Текст книги "Меченые злом"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 28

Подручные Вениамина глаза Саюшкину завязывать не стали. Чем подтвердили худшие предположения несчастного вора – ему заказана дорога только в один конец.

Но это "открытие" вовсе не повергло Леху в уныние. Уж лучше сразу пуля в лоб, нежели очутиться на месте Микиты Москаленко. Вспомнив сцену в подвале, Саюшкин почувствовал, как по спине побежал мороз. Жуть…

Леха не очень внимательно смотрел по сторонам, занятый своими мыслями.

Машина с Вениамином и Марликом ехала впереди. Саюшкина усадили в "джип", куда забрались еще четверо быков во главе с Серым.

Бандит расположился рядом с водителем и время от времени оглядывался на вора, который был сжат с боков, словно шпротина в банке. В глазах прыщавого мелькали лихие огоньки и неприкрытая злоба, смешанная с издевкой.

Похоже, этот сукин сын, бандитская морда, уже мысленно смаковал предстоящее "развлечение". А в том, что Серый выговорил себе право лично перерезать Саюшкину горло, Леха совершенно не сомневался.

Саюшкин понял, где находится логово Вениамина только тогда, когда впереди, с левой стороны, показались холмы, опоясанные свежевырытыми траншеями. Это были археологические раскопки.

Не лишенный интеллекта вор всегда с удовольствием смотрел передачи, в которых рассказывалось о различных чудесах типа НЛО, научных открытиях и древностях. О том, что неподалеку от города нашли славянское городище, Леха узнал из местных телевизионных новостей. Съемку вели не только с земли, но и с воздуха, потому вор, едва увидев разрытые холмы, сразу сообразил, что собой представляет фермерское хозяйство, превращенное в бандитское гнездо.

Раньше там находилась контора совхоза, который поставлял овощи и фрукты городской и областной партийной номенклатуре. Лучший в округе чернозем, развитая инфраструктура хозяйства, где все земли были поливными, и импортная техника позволили совхозу держать высокую марку даже в смутные перестроечные времена.

И только с развалом Союза дела покатились вниз. А когда воцарилась демократия с новыми лозунгами типа "Греби под себя столько хочешь, но не забывай делиться с кем нужно" и "Бери побольше, прячь подальше – лучше за границу – и отдыхай на Багамах", совхоз и вовсе захирел.

Было украдено и разобрано по кирпичику все, что только можно. За исключением здания конторы и различных подсобных строений, спрятанных за забором и охраняемых людьми директора благополучно почившего совхоза. Заручившись поддержкой новых господ, он сначала уволил всех рабочих, а затем получил статус фермера и земли совхоза.

По слухам, которые случайно дошли до Саюшкина, фермерское хозяйство процветало, а ловкач-директор почти каждый вечер кутил в дорогих ресторанах города или играл по крупному в казино. Видимо, он нашел богатых спонсоров.

Теперь Саюшкину было известно, что собой представляют эти "спонсоры".

Лучшей базы для банды убийц и наркоторговцев не придумаешь. Сюда если и заявлялся кто-нибудь из милиции, так разве что местный участковый – за очередной мздой…

Леха и не думал сдаваться. Как верно подметил Вениамин, Саюшкин и впрямь был хитер и предусмотрителен. Потому ни разу и не попадался на кражах. Он никогда и ничего не делал с кондачка, как придется.

Леха был и стратегом и тактиком в одном лице. Прежде чем идти на дело, он узнавал все, что только возможно, о хозяевах пса, об их привычках и наклонностях, а самое главное – о возможностях. Он воровал собак только тогда, когда был уверен, что история закончится лишь объявлениями в газете и на столбах, в которых владельцы украденных животин обещали вознаграждение за возврат своих любимцев.

Но если "клиент" принадлежал к особо крутым и богатым, способным и за меньшее размазать по стенке кого хочешь, Саюшкин благоразумно давал задний ход. Он не желал иметь сложности, что называется, на ровном месте. Лучше отказаться от выгодного предложения, нежели сожалеть о своей глупости из могилы.

