Текст книги "Охотник"

Автор книги: Виталий Бодров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 2

Наконечники для стрел я выбирал тщательно. В конце концов, от них моя жизнь зависит. Кузнец, седой, косматый мужичище, терпеливо ждал, когда я закончу. Меня, скажем честно, в деревне никогда не жаловали и побаивались даже, а как иначе – человек, что в Злом лесу как дома, для земляков почти что чужак. Такой же непонятный и загадочный, как тот же господин маг четвертого чего-то там Излон.

А вот кузнецу мой визит приятен. Потому что оружие, кроме меня, редко кто заказывает. Потому что порой я ему железо притаскиваю из Леса на переплавку. Без меня ему в город пришлось бы таскаться, а там цены такие, что и не выговоришь.

В общем, здесь мне рады и даже кредит дают. Только сейчас я в нем не нуждаюсь, потому как Свен еще за железо не расплатился, что я последний раз приволок. Есть тут неподалеку место, развалины старые, там металла хватает. И почти безопасно, в сравнении с Руиной, конечно.

Наконечников отобрал штук тридцать. Надо бы побольше, но остальные меня не устраивают. Не то что плохи, просто стрела попадет не туда, куда целю, а на дюйм вправо-влево, а в Злом лесу это может стоить жизни. Скажем, бронетуша вся в прочнейшем панцире, и уязвимое место у нее всего одно – под грудиной. Промахнешься – и все, снимай тетиву, больше она не подставится. Бронетуши довольно сообразительные твари, хоть по виду не скажешь.

– Нож не нужен? – спрашивает густым басом Свен, ухмыльнувшись в густую бороду.

Я немного раздумываю, потом прошу посмотреть. Вообще-то я старый еще не сносил, но отчего же не взглянуть, кузнеца не порадовать?

Нож и вправду хорош! В руку ложится так, что и выпускать не хочется. Я провожу пальцем по лезвию, осторожно так, знаю я, как Свен оружие точит. Ну так и есть, острое, медведя брить можно. Не иначе поворожил мастер, он это умеет. Каждый кузнец – самую малость колдун. Свен – не каждый кузнец, он – мастер. Самый настоящий деревенский мастер.

– Беру. – В Лесу лишним не будет. Мало ли что случиться может, тем более в Руине. И предчувствие у меня на этот счет имеется, правда, смутное, как байки о столице.

Кузнец одобрительно кивает, протягивает мне ножны. М-да, а вот кожевник из него – никакой. Ну ничего, мне перед гоблинами не красоваться, пойдет.

– В расчете? – спрашивает Свен, и я киваю в ответ. Долг закрыт, все довольны.

– Счастливо, – говорю. – Тепла и богатства этому дому.

– Удачи, охотник. – Кузнец поднялся и хлопнул меня по плечу. – Чую, понадобится она тебе.

Чует он, ха! Да без удачи в Злом лесу лучше сразу на осине повеситься. А уж в Руине и того хуже, там-то повеситься не на чем.

Я выхожу за дверь и нос к носу сталкиваюсь с солдатом. А может, даже и с командиром – уж больно вид грозный. Да и кираса у него получше, поновее во всяком случае.

Солдатский командир сверлит меня внимательным взглядом, неодобрительно косится на лук. Я на миг словно вижу себя его глазами: грубой выделки рубаха, драные в двух местах штаны (не забыть залатать вечером), зато лук – загляденье. Эльфийская работа, еще прадеду моему подарили за особые заслуги, такой небось и в столице поискать еще. Всегда поражался, как хрупкие на первый взгляд эльфы тугую тетиву натягивать умудряются. Не иначе секрет какой знают, эльфы по этой части известные мастаки.

– Охотник? – спрашивает человек в новой кирасе, наверное, солдатский командир, от лука глаз не отводя. Нет, е-мое, гусей пасу!

– Охотник, – соглашаюсь я.

– Из такого лука уток бьешь? – обидно ухмыляется солдат.

И совершенно зря, уток я из него тоже бью, коли подворачиваются. Или мне что, два лука с собой таскать?

