Текст книги "Дети ночных цветов. Том 2"

Автор книги: Виталий Вавикин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Но у тебя дверь белая.

– Это потому что у меня нет черных мелков. – Томас обиделся, решив, что ему не верят. – Можете спросить у Гвен. Она подтвердит, что дверь черная!

– Обязательно спрошу, – пообещал Вебер.

Он ушел, оставив Томас одного. Мальчик проводил его взглядом и вернулся к своим рисункам. Вскоре ему это дело наскучило, и он отправился на поиски очередной кошки, которую можно будет загнать на крышу.

Вечером Гвен спросила, о чем с ним говорил мистер Вебер. Она сделала это так ненавязчиво, что Томас поначалу просто отмахнулся от нее, сказав, что не помнит.

– Ты рисовал на асфальте, – напомнила сестра.

– На асфальте? Это было до того, как я загнал противную черную кошку на крышу или после?

– После.

– После, – Томас нахмурился, пытаясь вспомнить. Гвен терпеливо ждала. – А! Он спрашивал меня, что я рисую.

– А что ты рисовал?

– Ты разве не видела?!

– Видела, но там сложно что-то разобрать.

– Ничего не сложно! – обиделся Томас. – Там дверь. Черная дверь, которая снится нам с тобой.

– Об этом ты рассказал мистеру Веберу?

– Да. Он, кстати, не поверил мне и обещал спросить у тебя. Ты ведь подтвердишь ему, что я не вру – дверь в наших снах черная, как деготь!

– Не знаю я никакой двери, – нахмурилась Гвен, заставив брата растерянно захлопать глазами. – Может, это тебе снилось, а я ничего не видела.

– Видела! – заупрямился он. – Я же помню. Ты сама первой рассказала мне об этом!

– А ты придумал, что и тебе снится эта дверь.

– Да не придумывал я! – Томас огляделся по сторонам, словно ища союзников у мебели или стен номера. – Мне это тоже снилось, и ты должна подтвердить мистеру Веберу, что я ему не врал!

– Не буду я ничего подтверждать! – Гвен передернула плечами.

– Будешь! – Томас что есть силы топнул ногой.

– Нет! – она выдержала его гневный взгляд. Он весь покраснел, крутанулся на месте и выбежал из номера, едва не сорвав дверь с петель. – Томас, вернись! – Гвен вышла следом за ним на улицу, но его уже нигде не было. – Что за ребенок!

Она обошла вокруг отеля, понимая, что если брат захочет, то сможет прятаться от нее вечно. Оставалось лишь ждать, когда ему это надоест, потому что он ждать совершенно не умел.

– Кого-то ждешь или просто пытаешься побыть в тишине? – спросила пожилая женщина, подсаживаясь рядом на скамейку.

– Здравствуйте, Ордилия, – устало улыбнулась Гвен.

– Снова Томас? – с сочувствием спросила она. Гвен кивнула. – А вот мне это уже не грозит, – Ордилия улыбнулась и устремила к горизонту свои выцветшие от прожитых лет глаза. – Знаешь, будь я на твоем месте… – начала было она, но Гвен оборвала ее на полуслове, заверив, что знает.

– И вас бы уже здесь не было.

– Точно, – грустно подметила Ордилия. – Я, наверное, достала здесь уже всех своей болтовней?

– Ну, почему…. – Гвен показалось, что она увидела Томаса, выглянувшего из-за края отеля.

– Значит, достала… – вздохнула Ордилия и кряхтя поднялась. – Пойду, пожалуй, выпью. Не хочешь составить мне компанию?

– Нет, спасибо.

– А вот я бы в твоем возрасте не отказалась. Выпить с бывшей звездой экрана – это… это… это, должно быть, весьма символично. Словно перехватить эстафету. Понимаешь?

– Понимаю, но боюсь, я совершенно не гожусь для экрана.

– Не говори ерунды! – отмахнулась Ордилия. – Для этого годятся все. Нужно лишь иметь достаточно желания и наглости… – она скривила морщинистое лицо. – Ну, еще, может быть, немного природной привлекательности, чтобы нравиться зрителю, и капельку таланта.

– Вот видите, – снова устало улыбнулась Гвен. – Боюсь, для меня это слишком большие требования.

– Вот как? – растерянно переспросила Ордилия. – Тогда можно выпить просто так. Как молодое и старое. Ты расскажешь мне о том, какая жизнь сейчас, а я расскажу тебе, какой она была раньше.

