Текст книги "Дневник над облаками"

Автор книги: Виталий Севастьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

На Земле в повседневной жизни мы привыкаем к окружающему нас богатству звуков. Горожане привыкают к шуму города. Те, кто живет в сельской местности, привыкают к голосам природы. Космонавт на борту космического корабля должен привыкнуть к резкому ограничению этой гаммы: шум от работы вентилятора, электромоторов, регенерационных установок, холодильно-сушильного агрегата, тиканье бортовых часов, пощёлкивание программных механизмов – вот весь набор звуков.

На фоне этого ограничения особенно остро ощущаешь немоту и безмолвие окружающего тебя космоса.

Довольно быстро привыкаешь к этому, и как только появляется новый звук: включился программный механизм или сработал какой-либо привод – сразу же настораживаешься, анализируешь бортовые системы и выясняешь причину появления нового звука.

В космическом полете привыкаешь к постоянному «прослушиванию» жизни корабля и к анализу работы его систем по звукам. Так, по изменению звукового режима работы программного механизма четко определяешь момент вхождения в зону наземных пунктов радиосвязи.

Таким образом, вырабатывается устойчивая связь, порожденная этими необычными условиями. И по возвращении на Землю особенно обостренно воспринимаешь многообразие и богатство земных звуков. Помню, с каким наслаждением впервые после полета я слушал пение птиц.

В длительном космическом полете, естественно, невозможно создать все многообразие земных условий, к которым человек привык на Земле. Космонавт находится в определенном замкнутом пространстве, общается только с членами экипажа, воспринимает определенный ограниченный набор звуков, ограниченный спектр запахов, к тому же сказываются определенная монотонность в работе и однообразный досуг.

Все это, конечно, компенсируется удовольствием наблюдать удивительно красивую поверхность Земли, эмоциональной радостью вхождения в радиосвязь с ней. Компенсируется это также напряжением в работе по выполнению сложной программы полета, сознанием уникальности обстоятельств, в которых ты находишься, в чувством возложенной на тебя высокой ответственности за успешное осуществление полета.

Наблюдая Землю, часто думаешь о ней. Часто вспоминаешь себя на Земле, запахи леса, трав, пение птиц.

Да, человек – сын Земли! И он остро ощущает отсутствие земных связей, он постоянно вспоминает о них. И чем длительнее полет, тем более остро испытываешь потребность их воспроизведения. Хотя бы в памяти. Нужна в космосе хорошая книга, повествующая о жизни на Земле, о людях, об их общении между собой, о природе Земли. Поэтому в редкие свободные минуты хочется почитать земные книги, видеть земные картины. У нас на борту «Союза-9» было несколько цветных фотографий живописных уголков природы Байкала. Помню, с каким удовольствием мы пересматривали их уже в который раз где-то на десятые сутки полета. Испытываешь радость, словно встретился с близким другом, когда услышишь в эфире знакомую русскую песню, особенно пролетая над далекими континентами, например, над Австралией.

Очень часто вспоминаешь своих близких. Смотришь на фотографии, думаешь, как они волнуются за тебя. Часто вспоминаешь друзей, незавершенные земные дела.

Строишь планы, которые предстоит осуществить по возвращении на Землю.

Да, духовно человек в космосе живет Землей, в этом ему помогают устойчивые связи, которые не только не исчезают, но даже обостряются. Обостряются в памяти, в мечтах. И когда возвращаешься на Землю, остро и ненасытно воспринимаешь эти связи.

Я на всю жизнь запомнил запах, который ворвался к нам в корабль, как только мы открыли люк после посадки. Это был запах земли, травы, всех цветов и лесов – запах земных связей…

20 июня 1975 г.

Пятница, 28-е сутки полета.

СНОВА ДЕНЬ ТЕХНИЧЕСКИХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ

Снова испытания новейших приборов и систем.

Сегодня мы проверяли новый метод солнечно-планетной ориентации и новый прибор, автоматически выполняющий эту ориентацию.

Сначала я сориентировал станцию на Луну и звезду. Затем мы включили прибор. Потренировали его. Настроили и передали ему управление. Он стал выдавать управляющие сигналы. Но как-то неуверенно. Мы еще раз настроили его, и он заработал отлично. Проверили во всех режимах. Всю информацию передали Земле.

