Текст книги "О фантастике всерьез и с улыбкой"

Автор книги: Виталий Бугров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

На чем же основывался столь очевидный успех мистификации Орсона Уэллса?

Только ли на том, что передача была назначена на 30 октября? Этот день канун Дня всех святых, и вечер его, по поверьям американского Среднего Запада, ознаменован тем, что вся нечисть, все потустороннее выбирается из своих потайных убежищ, чтобы до наступления полуночи всласть попугать рядовых смертных. Ребятишки в этот вечер, укутавшись в простыни, рядятся привидениями и бродят под окнами; вовсю звонят колокола; выйдя из дома, вы рискуете столкнуться со "страшным" гостем – насаженной на шест выдолбленной тыквой с прорезями на месте глаз, носа и рта, зловеще освещенными спрятанной внутри свечкой...

Канун Дня всех святых был выбран для передачи, конечно же, не без умысла.

Однако не нужно забывать и о главной причине – о том, что шел 1938 год. В Европе входил в полную силу фашизм, и Гитлер вот-вот уже готов был начать серию своих "блицкригов", стремясь урвать для Третьего рейха изрядный кусок "жизненного пространства". Войной, большой войной ощутимо пахло в предгрозовой атмосфере Земли. Военный психоз и был почвой, взрастившей завидное легковерие американского обывателя.

И разумеется, вовсе не случайно журнал "Нью-Мессес", комментируя "высадку марсиан" в Нью-Джерси, писал: "Угроза войны глубоко проникла в сознание людей... Никакой ужас не представляется слишком большим, никакая катастрофа не кажется слишком сверхъестественной, чтобы быть невероятными..."

КРУГИ ПО ВОДЕ

Бесконечные Гулливеры

В октябре 1726 года, четверть тысячелетия назад, лондонский издатель Бенджамен Мотт опубликовал двухтомные "Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера". И началось поистине триумфальное шествие знаменитого ныне "сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей" по читающему миру. Уже в следующем году книга Джонатана Свифта появилась на французском, немецком, голландском языках, еще через год – на итальянском. С задержкой (которую, впрочем, с лихвой компенсировало со временем количество изданий) вышли "Путешествия Гулливера" в 1772 году и на русском языке...

Однако вовсе не изобилие переводов и даже не всевозможные переделки и переработки канонического текста имел в виду автор, давая этим заметкам интригующий заголовок.

Прочтите вот эти два отрывка.

"Читатель, несомненно, удивится, что, вопреки печальному опыту и клятве никогда в жизни больше не путешествовать, я тем не менее в июле 1914 года вновь расстался с женой и детьми, чтобы в качестве военного врача двинуться на корабле "Бульверк" в воды Балтийского моря..."

"На рассвете девятого числа месяца героев 541 года нашей эры, датирующейся Октябрьской революцией в России, я с пятью другими историками вылетел на стратоплане с лондонского стратодрома в направлении Мельбурна..."

Лемюэль Гулливер только мечтал (да и то, если помните, лишь в самом начале, по неосведомленности!) принадлежать к "струльдбругам" – бессмертным, возраст которых в отдельных случаях приближался к тысяче лет. А ведь он, герой Свифта, просто должен бы быть истинным "струльдбругом", чтобы дожить даже до первой мировой войны, – о 541 годе коммунистической эры мы уж и не говорим! Так что не будем делать тайны: герои процитированных сочинений хотя и носят имя Лемюэля Гулливера, однако вышли отнюдь не из-под пера Джонатана Свифта.

Первый из них вызван к жизни Фридьешем Каринти. Венгерский юморист, снискавший себе славу искусным пародированием писательских стилей, выпустил в 1916 году "Путешествие в Фа-ре-ми-до" – фантастическую повесть о "соль-ля-си", неорганических существах, населяющих будто бы одну из планет Солнечной системы. Гулливер в этой повести – современник Каринти, с болью размышляющий о нищете, страданиях, болезнях, убийствах, коварстве и лжи, которые царят в его мире и кажутся тем отвратительнее, что сопоставляются-то они с чистотой прекрасного общества "соль-ля-си". (Заметим, что, не довольствуясь "пятым путешествием Гулливера", Фридьеш Каринти обнародовал в 1921 году и "шестое" сатирическую повесть "Капиллария", в той же "неподдельно" свифтовской манере бичевавшую пороки буржуазной семьи.)

