Текст книги "Невероятные истории. В Тридевятом царстве и другие сказочные повести"

Автор книги: Виталий Губарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В кабинет, неслышно ступая, вошла толпа мужчин, и маленький лысый человек произнёс тусклым, усталым голосом:

– Королевское правительство свидетельствует вашему величеству верноподданническую любовь.

– Здравствуйте, господа, – сказала Оксана. – Но я плохо вижу вас, стало совсем темно. Зажгите, пожалуйста, свет. Где здесь выключатель?

– Не ищите выключатель, ваше величество, – вздохнул лысый, и Оксана догадалась, что он и есть премьер-министр.

– Почему?

– Потому что света нет и не будет! В городе остановились трамваи и троллейбусы, метрополитен бездействует, ни один поезд не пришёл в столицу и не ушёл из неё. – Премьер-министр повысил голос: – Но этого мало, ваше величество: остановились все фабрики и заводы, закрылись магазины и рестораны! Мы терпим неслыханные убытки!

– Вы сказали «мы», господин премьер?

– Да, ваше величество.

– Будьте любезны, объясните мне, кого вы подразумеваете под этим местоимением?

Он помолчал, не сразу найдя ответ.

– Я полагаю, что ваш государственный ум, несмотря на вашу очаровательную молодость, может самостоятельно ответить на этот вопрос.

– Мой государственный ум, господин премьер-министр, ждёт вашего ответа.

В толпе министров зашептались, очевидно подсказывая премьеру ответ.

– Я полагаю, что «мы» – это народ… – не совсем уверенно сказал премьер-министр. – А первостепенной задачей королевского правительства всегда была забота о народе.

– Итак, из вашего объяснения я поняла, что народ терпит неслыханные убытки из-за этой забастовки.

– Совершенно точно, ваше величество.

– Но почему же народ бастует, господин премьер? Министры опять зашептались.

– Бастуют, ваше величество, электрики и угольщики…

– А разве электрики и угольщики не народ?

– Да простит меня моя королева, но меня сейчас интересует не энциклопедическое определение слова «народ»… Нас всех, ваше величество, беспокоит и удручает другое…

– Что?

– Позвольте мне ответить, ваше величество, – раздался вдруг сипловатый тенорок.

– Я не вижу в темноте, кто у меня попросил слова?

– Министр финансов, – ответил тенорок и возбуждённо продолжал: – Нас удручает то обстоятельство, ваше величество, что забастовка электриков и угольщиков воленс-ноленс [1]1
  Воленс-ноленс (лат.) – волей-неволей.


[Закрыть]ударила по экономике всего государства, по всем отраслям хозяйства. Каждая минута забастовки в диких пропорциях наращивает кредит и в таких же пропорциях уменьшает дебет государства, таким образом баланс…

– Господин министр, – вдруг перебила его певучим голоском маркиза де Шарман, – а вы бы сказали попроще… Так, мол, и так, ваше величество, я не только министр финансов, но ещё и крупный акционер и каждую минуту теряю на бирже столько-то франков…

– Каждую минуту я лично теряю двенадцать тысяч франков, – с тоской в голосе подтвердил министр финансов.

– Ну вот теперь и понятно ваше беспокойство, – продолжала маркиза, – а то «дебет», «кредит», «баланс»…

– Все мы теряем! – вырвался у кого-то в толпе страдальческий вздох.

– Все! – подхватили хором члены королевского правительства, завздыхали и задвигались во мраке.

– Ваше величество, – оживился премьер-министр, – я не имею удовольствия знать имени дамы…

– Маркиза де Шарман, – сказала королева, незаметно пожимая руку Марго, – наша первая фрейлина и советница.

– Маркиза весьма остроумно, хотя и несколько прямолинейно повернула обсуждение вопроса. Но надо ли нам что-нибудь скрывать от нашей королевы и благодетельницы?! Я должен заметить, ваше величество, что лично я, премьер-министр вашего правительства, теряю больше всех, ибо являюсь одновременно председателем правления энергетического концерна!

