Текст книги "В Тридевятом царстве"

Автор книги: Виталий Губарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Губарев В
В Тридевятом царстве

Виталий Губарев

В Тридевятом царстве

Повесть-сказка

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Веселая и шумная группа советских лыжников ехала на международные соревнования в одно маленькое королевство. Самой веселой среди спортсменов считалась семнадцатилетняя выпускница средней школы но имени Оксана. Она неустанно шутила и распевала разные песенки. В поезде лыжники долго искали на карте цель своего путешествия. – Королевство Карликия, – бормотал один из них, водя пальцем по карте. Ну-ка, где это тридевятое царство? Хм... Вот Австрия, Швейцария, Дания, Бельгия... А где же Карликия? Один из спортсменов высказал предположение, что Карликия имеет два названия, как, например, Голландия – Нидерланды. Однако в справочнике второе название Карликии не было указано. – Напрасно ищете, – усмехнулась Оксана. – Карликия – страна величиной с носовой платок, и поэтому её не всегда указывают на картах. Уж я-то знаю: мама преподаёт карликийский язык в институте и много рассказывала. Я даже могу говорить по-карликански. Скорый поезд глухо выстукивал на стыках рельсов однообразный походный марш В конце вторых суток он привёз советских лыжников в столицу Карликии город Гриж. Вдоль узких улиц столицы стояли древние дома с остроконечными башенками. Там и тут, словно растолкав эти дома локтями, на улицу выбирались квадратные современные здания из стекла и стали. Сверкали витрины магазинов. Автомобили скучали в длинных очередях. Пахло бензином и гарью. На перекрёстках нарядные полицейские в цилиндрических шапках с пышными султанами и золотыми позументами лениво дирижировали движением. Каждый полицейский походил на императора. Толпы людей с озабоченными лицами куда-то катились по тротуарам. У входа в кафе старый мужчина в потёртом пиджаке что-то играл на скрипке. Некоторые прохожие бросали монетки в шляпу, лежащую перед музыкантом на каменной плите. Всё это Оксана успела разглядеть из окна автобуса, который вёз лыжников в загородный отель. В городских скверах ещё зеленели деревья, и на клумбах пестрели цветы, но в горах было холодно. Уже смеркалось, когда лыжники добрались до отеля. Это была заурядная гостиница, каких много. Несмотря на то что из её окон открывался живописный вид на заснеженные ущелья, зубчатые скалы и крутые склоны, поросшие соснами, в номерах было душно и тесно и пахло кухней. Её горячие запахи доносились откуда-то снизу, и по этим запахам можно было точно установить, что в эту минуту варится или жарится – луковый суп или рагу из кролика.

Прежде чем лечь спать, Оксана открыла окно, включила на тумбочке крохотный приёмник и лишь после этого нырнула под одеяло. Из Грижа шла передача на карликийском языке. Приятный баритон диктора извещал дам и господ, что поиски исчезнувшей юной королевы Изабеллы идут всё ещё безуспешно и что первая фрейлина её величества собирается выписать откуда-то всемирно известную гадалку, которая обещает точно указать то место, где злые силы скрывают Единственную наследницу карликийского престола. "Оказывается, на свете ещё есть пещерные люди, верящие в гадалок! изумлённо подумала Оксана. – Вот дикари!" Она даже не пожалела юную Изабеллу, похищенную какими-то гангстерами, выключила приёмник и, свернувшись под одеялом калачиком, уснула. В конце концов, какое ей дело до каких-то там королев? Она проснулась от холода, который мощной струёй вливался в комнату. Кутаясь в одеяло, Оксана бросилась к окну, чтобы закрыть его, и, поражённая и счастливая, застыла у подоконника. Ночью в горах выпал свежий глубокий снег. В свете рождающегося дня склоны гор потрясли Оксану своей первозданной белизной. Из-за неровной гряды скал выкатилось красное солнце, и каждая снежинка приветствовала его нестерпимым сверканием. Несколько незнакомых лыжников у входа в отель прилаживали лыжи. Оксана торопливо выхватила из рюкзака спортивный костюм, оделась, стуча зубами от холода и волнения, и, прыгая через две ступеньки, устремилась вниз по лестнице. – Мадемуазель тоже хочет сделать променад? – вежливо спросила её у входа пожилая консьержка. – О, мадам! – только и смогла вымолвить задыхающаяся Оксана. Ей уже было жарко, она раскраснелась, и её глаза искрились, как снег на полуденном солнце. – Будьте осторожны в горах, – сказала консьержка и вздохнула: – У вас очаровательная улыбка, мадемуазель! Так улыбаются только очень счастливые люди! Как стремительно Оксана летела со склона на склон! Чистейший горный воздух раздувал её лёгкие. Только об одном жалела она в эти минуты – о том, что её не видят сейчас одноклассники. Леса и перелески на горах справа и слева надвигались на неё и словно опрокидывались на спину. Сколько километров уже за плечами? Десять или двадцать? И вдруг – крак! Правая лыжа задела за невидимый под снегом камень и с треском сломалась. Оксана несколько раз перевернулась через голову, пролетела над каким-то кустом. чувствуя, как он раздирает штанину на её левом колене, и зарылась, наконец, в сугроб. Она с трудом вылезла из сугроба и села на снег. Какая досадa! Оксана огляделась. Кругом было тихо, бело и безлюдно. С вековой сосны на неё бесшумно сыпался снег. Она освободила ботинки от ненужных теперь лыж, поднялась и слабо простонала. Без