В более позднем "Гулливере у арийцев" (1936) немецкого писателя-антифашиста Георга Борна речь идет уже не о нравах буржуазного общества вообще, а о конкретном и, вероятно, самом мерзком в истории человечества проявлении насилия – германском фашизме. "Профессор Эдинбургского университета" Гулливер в далеком будущем случайно попадает на уединенный островок, где некогда – после крушения нацистского режима – укрылись восемьсот "лучших" арийцев. Печальное и смешное зрелище являет собой "великое арийское племя", в течение полутысячи лет последовательно проводившее в жизнь фашистские расовые теории. Физически выродившиеся, превратившиеся по существу в пещерных полудикарей, "арийцы" тем не менее с неувядающим жаром выкрикивают сакраментальное "хайль!", традиционно чтут свастику, плетут интриги в борьбе за власть, предавая при этом всех и вся, выслуживаясь перед более сильным, слабых обрекая на полуголодное прозябание. "Здесь прогресс был невозможен, констатирует Гулливер, – население острова было бесповоротно осуждено на вырождение и гибель". И уже не герой, а его устами автор-антифашист восклицает об ужасе, охватившем его, когда он подумал о том, "какая судьба постигла бы человечество, если бы полем для этих преступных экспериментов явился не жалкий остров, а земной шар...".

Судьба книг, получивших широкое признание читающей публики, универсальна: очень скоро им начинают подражать. Мы уже видели это на примере десятого романа Жюля Верна. Сказанное в полной мере относится и к "Гулливеру". По свидетельству исследователей, под именем свифтовского героя на одном только английском языке опубликовано до сотни прозаических сочинений – трактатов, фельетонов, утопических, сатирических и иных "продолжений", среди которых была даже "Лилипутская библиотечка, или Гулливеров музей: полная система знаний для юношества в десяти томах, составленная Лилипутиусом Гулливером" (1782)...

Практически невозможно даже просто перечислить все "продолжения" свифтовской книги. Потому отметим лишь, что одно из первых таких сочинений вышло из-под пера аббата Дефонтена: вначале он перевел книгу Свифта на французский язык (кстати, перевод его оказался необычайно живуч, он выдержал во Франции свыше 170 изданий!), а тремя-четырьмя годами позже выпустил и собственное "продолжение", выдав его, как и следовало ожидать, за "перевод с английского манускрипта".

Отметим также, что далеко не всегда у Свифта заимствовали только центрального героя-рассказчика.

Тот же Дефонтен героем своего творения сделал не Гулливера, а... его сына. "Новый Гулливер, или Путешествия Жана Гулливера, сына капитана Гулливера" так назывался этот типично французский "роман согласно правилам", где были и любовные приключения, и кровопролитные бои, и добродетельные дикари...

Висенте Бласко Ибаньес, достаточно известный еще и сейчас испанский писатель начала нынешнего века, среди множества других книг написал в 1922 году роман "Женский рай". Действие романа развертывается в свифтовской Лилипутии, куда попадает пятнадцатый, по подсчетам аборигенов, "Человек-Гора" – молодой американский инженер. В миниатюрной стране этой произошли существенные изменения. Уже пятьдесят лет, как свершилась "Истинная Революция", в результате которой к власти пришли женщины. Лилипутия и Блефуску объединились, образовав (в полном соответствии с женской логикой, а также и духом XX века) "Соединенные Штаты Счастья". Переименована и столица Лилипутии: Мильдендо называется отныне "Городом-Раем женщин". Но хотя республика и "управляется как домашнее хозяйство, в котором отсутствуют беспорядок и безалаберность", новому "Куинбусу Флестрину" от этого не легче – ведь его даже переименовывают из "Человека-Горы" в "Раб-Гору"...