– Ах, как я вам сочувствую, господин премьер! – покачала головой королева.

– Смотрите-ка, а за окнами я вижу какой-то свет…

Действительно, окна и стеклянные двери, выходящие в парк, слабо осветились и на стенах и потолке задвигались неровные розовые отсветы.

Маркиза посмотрела в окно.

– Это мой отец… простите, это ваш садовник, ваше величество, сжигает на костре сухие ветки и опавшие листья.

– Как хорошо! – воскликнула королева. – Пойдёмте к свету, господа! Я очень люблю сидеть у костра! Там мы и обсудим вопрос о дебете и кредите и, как говорится, подведём баланс!

– Это прелестно, ваше величество! – сказал повеселевший премьер-министр, предлагая королеве руку, на которую она могла бы опереться. – Я сам иногда люблю убежать от цивилизации и подремать у охотничьего костра. Сразу начинаешь понимать, что ты не очень далеко ушёл от питекантропа.

Двери в парк распахнулись, сразу запахло сыростью и горьковатым дымком.

Королева спустилась по широким ступеням в парк и направилась к костру.

Кто-то принёс кресло, она села в него, протягивая к огню руки и ноги, и обвела взглядом министров, обступивших костёр тесным кольцом. Все они явились во дворец в парадных фраках. И лица их были теперь ясно видны. Вот стоит низенький лысый премьер-министр с твёрдым квадратным подбородком и маленькими глазками, над которыми, как две щётки, вздымаются рыжие брови.

Его жёсткое лицо непроницаемо спокойно… Вот министр финансов… у этого лицо, как у старой бабы, обвисшее и рыхлое, а широко расставленные глаза бегают из стороны в сторону. А вот стоит моложавый министр с усиками, вперив в королеву взгляд, полный подобострастия. Чем-то он похож на герцога де Моллюска. Рядом с ним вытянулся высоченнейший и плечистый мужчина с отвисшими, как у бульдога, щеками и почему-то очень большими мешками под глазами. «Пьяница», – решила Оксана.

Рассматривая эти чужие лица, Оксана опять с тревогой думала о своих друзьях, о доме… Скорей бы ей выбраться отсюда, скорей бы её нашли. Но как подать о себе весть? Что предпринять?..

Костёр весело потрескивал.

– Теперь бы в самый раз испечь в костре картошку! – сказала королева. – Ах, как это вкусно, когда она припахивает дымом!

– Её величество, вероятно, вспоминает весёлые пикники, – рявкнул министр с бульдожьим лицом, радостно выкатывая глаза.

– Вы правы, – улыбнулась королева. – И когда мы садились у костра, то очень часто распевали одну песенку: «Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал…»

Министры делали вид, будто им очень весело. Премьер сделал шаг вперёд и протянул королеве бумагу.

– Что это? – удивилась она.

– Ваш указ, ваше величество… Подпишите вот здесь…

– Мой указ?

– Так точно, ваше величество… Указ о запрещении забастовки электриков и угольщиков.

– У меня стала портиться память, – вздохнула она, – не могу вспомнить, когда я сочинила эту бумагу.

– Мы сочинили её за вас, ваше величество, сдержанно сказал премьер, и его щека мелко задёргалась. – Мы не хотели утруждать вас… Подпишите, бога ради, ваше величество!

– Подпишите, ваше величество! – повторили жалобно министры и умолкли.

Было слышно, как в тишине потрескивает костёр и шелестят листья на старых дубах.

– Господин премьер-министр, – сказала вдруг Оксана, – а вы когда-нибудь думали о том, почему люди бастуют? Гм…

– Вероятно, есть причина, которая заставляет их бастовать?

– Такой причины нет, ваше величество! В нашей стране весьма высокий жизненный уровень…

– Весьма высокий жизненный уровень, а люди бастуют! – усмехнулась королева. – Где же логика, господин премьер-министр?