Сегодня я заметил, как сильно изменился вид нашей планеты за этот только месяц. Где-то зазеленели поля, которые раньше чернели свежей пахотой, где-то идет уборка урожая полным ходом. Видно, как на полях появляется паутина дорог, – это свозят урожай на обмолот.

Сегодня наблюдал Канаду. Богатая страна, край колоссальных природных ресурсов. Много болот, но много и лесов. И вот видно, как человек строит города и поселки. Видны вырубки, и просеки, и дороги, и площадные вырубки. Как вырубка – то поселок или городок. Все они связаны хорошими дорогами между собой и с большими магистралями. Видны типовые поселки. И что интересно, раньше человек селился около рек и на берегу рек основал все свои крупные города. Это и сейчас заметно. Нужно сказать, что из космоса реки видны прекрасно. Сейчас города строятся вдоль шоссейных и железнодорожных магистралей. Это очень заметно в Канаде. Это относится даже к маленьким поселкам – они лепятся к вспомогательным дорогам.

Да! Я уже соскучился по Земле, по людям, по моим близким и родным!

Неделю назад, как я уже писал, мне приснился дождь. Самый обычный дождь. Но я слышал во сне его шум. И этот шум везде преследовал меня. Наблюдая мощный циклон над Африкой, я представил, что вот так сейчас идет дождь – тропический ливень, гроза. Нет, это не то. А вот наш мягкий, летний, теплый, ласковый дождь! Тра-та-та-та…

А вчера мне приснился воробей. Самый обычный воробей. Сидит на пыльной дороге и что-то ищет на пропитание. Я обхожу его осторожно стороной, чтобы не вспугнуть, а он посматривает на меня, эдак перескакивая, поворачиваясь, провожает меня и делает свое дело. Потом встрепенулся и улетел… Я даже, кажется, вздохнул во сне.

Сегодня я поймал себя на мысли, что я давно не слышал топота шагов. Мы же здесь не ходим, а плаваем. И вот на встречных курсах, если заняты делом, так тихо расходимся, что воспринимать движение другого можешь лишь зрительно.

Да, плаваем над полом, по которому никто никогда и не ходил и ходить не будет. Но он – пол. Условность! Одна из тысяч условностей, к которым привык человек.

Я вообще-то довольно редко вижу сны, но один свой сон до сих пор помню.

…Я был уже принят тогда в отряд космонавтов. Жил в районе Ленинского проспекта и вставал очень рано, чтобы сначала на автобусе, потом на метро и, наконец, на электричке успеть к началу рабочего дня в Звездный городок.

И вот мне снится, как я вскакиваю с портфелем в автобус, а водитель объявляет, что машина следует только до Ленинского проспекта, ибо он временно перекрыт для движения – встречают какого-то иностранного гостя. Но моя станция метро – «Проспект Вернадского» – по ту сторону Ленинского. Что же делать, чтобы не опоздать в Звездный?

Тут я вспоминаю, что вчера вечером, когда я на автобусе возвращался с работы, в одном из дворов я видел козу. Мысль работает быстро: сейчас, не доезжая одной остановки до Ленинского, я сойду и посмотрю, там коза или нет. Если найду ее, все в порядке. Выскакиваю из автобуса, бегу в этот двор и вижу свою козу. Она стоит и выжидательно на меня поглядывает.

– Выручай, – говорю, – я опаздываю на работу. Ты можешь перевезти меня через проспект, который сейчас перекрыт?

– Садись, – говорит коза.

Я быстро снимаю пиджак, брюки, рубашку и все это аккуратно складываю в портфель. И, оставшись только в трусах и майке, сажусь на козу, а портфель вешаю ей на рога.

– Ну, поехали!

Коза медленными шажками топает в направлении проспекта, и, наконец, мы упираемся в толпу, которая стоит на тротуаре, ожидая иностранного гостя. Забыл сказать, что я сижу на козе задом наперед, что окончательно приводит толпу в восторг. А мы спокойно себе выезжаем на проспект и пересекаем его не прямо, а, развернувшись сначала на осевой линии, как это делает автобус. Затем я заворачиваю в какой-то двор, спрыгиваю с козы и быстро одеваюсь.

– Спасибо, – говорю я своей спасительнице. – У тебя не будет проблем на обратном пути?