Не в Лилипутии, а совсем наоборот – в необъятной стране "Людей-Гор" происходят события повести Л. Бермана "Путешествие по стране Авто" (1961). Юному лилипуту попадают в руки древние бумаги о пребывании в его стране "Куинбуса Флестрина". В техническом развитии Лилипутия представляет собою крайне отсталое государство, и отважный Мэлли по своей воле отправляется на поиски большого мира. Движимый любознательностью, он стремится разобраться в технике "Людей-Гор", с тем чтобы, вернувшись на родину, облегчить жизнь своего народа. Собственно, уже из названия книги ясна ее утилитарно-познавательная сущность – ненавязчиво объяснить "среднему возрасту" устройство автомобиля. Крошка Мэлли, без особых хлопот проникающий в самые мелкие узлы двигателя, помогает читателю увидеть все эти узлы "изнутри". Живость изложения, обилие всевозможных приключений позволяют автору достичь поставленной цели, продемонстрировав вместе с тем, что Свифта можно продолжать не только на предмет сатирического обличения нравов...

Однажды, правда, Лемюэль Гулливер был похоронен. Случилось это в 1911 году в рассказе Леонида Андреева, который так и назывался: "Смерть Гулливера". Печальное событие понадобилось русскому писателю, чтобы резко – вполне по-свифтовски! – высмеять обывателей. Сегодня они во всеуслышание превозносят тьму достоинств живого Гулливера, а назавтра, еще не успев захоронить погибшего, уже склонны видеть в нем всего лишь неуклюжего и недалекого умом великана, ни к чему не пригодного и к тому же после смерти создавшего своим непомерно большим телом досадную помеху для транспорта...

Впрочем, бессмертие не так-то легко упрятать в небытие. Гулливер жив по-прежнему.

Последним по времени "продолжением" Свифта остается пока, насколько нам известно, вышедший в 1973 году "Новый Гулливер" Богумила Ржиги. Чешский писатель поднимает в своем романе остро злободневный (как это почти всегда бывало при серьезном обращении к наследию Свифта) вопрос о чрезмерной технизированности современной цивилизации, о чрезмерном ее отчуждении от матери-природы.

...Два с половиной века продолжаются странствия Лемюэля Гулливера по волнам книжного океана. В отличие от описанных им "струльдбругов", почтенный возраст едва ли сказался на неутомимом мореходе: он по-прежнему любознателен и, несмотря на многократные уверения в обратном, готов к новым путешествиям.

Фантасты на Северном полюсе

Попробуйте, читатель, не сходя с места, вспомнить фантастический роман, повесть или даже рассказ, в которых действие развертывалось бы на Северном полюсе!

Должен предупредить: задание – не из легких. Любители фантастики в ответах на этот вопрос (он входил в одну из викторин "Уральского следопыта") нередко путались, вспоминали классическую "Землю Санникова" В. Обручева, "Повести о Ветлугине" Л. Платова, из недавних – "Всадников ниоткуда" А. и С. Абрамовых, "Солнце доктора Бракка" Г. Фивега. Всё это – книги, действие которых полностью или частично происходит, правда, в Арктике, но даже в самом лучшем случае (роман Гейнца Фивега) – в целых восьми градусах от Северного полюса!.. Впрочем, я рискую показаться слишком придирчивым. Ведь кое-кем из отвечавших были названы и "Призраки белого континента" А. Шалимова, и "Внуки наших внуков" Ю. и С. Сафроновых, и "Звездоплаватели" Г. Мартынова. Произведения, так сказать, "с обратным знаком" в данной ситуации: их герои посещают даже не Арктику, а Антарктиду...

Ну, а вы, читатель? Успели что-нибудь вспомнить? Одно-два названия, от силы три и, уж наверное, никак не больше? Не удивительно. Современная фантастика начисто утратила интерес к Северному полюсу. Так что готов ручаться: чем меньше вы осведомлены в истории фантастики, тем скромнее, даже после длительной подготовки, окажется ваш ответ.