Он не нашёл что ответить.

– Господа министры, – продолжала королева, – я собираюсь издать указ о том, какая должна быть зарплата у простых людей в нашей стране…

Оксана умолкла, вспоминая всё, что ей говорила Марго в домике садовника.

«Да ведь лучше, чем Марго, я всё равно не скажу», – подумала она и громко прибавила:

– Маркиза де Шарман сейчас объявит кабинету министров наше королевское решение. Прошу вас, маркиза!

Маркиза сделала судорожное движение головой, зачем-то потрогала пальцами свою пышную причёску и откашлялась.

– Значит, так, господа министры, – начала она, морща лоб, – вы только не пугайтесь, но дело это стоящее… Вы, молодой человек, станьте подальше от костра: огонь как раз к вашей правой штанине подбирается… Долго ли до греха! Так вот, надо бы нам сюда счёты, хотя, конечно, можно и без них обойтись, потому что арифметика тут не такая уж сложная…

Министр финансов трясущимися руками вынул из портфеля маленькую счётную машинку.

– К вашим услугам, ваше сиятельство… Эта машина всегда при мне…

– Первое, сколько хлеба съедает человек за один день, – продолжала маркиза.

– Я совсем не ем хлеба, – усмехнулся министр со щеками бульдога.

– Да, разумеется, хлеб можно не считать, – иронически проговорил министр, похожий на де Моллюска. – От него только толстеешь. Кто же, господа, ест омары и устрицы с хлебом?

– Я даже черепаховый суп ем без хлеба, – вставил министр финансов.

– Ну что ж, – в тон ему сказала Марго, – в таком случае, господин министр финансов, посчитайте на своей машинке стоимость омаров, устриц и черепах, которых, кажется, вы доставляете в Гриж на самолётах с Канарских островов.

Я думаю, что одна такая черепаха стоит не меньше, чем вагон хлеба!.. Ну что вы уставились на меня? Ладно уж, выстукивайте полкилограмма хлеба…

Дальше посчитайте коровье масло – двадцать граммов на нос – уж меньше никак нельзя…

Когда подсчёт был закончен, министр финансов, бледный от напряжения, схватился за сердце и упал бы в костёр, если бы его не подхватили другие министры.

– Нет, нет, ваше величество, – шепнули его перекошенные губы, – лучше прибавить десять процентов угольщикам и электрикам…

– Когда ваше величество собирается обнародовать реформу о заработной плате? – спросил в наступившей тишине премьер-министр.

– Немедленно! – сказала королева.

И, сопровождаемая маркизой де Шарман, она направилась во дворец, огромные окна которого наконец осветились. Это снующие по залам слуги зажигали свечи, как века назад, когда люди ещё не знали электричества.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Прежде чем покинуть дворец вашего величества, – сказал премьер-министр у порога королевского кабинета, – да будет мне позволено задать один вопрос.

– Задавайте, – кивнула королева, глядя, как вокруг свечи на письменном столе вьётся яркий мотылёк. Премьер-министр помялся.

– Вопрос в некотором роде конфиденциальный… – Он бросил взгляд на маркизу де Шарман, которая стояла у письменного стола, подняв голову и скрестив руки.

– У меня нет секретов от моей первой фрейлины, господин премьер-министр.

– Вопрос касается именно первой фрейлины, ваше величество… Во дворце и в кулуарах правительства циркулируют странные слухи об аресте первой фрейлины графини Жозефины де Пфук и начальника королевской канцелярии герцога де Моллюска.

– Да, они действительно арестованы за воровство и будут отданы под суд… – сказала королева. – Ах, какой непонятливый мотылёк! Да улетай ты подальше от свечки, милый! Ведь ты сожжёшь крылышки!

Премьер-министр сделал два шага в сторону письменного стола и развёл руками.