– Не беспокойся. Меня пропустят через проспект – я же коза.

Я прощаюсь с ней и бегу к станции метро «Проспект Вернадского».

Как раз в то время, когда мне приснился этот сон, журнал «Москва» печатал «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова (синий однотомник Булгакова, вышедший до этого, я уже, кажется, знал наизусть). Думаю, что, начитавшись Булгакова, я и увидел такой фантастический сон…

21 июня 1975 г.

Суббота, 29-е сутки полета.

СЕГОДНЯ ДЕНЬ АСТРОФИЗИЧЕСКИХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ

Снова работаем с РТ-4 (рентгеновский телескоп) по двум рентгеновским источникам. Получили очень интересные результаты. Нам сообщили, что источник «Геркулес Х-1», который долгое время молчал, сейчас вновь заработал, и мы его исследуем. Мощность его излучения оказалась намного больше, чем раньше была. Мы получили удовлетворение.

Сегодня исполняется 4 недели со дня нашего отлета с Земли. Да, хотя это звучит странно – «отлет с Земли», но это так.

Мы постоянно летим, летим и летим. И хотя Земля – вот она, рядом, и летим мы вокруг нее, все-таки мы улетаем с Земли. И нам предстоит еще возвращаться на нее. А сейчас мы в полете. И вот отлетали уже 4 недели. Сегодня наша станция «Салют-4» совершила 2 800 оборотов вокруг Земли.

Петр тоже, видно, соскучился по Земле. Сегодня Земля передала, что погода у них теплая, хорошая. Петр их спрашивает:

– А вишня у вас есть? А потом мне:

– Вот бы ящик вишни сейчас, Виталий! Съели бы?

– Съели бы, – уверенно отвечаю я.

А сам я подумал о нашей черешне в Сочи, которую я посадил 26 лет назад. И которой дед с бабушкой каждый год балуют Наташеньку. И говорю Петру:

– И черешня наша в Сочи уже поспела. – Но тут же поправляюсь: – Уже отошла.

Вспоминаю, что сочинские дед и бабушка присылали черешню в этом году Наташе в пионерлагерь. Это было в самом начале полета. Мне об этом передала с Земли Аленка.

Да, летит время!

22 июня 1975 г.

Воскресенье, 30-е сутки полета.

ДЕНЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ

Мы посвятили этот день фотографированию Земли. Различные участки территории СССР мы снимали на черно-белую, цветную, спектрозональную и другие пленки различными фотоаппаратами. Работали со спектрографирующей аппаратурой.

Дело в том, что наша орбита не неподвижная в пространстве, она прецессирует (смещается) относительно звезд. Открываются новые районы, которые раньше были в тени. Мы подбираем наиболее благоприятные условия фотографирования и производим картографическую съемку.

Сегодня съемка прошла довольно удачно – облачность почти не мешала.

Мы за работой забыли, что там, на Земле, воскресенье. Все отдыхают. «Едят вишню», – как говорит Петя. А мы работали.

Пролетая над Африкой в районе терминатора, мы проходили над мощным грозовым фронтом. Молнии сверкали беспрерывно. Наблюдая эти безмолвные сполохи (гром-то до нас не доходит!) на больших глубинах и вблизи поверхности облаков, я пришел к выводу, что они очень похожи на флоккулы на Солнце (флоккулы можно просто представить активной областью на Солнце). Я предложил Земле провести фотографирование грозового фронта на светочувствительную пленку и сравнить с фотографиями флоккул на Солнце. Земля согласилась.

Над Канадой в тайге мы увидели небольшой пожар. Я бы сказал, что это был совсем маленький источник дыма, если сравнить его с другими пожарами, часто нами наблюдаемыми и в Африке, и в Австралии, и в Южной Америке, и у нас в тайге. Дым от этого пожара случайно стлался в плоскости нашей орбиты. Он вытянулся на две-три сотни километров. Я сказал:

– Смотри, Петя, дым стелется на сотни километров, хотя пожар небольшой. На Земле он не был бы виден так далеко. А отсюда, из космоса, это прекрасно видно.

Действительно, из космоса можно хорошо определить загрязнение природной среды нашей Земли, ее атмосферы, океана, водоемов, лесов, почвы и т. д.

