилегия

Они знали что я гей поэтому наверное мне позволяли

прямо в клетке выращивать орхидеи

Орхидеям не нужно много света

Ещё я кормил павлинов и обезьянок

Меня выпускали на работы я делал

Рисовую бумагу в хижине

слепой женщины

Часто

Перед тем, как казнить кого-нибудь из

Южных вьетнамцев

Приговорённому давали право унизить

Пленного американца, заставить меня сделать

Ему минет

У Марка и Вилларда у обоих были иссиня-черные волосы

Это не производило на Монтаньяров сильного впечатления

Один горец проехал двести пятьдесят километров чтобы отрезать

Мои белые локоны, сплести из них кукол для дочерей

Я, голубоглазый мальчишка, сын фермера из Центрального Иллинойса

Был крохотным пятнышком прекрасной Америки среди

Стреноженных каучуковых деревьев, среди

Эльфийских, мерцающих золотом тиков, меня выводили

На расчищенную поляну

Приговорённый к расстрелу был привязан к столбу часто

Я слышал, как женщины, стиравшие одежду в Красной Реке

пели колыбельные

Связать ему руки у меня за спиной

Заставить меня встать на колени

Один мальчик спустил мне в рот в тот момент когда начал падать прошитый

пулями

Дрожь в пояснице

Он умирал десять минут

Им понадобилось десять минут

Чтобы оторвать его

От меня

20) Война между гомосексуалами и фашистами-гетеросексуалами: флаер, порхающий над вентиляционной решёткой возле рекламы дезодоранта Right Guard пятого ноября 2005 года

Укради сардины в супермаркете

Бери те, которые в густом масле

Банка идеально помещается в заднем кармане

как бумажник

и потом это один из немногих товаров

без магнитной полоски

сигнализация на выходе не заверещит

Если они уже сделали тебе татуировку, просто срежь

любые две цифры

ножом соскреби, колючей проволокой

острым камнем (кремнём, осколком кварца)