И все же главным коньком собачьего вора была его способность предусматривать различные нестандартные ситуации. Во-первых, он был очень наблюдателен и так хорошо знал город и его окрестности, что мог, не задумываясь, сказать, сколько ступенек в соборе, где находятся самые удобные (для бегства в случае надобности) проходные дворы, и как незаметно миновать милицейские посты.

Однако и это было не все. Во-вторых, Леха готовил себе на случай непредвиденных ситуаций еще и пути отхода. В свободное от "работы" время он рыскал по таким закоулкам, куда нормальный человек в здравом уме никогда не сунется. И, в конце концов, изучил городское дно как крыса.

Саюшкин солгал Вениамину. Открыть смуглому точное местонахождение героина значило подставить Жужу. Кто знает, оставят ли ее в живых, когда изымут порошок. А Лехе меньше всего хотелось, чтобы из-за него, непутевого, гибли безвинные люди. За все в ответе только он – и баста. Тем более что собачий вор и не думал сдаваться на милость бандитов.

Они ехали как раз в те места, которые упорный Саюшкин излазил на коленках вдоль и поперек. Леха долго думал, как ему безболезненно и своевременно соскочить с телеги, которая везла его на эшафот. И, в конце концов, придумал.

Старая, давно неработающая, макаронная фабрика находилась практически в центре.

Обнесенная высоким дощатым забором с надписями по периметру "СМУ-28", она торчала в исторической части города как заноза в мягком месте. Фабрика была построена в 1912 году и с той поры ее красных кирпичных стен не касалась ни одна заботливая рука. Тем не менее, фабричные корпуса выглядели новее и ухоженней, нежели замызганные пятиэтажные "хрущевки".

До революции на фабрике производили не макароны, а выпекали хлебобулочные и кондитерские изделия. Ее построил какой-то предприимчивый француз, здраво рассудив, что быстро растущему городу необходимы не полукустарные пекарни, ютящиеся в полуподвалах, а мощное производство, оснащенное самой новой по тем временам техникой, с большим ассортиментом выпечки. В принципе он не прогадал, но его здорово подкузьмили большевики, с пролетарской прямотой и непосредственностью отменившие частную собственность и посчитавшие, что всякие там бламанже и французские булки для рабочего человека большая роскошь.

Мода на макароны и вермишель пришла несколько позже, и хлебозавод, как наименовали фабрику бойцы за светлое будущее трудящихся, перепрофилировали. Наверное, макаронка со своей допотопной техникой так и вошла бы в новое тысячелетие, не случись перестройки, плавно перешедшей в перестрелку.

Сначала наемные убийцы застрелили директора фабрики, который не хотел отдавать, кому ни попадя, притом за бесценок, контрольный пакет акций своего родного предприятия. А затем, когда мафиози воцарились среди старых стен, провалился пол в главном корпусе. Видимо, священная земля хлебопеков не захотела, чтобы ее топтали ноги бандитов.

Провал засыпать так не смогли. И щебень, и бетон бесследно исчезали под землей в огромных количествах, словно там образовалась черная космическая дыра. Только спустя какое-то время старожилы вспомнили, что фабрика построена над старыми катакомбами.

Почесав стриженые затылки и подсчитав убытки, новые хозяева фабрики закрыли производство и испарились. Кто куда: шестерки отправились на тюремные нары, часть главарей слиняла за рубеж, а кое-кому не повезло – пошли вдогонку за покойным директором фабрики.

С той поры макаронка стала памятником эпохи, вызывающим нездоровый интерес со стороны иностранных туристов и прочих гостей города. Мэр сна лишился, обдумывая, как убрать здания фабрики, от которых за версту несло сортиром.

Дело в том, что шикарный платный туалет возле Троицкой площади был не всем по карману, и некоторые некультурные личности облюбовали под отправление естественных нужд пустые фабричные помещения. Вызывали даже армейских взрывников, чтобы снести фабрику и на ее месте разбить сквер с фонтаном.

Но спецы, произведя необходимые расчеты, незамедлительно отбыли восвояси. И все потому, что толстенные фабричные стены, сложенные из красного кирпича на специальном растворе с добавлением куриных яиц, могли выдержать даже атомные взрыв.

Саюшкину, если не брать во внимание специфические запахи, фабричная территория пришлась по душе. Там были такие подвалы, откуда на поверхность не доносилось ни единого звука, вплоть до стрельбы и взрыва гранат. Один из таких подвалов он приспособил под вольер для краденых собак.

