Текст книги "Рождение Темного 2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Горелкин

Горелкин Виталий
Рождение Темного 2

Большая благодарность А.ф.Г.

за ряд ценных идей и предложений

Часть I. В плену иллюзий

Глава 1

Всего пару дней назад я наслаждался теплым осенним солнцем, а теперь дрожал от пронизывающего до самых костей холодного ветра. Ночью неожиданно выпал снег, превратив окружающую местность в ослепительно белую степь. С утра подтаяло и стало еще хуже, теперь мне приходилось месить ледяную кашу прохудившимися сапогами и мечтать о костре на привале. Небо начинало хмариться, если так пойдет и дальше, то к вечеру не избежать метели. Нужно найти хорошее укрытие, а то замерзнем все тут на фиг. Вон Ровен Митт уже сейчас еле передвигается, да и то оперевшись на широкое плечо гнома. Только Снурвальду и Хардену все нипочем. Первый родился в этих краях, ему такая погода привычна, ну а жрец практически не чувствует холода, даже куртку немного расстегнул, видимо жарко новоявленному темному жрецу. Эх, сейчас бы мне хоть какие-нибудь перчатки, нет, лучше хорошо прошитые кожаные ботинки на меху, руки можно и на ходу погреть. На привале нужно будет внимательно осмотреть обувку – может сумею ее починить и утеплить. Я остановился и подышал на ладони. Нужно набраться терпения, Снурвальд обещал, что сегодня-завтра выйдем к людям. Давно уже пора, вместо обещанных северянином полутора недель, мы тащились через эти пустые земли добрых дней двадцать. Окружающий пейзаж надоел до чертиков – камни, камни и еще раз камни. Изредка попадались похожие на кусты чахлые деревца. Горели они плохо, густо чадили, но лучше топлива у нас не было.

Идущий за мной Харден задел ногой припорошенную снегом корягу и шумно упал. Вскочив, первым делом жрец проверил спрятанный за пазухой черный кинжал, и только потом стал отряхиваться. Артефакт был цел и невредим, я уже и не надеялся, что с ним может что-то случится. Хорошо, что теперь эта штука у него. Для этого мне пришлось всего несколько раз как бы случайно уронить кинжал и продолжать при этом идти дальше, словно не заметив потери. В итоге Харден, после моих довольно вялых возражений, отобрал каменный клинок. Теперь пусть сам будет объяснять своему высокому начальству, почему артефакт несет не маг, отмеченный его благословлением, а верный и единственный жрец. От этой выходки за версту несло мальчишеством, но избавившись от кинжала, я чувствовал себя легче. Словно, наконец, сумел отмыть руки от чего-то склизкого.

Пока мрачный Харден приводил себя в порядок, я вновь задумался о своем будущем. Эйфория от свободы давно прошла, теперь можно было трезво взглянуть на ситуацию. На холоде думалось тяжело, мысли то и дело сбивались. С одной стороны все было хорошо, я выбрался из рабства и теперь практически готов к адаптации в новом мире. А что? Язык знаю, некоторые местные реалии уже знакомы. Сумел разобраться в магии, пусть пока только в ее азах, но и этого уже хватит, чтобы иметь больший общественный статус, чем, например, беглый раб или крестьянин. У меня даже есть первоначальный капитал и поддержка местных. По-хорошему, подучиться бы еще магии, и можно искать дорогу домой. Домой, ибо чувствую, что выйдет мне боком вся эта история с древним богом. Пованивало от высокой политики застарелой мертвечиной, да и сам хозяин забытого храма был каким-то мутным. Не темным, а именно мутным. Даже имени своего не сказал, приходилось в разговоре с Харденом называть его нейтрально – Древний. Незнамо откуда засевшее в голове прозвище "Великий змей" я держал при себе, чувствуя всем нутром, что не понравится оно старому богу. Интуиция в мире магии играет огромную роль, сколько она уже меня выручала, поэтому доверился предчувствию и на этот раз.