– Простите, но мне нужно найти Томаса.

– Томаса, – протянула Ордилия, награждая Гвен сочувственным взглядом. – Ох уж эти ошибки молодости! – вздохнула она, развернулась и пошла в свой номер.

– Если бы только ошибки, – тихо сказала Гвен, провожая ее взглядом.

– Точно не передумаешь? – прокричала Ордилия уже с крыльца.

– Спокойной ночи! – прокричала в ответ Гвен, снова устало улыбаясь.

Дверь за бывшей кинозвездой закрылось, но ее образ еще долго не оставлял Гвен. Состарившаяся знаменитость – если, конечно, верить ей на слово. Гвен пыталась представить ее молодой, с кучей поклонников, в большом доме, окруженной признанием и любовью, и не могла. Для нее эта женщина всегда оставалась соседкой по дешевому, но тем не менее чистому отелю. Соседкой, с которой они заселились здесь почти в один день. Гвен поймала себя на мысли, что считает Ордилию чуть ли не самой близкой подругой в отеле. «Может быть, действительно стоит как-нибудь посидеть с ней вечером и поговорить о забытых фильмах?»

Гвен увидела, как Томас снова выглянул из-за угла отеля, и снова притворилась, что не видит его. Иногда это помогало – он понимал, что его шалости не имеют результата, и переключался на что-то другое, но иногда упорно продолжал начатое, не обращая ни на что внимания. «Наверное, Вебер действительно прав, и ему просто нужен коллектив сверстников, – подумала Гвен. – Класс, который он будет считать своим. Свои друзья, учителя. Свои маленькие ошибки и удачи. Своя жизнь».

Она позвала брата и предложила пойти в кафе, пока оно еще не закрыто.

– Ты хочешь мороженого? Я куплю тебе с ванилью, – Гвен дружелюбно улыбнулась ему. – Не бойся, я не обману, и я не злюсь на тебя.

Она увидела, как брат недоверчиво вышел из-за угла.

– А как мне проверить? – спросил он, готовый в любой момент броситься наутек.

– Никак. – Гвен увидела, как он вздрогнул, и еще раз улыбнулась. – Тебе придется поверить мне на слово.

– Ты уже обманывала меня.

– А ты меня.

– Я извинялся.

– Я тоже, – она пошла в кафе. – Я закажу мороженое для тебя и кофе для себя, но если ты не придешь раньше, чем принесут заказ, то, обещаю, мороженое твое будет в моем животе.

Больше Гвен не оборачивалась. Томас пошел за ней следом, но остался на улице, наблюдая за сестрой сквозь окно. Убедившись, что мороженое действительно ждет его на столе, он вошел в кафе и осторожно сел за стол.

– Можно? – спросил Томас, показывая на чашку с мороженым.

– Конечно, можно. Это же для тебя и принесли. – Гвен дождалась, когда брат отправит первую порцию в рот. – Только мне нужно поговорить с тобой, Томас.

– Как со взрослым? – спросил он, услышал утвердительный ответ и замер на мгновение с ложкой у рта.

– Помнишь, о чем мы спорили перед тем, как ты убежал? – осторожно спросила Гвен. Томас кивнул. – Я хочу, чтобы ты сказал это сам.

– О снах, которые нам приснились, – он нахмурился, бросил на сестру недоверчивый взгляд. – Почему ты не хочешь подтвердить мистеру Веберу, что дверь в этих снах была черной?

– Потому что я не хочу, чтобы мистер Вебер вообще знал, что нам снились эти сны.

– Ага! – оживился Томас. – Значит, ты все-таки признаешь это!

– Да, но это должна быть наша тайна.

– Почему?

– Потому что будет лучше, если никто не узнает об этом.

– Почему?

– Потому что мистер Вебер может помочь устроить тебя в школу. – Гвен увидела, как брат неуверенно поджал губы. – Потому что так мы сможем остаться здесь.

– А как же Большой Каньон?

– Мы сможем съездить туда на каникулах. И много куда еще сможем съездить, только для этого нам нужно место, где мы будем постоянно жить.

– А домой вернуться нельзя?

– А ты хочешь?

– Не знаю. Я почти не помню, как там.

– Так почему бы нам не остаться здесь? Хотя бы на какое-то время.

– И для этого я должен соврать мистеру Веберу? – прищурился Томас.