посторонней помощи ей не пройти и полкилометра: кажется, она вывихнула ногу! Солнце поднималось всё выше, и снег начал сверкать так ярко, что её глаза заслезились. Оксана попробовала ползти по лыжному следу, но, скоро поняла, что так она доберётся до отеля не раньше, чем через год. Она снова села на снег и собралась было заплакать, как вдруг увидела на полянке метрах в тридцати от себя небольшую деревянную хижину. Это было спасение! Через несколько минут Оксана ползком поднялась на заснеженное крылечко и постучала в дверь. – Назад! – истошным голосом закричали в хижине по-карликийски – это был высокий девичий голос. – Назад, или я стреляю! Но Оксана уже толкнула дверь, и в ту же секунду треснул резкий короткий выстрел. Раньше чем Оксана успела сообразить, что стреляли в неё не шутя, а но всем правилам, потому что пуля отщепнула над головой кусочек дверной доски, она увидела у противоположной стены бледную, насмерть перепуганную девушку в меховой шубке, с дымящимся пистолетом в руке. – Ты что, рехнулась? – в забывчивости закричала Оксана по-русски. – Если бы я не ползла, а стояла, ты влепила бы мне нулю прямо между глаз! – Я вас не понимаю... – дрожащим голосом сказала бледная девушка, всё ещё держа пистолет в вытянутой руке. – Ах, ты меня не понимаешь? А как убивать людей, ты понимаешь? Да убери же ты наконец свою трещалку! – Ты одна? – спросила девушка, опуская пистолет. – Да, – сказала Оксана, поднимаясь на ноги и держась за стенку, чтобы не упасть. – Совсем одна? – снова спросила девушка, подозрительно косясь на приоткрытую дверь. – Совсем, – подтвердила Оксана, – честное слово. Кого ты так боишься? – Детективов из Грижа, – вздохнула девушка. – А кто ты? – Я? Как тебе сказать?.. Просто Оксана... А кто ты? – Я королева Изабелла, – сказала девушка так просто, как обычно школьницы говорят: "Я староста класса". – О! – вырвалось у Оксаны. – Так это из-за тебя поднялась такая кутерьма! Я слышала по радио, что тебя украли. Румянец начал возвращаться на бледное лицо юной королевы. – Никто меня не украл, – усмехнулась она, – закрой, пожалуйста, дверь, я дрожу от холода... Ведь я в этой нетопленной избушке живу уже целые сутки. – А почему же ты не затопишь печь? Я вижу здесь целую кучу дров. – Я пробовала, но... камин почему-то не стал топиться. – Хочешь, я затоплю? – Я буду очень признательна тебе. Оксана села на маленькую скамью перед камином и растопила его. Запахло дымком, золотой огонь запрыгал за чугунной решёткой камина, и в комнату повеяло приятным теплом. Изабелла присела рядом с Оксаной, глядя на огонь широко открытыми глазами; в глубине её зрачков неясно теплилась улыбка. – Послушай, а ведь ты красивая, – сказала Оксана. – Интересно, сколько тебе лет? – Семнадцать. – Я так и думала, что ты моя ровесница. Хотя уж очень ты щупленькая для семнадцати. – Ты ошибаешься, Оксана, – несколько обиженным тоном проговорила Изабелла, – я не щупленькая, а изящная... Да, изящная! Во всяком случае, так считает Джек... – А кто это – Джек? – А разве ты не знаешь? – Откуда я могу знать, кто такой Джек? У нас во дворе есть один Джек великолепная овчарка, шесть медалей! – Джек – мой парикмахер! – с достоинством сказала юная королева. Она помолчала и прибавила: – Хочешь, я расскажу тебе свою тайну? Ты мне почему-то нравишься... Только клянись, что ты никому не проговоришься, что видела меня! – Клянусь! Я ужасно люблю всякие тайны! В нашем классе все девочки доверяли мне свои тайны. – Хорошо, слушай...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Огонь неумолчно потрескивал в камине. В комнате стало совсем тепло, королева расстегнула пышную соболью шубку и небрежным жестом отбросила на спину такой же пышный капюшон. – Мой покойный отец – один из самых великих королей Карликии, – начала Изабелла свой рассказ, – он всегда шёл в ногу со временем... – Он отказался от престола? – спросила Оксана. – Ты сошла с ума! – воскликнула Изабелла. – Чего ради он должен был отказываться от престола? – Ты сама сказала, что он шёл в ногу со временем... – Да, – чуть поморщилась Изабелла, – но я имела в виду воспитание детей. – Школьников? – Мм... воспитание королевских детей... Отец считал, что в наше беспокойное время королевские дети должны воспитываться в пансионе вместе с простолюдинами. – Вот как! – Да, вместе с простолюдинами, чтобы совершенно точно знать, как они живут и что им надо. Отец говорил, что знание простолюдинов – это средство борьбы с революцией. – Я не совсем точно понимаю, кого ты называешь простолюдинами... – О господи, какая ты бестолковая! Ну, этих, всяких... – Рабочих? Крестьян? – Ну, до этого, разумеется, не дошло, однако в пансионе, где я училась, были самые простые девочки. Например, дочь военного министра и даже дочь начальника департамента железных дорог. Пять лет я провела вместе с ними за океаном. Боже мой, как нам весело жилось! – Погоди, ты сказала – за океаном? – Конечно, за океаном. Я жила в Америке инкогнито, и никто не знал, что в женском пансионе воспитывается дочь короля. – А разве такого пансионата нет в вашей стране? – В нашем королевстве меня все сразу узнали бы! – Но ведь ты должна была изучать своих "простолюдинов"? – Отец уверял, что простолюдины одинаковы во всех странах. Две девушки сидели рядом и смотрели в огонь – юная королева и юная советская школьница. Обе улыбались – каждая