Мое общение с Древним было коротким. Он пообещал вернуть меня домой и попросил взамен только узнать имя врага, сумевшего заблокировать божественную связь с храмом. Еще дал туманный намек на дополнительный бонус, если сумею положить на алтарь его недоброжелателя обсидиановый клинок. И все, даже спасибо не сказал. Хотя когда я это, опустив только свое иномировое происхождение, пересказал Хардену, он уверил меня в чрезвычайном расположении Древнего. Даже назвал отмеченным каким-то благословлением. Только это и не хватало для полного счастья – лавры избранного меня не прельщали, да и не ощущал особого расположения высших сил.

Своих спутников мы с Харденом не стали посвящать во все детали. Сказали только, что нам повезло наткнуться на древнее святилище исчезнувшего народа, в котором нашел прибежище один демон. Я его смог победить и теперь можно отсюда уплывать.

Не по нутру мне были эти недомолвки, как и опасался, новая тайна нас стала постепенно разделять. Меня это коснулось в последнюю очередь, а вот с Харденом гном и наемник старались разговаривать только по делу, будто догадавшись об изменении его статуса.

Я покачал головой, не нравилась мне эта история с древним храмом, ох как не нравилась. Особо раздражало, что темный бог не спросил моего согласия. То ли Древний был настолько уверен, что я не откажусь от такого предложения, то ли он посчитал, что смертный должен быть вне себя от счастья после оказанного доверия. Скорое всего последнее, мы для него простой инструмент, не имеющий права на свое мнение. Как он там меня называл? Мелким или низшим? То же еще один Гитлер нашелся, юберменш недоделанный! Будет еще указывать что делать. Сейчас вот избавился от артефакта, и ничего со мной не случилось, потом, если приспичит, отделаюсь и от излишней опеки Хардена. Уж не знаю, что там ему наговорил Древний, но эта храмовая сволочь постоянно крутилась рядом, не на минуту не оставляя меня в одиночестве. Словно вынюхивает что-то.

Я остановился и ожесточенно потер руками горячее лицо. Куда-то мысли не туда ускакали. Откуда причина такой злости? Неужели это остатки из того бреда, привидевшегося мне на алтаре? Наверное, да. После насланного тварью из кинжала видения, в котором Харден хотел моими руками убить Ровена Митта, я не мог смотреть на послушника как прежде. То и дело за его добродушной улыбкой жреца мне чудился злобный оскал. Это недоверие стало распространяться и на других членов отряда, порой казалось, что они готовы в любой момент сбросить топорно сделанные маски дружелюбия и оставить меня одного в снежной пустыне.

Стоп, опять не туда заносит. Остальные-то тут причем? С Харденом понятно, уж больно реалистичным был насланный сон в храме, от такого просто так не избавишься, особенно, если человека знаешь всего без году неделю. Я несколько раз глубоко вздохнул и злость стала потихоньку исчезать. Странно все это, у меня давно не было таких перепадов настроения, причем наиболее сильно это проявлялось утром. Днем с эмоциями было справиться намного легче, а после сна мне приходилось немного медитировать, чтобы не сорвать злость на спутниках.

Да и сам сон начал потихоньку превращаться из отдыха в пытку. Вместо нормальных сновидений я будто проваливался в багрово-огненную бездну. Ничего такого конкретного, за что можно было бы зацепиться для анализа, в моих снах не было. Оставалось только гнетущее чувство тошноты, словно меня всю ночь раскручивали на центрифуге. Ох, боюсь – подцепил какой-то вирус. Удивляюсь, как этого еще раньше не произошло, ведь у меня нет иммунитета к местным болезням. А если вспомнить случай в лодке?