– Не соврать, а просто забыть о том, что нам с тобой приснились одинаковые сны. Можешь просто сказать, что все это придумал.

– То есть соврать? – настырно повторил Томас.

– Ну хорошо, – сдалась Гвен. – Пусть будет соврать.

– Ага, – довольно кивнул Томас. – Я подумаю.

– Не подумаю, а мне нужен ответ сейчас, – начала терять терпение Гвен.

– Тогда купи мне еще одно мороженое.

– Горло заболит.

– Ты хочешь, чтобы я соврал, или нет? – спросил он, налегая на первую порцию мороженого. Гвен попыталась встретиться с ним взглядом, но не смогла. – Ты еще успеешь сделать заказ, пока кафе не закрыли, – поторопил брат.

«Ладно, от лишнего мороженого еще никто не умирал», – попыталась убедить себя она, вставая из-за стола. Злость на брата то усиливалась, то отступала. «Подумать только! Он торгуется со мной! Ему всего шесть, а он уже торгуется со мной! Что же будет года через четыре?!» Подобные мысли и веселили, и продолжали злить одновременно.

– Ну, если ты проговоришься! – предупредила Гвен брата.

Ночью она долго не могла заснуть, обдумывая детали сделанного Вебером предложения. Томас громко сопел, иногда что-то бормоча сквозь сон. Надеясь, что свежий воздух нагонит дремоту, Гвен накинула на плечи халат и вышла на улицу. Было тихо. На стоянке горел одинокий фонарь, освещая припаркованные машины.

– Тоже дурные сны? – услышала Гвен голос откуда-то сбоку, вздрогнула, обернулась.

Девушка с длинными черными волосами сидела на крыльце, прижавшись спиной к перилам, скрытая полумраком. Дверь в ее номер была открыта, но свет там не горел. Девушка была знакома Гвен. Они встречались в кафе и на стоянке, но было это, казалось, уже очень давно. Гвен думала, что эта девушка уже съехала, перебралась в другое место, но…

– Тебя давно не было видно, – призналась Гвен.

– Разве? – девушка вытянула руку. Черная кошка отделилась от темноты, подбежала к своей хозяйке, ткнулась носом в ее ладонь.

– Тебя нет в кафе, нет во дворе отеля… – Гвен замялась. – Прости, не помню твоего имени.

– А ты и не должна, – девушка бросила на нее короткий взгляд. Темные глаза сверкнули в лунном свете, черные волосы отлили синевой. – Мы ведь с тобой никогда не разговаривали.

– Но здоровались.

– Да. – Гвен не увидела, а скорее почувствовала, как девушка улыбнулась. – А еще твой брат всегда загоняет мою кошку на крышу и радуется, что она потом подолгу не может слезть оттуда.

– Иногда от него совершенно нет спасения.

– Он всего лишь ребенок.

– Да… – Гвен замялась, не зная, о чем говорить еще.

– Я – Гермина. Гермина Грэтхем, – неожиданно сказала девушка. – Только не спрашивай, что значит это имя. Я понятия не имею.

– Да я и не хотела, – пожала плечами Гвен, однако после услышанной просьбы невольно начала задумываться над этим.

– Ну а ты? – поторопила Гермина. – У тебя есть имя?

– Гвен. Гвен Мороу. А брат – Томас.

– Томас и Гвен, – задумчиво протянула девушка, пытаясь запомнить эти имена. – А ваша мать? Она…

– Умерла, – помогла Гвен. Гермина кивнула.

– Отца тоже нет, как я понимаю?

– Нет.

– Понятно. – Гермина помолчала какое-то время. – И давно?

– Отца давно, а матери около года. – Гвен почувствовала, что больше не хочет разговаривать об этом. – Ты, кажется, что-то говорила о своих снах?

– Разве? – Гермина устало рассмеялась.

– Поэтому ты никуда не выходишь?

– Может быть… – смех стих. В повисшей тишине было слышно, как мурлычет кошка. – Знаешь, а я ведь не одна, кому снятся дурные сны, – наконец задумчиво сказала Гермина. – Мой сосед тоже жалуется на кошмары. Сначала я думала, что он это делает, потому что надеется подкатить ко мне, но потом… Дверь! – она буквально выплюнула это слово, разорвав тишину, заставив Гвен вздрогнуть.

– Дверь? – переспросила Гвен, решив, что ослышалась.