своим мыслям. Как это ни странно, чем-то они были похожи одна на другую и в то же время не похожи, потому что уж очень ясно в Изабелле, в её царственных движениях, в повороте холёной головки, в интонациях голоса проступало величие. Обе были белолицы, кареглазы и светловолосы, но каждая была белолица и кареглаза как-то по-своему. И даже улыбалась каждая из них по-своему – Изабелла красивой, с самого раннего детства натренированной улыбкой, сверкая сахарными зубами, а Оксана – широкой, светлой и подкупающе искренней улыбкой. Похожими их делала та величайшая волшебная сила, которая называется юностью. – О'кэй! – вдруг сказала королева, как настоящая американка. – Наконец-то я вспомнила, где я тебя видела. Ведь ты шведка, правда? В прошлом году ты приезжала с отцом на американский курорт Майями. Твой отец крупный промышленник и, кажется, имеет титул графа. – Нет, я не шведка, – сказала Оксана, – и мой отец не имеет титула графа. – Но тебя выдаёт твой шведский акцент! – Я русская, и мой отец, так же как и мама, имеет титул учителя. Кстати, мама преподаёт карликийский язык. Королева звонко расхохоталась. – Однако ты шутница!.. Так слушай же, я не кончила рассказ о моей тайне. – Я вся внимание! Королева глубоко вздохнула и торжественно произнесла: – Оксана! Ещё раз обещай мне никому об этом не рассказывать в Швеции! – Уж это я обещаю! – улыбнулась Оксана. Королева снова вздохнула. – Оксана! Я выхожу замуж! Оксана посмотрела на неё глазами, округлившимися от изумления. – Я бы на твоём месте не торопилась...

– Ах, если бы ты знала, как я люблю его! – Кого? – Моего Джека! – Парикмахера? – Да! – пламенно прошептала королева. – Оксана! Ах, как он красив! Пять лет он каждый день приходил делать мне причёску! – Ну что ж, выходи за него, если тебе так хочется, но я слышала, что королевы могут выходить замуж только за королей! – Увы, ты права... И это самое ужасное! Когда я заикнулась о том, что люблю Джека, на меня ополчились не только близкие, но и правительство Карликии. Поднялся ужасный шум! Морганатический брак! Позор всему королевскому роду! Состоялось даже закрытое заседание парламента. – Нечего, видно, делать вашему парламенту! – Представь себе! В общем, обстановка невыносимая! И тогда мы с Джеком решили обвенчаться тайно и бежать в Австралию! – Здорово! – Но в это время умирает мой батюшка, и меня, как единственную наследницу, провозглашают королевой Карликии. И накануне свадьбы за мной является почётная охрана – пятьсот человек! Бедного Джека даже не допустили ко мне! У меня не хватит слов, дорогая Оксана, чтобы рассказать, как я страдала! Но слава моему Джеку! За несколько минут до отлёта из Америки я получаю от него записку, что в воздухе мне надлежит инсценировать морскую болезнь. Я так и поступаю... Самолёт запрашивает посадку и приземляется на каком-то острове. Машина "скорой помощи" увозит меня... Но не в больницу, а на другой самолёт!.. Через несколько часов мы опустились на одном частном аэродроме в Карликии. Расчёт Джека был прост: раз я была похищена на пути домой, значит, меня будут искать где угодно, но только не дома... Я спокойно прожила целую педелю на маленькой, но очень милой вилле. Друзья Джека охраняли меня. Сам он должен был прибыть за мной со дня на день. Он заканчивал в Америке наши общие дела: нужно было перевести в австралийский банк два миллиона долларов, которые нам удалось скопить в Америке из числа моих карманных денег. На первое время, если жить экономно, нам хватит этих денег, ведь правда же? – Да, конечно, – согласилась Оксана, усмехаясь. – И представь себе новое несчастье! – продолжала Изабелла. – Разведка Карликии разнюхала, где я скрываюсь! Боже мой, как я испугалась, когда однажды утром друзья сообщили мне, что поблизости уже рыскают детективы из Грижа! И вот вчера меня незаметно переправили сюда, в этот охотничий домик. Обстоятельства сложились так, что я должна была провести здесь ночь совсем одна. Если бы ты знала, какой страх я испытала! Мне казалось, что у каждого окна кто-то стоит! А когда пошёл снег, вокруг дома начали двигаться белые привидения... Я отчётливо их видела своими глазами!.. На чердаке я слышала чьи-то шаги, кто-то с кем-то шептался... Ты думаешь, это плод взбудораженного воображения? Возможно... Но как бы то ни было, я забылась сном только под утро. И вдруг твой стук! Прости меня, бога ради, за выстрел, но ты должна понять, в каком я была состоянии... – Я не сержусь, – сказала Оксана. – Благодарю, – кивнула королева. – Я охотно зачисляю тебя в число моих друзей и буду рада принять тебя в Австралии. Джек, кстати сказать, уже купил на взморье неподалёку от Сиднея прелестную виллу. И совсем недорого – всего восемьсот тысяч долларов. – Она грустно покачала головой: Теперь, когда мы становимся с моим Джеком изгоями, нам придётся считать каждый грош! Но на какие жертвы не пойдёшь ради любви! – И сколько же дней ты должна ещё жить в атом домике? – спросила Оксана, разглядывая пустынную комнату. – Мне кажется, это жильё не приспособлено для отдыха! – Сколько дней? – почти закричала королева. – Ещё одна такая ночь, и я сойду с ума! К счастью, мне осталось ждать считанные часы... А может быть, даже считанные минуты! О, мой Джек всё предусмотрел! Очень скоро над этой поляной появится вертолёт одной американской фирмы и заберёт меня. Нам бы только добраться до Лозанны, а оттуда на воздушном экспрессе мы перенесёмся в Лиссабон. Наши следы затеряются и... здравствуй, Австралия!