С острова, на который нас выбросил таинственный портал из гномьих шахт, наша лодка отчалила от берега сразу после восхода. Большая вода всегда меня манила, на нее был готов смотреть часами. Я расположился на корме и решил немного полюбоваться морем, но насладиться прекрасным видом не успел. Веселые солнечные блики на мгновенье ослепили меня, а потом весь мир изменился. На него будто легла желто-красная паутина, превратив окружающее пространство в блеклые декорации реальности. Я пытался проморгаться, но не мог избавиться от заполонивших мое зрение линий. Куда бы не посмотрел, они постоянно плыли перед моими глазами, изменяясь и свиваясь в причудливые узоры. Я прекратил дышать, почувствовав, что приближаюсь к порогу величайшего в моей жизни открытия. Но не хватило самой малости, после следующей порции ярких вспышек на воде у меня резко сжало горло и сознание отключилось.

Когда очнулся, долго не мог понять, что со мной произошло и почему у всех такие озабоченные лица. Особенно у Снурри, обошедшегося без своих обычных шуточек. Тогда я приказал себе выбросить это из головы, а видимо зря, не того боялся. Чего испугался? Да того, что если судить по симптомам приступа, мне можно уже сейчас паковать чемоданы и готовиться к переселению в мир иной. Но не на другую планету, а в ад или рай. Хотя, судя по последнему году жизни, ждать меня будут только под землей. С эпилепсией долго не протянешь. А как еще можно трактовать судороги, вызванные яркими вспышками? Даже без медицинского образования с такими признаками можно с уверенностью поставить неутешительный диагноз.

Так думал тогда. Наверное, я все же поспешил с выводами. Точно, эпилепсия тут не причем, скорее всего это случилось от перенапряжения. Сколько перед этим энергии прошло через меня! Океан, не меньше. Если верить Хардену, такое по силам только волшебникам ранга архимага, но больш ому эрудиту веры особой не было, он постоянно говорил всем, что я великий маг и скоро заткну за пояс знаменитых чародеев древности. Врет, конечно, но немного приятно.

С того самого случая мир еще несколько раз одевался в желто-красную паутину, но сознания я больше не терял. Это вселяло определенные надежды. Главное, чтобы эти черточки в глазах окончательно исчезли. Словами не передать, как они мешают колдовать, так и норовят влезть и разрушить правильно построенное плетение. Так и угробиться можно. Именно из-за этого решил повременить с введением в мой распорядок ежедневных тренировок.

Крепко задумавшись, я механически переставлял ноги и перестал наблюдать за окружающим миром. В себя пришел после того, как усилившийся ветер кинул мне в лицо пригоршню снега. Блин, вот и накаркал. Еще немного и начнется настоящая метель. Я ускорил шаг и догнал Снурвальда.

– Нам нужно найти укрытие, – сказал я и указал рукой в затянутое низкими тучами небо.

– Знаю, – ответил наемник. – Я с утра немного изменил маршрут, скоро мы должны выйти к старой крепости.

– А ты не ошибешься с направлением? – все-таки ориентироваться в такой местности, практически лишенной примет, даже для выросшего здесь человека почти невыполнимая задача.

– Нет, приведу вас точно туда. Еще когда небо было чистое, я попросил Онира крепко запомнить нужное направление, теперь он меня сразу поправляет, стоит хоть немного сбиться, – наемник остановился и громко, перекрывая нарастающий шум ветра, крикнул гному. – Дружище, я правильно иду?

Онир утвердительно потряс головой, отчего с его бороды осыпалась начавшаяся собираться наледь. Я позавидовал его пышной растительности на лице, у меня после встречи в лесу с демоном волосы на щеках отказывались расти. А с ними было бы теплее.

– Как я придумал, здорово, да? – похвалился Снурри. – Да за такую идею, использовать гномов в качестве путеводной звезды, мне только в султанате отсыпят полный кошель золота.

– Ты сначала приведи нас туда, а потом уж считай монеты, – живой компас недоверчиво хмыкнул и шумно высморкался, показав свое отношение к прожекту наемника.

Недавно мне казалось, что в подземельях у гномов было холодно. Наивный, я тогда не знал каково это попасть в метель без зимней одежды. Мы шли плотной толпой, видимость была низкой и существовала реальная опасность потеряться. Даже Харден перестал бравировать своей морозостойкостью и теперь кутался в свои тряпки, только по недоразумению называвшиеся одеждой. Да и остальные были одеты не лучше. Все, что только было можно, мы потратили на то, чтобы как можно лучше утеплить себя. Впервые все были благодарны скаредности Ровена Митта, таскавшего с собой ворох тряпок. Наверное, именно так выглядели немцы под Сталинградом в сорок втором – грязные, обмороженные, так укутанные в ворох разной одежды и ткани, что становилось непонятно – мужчина это идет или женщина.

