Текст книги "Искатель. 1983. Выпуск №2"

Автор книги: Виталий Гладкий

Соавторы: Юрий Медведев,Дмитрий Де-Спиллер,Олег Воронин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

17

В кабинете было душно. Капитан подошел к окну, отдернул штору. Ветерок ворвался в комнату и вымел назойливую духоту.

– Как здоровье, Алексей Иванович? – В кабинет вошел Кравцов с перебинтованной рукой на перевязи.

– А я только что 6 тебе подумал. На здоровье уже не жалуюсь, заштопали меня врачи по всем правилам. Как у тебя, Костя?

– У меня еще не скоро гипс снимут… Зудит…

– Да, поработал-таки своими «рычагами» Мирон Сергач.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите!

– Извините, я вам не помешал? – Адвокат Михайлишин нетвердыми шагами направился к столу капитана.

– Нет, нет, прошу вас, Богдан Станиславович. Садитесь…

В который раз Бикезин поражался тем метаморфозам, которые происходили на его глазах с адвокатом. И сегодня – тем более. Перед ним сидел старый, испитой, заросший щетиной человек. Костюм в сальных пятнах, несвежая рубашка с оборванными пуговицами, небрежно повязанный галстук с замусоленными концами… И руки… Какие-то жалкие, беспомощные, с обгрызенными ногтями, они то и дело суетились в поисках чего-то невидимого, эфемерного, которое все время ускользало, заставляя их владельца недоумевать, страдать и бояться. Потухшие глаза адвоката, подслеповато щурясь, беспокойно ощупывали стол, стены, пол в кабинете и даже словно бы что-то внутри себя.

– Я слушаю вас.

– Алексей Иванович, бога ради, простите мне мой вид. Мне стыдно… Я виноват…

– Что случилось?

– Скажите, капитан, вы представляете, что такое идти в атаку? Во весь рост, под пули, в разрывах мин и гранат… Страшно? Да! Очень… Но рядом с тобой твои товарищи, друзья. А позади Родина. Смерть – не избавление от мук и не просто шаг в небытие, а продолжение жизни. Пусть не твоей – твоих детей, внуков, родных и близких, твоих друзей… Я прошел всю войну от порога родного дома до Берлина. Со смертью в обнимку – но я ее не боялся. Нет! Не было в моем сердце такого чувства, понимаете, не было! Два тяжелых ранения, контузия и бог знает сколько мелких царапин – все выдержал. Верил в жизнь… в будущую прекрасную жизнь. А вот теперь… Теперь я боюсь! Я трус! Понимаете, трус!..

– Успокойтесь, Богдан Станиславович! Что с вами?

– Со мной? Со мной пока ничего. И это самое страшное! Пока ничего. Пока…

– Так все-таки скажите же наконец, что с вами происходит?

– Капитан, я знаю, от чего умерли Слипчук и Лубенец. Нет, не перебивайте меня! Давно знаю…

– Откуда?

– Алексей Иванович, я уже четверть века работаю адвокатом… Записка. Все дело в ней… Я понял, все понял. Это не блеф.

– Да, вы правы.

– Вот! Я испугался… Смерти испугался! Чего ради? В мои годы? Запаниковал. Это я – то, полковой разведчик, старший сержант Михайлишин! Да какой я после этого!.. Ходил в штыковую – не боялся, «языка» брал – не боялся, сколько раз прикрывал отход разведгруппы – не боялся! А теперь вот… струсил. По ночам не сплю… Стыдно! Опустился!..

– Я просто затрудняюсь что-либо вам ответить. Все это очень сложно. Мое сочувствие вам не поможет. Но я думаю, что вы совершенно напрасно себя изводите.

– Да, да, может, вы и правы. Может быть… Послушайте, Алексей Иванович! Мне помнится, вы однажды спросили у меня про Ковальчука.

– Просто, в разговоре…

– Не-ет, не просто! Я понимаю: идет следствие, и вы не вправе мне что-либо рассказать. Служебная тайна… Вот я после этого разговора и задумался. Почему именно Ковальчук? И кое-что вспомнил! Не знаю, насколько это вам интересно, но поведение Ковальчука в тот день было какое-то странное…

– В какой день?

– Понимаете, у меня зубы, в общем-то, пока на удивление неплохие. Нельзя сказать, что я чересчур много уделяю им внимания, но в мои годы иметь такие зубы… У нас в роду у всех зубы отличные. Только два зуба у меня отсутствуют – в одном из поисков встретились с немецкой разведкой, и в рукопашной фриц автоматом заехал по зубам… Так вот, не помню с какого времени у меня стояли обычные, металлические зубы. Но с некоторых пор ко мне на работу зачастил Ковальчук. – мы с ним были просто знакомыми. Он обращался ко мне с просьбой посодействовать в возвращении патента. И вот однажды он намекнул мне, что хорошо бы поставить вместо моих старых протезов новые, золотые. Я сначала отказался, а потом подумал: а почему бы и нет? Денег жалко, что ли? И согласился… Записался в очередь – желающих вставить золотые зубы и коронки очень много, очередь длинная, года два ждать нужно. И забыл, представьте себе, об этой затее. И вот однажды, перед моим отъездом на лечение, ко мне зашел Ковальчук. Домой. Сказал, что подошла моя очередь и что мне нужно срочно явиться в стоматологическую поликлинику. Я пришел туда, и он мне изготовил два отличных протеза…

– Так что же здесь необычного?