Если тебя поймают это поставит их в тупик, приведёт в ярость

Всё в компьютерах

Тебя будут пытать

Ничего не ешь ничего не пей

Они во всё добавляют наркотики

Тебя немедленно поведут

в компьютерный зал

ткнут электрошоком

Сдайся Скажи, что будешь сотрудничать

Скажи, что знаешь всё

О БОЙЦАХ БОЛЬШОЙ ЧЕТВЕРКИ

Это приведет их в восторг, произведёт впечатление

Попроси, чтобы сняли наручники

Пододвинься поближе к записывающему устройству

Продемонстрируй добрую волю

Выдерни чеку взрывателя из подошвы своего ботинка

Взрыв разрушит всю компьютерную систему, убьёт многих

техников, администраторов, персонал, и,

что важно, – охранников, всех

в комнате и во всех прилегающих комнатах

Бери те, которые в густом масле

21) Убивайте гетеросексуалов

Убивайте гетеросексуалов

Бейте их об асфальт лицом

Выбрасывайте из окон

Начиняйте свинцом

Убивайте гетеросексуалов

Пустите их на филе как рыбу

Вырезайте им гениталии

Вздергивайте на дыбу

Убивайте гетеросексуалов

Они плодятся как паразиты

Ирландцы, поляки, азиаты и инуиты

Убивайте гетеросексуалов

Гоните их из домов взашей

Никого не должно остаться

Даже мышей

Не позволяйте им становиться учителями

Священниками

Не давайте писать в газеты

Они вас соблазнят размножаться

Это именно то, что нужно нам

На перенаселённой планете

То, чем они занимаются в постели, чудовищно

Должно быть объявлено вне закона

Похоть застит им глаза

Да, нужно принять закон

Они преследуют нас с детства

Они хотят чтобы мы все стали как они

Они заставляют нас играть

Женские или мужские роли

Они бандиты, они приносят несчастье

Смейтесь если хотите

Но выйдя из дома, они

Прячут в карман обручальные кольца

Пронумеруйте их

Отправьте их в лагеря

Они лжецы, они гордецы

Лгут молча, лгут говоря

Убивайте гетеросексуалов

Убивайте гетеросексуалов

Убивайте гетеросексуалов

22) Киппи Карвер

В старших классах

Я обычно дрочил и представлял себе,

как я делаю минет Киппи Карверу

Он был

Младше на год

Член футбольной команды

Да

Красивый Мускулистый и с огоньком в глазах

Но лучше всего было то

Что он всегда зажимал меня в коридорах

Кидался в меня полотенцами в раздевалке

В шутку дёргал меня за волосы

Однажды после занятий по лёгкой атлетике

Он отвёл меня в сторону

И рассказал, как его подружка

Классно делает минет

Но, – сказал он, -

Я готов поспорить,

Что ты делаешь минет лучше, чем Лиза

Мне казалось, что даже клёны

Слышат его

Он попросил меня прийти к нему в гости

Сделать ему минет

Сначала он шутил

Говорил не всерьёз

А потом притих

Занервничал

Стал серьёзным

Он позвал меня в гости

Даже жаворонки внимательно слушали его

Я был уверен, что он шутит

Хочет поймать меня на сове

Я знал

Что если я скажу "да"

Он

Немедленно

Побежит и расскажет Брюсу и Стиву и остальным

Что я пидор

Мне было холодно

Я превратил всё в шутку

Я поднял его на смех

Чтобы не показать как мне больно

Небо Иллинойса над нами трясло своей синей гривой

Вы же знаете, как выглядел легкоатлетический стадион в Центральном

Иллинойсе, весной шестьдесят восьмого

яма для прыжков с шестом

Барьеры на беговых дорожках

Весенние мальчишки в тренировочных

Зелень

Зелень

Зелень повсюду, куда ни глянь

Пастельно-зелёные клёны растущие у ограды

Вдоль Сто пятидесятого шоссе до самого боулинга Лероя

Где работала мать Киппи

Она готовила лучшую картошку фри

На свете

Конечно вы знаете как пах легкоатлетический стадион в Центральном

Иллинойсе, весной шестьдесят восьмого

Ветром

Зелёным как молодая кукуруза

Двух футов от земли

Два нежных зелёных побега соединённых жёсткой

Небольшой перетяжкой

Наступи на неё и побеги засохнут

Через пару недель

Если будут хорошие дожди

Они вытянутся вдвое

Окрепнут

И если наступишь -

им уже будет не страшно

Я поднял Киппи на смех

Я замёрз

Повернулся и ушёл

Хорошо, что он не поймал меня

Глаза его были как два

Грустных стеклянных шарика

Годы спустя

Однажды ночью

В Голливуде, в моей темно-лиловой комнате

Я проснулся

От крика сирены за окном

Кого-то убили

И в этот момент я думал только о Киппи

Я не вспоминал о нём годами

Наверное я мечтал о нём

Я хотел найти его

Я хотел сказать "да"

Я хотел быть там где был он

И сказать правду

Я позвонил туда где всё было зелёным туда далеко позвонил

Его матери

"Ты не слышал?" – сказала она сонным тёмно-зелёным голосом

Лесным голосом

"Киппи выстрелил себе в голову из ружья

в Сан-Франциско, две недели назад

Он никак не мог решить, кто ему нравится больше, мальчики

Или девочки".

Она повесила трубку.

Каждую ночь я занимаюсь любовью с Киппи

Обнимаю его

Трогаю пальцем ямочку на щеке

Целую веки, дрожащие, как хвостик новорожденного щенка

Но дольше всего я рассказываю ему, как мне нравилась в старших классах

его улыбка, такая открытая, озорная, улыбка, как лебедь

распахивающий крылья

За лебедем плывут малыши, птенцы

Плывут по зелёной воде пруда

Птенцы так хрупки

Они бегут от зелёных, зелёных вод

К зелёному зелёному стадиону

К матери Киппи, она жарит картошку в боулинге

всего миля отсюда

Барьеры

Ямы для прыжков с шестом

Побеги кукурузы, пытающиеся подняться

Клёны слушают Киппи, прислушиваются ко мне

Сирена... Кого-то убили

Гадкие утята зеленеют как полотно

Те, кто бежит, наступают на них

Давят, бегут дальше

23) Любимый

Я виделся с ним постоянно, долгие месяцы

У него был аквариум с экзотическими рыбками

Он занимался любовью как если бы мы

Дрались за глоток воздуха

Я всегда приходил к нему

Он не хотел встречаться с моим соседом

Больше всего он любил целоваться

На день рождения я подарил ему скалярию

Однажды я искал его галстук

И наткнулся на полицейскую форму

Он вошёл в комнату как раз в этот момент

Ничего не сказал

Мы занялись любовью

Он искусал мои губы до крови

Когда я стал одеваться

Он сказал

"Я больше никогда не хочу тебя видеть.