Ветер безостановочно дул в лицо, чтобы преодолевать его сопротивление приходилось низко сгибаться, чуть ли не по пояс. Подтаявший утром снег покрылся ледяной коркой, ноги постоянно скользили, и приходилось делать короткие шаги, чтобы не поскользнуться. Скорости, разумеется, такой способ передвижения не прибавлял. Первым не выдержал Ровен. В какой-то момент его покинули силы, он упал и больше не смог подняться.

– Онир, подожди, – прокричал Снурвальд идущему впереди отряда гному.

Подгорный житель медленно развернулся и, прижав ладонь к лицу, попытался рассмотреть через снежную круговерть причину остановки. Его борода и густые брови давно уже покрылись коркой льда, отчего гном стал похож на Деда Мороза. Но не на того добренького дедушку, которого я знал из детских сказок, а на беспощадного хозяина стужи и холода.

Онир, подталкиваемый в спину сильным ветром, подбежал к нам. С трудом мы подняли старика, ставшего неожиданно тяжелым для его телосложения. Снурвальд часто задышал на свои пальцы и, немного их согрев, просунул руку под отрез ткани, служившей Ровену Митту шарфом.

– Жив! – облегченно выдохнул наемник и громко крикнул, чтобы его слова мог расслышать напряженно прислушивающийся гном. – Он жив, просто потерял сознание.

Онир крепко сжал кулаки, обмотанные обрывками старых штанов. Он прекрасно понимал, что если мы не найдем в ближайшее время укрытия, то его старый друг умрет.

– Ты можешь что-нибудь сделать? – обратился гном к северянину. – Где твоя старая крепость?

– Где-то рядом, – Снурри неопределенно указал назад.

– Может попробовать закопаться в снег? – предложил Харден. – Я читал, что так на самом севере люди спасаются от холода.

– Здесь мало для этого снега, – осклабившись, прокричал наемник. – Так, попробуйте нарубить льда и сделать из него хоть какой-нибудь заслон от ветра. Ждите, я сейчас.

После этих слов он переложил замерзающего старика на руки Хардена, скинул с плеч сумку, резко развернулся и бросился вперед.

От холода моя реакция была запоздалой. Силуэт Снурвальда уже скрылся в кружащей метели, а я стоял и не шевелился. В себя меня привел сильный толчок гнома.

– Вадим, не стой столбом. Бери в руки кирку и чисть землю.

Я машинально взял протянутое мне кайло и снова застыл, чувствуя абсурдность ситуации. Зачем мне нужно рубить лед? Я отбросил в сторону кирку и, не обращая внимания на протестующий окрик Онира, развернулся спиной к ветру и попытался сосредоточиться. Три секунды, мне нужно всего лишь три секунды спокойствия.

Раз, и передо мной возникло нужное плетение. Два, я почувствовал, как волна энергии устремляется в заклинание. Три, огненный шар ударил в землю в паре шагов от меня.

Черт, не сообразил, что файербол нужно запустить чуть подальше. Осколки льда ударили по нам не хуже настоящей шрапнели, меня же ударной волной повалило с ног. Первым опомнился Харден. Он указал ошеломленному гному рукой на глубокую воронку от взрыва, на краях которой плавился лед:

– Несем туда Ровена. Там уже почти готовое укрытие от ветра!

От ветра мы там укрылись, скорчившись в три погибели. В края ямы гном вбил несколько палок и нацепил на них распоротый заплечный мешок. Вокруг с него с ветреной стороны сразу же образовался сугроб. Вскоре на постройку импровизированного укрытия ушли все наши сумки. Первые минут пятнадцать, казалось, нас это спасет, но потом стало ясно, что без крыши наша землянка простая формальность. Падающий сверху снег грозил нас полностью завалить.