Машины проскочили Троицкую площадь и свернули в тупиковый переулок. Он был образован фабричным забором и различными историческими зданиями, красиво выкрашенными в разные цвета и резко контрастирующими с угрюмыми цехами старой макаронки. Леха с тоской глянул на праздношатающихся гуляк, которых зазывно манили огни многочисленных увеселительных заведений, и почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Ну что же он такой невезучий!

– Выползай… чучело! – один из быков бесцеремонно выдернул вора из "джипа.

Серый тут же приковал себя к Саюшкину наручниками.

– Говорят, что ты шибко прыткий, – недобро проворчал он, и ткнул Лехе под нос свой кулачище. – Смотри у меня…

– Веди, Сусанин, – весело сказал Вениамин и, разминаясь, потянулся до хруста в костях. – Тайник у тебя будь здоров… – Он окинул фабричные постройки критическим взглядом.

"Будет тебе и Сусанин, и все остальное, – подумал с внезапно проснувшейся злостью вор.

– Погоди чуток…" Через брешь в заборе вся компания проникла на территорию фабрики, и Леха повел бандитов в приземистый склад, где находился один из заброшенных подвалов.

Спустившись по щербатым ступенькам вниз, они очутились в захламленном сводчатом помещении с глубокими нишами. В одной из ниш зиял пролом; из него тянуло сыростью.

– Здесь, – сказал Саюшкин, указывая на пролом.

– Мрачное местечко… – Фонарь Вениамина осветил углы, затянутые паутиной. – Что значит – здесь?

– В этой дыре спрятан товар. Там, в глубине…

– Мудро, – похвалил вора смуглый и направил луч фонаря на пролом. – Э, да здесь целый провал!

– Нет, – сказал Саюшкин. – Всего лишь ход.

– И как далеко ты положил товар?

– Ну… метров восемь-десять, если считать от поворота.

– Там есть еще и поворот?

– Он совсем рядом. Присмотритесь, сами увидите.

Вениамин опустился на колени и влез в пролом по пояс.

– Верно, поворот вижу. – Он встал прямо и начал отряхиваться. – По-моему, ход несколько узковат.

Леха скромно промолчал, потому что на этом как раз и был построен весь его план спасения собственной головы.

– Товар лежит на видном месте, или ты его закопал? – спросил Вениамин.

– Он в сумке. Я присыпал ее мусором и пылью. Там была ямка…

– Какой-нибудь знак оставил?

– А как же. Сбоку я нарисовал мелом косой крест.

– Это хорошо… – Смуглый осветил братву и окинул ее задумчивым взглядом. – Кто тут у нас поуже? Ты! – ткнул он пальцем в того, который вытащил вора из кабины "джипа". – Все слышал? Лезь, – приказал он не терпящим возражений голосом.

Видно было, что бык совсем не в восхищении от такого "доверия" со стороны босса, но он лишь угрюмо кивнул, снял куртку, пистолет вместе с наплечной кобурой и, кряхтя, втиснулся в действительно узкий для его туши лаз. Глядя на него, Саюшкин только мысленно посмеивался.

Он знал, что здоровяк доберется максимум до поворота. Дальше ход сужался, и по нему мог передвигаться только худой и гибкий человек. А среди спутников Вениамина таких не наблюдалось.

Конечно, сам смуглый был достаточно сухощав (правда, широкоплеч), но Леха очень сомневался, что он рискнет лезть за героином. Боссу не пристало заниматься грязной работой…

Из пролома поначалу слышалось пыхтенье, а затем раздались приглушенные крики:

– Братва! Вытащите меня отсюда! Я застрял!

– Твою мать!.. – выругался Вениамин. – Ну, чего рты разинули!? – громыхнул он на своих подручных. – Вытаскивайте этого трусливого дурака. Застрял он, видите ли… Бля!

Общими усилиями, с горем пополам, изрядно помятого и исцарапанного быка вытащили на свет ясный – если так можно было наименовать грязный и темный подвал, освещенный суматошливо бегающими лучами электрических фонариков.

