Текст книги "Морские битвы России. XVIII-XX вв."

Автор книги: Виталий Доренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Атакуют минные катера

 связи с проигранной Крымской войной 1853–1856 годов Россия оказалась в исключительно трудном положении. Она в одночасье лишилась того, что было завоевано в ходе многовековой борьбы за выход к Черному морю и надолго утратила статус великой морской державы. Хотя согласно Лондонскому договору 1871 года, унизительные статьи Парижского трактата отменялись, Россия не смогла к начавшейся в апреле 1877 года войне против Турции создать на Черном море флот. Лейтенант Степан Осипович Макаров предложил вооружить быстроходные пароходы минными катерами и с их помощью производить внезапные ночные минные атаки противника, стоявшего на рейдах и в гаванях. Теперь мина из сугубо оборонительного оружия превратилась в наступательное.

В самом начале войны Морское ведомство зафрахтовало у Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ) пароходы «Великий князь Константин», «Владимир», «Веста» и «Аргонавт». Несколько позже у того же общества были взяты пароходы «Россия» и «Опыт» и паровые шхуны «Ворон», «Утка», «Лебедь» и «Коршун».

Относительно применения мин на Дунае положительно высказался лейтенант Гвардейского экипажа Федор Васильевич Дубасов и представил план «Организация летучих отрядов паровых катеров с целью уничтожения судов турецкой Дунайской флотилии». Суть его предложения заключалась в следующем: «На основании общепринятой оценки противник наш, несомненно, обладает на Дунае подавляющим превосходством сил, а наши боевые средства, состоящие лишь из нескольких судовых паровых шлюпок, повидимому ничтожны, но вооруженный минами (шестовыми или буксирными) эти шлюпки приобретут грозную боевую действительность и дадут нам возможность взять верх над противником, если мы будем смело нападать на него и взрывами наших мин уничтожать его суда. Противник наш владеет всеми водами Дуная, и мы не можем рассчитывать приобрести там какую либо базу, но вышеуказанный действия наших минных шлюпок могут обходиться и без базы, так как эти шлюпки возможно подвозить на специально устроенных повозках к тому месту, где в них окажется надобность, а по выполнении своей задачи они в случае необходимости на повозках-же должны укрываться в безопасное место (на своем берегу), для того чтобы вновь появляться там, где окажется надобность, и продолжить уничтожать неприятельские суда».

В ночь с 13 на 14 мая 1877 года четыре минных катера в Мачинском рукаве Дуная потопили турецкий монитор «Сейфи». Об этой атаке сообщалось в рапорте лейтенанта Дубасова начальнику войск Браиловского отряда генерал-майору Салову:

«С разрешения Вашего Превосходительства и с согласия капитана II-го ранга Рогуля, я сего числа в 12 часов ночи, с четырьмя паровыми катерами отошел от пристани и пошел в Мачинский рукав с целью отыскать место стоянки турецких судов и сделать на них минное нападение. В состав экспедиции входили следующие суда и офицеры: паровой катер „Цесаревич“, взятый от румынского правительства, на нем офицеры – я и охотник майор румынской службы Муржеско; паровой катер „Ксения“ с пароходофрегата „Олаф“, на нем офицеры – лейтенант Шестаков и пожелавший участвовать в экспедиции охотником лейтенант Петров; катер „Джигит“, офицер – мичман Персин, и катер „Царевна“ с фрегата „Адмирал Чичагов“ – мичман Баль (на четырех минных катерах было 40 нижних чинов. – В.Д.).