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Не успела королева произнести эти слова, как за окнами охотничьего домика раздался приглушённый рокот мотора. – Вертолёт! – вскрикнула Изабелла, заливаясь краской. – Мой милый Джек умеет держать слово! Она выбежала на крыльцо, а следом за ней, прихрамывая на одну ногу, вышла Оксана, придерживая разорванную на левом колене штанину. Вертолёт, словно огромная саранча, вертел над поляной крыльями, торопливые тени бежали по снегу. Рокот мотора перешёл в рёв, вертолёт повис над сугробами, кто-то там, наверху, открыл дверцу и бросил вниз верёвочную лестницу. – Джек! – закричала королева. – Джек! Она бросилась к верёвочной лестнице, по пояс зарывшись в снег. Она очень торопилась, задыхаясь и размахивая руками, но двигалась всё-таки медленно, с трудом раздвигая тяжёлый снег. Оксана видела, как королева вдруг сбросила на снег свою пышную шубку с капюшоном, сделала стремительный рывок вперёд и вцепилась, наконец, в верёвочную лестницу. – Сумасшедшая! – закричала Оксана, ковыляя следом за королевой. – Ты простудишься! Надень шубу! Она подхватила со снега королевскую шубку. Она торопилась за Изабеллой, но та уже сидела на лестнице, болтая ногами, и что-то весело кричала – что именно, разобрать из-за рёва мотора было совершенно невозможно. Через полминуты лестницу вместе с королевой втянули внутрь вертолёта, дверца захлопнулась, крылья бешено завертелись, и по лицу Оксаны больно захлестал снежный вихрь. Вертолёт поднимался по косой линии и через несколько секунд исчез за лесистым склоном. Сразу стало тихо, и только с деревьев всё ещё медленно и бесшумно падали потревоженные хлопья снега. Оксана растерянно посмотрела на шубку. Но прежде чем она подумала, что ей делать с этой королевской одеждой, на поляне будто из-под земли выросли десятка два мужчин в фетровых шляпах и кто-то хрипловато и радостно закричал: – Она здесь, господин сержант! Мы вовремя подоспели и спугнули вертолёт! Мужчины тесно окружили Оксану, дыша на неё табачным перегаром, и бравый мужчина с красным лицом и тонкими усиками вежливо сказал ей то самое, что она кричала минуту назад Изабелле: – Наденьте шубку, ваше величество! Простудитесь! На неё так стремительно натянули королевскую шубку, что она не успела сообразить, что ей следует ответить. Мягко урча, на поляну выехали лёгкие, похожие на большое насекомое, аэросани. – Прошу вас, ваше величество, – снова сказал краснорожий, указывая на аэросани. Оксана наконец опомнилась и запротестовала: – Пожалуйста, оставьте меня в покое! Я не королева! Мужчины дружно рассмеялись, прикрывая ладонями рты. – Ах, ваше величество, – покачал головой краснорожий, – мы были готовы и к этому. Начальник разведки своевременно предупредил нас, что, возможно, вам захочется пошутить, и вы станете отрицать свою принадлежность к престолу. – Но я действительно не королева? – И эта соболья шубка не ваша? – Да, не моя! Не моя! – с сердцем сказала Оксана, вызвав среди мужчин бурю восторга. От аэросаней к толпе торопился маленький толстый человечек в военной форме. Все, словно по команде, расступились и вытянулись перед ним. – Ваше величество! – весёлым фальцетом произнёс человечек. – Позвольте преданному вам солдату одному из первых поздравить вас с возвращением в любезное отечество после пятилетнего отсутствия. Я помню вас двенадцатилетней девочкой и смею заверить, что за эти годы вы расцвели, как прелестный цветок! – Господин генерал, – сказал краснорожий, – её величество говорит, что она не величество... – Ваше величество, – сказал толстенький генерал, – позвольте в таком случае выполнить мне свой долг... Я вижу, что ваш спортивный костюм разорван на левом колене... Да простит бог мне эту фамильярность! Так вот, ваше величество, вам было суждено родиться с очаровательным родимым пятнышком на левом колене. Если за пять лет вашего пребывания за границей это пятнышко не исчезло, вы позволите нам взглянуть на него... Оксана похолодела: на её левой коленке в самом деле было крохотное родимое пятнышко, на которое никто никогда не обращал никакого внимания и которое теперь оказалось роковым. – Это просто совпадение! – с мольбой в голосе сказала Оксана. – Уверяю вас, я не Изабелла! Но её уже подхватили и понесли к аэросаням. Она беспомощно забарахталась, но скоро поняла, что сопротивление ей не поможет. – Передайте по радио, сержант, – сказал генерал, садясь рядом с Оксаной в сани, – что её величество королева Изабелла возвращается в столицу. Пусть все верноподданные выходят на улицы Грижа приветствовать нашу венценосную любимицу! Пусть во всех соборах звонят колокола! Пропеллер загудел, и аэросани заскользили вниз по снежной целине. Скоро полоса снегов кончилась, но на шоссе королеву уже ждал кортеж автомашин. Генерал и Оксана пересели в "кадиллак" с серебряными инкрустациями и, сопровождаемые эскортом мотоциклистов и торжественными воплями пожарной сирены, полетели по горной дороге. Кортеж автомашин далеко растянулся по шоссе. А в столице во всех соборах уже гремели колокола. Всё это становилось любопытным, а Оксана была очень любопытной. Она даже перестала волноваться, когда подумала, что товарищи скоро заметят, что она исчезла, и, конечно, найдут её...