– Там пролезет разве что кот, – оправдывался перед Вениамином незадачливый бык, закрываясь широченной ладонью от света. – Этот козлище водит вас за нос.

– Весьма возможно, – задумчиво сказал смуглый и обернулся к Лехе. – Что скажешь, Сусанин?

– Похоже, для него этот лаз действительно узковат, – спокойно согласился Саюшкин. – Но я передвигаюсь по нему без всяких проблем.

– Тогда дерзай, – решительно распорядился Вениамин. – Лезь сам. Кстати, о Сусанине знаешь?

– Читал… в школе.

– Поляки, которых Иван Сусанин завел в дебри, изрубили его саблями, которых у нас нет.

Но ты особо не обольщайся. Мы тебя ножичками будем резать, по кусочку, если ты нам фуфло гонишь. Понял?

– А как же.

– Тогда вперед.

Стараясь сдержать внезапную радость, заполнившую его до самой макушки, Леха шагнул к пролому – и остановился, очутившись в железных руках Марлика.

– Ну-ка, погодь, сучье вымя, – сказал белобрысый, направив луч фонарика прямо в глаза вору.

– Что там еще? – недовольно спросил Вениамин.

– А если этот фраерок когти рванет? – ответил ему Марлик. – Лаз узкий, кто его догонит?

– Дело говоришь… – Смуглый задумался, а затем спросил у Серого: – Вспомни, не завалялась ли в багажнике какая-нибудь веревка?

Тот потоптался на месте, изображая усиленный мыслительный процесс, и ответил:

– Не-а…

– Нужна страховка… – Вениамин достал из кармана мобильный телефон и отдал его Марлику. – Позвони Коляну. Пусть срочно доставит сюда тонкую, но прочную веревку.

Сколько метров до того места, где ты зарыл товар? – спросил он Леху.

– Двадцати пяти метров веревки вполне достаточно, – ответил вор как можно безразличней.

Ему было абсолютно наплевать на то, какую веревку привезут. Лишь бы не металлический трос…

Веревка оказалась и впрямь очень крепкой – альпинистской. Саюшкина привязали за правую ногу и запустили в лаз – как таксу, которая охотится на лис в норах. Леха достаточно споро миновал более широкий участок, а дальше пополз гораздо медленней, хотя и горел желанием быстрее достичь небольшой выемки кубической формы со сторонами, имевшими размеры в длину и высоту примерно по полтора метра. В полу этого расширения находилось отверстие, откуда слышался шум текущей воды.

Вор отыскал этот лаз совершенно случайно. Он был искусственного происхождения и, скорее всего, служил потайным ходом, но со временем кирпич стен выкрошился и осыпался на пол. Потому лаз стал очень узким. Леха не нашел в себе смелости, чтобы продолжить его исследование. Единственное, что он определил, так это глубину отверстия. Она не превышала двух с половиной метров.

И все-таки Саюшкина влекло к отверстию как магнитом. По натуре романтик, он был наслышан, что где-то в городских катакомбах хранятся несметные сокровища: то ли церковные, спрятанные там сразу после революции, то ли более древние – какого-то князя, подвешенного за ребро во времена реформ Ивана Грозного. Леха и верил, и не верил слухам, но мысль стать кладоискателем никогда его не оставляла.

Очутившись в выемке, вор облегченно вздохнул. Ему дали фонарик, потому Саюшкин сразу же отыскал в углу свой НЗ, который он приготовил еще в прошлом году, во время одного из приступов кладоискательской лихорадки. Там лежали моток шпагата, саперная лопата, небольшая кирка и сумка, набитая толстыми стеариновыми свечами. В сумке находилась и бензиновая армейская зажигалка, упакованная в полиэтиленовый пакет – чтобы камушек не потерял своих качеств.

Все снаряжение здорово отсырело, а железные инструменты покрылись ржавчиной, но Леху это обстоятельство мало волновало. Он схватил лопатку и несколькими ударами перерубил веревку: развязывать очень сложный узел было недосуг, да и вряд ли возможно – недоверчивый сверх всякой меры Марлик постарался на славу и теперь держал поводок с натягом.

"Свободен!!! Ур-ра! Эх, мать моя – женщина!.." – мысленно возликовал вор.