Если ты случайно увидишь меня и хоть как-то

Покажешь, что мы знакомы, я

Убью тебя"

Я покормил рыбок

И ушёл.

24) На самом деле маму звали Джин Харлоу

Донни Смиту, редактору DWAN

Когда мне было семь лет, в парикмахерской я листал журнал про кино,

И там увидел фотографию этой женщины

Её звали Джин Харлоу и

Я смотрел на неё в полном изумлении, я не верил

Она выглядела В ТОЧНОСТИ как моя мама

Всё то же самое, точно, волосы, нос, глаза,

брови.

Это БЫЛА МОЯ МАМА

Я таращился на фотографию, пока глаза чуть не вылезли из орбит, а потом

Мистер Такер позвал меня сесть в кресло

Я сидел в тёмно-сером, мышиного цвета фартуке, повязанном вокруг

шеи

мои волосы

падали

на пол

Я пытался понять почему моя мама сбежала из Голливуда

и поселилась под другим именем

на ферме, в Южном Иллинойсе

с шестью детьми и бычками-ангусами

Я плохо умел читать и история как-то не клеилась

Но там что-то было про чужого мужа

Я не знал слова "скандал"

Но это было что-то ужасное

И мне было очень жалко маму

Чем дольше я думал об этом

Тем понятнее все становилось: Мама была такая красивая, я чувствовал, что все ей завидуют

И я был уверен, что мама спасала свою жизнь Быть такой красивой совсем непросто

Дома я стал искать доказательства

Журналы про кино и дорогие духи

спрятанные на полочке над стиральной машиной

укрепили мои худшие подозрения

Одно только не совпадало

СИГАРЕТА Мама не курила

На фотографии она была с сигаретой в углу рта

В статье говорилось, что Джин Харлоу пользуется только одним оттенком

помады под названием Осенний Пурпур

Я нашёл тюбик, спрятанный у неё в музыкальной шкатулке, и у меня побежали

мурашки, Я попробовал помаду на себе

В тот самый вечер

Приехали тётя с дядей, которые

КОГДА-ТО ЖИЛИ В КАЛИФОРНИИ

Поздно ночью я прокрался и стал смотреть вниз перегнувшись через перила и мама

была в атласном белом вечернем платье

А тётя Гильда протягивала ей LUCKY STRIKE я

чуть не умер

Она курила и папа разрешал ей танцевать с этими странными мужчинами

в совершенно-голливудских костюмах-тройках

И мама была накрашена той самой помадой я не сомкнул в ту ночь глаз

На следующее утро она под дождём везла нас в школу

У неё были усталые глаза

И она катала во рту мятную таблетку чтобы

перебить запах табака

И всю дорогу я смотрел на её ресницы, на тушь

которую она не успела смыть.

И я не сказал Ничего Рамоне, и Ванессе, и Дорис

И Тине, и Томасу не сказал

Они бы всё разболтали, если бы вдруг узнали

Кем НА САМОМ ДЕЛЕ была моя мама

И всё испортили бы

Но со мной

Она могла быть спокойна

За свой секрет.

25) Мама

Я не говорил со своей матерью двадцать два года

В четырнадцать я убежал из дома

Мне было стыдно, что я голубой

Чёрные бомжи в Чикаго кормили меня

Учили меня выживать

Мартин Лютер Кинг на телевизионных экранах в супермаркетах

Куда

Я заходил, чтобы согреться

Двадцать его лиц на экранах

Я чувствовал себя в безопасности

Теперь у меня уютный дом в Висконсине на берегу озера

Все эти годы

Я возвращал ей письма, открытки

ВЕРНУТЬ ОТПРАВИТЕЛЮ

Когда я был в младших классах, она рисовала мне от руки

специальную

смешную открытку на Хэллоуин, когда открываешь

смешное маленькое окошко,

там гоблин

показывает тебе язык

Сегодня я отправился в Северный Док

Небо пурпурное, багровое небо

Я спускаюсь вниз, потому что все яхты сегодня причалены

И я ложусь в одну из них

волны с шелестом набегают на борт

Я как будто лежу в колыбели, одна рука на краю

Качаясь, качаясь

Звёзды зажигаются одна за другой

Запах бензиновых пятен доносится от воды

Звёзды мерцают как глаза

Всё

расплывается, вдруг

Две руки вынимают меня

Прижимают воркуя воркуя воркуя

Каспер, дружелюбное привидение, детская погремушка

тихонько хихикает

Я вдыхал запах духов моей мамы, запах, который я не вспоминал долгие годы.

