Текст книги "Город мясников"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Я видел мультфильм про Бирра, – вставил Мокрик. – Но он меня совсем не напугал.

– Наверняка, вы были уже взрослым, – горько усмехнулась Маори Бирк. – Вам было смешно смотреть, как злая кукла мстит обидчикам. А меня в детстве, видимо, здорово проняло. Я была крайне эмоциональным ребенком, к тому же родители часто оставляли меня одну…

– Его, кажется, победил герой в красном трико, вы помните? – подался вперед Мокрик. – Я не видел все серии. Чем он победил Бирра?

– Героя звали Песенник. Но чем он победил, не помню…

В этот момент снова дважды ненадолго погас свет. Где-то снаружи раздался сильный удар. Венера поднялась на свои слоновьи ноги, пыхтя, как компрессор, утерла сопли с трясущегося необъятного подбородка и заковыляла на помощь роженице.

– Что ты с ней обнимаешься, Мокрик? – рассвирепел Бауэр. – Ты погляди, они ведь смеются над нами! Слышите вы, толстые жопы! Нас высадили, чтобы помочь вам. Только что погиб отличный парень. Вы ведь понятия не имеете, каким золотым легионером был Деревянный. Командир, если эта крашеная жопа – причина глюка, надо ее грохнуть, разве не так? Разве глюк не рассыпается, как только мозг-индуктор перестает его подпитывать? Одному Юпитеру известно, какими играми вы тут занимались, высоколобые жопы в белых комбинезонах! Укрылись тут, в своих берлогах без окон…

Доктор Маори побелела.

– Магний, остынь, – я чуть ли не силой усадил Бауэра обратно на ящик из-под сухарей. – Сейчас ее смерть не поможет.

– Вы еще очень молоды, солдат… – запыхтела Агра. – Вы ошибочно полагаете, что выбор между жизнью и смертью происходит только у вас, военных… уфф… Вы даже не догадываетесь, насколько смерть повседневна и привычна для нас. Вам известно, сколько гибнет ученых в ходе плановых экспериментов?.. уфф. Смерть, хех…

– Если вам необходимо меня застрелить – стреляйте, – вздохнула Маори Бирк. – Только не забудьте, что я сама вас сюда пригласила. И моей смертью вы не решите проблем.

– А как же нам решить проблемы? – спросил Мокрик.

– Решение очевидно, – доктор Маори чиркнула зажигалкой. – Нам надо убраться с этой планеты.

45
БИРР – МОХНАТЫЕ ЛАПЫ

Тот, кто победил монстра, должен следить за тем, чтобы самому не превратиться в него.

Ф. Ницше

– Повторим еще раз, – я поставил картечницу на боевой взвод и развернул карту, которую раздобыла доктор Маори. – Венера отпирает щит. Выходим на грузовой пандус. Первым – Бауэр. За ним – я. Движемся вниз, в пространстве между внешней оболочкой центра и силовым каркасом, по пожарной лестнице, вот здесь, пока не спустимся до уровня вентиляционной шахты номер двадцать два. Мокрик и доктор Маори – замыкают. Доктор, как только я скажу «огонь!»…

– Я должна упасть. Даже раньше, чем вы скажете.

– Отлично. Мы спускаемся до уровня воздухозаборника, вскрываем люк и проникаем в технологический тоннель. Наша задача – оказаться над цехом очистки воды. Вот здесь, если верить этой схеме… Там мы вскрываем решетку фильтра, спускаемся вниз. Первым идет Бауэр, затем прикрывает, я спускаю вниз Мокрика и доктора Маори. Это фильтрационные отстойники, насколько я понимаю значки? А здесь – цистерны, да, доктор? Ага, три ряда цистерн. И по вот этому… – я прочертил линию на схеме, – вот по этому трапу, вдоль канала водоснабжения, выходим в холл нулевого этажа, к шлюзу, где мы оставили шагатели. Если я верно понимаю схему, здесь нам придется взломать еще одну решетку… Магний меня прикрывает, пока я активирую шлюз и сажусь в седло. Затем я манипуляторами посажу в седло доктора Маори и младшего стрелка Бора. Далее – мы выходим наружу. Предстоит очень быстрым шагом пересечь аллею Полковников и соединиться с нашей второй группой в госпитале. Я иду первым, затем Бор с доктором Маори, Магний – замыкает. Задача ясна?