– Ваше величество, мне показалось, что я ослышался! Я потрясён! Вероятно, вы не совсем ясно представляете, ваше величество, чем чреват этот печальный случай для престижа королевского двора и всей Карликии… Их нельзя отдавать под суд!

– Впервые слышу, что воров нельзя судить!

– Бог мой, какие слова вы произносите, ваше величество! Как только слухи об атом просочатся в печать, вас поднимут на смех и опозорят газетчики всех континентов. Воры во дворце её величества! Такого ещё не было в истории Карликии… а если и было, то об этом никто не знал, и никакая тень не падала на ваших предков…

– Да что же с ними делать?

– Отпустите их с миром, ваше величество… А газетам мы сообщим, что они ушли в отставку по болезни…

– Ах, как мне надоело всё это! – В голосе королевы зазвучало раздражение.

– Хорошо, пусть уходят с миром или без мира, как заведено в этом королевстве. Вы даже можете увезти их в своей машине, господин премьер-министр.

– Где они, ваше величество?

– Не знаю…

– Сидят в подвале, – сказала маркиза, – их стережёт Поль… тьфу, простите, генерал де Грананж. Я уже говорила этому дурню, чтобы он велел солдатам охранять их, но Поль, тьфу, генерал де Грананж упёрся, как бык.

Говорит, что с поста его может снять только одна королева, то есть вы, ваше величество.

Королеве пришлось спуститься в подвал. Премьер-министр освещал ей и маркизе дорогу карманным фонариком. Стёртые каменные плиты неторопливо проплывали в узком серебряном лучике, пахло пылью и чем-то затхлым, как пахнет обычно в помещении, которое очень давно не проветривалось. Они долго шли но узкому проходу и наконец увидели впереди огонёк.

Генерал де Грананж, прикрепив свечу к перевёрнутому ящику, играл с солдатом в карты.

– Успел уже! – сердито сказала маркиза. – Как несмышлёный ребёнок – ни на минуту нельзя отпускать! Генерал и солдат вытянулись перед королевой.

– Ваше величество! – сказал генерал, слегка покачиваясь. – Не обращайте внимания на то, что она ворчит… Ну какая женщина не ворчит, если видит такое? Но мы выпили, ваше величество, от страха! Ей-богу, от страха!

Графиня вопит за этой дверью, что её и герцога замучили привидения!

Маркиза вскрикнула и закрыла ладонью рот. Королева с любопытством посмотрела на тяжёлую дубовую дверь.

– Это интересно, я видела привидения только в кино и всегда была уверена, что на самом деле никаких привидений не существует!

– Не гневите господа, ваше величество! – быстро сказала маркиза. – Да кто же не знает, что во дворцах и старых замках по ночам очень часто разгуливают привидения?

Королева с улыбкой взглянула на премьер-министра, но тот только развёл руками.

– Откройте дверь и отпустите арестованных домой, – распорядилась она.

Генерал зазвенел ключом и распахнул дверь. Раздался стон, на пороге появилась графиня. Она судорожно хватала неповинующимися руками дверную раму. Следом за ней двигался герцог, он тоже казался испуганным и бледным.

Премьер-министр быстрым движением поддержал графиню, почти свалившуюся на его руки, и повелительно сказал;

– Воды!

Зубы графини застучали о стакан.

– Боже мой! – наконец выдохнула она. – Боже мой, какой это был ужас! Я видела и слышала каких-то людей в белых саванах.

Графиня медленно приходила в себя, но она всё ещё дышала тяжело и часто, и даже при слабом свете свечи было видно, как вздрагивают пальцы на её бессильно опущенных руках.

«Зачем она устраивает этот спектакль? – подумала королева. – Неужели она считает нас полными дураками? Впрочем, Марго, кажется, ей верит… А может быть, графиня сошла с ума?»