Около половины третьего часа пришли на вид трех турецких судов, занимавших следующую позицию: в середине Мачинского рукава стоял один монитор („Сейфи“. – В.Д.), несколько впереди, под берегом, – другой монитор („Фетх-Эль-Ислам“. – В.Д.) и влево от среднего монитора – двухмачтовый военный пароход („Килилж-Али“. – В.Д.). Решившись атаковать самый большой – средний из стоящих мониторов, я приказал лейтенанту Шестакову ожидать результата моей атаки и быть готовым нападать в свою очередь, а остальным шлюпкам подкреплять наши нападения. Взяв направление на левую кормовую раковину монитора, я приказал дать полный ход и стал приближаться к неприятелю; на оклик, сделанный с монитора, я ответил известный мне турецкий отзыв: „Сезим-адам“, но неприятель понял, что этот отзыв неверный, и прежде чем я успел нанести ему удар, он три раза пробовал стрелять из орудия, но все три раза имели осечки; после третьей осечки из орудия и ружейных выстрелов, сделанных при большой суматохе на палубе, я нанес монитору удар правой носовой миной выше левой кормовой раковины в левый борт. Вода тотчас же наполнила мой катер, и в первую минуту я приказал машинисту и кочегару оставить свои места и выходить из-под блиндажа, но, увидев, что катер продолжает еще держаться на воде, приказал машинисту дать полный задний ход, а всей команде откачивать из катера воду. Монитор, сильно осевший кормою, продолжал еще держаться на воде, и потому я разрешил лейтенанту Шестакову нанести ему второй удар. Тотчас же, дав полный ход вперед, лейтенант Шестаков под убийственным ружейным и пушечным огнем всех трех судов нанес монитору второй удар в тот же левый борт и против самой середины, после которого монитор окончательно погрузился в воду.

В продолжение этого промежутка времени, составлявшаго до десяти минут, все шлюпки оставались под самым беглым, хотя и безпорядочным как пушечным, так и штуцерным огнем неприятеля и ожидали приказаний.

Лейтенант Шестаков после взрыва, запутавши свой винт в обломках монитора, должен был очищать его, оставаясь почти у самого борта и отстреливаясь от штуцернаго огня, направленнаго в него с башни погружавшегося монитора. По личному заявлению его, успешным выходом из этого затруднительного положения он исключительно обязан горячему содействию, замечательной находчивости и энергии лейтенанта Петрова, бывшаго самым деятельным его помощником во все время боя; равно его же хладнокровию лейтенант Шестаков приписывает успешный результат взрыва, так как управление миною было им исключительно поручено лейтенанту Петрову. Катер мичмана Персина, подкреплявший нападение, получил пробоину ядром в корму и одновременно с этим был залит с носу всплеском воды от другого снаряда, упавшего перед носом; тотчас же давши полный ход, он приткнулся к берегу и заткнул пробоину, но, запутавши винт в кустах, долго не мог высвободиться. Мой катер еще в это время был полон воды и не мог маневрировать; не зная с уверенностью, наполнился-ли катер водою через пробоину или вода эта попала в него только сверху, я употребил все старания, чтобы пустить в ход паровой эжектор и откачивать воду. Я успел в этом только благодаря находчивости и энергии майора Муржеско, лично полезшаго в машинное отделение и помогавшаго во всем машинисту. Катер мичмана Баля был в это время в готовности снять с моего катера людей, на случай, если бы он совершенно погрузился в воду. Так как в это время стало быстро рассветать и огонь остающихся на воде судов все более и более усиливался, то тотчас-же, как только шлюпки были в состоянии управляться, я приказал начать отступление, и мы все вместе двинулись к Браилову. Ни убитых, ни раненых, по поверке, не оказалось.

Только волею Всемогущаго Провидения я могу себе объяснить тот факт, что мы вышли невредимыми из этого неистового огня, который турки в поспешности ли или в испуге открыли по нас и поддерживали в течение, по крайней мере, двадцати минут. Я считаю своим нравственным долгом доложить Вашему Превосходительству, что во все время боя как офицеры, так и команда выказывали в каждую минуту так много спокойствия, самообладания и поистине геройскаго мужества в исполнении порученного каждому из них дела, что каждый отдельный маневр исполнялся также отчетливо, как на ученьи; во все время боя с нашей стороны не слышно было даже ни одного громкого возгласа; только дружное и торжественное „Ура!“ вырвалось у всех одновременно, когда взорванный монитор окончательно погрузился в воду.

Почтительнейше прося Ваше Превосходительство ходатайствовать о награждении участвовавших в экспедиции офицеров, список которых находится в начале донесения, я прилагаю на обороте при сем же и список нижних чинов, бывших в минных шлюпках».

С тактической точки зрения атака проведена безукоризненно; развертывание в район боя выполнено скрытно: катера следовали строем кильватерной колонны под берегом, а при подходе к неприятелю сбавили ход, чтобы снизить шум от работающих паровых машин; скорость увеличивалась только при выполнении атаки. Все командиры имели конкретные, четко поставленные задачи. Правильно было выбрано и место подрыва мины. В результате удара в кормовую часть противник, во-первых, лишался хода, а во-вторых, не мог применять кормовые орудия.