– Волкарь, у меня осталось всего четыре бронебойных и один картридж разрывных, – пожаловался Бауэр. – Всё ушло на проклятых цапель.

– То есть мы сможем свалить эту сволочь четыре раза?

– Это если я попаду.

– Командир, может, бросим тут огнемет? – с надеждой поинтересовался Мокрик.

– О, дьявол… – про огнемет я и забыл. Лишних двадцать фунтов веса. – Нет, лучше я оставлю тазеры, все равно от них никакого толка.

Я проверил оба тазера, свой и Деревянного. Заряд болтался на уровне сорока процентов от номинала. Если бы рядом оказался шагатель, я быстро подзарядил бы обе машинки от бортовых батарей.

– Венера… – Доктор Маори попыталась обнять страшное расплывшееся существо.

– Не беспокойся за нас, – Венера всхлипнула и взялась надутой ручищей за вентиль ручного доводчика. – Мы справимся, Маори. Мы под защитой зачарованной комнаты. Еды у нас хватит…

– Венера, следи за ленточками и крестиками. Чтобы крестики не стирались. Я обязательно вернусь, – доктор Маори отвернулась, кусая губы.

Шестерни вошли в контакт, механизм заскрипел, аварийный щит медленно пополз в сторону. Бауэр задрал стволы картечниц. Чтобы сохранять равновесие с двумя турельными пушками на плечах, ему пришлось сильно откинуться назад.

ВБ прохладном полумраке кухонного пандуса нас никто не ждал. Мы оказались не совсем там, где я предполагал, не на западной, а на восточной стороне, в широком промежутке между внешней стеной и внутренним, жестким каркасом здания. Стоило отвориться шлюзу, как заморгала предупредительная надпись и монотонный голос предложил перед выходом во внешнюю среду надеть скафандры с искусственными легкими.

Но мы не стали выходить наружу. Там, как и прежде, моросил вечный дождь, рыхлые тучи кружили над шпилями и аркадами города, на горбатой влажной спине комбината вспыхивали аварийные огни. Доктор Маори не ошиблась – слева, под пандусом, начиналась почти отвесная лесенка, не отмеченная на плане. Футов через сорок она упиралась в крошечную площадку; там виднелся круглый люк, а рядом неторопливо вращались лопасти вентилятора. Мы спускались между могучих титановых шпангоутов, а навстречу нам все сильнее дул теплый воздух, изгоняемый принудительной вентиляцией из недр научного центра.

Мы обманули Бирра.

По пути вниз доктор Маори поддерживала Мокрика и даже ухитрялась с ним кокетничать. Ее повышенная детская эмоциональность едва не стоила нам всем жизней, но эта шустрая дамочка нравилась мне все больше. Невзирая на полную неопределенность нашего положения, а может быть, наоборот, благодаря этой неопределенности, мои мысли приняли явно неуставное направление. Я стал представлять себе, что если бы меня не ждала Клавдия, то было бы неплохо пригласить доктора Маори покидать кольца, или даже на танцы, если она танцует…

Я никак не мог уловить, что же меня гнетет. Кроме того факта, естественно, что мы оказались не в состоянии выполнить боевую задачу. Моя задача в настоящий момент стала совершенно иной – вывести уцелевших манипулариев из зоны катастрофы, сохранить как можно больше живой силы и доложить обо всем начальству. Я потерял двоих первоклассных бойцов, каждый из которых стоил дюжины обычных пехотинцев и двух дюжин олухов из преторианской когорты сената. Пока я не получу новое оружие, гораздо более мощное, город Мясников меня не интересует. Пусть возвращают нам лазерные эвфитоны или разрешат запрещенные боксеры, тогда мы сюда, возможно, вернемся.

Мои мысли снова уплыли в неуставном направлении. Я кощунствовал. Я сравнивал воздушную, нежную, деликатную Клавдию с этой приземленной, дурно пахнущей, толстозадой курягой. Да еще к тому же, наверняка, Маори Бирк из тех, кто не желает заводить детей. Из тех повернувшихся на своей науке дамочек, кого мужики не занимают, и уж тем более – не вдохновляет перспектива выстроить свой дом у моря.