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Как трудно, оказывается, быть королевой! С той минуты, когда Оксана оказалась во дворце, у неё уже не было ни минуты покоя! Она плохо запомнила, как выглядит дворец, потому что сначала её окружили врачи и долго выстукивали и выслушивали. Наконец самый древний из докторов, академик Флокс, очень похожий на высохший репей, сказал, тряся своей белой бородкой: – Её величеству можно принимать ванну. Полдюжины молоденьких служанок раздели и окунули её в огромную ванну, вода в которой тонко пахла духами. А высокая и худая, как высохшая жердь, первая фрейлина её королевского величества графиня Жозефина де Пфук то и дело погружала в ванну градусник в платиновой оправе. Длинное серое лицо первой фрейлины с большим тяжёлым подбородком и горбатым носом было при этом сосредоточенно надменным и холодным. Графиня поджимала тонкие губы и, сдвинув реденькие брови, смотрела на Оксану ледяными бесцветными глазами. Оксана решила, что графиня всех ненавидит, и невольно сжималась под её неподвижным взглядом. Наконец Оксану вынули из ванны и закутали в мягкую простыню. Сама первая фрейлина надела на неё лёгкий тёплый халатик и проводила в спальню. Пришёл академик Флокс, долго считал Оксанин пульс, неторопливо шевеля губами, и разрешил одевать её величество к обеду. Явились другие хорошенькие служанки, чтобы надеть на королеву чулки, туфли и строгое обеденное платье из голубой шерсти. Первая фрейлина графиня Жозефина де Пфук застегнула на шее Оксаны ниточку жемчуга, и новоиспечённая королева вздрогнула от прикосновения её холодных, старческих пальцев. По длинной анфиладе залов с огромными стрельчатыми окнами и старинными лепными украшениями Оксану проводили в столовую с массивным дубовым столом, ножки которого были не тоньше, чем ноги слона. Она одна сидела за этим гигантским столом, чтобы выпить полчашки куриного бульона и съесть ломтик жареной телятины со спаржей. Пока она ела, первая фрейлина стояла за её спиной, словно солдат на часах, и Оксана несколько раз поперхнулась, чувствуя на своём затылке леденящий взгляд графини. – А теперь, ваше величество, прежде чем перейти к послеобеденному отдыху, – сказала графиня, – вам надлежит принять по неотложным государственным делам начальника королевской канцелярии. – Графиня понизила голос: – Не очень-то доверяйте этому бездельнику, ваше величество! Кстати, знаете ли вы, почему у него свёрнут нос набок? Ему перешибли нос простолюдины на окраине Грижа, куда он явился однажды вечером по следам молоденькой продавщицы! "Какое мне до этого дело? – подумала Оксана. – Когда же меня освободят из моего странного плена?" Оксану проводили в просторный королевский кабинет и оставили на несколько минут одну. Она прошлась по толстому ковру, покачалась на пружинах величественного кожаного кресла, заглянула в пустые ящики письменного стола и вдруг почувствовала, что ей нестерпимо хочется спать. Но тут в кабинет вошёл какой-то придворный чин и произнёс: – Секретарь королевской канцелярии герцог де Моллюск. Чин замолчал, выжидательно глядя на королеву, и Оксана догадалась, что ей нужно сказать: – Просите. В кабинет вошёл щеголеватый молодой человек в чёрном фраке, с папкой из крокодиловой кожи. – Здравствуйте, ваше величество, – церемонно проговорил он, склоняя голову с расчёсанными на ровный пробор тёмными волосами, блестящими от какой-то парикмахерской жидкости. Она потёрла сонные глаза и сказала: – Здравствуйте... – И, кашлянув, прибавила: – ... герцог. Молодой человек смотрел на юную королеву тем взглядом, в котором довольно легко можно было разглядеть подобострастие подхалима и сознание своей собственной неотразимости. "Ишь ты, какой красавчик явился!" – сердито подумала Оксана и вдруг спросила: – Чем у вас намазана голова, герцог? Де Моллюск побледнел и оторопело уставился на королеву. – Это бриолин, ваше величество... – Зачем? Де Моллюск помялся. – Зачем же, герцог? – Для... красоты, ваше величество... – А это красиво? – Если вам не нравится, ваше величество, то я... – Перестанете мазать голову бриолином? Нет, пожалуйста, продолжайте, если вам приятно спать на грязной подушке. – О, ваше величество! Я чрезвычайно внимательно слежу за своей головой! Де Моллюск сделал судорожное движение горлом, словно подавился пищей. – Ваше замечание означает, ваше величество, что я должен подать в отставку немедленно? – подавленным тоном спросил он. – Подать в отставку? – удивилась она. – Это значит уволиться с работы? – Да, если вам угодно так назвать этот акт... – Но я не знаю, хорошо или плохо вы работаете, герцог? – О, ваше величество, вы