– Да. Дверь. – Глаза Гермины снова сверкнули в лунном свете. – Я никогда не говорила Рипли о том, что мне снится, но он узнал. Не знаю, как, но, клянусь, узнал. – Снова пауза и тишина, в которой лишь мурлыкала кошка. – Но ведь такого не бывает! Людям не могут сниться одинаковые сны!

– Не могут, – согласилась Гвен, плотнее запахивая халат – ночь стала вдруг недружелюбной, стараясь загнать ее обратно в дом.

– Но тогда почему… – Гермина замолчала, попыталась рассмотреть лицо Гвен. – Тебе тоже это снится? Дверь? Черная дверь на черном фоне?

– Нет, – спешно ответила Гвен. Холод заполнил грудь, сердце замерло.

– Нет? – взгляд Гермины стал пристальным. Гвен буквально чувствовала его на своем лице. – Тогда почему же ты дрожишь?

– Я не дрожу. – Гвен поджала губы, признавая, что дрожит не только ее тело, но и голос. – Я просто… Просто…

– А твой брат? – перебила ее Гермина. – Ему тоже снится этот сон? Думаю, да. Думаю, всем в отеле снится нечто подобное. И не говори, что это не так. Я вижу страх в твоих глазах, Гвен Мороу.

– Ничего ты не видишь! – разозлилась Гвен на саму себя за то, что не может побороть дрожь. Гермина не ответила.

Какое-то время они молчали, меряя друг друга взглядами, затем отвернулись, вглядываясь в ночь. Гвен убедила себя, что дрожит, потому что замерзла. «Нужно лечь в кровать под одеяло, и все пройдет».

Она вернулась в свой номер, оставив Гермину одну. Томас тихо сопел, сбросив во сне одеяло на пол. Гвен укрыла его, легла в кровать. Сон пришел медленно, окутал черным покрывалом. Она даже не сразу смогла понять, что спит. Вес тела почти не ощущался. Ни звука, ни дуновения ветра вокруг. Лишь темнота. Густая, непроглядная ночь.

Гвен начало казаться, что сейчас она увидит, как сверкают в лунном свете черные глаза Гермины Грэтхем. Но мысли эти ушли, оставили ее, как, впрочем, и все остальные мысли. Ничего не осталось – абсолютная тишина и пустота, в которой парила Гвен, не чувствуя своего тела. Ей понравилось это. Мысли были, но они, казалось, приходили откуда-то извне. Текли темными водами неведомой реки, наполняя брошенный в нее сосуд. Гвен и была этим сосудом. Но потом зрение начало возвращаться.

Гвен начала различать оттенки ночи. Тьма расступалась, уступая место другой тьме – она выступала неясным образом. Если бы Гвен видела это впервые, то еще долго не смогла бы понять, что это, но эта картина была уже знакома ей – черная дверь, на черном фоне. В каждом подобном сне Гвен приближалась к ней, хотя, возможно, это сама дверь приближалась к Гвен, если учесть, что Гвен не управляла своим телом. Но как только дверь приближалась, замирала перед ней, Гвен чувствовала свою руку. Рука была тонкая и худая, как у ребенка, но Гвен знала, что эта рука принадлежит ей, просто в этом мире ночи все выглядит не так, как обычно.

Дальше из темноты выступала дверная ручка, и в голову начинала втекать из реки ночи мысль, что если взяться за эту ручку, то можно открыть дверь. «А что потом?» – эти мысли принадлежали уже самой Гвен. Искушение росло с каждым новым сном. Гвен протянула руку, сжала ручку в своей ладони. Сердце замерло. Гвен перестала дышать.

Дверь приоткрылась, образовав небольшую щель. Хлынувший оттуда свет разогнал ночь. Гвен увидела свое тело – свое прежнее тело, настоящее тело, к которому она успела привыкнуть за последние годы, а не то детское и худое, что было у нее прежде. Все это длилось лишь мгновение. Очаровательное мгновение, за которое Гвен успела полюбить этот льющийся из приоткрытой двери свет, пожелать узнать его источник. Желание стало таким сильным, что подчинило себе весь ее разум. Но дверь закрылась. Ручка выскользнула из ладони, и щель пропала. Мир снова погрузился в темноту. Ночь подчинила себе все.