На Земле мало суши и много воды. И будущее человеческой цивилизации во многом связано с Мировым океаном, с его ресурсами. Сегодня у Австралии (в заливе Карпентария Арафурского моря) наблюдали два больших косяка рыбы.

И, наконец, сегодня я видел Сочи. Видел в ясную, солнечную погоду. Видел отчетливо порт, видел наш дом. Передал привет прекрасному Сочи и моим родным – отцу и маме.

Скоро ли их увижу?

Трудно поверить – правда? – но я действительно видел из космоса тот маленький двухэтажный домик в Сочи, в котором я вырос, и в котором и сейчас живут мои родители.

Как я искал свой дом? Сначала я высматривал на Кавказском побережье мыс Адлер. Река Мзымта, впадая в районе Адлера в море, резко подкрашивает морскую воду своим илом. Это самый точный ориентир. Для привязки я находил Адлер, а чуть-чуть дальше уже видел и Сочинений порт. А прямо по оси от главного причала, чуть выше, у основания телевышки, находил и свой дом. Видел его как маленькую точечку среди деревьев – наш дом окружен кипарисами.

В Сочи, в парке «Ривьера», растет магнолия, посаженная в мае 1961 года Юрием Гагариным. Каждый раз, бывая в своем родном городе, прихожу я к этому дереву Юрия Алексеевича. И каждый раз от него иду в дом – теперь уже музей – Николая Алексеевича Островского…

…Школа № 9, в которой я учился, носила имя Островского. Не по обязанности, а по хорошей традиции каждый из ребят перед вступлением в комсомол считал для себя обязательным «побывать у Островского» (так мы называли посещения музея). И, уж конечно, прочитать роман «Как закалялась сталь».

В 1950 году я впервые участвовал в городской комсомольской конференции. С тех пор первый делегатский мандат все время лежал в моем комсомольском билете. Так он побывал со мной и в космосе. И для меня было великой честью передать свой мандат в Музей Николая Островского: это в какой-то степени хоть немного, приближало меня к созданному еще в детстве и юности идеалу. В мир Павки Корчагина я погрузился 13-летним парнишкой и не раздумывал тогда над тем, может или не может быть в послевоенной жизни такой парень, как Павка. Просто он был – вот и все. Он делал меня смелее и добрее! Он заставлял меня расти, рваться к чему-то… Павка привел меня в комсомол.

Снова обратился я к этой книге в пору юношеской зрелости. Во время учебных каникул я плавал матросом на небольших катерках, курсирующих по маршруту Сочи – Хоста – Сочи. Море располагало к размышлениям. И я снова и снова перечитывал страницы уже знакомого романа. В нем было все, на что откликалась моя душа: нежность и твердость, справедливость и честность. Я был во власти огромной нравственной чистоты и силы, которые исходили от героев романа.

И когда жизнь моя уже определилась, вновь я перечитывал роман, словно впервые… Можно сказать, что каждый раз в меру своей душевной зрелости я открывал для себя нового Островского.

Сочи. Магнолия, посаженная Гагариным. Дом Островского… Думается мне, есть что-то символичное в том, что имена этих двух людей соединились именно здесь. Ведь Сочи не просто курортный городок… Здесь Николай Островский начинал свои литературные опыты. Здесь писал он вторую часть романа «Как закалялась сталь». В апреле 1935 года «Сочинская правда» начала печатать отдельные главы и фрагменты его нового романа «Рожденные бурей». Бюро Сочинского горкома партии 16 мая 1935 года слушало отчет писателя-коммуниста Н.А. Островского о его работе. Здесь, в Сочи, готовя пятое издание романа «Как закалялась сталь», в котором будет сказано, что «Печатается по полному тексту рукописи», писатель в окончательном варианте сформулировал слова о том, что «Самое дорогое у человека – это жизнь. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое…»

Эти слова как самый дорогой наказ, как духовное наследие принял наш Юра Гагарин. И это он сказал, что «жизнь Николая Островского всегда будет ярким маяком для нашей молодежи».