А ведь когда-то все было иначе – я имею в виду отношение фантастов к полюсу.

С завершением эпохи географических открытий на Земле почти не осталось "белых пятен". Глубинные области Африки, джунгли Амазонии, Антарктида и, наконец, Северный полюс – пожалуй, только они еще таили в себе прелесть неизведанного, обещали больше, чем могли содержать на самом деле. Поскольку же писатели-фантасты всегда были неравнодушны к Неизведанному (а почему бы и нет, если рядом с Неизвестностью легче уживается самый буйный вымысел?!), не мог не волновать их и таинственный, загадочный Северный полюс, куда безуспешно пытались добраться реальные исследователи.

Самая знаменитая из фантастических книг о полюсе, написанных в прошлом веке, – это, безусловно, "Путешествие и приключения капитана Гаттераса" Ж. Верна (1866). Впрочем, уж Гаттераса-то вы, конечно, помните! Помните, как, охваченный безудержным порывом, стремился он преодолеть последние десятки метров, которые отделяли его от умозрительной точки, венчающей Северное полушарие; как потоки лавы с неотвратимостью судьбы преградили ему путь к этой точке; как, спасенный друзьями, он так навсегда и остался пленником Северного полюса: прогуливаясь по парковым аллеям, фанатик-англичанин неизменно пятился задом, если ему приходилось идти на юг... Между прочим, долгие годы считалось самой большой ошибкой Жюля Верна в этом романе то, что он поместил на Северном полюсе действующий вулкан. И, право же, мне крайне приятно было увидеть в газетах конца пятидесятых годов заметку под названием "Жюль Верн прав!", в которой говорилось о том, что новейшими исследованиями в районе Северного полюса установлено наличие вулкана. Правда, подводного, но тем не менее самого настоящего вулкана!

Писатели конца прошлого века (и начала нынешнего), шедшие по стопам Жюль Верна, как и он, подходили к "проблеме полюса" с чисто научной точки зрения. Оттого их прогнозы оказались не далеки от истины. Жюль Гро ("Вулкан во льду"), В. Битнер ("Как я отыскал Андрэ у полюса"), П. Жиффар ("Адская война"), капитан Данри ("Робинзоны воздуха"), Д. Рик ("Царица Северного полюса") вместе со своими героями ничего, кроме льдов, на полюсе не находят.

Неизмеримо больше повезло команде рыболовного судна в рассказе В. Ольдена "Предшественник Нансена", которая добрую неделю жила на полюсе у местных обитателей – потомков древних датчан, причем там, на полюсе, было вовсе не так холодно, как это предполагалось учеными. Неплохо, в общем, жилось на полюсе и герою романа венгерского писателя Мора Йокаи "20 000 лет подо льдом", забытому очередной полярной экспедицией. Правда, питаться ему пришлось мясом мастодонтов и других древних животных, "законсервированных" во льду...

Иное в повести Жюль Кларети "Море Свободы": его голландцы находят на полюсе, как и явствует из названия, чистое от льдов море. В свою очередь, и французы в романе Луи Буссенара "На Северном полюсе", перевалив через ледяные горы, обнаруживают на полюсе море-озеро чистой воды: оно разместилось в середине чудовищно гигантской льдины и вместе с этой льдиной подвигается к востоку. В романе, как это зачастую бывало у Буссенара, не обошлось без курьезной ситуации. Определив местоположение полюса и с радостью отметив наличие здесь скалы, выступающей из воды, герои устремляются к ней, дабы письменным сообщением увековечить свой подвиг. И вдруг выясняют, что это вовсе не скала, а всего-навсего замороженный мертвый кит!..