Гвен застонала, беспомощно протянула руки к двери, надеясь, что сможет дотянуться до нее. Но ночь сгущалась, очертания смазывались. Гвен проснулась, чувствуя на лице не успевшие высохнуть слезы. Она тяжело дышала. Сердце сжималось, словно только что ей сообщили о смерти близкого человека.

Гвен сбросила одеяло на пол, несколько минут пролежала на кровати, пытаясь прийти в себя, повернула голову, посмотрела на Томаса. «Интересно, когда я пришла и увидела, что он тоже сбросил одеяло во сне, не снился ли ему этот же сон?» – подумала она, но тут же постаралась отбросить эту мысль. Тело вспотело. На губах ощущалась соль пролитых сквозь сон слез. Гвен посмотрела на часы, встала с кровати и вышла на улицу, надеясь, что ночная прохлада освежит тело и вернет сон.

– Ночной кошмар? – спросила Гермина, снова заставив вздрогнуть, как и пару часов назад.

– Господи! – Гвен нервно облизнула губы. – Ты что, так и не ложилась?

– Нет, – Гермина устало улыбнулась. – Снова приснилась дверь?

– Нет никакой двери, – отрезала Гвен дрогнувшим голосом.

– Есть. – Глаза Гермины сверкнули лунным блеском. – Вижу, что есть. – Она причмокнула, посылая воздушный поцелуй. – И что? Ты уже попыталась открыть ее?

– Что?

– Дверь. Ты видела, что за ней?

– Нет, а что там? – очарование вернулось, подчиняя себе Гвен. Она не хотела об этом спрашивать, но не могла сопротивляться вспыхнувшему желанию знать. – Ты видела?

– Нет, – Гермина медленно покачала головой. – Но я знаю, что нужно делать для того, чтобы попасть туда.

– И что? – Гвен затаила дыхание.

– Ждать.

– Ждать? – Гвен недовольно фыркнула. Гермина улыбнулась, положила руки себе на живот. – Не волнуйся, тебя это тоже ждет.

– Что ждет? – спросила Гвен, невольно наблюдая за неестественно бледными пальцами Гермины, которыми та гладила свой живот.

– Ребенок, – прожурчала она. – Твой ребенок.

– Ребенок? – Гвен снова недовольно фыркнула. Происходящее начинало напоминать еще один кошмар.

«Может быть, я все еще сплю?» Она бросила короткий взгляд на Гермину. «Если это сон, то я все понимаю, а если нет, то эта девушка спятила». Холод заставил ее поежиться. Холод из прошлого, пришедший картиной матери. «Да, кому как не мне разбираться в безумии?» – безрадостно попыталась поднять себе настроение Гвен, но не смогла. В голове вспыхнула мысль о соседе Гермины. «Как она его называла? Рипли? Да, кажется, Рипли». Гвен снова посмотрела на Гермину. Если бы сейчас эта странная девушка пропала или стала другим человеком, то она бы ничуть не удивилась – это же сон, но Гермина по-прежнему сидела на крыльце. Глаза ее вспыхивали в лунном свете, а длинные бледные пальцы гладили живот.

– А как же твой сосед? – спросила Гвен.

– Сосед?

– Рипли, кажется? Он что… Он тоже ждет ребенка? – смех так и рвался у нее из горла. – Интересно, как он это сделает. Или ты уже не помнишь, что говорила мне о том, как он видел те же сны, что и ты? Ту же дверь?

– Помню, – голос Гермины звучал неестественно спокойно, умиленно. – Только ему, чтобы войти, не нужно ждать.

– Вот как? – Гвен сдерживала смех.

– Ему нужно служить. Служить и оберегать.

– Дай догадаюсь! – прервала ее Гвен. – Он должен служить тебе и оберегать тебя.

– Не только меня. Всех, кто как я. И еще его, – Гермина вытянула руку, указывая на противоположную сторону отеля. Гвен прищурилась, вглядываясь в черную дверь.

– И кто там живет?

– Сходи и посмотри, – Гермина улыбнулась. – Если, конечно, не боишься.

– Зачем мне идти?! – возразила Гвен, но невольно пересекла двор, подошла к черной двери в чей-то номер. Ручка была знакома, но Гвен решила не задумываться об этом. «Это сон. Просто сон». Она шагнула вперед и открыла дверь.

Утро. Гвен зажмурилась, щурясь от ярких лучей солнца. Томас стоял у окна и, улыбаясь, наблюдал за ней.