«Дура», – обозвал я ее мысленно. Мы добрались до входа в технологический тоннель. Город Мясников снова шептал нам в уши, в эфире периодически возникали обрывки разговоров, но устойчивая связь отсутствовала. Мы словно мухи прилепились к блестящей стене научного центра, и несколько секунд, пока доктор Маори копалась с замком, я ощущал себя на хлипкой лесенке довольно неуютно.

Наконец, мы отодвинули вентилятор. Бауэр сунул внутрь ствол и, скрючившись, пополз в пыльной темноте, натыкаясь на жгуты кабелей и коробки распределительных щитов. Мокрик полз последним. Почти непрерывно он вызывал Хобота, лагерь, центуриона, всех подряд, на всех доступных диапазонах, но в ответ раздавался только плеск волн и старческое бормотание.

Теоретически мы все сделали верно – перехитрили Бирра, зашли ему в тыл, осталось вернуться к спасительным шагателям. Мы долго ползли на четвереньках, глотая пыль, на развилках сверяясь с планом. Наконец, впереди забрезжил указатель очередного вертикального ствола, и Маори подтвердила, что мы прямо над цехом очистки воды. Следует вывинтить решетки фильтров, закрепить трос и спускаться вниз. Мы все сделали верно…

Поэтому я чуть не заревел с досады, когда сквозь решетку вентилятора разглядел коричневую лохматую башку нашего приятеля.

Но Бирр не караулил нас. Он гнался за лесняками.

В течение минуты мы с Бауэром, разинув рты, наблюдали за самой странной погоней, которую себе можно вообразить. По узкому решетчатому трапу, повисшему между линиями цистерн, шлепая босыми ступнями, бежала девчонка из породы зеленых лесовиков. Девчонка выглядела не просто странно, по-своему, это был монстр, не уступавший лохматой горе мяса, топавшей за ней по пятам.

С бородавчатой кожей, не зеленого, а скорее синюшного, трупного цвета, вся увешанная пустыми пластиковыми бутылками, издавая громкие жалобные вопли, девчонка неслась зигзагами, повернув голову на сто восемьдесят градусов в сторону своего преследователя. Впрочем, ее выпученные глаза так косили, что положение головы роли не играло. Девчонка на ходу разевала широченную пасть, утыканную кривыми, гнилыми зубами, орала и плевалась. Подобранные в помойках бутылки громыхали друг о друга, словно тренировался спятивший оркестр.

Одним словом, на девушку-подростка этот синий урод с волосатыми щеками ничем не походил. Однако я не мог ошибиться, это был почти ребенок, неизвестно как пробравшийся в научный центр.

– …Не уйдешь от длинных лап!..

Бирр громыхал ножищами; для своего веса он двигался удивительно быстро, но разогнаться ему мешала слишком легкая конструкция трапа. Один за другим лопались тросы, удерживавшие трап под потолком.

За Бирром, спотыкаясь, бежали еще штук пять лесняков, самого злобного и разбойничьего вида, с железяками, с украденными тазерами, один даже тащил на себе снятый с шагателя палинтон. Если бы этому придурку вздумалось пальнуть прямо здесь, разрывными минами посекло бы всех. Лесняки горланили и визжали, изо всех сил пытаясь отвлечь внимание монстра на себя. Но Бирру, очевидно, казалось, что усатая девушка с бутылками тут самая вкусная.

Первый лесняк чертовски походил на скользкую жабу, одна нога у него была дюймов на пять короче другой, поэтому он передвигался длинными неровными скачками. В правой вытянутой руке он легко держал тяжелый тазер и пускал Бирру в спину разряд за разрядом, а левой рукой ему приходилось придерживать собственный глаз. Глаз у жабоголового постоянно вываливался на щеку.

За ним, завывая, торопился скрюченный, одетый в рубище, старикашка. На шее у него болталось грандиозное ожерелье из чьих-то щетинистых сушеных ушей. За стариком поспевала утиноголовая бородавчатая тетка, наряженная в краденую пехотную форму. Форма была тетке явно велика, периодически с нее спадали штаны, но это не мешало безумной дикарке тащить на себе турельный палинтон.