Шведский ученый Андрэ в рассказе Н. Жураковского "Тайна полярного моря" открывает на полюсе земли, населенные бежавшими из России чукчами. Неведомые земли со страшными чудовищами находят на полюсе герои Е. Лаумана ("Вести из бутылки"). А у Курда Лассвица в романе "На двух планетах", готовясь к очередному завоеванию Земли, на Северном полюсе (как, впрочем, и на Южном) уже давно обосновались марсиане...

Кстати, об Андрэ. Имя этого реально существовавшего смельчака летом и осенью 1897 года буквально не сходило со страниц европейских газет. Одна за другой преподносились читающей публике догадки о судьбе шведской экспедиции, на воздушном шаре "Орел" отправившейся к полюсу и бесследно исчезнувшей. Лишь в 1930 году экипаж норвежского судна на берегу острова Белого (восточнее Шпицбергена) обнаружил останки этой экспедиции. Интерес же, вызванный ею, породил и упомянутые уже рассказы Н. Жураковского, и известного в прошлом русского популяризатора Вильгельма Битнера, и... "Дневник Андрэ", вышедший отнюдь не из-под пера погибшего исследователя. Под таким названием была издана в 1898 году в Петербурге брошюра, переведенная "с французского и шведского" и рассказывавшая о подготовке экспедиции, о том, как она отправилась в путь, о первых днях этого пути...

Ленинградский исследователь А. В. Блюм, изучая коллекцию рукописей, запрещенных С.-Петербургским цензурным комитетом, наткнулся на не издававшийся второй выпуск "Дневника". Здесь говорилось уже о том, как шведские аэронавты достигли Северного полюса и обнаружили там обитаемый остров – счастливую республику "Северный полюс", общество будущего, каким оно могло рисоваться воображению передовых людей России конца прошлого века... Демократические убеждения "переводчика" А. Ваского (на деле не известного нам истинного автора этой литературной мистификации) были несомненны; это-то и побудило цензуру запретить издание второго выпуска "Дневника".

Чтобы покончить с островами и материками, "обнаруживавшимися" в прошлом в районе Северного полюса, остановимся ненадолго на романе Н. Н. Шелонского "В мире будущего" (1892).

Герои русского фантаста, исследуя обширный гористый материк (в изобилии покрытый лесами, с бурными реками, с разветвленной системой глубоких пещер), в "точке пересечения земных линий" находят невесть кем сооруженную гранитную колонну, увенчанную высоким металлическим шпилем. Обелиску – тысячи лет! Герои романа приходят к этому выводу на основании наблюдений, отметивших смещение полюса на целых две сажени к северу. (Заметим в скобках: этот факт не послужил бы им надежным аргументом, знай они, что только за 1968-1972 годы расхождение между положениями далекого, увы, от постоянства Северного полюса достигало добрых пятнадцати метров.)

Между прочим, герои Шелонского попадают на полюс, как и Соломон Андрэ, воздушным путем – с помощью специально сконструированного огромного летающего корабля. Они (мы в этом еще убедимся) не последние, кто добирается сюда по воздуху. Ну, а кто же был первым? Не в действительности (это-то нам как раз хорошо известно: в 1926 году над полюсом пролетели без посадки самолет американца Р. Бэрда и дирижабль "Норвегия" знаменитого Р. Амундсена), нет, все в той же фантастике?

А первым, оказывается, был "некий Ганс Пфааль" в рассказе Эдгара По, написанном... еще в 1835 году! Отправлялся-то предприимчивый немец на Луну, однако "по пути" пронесся и над Северным полюсом. "Но увы! – сообщает он нам (естественно, в передаче Эдгара По). – Я поднялся на такую высоту, что ничего не мог рассмотреть в подробностях..." Уловка Эдгара По понятна: кто его знает, что оно там, на полюсе? Щедрый на выдумку американец поостерегся на этот раз давать волю своей фантазии... Хронологически забегая вперед, заметим, что сто лет спустя, совершенно ничем не рискуя, Эдгар По вполне мог бы и приземлить своего героя на полюсе. Так, как это произошло с дирижаблем "Альфа" в романе Александра Беляева "Воздушный корабль", опубликованном ленинградским "Вокруг света" в 1934-1935 годах: совершая перелет от самой южной точки нашей страны до самой северной, герои советского фантаста в этой "нулевой точке" едва не разбиваются о ледяные торосы...