Неожиданно раздался треск, отчетливо слышимый среди завываний метели, и сделанный на скорую руку заслон упал, обрушив на нас накопившуюся снежную массу.

Я судорожно забарахтался в снеге и потерял на несколько секунд ориентацию в пространстве. Вдруг меня кто-то схватил за руку и с силой потянул вверх.

– Остальные где? – мои глаза были залеплены снегом, но вытащивший меня из ямы человек по голосу показался знакомым.

Я ткнул назад рукой и попытался подняться. Одереневшие от холода ноги плохо слушались, встать удалось только со второй попытки. За проведенное в яме время ветер стал еще крепче, хотя недавно казалось, что сильнее он уже быть не может. Видимость была практически нулевая. Я стоял, повернувшись спиной к порывам метели, и не видел ни зги. Сильно хотелось спать, трудно было понять, почему мне нельзя сейчас лечь в этот уютный мягкий снег и свернуться в нем калачиком. Ноги стали подгибаться. Да что же это такое со мной! Я маг или приап собачий?! Не открывая глаз, вызвал столько раз выручавшую меня руну защиты. Показалось, или ветер стал немного тише? Я добавил еще энергии в Алгиз, и точно наконец-то проснулся. Мысли стали ясными, словно после горячей чашки кофе. Ко мне вернулись все звуки, руна не дала защиту от метели, но так хорошо взбодрила, что внутри проснулась бешеная жажда жизни. Ничего не видно из-за бурана? Фиг с ним, я же маг, мне снежная пелена не помеха, и как раньше до такого не додумался?

Сразу же, стоило мне только перейти на магическое зрение, я увидел недалеко от себя копошащиеся в снегу силуэты. Судя по размерам, это были гном и жрец. В паре шагов от них на коленях ползал Снурвальд. Он видимо искал Ровена и не мог найти, мне же было прекрасно видно, что старик лежит под снегом рядом с ним. Немного тому осталось, источник его жизни уже почти совсем потух. Если ничего не предпримем, то мы скоро все последуем за ним.

Я подбежал к наемнику и схватил его за плечо:

– Ты нашел крепость? – прокричал ему прямо в ухо.

– Нет, но она рядом, я это чувствую! Но ничего не видно, я даже на вас наткнулся случайно.

Я взял руку Снурвальда и положил ее на голову Ровена Митта, пусть откапывает старика. Сам выпрямился и стал до боли в глазах, словно это могло чем-то помочь, вглядываться в окружающую нас темноту. Мне показалось или на самом деле справа от меня видны несколько огоньков? Других вариантов больше не было. Я будто единственный зрячий среди слепых собрал весь отряд и повел за собой. Так, держа друг друга за пояс, и волоча по снегу тело умирающего Ровена Митта, мы направились в сторону привидевшихся мне огоньков.

Метель не стихала двое суток. Сегодня она наконец улеглась, теперь за окном просто шел снег, но даже здесь, за толстой каменной стеной, чувствовался царящий снаружи холод. С нашей одежкой и припасами двигаться дальше было бы сущим безумием. Мы оказались надолго запертыми в этой башне, по странному недоразумению называвшейся крепостью.

Мне ничего не оставалось, кроме как смотреть на медленно падающий снег и мечтать о весне. Тренироваться по-прежнему не получалось из-за появляющихся в глазах черточек. Плетения старых заклинаний, выученных еще в подземелье, худо-бедно получались, а вот проверку новых комбинаций пришлось отложить. Наверное, стоит сейчас заняться пополнением своего резерва. Выложился я тогда не плохо, до сих пор глаза красные, словно с перепоя. Лучше немного отдохнуть, чем ненароком себя поджарить. Обидно будет, аж до смерти.

– Все грустишь о потерянных вещах? – спросил Толмен, хозяин единственного на всю округу убежища от стихии. – Скоро снег сойдет, и вы найдете свои образцы.