Утиноголовую настигали двое мужчин помоложе, тоже в краденой форме. Один размахивал громадным топором, рискуя отрубить голову соседу. Сосед рычал, целился в спину Бирра из запрещенного боксера, но никак не мог выстрелить – мешали его же товарищи.

– Боже, он ее разорвет! – вскрикнула Маори Бирк, ввинтившись между мной и Бауэром.

– Вы что, ее жалеете? – поразился Бауэр.

Мы улеглись втроем на краю решетки и, крутя головами, следили за состязанием. Мокрик тоже подполз и присоединился к нам. События тем временем принимали драматический оборот.

Бирр загнал девицу в угол, замахнулся когтистой лапой, но не рассчитал амплитуды замаха. Его когти на несколько секунд застряли, зацепившись за одну из тонких трубок, соединявших цистерны. Из трубки ударила тонкая, но сильная струя воды. Задержка спасла дикарку.

Она мигом перемахнула через ближайшую к ней цистерну и побежала по параллельному трапу в обратную сторону.

– Доктор, как сюда попали лесняки? – спросил я. – Они не могли пройти через шлюзы, так?

– Зовите же меня просто Маори! Вы правы, шлюзы рассчитаны на человеческую ДНК. Скорее всего, они прогрызли дыру где-то внизу.

– Стойте, а кто сказал, что это тоже не глюки? – поднял голову Бауэр.

– Это не глюки, – заверила Маори.

– Бауэр, это не глюки, – подтвердил я. – Ты разве не слышишь, у них сердца бьются? Они настоящие.

Толпа родственников так разогналась, что чуть не впилилась Бирру в спину. Парень с боксером наконец выстрелил, я почти зрительно уловил силовую волну, ударившую монстра в поясницу. Бирр с воем соскользнул с цистерны, на которую успел взобраться, попал под струю воды и покатился по трапу, пока не уткнулся в стену.

Похожая на утку бабка издала победный вопль и вскинула палинтон. Я невольно зажмурился.

– Волкарь, а какого дьявола эти лесняки воюют с «нашим" глюком? – задумчиво спросил Мокрик. – Если они пришли убивать персонал миссии, им что, больше заняться нечем?

– Хороший вопрос, – признал я. – Маори, ваше мнение? Я полгода на Бете, и еще не слышал, чтобы аборигены пугались глюков. Они их запросто создают, но только против нас…

Утиноголовая шарахнула сразу из двух стволов. Мины настигли Бирра, когда он уже занес лапу, чтобы прикончить идиота с топором, подобравшегося слишком близко. Поле боя покрыло облако вонючего дыма. Когда у меня немного перестало звенеть в ушах, я расслышал упрямое бормотание доктора Маори Бирк.

– Я вам сто раз повторяю, а вы не слышите! – она кричала, оглохнув не меньше нас. – Лесняки не нападали на центр, они появились в городе, когда глюки стали убивать фиолетовых малюток. Это другие глюки, они не растворяются от излучения органов, они убивают всех без разбора…

– Волкарь, ты смотри, какая гадина! – толкнул меня в бок Бауэр. – Он не погиб! Стену вынесло, а эта гадина жива!

Там, куда угодили мины, рухнул кусок стены, стал виден соседний зал, набитый приборами и змеевиками. Две крайние цистерны превратились в решето, оборвались тросы, крепящие трап, и вся компания дикарей провалилась десятью футами ниже, на решетчатый пол. В зале погас свет, и почти сразу, с воем, включилось аварийное освещение.

У нашего выносливого приятеля недоставало руки, он был продырявлен в сотне мест, но продолжал сражаться. Бирр сумел удержаться на крыше ближайшей к нему цистерны, перекатился через нее и встал на другой целый трап.

Лесняки внизу загомонили и бросились в дальний угол зала, чтобы перекрыть монстру пути к отступлению. Похоже, они еще не поняли, с кем связались. Бирр прополз прямо под нами на четвереньках, его оплавленное свиное рыло на глазах возвращалось в прежнее, румяное состояние.

Вдали завопила девчонка.