Волны превратились в её волосы

Распущенные по тёмной воде

Солнечные, солнечные её волосы.

26) На одну ночь

Мы встретились в баре с тёмно-лиловыми стенами

Сигаретный дым разбивался о биллиардный стол

Как вздымающийся ковёр на цирковой арене

Ты прошёл так близко ко мне, как по канату

Умудрившись не упасть и не разбиться насмерть.

Страховочной сетки не было.

Клоуны потрясенно заморгали

Выпустили свои пурпурные воздушные шарики

Мальчики-проститутки, одетые дрессировщиками,

Попадали с высоких табуретов у стойки,

Обездвиженные чарами, разбились как

Шалтай-Болтай, только желтки

размазались на грязном неровном полу.

Музыкальный автомат завизжал как приговорённый,

которого тащат на

электрический стул.

Я понёс тебя домой, как кошка – котенка,

Осторожно сжимая в зубах складочку на твоей шее.

Моё дыхание грело твои маленькие соски.

Руки твои, ветви, склонявшиеся над моим детским

Потайным шалашом.

Я едва шевелюсь, как плод на двадцатой неделе.

Ты меня гладишь по голове, то есть ты гладишь по животу

мо мать.

Мне ничего здесь не угрожает.

Домовой заперт в чулане, стучится в дверь,

как Гитлер, торопящийся в ад.

Я проглотил ключ.

И мне не страшно, что ты

любишь меня... И я сам не боюсь любить тебя.

Я не знаю твоего имени.

И больше никогда тебя не увижу.

Лос Анджелес сожрёт тебя,

Маленькую рыбку, брошенную

в штормящее море.

Мы безмолвны.

Не о чем говорить.

Двое немых на Марсе.

Ты играешь с моим ухом как если бы

Это было первое ухо в твоей жизни.

Амур, истощённый СПИДом, он достаёт

стрелу, но у него нет сил

натянуть тетиву.

Он отдыхает на абажуре, сделанном из моей кожи.

Я почти атеист,

но я сдался и начал молиться

о любимом на коленях моих ко Господу.

Ты начал целовать меня так, как если бы

каждый поцелуй был глотком воздуха.

Темнота безуспешно пытается прорваться к нам

сквозь открытое окно.

Фатоватые мотыльки

С мраморными прожилками на крыльях

из газировки и золота, давно считавшиеся

вымершими, суетятся вокруг лампы, как

электроны вокруг ядра.

Вдруг ты кончаешь, стесняешься

Что кончил так быстро.

Я протягиваю тебе полотенце с улыбчивым Микки-Маусом,

Подарок на день рождения от Рамоны, моей сестры.

Ты вдруг вскакиваешь и одеваешься.

Я хочу попросить тебя остаться.

Я хочу попросить у тебя телефон.

Ты энергично пожимаешь мне руку, как если бы мы

Только что провели удачные переговоры.

Я растягиваюсь на простынях,

На которых ты всего пятнадцать минут назад

Лежал, как младенец, раскрытый настежь,

Ребёнок, который, раскинув руки

Падает на спину в снег, как если бы падал ангел.

На подушке вмятина от твоей головы.

Где-то одинокий пересмешник бормочет

Передразнивая то, что я бормотал

Спускаясь, нашаривая твою грудь

Губами.