Может быть, потому, что детство мое прошло в Сочи, что было оно буквально пропитано Островским, а взрослая жизнь связана с Гагариным, эти два человека постоянно мне видятся рядом. В них дух нашего советского времени, в них наша коммунистическая убежденность, твердость характера и человеческое очарование…

…Я вспомнил в тот день и о доме, в котором родился. Он находится в городе Красноуральске. Ровно тридцать четыре года назад – тогда был тоже воскресный день – я стоял на улице около нашего дома, а вокруг было много людей, и все повторяли только одно слово: «Война».

Петя не мог помнить этого дня – он родился в сорок втором. Петя и не помнит своего отца, который погиб в сорок четвертом…

Да и я, признаться, день начала войны – мне тогда было около шести лет – помню все-таки смутно, но зато отлично помню, как спустя три дня отец отправился на фронт. Он работал шофером на полуторке и уезжал на войну вместе со своей машиной. Отец и два его брата загнали свои перекрашенные в защитный цвет (цвет войны!) машины на открытую платформу, а к платформе была прицеплена теплушка, и в теплушке – нары лесенкой. Я забрался на самую верхнюю полку и, когда поезд, маневрируя, дернулся, слетел на пол и набил себе шишку. И помню, как отец прикладывал к моему лбу алюминиевый солдатский чайник с холодной водой.

Всю войну мама работала в пошивочной мастерской – шила телогрейки и ватные штаны, из лоскутиков которых сшила и мне ватничек. В этом ватничке я пошел в сорок третьем в школу.

Отец возвратился только в декабре сорок пятого. Ему было тридцать пять лет, а он уже был совершенно седой. А дядя Федя, который служил с отцом в одной танковой бригаде, не возвратился с войны…

Вскоре родители перебрались в Сочи и поселились в том окруженном кипарисами домике, который я маленькой точечкой видел из космоса.

23 июня 1975 г.

Понедельник, 31-е сутки полета.

СЕГОДНЯ ОПЯТЬ МЕДИЦИНСКИЕ СУТКИ

Они прошли спокойно, мы даже не очень устали. Мы уставали примерно первую неделю полета. Еще была, конечно, адаптация, первые дни.

Но главное иное – мы не умели работать в невесомости. Затем мы приобрели опыт и стали все делать сноровистее. Даже перемещаться по станции стали побыстрее, а иногда, как хороший водитель-лихач, даже с небольшим риском набить шишку. Вот тут мы стали работать лучше, с интересом, быстрее.

Главный бич для нас – сон! И даже не сон, а режим дня! У нас просто дурацкий режим дня: каждые сутки он смещается на полчаса. Вот завтра я должен встать с 12 часов ночи по московскому времени. Не можем мы привыкнуть к этому распорядку и мучаемся. Он хорош для управления полетом и для работы с Землей, но для нас он никак не подходит. Надо будет на Земле как следует в этом разобраться.

(Я постоянно указываю в дневнике наши рабочие, орбитальные, сутки, которые были на полчаса короче земных. Поэтому у меня и получается 65 полетных суток вместо 63 календарных.)

Нужно обязательно улучшить подготовку космонавтов по географии, геологии, океанологии, метеорологии. Нужно иметь профилированные кабинеты по этим предметам. А то будешь путать Японию с Тайванем, а Байкал с Валхашем. Но у нас уже сложилась устойчивая логическая связь в восприятии географических районов на Земле по трассе полета. Вот только что я пролетел через центр Африки и вышел южнее Мадагаскара на Индийский океан. И уже знаю, что дальше я пройду южнее Австралии над Тасманией (удивительно красивый остров!), далее над островами Фиджи в Тихом океане и выйду к американскому городу Портленду (посередине между Сан-Франциско и Сиэтлом), пройду над США и Канадой и подойду к Африке в районе Зеленого Мыса.

Когда пролетали через Африку, был поражен: ГОРИТ САВАННА! СОТНИ ПОЖАРОВ видны сразу. И стелется дым по ветру, превращая зелень в пепел. Даже душу защемило. Ведь это видишь всюду на Земле, каждый день. Правда, не такие массовые пожары, но каждый день.

Как лайнер в океане сопровождают чайки, так нас постоянно сопровождают «светящиеся частицы». Светятся они очень ярко в момент нашего выхода из тени, и светятся те, что несколько сзади нас. Их блеск постоянно падает, и на дневной стороне орбиты их не видно (за редким исключением). А когда (через виток) мы уходим из тени вновь, они снова рядом. Конечно, это уже не те частицы, а другие. Только что проходили Атлантический океан – от острова Ньюфаундленд до Канарских островов. Исключительно хорошо видны течения в океане. ВИДНО ДНО ОКЕАНА В РАЙОНЕ МЕЛЕЙ. Чудо просто!