очень скоро сможете убедиться, что я самый верный вассал моей любимой королевы! – с дрожью в голосе произнёс герцог. – Я точно знаю, кто посеял сомнения в вашу душу... Это козни первой фрейлины, ваше величество! Не верьте ей, заклинаю вас! Я очень скоро сделаю доклад вашему величеству о невероятных злоупотреблениях первой фрейлины! – О'кэй! – сказала Оксана, внезапно вспомнив американское выражение королевы Изабеллы. – Мне самой не очень нравится графиня де Пфук... Впрочем, подождём вашего доклада... А теперь перейдём к делам. В эту минуту Оксана подумала, что урок оживлённой болтовни, который ей дала сегодня утром королева Изабелла, не пропал даром. "Главное – болтать без запинки, – решила она. – Вот будет о чём рассказать ребятам! Надо только немного продержаться, пока меня не найдут наши". А то, что её найдут, она не сомневалась ни одной минуты. – Ваше величество, благоволите познакомиться с постановлением кабинета министров, – сказал де Моллюск, открывая папку из крокодиловой кожи. – Что это? – Постановление о запрещении забастовки угольщиков и электриков. – А почему они забастовали? – Требуют прибавки к заработной плате на десять процентов. – Только-то и всего? А не проще ли прибавить им эти десять процентов? – Хозяева не соглашаются, ваше величество. – Почему? – Уменьшается прибыль. Благоволите поставить свою визу на постановлении. – Я отменяю... как это говорится?.. Я отменяю своей королевской волей это постановление! – Но, ваше величество... – Что "но"?.. – Это беспрецедентный случай в государственной практике Карликии! Наши короли уже двести лет не накладывают вето на постановления своего правительства. – Но я не король, а королева, герцог, а у женщин сердца мягче, чем у мужчин, – улыбнулась Оксана. – Послушайте, герцог, право же, люди не будут бастовать от хорошей жизни! Пусть они не работают, пока хозяева не выполнят их требования. Давно они уже бастуют? – Шахтёры вторую неделю, а рабочие-электрики забастовали только сегодня. – Совсем малость... Дайте-ка мне это постановление... И Оксана подумав, крупно написала на протянутой ей бумаге: "Нет". – Что ещё у вас, герцог? – Всё, ваше величество. – Вы свободны, герцог. Де Моллюск попятился к порогу. И пока за ним не закрылись тяжёлые двустворчатые двери красного дерева, она видела на его лице полнейшую растерянность и изумление.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Теперь королеве больше не хотелось спать, хотя первая фрейлина и уложила её в постель. Оксана лежала на огромной кровати посреди зала, именуемого королевской спальней, и от скуки разглядывала лепные украшения на потолке. В самом центре парили на своих крылышках улыбающиеся амуры, готовясь поразить королеву серебряными стрелами. А в углах спальни четыре нимфы поддерживали гирлянды из роз, которые, ниспадая, тянулись под потолком вдоль всех стен, Затем Оксана перевела взгляд на резную спинку кровати и подумала, что под нежнейшим розовым одеялом на этой кровати могла бы уместиться половина девочек из её десятого класса. На изящной белой тумбочке, отделанной слоновой костью, Оксана обнаружила кнопку телевизора, нажала её и прямо перед ней на стене засветился большой голубой экран. Подвижный и, как показалось Оксане, обрадованный телевизионный комментатор, взмахивая то и дело руками, сообщал зрителям, что вето её величества королевы Изабеллы поставило угольный и электроэнергетический концерны в весьма затруднительное положение. Сегодня ночью правления двух концернов соберутся на совместное заседание, чтобы определить своё отношение к решению юной королевы. Что касается кабинета министров, то он уже заседает в обстановке полной секретности; по всей вероятности, премьер-министр сегодня обратится к её величеству за дополнительными разъяснениями. Оксана отбросила одеяло и выпрыгнула из постели. Ей было весело: как быстро, однако, стало известно всей стране о её вето! Королева набросила на плечи халатик и на цыпочках подошла к белой, с золотыми разводами двери. В приоткрытую дверь она увидела на диване соседней комнаты первую фрейлину, академика Флокса и офицера королевской охраны с аксельбантами. Первая фрейлина пожимала плечами, закатывая глаза, и Оксане показалось, что она расслышала, как графиня несколько раз повторила трагическим шёпотом слово "вето". Офицер неопределённо посмеивался, а Флокс безмолвно тряс белой бородкой. Ветер раздувал портьеру на открытом окне. Оксана отодвинула портьеру и влезла на мраморный подоконник. Заходящее солнце на несколько секунд ослепило её. Зажмурив глаза, она с наслаждением вдыхала свежий аромат цветов и зелени парка. А