Словно угадав её мысли, графиня прошептала:

– Сначала я решила, что схожу с ума… Но герцог видел и слышал то же, что и я…

Королева посмотрела на герцога де Моллюска. Он стоял, прислонившись к стене, не двигаясь, полузакрыв глаза. Однако герцог почувствовал обращённый на него взгляд королевы, поднял веки и тихо проговорил:

– Это действительно так, ваше величество… Тут даже Оксане стало чуточку не по себе, несмотря на то что она никогда не верила ни в какую чертовщину. Она понимала, что герцог и графиня не могли сговориться – слишком они ненавидели друг друга. Но в таком случае, кого они видели?

– Посветите мне, генерал, – сказала она и переступила порог.

В крошечном помещении, похожем на кладовку, было ещё более душно. В гранитных стенах, сложенных, должно быть, столетия назад, торчали кольца с проржавевшими цепями, которые свешивались на пол и, свернувшись змеями, лежали на каменных плитах. Оксана сделала шаг, споткнулась во мраке о цепи и услышала, как они издали короткий, суровый звон. Может быть, кто-нибудь годами томился в этой страшной темнице, не видя света.

– Генерал, – сказала королева виноватым голосом, – вы не должны были сажать их в этот отвратительный погреб…

– А куда же мне их сажать, ваше величество? – обиженно пробормотал генерал. – Другой гауптвахты во дворце днём с огнём не отыскать…

Спросите хотя бы этого солдата. Мы с ним всё подземелье облазили…

– Так точно, ваше величество! – подтвердил солдат, выкатывая посоловевшие глаза так старательно, что ей стало смешно, и все её страхи сразу кончились.

– Но я не вижу белых саванов, – сказала она улыбаясь.

– О, – простонала графиня, – один из них вышел из этого угла… А другой… другой наполовину высунулся вот из этой стены…

– И из этой… – тихо прибавил герцог.

– Спаси и защити, пресвятая дева! – пролепетала насмерть перепуганная маркиза де Шарман, осеняя себя крестным знамением.

– Аминь, – в тон ей проговорил генерал де Грананж и тоже перекрестился.

– Что же говорили эти саваны?

– Они ничего не говорили, ваше величество! – воскликнула графиня. – Они хохотали!

– Хохотали?

– Дико хохотали, ваше величество! До сих пор мороз подирает меня по коже!

– Странно, – пожала плечами королева.

– Слово герцога, ваше величество! – с достоинством проговорил де Моллюск, видя, что она всё ещё сомневается.

– Но почему же эти привидения больше не появляются?

– Э-э, ваше величество, – пробасил генерал, – привидения никогда не появляются, если много народа! А вот мой кузен как-то ночью шёл через кладбище и видел их собственными глазами! Мой кузен выпил самую малость в кабачке «Весёлый жираф», что стоит на развилке шоссе, и подумал: «Дай-ка пойду в деревню прямиком через кладбище…»

– Не болтайте глупости, генерал! – вдруг рассердилась королева. – Наверно, ваш кузен выпил не такую уж малость…

Она повернулась и увидела, что премьер-министр шепчется с герцогом и графиней.

Глава королевского правительства перехватил её взгляд, поспешно выпрямился и вздохнул:

– Я позволил себе, ваше величество, заметить, что даже в наш чрезвычайно просвещённый век жизнь содержит ещё очень много непонятного и таинственного…

– Возможно, – сказала она, – но признайтесь, господин премьер-министр, вы сами не бывали в «Весёлом жирафе»?

– Я отдаю должное остроумию вашего величества. Однако, что вы подумаете об этом?

И он указал на большую расщелину между плитами пола, в которой похолодевшая королева отчётливо увидела человеческие кости.

Маркиза де Шарман снова вскрикнула и закрестилась.

– Я не знаю… – перевела дыхание королева.

– Если верить легенде, триста лет назад в этом подвале были заточены смертельные враги трона, – продолжал премьер-министр, – они умерли без церковного покаяния. Я ничего не утверждаю, ваше величество, но не кажется ли вам особым знамением то обстоятельство, что герцог и графиня именно здесь увидели привидения? Кстати, некоторые дворцовые служащие давно заметили, что фигуры в белых саванах иногда поднимаются из этого подвала и разгуливают по ночам по всему дворцу!