– А то, что оказалось, моя очередь не подошла и до сих пор – я недавно проверил! Вот тогда я и вспомнил, что Ковальчук мне сказал на прощание, когда поставил протезы: «Вам они очень к лицу. Думаю, что вы скоро убедитесь в этом. И вспомните… лучшего зубного врача города»… При этом он так посмотрел мне в глаза, что я невольно содрогнулся. Вам когда-нибудь приходилось видеть вблизи глаза змеи? Именно с такими глазами мне и запомнился Ковальчук в тот день…

– Постойте, постойте, Богдан Станиславович! Минуту…

«Вспомнил! Наконец-то! Неужели!» Бикезин схватил со стола папку с делом об убийстве Слипчука и Лубенца и принялся лихорадочно листать ее. Фотографии судмедэкспертиз… Есть! Как же это он раньше не догадался об этом? Нельзя медлить ни минуты!.. И капитан включил селекторную связь – срочный вызов дежурной машины…

18

Ковальчук отмалчивался уже два дня. Серые глаза равнодушно смотрели куда-то вдаль и только изредка вспыхивали злобой, которая превращала лицо в маску ненависти. Односложные «да» и «нет» – вот все, что иногда удавалось добиться Бикезину на допросах.

– Ну что же, будем по-прежнему молчать?.. Тогда придется мне говорить. Посмотрите сюда! Это фоторобот, притом довольно удачный, как видите, это вы собственной персоной… Нам удалось проследить ваш путь вплоть до Новороссийска – вот свидетельские показания кассира железнодорожной станции, проводниц вагона, вашей попутчицы… Корешок авиабилета, паспортные данные – Домич Богдан Михайлович. «Липа». Хорошо сработанная, явно не кустарщина… К этому вопросу мы еще возвратимся… Скажите, вы знакомы с Гостевым Олегом Гордеевичем?

– Нет…

– Странно… Вот его фотография, а это еще один фоторобот – со скульптурного слепка. Так каким образом, гражданин Ковальчук, этот самый Гостев очутился под обломками вашего дома?

– Не знаю.

– Зато мы знаем… Но и об этом чуть позже. Кто вас отвез на станцию?

– Какая разница…

– Есть разница! Мирон Сергач. А теперь ответьте, Ковальчук, где ваши знаменитые иконы?

– Сгорели во время пожара.

– Ну не скажите… Вот заключение экспертов, фотографии икон. А где остальные?

– Не знаю!

– Ну что же, придется освежить вашу память, коль вы позабыли свой тайник в Новороссийске. Прошу! Вот они!

Бикезин открыл небольшой ящик, в котором лежали иконы, аккуратно завернутые в бумагу и полиэтиленовые мешочки.

– Как видите, в целости и сохранности. Между прочим, самые ценные из вашей коллекции. Побоялись отправить посылкой через знакомых Мирона Сергача? Правильно сделали, Ковальчук. Иконы действительно представляют собой большую историческую и художественную ценность и вскоре займут по праву надлежащее им место в наших музеях. Это единственное доброе дело, которое, сами того не ведая, вы совершили… А теперь перейдем к следующему вопросу. Ваша настоящая фамилия?

– Ковальчук.

– Вот заключение о вашей смерти, свидетельские показания и прочее… Достаточно?

– Да.

– Так в чем же дело?

– Мне все равно, под какой фамилией я буду значиться в ваших списках расстрелянных…

– Расстреляют вас или нет, решит суд. Прошу это учесть в дальнейшем и не упорствовать отмалчиваясь. Пусть я еще раз повторюсь, но чистосердечное признание суд не оставит без внимания, и вы это обязаны знать.

– Возможно…

– Итак, ваша фамилия?.. Опять не хотите отвечать? Тогда посмотрите на эту фотографию. Ну что, узнаете? Семейство Баняков в полном составе! А рядом с Мирославом, в будущем – главарем банды Гайвороном, стоите и вы, сын младшего брата старого лавочника Баняка – Степан Баняк!

– Предположим. Ну и что из этого?

– Так предположим или вы подтверждаете, что ваша фамилия Баняк?

– Да… Подтверждаю.

– Это уже хорошо… Из этого кое-что следует… Поскольку вы Степан Баняк, значит, хорошо знали Гайворона. Надеюсь, вы не будете отрицать этот факт?

– Гайворона я не знал.

– Ну как же – разве Мирослав Баняк не ваш двоюродный брат?

– Мирослав – да, а Гайворона я не знаю, и вообще впервые слышу эту кличку… или фамилию…

– Так и запишем… У вас была пишущая машинка?

– Нет, не было.

– А вот соседи утверждают обратное. Читайте… – Ошибаются…

– И грузчик приемного пункта Вторчермета, Сулименко, который продал вам пишущую машинку системы «ундервуд», тоже ошибается?