27) Питер

Ежедневно

По дороге на работу

На шоссе, ведущем в Лос-Анджелес,

Я проезжаю высокое сизое здание, прячущееся

за спуском на Тэмпл-стрит, как затеявший пакость

большеротый зубастый ребенок

Ежедневно

На шоссе, ведущем в Лос-Анджелес,

Я вижу Венерину Мухоловку, где переваривают

заключенных-гомосексуалистов

Ежедневно

На шоссе, ведущем в Лос-Анджелес,

Одетый в костюм с галстуком,

Я хочу умереть... на несколько минут... если движение медленное

потому что мне виден ряд окон, из которых может выглядывать мой любимый

Посещение – тяжкое испытание Длинные очереди Я подлежу обыску

Пособники шерифа вышагивают, как раздутые женихающиеся голуби

Обращаются с посетителями, как с заключёнными

Единственное светлое пятно – бойкая маленькая скрюченная вьетнамка

продающая розовую сахарную вату и попкорн со вкусом сыра

Ежедневно

На шоссе, ведущем в Лос-Анджелес,

Солнце бьёт меня по глазам, как римский гладиатор,

Потому что я еду на восток в семь утра

Я проезжаю Дворец Правосудия, где моего любимого заперли

в здании, сложенном из камней

Дубинки и камни могут переломать мне кости

Но дом из камня убьет меня раньше, разлучая

меня с любимым

Ему редко удается позвонить

Большинство моих писем до него не доходит

Потому что их читают, подвергают цензуре, высмеивают

Он сидит у окна

Когда его ненадолго выпускают из камеры

По утрам

И наблюдает за движением

На шоссе

Вдалеке

Ежедневно

На шоссе, ведущем в Лос-Анджелес,

Когда я еду учить детей-аутистов в худшем

районе Восточного Эл-Эй

Я проезжаю здание, где мой любимый гниёт, как орхидея

в темном гараже

Неужели человек больше ни на что не годится, кроме как сидеть взаперти,

пантерой в зоопарке

Питер рисовал граффити на стенах католических церквей, выступая против

запрета, наложенного архиепископом на презервативы

"БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС УМИРАЮТ ТЫСЯЧИ!" Он получил

шесть месяцев.

Каждые выходные мы ходили на пирс в Санта-Монике

Ели свежую устричную похлебку

в маленькой забегаловке "Дерзкая луна"

Чайки, наверное, дивятся, куда мы делись

Говорят, Иисус переворачивал столы в синагоге

Санта Моника. Святая Моника.

Потеряв Дуайна,

я думал, что у меня уже никогда не будет другого любимого

Когда я впервые встретил Питера на подпольной сходке

он напомнил мне барашка, скачущего по пастбищу

Сейчас они лишают его разума

Они часто его били

Они связывали его веревками

Они держат его на лекарствах

Он улыбается, когда я прихожу повидаться, но его глаза

кажутся стеклянными, как прозрачные ёлочные шары

Я знаю, они могут посадить тело человека в клетку

Я знаю, они могут посадить разум человека в клетку

Но я думал, что Питер может не дать им посадить его

сердце в клетку

Санта Моника. Святая Моника.

Перевернутые столы в синагоге.

Я теряю любимого Я теряю разум

Ежедневно

На шоссе, ведущем в Лос-Анджелес

28) Автопортрет поэта – фрагменты

Просто прочти стихотворение

Не води по напечатанной строчке пальцем

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, КОГДА ЗА МНОЙ ПОДГЛЯДЫВАЮТ

Читай строчки

Не клади большой палец на середину страницы

Это было бы вольностью

Меня уже растратили

Износили

БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ПУСТЫХ ЛАСК

БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ЛЮБОВНИКОВ НА ОДНУ НОЧЬ

ЗЕМЛЯ – ЭТО ПАДАЮЩАЯ ЗВЕЗДА

Кислород не нужен, когда нет любви

Просто прочти стихотворение Не води по строчкам

В конце страницы переверни страницу

Не води по мне пальцем

29) Тряпичная кукла

Я был Потрёпанным Энди

Тряпичной куклой

собирающей осенние листья с мамой

и сушащей их утюгом между двумя слоями целлофана

на нашей ферме в Центральном Иллинойсе

Пьющей чистый воздух, как "7-Ап".

Когда я понял, что я гомосексуалист,

моя фланелевая улыбка оторвалась

Я сбежал в Западный Голливуд, в прогорклый воздух

Теперь я Китайский Болванчик

Фарфоровый

Множко секса, немножко любви

Я "белый китаец" Белый, как кость

С нарисованной улыбкой

Приятно смотреть

Нельзя трогать

Мои зазубренные осколки перережут тебе горло

30) Скотт

Я заговорил с очень юным мальчиком в баре

Он сказал: "Хочешь, поедем к тебе?"

Мы сели в мой "Шевроле", вишнёво-красный.

Он выглядел, как кинозвезда. Густые чёрные волосы. Как Мэтт

Диллон.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Где ты живешь? – спросил он.

– Недалеко.

– Сегодня умерла моя мать.

