Текст книги "Дневник над облаками"

Автор книги: Виталий Севастьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Последнюю, оставшуюся в живых представительницу космического поколения дрозофил мы назвали Нюркой, пришел день, и шустрая Нюрка тоже перестала шевелиться. Когда же мы возвратились на Землю, то выяснилось, что две, как нам казалось, сдохшие дрозофилы обнаруживают признаки жизни. И обе эти мушки (самцы) тут же попали под бережную опеку академика Дубинина.

21 июля 1975 г.

Понедельник, 60-е сутки полета.

ПОСАДКА «СОЮЗА-19»

Сегодня шестидесятые наши рабочие сутки в космосе. Вчера Земля нас «обрадовала»: оказывается, наша посадка переносится на один день позже, то есть на 26-е июля. Это в связи с тем, что завтра, 22 июля, мы работаем совместно с экипажем «Аполлона» – исследуем одни и те же рентгеновские источники, чтобы сравнить результаты и аппаратуру. У них на борту тоже есть рентгеновский телескоп. Мы будем работать обоими своими рентгеновскими телескопами – РТ-4 и «Филин». Мы довольны, что предстоит эта совместная работа и увеличена продолжительность нашего полета еще на сутки – тогда мы все-таки, возможно, наберем свою тысячу витков в космосе… Нет. Точные расчеты показывают, что мы совершим посадку на 992-м витке. Домой хочется!

Сегодня Земля на первых двух витках в связь с нами не вступала. Следила за посадкой «Союза-19», поэтому первое ее сообщение было для нас очень радостным: Алексей и Валерий благополучно сели на родную Землю.

Они прислали нам очень теплую телеграмму.

22–25 июля 1975 г.

ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОГРАММЫ ПОЛЕТА

Все сделано! Выполнено все намеченное. Даже «Рубин-2» (Феоктистов), этот ярый справедливый критик, и то похвалил.

А сегодня разговаривали с «Гранитом» (Владимир Шаталов) и «Соколом» (мой дорогой Андриян Николаев). Оба в хорошем настроении, довольны нашим полетом. Ждут на Земле.

Мы же все эти дни консервировали станцию – готовили ее к автономному полету. На сегодня все сделали, все уложили. Пора спать!

26 июля 1975 г.

Суббота, 65-е сутки полета.

СКОРО ДОМОЙ, НА ЗЕМЛЮ

Я помню, что именно так я написал в бортовом журнале в первом своем полете на «Союзе-9». Вчера разговор с Андреем (Андриян Николаев) взволновал меня, я вспомнил все отчетливо. Да, трудная наша профессия.

Заснул мгновенно. Спал крепко. Сегодня подъем в 05.25. Ровно в пять проснулся, почувствовал, что крепко выспался, и решил встать, чтобы написать эту страничку.

Итак, полет завершается!

Осталось главное – возвращение на Землю. Я совсем не представляю: как пахнет там воздух, идут дожди, есть длинные ночи, есть много людей, с которыми можно и надо говорить, есть дела, есть эта самая гравитация.

Я привык к невесомости. Мне очень хорошо здесь. А как будет там?

Я привык к виду всей нашей маленькой планеты отсюда, из космоса (здесь, за горизонтом), а что будет там? Я знаю всю Землю наизусть! Мы с Петей уже привыкли играть: узнавать места, над которыми пролетаем. Судьба принесла вчера в подарок встречу с двумя удивительными городами – самыми красивыми на Земле: в прекрасных условиях освещенности мы пролетали Сан-Франциско и Сочи. И сразу вновь захотелось домой. На Землю! Я рвусь туда, я там родился и вырос. Там моя семья, мои любимые Аленка и Наташка, мои старики (бедные мои, сколько я доставил вам переживаний!), там мои друзья.

Но дело мое здесь! В космосе! Вот и грустно сегодня уходить отсюда. Когда еще буду здесь?! Буду ли? Может быть, так и доживу остаток дней своих спокойно на Земле? Нет! Я еще приду к тебе, космос!