– Было такое дело… Только я ее вскоре выбросил на помойку из-за неисправности.

– Значит, и этот факт вы подтверждаете. Тогда скажите, из каких побуждений вы отпечатали и отправили Слипчуку, и Лубенцу, и Михайлишину вот эти три записки?

– Я их впервые вижу.

– Вот заключение экспертов, что они отпечатаны на «ундервуде», который вы купили у Сулименко.

– Повторяю, я не имею к этим запискам ни малейшего отношения!

– И к угрозам, которые составляют содержание этих, записок, тоже?

– Да! Не имею!..

– Спокойнее, Баняк. У меня тут кое-что есть… Вот посмотрите. Этот золотой зуб-протез изготовили вы лично, гражданин Баняк. Вот свидетельские показания адвоката Михайлишина.

– Михайлишина?!

– А что вас так удивило? Да, Михайлишина. Вы с ним еще встретитесь… попозже… Так вы не отрицаете, что зубной протез для Михайлишина изготовлен вами?

– Н-нет…

– Взгляните на фотографию. Это зубной протез, увеличенный в двадцать раз. Хорошо просматривается внутреннее строение. И вот здесь, вверху, у режущей части зуба есть небольшая пустота, заполненная ядом. Через определенный, строго рассчитанный промежуток времени яд попадает в полость рта, потому что во время еды режущая часть зуба деформируется и истирается. На этом снимке видно, что золотая пленка, предохраняющая каверну с ядом от контакта с полостью рта, истончилась до нескольких десятков микрон. Еще день-два – и спасти жизнь адвокату Михайлишину было бы невозможно… Что вы на это скажете?

– Я ничего не знаю! Какой яд? Выдумки! Еще одно дело шьете? Не на кого спихнуть?

– Гражданин Баняк! Перестаньте разыгрывать комедию! Вы что же, не верите фактам? Тогда вот еще документы, подтверждающие, что яд, который находится в зубном протезе… – из группы контактных ядов. И изготовлен он вами. Яд южноафриканской гремучей змеи вам достал Гостев. А другие компоненты контактного яда, сам не ведая для каких целей, предоставил вам провизор Головинский. Поскольку они входят в состав некоторых дефицитных лекарств, которые вы заполучили с аптечного склада. Посмотрите показания Головинского и заключение фармацевтов…

– Сволочи! Гады! Ненавижу! Всех… всех… убивать! Не доживу… Не до-жи-ву!.. А-а-а!!

19

Из протокола допроса Степана Баняка:

«…СЛЕДОВАТЕЛЬ. Расскажите о Гостеве.

БАНЯК. Я с ним познакомился в 1970 году, в доме отдыха. Мы жили в одной комнате. Он много рассказывал о свойствах различных ядов, о змеях… Я еще не знал тогда, что все эти сведения мне когда-либо понадобятся. Но Гостева на всякий случай «привязал» к себе – одолжил ему крупную сумму. Потом еще давал денег. Так он стал моим должником.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кто изготовил контактный яд?

БАНЯК. Гостев.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Он интересовался, для каких целей вам нужен этот яд?

БАНЯК. Он долго не хотел мне его делать. Но потом… Короче говоря, я напомнил ему о долге.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что случилось в последний приезд Гостева к вам?

БАНЯК. Мне нужно было уходить… И выиграть какой-то промежуток времени, чтобы не вызывать подозрений. Тогда у меня возник план… оставить его вместо себя…

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Из каких соображений Сергач вам помогал?

БАНЯК. Во время войны Сергача немцы отправили было в Германию, но по дороге ему удалось бежать. – Некоторое время он скрывался в горах, пока не наткнулся на боевиков Гайворона… Его хотели повесить, но я вступился за него с условием, что он примет нашу присягу и вступит в отряд. Мирон согласился… А через полгода после этого, во время одной из операций, Сергач сбежал… Только в шестьдесят девятом году я встретил его ее Львове. Напомнил ему о прошлом, и он согласился мне помогать.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Почему вы решили мстить именно Слипчуку, Лубенцу и Михайлишину? Боялись, что они вас опознают?

БАНЯК. Так уж получилось, что после окончания института я поселился здесь. Когда однажды случайно встретил Слипчука и Лубенца, то очень испугался: мы ведь земляки, и они знали хорошо моего старшего брата Богдана, потому что учились вместе. Я отпустил усы и бороду, старался не попадаться им на глаза, даже подумывал о перемене места жительства. Но по истечении некоторого времени убедился, что мои опасения беспочвенны… До встречи с Гостевым я не имел намерения мстить, поскольку это было мне не по силам. Да и нельзя было привлекать к себе внимание. А тут подвернулся такой удобный случай. Я все рассчитал. Опыт у меня большой по изготовлению зубных протезов… Лубенец сам пришел в стоматологию, а Слипчука и Михайлишина пришлось уговаривать… Не могу только понять…

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Почему Михайлишин остался жив? Могу сказать. Он месяц лечился голоданием и, естественно, ничего не ел. А значит, соответственно, процесс истирания зубных протезов у него замедлился…»