Однако вернемся к истории "вопроса".

В 1908 году американец Ф. Кук достиг полюса. Точнее, он объявил об этом, но, поскольку не представил в подтверждение никаких доказательств, принято считать, что первым на собачьих упряжках достиг заветной точки Роберт Пири шестого апреля следующего, 1909 года. Этот факт поистине подрезал фантастике крылья.

Конечно, еще можно было фантазировать по поводу технических средств достижения полюса, что и делали у нас М. Волохов ("В стране полуночи", 1910), известный популяризатор идеи космических сообщений Н. А. Рынин ("В воздушном океане", 1924), наши прославленнее летчики, Герои Советского Союза М. Водопьянов (повесть "Мечта пилота", 1936) и Г. Байдуков (рассказ "Через два полюса", 1937).

Однако реальные возможности добраться до полюса – благодаря подвигам полярных исследователей – постепенно все упрощались, и вскоре полюс окончательно покинул страницы фантастических романов, оставив писателям-фантастам в качестве до сих пор не исчерпанного поля действия обширные пространства Арктики...

В заключение нам остается рассказать о попытках практического использования Северного полюса. Разумеется, о попытках, предпринятых фантастикой: нам известны четыре таких попытки.

Герои романа Жюль Верна "Вверх дном" (1889), в отличие от капитана Гаттераса, отнюдь не углублялись лично в ледяные просторы Арктики. Тем не менее они создали Арктическую промышленную компанию для эксплуатации "областей вокруг Северного полюса, находящихся за 84° северной широты". Бравые артиллеристы вынашивали коварные планы: они рассчитывали, выстрелом из гигантского орудия изменив наклон Земли, изменить и климат в районе полюса. И – стать всевластными владельцами всех приполярных земель... К счастью для человечества, гениальный математик Дж. Т. Мастон ошибся ("всего" лишь на один нуль!) в исходных вычислениях. Орудие (а точнее, заменившая его специальная шахта, прорытая в толще знаменитой Килиманджаро) выстрелило, но "вверх дном" планета не перевернулась: земная ось осталась на месте.

Прекрасный стеклянный дворец поместил на Северном полюсе А. Куприн в рассказе "Тост" (1906); герои рассказа встречают в этом дворце 2906 год и одновременно – 200-ю годовщину всемирного союза свободных людей. Овладев магнитной силой планеты, наши потомки преобразили лик Земли; уже и здесь, на полюсе, зеленеют растения, даже в долгие полярные ночи залитые ярким солнечным светом, собранным в особых конденсаторах...

Над Северным полюсом, на высоте ста метров, с помощью ракетных двигателей удерживается в неподвижном состоянии метеостанция "Арктания" в одноименном романе Г. Гребнева (1938), переработанном после войны в повесть "Тайна подводной скалы" (1955). И наконец, совсем "наоборот": "под" Северным полюсом встречаются советские и американские монтажники, ведущие прокладку трансконтинентального подводного туннеля в романе А. Казанцева "Арктический мост" (1946).

Такова примечательная история взаимоотношений фантастики с Северным полюсом. Несомненное обилие произведений о нем – пока он неизвестен, скрыт за густой завесой неопределенности. И – прозаическая роль ничем особо не примечательного места, о котором разве что упомянуть мимоходом, – когда ореол таинственности бесследно развеялся.

Если в Арктике, как временами "сообщают" фантасты, все-таки и в последние годы изредка "что-то происходит" (заняты малопонятной своей деятельностью пришельцы-"всадники" у А. и С. Абрамовых; зажигают искусственное солнце над приполярным островком герои Гейнца Фивега...), то сам полюс... о, Северный полюс надолго превратился в глухую и даже дремучую провинцию! Скучно в этой провинции сегодняшним фантастам. Неинтересно, поскольку вроде бы нечего там делать, неуютно и – бр-р!.. – холодно...