что, если погулять по парку? Неужели она должна спрашивать разрешения у графини? Нет уж, дудки! С подоконника – на балкон, с балкона по широкому карнизу – до белой колонны, а там она легко спрыгнула на площадку перед наружной дверью и по мраморной лестнице спустилась на посыпанную синим песком аллею. Удивительно устроена природа! Утром в горах она видела зиму, а здесь совсем тепло, зеленеют деревья и цветут цветы! Парк был очень велик и, пожалуй, красив несколько больше, чем следует. Слишком ровно росли в нём, будто в парикмахерской подстриженные, деревья, слишком много ровных дорожек пересекали его во всех направлениях, слишком часто на пути возникали величественные цветочные клумбы и уж совсем часто из-под земли били, сплетаясь и расплетаясь, журчащие и посвистывающие струи фонтанов. На крошечных озёрах плавали белые и чёрные лебеди, какие-то птицы резвились на деревьях. И ни одного человека! Пустые дорожки, пустые скамьи, пустые беседки... Да разве может этот парк сравниться с теми густыми и кудрявыми лесами, пахнущими мятой и грибами, с поросшими осокой ручьями и озерцами, по которым в жаркий летний день на длинных тоненьких ножках стремительно пробегают водяные жучки? Сколько раз она ходила по грибы в эти леса, когда приезжала к бабушке и дедушке. Для кого растили и холили этот парк? Неужели для одного человека? Она шла вдоль очень высокой ограды, слышала приглушённый шум города и один раз отчётливо разобрала, как прокричал мальчишка-газетчик: – Сенсационная новость! Королева отменила запрещение на забастовку угольщиков и электриков! Акции падают! На бирже паника! Наконец-то Оксана увидела в парке людей. В самом дальнем уголке у небольшого флигеля перед ней быстро встала со скамьи хорошенькая молодая женщина, по-видимому садовница. А за ней неторопливо поднялся угрюмый, очень высокий парень в солдатской форме. – Ваше величество! – дрожащим голосом проговорила хорошенькая садовница и вдруг упала перед Оксаной на колени. – Простите нас, ваше величество! – За что? – с искренним изумлением воскликнула Оксана. – Прошу вас, встаньте. Это отвратительно, когда люди становятся на колени!.. – Ах, ваше величество! – быстро говорила садовница, поднимаясь и тщательно отряхивая платье. – Мой Поль получил сегодня в части увольнительную на один день... Оксана приветливо улыбнулась: – Вероятно, он ваш жених? – Значит, вы не сердитесь на нас, ваше величество? робко спросила молодая садовница. – Да за что же я должна на вас сердиться? – Ведь вы запретили мне встречаться с ним... – Я?! – Вы, ваше величество... – вздохнула Марго. – А мы так любим друг друга! И отец не против, чтобы мы поженились... – Ну, так и женитесь, пожалуйста! Лица жениха и невесты засветились, как электрические лампочки. – Спасибо, ваше величество! Какое у вас доброе сердце! Поль, благодари её величество! – Спасибо, – поморгав глазами, сказал Поль и кашлянул. – Значит, нас обманул мажордом, – журчал голос Марго. – Он говорил, что спрашивал у первой фрейлины, а первая фрейлина будто бы спрашивала у вас. А вы, ваше величество, будто бы ни в какую не согласны! Вроде бы вы так и сказали: если, мол, хочет Марго выходить замуж, пусть вместе со своим отцом убирается вон из парка! А куда мы можем пойти, ваше величество? Я спросила мажордома, почему бы королеве, то есть вашему величеству, не разрешить нам поселиться в этом флигеле? А королева, то есть вы, ваше величество, будто бы сказали первой фрейлине, что не хотите превращать парк в проходной двор! – Ох, уж эта мне первая фрейлина! – проворчала Оксана негромко. – Я только сегодня подумала, что в этом парке очень безлюдно и скучно. – Значит, ваше величество, Полю больше не нужно прятаться, когда он приходит ко мне? – Ну конечно, нет! Скажите, Марго, а каким образом Полю удаётся приходить сюда незамеченным? – вдруг оживилась королева. – Наверно, вам известен тайный ход, через который могла бы пройти и я? – Какой там ход, ваше величество! – моргая глазами, пробасил Поль. Посмотрите на, мой рост... Два метра десять сантиметров! Я просто перемахиваю через забор, когда часовой смотрит в другую сторону! – Жаль, – сказала королева печально. – Скажите, пожалуйста, не солёные ли огурцы в большой миске лежат на вашем столе? Вон, я вижу ту миску, в открытом окне... – Огурцы, ваше величество, – растерялась Марго. – Я знаю, от них очень сильно пахнет чесноком... Извините, пожалуйста, мой отец очень любит чеснок... Я их спрячу сейчас в холодильник! – Наоборот, – смущённо сказала Оксана, – я хотела просить вас, чтобы вы угостили меня одним огурчиком. – Господи! – засуетилась Марго. – Съешьте