27 мая 1877 года Морскому кадетскому корпусу передавался кормовой флаг с потопленного турецкого монитора, что сопровождалось следующим рескриптом генерал-адмирала Константина Николаевича:

«Морскому Училищу!

В ночь на 14 мая наши моряки ознаменовали себя блестящим делом: четыре минныя шлюпки вступили в борьбу с турецкими мониторами на Дунае и под градом неприятельских выстрелов атаковали самый большой из них. Лейтенанты Гвардейскаго экипажа Дубасов и 1-го флотскаго Имени Моего экипажа Шестаков последовательно подведенными со своих шлюпок минами взорвали этот монитор и пустили его ко дну.

Государю Императору благоугодно было повелеть, чтобы флаг с истребленнаго неприятельскаго монитора хранился в стенах Морского Училища как памятник этого новаго, столь геройскаго подвига моряков наших.

С особенным удовольствием предавая Высочайшую волю эту, Я надеюсь, что новая милость Государя Императора к Морскому Училищу послужит для развития и укрепления в молодом поколении будущих моряков тех чувств преданности к Престолу и Отечеству и того геройскаго духа, которыми всегда отличался наш флот, оказавший так много блестящих подвигов во время минувших войн».

Федор Васильевич Дубасов и Александр Павлович Шестаков были награждены орденом Святого Георгия 4-й степени, а в день Георгиевского праздника 26 ноября 1878 года Дубасов стал флигель-адъютантом императора Александра II, а Шестаков – адъютантом генерал-адмирала Константина Николаевича. Впоследствии Дубасов дослужился до полного адмирала, члена Государственного совета. В 1901–1905 годах он был председателем Морского технического комитета, а затем стал генерал-губернатором Москвы. Шестаков имел золотое оружие с надписью «За храбрость», в 1902 году был произведен в контр-адмиралы.

В Черном море минные катера Степана Осиповича Макарова нагоняли страх на турецкий флот, который, опасаясь ночных минных атак, по существу свернул свою деятельность. В ночь на 12 августа 1877 года четыре минных катера с парохода «Великий князь Константин» на Сухумском рейде атаковали турецкий броненосец «Ассари-Шевкет» и надолго вывели его из строя. Знаменательной была атака в ночь на 16 декабря того же года. Впервые в истории морских войн минные катера «Чесма» и «Синоп» на Батумском рейде самодвижущимися минами атаковали турецкий броненосец «Махмудие». В ночь на 14 января 1878 года на том же рейде катера Макарова самодвижущимися минами потопили вооруженный пароход «Интибах».

О подробностях последней атаки, как и полагалось, капитан 2 ранга Макаров доложил главному командиру Черноморского флота и портов, а последний – управляющему Морским министерством. В соответствии с директивой главного командира корабль «Великий князь Константин» вышел вечером 10 января из Севастополя и направился в восточную часть Черного моря для атаки Батума. Переход проходил в сложных штормовых условиях, качка была настолько сильной, что при очередном крене минные катера уходили в воду.

Вечером 12 января открылся Сухум, а к вечеру следующих суток Макаров подошел к Поти. Ветер заметно ослабел, но волнение оставалось сильным. Командир порта сообщил, что в Батуме стоит турецкая эскадра, Макаров решил ее атаковать.

С корабля «Великий князь Константин», находившегося в 5 милях от Батума, спустили на воду минные катера «Чесма» и «Синоп»: первым командовал лейтенант Измаил Зацаренный, а вторым – лейтенант Щешинский. Общее руководство Макаров поручил Зацаренному.