Написав последние строчки, я задумался: и все-таки... и все-таки!..

"СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС, БОРТ АТОМНОГО ЛЕДОКОЛА "АРКТИКА",

18 августа. (Спец. корр. ТАСС)..." Думаю, не я один поначалу опешил от неожиданности, встретив в прошлогодних августовских газетах столь непривычное сочетание: Северный полюс и... ледокол! Как?! Только-только, в мае – июне, прошли по газетам юбилейные материалы, посвященные сороковой годовщине того знаменательного дня, 21 мая 1937 года, когда воздушный десант академика Отто Юльевича Шмидта основал научную обсерваторию "Северный полюс-1". То был именно воздушный десант. И вот теперь, взломав вековые льды Центрального полярного бассейна, гордо неся алый стяг Страны Советов, мощный атомный ледокол осуществил заветную мечту храбрецов прошлого, на утлых суденышках (как сегодня определить их иначе?) пробиравшихся к высоким широтам...

...И подумалось мне: а не рано ли разлучаем мы фантастов и Северный полюс? Да, он теперь уже окончательно перестал быть местом загадочным, неизведанным и недоступным. Но – поостережемся все-таки утверждать, что он навсегда покинут фантастами! Не появится ли он в фантастике уже завтра – в качестве экзотического суперсовременного научного центра по изучению... изучению... Впрочем, остановимся: не будем упреждать вымысел книг – еще не изданных и даже, быть может, не написанных.

Обитаемая Луна

"...Исходя из того, что наша Земля обитаема, и сравнивая с ней Луну, мы убеждаемся, что наш спутник обеспечен светом и теплом, имеет почву, возможно даже более благоприятную для жизни, чем земная. Поэтому кто же может отрицать, что нет ничего слишком невероятного, более того, несомненно, что на Луне жизнь должна существовать в той или иной форме?"

Эти слова принадлежат Уильяму Гершелю – знаменитому английскому астроному восемнадцатого века.

Сегодня мы воспринимаем эти слова весьма иронически.

Наивный восемнадцатый век! Ученые могли тогда во всеуслышание заявлять, что на Луне есть жизнь. "Кто же может отрицать!.." Ученые не боялись тогда, что многомудрые коллеги обвинят их в беспочвенном фантазерстве, в отрыве от реальных достижений науки. Или, может быть, с рыцарским достоинством презирали эту боязнь?

Сегодня мы осмотрительнее в своих высказываниях. Говорить о жизни на Луне, о формах этой жизни мы предпочитаем сегодня в научно-фантастических повестях и рассказах...

Впрочем, о том, как мы сегодня относимся к Луне обитаемой, разговор впереди. Словоохотливое племя фантастов появилось на Земле не сегодня и не вчера; представители этого гораздого на выдумку племени давали знать о себе и во времена Гершеля, и даже раньше. Вот и посмотрим: что они говорили по интересующему нас вопросу?

В 1638 году в Шотландии вышла книга епископа Фрэнсиса Годвина, полное название которой было: "Человек на Луне, или Необыкновенное путешествие, совершенное Доменико Гонсалесом, испанским искателем приключений, или Воздушный посол".

Герой книги находит на Луне разнообразную растительность, о которой говорит, например, следующее: "Все здесь имеется в изобилии, особенно злаки и плоды всех сортов..." И встречает он там селенитов. "Едва я покончил с едой, как увидел, что меня окружает группа людей, наружность которых, рост и одежда показались мне совершенно необычайными. Большинство из них были вдвое выше земных людей, цвет лица у них был оливковый".

Вы обратили внимание? Все чудесное, все "необычайное" в селенитах заключено, оказывается, лишь в росте, одежде и внешности; в остальном они, очевидно, – заурядные копии землян. Да автор и не отказывает им в звании людей!..