– Да мне все равно, – ответил я, отыгрывая свою роль. – Пусть об образцах переживает начальство, по договору гильдия обязана возместить мне все потери.

Толмен был похож на деревенского знахаря из моего мира, любящих с присущей им бесцеремонностью копошиться в чувствах других людей. Лет ему было далеко за шестьдесят, он никогда не расставался с теплой безрукавкой, отчего рядом с ним всегда ощущался тяжелый запах козьей шерсти, перебивающий ароматы всюду развешенных трав. Толмен носил длинные светлые волосы, подобранные узорчатой тесемкой, постоянно улыбался в густую бороду и хитро при этом щурился, словно знал некую тайну, недоступную пониманию городских жителей. Я так и не понял, что же являлось его основной работой – присматривать за башней или собирать травы, в коих он разбирался на порядок лучше Ровена Митта. Вот и сейчас смотритель поднялся ко мне на самый верх, чтобы проверить висящие на стенах засушенные пучки местных растений.

Смотрителю башни, мы представились остатками поисковой партии гильдии рудознатцев. Эта легенда, шитая, на мой взгляд, белыми нитками, была предложена Ониром специально для подобной встречи. Помнится, Снурри еще пообещал тогда придумать более правдоподобные версии нашего появления, но когда мы ввалились в башню и более-менее пришли в себя, то Толмен услышал только придуманный гномом рассказ, дополняемый прямо на ходу новыми подробностями нашего нелегкого путешествия. Так Ровен Митт стал представителем гильдии, я – молодым магом, решившим совместить практику с шансом немного заработать, а Харден, к его явному недовольству, был представлен носильщиком. Роль проводника Снурвальд отвел себе, а гному отдал звание главного специалиста по недрам. Смотритель не сразу поверил душещипательной истории про несчастных геологов, отбившихся от основного отряда и потерявших в дикой вьюге все свои припасы. Но по мере того как рассказ Снурри дополнялся новыми подробностями, недоверие постепенно исчезало из глаз Толмена. Последние его сомнения исчезли после полу-вздоха полу-всхлипа не удержавшего эмоции Ровена Митта. Старик пришел в себя именно тогда, когда Онир, чтобы дать пересохшему горлу Снурри немного отдохнуть, подхватил эстафету и рассказал о последнем часе наших блужданий. Купца чуть удар не хватил, стоило ему только услышать, что гном использовал в качестве укрытия от метели наши сумки. Я сам не сразу догадался о причине скорби, проступившей на лице Ровена, только когда он с трудом прошептал про слитки, все стало ясно. Весь наш будущий капитал, слитки ночного серебра, остались где-то в заснеженном поле. Отыскать их сейчас было нереально, только дождавшись таяния снега можно было приступать к поиску.

Позже, оставшись одни, мы практически без возражений решили дождаться здесь весны. Единственный голос против был у Снурвальда, настойчиво предлагавшего продолжить путь. Я его понимал, до земель рода Снурвальда осталось совсем ничего – две недели ходу.

Договориться с Толменом о пребывании в стенах башни оказалось легко, смотритель соскучился по общению и был рад нашей помощи. Он явно не справлялся с текущим ремонтом, гном пообещал помочь подновить крышу башни и стены примыкающих к ней двух небольших пристроек. В одной из них был уже ополовиненный склад дров, а во второй ютился десяток коз. Мы пообещали Толмену возместить все расходы на наше содержание, и даже выплатить компенсацию по возвращению в столицу. При этом Ровен Митт был так убедителен, что я на мгновение поверил его словам.

Тем временем смотритель закончил проверку своих трав и, словно надеясь застать меня врасплох, спросил:

– А что ты такой смурной? Уж не отморозил себе женилку?

– Нет, со мной все нормально, только вот перенапрягся и сейчас мне трудно колдовать, – от неожиданности и скабрезности вопроса я ответил полуправду. Немного подумал и добавил. – Учитель не погладит по голове, если узнает, что я забросил занятия.