Посмотрю еще Африку и спать…

Мировой океан, его трудно себе представить на Земле. В полете же по орбите, глядя на Землю, видишь – вода, вода, вода и вода… Обнаружив сушу, невольно восклицаешь: «Земля».

В дневнике, который я вел в первом полете, есть записи: «Вода (внизу) и облачность – надоели… Нравится – суша, особенно открытая от облачности… Очень радостно встречали каждый раз остров Таити и рядом расположенные острова Общества и другие. После „длительного“ полета над Океаном – вдруг группа живописных островов. Каждый можно описывать в самых радужных красках. Райские уголки! Сурово прекрасна южная часть Южной Америки: мыс Горн и Огненная Земля…»

В первом дневнике же отмечено, что в нашей терминологии появились такие выражения, как «там, на Земле», «вот придем домой», «скоро суша» – по-морскому…

Да, Мировой океан действительно грандиозен. И в разных местах планеты он выглядит по-разному. Средиземное море – удивительно ярко-голубое. Когда пролетаешь над Италией, то видишь его все сразу: под тобой «сапожок» – Апеннинский полуостров, южнее – Сицилия, слева – Сардиния, Корсика. Балеарские острова, справа – Крит и Кипр. Слева – Гибралтар, справа – Суэц. Еще видна Сахара и дельта Нила, далеко врезающегося своими мутными водами в морскую лазурь. Вдоль европейских берегов Средиземноморья, покрытых изумрудной полоской субтропической зелени, под водой просматривается прибрежный шельф и продолжение рельефа континента.

А впереди уже виден живописный массив Альп и справа – темное Черное море. Вот Красное море со светлой водой, зажатое Африкой, – массивы мертвых, черных гор без единого пятнышка зелени, и Азией – безжизненная аравийская пустыня. В Персидском заливе мы впервые увидели идущие по морю суда, у восточного берега Африки – большой риф. Далее – безбрежная гладь Индийского океана.

Тихий океан и из космоса суров и поистине велик. Пролетая острова Новой Зеландии, надолго прощаемся с сушей: дальше безбрежный водный простор. И только очень редко попадаются маленькие островки, окаймленные ожерельем коралловых рифов, с изумрудными лагунами. Обычно большая часть океана закрыта облаками. Когда облачность отступает, видишь серую либо «стальную» поверхность, сморщенную морскими волнами. Я и сейчас помню идущий в океане корабль. Это было так неожиданно – встретить на поверхности огромной массы воды одинокое судно. Я четко представил себе, как еще долго ему нужно плыть до ближайшей суши, и почти физически ощутил трудности профессии моряка. Даже мы, космонавты, двигаясь над водой со скоростью около 15 тысяч (!) узлов в час, и то с нетерпением ждем появления суши.

Совсем иначе выглядит Атлантический океан, особенно Карибское море и Мексиканский залив: в отличие от чистых вод Атлантики в Карибском море удивительные узоры, образованные изумрудными, бледно-зелеными, желтыми и кроваво-ржавыми разводами. Мексиканский залив штормит – берега окантованы белым прибоем, при хорошем солнечном освещении различается муар волн.

Впечатляет интересный вид восточного берега Южной Америки: рельеф континента продолжается и под водой. Различимы три террасы, уходящие в глубь океана. На дне отчетливо просматривается продолжение русел рек, которые прорыли себе глубокие каньоны под водой. Далеко в океан выносятся мутные воды Амазонки. Причем можно наблюдать, как они глубинными течениями уносятся под слоем чистой воды.

Пролетая еще на «Союзе-9» в районе острова Ньюфаундленд, мы заметили большие белые образования, будто гигантские корабли. Но за ними нет характерного следа, что тянется за кормой корабля. Мы, Николаев и я, долго не могли найти ответ: что же это? И только через сутки, вновь обнаружив их в том же районе, вдруг догадались: да это же айсберги! Так состоялось наше знакомство с удивительными посланцами «Зеленой Земли» – Гренландии – и Северного Ледовитого океана.