– Я думал, ты никогда не проснешься, – сказал он.

– Не проснусь? – Гвен тревожно завертела головой, пытаясь отыскать часы. – Который час? Я что, проспала? – она увидела, как брат пожал плечами, и занервничала сильнее. – Где будильник? – Гвен вскочила с кровати. – Томас! Ты что, его спрятал?

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»?! – она увидела улыбку на лице брата. – Хочешь, чтобы я опоздала на работу?! Хочешь снова переезжать?! – последние слова попали в цель. Томас перестал улыбаться. – Где будильник? – прикрикнула на него Гвен. Он вздрогнул, попятился, бросил короткий взгляд на свою кровать. – Томас!

– Только не ругайся.

– Значит, ты спрятал? – она увидела, как брат кивнул, и сокрушенно всплеснула руками. – Ну что с тобой делать?! – Гвен спешно начала одеваться.

Автобус уже уехал, и до Честона пришлось добираться на умирающей «Фиесте». Мэдди Ламберт открыла вместе со своим отделом отдел Гвен, в результате, когда Гвен пришла на работу, никто не заметил ее опоздания.

– Будешь должна, – подмигнула Мэдди.

Гвен улыбнулась и подумала, что это еще один плюс в пользу того, чтобы поддаться на уговоры Вебера. К тому же где у нее еще была работа лучше, чем здесь? И знакомые. И жилье. Да и Томас вроде угомонился и начал вести себя более-менее сносно, если не считать последней выходки. Гвен вспомнила случившееся утром и честно призналась себе, что понятия не имеет, что могло послужить причиной для этого.

«Скорее всего, Вебер снова прав, брату просто нужно общество одногодок, чтобы в их компании он мог выплескивать свой пыл». Гвен с трудом дождалась обеда, злясь на Томаса за то, что оставил ее без завтрака. Полный желудок располагал к дремоте, и она с трудом доработала остаток дня, планируя, как в эту ночь будет бороться с жарой, чтобы как следует выспаться.

«И будильник! Нужно будет что-то придумать с этим, чтобы Томас снова не устроил свой дурацкий розыгрыш», – Гвен перебрала в уме десяток вариантов, начиная с того, чтобы просто закрыть на это глаза, и заканчивая поркой, но так и не пришла к чему-то определенному. В итоге она решила, что проще будет купить новый будильник и прятать его под подушку, ставя сигнал на пятнадцать минут позже, чем главный будильник. Так Томас не будет знать о втором будильнике, но если он решит повторить свою выходку, то она не опоздает на работу.

Возвращаясь в отель, Гвен все-таки убедила себя, что поговорить с братом все равно нужно. Хотя бы просто объяснить ему, что такое работа и почему она так важна для них. Гвен оставила машину на стоянке и прямиком направилась в свой номер.

«И нужно будет обязательно лечь раньше спать», – сказала она себе, смутно припоминая, что, кроме жары, послужило поводом для бессонницы. «Определенно было что-то еще». Гвен остановилось. Дверь. Дверь в номер противоположного крыла отеля. В голове что-то щелкнуло, зазвенев тишиной. Шаги. Ноги сами понесли ее вперед. К звенящей тишине добавилось чувство пустоты. Мир растворился, оставив перед глазами лишь дверь в номер… В номер кого?

Гвен поднялась по деревянным ступеням на крыльцо. Стук каблуков эхом раздался в ушах. «Постучать. Нужно постучать». Гвен занесла руку, сжала пальцы в кулак. Стук вышел слишком робким. Она прислушалась. Ничего. Никого. Гвен постучала громче. Снова тишина. Она поняла, что не дышит, жадно заполнила легкие воздухом, огляделась. Двор отеля был пуст. Лишь за окном одного из номеров кто-то отпустил шторы и спешно отошел в сторону. Шторы продолжали вздрагивать, убеждая Гвен, что кто-то наблюдает за ней. Гермина? Нет. Ее номер не там. Тогда кто? Рипли?

«Кажется, эта чокнутая парочка начинает сводить с ума и меня», – безрадостно отметила она, направляясь в свой номер.

Томаса там не было, и Гвен решила, что он снова бегает в пустыне за отелем, пытаясь запустить подаренного Вебером воздушного змея. Сбросив одежду, она встала под холодный душ. Разгоряченное тело вздрогнуло. Гвен закрыла глаза, заставляя себя привыкнуть к холоду.