– Хороший у тебя учитель, строгий. Сразу видно, что он из тех самых, настоящих, – назидательно потряс заскорузлым пальцем Толмен. – Ты его слушайся, сынок, как отца родного. Учитель плохого не посоветует.

Я так и не понял, что в моем выдуманном учителе "того самого", но сделал вид, что полностью согласен с травником. Смотритель еще минут пять вещал прописные истины о пользе прилежной учебы. Наконец он угомонился и выдал последнее:

– Не сразу становятся великим магами, запомни это сынок. Дар нужно развивать, без понимания сути даже талант – просто пшик и ничего более. И лишних знаний нет. Если ты не знаешь самого простого, какая травка от простуды, то как тебе стать лекарем? – Толмен, явно ушедший в свои воспоминания, разочарованно махнул рукой и начал спускаться по скрипучей деревянной лестнице.

Я согласно кивнул, придержав при себе свое мнение, и вновь уставился в затянутое прозрачной пленкой окно. Конечно, было бы интересно поговорить со стариком, но сейчас хотелось остаться одному. Однако вернуться к медитации не удалось, сам не ожидая, я начал мысленно подбирать аргументы для спора с травником. Ну, зачем магу лекарю знать лечебные травы, если он способен волшебством излечить болезнь? Знания лишними еще как бывают, побывал бы Толмен в нашем мире, да у него бы голова пошла кругом от обилия информации! А с другой стороны – травы могут быть последним шансом, или, вообще, единственным способом вылечить больного, если по какой-то причине маг оказался лишен своей силы. Это как руны – последнее средство, еще ни разу меня не подведшее.

Стоп, а ведь когда я призывал Алгиз, никаких проблем не было. Руна была как всегда четкой и не пыталась превратиться в нечто иное. Так, решено, оставлю пока в покое плетения и потренируюсь со своим земным наследством.

Я задумчиво провел языком по верхним зубам. Помнится, в книжке было описание руны Тюр, ее наносили на оружие, а еще Феху, знак, помогающий достичь физической близости. Правда, оружие, как и амулеты, я пока заклясть не могу. Зато можно попробовать нанести руны "победы" или "любви" на живого человека, с Алгиз же все получилось.

Добровольцев на эксперимент оказалось сложно найти. Ровен еще был достаточно слаб, а то, наверное, с радостью бы согласился на Феху. С гномом и Харденом поговорить не удалось, они на свежем воздухе практиковались в рубке дров. Ждать их не хотел, меня буквально трясло от нетерпения проверить свою идею, и я насел на Снурвальда, уверенный в неотразимости своего предложения. Но наемник довольно скептически отнесся к мысли стать непобедимым воином:

– А может, лучше не стоит?

– Да ты что, представь только себе, как одним ударом разрубаешь врага пополам!

– Заманчиво, но ты точно уверен, что она так подействует? На крысах проверял?

– Нет, но я вспомнил, как этот знак наносил на оружие мой учитель.

– Проверишь на животном, вон хоть на козах, я подумаю, – Снурвальд был непреклонен и не поверил моему маленькому обману.

Я с сомнением посмотрел на коз, которых Толмен выпустил прогуляться, и отмел этот вариант. Травник ни за что не позволит мне на них экспериментировать.

– Да, а как руна сделает меня "непобедимым"? Даст силу руке? А что она тогда дает мечу? Как я понял из твоих прежних объяснений, руна действует в ту сторону, в которую направлена. А в кого направлена руна на оружии, которым бьют? – высказав все сомнения, Снурри шустро выскочил наружу.

– Действительно? – пробормотал я и задумался.

В той брошюре о рунах знак Тюр рекомендовался для использования на амулетах и оружии. Хотя... А много ли магов выучилось по ней? Хоть один был?

Что ж, способ проверить есть. Я поднялся наверх и сначала, на всякий случай, закрылся руной защиты, но сориентировал ее так, чтобы рука осталась открытой. Она предназначалась для эксперимента. Достал из-за пояса кинжал, кончиком которого хотел нанести Снурри новую татуировку, и начал нервно вертеть его в руках, не решаясь начать. Слова Снурри породили сомнения. Задумавшись, я неосторожно повернул кинжал и проколол палец. Смотря на выступившую капельку крови, я улыбнулся своим страхам. Самонадеянно? Безусловно. Но ведь и эксперимент – только для очистки совести. Раньше ведь все получалось!