Интересно наблюдать поверхность Мирового океана: по ее глянцу стремительно бежит золотистый солнечный «зайчик». Удивительно!.. На громадном водном просторе отчетливо видны течения и различные зоны, которые они огибают. Создается впечатление, что поверхность океана – это пространство, на котором есть «пустыни» – мертвые области с температурными условиями, почти полностью исключающими существование там планктона, а, следовательно, и мальков промысловых рыб, есть «плоскогорья» со скудной жизнью и есть цветущие «долины» настоящий рай для морских животных и рыб. Все эти области относительно стабильны и ограничены слабыми и средними течениями – «ручейками» и «реками». К сожалению, обо всем этом мы сегодня еще очень плохо знаем. Поэтому рыбаки часто идут ловить рыбу в «пустыни» и «плоскогорья», а транспортные суда движутся по навигационным трассам, не учитывающим существование «рек» и «ручейков». Одна из задач космонавтики – произвести картирование Мирового океана, дать морякам информацию о слабых и средних течениях, о температурных зонах. И эта задача будет решена. Мировой океан – неотъемлемая часть нашей планеты – уже является и будет всегда полем широкой деятельности человека, особенно по использованию его природных ресурсов.

24 июня 1975 г.

Вторник, 32-е сутки полета.

ДЕНЬ ОТДЫХА

Итак, месяц позади. Месяц полета. Это тяжело…

Человек часто делает только шаг, даже не зная, сможет ли он сделать второй. НЕИЗВЕСТНО! Нет никаких данных. Нужно пробовать – проверять действием, не расчетом, а практикой.

Это и есть испытание. И здесь есть риск. Риск оказаться в тупике.

Но такой шаг, если он удачен, очень многое дает науке и человечеству.

И человек всегда будет делать шаг вперед, а потом еще шаг, а затем еще…

Вот и нам предстоит сделать шаг. Нам летать еще месяц.

Два месяца в космосе. Это очень сложно. Но я уверен, что мы сделаем все, чтобы завершить полет благополучно и доставить интересные и ценные научные результаты.

Сегодня, пролетая над Атлантикой в районе Канады, я вел связь с экспедиционным судном АН СССР «Космонавт Юрий Гагарин». Связь там ведет мой товарищ Дмитрий. И вот он спрашивает меня, что я вижу.

– Да что вижу? Полмира справа, полмира слева. Вот и весь Мир на ладони!

Земля! Ох, мала!

…В дни нашего полета на «Салюте-4» корабль академического научного флота «Космонавт Юрий Гагарин» работал в Атлантическом океане, неподалеку от острова Сейбл. Все его антенны слушали космос.

Я был на этом корабле, когда он пришел в Одессу, беседовал с его капитаном и членами экипажа, потом рассказал о нем в телевизионной передаче, которую я веду уже несколько лет, «Человек, Земля, Вселенная».

«Космонавт Юрий Гагарин» предназначен для изучения космического пространства. На его борту множество антенн – самые простые провода, протянутые между мачтами, сложные сооружения из набора стержней, устремленных ввысь, похожих на огромные рапиры. Более ста антенн на корабле. А над ними возвышаются четыре огромные – 12 и 25 метров – зеркальные параболические антенны для работы с космическими объектами. Двадцатипятиметровые зеркала за считанные минуты могут занять любое положение, направив острый луч радиоволн в заданную точку небосвода с поистине ювелирной точностью.

Во внутренних помещениях судна размещены лаборатории, в которых работают сотрудники экспедиции Академии наук СССР. В задачу экспедиции входит контролировать полет космических кораблей, спутников, межпланетных станций и управлять их движением. Данные контроля, полученные на судне, через спутники «Молния» передаются в Центр управления полетом, откуда велось управление полетом нашей орбитальной научной станции «Салют-4».

В дни нашей работы, кроме «Юрия Гагарина», в океане несли свою космическую вахту также корабли «Кегостров» и «Боровичи», заранее размещенные в таких точках Мирового океана, из которых они могут наблюдать наиболее ответственные этапы нашего полета. Поэтому сведения, поступающие в Центр управления с кораблей, особенно важны.