«Нужно остыть и успокоиться».

Четверть часа спустя она вышла на улицу. Раскаленное солнце по-прежнему согревало, но уже не сводило с ума своим пеклом. Томас действительно находился за отелем, только вместо попыток запустить змея пытался развести костер.

– Решил спалить отель? – накинулась на него Гвен.

– Хочу сжечь дурацкого змея! – проворчал Томас, продолжая возиться с приготовлением костра.

– Зачем же его сжигать?

– Потому что он не хочет летать у меня. Мистер Вебер сказал, что это просто, на инструкции показано, что это просто, а у меня не получается, – он шмыгнул носом. – Как думаешь, мистер Вебер сильно обидится, если я сожгу его подарок?

– Думаю, да.

– Тогда, может быть, ты поможешь мне его запустить?

– Боюсь, от меня будет еще меньше пользы, чем от тебя.

– Значит, только огонь, – безрадостно протянул Томас, тяжело вздохнул и достал из кармана коробок спичек.

– Боюсь даже спрашивать, откуда ты их взял.

– Вот и не спрашивай. – Томас поджег спичку, но она сразу потухла.

Он нахмурился, повторил попытку, но на этот раз прикрыл спичку рукой. Гвен молча наблюдала за ним. Спичка подожгла скомканную на земле бумагу, от бумаги загорелась сложенная поверх пластмасса от старых игрушек.

– Я хотел сходить за кафе и набрать со свалки пластиковых бутылок, но побоялся, что меня поймают, – сказал Томас, укрывая от ветра крохотный костер.

– За отелем есть свалка? – удивилась Гвен.

– Еще какая! – глаза Томаса вспыхнули азартом. – Если бы не запах, который невозможно выносить, то я бы с радостью полазил там! Представляешь, сколько всего можно найти?

– Или заразиться чем-нибудь, – безрадостно подметила Гвен.

– Заразиться? – Томас наградил ее недоверчивым взглядом.

– Да. Знаешь, на свалках есть много разных микробов. – Она понимала, что это не лучший способ запретить Томасу играть в подобных местах, но ничего другого сейчас не приходило в голову. – Эти микробы могут попасть в твой организм. Ты можешь начать испытывать из-за этого боль и даже умереть, – последнее вырвалось как-то само, но Томас уцепился за это слово.

– Умереть? Как мама? – он спросил это, не отрывая взгляда от разгорающегося костра, не получил ответа и удивленно посмотрел на сестру. – Гвен?

– Да?

– Я задал тебе вопрос.

– Я слышала. – Она нервно прикусила губу.

Ветер подхватил черный дым от разгоревшейся пластмассы и утащил высоко в небо. Неловкая пауза затянулась, начала действовать на нервы. Томас подбросил в костер еще пластмассы. Черной копоти стало больше.

– А этот змей… – начала было Гвен, надеясь, сменить тему разговора.

– Мы говорили о том, что я могу умереть, – напомнил Томас.

– Разве? – она снова замолчала, увидев, как брат решительно кивнул. – Я думаю… Я думаю, тебе еще рано разговаривать об этом.

– А когда будет можно?

– Позже.

– Когда я стану как ты?

– Может быть.

– Или когда я стану как мама? – он убедился, что костер не нужно оберегать от ветра, поднялся на ноги и пошел за брошенным невдалеке воздушным змеем.

Гвен растерянно наблюдала за ним, снова не зная, что сказать.

– Собираетесь поджечь отель? – услышала она далекий мужской голос.

Энди Ханниган, нанятый приглядывать за порядком на территории отеля охранник, неспешно приближался к ним, расшвыривая по сторонам попадавшиеся под ноги мелкие камни. На лице его была улыбка. Томас увидел его, спрятал змея за спину, остановившись перед костром.

– Что там у тебя? – спросил Ханниган.

– Воздушный змей, – сказал Томас и снова плотно сжал губы.

– И что ты собираешься сделать со своим воздушным змеем?

– Сжечь.

– Сжечь? – Ханниган наградил Гвен вопросительным взглядом.

– У него не получается его запустить, поэтому он и решил… – Гвен смутилась, увидев недоумение на лице охранника.

– Зачем же его сжигать?

– Ну… – Гвен замялась, не зная, что сказать.

– Чтобы больше мне не хотелось его запустить, – помог сестре Томас. – Я уже долго пытаюсь это сделать и не могу! – он замолчал, поджал губы и обиженно запыхтел.

