Текст книги "Атлантида (СИ)"

Автор книги: Виталий Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

11

Я тем временем подошел ближе к Максу Ньютону и подобрал с земли крупный осколок плиты, с которой работал Макс несколько мгновений назад. Она была прозрачна, как я и предполагал, а символы на ней имели матовую белизну и выпуклый рельеф, только были уже мельче, чем на осколках плит, с оплавленными краями, какие я обнаружил раньше. Держа осколок в руках, я залюбовался им, уж очень он был красив. Узор символов на нем, и гладкая на ощупь фактура поверхности просто завораживали. Внезапно перед моим внутренним взором появились и мгновенно исчезли звезды–блики, какие обычно появляются после удара головой обо что–нибудь. Меня передернуло и я, не удержав в руках осколок, выронил его, сам, едва устояв на ногах. Он тут же разлетелся на мелкие черепки со звуком бьющегося стекла.

– Что случилось? Тебе плохо? – прервала свою речь Лира, обратив на меня внимание. Макс тоже повернулся ко мне, услышав звук раскалывающегося осколка.

– Да, вроде бы нет. Уже полегчало, только странные какие–то ощущения я испытал сейчас. Словно меня ударили чем–то по голове. Я только взял осколок посмотреть, а тут произошло это…, – приходя в себя, объяснял я им свое состояние.

– Извини, что прервал тебя, со мной уже все в полном порядке, – обратился я к Лире. – Пойду, взгляну на те плиты, и указал им на целые кварцевые таблички, лежавшие немного в стороне от Макса.

Лира снова вернулась к объяснениям, а я, подойдя к плитам, которые были сложены стопкой и проложены тканью, стал их рассматривать. Картина расположения знаков–иероглифов на плитах, их форма была очень красива и гармонична. Знаки не были похожи ни на корейскую, ни на японскую, ни на китайскую письменность. Они по–своему завораживали, и я не удержавшись, снова коснулся рукой плиты, медленно ее, ощупывая и ощущая под пальцами выступы символов. Вид плиты был так притягателен, что я вообще перестал о чем–либо думать и полностью погрузился в процесс получения ощущений от взаимодействия с плитой.

Прервала мои ощущения вспышка, внезапно возникшая перед внутренним взором, на мгновение, ослепив меня. А затем пошла какая–то информация. Вроде бы текст, гласивший: «соединение двух и более частей этого материала дает выделение в пространство некоей силы, проявляющей себя, как свет, тепло, сильный ветер, сметающий все на своем пути, а так же еще нечто нам пока неизвестного, несущего гибель много большую, нежели свет, ветер и жар, но невидимого и не ощущаемого». Я одернул руку от плиты, словно это был горячий утюг, и видение текста на внутреннем экране мгновенно исчезло. Чувствовал себя при этом слегка некомфортно. Ощущал головокружение и слабость в ногах. Немного постояв, приходя в норму, я попробовал сопоставить и проанализировать случившиеся со мной события. И вот к чему в итоге пришел.

Последнее происшествие ясно показывало, что такое состояние у меня проявлялось всякий раз только при взаимодействии с плитой, так как после прекращения контакта с ней эти ощущения тут же прекращались. Тогда почему в первом случае у меня возникли только искры перед глазами? Наверное, потому, что это был первый опыт, и тогда был осколок, а не целая плита. И, скорее всего, тогда прервал я процесс от неожиданности гораздо быстрее, чем во втором случае, и информация просто–напросто не успела проявиться.

– Так, так, – продолжал я рассуждать. – Надписи на плитах мне не понять, соответственно прочесть их я тоже не в силах, потому, как мне неизвестен их язык. Однако, информацию все же каким–то образом воспринимаю, и она, похоже, идет от плит. Получается, что, взаимодействуя с плитой непонятным, пока еще, мне способом я произвожу подключение своего сознания к энергоинформационной матрице плиты, и помещенные на ней данные, поступают непосредственно в мое сознание. Получается, что я «снимаю» таким способом саму информацию, записанную на плиту, а буквы, знаки или что–либо еще, выражающее ее внешне, попросту становятся ненужными при таком контакте, и поэтому надобности в их понимании и расшифровке нет.