Я еще посмотрю на Землю, вот так – нежно и с волнением! А сейчас – на Землю, к людям! Надо рассказать им о космосе и о Земле! Беречь надо нашу маленькую голубую планету!

Вот и все в космосе, остальное на Земле!

* * *

Эту последнюю запись я сделал за 11 с половиной часов до приземления.

Я упоминаю в ней, что меня разволновал разговор с Андрияном Николаевым. Он разговаривал с нами из Центра управления полетом. Говорил, что все средства поиска и встречи подготовлены, и напоминал, обращаясь к опыту нашего совместного полета («Ты помнишь, Виталий?..»), как вести себя на участке спуска и после приземления. Он советовал не спешить, не делать резких движений.

На этот раз мы долго пробыли в невесомости, и у нас были опасения, что, приземлившись, мы будем чувствовать себя плохо. Поэтому Андриян и успокаивал нас: дескать, все будет в порядке, нормально, И в то же время он предостерегал: не делайте резких движений, из корабля сами не вылезайте, вам помогут. И я, признаюсь, сразу представил, как нас выносят из корабля на носишках…

Правда, мы помнили, что американские астронавты Джеральд Карр, Эдвард Гибсон и Уильям Поуг, которые более восьмидесяти суток находились на борту орбитальной станции «Скайлэб», после приводнения прошли по палубе авианосца. Но суть-то в том, что люк их «Аполлона» был открыт не менее чем через час после посадки: пока их выловили в океане да подняли на палубу авианосца…

А мы вышли из корабля уже через десять минут после посадки. Вышли и чувствуем: все в порядке. Тяжело, конечно, страшно тяжело – гравитация давит. Даже опускаешь глаза: не вдавила ли она тебя до колена в землю? И как будто кто-то сидит на тебе верхом. Такое ощущение.

Но носилки-то не понадобились. Сами вышли из корабля!

Через два дня, когда я после обеда спал – по утрам нас тщательно обследовали, а после обеда мы отдыхали, – в комнату вошел врач, который уже много лет рядом с космонавтами. Так вот, входит в комнату и говорит:

– Виталий Иванович, пора вставать.

А я спросонья смотрю на него пораженно и спрашиваю:

– Ваня, как ты сюда попал?

И мгновенно «привязываю» его к станции: где, в каком отсеке мы находимся. Переходной отсек? Рабочий отсек? Нет вроде…

Тут он отвечает:

– Через дверь вошел.

Слово «дверь» сразу рождает цепочку: я уже на Земле… на космодроме… Да, но почему он… И я спрашиваю:

– А почему ты на потолке?

Он ничего не ответил и быстро вышел из комнаты…

А знаете, почему я увидел нашего врача на потолке? Первое время после возвращения на Землю нам трудно было спать в горизонтальном положении – в невесомости привыкаешь, что кровь всегда приливает к голове. И несколько дней мы спали на кроватях, у которых две ножки были подняты, чтобы твоя голова находилась ниже туловища. Сначала нас опрокидывали вниз головой градусов на семь, потом уклон стали потихонечку понижать. Так постепенно мы привыкли к земным условиям!

Словом, я чувствовал себя во сне вполне естественно и, приоткрыв глаза и уже осознав земное звучание слова «дверь», тем не менее, по привычке «привязал» себя к спальному месту на боковой стенке станции, и дверь, таким образом, оказалась… под потолком. А значит, и врач вошел через нее по потолку…

Чуть позже врач уже постучал в дверь:

– Виталий Иванович, ты проснулся?

– Проснулся, проснулся. Заходи!

На следующее утро, переходя из одного врачебного кабинета в другой и все еще ощущая, что кто-то сидит у меня на плечах, я остановился и подумал: скорее бы к себе, на СТАНЦИЮ, где нет никого, кроме Пети, где ничто на тебя не давит и можно свободно, раскрепощенно плавать.