Откроем еще одну фантазию о Луне, относящуюся на этот раз к седым временам античности, – "Правдивую историю" Лукиана Самосатского, жившего в Римской империи во втором веке нашей эры

Лукиан хитрит: назвав свое произведение "Правдивой историей", он тем не менее сразу предупреждает: "...я буду писать о том, чего не видел, не испытал и ни от кого не слышал". Насколько же ему верить? Ведь на его-то Луне происходят истинные чудеса!

Так, дети там рождаются не от женщин, а от мужчин, которые вынашивают их в икрах. Когда селенит стареет, то он не умирает, а "растворяется, точно пар, становится воздухом". Обитатели Луны не едят, а только вдыхают пар поджаренных на угольях летающих лягушек; питьем им служит сгущенный воздух, выжимаемый в чаши. Глаза у них вставные, при желании их можно вынуть и спрятать. "Живот служит лунным жителям вместо кармана. Он у них открывается и закрывается; печени в нем нет, зато он внутри оброс густыми волосами, так что их младенцы в холодные дни прячутся в него". На ногах у селенитов только по одному пальцу, а ногтей вообще нет. В довершение всего, даже сморкаются селениты... медом. Да, вот уж чудеса так чудеса! Лукиан словно задался целью вывести из себя самого терпеливого читателя, настолько щедро преподносит он одну нелепицу за другой!

Разница между сочинениями Годвина и Лукиана несомненна, она прямо-таки бросается в глаза. Но чем эта разница объясняется?

Ответ прост.

Во времена Римской империи даже на Земле – такой огромной и такой не исследованной! – можно было найти место для самых невероятных явлений. В том числе для людей с самым фантастическим строением тела. А что? Попробуй-ка выясни, действительно ли лжет лукавый римлянин из Самосаты! Попробуй отправься на поиски истины за тридевять земель, и даже не за тридевять земель, а еще дальше, на Луну! И на чем? На утлом деревянном суденышке?!

Но вот освоен север Европы, узнана в общих чертах Африка, более или менее известна Азия. И Колумб открыл уже для европейцев далекую Америку; выяснилось, что и там живут такие же, в общем, люди, как и в Старом Свете.

И будь скрыто где-то за морями, за океанами еще пять или даже десять таких Америк – все равно уже трудно поверить, будто тамошние аборигены резко отличаются от представителей уже известных народов. Внешностью? Да. Одеждой? Как правило. Ростом? И это бывало. Но – не двумя головами, не шестью руками! И, добавим, не "пустыми" животами...

А поскольку открытый для науки Галилеем телескоп поведал людям, что Луна во многом подобна Земле, последующие поколения вполне естественно считали Луну чем-то вроде заурядной земной территории. Отдаленной, неизвестной, даже недостижимой, но едва ли в чем-то коренным образом отличной...

Луна с ее селенитами нужна была Годвину просто как новое место действия. Посмотрите, говорил Годвин своим читателям, как тепло, как радушно встретили Доменико Гонсалеса лунные обитатели. "Народ лунного мира отличается исключительной чистотой и нравственностью... И стар и млад ненавидят порок так же, как уважают добродетель". Сравните же, мысленно продолжал Годвин, с их добротой и порядочностью несовершенство действительности, окружающей вас. Так отчего же, отчего вы-то, люди Земли, не такие добрые, приветливые и радушные?.. – вот что стояло за селенитами Годвина.

К концу девятнадцатого века видимая сторона Луны была довольно хорошо исследована астрономами. Городов на ней, увы, замечено не было, и, что еще печальнее, не было отмечено присутствие воздуха. Но... У фантастов оставалась в запасе вторая, не видимая с Земли половина Луны!

Рассказывая о "Необыкновенных приключениях русского ученого" Ж. Ле Фора и А. Графиньи, мы уже приводили взятое из этого романа описание селенитов, в котором явно преобладают эпитеты "худой", "костлявый", "тощий", "плоский". Но если забыть о необыкновенной дистрофии селенитов Ле Фора и Графиньи, до чего легко превращаются они в самых заурядных землян! Вот только рост... три с половиной метра!