Для проверки своих доводов я еще раз очистил свой ум от мыслей, и, коснувшись плиты, полностью на ней сосредоточился, теперь даже закрыв глаза. В зрении не было нужды. И действительно, почти сразу же я ощутил вспышку света на внутреннем экране, а затем последовала информация, как я догадался, об энергии распада ядра и ее выделении в пространство, при достижении радиоактивным материалом критической массы.

Отлично. Я сознательно прервал поступление в мое сознание данных, отведя руку от плиты, и открыл глаза. Чувствовал себя гораздо лучше, нежели в предыдущие два раза. Наверное, нужно было больше практиковаться и просто привыкнуть к такому способу снятия информации с предметов, который опять так неожиданно у меня проявился.

– Послушай, Макс, – прервал я их беседу. Лира уже завершила свой рассказ и просто болтала с ним о чем–то своем.

– Они, что, выходит уже несколько тысяч лет назад знали о расщеплении атомов и о ядерных реакциях? – задал я ему вопрос о том, что узнал, взаимодействуя с плитой.

Они оба вопросительно уставились на меня, явно выбитые из колеи моим вопросом.

– Ты о чем? Какие ядерные реакции? Кто знал уже тогда? – из Макса посыпались на меня вопросы.

Я не понял, почему он удивился моему вопросу. Ведь он же лингвист, стало быть, знает их язык. А значит, тоже может прочесть надписи на плитах.

– Ну, вон на той верхней плите об этом говориться, ты, что ее еще не успел изучить, что ли? – тоном, «мол, дважды два – четыре» вставил я ответный вопрос. Но тут же понял, что он из 1928 года попал сюда, а в то время еще и понятия не имели о ядерных реакциях, бомбах и ядерном топливе. Тогда ученым было лишь известно, что существуют некие мельчайшие частицы, составляющие материю вещества, то есть – атомы.

Его глаза теперь совсем готовы были выпасть из глазниц, таким безумным стал его взгляд. Очевидно, мой второй вопрос совсем его добил в этом плане. Лира тоже выглядела очень удивленной. Они оба требовали от меня разъяснений, хотя и молчали.

– Ох-х, простите за некорректный вопрос, – обратился я, извиняясь к Максу. – Вы ведь еще об этом не знаете.

– О чем это нам не известно? – выпалил Максимилиан. – Ну–ка, поведай.

– Э-э, ну-у, я об атомах, ядрах, их делении и распаде. Ты ведь в 1928 году попал сюда, в Атлантиду, верно? – начал я сбивчиво.

– Да, верно, – подтвердил он. – И что это означает? Мне тоже известно, что такое атом, электрон и ядро, и что с того?

– Да, в ваше время уже об этом было известно, а вот о том, что ядро атома можно расщепить на еще более мелкие составляющие и при этом высвободить колоссальное количество энергии, это стало известно людям только с пятидесятых годов, так, что ты еще этого не можешь знать. Но мне это уже известно. Я ведь по сравнению с твоим временем из будущего, получается, прибыл сюда. А ваше настоящее это наше прошлое. Прошло как–никак уже почти 80 лет. Помнишь, я тебе говорил об этом раньше? – отвечал я на вопрос Максимилиана.

– Да, да, точно. Об эффекте нестарения мы тогда так же вели речь. – подтверждал мои слова Макс. – А что это за высвобождение колоссальной энергии при расщеплении атома, ты ведь так сказал? И что это вообще за энергия?