Однако воспрянувший духом Саюшкин не стал предаваться эйфории – недосуг. Он знал, что лаз оканчивается завалом, а потому дорога у него была только одна – вниз, в неизвестность, туда, где уже века не ступала нога человека.

За веревку несколько раз с силой дернули, и Леха едва не выпустил теперь уже свободный конец.

– Эй, парень, ты что там так долго ковыряешься!? – раздался далекий голос Марлика, больше похожий на звериный рык.

– Еще минуту! – прокричал вор в ответ. – Я уже почти на месте!

– Поторапливайся!!!

Да, нюх у этого сукиного сына на жареное будь здоров, подумал Леха, перекинул через плечо сумку со свечами, взял шпагат и кирку, и, неожиданно перекрестившись, отважно спрыгнул вниз – прямо в воду. Фонарик высветил достаточно просторное подземелье, стены которого были сложены из дикого замшелого камня. Подземный ход тянулся в обе стороны, и вор по устоявшейся привычке решил пойти налево.

Прежде чем отправиться в путь, пугающий своей неизбежностью и неизвестностью, Саюшкин загнал кирку между камнями кладки и привязал к ней веревку. Пусть Вениамин и его быки поупражняются, мысленно веселился вор, широко улыбаясь и шагая в темноту. Он держался поближе к стене – вода журчала только в узкой выемке, которая причудливо петляла по центру прохода.

Леха не знал, какие приключения ждут его впереди. Но считал, что лучше помереть от голода в мрачном подземелье, нежели стать живым тренировочным мешком для маленьких жестоких тварей, выдрессированных Вениамином.

Глава 29

Ферапонтова, ремонтировавшего вместе с бригадой квартиру Завидоновых, Артем нашел на объекте – городские власти в авральном порядке заканчивали отделку дома, предназначенного для уволенных в запас офицеров. Где искать Ферапонтова, подсказала жена бригадира маляров. Майор позвонил ей из управления по номеру, который нашла в записной книжке Маняша.

Судя по могильной тишине, царившей на "ударной" стройке, работа, несмотря на бумажную шумиху, шла ни шатко, ни валко. Из строительного вагончика выглянула женщина в годах, одетая в забрызганную краской робу. Она посмотрела на майора с тупым недоумением, широко зевнула, и поспешила вернуться обратно.

У одного из подъездов сидел на ящике хмурый мужик в засаленной безрукавке. Он курил трубку и плевался со скорострельностью пулемета.

– Здравствуйте! – бодро обратился к нему Артем.

– Тьху, тьху! – сплюнул мужик и ответил: – Ага. Тьху, тьху!

– Где я могу найти бригадира маляров Ферапонтова?

– Рыжего? На шестом… тьху! тьху!.. этаже. Следующий подъезд… тьху!

– Спасибо.

Мужик молча взглянул на него, как на пустое место, сделал глубокую затяжку и снова сплюнул. Гегемон-пролетарий, черт бы его побрал, недружелюбно подумал Артем. И начал подниматься по замусоренной лестнице на шестой этаж.

У маляров, судя по раскрасневшимся лицам, была легкая разминка перед обедом. Они сидели кто на чем вокруг импровизированного стола, сооруженного из дверного полотна и застеленного мятыми газетами. Бутылки из-под дешевого вина уже были пусты, и народ вел оживленную беседу о предстоящей пенсионной реформе. Компания состояла из двух мужчин и четырех женщин. Майор вычислил Ферапонтова мгновенно. Он и впрямь был пронзительно рыжим и веснушчатым.

– Есть разговор, – поманил его майор, после того как вежливо поприветствовал собравшихся.

Бригадир молча кивнул и вышел вместе с Артемом в другую комнату. Никто из маляров не высказал ни удивления, ни интереса к появлению майора. Видимо, его приняли за клиента, который пришел договариваться о ремонте собственной квартиры.

– Отдыхаете? – для завязки разговора поинтересовался Артем.

– Да ну их… всех!.. – Ферапонтов хотел было выругаться, но сдержался – все-таки, незнакомый человек, неприлично.

– Это кого – всех?

– Начальство. Обещали подвезти обои и клей еще позавчера, но воз и ныне там. Сидим вот без работы… балдеем. Твою дивизию!..