– О да, я тоже припоминаю, – простонала графиня де Пфук, – но это случалось давно, когда её величество была совсем крошкой… А после вашего отъезда в Америку привидений никто не видел… И вот теперь всё началось снова! Уйдёмте отсюда, ваше величество!

– Уйдёмте! – хрипло проговорила маркиза де Шарман. – Умоляю, ваше величество, уйдёмте!

Маркиза вцепилась в руку её величества, и пока они поднимались из подвала, королева всё время чувствовала, как дрожит её новая фрейлина. И дрожь Марго невольно передавалась Оксане.

Академик Флокс встретил королеву у входа в спальню.

– Господин доктор, – сказала она, – не надо считать мой пульс, я устала и хочу спать.

– Но, ваше величество… – прошамкал старик, тряся бородкой.

– Не надо, – повторила она настойчиво и прибавила с ласковой улыбкой: – Отправляйтесь и вы спать, дедушка! Он изумлённо заморгал светлыми старческими глазами.

– Но вы ещё не выпили кефир, ваше величество…

– Хорошо, я выпью, спокойной ночи!

Наконец-то Оксана осталась одна! Она лежала в своей гигантской кровати и лихорадочно соображала: как ей сбежать из дворца? Раз друзья до сих пор не освободили её, она сама позаботится о себе. Путь только один – в парк и дальше, у домика садовника, через ограду. Это будет нелегко, но ведь научился же Поль приходить таким путём к своей невесте! Они, конечно, помогут ей… Впрочем, кто знает, как Поль поведёт себя теперь, когда стал генералом. Уж очень, кажется, понравилось ему носить эполеты и аксельбанты. А она-то еще хотела поручить ему разыскать наших спортсменов…

Оксана выскользнула из-под одеяла и подкралась к двери. Да, Марго и Поль здесь. Вон она устало дремлет, склонив голову на его плечо, а он осторожно, чтобы не разбудить её, разглядывает себя в огромном зеркале и прихорашивается, как женщина. Пламя свечи колеблется перед ним на мраморном столике.

Оксана решительно выпрямилась. Пора! Надо побыстрее одеться и бежать!

Тут она случайно взглянула на окна и вздрогнула. Могучий косой ливень неслышно хлестал по толстым стёклам, не пропускающим в спальню ни одного звука. Потоки воды пузырились и скользили вниз. В сером сумраке было видно, как под ветром бешено кренятся деревья и машут ветками в огромные дворцовые окна.

Это был не ливень, а водопад, и в другое время Оксана залюбовалась бы им, но сейчас он только огорчил её. Одна за другой блеснули молнии, наполняя спальню слепящим фиолетовым светом, потом неясно и глухо, словно за тридевять земель, прогудел гром.

Она вздохнула, юркнула под одеяло и задула на тумбочке свечу.

Девушка проснулась от какого-то неопределённого шороха и открыла глаза.

Она лежала не шевелясь, парализованная вдруг нахлынувшим на неё противным страхом, сделавшим всё тело липким и непослушным. Она хотела закричать и не смогла.

Посреди спальни во мраке двигалось нечто светлое и бесформенное. Это нечто медленно приближалось, остановилось в пяти шагах от кровати и тихо простонало.

– Кто здесь? – наконец спросила Оксана каким-то чужим, деревянным голосом.

Привидение не ответило. Теперь оно так же медленно удалялось, будто плыло по воздуху. В самом дальнем и тёмном углу спальни оно заколыхалось и исчезло.

Оксана выпрыгнула из постели и босиком заскакала по мягкому ковру в угол.

Он был пуст. Девушка растерянно потрогала твёрдые стены и почувствовала под пальцами холодок мрамора.