Об этом очень долго сейчас можно рассказывать, скажу только одно: все зависит от того, как распорядиться, выделившейся в результате реакции деления ядер энергией. В свое время мы испытали два способа применения этой энергии. Использовали ее в качестве разрушительной силы, и, чуть не погубили все человечество и землю. Но мы так же ее использовали с благими намерениями, и, теперь за счет этой энергии вырабатываем электрическую.

Все зависит от уровня осознания людей, применяющих ту или иную силу.

Я, в свою очередь, не намерен применять открывающиеся у меня здесь способности во вред вам и себе. Потому как понимаю, что такое мое поведение и такие методы использования сил, не будут способствовать моему росту и развитию моего сознания далее. И если я выберу применить все предоставленные мне возможности во вред, то не достигну поставленных перед собой задач.

Так что теперь, Макс, ты понимаешь, что важна не сама энергия, не сами силы, а то, как ими распорядится тот, кому они предоставлены? И все, абсолютно все, зависит от внутреннего мира, внутренней системы ценностей человека.

– Да, ты действительно прав, Виталий, – отозвалась Лира. – Возможно, именно поэтому мы оказались в таком положении, то есть вся наша цивилизация оказалась под водой, и мы еле–еле выживали все это время. Похоже, что тот, кто использовал, доступные ему силы, был недостаточно ответственен и не до конца понимал, чем может обернуться такое их применение.

Когда Лира произносила последние слова, я заметил, как печально взглянул на меня Макс. Он то уж точно знал, кто это был за человек, применивший доступные ему силы таким образом. Мне это было так же известно. Хотя Макс, возможно, об этом факте и не догадывался, глядя на меня. Это был отец Лиры, последний правитель Атлантиды – Тан, а так же еще часть людей, входивших тогда в совет старейшин. К сожалению, он, так же как и некоторые другие правители города, жившие до него, поддался искушению и использовал, доступные ему энергии с целью нанесения вреда, то есть в качестве оружия. Увы, где бы это не происходило, это всегда печально. Будь то наш мир или Атлантида.

– Да, но ты–то как об этом узнал? – встрепенулась Лира. – Ты что тоже умеешь читать плиты, и также понимаешь наш язык, как и Макс?

– Точно. С недавних пор я тоже стал понимать, что написано на плитах. Но со мной это происходит немного другим способом, нежели с ним. – и я взглядом указал на Макса Ньютона.

– То есть как это другим способом? – не понял меня Макс. – Так ты понимаешь, что там написано или нет?

– Я объясню, сейчас все объясню, не волнуйся. – пытался успокоить я Макса. – Помните, когда вы заметили, что мне якобы стало плохо. Я тогда еще осколок плиты в руке держал, а потом его выронил? Сказал, что у меня перед глазами были звездочки, словно меня огрели чем–то по голове.

– Да, было такое, помню, – заговорила Лира Сатта, все еще не скрывая удивления, – ну, и какое это имеет отношение к тому, что ты стал понимать то, что записано на плитах?

– Сейчас, сейчас, не торопитесь, – я притормозил немного их рвение.

– Так вот, потом я отошел к целым плитам и стал их рассматривать, ощупывая ту, что была наверху. Находясь там, я еще раз испытал такое же состояние, только это уже были не звезды, а последовала вспышка. После, я понял, что было записано на плите, хотя и не знал, как читаются на ней знаки. Просто сразу понял, и все. Будто мне в голову вложили сразу всю информацию с плиты, в одно мгновение. Я ее уже знал, всю, лишь едва коснулся плиты рукой. Полагаю, что я каким–то образом подключился к самой информации, имевшейся в данный момент на плите, и, в знании и прочитывании здешней письменности, как Максу, мне не было необходимости. – заканчивал я объяснения. – Ведь знаки и символы – это всего лишь способ выражения информации внешне: на камне, бумаге, дереве, металле. Так вот, мне, скорей всего, стала доступна непосредственно сама информация, а не способ ее выражения, посредством символов.