– Бывает… – индифферентно сказал Артем, сочувственно покачав головой.

– Разве это жизнь? – продолжал жаловаться бригадир маляров. – Ни фронта работ, ни нормального заработка. Перебиваемся шабашками. Кстати, вы по поводу ремонта?

– Можно сказать, что так. – Майор достал удостоверение и продемонстрировал его Ферапонтову.

Бригадир сразу поскучнел и замкнулся. Закурив сигарету, он несколько раз затянулся и обречено спросил:

– Опять будем пахать за спасибо?

– Извините, не понял…

– Что тут понимать? Мы отремонтировали все кабинеты нашего райотдела милиции (да что отремонтировали, вылизали!), но нам не заплатили за работу ни копейки. А теперь, как я понимаю, пришла очередь и городского управления. Обращайтесь к прорабу. Даст добро – пойдем. Куда денешься…

– Должен вас обрадовать – я не хозяйственник, а сотрудник уголовного розыска.

– Радость довольно сомнительная.

– Вы, как я понял, относитесь к большинству.

– То есть?..

– К тем, кто милицию и на дух не переносит, но когда что-нибудь случается, бегут к нам с такой скоростью, что подметки дымятся.

– Не угадали. У меня, между прочим, брат в патрульно-постовой службе. Не сказал бы, что сильно люблю милицию, но и не качу на нее бочку. Все зависит от человека. Если он сволочь, то хотя поповскую рясу на него одень, а гнилая сущность останется.

– Это верно, – согласился Артем.

По первым впечатлениям, Ферапонтов был достаточно неглупым и начитанным человеком. Что могло значительно облегчить задачу.

– Ваша бригада ремонтировала квартиру Завидонова… – Артем назвал бригадиру дату и адрес. – Помните?

– Завидонов… – Бригадир задумался. – Это тот мужик, что на инвалидной коляске?

Здоровый такой… – Он сокрушенно покачал головой. – Только вот беда – ног у него нет.

– Точно, – сказал майор и с горечью подумал: "Теперь ему все равно".

– Конечно, помню, – повеселел Ферапонтов. – Мы с ним по окончании работы маненько того… – Он выразительно щелкнул пальцем по горлу. – Песни пели… А в чем проблема?

– Он погиб, – просто ответил Артем.

– Царство ему небесное, – сказал бригадир маляров и опустил голову.

– Да уж, царство…

– Как это случилось?

– Его убили… в собственной квартире. – Майор решил для пользы дела особо не темнить.

– Вот гады! – Ферапонтов снова закурил. – Наверное, грабители?

– Что-то вроде этого, – уклонился от прямого ответа Артем.

– Минуту… – Бригадир вдруг остро взглянул на майора. – Уж не думаете ли вы, что я и моя бригада как-то замешаны в этом деле?

– А почему я должен так думать?

– Ответ напрашивается сам по себе. Ведь я мог преспокойно сделать дубликаты ключей от квартиры Завидоновых. Для себя, чтобы спустя какое-то время пошарить по комнатам в отсутствии хозяев, или для квартирных воров, выполняя их заказ.

– У меня даже в мыслях не было ничего подобного. Ко всему прочему (и вам это известно), Завидоновых никак нельзя отнести к состоятельным людям. Что делать ворам в их квартире?

– И то правда, – согласился Ферапонтов. – Но позвольте, ведь вы сказали, что Михаила – хозяина так звали, я не ошибся? – убили грабители.

– Я такого не говорил. Причин и мотивов, побудивших убийц пойти на преступление, мы пока не знаем. – Тут майор несколько покривил душой. – Из квартиры ничего не взяли.

– Разборка?..

– Ни в коем случае! Завидонов бывший наш сотрудник и мой друг. Он нигде и ни в чем не замаран.

– Ну да, конечно…

Видно было, что Ферапонтов не очень поверил Артему. Впрочем, майор и не собирался разубеждать маляра. Он пришел сюда совсем с иной целью.

– Ладно, хватит нам ностальгических воспоминаний, давайте перейдем к делу. – Артем прикрыл дверь комнаты плотней. – Настолько мне известно, вы хранили стройматериалы в подвале дома, где живут Завидоновы. В каморке. Это так?