хоть пяток. Да нет, хоть целый десяток! Заходите в дом, ваше величество! – Заходите, ваше величество, – поморгал глазами великан Поль. – Очень люблю солёные огурцы, особенно если они с чесноком, – сказала Оксана, входя в маленькую, оклеенную обоями комнату и усаживаясь за стол, накрытый весёлой, яркой клеёнкой. – Ух, какие они крепкие и ароматные! прибавила она, с хрустом разгрызая огурец и жмурясь от удовольствия. – У моей бабушки тоже получаются очень вкусные огурцы. Марго и Поль недоуменно уставились на королеву. – Простите, ваше величество, мы не ослышались: вы сказали "у моей бабушки"? – Да... – Да неужели же ваша бабушка... солила огурцы? – И еще как! Солила и солит! Марго и Поль со страхом переглянулись. – Покойная королева солит огурцы? – Марго начала заикаться. – Ваше величество, я или... не дай бог... – Ага, – улыбнулась Оксана, – вы думаете, что я сошла с ума? Так я вам скажу всю правду, раз уж проговорилась... Знайте же, что я совсем не королева! Меня сделали королевой силой! И Оксана подробно рассказала о своём стремительном восхождении на престол. – Вот так дела! – вырвалось наконец у надолго онемевшей от изумления садовницы. – Теперь-то я понимаю, почему вы говорите с таким акцентом. – И я теперь понимаю, почему вы разрешили бастовать шахтёрам и электрикам! – проговорил Поль, довольно потирая руки. Его флегматичность словно сдунуло ветром, он широко улыбался и подмигивал своей невесте. – Только вы уж побудьте королевой подольше! Народ будет доволен! – И то верно! – сказала Марго. – Если вы станете упорствовать и утверждать, что вы не королева, а русская девушка, академик Флокс вас быстренько упечёт куда-нибудь под наблюдение психиатров! Очень-то вам нужно, чтобы газеты написали, будто наша королева сошла с ума! – Но что же мне делать? – спросила Оксана, с трудом сдерживая подступающие слезы. – Я не хочу быть королевой! – Мы вам поможем, – успокоила её Марго. – Дайте только срок... Уж и не знаю, как вас теперь называть?.. – А по-моему, – пробасил весёлый Поль; который всё ещё не мог успокоиться и продолжал потирать руки, – надо по-прежнему вас называть – ваше величество... Ух, ваше величество, вы даже не подозреваете, как довольны шахтёры и электрики! Хотя, конечно, при нашей дороговизне прибавка в десять процентов не так уж много значит. Оксана задумалась. – А какая же должна быть зарплата, чтобы она что-нибудь значила? – А вот какая, – поморщив лоб, сказала Марго. – Надо, ваше величество, взять счёты и подсчитать, сколько требуется на жизнь одному человеку. Арифметика простая... Сколько, допустим, в один день съедает хлеба рабочий человек? Положим это на счёты... Дальше: хотя бы двадцать граммов масла нужно одному человеку в День? Нужно! Положим и масло на счёты. Теперь возьмём мясо. Установим по двести граммов на человека... Дальше пойдут овощи, ну и так далее, ваше величество. Сюда надо и квартирную плату прикинуть, и стоимость городского транспорта, ну и одежонку, конечно! А дети, ваше величество? Ведь обувь горит на их ногах! Всё это надо сложить – вот и будет ясно, какая сумма полагается трудовому человеку каждый месяц. Пусть хозяева почешут голову! Если хочешь платить больше этой суммы – пожалуйста! А меньше платить не смей, потону что на этот счёт есть королевский указ! – Такой указ будет! – горячо сказала Оксана. – Послушайте, Марго, у вас профессорский ум! – Уж и не говорите, ваше величество, – заметил Поль. – Я иной раз диву даюсь, до чего она толкова. – Я сделаю вас, Марго, королевской помощницей! – Нет уж, ваше величество, – усмехнулась Марго, – никто меня во дворец не пустит! Для этого надо быть графиней или герцогиней... Или хотя бы, на худой конец, какой-нибудь маркизой... – Вы будете маркизой! – Нет, ваше величество, не надо. Уж больно высоко занесёт меня. и тогда Ноль не дотянется до Марго даже при своём росте! – Да, ваше величество, – забеспокоился Поль, – дворец – это не ограда в парке! – Не беспокойтесь, друзья! – ликующим голосом сказала Оксана. – Пока мне не удалось отсюда сбежать, я сделаю что-нибудь хорошее и для вас. Поль тоже получит звание маркиза и будет произведён в генералы. – Ой, не надо в генералы, ваше величество! – испугался Поль. – Мне достаточно быть капралом. – Хорошо, Поль, я вам дам чин поменьше: вы будете полковником! Хорошо? – По рукам! – быстро ответила Марго. А Поль всё ещё колебался, морщась и почёсывая затылок. – Что же вы молчите, Поль? – Страшно, – признался он, – да уж ладно, ваше величество, будь по-вашему, я согласен на генерала. Эх, посажу я на гауптвахту своего полковника, который целый месяц не отпускал меня к Марго!