– Ну, ты даешь, Виталий! Это же здорово! – восхищенно воскликнул Максимилиан Говард. – Теперь ты, возможно, сможешь мне помочь в некоторых вопросах, которые мне никак не удается разрешить, сколько я не пытался.

– Да, конечно, Виталий поможет нам, – обратилась к Максу Лира. – но, наверное, сейчас он очень проголодался, ведь ничего не ел еще с тех пор, как попал к нам в город.

– Не понимаю, как ты еще на ногах держишься? – теперь уже она обращалась ко мне.

12

Действительно, я ничего не ел с тех самых пор, как попал сюда. Но что было странно, я вовсе не испытывал голода, Даже ни малейшего намека на него. Удивительно это было, очень загадочно. Уже прошла примерно неделя по здешним меркам, а я все еще не испытывал голода. Со мной вообще творилось что–то необъяснимое, начиная с того момента, как я оказался в Атлантиде.

– Но я не голоден, – попытался было возразить я Лире, и Макс, тоже встал на мою сторону, дабы все мы поскорее занялись рассмотрением мучавших его вопросов, но она была непреклонна и настаивала на своем.

– Раз ты не голоден, хорошо. – произнесла с напором лира. – Однако, я уже проголодалась и хотела бы поесть.

– Ладно, ладно, – Макс, наконец, понял, что Лиру ему переубедить не удастся. Да и сам он, похоже, был не прочь перекусить, только не подавал виду.

– Я вижу, вы не захватили с собой ничего, но не волнуйтесь, моих запасов должно хватить всем. Я ведь надолго порой выхожу и еду беру с таким же расчетом. – говорил Макс, доставая при этом из подобия рюкзака свертки и плоды, и раскладывая их на ткани, которую Лира успела расстелить прямо на земле, помогая ему.

В итоге получился довольно внушительный стол, и я не мог поверить, что Макс брал столько еды каждый раз. Ведь таким ее количеством можно было утолить голод пяти людей, и не в один прием, к тому же.

Закончив приготовления, они принялись за еду, между тем пытались расспросить меня о моем мире, как я живу, что происходит вокруг, каких высот мы достигли. Макс очень интересовался ядерным распадом и всем, что с ним связано. Я же в свою очередь пытался выяснить у них, почему мы считаем с давних пор Атлантиду более развитой и продвинутой цивилизацией, чем, например, наша. А это действительно так, один факт, по крайней мере, указывает на это: кварцевые таблички с информацией о распаде ядра, тогда возникает вопрос, как они к этому пришли, как достигли всего этого? Но, увы, Макс с Лирой ничего внятного по этому поводу мне так и не сообщили. Наблюдая нынешнее состояние цивилизации – Атлантида, я пришел к выводу, что в то время, когда составлялись эти таблички, и на них велась запись информации, Лира не только не родилась, но даже ее родителей не было на свете. Я подозревал, что ее родители появились на свет спустя десятки, а может, даже и сотни поколений атлантийцев, уже после того, как были оставлены письмена на пластинах кварца.

Макса я вообще не брал в расчет. Он изучал таблицы, и другие надписи на сооружениях совсем немного времени, всего лишь каких–то 80 лет. Откуда он мог узнать подробности? Но как позже выяснилось, на этот счет я круто ошибался. Максимилиан Говард действительно многое выяснил, по крайней мере, об их достижениях, и откуда бы вы думали? Из тех самых надписей, которые он как раз и изучал.

Как он мне поведал далее, пока мы ели, (я тоже немного попробовал тех плодов, что Макс прихватил с собой, желая сравнить их вкус с нашими фруктами и овощами, ради интереса, так как все еще не был голоден) атлантийцы, будто специально составляли летопись своей истории на кварцевых пластинах. И, похоже, не только своей собственной.