– Отрыжка кита! – Бауэр, цепляясь за пучки проводов, перебрался по узкому тоннелю на противоположную сторону решетчатого люка и оттуда следил за передвижениями противников. – Он зажал девчонку в тупике, теперь точно ее достанет!

– Я вспомнил, – Мокрик шлепнул себя по лбу здоровой рукой. Его грязная рукавица тут же отпечаталась на лбу черным пятном. – Скорее, вскрываем решетку! Волкарь, я вспомнил, как его достать!

Лесняки бежали внизу, параллельно. Бирру, и стреляли в него снизу. Кукла дергалась при каждом попадании, но темпа не снижала. Я подумал, что зверюга могла бы спрыгнуть и убить их всех двумя ударами лапы. Но Бирр только пригибал голову при каждом выстреле и ускорял шаг. Дыры на его могучей спине почти заросли.

Кроме одной. Казалось, что его спину наискосок прорезало острым скальпелем.

– Я вспомнил, вспомнил, – как заведенная игрушка, твердил Мокрик, а сам уже шуровал в сумке своего скафандра в поисках электроотвертки.

– Что ты вспомнил, отрыжка кита?

Я перескочил через люк и увидел, что мордастая, увешанная бутылками девчонка сама загнала себя в тупик. Она пробежала до самого конца трапа, но, вместо того чтобы перелезть через поручень и спрыгнуть вниз, на руки родственников, полезла по металлической лесенке наверх. Туда, где под потолком висела кабина оператора. За кабиной находились сразу два люка, но оба оказались заперты.

Зеленокожая красавица лихорадочно металась между прозрачной кабиной, напичканной электроникой, и узким балкончиком. Бирр добрался до края трапа, задрал башку и зарычал.

В него раза три попали из тазера. Затем лесняк прицелился и пальнул из боксера, прямо сквозь решетку трапа. В результате, половина волны отразилась от металла, и незадачливых стрелков разметало по железному полу. Бирр свалился, но когтистая лапа уцепилась за ступеньку лестницы.

Девчонка открыла пасть, плюхнулась на задницу и принялась верещать.

– Он порвет ее! О, боги! Волкарь, сделайте же что-нибудь! – голосила Маори.

– Бауэр, решетку, – сказал я.

Бауэр три раза ударил прикладом. Решетка вылетела и спланировала вниз. В пылу сражения никто на нас не обратил внимания.

Девица по одной отдирала от себя бутылки и швыряла в Бирра. Он поднялся на три ступеньки и ненадолго застрял. Лесняки соорудили живую лестницу, на верхушку ее взгромоздился мужик с топором, он перебрался на трап и, рискуя жизнью, воткнул свою секиру в пятку чудовища.

Бирр с интересом оглянулся.

– Вода, вода, – Мокрик оглядел нас безумными глазами. – Я вспомнил Песенника. Друг детей распевал песенки, а за спиной у него висело помповое ружье. Игрушка. Оно стреляло водой, вроде инъектора для крупных животных…

– Чушь это все, – сплюнул Бауэр. – Командир, мы что, туземцев теперь будем спасать?

– Бронебойный, – сказал я, лег на край люка и протянул руки за оружием. Бауэр тут же уселся мне на ноги, я откинулся вниз с картечницей и, задержав дыхание, максимально плавно нажал на гашетку. Четыре раза, до нуля. – Доктор, как насчет воды?

Девчонка визжала. Мужик с секирой, кувыркаясь, летел по воздуху, Бирр поддел его ногой. Два снаряда угодили кукле в грудь, и еще два – прямо в морду. Полностью обнажилась верхняя драконья челюсть, с двойным рядом загнутых треугольных зубов.

– Командир, я попробую? – Мокрик уже висел одной ногой над пропастью.

– Давай! – Мы поняли друг друга без слов. Я отполз в сторону, снаряжая последний картридж.

– Волкарь, куда этот идиот? – Бауэр свесился вниз, с изумлением следя за странными действиями нашего доблестного аналитика.

– За водой пошел. Маори, вы не могли бы тоже спуститься и позвать эту… девочку? У нас в распоряжении пара минут.

Маори не пришлось уговаривать.

Зеленая девица металась по балкону, не веря в свое счастье. На трапе распласталась груда тряпья, пластика и металлических обломков. Я ошибся – в нашем распоряжении оставались не минуты, а считаные секунды.