Я быстро, пока не передумал, пальцем нарисовал на кисти руки руну. Так точно не промахнусь и не направлю Тюр в другое место. Потом влил в руну каплю энергии и чуть не вскрикнул от боли!

Вся рука покрылась сеткой ран – вскрывшихся шрамов. Часть из них осталась после встречи с демоном. Часть – из более ранних времен. Я даже узнал порез, который получил года в четыре, играясь ножом отца.

Впрочем, все они мгновенно скрылись под хлынувшей кровью.

Быстро вновь войдя в нужное состояние, я начал залечивать порезы – не хватало еще истечь кровью! Лечить было тяжело – ранки были мелкие, но их было очень много. Хорошо еще, что экспериментировал не на той руке, где был когда-то отрублен палец!

Что ж, похоже, Снурвальд был прав. А эзотерический писака – нет. Вернусь на Землю, обязательно найду урода! Мне захотелось убить всю эту шатию, кормящуюся с простаков. Врать в таком вопросе!

Впрочем, чего я ожидал? На Земле магии якобы нет. Соврешь – и никакого риска. Правды в книжках по магии – только цитаты из древних источников. Остальное – высосано из пальца, чтобы бабла побольше срубить.

И тут я похолодел и покрылся потом.

Я вспомнил, где еще была речь о рунах, которой кого-то ударяют. И более того, я этой руной пользовался!

В медитативном состоянии было легко вспоминать не только былые эксперименты с магией, память услужливо подсказала строки, читанные в какой-то хрестоматии еще задолго до того, как даже поехал в Москву:

 
Я в рощу пошел,
в сырую дубраву
за прутом волшебным;
взял прут волшебный.
 

Было там и о рунах:

 
Руны я режу -
«турc» и еще три:
похоть, безумье
и беспокойство
 

И что с этими рунами делалось:

 
Жезлом укрощенья
ударю тебя,
покоришься мне, дева;
туда ты пойдешь,
где люди тебя
вовек не увидят.
 
 
На орлиной скале
ты будешь сидеть,
не глядя на мир,
Хель озирая
....
Тролли вседневно
тебя будут мучить
в жилье исполинов;
в дом турсов инея
будешь всегда
безвольно плестись,
неизбежно плестись;
не радость познаешь,
но тяжкое горе
и скорбные слезы.
 

Ведь руна Турс одноименна с этими самыми турсами! Исполины! И, что-то мне подсказывало, что Хель, в которую грозились отправить, связано с английским Hell. Ад!

Так что же, демоны всех раздери, я скастовал на этого самого демона!?

Я выругался и, вспомнив еще строчки, истерически рассмеялся:

 
Трехглавого станешь
турса женой
или замуж не выйдешь!
От похоти сохни,
зачахни от хвори!
 

Неужто я, думая, что бью силой божества Тора, на самом деле принуждал ту нечисть отправиться в ад и заняться любовью с себе подобными?

Я утирал слезы от хохота.

– Вадим. С тобой все в порядке? – услышал снизу голос Хардена.

Он бросил на каменный пол принесенные поленья и стремительно взлетел по лестнице.

– Да, не волнуйся.

– Точно? – с подозрением спросила моя новоявленная нянька. – Сидишь, размазываешь кровь по лицу и смеешься....

– Ничего. Все нормально. Это я так, порезался, – и снова зашелся в безудержном смехе.

Странная штука память, до сего момента я даже не подозревал, что помню такие строки про Феху:

 
Богатство – всем утешенье,
Но должно делиться им щедро,
Коль славу хочешь снискать пред очами Владыки.
 

Да, повезло Ровену заболеть. Страшно даже представить, что бы с ним стало, изобрази я на нем Феху, символ богатства и крупного рогатого скота.