Они фиксировали, как я понял со слов Макса, все, о чем им удавалось узнать. В частности, по его рассказу, на осколках теперь уже разбитых плит, они упоминали о времени сотворения вселенной, звезд, планет, земли в том числе, и зарождении на ней жизни. Гипотезы это были или же истинная информация он так и не смог понять. Потому как целых плит с данной информацией более уже не находил. Далее речь шла о землепользовании и освоении людьми техники: колеса, простейших двигателей (паровых), затем на горючем топливе, о развитии строительства, архитектуры, об изучении и внедрении новых материалов. Создавалось такое впечатление, что данная цивилизация росла и развивалась более быстрыми темпами, чем даже наш с Максом мир. Будто им в развитии кто–то помогал, был их покровителем, неким партнером.

– Интересно, что будет в следующих плитах в стопке? – с неподдельным интересом Макс Говард высказал свой вопрос вслух. – Да, и еще, я тут неподалеку обнаружил несколько странных сооружений. Наверное, в этих комнатах что–то храниться. Они полностью сохранились, представляешь, как будто их построили только недавно. Время их совсем не потрепало.

– Но что самое интересное и загадочное, мы никак не можем в них попасть. Они просто запечатаны, наглухо. – оживился Макс, почти, вскакивая с земли, будто ему не терпелось тотчас туда попасть. – Может быть, тебе удастся их открыть. Наверное, там что–то очень ценное с их точки зрения, и, имевшее для тех людей огромное значение. Но что?

– Хорошо, ты покажешь мне эти комнаты, но только завтра, ведь уже начинает темнеть, а до них идти еще надо. – приостановил я напор Макса.

– Да, верно. Свет нам не помешал бы, а то они находятся низко, почти под землей и там темновато. – опомнился Макс. – Ну, тогда разобьем лагерь прямо здесь. Я уже так делал, и ничего не случилось, не волнуйся Лира. – обратился он к ней со словами ободрения, потому как она уже набрала в легкие воздух и открыла рот, намереваясь возразить ему.

– Никто меня здесь не тронул. Все будет в порядке, вот увидишь. – продолжал он подбадривать Лиру, и она, наконец, сдалась.

Вскоре лагерь был разбит. Хотя и лагерем–то это нельзя было назвать, даже с натягом. Были лишь разложены дополнительные ткани, более плотные и ворсистые. На одни мы улеглись, другими укрылись. Просто – спальные места, для ночлега. Я лег, положив одну руку под голову, и укрылся верхней тканью. Это был довольно легкий материал. Хотя по его внешнему виду так сказать было нельзя. Походил он больше на махровое полотенце, только был гораздо толще. Вскоре я уснул, не имея понятия, чем были заняты Лира и Макс, и уснули ли они так же быстро, как и я.

13

Большую часть ночи я спал без проблем, но под утро кое–что произошло. Похоже, что я видел сон, хотя ощущения были более чем реальные. Со мной пару раз такое случалось, в моем мире, еще до знакомства с Максом. Ощущения были настолько реальны, что и подумать даже не можешь, что это на самом деле сон. Ясность ума и осознание ситуации, тебя окружающей, сохранялась немыслимая.

Я вдруг понял, что стою на опушке леса недалеко от мерно журчащего ручья. Светило солнце. Припекало. Очевидно, настал полдень. Но изнуряющей жары я не чувствовал. Осмотрелся вокруг. Подойдя к ручью, взглянул в него. Вода была кристальной чистоты, так что мне было неясно, глубокий он или нет. Попробовал воду на вкус. Он был приятным, хотя и своеобразным. Вдруг я почувствовал тепло, потоком направленное на меня, будто включили рефлектор и направили его мне в спину. Оглянулся и…, онемел. Но не от страха, а от удивления и восхищения, одновременно нахлынувшими на меня и лишившими дара речи.

Такого существа я еще не только не встречал раньше, но не мог себе его представить даже в самых смелых мечтах.