– Угу. – Солдат нарывается, но мне отвечать нельзя. Объяснять же столичному солдафону, что к чему, нет никакого желания. Не нравится он мне, а я не нравлюсь ему. Вот и хорошо, только бы не цеплялся. У меня хоть терпения и хватает, а все лучше судьбу не искушать.

– Ты с Излоном в Руину идешь? – интересуется мой как бы собеседник.

Если хамство и наглые подначки беседой считать.

– Ну я, – отвечаю пока еще спокойно.

Кажется, я немного разозлился, вот диво-то. Нет, дружок, ты меня подначками не достанешь.

– Господина мага приведешь живым и невредимым. Его ученика – тоже. Понял, охотник? Иначе увидишь над своей деревней столб дыма. Все, свободен.

Что я там о терпении говорил? Охотнику без него – никак. Как-то присел я за деревом иголку сосновую из сапога вытащить, а из кустов – серый злыдень. Молодой еще, но уже в соку, такой медведя на раз порвет. Хорошо, что ветер от него дул, иначе отгулял бы я навсегда, злыдня с одной стрелы уложить ну никак не возможно. Равно как и с двух, и с трех.

Так вот, замер я с сапогом в руке, а зверюга садится ровно в пятнадцати шагах от меня (сам потом мерил, знаю точно) и начинает блох гонять.

А подо мной муравейник случайно так оказался. Так вот, пока тварь не убралась, я не шелохнулся даже, так и сидел пень пнем. Потом сапог на ногу не налез, так искусали меня насекомые, но выдержал же, сумел все-таки.

Это я к тому, что терпения мне не занимать, еще и своего одолжить могу. Как правило. Но вот этот господин столичный меня просто достал.

– Если я, господин хороший, увижу, что ты или солдаты твои земляков моих обижаете, то кое-кто до столицы может и не доехать.

Поймет намек или нет? Все-таки они тугодумы, столишные-то. Нет, вроде понял, побагровел весь, как рак-неудачник, и за меч схватился. А я, соответственно, за лук. Так и стоим, в гляделки играем.

– Вот тут охотнички какие, – цедит сквозь зубы солдатский начальник. – Самые что ни на есть бунтовщики в здешней глуши окопались. Ну ничего, у королевской власти руки длинные, доберется еще до тебя…

Я гадко усмехаюсь прямо ему в лицо.

– Еще слово скажешь, и маг твой в одиночку добираться будет. Посмотрим, как ты с ним объясняться станешь, когда я ему причину выложу.

Начальничек малость присмирел, смотрит на меня задумчиво, меч отпустил.

– Ладно, приятель, – говорит примирительно. – Я погорячился, ты тоже погорячился. Давай забудем и начнем по новой. Если маг или ученик его погибнут, мне хоть на край света беги, хоть в петлю головой. Все равно найдут и допросят по всей строгости.

– И в петле найдут? – сомневаюсь я.

– И в петле, – вздыхает солдатик. – В столице некроманты знаешь какие? Надо будет, из могилы поднимут да спросят, отчего это я господина мага не уберег. А особенно ученика его. Уж не знаю, чем он так ценен, но если за мага голову обещали оторвать, то за паршивца мелкого – все остальное. Так что ты уж будь добр, сбереги обоих.

Во как заговорил! Чисто краснобай или, как их в столице зовут, флудер. Спаси-сохрани, без тебя все пропало. Ладно, за магом и девчонкой я присмотрю, а то как бы и в самом деле беды не вышло. Или лучше поворот господину Излону дать, нужна ли мне такая обуза? Тут вдвоем бы с Медвежонком пройти суметь, а уж вчетвером куда труднее будет. С другой стороны, маг ведь, не кто-нибудь. Повелитель Стихий, властелин тайных сил. Может, с ним Злой лес пройти – все равно, что соседу на крыльцо плюнуть, а в Руину слазить – не труднее, чем ведро из колодца достать?

Ладно, слово дал – назад забирать негоже. Да и золото… где я еще столько получу? А главное – что уж себя обманывать? – интересно мне с магом в поход сходить. Какая же охота без куража да риска?