– Мокрик, живее!

Бирр вставал. Мокрик приземлился на трап и кинулся к ближайшей цистерне. Ему не повезло. То ли эту емкость давно осушили, то ли мой клибанарий пытался перерезать не те шланги.

Маори Бирк спрыгнула на трап, как заправский манипуларий, обмотав руки передником своего комбинезона. Лесняки заметили ее и замерли.

Маори побежала по трапу прямо к Бирру. Я запоздало вспомнил, что чудовище не может учуять свою «родительницу». Маори что-то ласково говорила, призывно махала руками, но зубастая девочка спускаться к ней не спешила.

Лесняки каркали внизу, как осипшие вороны.

Мокрик добрался до промежуточного пульта между цистернами. Я ни черта не понимал в этой технике и не мог ему подсказать. Трубы и шланги, толстые и тонкие, походили на клубок сцепившихся змей.

Доктор Маори бежала по спине Бирра. Он дернул шарнирами, подтянул к себе оторванное колено. Валявшаяся в стороне обгоревшая голова потихоньку поползла навстречу туловищу. Маори перескочила с шеи Бирра на лесенку, протянула руку вверх. Зеленая девчонка сделала несмелый шажок навстречу.

– Бауэр, снаряды остались?

Бауэр вцепился в свою картечницу, словно я у него пытался отнять любимого ребенка. Я перехватил огнемет поудобнее и спрыгнул вниз. Скрюченная бабка что-то орала, брызгая слюной. Наверное, советовала своей внучке кинуться вниз головой, но ни в коем случае не даваться в руки проклятым оккупантам.

Маори уже почти добралась до зеленокожей девочки. Мокрик один за другим рубил электрическим резаком трубы, пока одна из них не разразилась буйным фонтаном. Бауэр обогнал меня с пушкой на плече. Бирр прирастил голову, встал на ноги и… попятился.

Он боялся воды. Точнее, воды боялся его прототип, вызванный к жизни больным мозгом планеты. Он боялся не просто воды, а той заговоренной воды, которую заряжал в маленькое волшебное ружье красный Песенник из мультфильма.

Оказывается, самый сладкий звук на свете – это шипение струи, вырывающейся из пожарного шланга. Я это шипение не забуду никогда. У Бирра оплавилась морда, он качнулся в сторону. Маори оторвала дикарку от лестницы, вихрем пронеслась под клешней великана, под защиту Бауэра.

– Ага, получай! – вопил абсолютно мокрый Мокрик.

Бирр попытался затянуть свою славную песенку, но струя угодила ему в рот. Драконья морда развалилась надвое. За ней начало расплываться туловище. Когтистая лапа упала в щель между трапом и блестящим боком цистерны. Внизу осмелевшие лесняки прыснули в стороны.

Маори обнималась с Бауэром и что-то кричала. Спасенная дикарка сломя голову драпала в другой конец зала. Вода хлестала из пробитого шланга, на пульте оператора тревожно ревела сирена. Мокрик фыркал, как кит, и распевал гимн легионеров.

Кажется, я тоже что-то орал, потрясая бесполезной опустевшей картечницей. Про девчонку и прочих лескяков мы в тот момент все забыли. Бирр издал звук, какой мог бы, наверное, издать пробитый паровой котел. Он свалился на спину, на секунду я увидел его разные пятки, пятки мультипликационного персонажа. Сквозь черные куриные пальцы вытекало что-то клейкое, трясущееся, как желе.

Бирр умер.

Мы вопили и потрясали оружием, как древние легионеры, которых вели в бой первые легаты, назначенные первым сенатом. Мы прыгали над лужей растекающейся органики и совсем забыли про настоящего врага. А когда меня остро кольнуло чувство опасности, стало уже поздно.

Потому что меня кольнуло дважды – в щеку и в шею.

Тазер я успел выхватить, я даже успел повернуться лицом к врагу, прежде чем мои конечности отказались повиноваться. Лесняки отпрыгнули назад. Все, кроме старухи с утиной головой. Она гоготнула, обнажив вонючие прокуренные зубы, и б третий раз плюнула мне в лицо отравленной стрелой.