Это был человек, человеческое существо. Вроде бы. Оно имело, по крайней мере, такую же внешность, как и мы – люди. Но состояло из света. Как мы имеем белковой природы физическое тело, так и это создание имело тело, но только его строительным материалом был свет. Оно состояло из света, излучая его вовне, наверное, было его неиссякаемым источником. Я ангелов ни разу еще не видел, поэтому не мог точно сказать, был ли это ангел. Но этот «человек» был красив. Его черты лица были изящны и гармонично сочетались (рот, нос, лоб, глаза и т. д.). От него невозможно было оторвать взгляд. И к тому же он излучал не только тепло, направленное в данный момент на меня, но какую–то харизму, притягательность, и…, добро, много, много добра. Море, океан добра окружал его, да и меня теперь тоже.

– Виталий, не сообщай людям Атлантиды то, о чем ты узнаешь в комнатах, пока не будешь точно уверен в том, что они готовы воспринять эту информацию, и что она не навредит им. Их еще надо подготовить, поднять их сознание, изменить их ценности, внутренний мир. – вдруг я воспринял уже знакомые ощущения голоса в моей голове, в мыслях. Очевидно, эта сущность тоже обладала телепатическим общением, а по сему не стала утруждать себя производством звуков. Он просто сразу направил мне свои мысли.

– Кто вы? – задал я в ответ телепатический вопрос.

– Я – житель Атлантиды, – направил он мне свои мысли – ответ. – Жил на земле много тысяч циклов назад. Тогда еще город – Атлантида не был затоплен и являлся центром целой страны, где мы жили и процветали в мире и согласии. Но даже среди нас были люди с низким уровнем осознания, ответственности. Затем многие из них пришли к власти, и случилась катастрофа. В результате удалось спасти только один единственный город. Наша технология превзошла нас самих. Мы достигли невероятных высот в развитии техники, но, к сожалению, не смогли ею воспользоваться должным образом. Часто пользовались ею не отдавая себе отчета о последствиях. – продолжал, с нотками печали в голосе, свой рассказ древний атлантиец.

– Мне это тоже знакомо. Нам так же доводилось применять знания о ядерном распаде в качестве оружия. Тогда погибло много людей. Потом, вроде, одумались. Но не знаю, надолго ли нас хватит. Не погубим ли мы и себя, и планету в скором будущем. – поделился я своими переживаниями на этот счет.

– Вы тоже уже овладели энергией распада ядра? – вдруг спросил он.

– Смотрите, будьте с ней осторожны. Хотя это еще не самое губительное в технике. Существует энергия способная разрушать планеты, целые созвездия в один миг. Ее–то и применяли некоторые из нас, допустив, тем самым, катастрофические последствия. В итоге все стало таким, как ты успел уже заметить.

– Не повторяйте наших ошибок. Будьте более ответственны, иначе последствия могут быть куда печальней. – заканчивал свое напутствие атлантиец, очевидно, намереваясь уйти.

– Постой, подожди, – остановил я его. – Значит, души вот так и выглядят? Ты из абсолюта пришел? Ведь так? – еще не закончив задавать свои вопросы, я уже догадался, что это, скорее всего, душа, истинная суть атлантийца, жившего много тысяч циклов назад. И, похоже, что именно такой вид мы и привыкли называть тонкими телами человека, его аурой.

– Как, как ты меня назвал? Душой? Интересно. Забавное выражение. – заинтересовался атлантиец. – Да, такой вид мы тоже можем приобретать, находясь в абсолюте, и он не единственный. Просто сейчас мне удобнее всего принять именно такую внешность. Кстати тебе это тоже доступно. Так что если захочешь, можешь и на себя такого взглянуть. Только не торопись. Ты сам поймешь, когда придет время. И помни об ответственности, ошибках и последствиях, а пока – прощай. И его душа, итак состоящая из света, начала светиться еще сильнее, давая так много света, что сама начала в нем исчезать, растворяться. А через мгновение последовала вспышка такой силы, что я на миг вообще перестал что–либо видеть. А после, все исчезло: лес, ручей и он сам.