– Да… – На веснушчатом курносом лице Ферапонтова явственно проступило недоумение.

– Ключи от этой каморки были у вас?

– Зачем они мне? Ключи висели в прихожей, возле входной двери.

– Значит, их мог брать любой член вашей бригады?

– Нет. У нас с этим строго. За все в ответе бригадир. С меня и спрос, – твердо ответил Ферапонтов.

– А теперь прошу вас сосредоточиться и хорошо подумать. Вспомните последний день работы. Куда вы девали оставшиеся стройматериалы?

– Будто вам неизвестно…

– Я хочу выслушать вас.

– Все остатки мы занесли в квартиру.

– Кто занимался переноской?

– С разной мелочевкой управлялись бабы, – ну, это… гвозди, обрезки плинтусов, остатки обоев – а цемент и алебастр носил Фигарь.

– Позвольте – какой такой Фигарь? – удивился майор. – Насколько мне помнится, по словам хозяев, квартиру ремонтировали только женщины. И вы. Я не прав?

– Правы. Но мешки таскал Фигарь. Это бомж… нет, скорее бич – у него есть квартира. Он у нас подрабатывает на подхвате. Это когда мы шабашим. Мальчик на побегушках.

Принеси и подай, что потяжелее. Правда, ему уже лет сорок. С гаком.

– Тогда почему жена Завидонова утверждает, что стройматериалы в квартиру заносили именно вы?

– Кто спорит? Фигарь поднимал мешки с алебастром и цементом из подвала на лестничную площадку, а я втаскивал их в квартиру.

– Понятно… – Артем задумался, пытаясь сформулировать следующий вопрос. – Скажите, а Фигарь – надежный человек?

– Пьянь, она и есть пьянь, – с философским видом ответил Ферапонтов. – Говорят, он бывший мент. Извините – милиционер… Его из органов за что-то выперли.

– Не нужно извиняться. У нас всякие люди есть. Значит, особого доверия вы к нему не питаете?

– Еще чего! – возмущенно фыркнул бригадир. – Конечно, нет. Я ведь далеко не мальчик. И бугром работаю больше десяти лет. Столько всего навидался… Дальше порога квартиры, где работает наша бригада, мы Фигаря не пускаем. Вы думаете?.. Нет, ни в коем случае!

При всем том, на убийство он неспособен. Что-нибудь стибрить – да, но причинить комулибо боль – нет. Не верите мне, спросите у наших женщин. Они его знают с давних пор.

Фигарь – безобидный забулдыга.

– А в тот день он сам напросился помочь вам, или вы его пригласили?

– Пригласили. Дело в том, что мы собирались переезжать на другой объект, а там намечался большой объем работ по переноске стройматериалов. Фигарь, он хоть и пьяница, но жилистый мужик.

– Наркотиками Фигарь не баловался?

– Рассказывал, что когда-то пробовал травку курить. Но не понравилось. К тому же, спиртное у нас гораздо дешевле наркоты.

– Значит, вы стояли на лестничной площадке, дожидаясь, пока Фигарь не поднимет мешки.

– Ну…

– И чем он занимался в подвале, вы не видели.

– В общем, да… не видел. – Ферапонтов пристально посмотрел на майора. – А какое это имеет значение? Каморку мы освободили, Фигарь вымел оттуда весь мусор и выбросил в мусоропровод. Могу вас заверить, что из материалов мы не взяли даже гвоздя.

– Меня этот вопрос не интересует. Вы можете дать мне адрес Фигаря?

– Пишите…

Пока Артем управлялся с ручкой и блокнотом, Ферапонтов о чем-то сосредоточенно размышлял, хмуря широкие густые брови, выцветшие до белизны.

– Когда вы встречались с ним в последний раз? – спросил майор, перед тем как попрощаться.

– Давно. И знаете… это даже странно…

– Что значит – странно? – насторожился Артем.

– Несколько раз я посылал за ним Ксюшу (она живет неподалеку от Фигаря), но его не было дома.

– Такие клиенты часов, как говорится, не наблюдают. Может, напился до чертиков и спал мертвецким сном, или где-то шлялся. А возможно попал в больницу.