– Мне жаль.

– Смотри, луна похожа на дешёвую серьгу. Эл-Эй – супер.

Из питья у меня дома был только свежевыжатый сок в коробке.

Когда он снял свое пижонское кремовое пальто, я увидел у него

Татуировку – дракона с одним зубом.

– Где спальня?

– Хочешь соку?

– Супер.

Он включил радио, передавали Баха.

Он снял штаны.

У него был красивый хуй.

– Хочешь потрахаться на полу? – спросил он.

– Я рассчитывал на большее.

– Типа?

– Ну, мне хотелось немного поговорить.

Он снял шерстяную фуфайку.

Я заметил свежие следы бритвы вдоль обеих рук.

Еще кровоточащие.

Его грудь была исполосована порезами.

Он вырезал ножом большое сердце у себя на груди.

– Что у тебя с руками?

– Ну, мамина смерть.

И ещё я разошелся со своим бойфрендом накануне.

Всякое разное.

Зебра не стала есть у меня из рук в зоопарке.

У всех ела просто супер, только не у меня. Я не пил такой сок много лет, слушай.

Такой космонавты пьют.

Мы занялись любовью на ковре.

Ну ладно, мы потрахались на полу.

Выяснилось, что он исполосовал себе пенис.

После оргазма он дрожал, как олененок, которого я

сбил однажды на шоссе, ведущем в

Висконсин,

Прекрасный смуглый самец лежал в кювете, подергиваясь, умирая,

у него на голове

Проступали маленькие рожки.

Я отдал ему свою коробку с соком.

Только после его ухода я понял, что он изрезал себя

на манер полосатой зебры, отказавшейся

Есть у него из рук.

Я понял: он просто ходил шрамами наружу,

я носил их с изнанки.

31) Катание на коньках по тёмной стороне Луны

I

"Соси мой хуй! Хуесос!"

Он вгоняет свой хуй мне в рот, туда-сюда,

как отбойный молоток.

"Тебе нравится этот хуй, хуесос, вот тебе, он твой!

Тебе нравится сосать хуй, правда? Надо будет сводить тебя

в мексиканский бар, где тусуется мой садовник, чтобы ты

встал на колени и обслужил всю их кодлу. Да!

Я хочу видеть, как ты отсасываешь у всей кодлы необрезанные

хуи.

Я хочу видеть, как ты сьешь все, что у моего садовника

под шкуркой. Ты просто дырка для ёбли. Платная дырка для ёбли.

А потом я свожу тебя к Уоттсу, там ты отсосешь у целой кучи

ниггеров. Тебе нравятся большие хуи, правда же, хуесос"?

Они возбуждаются, когда произносят слово "хуесос".

Их члены становятся твёрже.

"Вот так, соси этот большой хуй"!

Они возбуждаются, когда произносят слово "БОЛЬШОЙ.".

Это редко бывает правдой.

Это слово помогает им острее чувствовать себя мужчинами.

Они действительно думают, что у них большие члены.

Все время сравнивают.

Они не видели столько членов, сколько видел я.

Я видел больше членов, чем любой человек на Земле.

Я превратил это в бизнес.

Я был следователем по членам.

"Вылижи мне яйца!

Вот хорошо, води своим бархатным язычком!"

Всё, о чем я могу думать, – это 75 долларов у него в заднем кармане,

он отдаст их мне, когда мы пойдем к двери,

его лицо все еще будет в красных пятнах после оргазма.

Он постоянный клиент.

Адвокат.

Жену зовут Дорин.

Не умеет готовить.

Не хочет брать в рот.

Четверо детей.

В момент оргазма его лицо становится свекольно-красным, он

гримасничает, вены проступают на шее

верёвками; свекольный монстр.

Он использует слово "хуесос" миллион раз

за сеанс........ но в момент оргазма он

становится ранимым.

Как все они.

Я жду этого момента.

Ради него я живу.

Мачо, футбольный фанат, зверь-законник, дрожащий и

задыхающийся, – на миг, после оргазма, я уткнусь лицом ему

в колени.

Он быстро погладит меня по голове.

Я говорил раньше, что всё, о чем я мог думать, – это мои 75 долларов

у него в кошельке.

Это была ложь.

Я хотел, чтобы вы считали меня чёрствым.

Бездушным.

Я такой.

Иногда.

Но чего я жду – это момента оргазма.