Я киваю солдату, схожу с крыльца. Так, зелья куплены, полезные мелочи – тоже, наконечники у кузнеца забрал. Надо, стало быть, в святилище заглянуть, предков почтить. Да еще стрелы подготовить впрок, посидеть, помудрить над ними. У кузнецов, конечно, свои секреты, а у охотников – свои, дедами-прадедами завещанные.

Да и поспать бы несколько часов не мешало, в Лесу не больно-то отдохнешь. Так что не буду терять времени. Не так уж его у меня и много, по правде говоря.

В святилище пусто, разгар рабочего дня, кому в голову придет молиться? У дальней стены, у алтаря предков, стоит старая Лерри, губы беззвучно шевелятся. О внучке своей молит предков, малышка тяжело больна и выживет ли, неизвестно. Знахарь только руками разводит, не в его силах бедняжку вылечить. Стало быть, только на светлых богов надежда, да на предков. Может, помогут, не дадут малышке пропасть.

Жертвую предкам, затем Рендому-удаче, кланяюсь с благодарностью Хозяйке Чужих Перекрестков.

И подхожу к статуе Звела, бога охоты. Он ко мне расположен, хранит от бед и несчастий, дает богатую добычу, которой я с ним делюсь, не скупясь.

Серебристая шкурка лисопарда ложится на алтарь. Статуя, сработанная грубо и неумело (нет у нас в деревне скульпторов, что же делать), смотрит на меня одобрительно, как обычно, молчит. О чем богу со мной говорить? Советы давать – так я вроде и сам все знаю, правда, не всегда это самое «все» применить получается. Наставления давать? Не люблю, когда мне морали читают да жизни учат. Пусть ошибок наделаю, шишек набью, зато по своей вине, обижаться не на кого. А благословение его… я его и так почувствую, без всяких слов.

Склонив голову, стою у алтаря. Священник говорил как-то, что на самом деле Бог один, но он столь велик, что человеческий разум не может вместить то знание, что Он дает. Так что все боги, включая и почитаемого мною Звела, по сути своей лишь отражения Единого, часть одного целого. Дабы людям было легче впитывать ломтиками божественную мудрость.

Не знаю, правда ли это. Есть что-то притягательное в том, что Бог един, а те, чьи изображения украшают старую нашу часовню, – всего лишь его тени. Но мне по большому счету без разницы. Кроме охоты, мой скромный разум ничего вмещать не собирается, поэтому Звела-охотника мне вполне хватит. Будь он хоть тень Единого, хоть вполне себе самостоятельный бог.

Я поворачиваюсь спиной к изваянию, и тут бог кладет мне на плечо руку. Я аж подпрыгиваю на месте, едва не до низкого закопченного потолка святилища. Почти так же высоко, как в тот раз, когда медведь меня поприветствовал. Тот, правда, обе лапы положил на плечи, да еще и голову хотел откусить. Что в такой ситуации остается делать отважному охотнику? Только стойко наложить в штаны…

На этот раз обошлось. Я отскакиваю в сторону, резко оборачиваюсь. А, так это не бог, а всего лишь скромный слуга его меня благословить решил. Старенький священник удивленно смотрит на меня, склонив голову набок.

– Что с тобой, Барго?

– Испугал ты меня, отче, – облегченно вздыхаю. – Я уж решил, сам Звел на меня руку положил… спасибо, что еще руку только…

– Ну внимания Звела ты вряд ли пока достоин, – по-доброму смеется священник. У меня разом теплеет на душе – приятно, что ни говори, общаться с по-настоящему добрым и отзывчивым человеком. Жаль, нечасто они попадаются… – Нелегкое дело тебе предстоит, – продолжает священник. – Руина – проклятое место, власть богов там слаба. Вотчина неких темных сил, прорвавшихся в наш мир во время Огненного Потопа. Будь осторожен и помни – мы все с тобой. Вся деревня.

Это точно. Если я вдруг не сдюжу, плохо придется всем. Надо бы у господина мага деньги вперед попросить, всего долга это если и не покроет, то хоть отсрочку, может, даст. Хоть меня здесь и не шибко любят, однако люди всяко ж не чужие. Хоть в святилище помянут перед лицом Звела-охотника…

Прочь такие вот мысли! Этак я, пожалуй, помру, еще из деревни не выйдя.