– Я тоже так думал, – признался бригадир. – Но сейчас понимаю, что был не прав.

– Почему?

– Фигарь обязательно позвонил бы мне. Даже с больницы. Мы ему неплохо платили, и он держался за место подсобного рабочего руками и ногами. Впрочем, возможно я и ошибаюсь… Кстати, он никогда не приходил на работу пьяным.

– Действительно странно… – Тревожное предчувствие вдруг угнездилось в голове и заставило майора помрачнеть.

– И еще одно… – Ферапонтов потер лоб ладонью. – Это по поводу подвала. Мне кажется, я что-то припоминаю… Нет, нужно расспросить. Скажите, все то, о чем мы здесь говорили – большой секрет?

– Какой там секрет. Просто я расследую убийство Завидонова. Обычная работа.

– Значит, сюда можно пригласить и Ксюшу?

– Зачем?

– Что-то она говорила мне тогда… не помню, хоть убейте. Но речь шла о Фигаре. Это точно.

– Тогда – это значит во время переноски стройматериалов?

– Да.

– Зовите вашу Ксюшу, – распорядился оживившийся Артем.

Ксюшей звали женщину лет пятидесяти – из тех, которые, как писал поэт, "коня на скаку остановит". Была она крепко сбита, с румянцем на всю щеку и жгучим незатухающим огнем в черных глазах, являющимся отличительной чертой южнорусских казачек, в жилах которых течет не кровь, а гремучая славяно-кавказская смесь.

Всю подноготную Артем рассказывать ей не стал. Он сосредоточил внимание Ксюши лишь на переноске материалов. Оказалось, что тогда в кладовке командовала она. -…Помню. А как же. – Женщина из деликатности старалась дышать в сторону – чтобы до майора не доходил винный дух. – Шастал там один… Кореш Фигаря; так он сказал. Я его шуганула – будьте здоровы. Все ему объяснила… как полагается. Стой и жди возле подъезда, пока Фигарь освободится. Нечего под ногами путаться, у нас работа. Я что, не права?

– Правы, правы, – успокоил ее майор. – Вам этот приятель Фигаря известен?

– Не-а. Увидела его впервые.

– Он пришел вместе с Фигарем?

– Если не ошибаюсь, чуть позже. Утром его точно не было.

– Как вы считаете, Фигарь ждал своего приятеля?

– Чего не знаю, того не знаю. Но мне почему-то кажется, что Фигарь здорово удивился.

– Расскажите, пожалуйста, поподробней, как все было.

– Ну, этот… хмырек пришел и начал шушукаться с Фигарем. Я не прислушивалась, о чем они там говорили. Забрала остатки клея и пошла наверх. А когда возвратилась, то застала ту же самую картину – торчат в кладовке, курят и базарят. Ну, я, конечно, молчать не стала…

– А что случилось потом?

– Ничего такого… Фигарь взял мешок с цементом и понес к лестнице. Что делала я? Вот чего не помню, того не помню. Кажется… Нет, забыла. Уж извините.

– Приятель Фигаря сразу ушел?

– Черт его знает, – откровенно призналась женщина. – Я за ним не следила. Мне помнится, какое-то время он ошивался в подвале – ждал своего дружка. А потом… Потом исчез.

– А почему вы его не выгнали?

– Думаете, постеснялась? Ничуть. Просто там украсть было нечего.

Довод был исчерпывающим. Чисто русским. Ни прибавить, ни убавить. Артем поверил в него сразу и бесповоротно.

– Вы можете описать его внешность? Пусть даже приблизительно.

Женщина в смущении развела руками.

– У меня плохая память на лица, – сказала она извиняющимся тоном. – Помнится только, что он был худой. И, как мне показалось, испуганный. Все.

– Спасибо. Вы нам здорово помогли. До свидания. Удачи вам…

Артем решил пока не акцентировать внимания на внешности приятеля Фигаря. И не терять времени на составление фоторобота. Ему было хорошо известно то, о чем женщина и не догадывалась. Когда сидишь перед экраном монитора, где мелькают детали лиц, в памяти поневоле всплывают даже мелкие подробности. Просто необходимо, чтобы со свидетелем работал настоящий профессионал, а не безразличный ко всему, кроме собственной зарплаты, поденщик.