– Не можешь? – Ханниган снова перевел взгляд на Гвен. – А сестра разве не может помочь тебе? – он обращался к Томасу, но в действительности спрашивал Гвен.

– Боюсь, бегать со змеем по пустыне – это слишком, даже для меня, – поморщилась Гвен.

– Вот как? – на лице Ханнигана снова появилась улыбка.

– Она просто девчонка, – подметил Томас, перестал прятать змея, надеясь привлечь этим внимание нового знакомого.

– Хочешь, чтобы я помог тебе его запустить? – спросил Ханниган.

– А вы можете? – Томас с надеждой запрокинул голову, вглядываясь ему в глаза.

– Нужно посмотреть. – Ханниган протянул руку. Томас передал ему воздушного змея. – Боюсь, ты немного неправильно собрал его, – подметил он.

– Я же говорил, что надо по-другому! – тут же упрекнул сестру Томас.

– Ничего. Это можно исправить, – пообещал Ханниган. – Давай ты пока затушишь свой костер, а я починю тебе воздушного змея.

– Вы правда это можете сделать?

– Ну конечно.

– Вот видишь! – заявил Томас, поворачиваясь к сестре. – А я его из-за тебя чуть не сжег!

– Из-за меня!? – сначала опешила, затем обиделась Гвен. – Да я тебе слова не сказала!

– Правильно. Не сказала. Потому что не знаешь, что сказать. А если бы ты была не сестрой, а братом, то знала бы.

– Но я ведь сестра, – снисходительно улыбнулась Гвен, бросая короткий взгляд в сторону Ханнигана, но он уже был увлечен ремонтом воздушного змея.

Томас следил за его руками. Делал он это недоверчиво, но Гвен была уверена, что если сейчас окликнуть брата, то он, скорее всего, не услышит. Она помялась возле них пару минут, затем, почувствовав себя лишней, отправилась в кафе.

– Мистер Ханниган, когда закончите здесь, отправьте Томаса в кафе поужинать, – попросила Гвен перед тем как уйти. Ханниган поднял голову, встретился с ней взглядом и пообещал, что именно так и поступит.

– Мой воздушный змей! – напомнил ему Томас, решив, что если его новый друг будет тратить время на разговоры, то ремонт никогда не закончится.

Гвен махнула брату рукой, но он притворился, что не видит этого, а спустя четверть часа, когда змей взвился в воздух, он даже забыл, что у него есть сестра.

– Он летит! Летит! – кричал Томас, не веря, что сам смог запустить его, однако радость очень скоро прошла, а затем это занятие и вовсе стало навевать скуку.

Томас вспомнил про кошку, которую загнал на крышу. «Вот если бы мой воздушный змей был намного больше, то можно было бы привязать к нему эту кошку и запустить ее так высоко, чтобы у нее глаза вылезли из орбит!» Идея настолько пришлась ему по душе, что он потратил около получаса, изучая конструкцию своего змея и думая, как можно ее увеличить. «Вот если бы у меня был брат, а не сестра!» – с досадой подумал он, решив, что сам никогда не сможет справиться с такой задачей. Настроение испортилось. Томас собрал воздушного змея и отнес его в свой номер. В животе заурчало. Он вспомнил, что еще не ужинал, обиделся на сестру, что она не позвала его с собой. «Или звала?»

Томас вышел на улицу, огляделся. Мысли снова устремились к врагу номер один – соседской черной кошке. Но враг прятался. Томас пнул ногой камень, загнав его под крыльцо, представляя, что если враг прячется и следит за ним, то этот камень попал врагу в лоб.

– Мало тебе! – проворчал Томас, представил кошку, корчащуюся от боли, и заставил себя не жалеть ее. – Сама виновата, не нужно было следить за мной.

Он заглянул под крыльцо, надеясь, что в действительности камень ни в кого не попал. Черная кошка выбежала из-под крыльца с противоположной стороны, подкралась к Томасу сзади и мяукнула. Он вздрогнул, испуганно вскочил на ноги, ударился головой о доски лестницы и побежал за кошкой, надеясь поймать ее. Жалости больше не было. Единственное, чего он хотел, – это снова загнать врага на крышу. Кошка зашипела, вывернулась каким-то чудом из его рук, вскарабкалась по столбу на балку и оттуда уставилась на Томаса.