– Ты прав, – говорит священник, мои мысли он с легкостью читает по моему же лицу. – Неуверенность в себе влечет неудачу. Я буду молиться за тебя… мы все будем молиться. Прими благословение от лица тех богов, что меня слышат. Иди же, и да будет путь твой легким…

– А штаны чистыми, – добавляю я, выходя на улицу.

За спиной слышу негромкий смех по-настоящему хорошего человека. На душе у меня легко.

Когда у богов – или же у Единого – такие слуги, можно ли не верить?

Глава 3

Стрелы – это важно. Неверно пущенная стрела может стоить тебе жизни. Потому я уделяю столько времени их изготовлению. Хорошо сработанные наконечники – первая часть успеха. Вторая – древки без единого изъяна. Третья – оперение. Четвертая – наложенные на стрелу наговоры.

Как раз последней частью я и занимаюсь. Беру одну стрелу за другой, читаю наговор и откладываю в сторону. Язык уже заплетается, прилагаю усилия, чтобы не спутать слова. Упаси Звел ошибиться, потом сапогом не расхлебаешь.

Беру в руки стрелу, разглядываю внимательно, напевая заговор. Наконечник стрелы мягко мерцает, искорки бегут по древку. Красиво, конечно, но отвлекаться нельзя, иначе все дело испортишь.

– Интересными вещами ты занимаешься, – слышу за спиной.

Мгновенно оборачиваюсь, словно ужаленный змеей в неудобное место. Ну так и есть. Оба тут – и господин маг, и девчонка. Приперлись и даже постучать не удосужились. А если б я тут с женщиной того… в смысле, кашу варил?

– Не знал, что ты чародей, – говорит господин маг безразличным голосом, и меня бросает в дрожь.

Маги и чародеи – те, кто занимается магией законно. Те, кто закончил какую-нибудь магическую школу или, скажем, Академию и имеет… в общем, бумагу имеет о том, что он может законно заниматься магией.

Те же, кто таковой не имеет, а магией все равно тщится заниматься, считаются колдунами и ведьмами, а с ними у властей разговор короткий – камень на шею и в воду. Чтобы, дескать, не пакостили.

Может, там, в столице, это и оправдано. Лихой колдун много зла причинить может, такого окоротить – дело святое. Но нельзя же на всех один башмак мерить! Я ведь ничего толком и не умею, кроме как огненный бой на стрелы накладывать, так то ж еще и отец мой умел, и дед, и прадед даже, да покоятся они с миром все трое.

– Я не колдун, – поспешно говорю я.

Плавать я, конечно, умею, но не с камнем же на шее! Да и вода еще толком не прогрелась, лето едва началось.

– Я никому не скажу, – успокаивает маг, а девчонка старается подглядеть тем временем, что же я там такое творю. А вот нет тебе, егоза мелкая, этот секрет не для посторонних глаз. – Ты не простой охотник, – задумчиво говорит господин Излон и смотрит этак оценивающе.

А это уж как посмотреть. По мне, так ничего особенного. Что до наговоров, так без них в наших краях не выжить.

– Тебе бы образование получить, способности-то имеются, развить бы их.

Смущенно хмыкаю, поневоле задумываюсь, магом себя представляя. Пальцами щелкнул – вот тебе новая куртка. Еще раз щелкнул – гора серебра. Хотя почему именно серебра? А ну, щелкай быстрее, пусть золото будет!

Хотя зачем мне столько денег, не понимаю. Скучно как-то магом быть, все тебе без особого труда дается.

– Чародеем быть скучно, – говорю.

Господин маг ухмыляется.

– Не попробуешь – не узнаешь, – отвечает. – Подумай над моими словами, охотник. Дурного не присоветую.

Ему, конечно, виднее. Только вот никакими особыми способностями я не выделяюсь. Вот знахарь наш, тот да, умелец, каких поискать. Или, к примеру, староста. Вот кто мастак наговоры делать! Земля у нас скудная, без его мастерства совсем пропали бы. А так – и рожь колосится, и репа довольно крупная, и даже яблони осенью только что не ломаются от обилия плодов. Без Гойто, уж поверьте, совсем по-другому было бы.

– Вернемся – подумаю, – говорю.