Корабельные радиотехнические системы должны измерить с высокой точностью угловые координаты космического объекта, расстояние до него, скорость движения, принять и записать сигналы телеметрического контроля, передать нам на «Салют» необходимые команды. Во время сеанса связи зеркала антенн должны быть всегда направлены точно на космический объект и сопровождать объект при его движении по небосводу. Все это далеко не простые операции, и в лабораториях судна размещена радиоаппаратура для их выполнения. Лаборатории корабля оснащены быстродействующими электронно-вычислительными машинами.

Наконец, нужно также сказать о системах для измерения географических координат, и не простых, а высшего класса точности: месторасположение судна в момент работы с космическим объектом должно быть известно безошибочно. Для этого на корабле используются все самые современные средства навигации.

Ракетно-космическая техника требует настолько высокой точности, что ее нелегко добиться и в стационарных, наземных условиях. А на корабле? Трудно направить антенну в заданную точку небосвода, когда океанские волны швыряют судно из стороны в сторону. Трудно определить точные координаты корабля в безбрежном океане, где нет ориентиров…

«Космонавт Юрий Гагарин», построенный в 1971 году на ленинградском Балтийском заводе, прошел в океанских просторах десятки тысяч миль, осуществляя прочную связь с космическими объектами, в том числе и нашим «Салютом», Такова вахта в океане…

25 июня 1975 г.

Среда, 33-и сутки полета.

Сегодня – 500 витков!

ДЕНЬ ФОТОГРАФИРОВАНИЯ ТЕРРИТОРИИ СССР

Целый день фотографировали и для геологов, и для географов, и для строителей, и для сельского хозяйства и т. д.

Фотографировали Камчатку, Сахалин, Хабаровский край, Приморский край. БАМ, Байкал, Алтай, Восточную Сибирь, Казахстан, Киргизию, Узбекистан, Таджикистан, Туркмению, Кубань, Украину, Поволжье, Крым и т. д. Все, начиная с востока на запад, потому что у нас так идут витки.

Насмотрелся! Здорово все это. Чудо просто!

Ну кто поверит, что я простым глазом с высоты 365 км могу определить, убран урожай с полей или нет?! Вижу поле, которое уже пересекают дороги, – урожай убран. Это свозили солому в скирды. Вот почему на этом поле появились «пауки»…

Я пробовал зарисовать это поле со скирдами, к которым тянутся дороги, и то, что у меня получилось, напоминало колонию пауков.

26 июня 1975 г.

Четверг, 34-е сутки полета.

СУТКИ ФОТОГРАФИРОВАНИЯ

Сегодня наши рабочие сутки начались с 00.17, хотя мы встали накануне в 23.10. Первая наша встреча с сушей происходит в районе Вьетнама, затем Китай, Япония, и здесь уже связь с Землей. Пролетаем Камчатку.

Камчатка – вот райский уголок. Из космоса он так же прекрасен, как и там, на Земле. Два года назад мы с Аленкой были на Камчатке. Аленка сказала:

– Теперь я знаю, куда мы уедем жить, когда уйдем на пенсию.

И вот теперь из космоса я приглядывал уголок на океанском берегу для маленького рубленого деревянного домика, обязательно с видом на вулканы – Авачинский и Ключевскую Сопку.

Выглядят эти вулканы из космоса грациозно и мощно, особенно когда возвышаются над морем облаков…

27 июня 1976 г.

Пятница, 35-е сутки полета.

ТРЕТЬИ СУТКИ ФОТОГРАФИРОВАНИЯ И СПЕКТРОГРАФИРОВАНИЯ – ИССЛЕДОВАНИЕ ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ ЗЕМЛИ …Амур величав. Богатая низина. Если эту низину немного осушить, она будет кормить весь Дальний Восток.

БАМ должен оживить этот край несметных природных богатств и привести его к новому расцвету.

Весь БАМ я отснял несколько раз на фото разного масштаба. Я понимаю острейшую необходимость в оперативной информации (самой свежей) о геолого-географических особенностях на трассе. Да и о будущем уже сейчас нужно думать – о сохранении устойчивого динамического баланса воздействия человека на природу.

Нужно сейчас полностью описать динамическую модель природной среды этого прекрасного края и беречь ее.

Много раз на различных международных конгрессах, конференциях, симпозиумах мне приходилось выступать с докладами об использовании космических средств, помогающих решить человеку и чисто научные и прикладные проблемы.