Что толку наперед загадывать? Может, мага этого убьют, может, я из Руины не вернусь – всяко случиться может.

– Подумай, – соглашается господин Излон. – Я вижу, наше присутствие тебя стесняет? Тогда скажи, когда лучше зайти.

– Часа через два буду готов, – отвечаю.

Наконечники я почти все обработал, на последние три собирался наложить не огненный, а ледяной бой. Сразу оговорюсь, делать я это вроде как и умею, но вот ни разу не пробовал. Раньше мне Бурбо делал, но нет того Бурбо уже почти год, а до Руины чапать с одними огнебойными стрелами, что ни говори, страшновато. Особенно если через болото идти придется, там огнебой, почитай, бесполезен. В воде как следует не полыхнет, а дожидаться, пока тварь на поверхность вылезет, я бы никому не советовал. Хоть с огнебоем, хоть без.

Господин маг со своей подопечной уходят. Я начинаю торопиться, и очередной наконечник едва не взрывается в моих руках. Нет, надо поаккуратнее, безрукий охотник вряд ли кого подстрелить сможет.

Весь из себя аккуратный, накладываю заговор ледяного боя на три последние стрелы. Пот стекает по щекам, отвлекает от дела, но поднять руку и вытереть рукавом нельзя. Поэтому я довожу дело до конца и отхлебываю из глиняной бутылки бражку. Знатную дрянь варит тетка Масуха! Аж до костей пробрало, споласкиваю рот, чтобы смыть привкус бражки. Можно уже и на выход, вещи собраны, оружие осмотрено и признано годным.

Снимаю фартук, застегиваю пояс, подвешиваю ножны с ножом. Немного подумав, второй нож засовываю за голенище сапога, а на пояс вешаю небольшой топорик. Полезная он вещь, топор. Можно дрова порубить, дорогу расчистить, а при случае и от хищника отбиться, и даже метнуть при должной сноровке.

Беру в руки куртку, обшитую пластинами панциря бронетуши. Семь потов сошло, пока сладил себе справную одежду. Правда, против зверья из Злого леса пластины не слишком помогут, зато стрелы и дротики котгоблинов от них отскакивают, как от каменной скалы. И весит куртка не так чтоб очень тяжело, пластины довольно легкие, для меня это немаловажно. В общем, подходящая одежка для человека, которому не сидится дома.

Вешаю на одно плечо сумку, на другое – чехол с луком. Стрелы доставать неудобно, перевешиваю сумку так, чтобы не мешала. Теперь порядок.

Выхожу из дома, подпираю дверь бревном, чтобы не распахнул случайный порыв ветра. Помню, однажды я это проделать забыл, так ко мне хрюкель забрался. Это такая тварь из Злого леса, на свинью слегка похожа, только летающая и с ядовитым жалом. В общем и целом практически безвредная, если с прочими сравнивать. Так вот, пришел я домой, а там все загажено от пола до потолка. А на моей кровати расположился хрюкель, довольно помахивая длинным хвостом. С одной стороны, хорошо, конечно, столько мяса пришло само, ни выслеживать, ни тащить не надо, а с другой – вдруг что похуже влезет, дозорные хоть и смотрят в оба, да ночью темно ведь, могут и не заметить. К слову, в доме я потом неделю убирался, а уж запах сколько выветривался, даже говорить не стану, все равно не поверите.

Господин маг со своей ученицей стоят у крыльца, там же мнется растерянный Медвежонок. Его чародейство о чем-то расспрашивает, а парень и не знает, как отвечать, по лицу видно. Ухмыляюсь, приветствую младшего брата Гойто. Медвежонок счастлив меня видеть, видно, господин маг его уже до печенок достал. Интересно, о чем это они беседовали? Впрочем, не мое это дело – сплетни собирать.

– Готовы? – спрашиваю. – Пошли.

И на небо смотрю. Луна висит низко, над самой головой, огромная, красная, одного куска сбоку не хватает. На небе ни облачка, звезды крупные, яркие. Хороша погодка, к удаче.

Подхватываюсь, иду по ночной деревне к воротам. Где-то неподалеку орут песню, интересно, что празднуют-то?

У ворот караул, в башенке сидит часовой. Наверное, не в каждой деревне такое увидишь, у нас же по-другому нельзя. Как и без стены, что деревню огораживает. Бревна в три ряда, в три человеческих роста – пробей попробуй! Староста как-то говорил, что стена вокруг поселения – непременный признак города. И мы, стало быть, не деревня какая-нибудь, а по королевскому уложению самый что ни на есть город. Хоть и не слишком большой.

Не знаю, может, по закону оно так и есть. Мне от этого ни жарко, ни холодно. Город ли, деревня – какая разница? Главное, чтоб Гойто о законе этом мытарям не сболтнул. С городских мыто больше дерут… или все же меньше?

С башни меня окликает Тавер. Вот нисколечко не сомневался, что там именно знахарь сидит. У старика бессонница, вот и ищет себе дело на ночь. А в караульной башне ему самое место, в темноте-то мало кто опасность углядеть способен. Тавер – может. Он многое умеет, знахарь наш.

– Барго, далеко собрался?

Будто не сам мне бутылочки с зельями продавал! Конечно, знахарь догадался, что я в Лес намылился, ему другое интересно. Зачем за мной маг заезжий увязался, да еще с учеником? И что за услуги пообещали. Знахарь у нас не первый сплетник, конечно, но в десятке наверняка.

– На охоту, – ухмыляюсь я.

Тавер недовольно морщится, понимая, что я вру, но не переспрашивает, потому как невежливо. Собственно, у нас лишь два человека бранных слов не употребляют – знахарь да священник. Потому как вежливые и просветленные и нам, ухарям деревенским, не чета вовсе.

– Счастливого пути, – говорит Тавер, и мы покидаем деревню.

Глава 4

Ночной лес – чудо. Который раз удивляюсь этому, казалось бы, обыденному явлению. Вокруг тишина, только хрустят под ногами ветки. Не под моими, разумеется, ногами, я хожу по лесу бесшумнее тени, охотнику по-другому и нельзя, иначе добычи не видать как собственных ушей. Если ты не гоблин, конечно. Эти свои уши разглядеть вполне могут. Мало того что их лопухи за каждую ветку цепляются, так еще и глаза навыкате.

Иду уверенно, но об осторожности не забываю. Это еще не Злой лес, тот дальше, здесь самое страшное, что случиться может, – медведю на лапу наступишь. Тоже не самое приятное, если подумать, но и похуже бывает. К примеру, когда в привычный, казалось бы, хоть и ночной лес забредет какая сволочь из Злого. Такое случается, и куда чаще, чем хотелось бы. Вот с ней переведаться мне точно не с руки, поэтому ушки надо держать на макушке, как у эльфов.

– А разбойники здесь не водятся? – спрашивает девица.

Ей и интересно, и страшно, и оттого еще интереснее. Видно, ни разу по лесу ночью не шастала, и еще неизвестно, бывала ли днем хотя бы.

– Не водятся, – усмехаюсь. – Кого здесь грабить-то, зверье лесное?

Не того ты, милая, боишься. Да, слыхал я, что самый страшный зверь – двуногий с железом в руке. Только, сдается мне, тот, кто чушь эту придумал, след свой в Злом лесу не оставлял никогда. Потому как чудища местные человека иначе, как обед, и не рассматривают вовсе, будь он хоть с железом, хоть без.

Идем в темноте, мы-то с Медвежонком привычные, а вот спутникам нашим несладко приходится. Господин маг, в очередной раз оступившись, бормочет себе под нос ругательство. Э, нет, заклинание это, потому как над головой мага вспыхивает небольшой шар. Неяркий такой, глаза не режет, но светло от него, как вечером или же ранним утром.

Вздыхаю завистливо, мне бы так! Сколько раз падал в потемках, ноги подворачивал, пока не выучился чуять любую неровность, любую веточку под своими ногами. А тут – раз, и иди себе напролом, как бронетуша, через кусты. Ни забот, ни волнений, красота!

Медвежонок восторженно охает, сбивается с шага. Надо бы одернуть парня, его сейчас хоть голыми руками бери, но… не дело это, выговаривать напарнику в присутствии посторонних. Позднее скажу, не к спеху. Довольно того, что я начеку, до Злого леса еще топать и топать.

Маг делает жест рукой – шар смещается вправо, поднимает вверх – послушно взлетает на пару локтей выше. Как ребенок, честное слово.

Делаю еще два шага и наступаю на лапу медведя. А ведь было же предчувствие, чего не прислушался, дурак? Обошел бы малинник стороной, знаю ведь, что Хозяин как малины налопается, тут же и спать ляжет, чтобы потом далеко не ходить. Ну теперь жалеть поздно…

Лесной хозяин с ревом встает на задние лапы, передними пытается достать меня. Дудки! Я отпрыгиваю назад, сбивая при этом Медвежонка, который валится на мага, который тоже на ногах стоит неустойчиво. В результате у нас куча-мала, дружно барахтаемся на земле перед мордой донельзя удивленного медведя. Зверь обнюхивает мою ногу, трогает лапой, подозрительно косится на летающий туда-сюда светящийся шар (маг то и дело дергает обеими руками, силясь высвободиться), недоуменно фыркает и степенно уходит прочь. То ли сытый, то ли просто не уверен в нашей съедобности.

Поднимаюсь на ноги, ухмыляясь так, что едва не лопаются губы. Надо же так было осрамиться, и перед кем – перед магом столичным! Самому смешно. Нет, ну до чего у медведя морда была удивленная! Хохочу во все горло, с ветки вспархивает испуганная птица. Сказать по правде, я испугался. Не очень сильно, но было. Но – предки, какая у него была морда!

– Вам смешно, господин Барго? – укоризненно говорит маг. Он изрядно сконфужен, я это прекрасно вижу, хоть господин Излон и старается это скрыть. – Он ведь мог нас всех сожрать!

– Не мог, – говорю сквозь смех. Ну не могу остановиться, и все тут!

– Почему это? – интересуется господин Излон.

– А медведи магов не едят, – поясняю я. – Больно уж жилистые.

Господин Излон обиженно фыркает и замолкает. Его ученица негромко хихикает, собирая с земли разлетевшиеся пожитки. Подхватываю лук, скольжу между деревьями. Все чувства обострены, садиться в сапог вторично я не собираюсь. Собственно, не засвети господин маг свой фонарь, я медведя бы учуял до того, как на него наступил. Нет, ну надо же так оплошать! Но морда, морда-то какая! И у медведя, и у мага – залюбуешься.

Чувство опасности промолчало, ведь лесной хозяин спал и нападать не собирался. Надо запомнить это на будущее, чтобы не полагаться на свои способности целиком и полностью. В этот раз обошлось, но повезет ли в следующий? Я продолжаю корить себя за ошибку, но не слишком сильно. Повезло ведь, значит, Звел все еще присматривает за мной. Вот и славно, в другой раз, глядишь, и не оплошаю.

– Смотри под ноги, – шепчет Релли, которая идет следом за мной. – Вдруг где еще медведь завалялся?

И хихикает. Я тоже улыбаюсь. Будет о чем внукам рассказать, когда заведутся.

Деревья расступаются, мы оказываемся на поляне.

– Привал, – командую я.

Скоро рассвет, неплохо было бы отдохнуть. До Злого леса часа два ходьбы, идем быстрее, чем я ожидал. Отдохнем лучше уж здесь, чем у самой опушки, незачем судьбу искушать.

За хворостом отправляю Медвежонка. А кого, спрашивается, еще? Мага, что ли, послать – так он меня сам куда хочешь пошлет. Девицу – так ее даже лягушки если и не сожрут, то до поросячьего визга точно напугают. Самому идти? Я вроде как старший, мне не положено. Опять же надо за чужаками присмотреть, мало ли что. Места у нас такие, глазом моргнуть не успеешь, как какая-нибудь тварь сожрет. А маг ты там или кто, ей, твари этой, совершенно неважно.

Ворчащий Медвежонок исчезает за деревьями и вскоре возвращается с охапкой хвороста. Для ночевки маловато, но для коротенького привала на пару часов – вполне. Достаем припасенные харчи, утоляем подкравшийся голод. Не мешало бы чуть вздремнуть. Я закрываю глаза и проваливаюсь в короткий воздушный сон.