Вечером в одиннадцать часов двадцать минут катера отошли от парохода и скрылись в темноте. Спустившийся туман вскоре закрыл берег. В половине второго взошла луна. Катера подходили к Батумскому рейду. Осмотревшись, Зацаренный увидел в порту семь судов, стоявших кормой к берегу. Ближе остальных был двухмачтовый броненосец, который и решили атаковать. При лунном свете и на фоне заснеженных гор четко вырисовывался силуэт судна. Зацаренный и Щешинский начали сближение и с пистолетного выстрела атаковали его двумя минами Уайтхеда. Мина, выпущенная Зацаренным, попала в корпус в районе грот-мачты, а мина лейтенанта Щешинского – чуть правее. Обе мины взорвались почти одновременно. Яркая вспышка осветила рейд. Вверх поднялся огромный столб воды, увлекавший за собой обломки. Сильный треск ломавшихся бортов и отчаянные крики погибавшей команды нарушили тишину. Когда водяной столб осел, с катеров увидели накренившийся на правую сторону быстро погружающийся в воду пароход, а через две минуты на поверхности остались лишь обломки судна и хватающиеся за них турецкие моряки. Катера так же скрытно покинули рейд, как и появились, а в три часа их подняли на борт «Великого князя Константина».

В рапорте командиру корабля о моменте атаки лейтенант Зацаренный докладывал так: «Последовавшие одновременно два взрыва в правый борт, мой – по направлению грот-мачты, а Щешинского правее, подняли высокий и широкий черный столб воды в полмачты, послышался страшный треск, и пароход, накренившись на правую сторону, через минуту совершенно скрылся под водою, а затем и мачт не стало видно, и только большой круг обломков указывал место его гибели; дружное „Ура!“ катеров известили неприятельскую эскадру о потоплении его сторожевого парохода.

Ужасные отчаянные крики утопающих турок огласили тихую бухту. Оба катера осторожно вошли в массу обломков, желая спасти хотя часть людей, но, путаясь все время винтами в обломках, мы поспешили выйти на чистое место и направились обратно к своему пароходу. Во время атаки поведение команд обоих катеров было безукоризненно».

18 января 1878 года главный командир Черноморского флота и портов подписал приказ № 31:

«Вчера я имел счастие получить телеграмму от Его Высочества Генерал-Адмирала следующего содержания:

„Государь поручает Вам передать Его Царское спасибо командиру, офицерам и команде парохода „Константин“, Макарова жалует своим флигель-адъютантом, Зацаренного – следующим чином, а Щешинского Георгиевским крестом 4-й степени. Поздравьте их от Меня с этою новою Царскою милостью и скажите им, как Я горжусь быть Генерал-Адмиралом у таких моряков“».

В октябре 1879 года Степан Осипович Макаров выступил перед минными офицерами с докладом «О вооружении парохода „Великий князь Константин“ минами и миноносными катерами». Свой доклад он завершил словами: «В нашу последнюю войну турки имели сильный броненосный флот, но с этим флотом они не решились ни разу остаться на ночь у наших берегов. К Одессе они и днем не подходили ближе 15 миль. Без сомнения, не артиллерия удерживала их, а минные атаки. Минных атак было немного, но турки каждую ночь ждали атак. Мне передавали капитаны, что они переживали тревожные ночи даже в таких портах, куда наши минные катера никогда и не заглядывали. На Дунае, как известно, были сделаны минными катерами чудеса: целый броненосный флот не только не мог разрушить наших мостовых сооружений, но даже замедлить сколько-нибудь переправу… По моему мнению, в будущих наших войнах минам суждено будет играть громадную роль». В этом Макаров не ошибся.

«Веста» держит бой

ечером 9 июля 1877 года на стоявший в Одессе под погрузкой угля вооруженный пароход «Веста» принесли секретную депешу главного командира Черноморского флота и портов вице-адмирала Николая Андреевича Аркаса. После окончания приемки угля пароход должен был выйти к Румелийским и Анатолийским берегам для борьбы на коммуникациях противника, а при случае и для атаки его боевых кораблей. Согласно предписанию, выход планировался на 11 июля и должен был продолжаться пять суток. При этом указывались маршруты крейсерства.

«Веста», построенная в 1858 году, представляла собой торговое судно водоизмещением 1800 тонн, принадлежавшее Русскому обществу пароходства и торговли. С началом войны на пароходе установили пять 6-дюймовых мортир, два 9-фунтовых и одно 4-фунтовое орудия и по две скорострельные пушки системы Энгстрема и Гатлинга. Здесь впервые были установлены приборы автоматической стрельбы Давыдова, а на борту имелись два паровых минных катера.

Командовал «Вестой» капитан-лейтенант Николай Михайлович Баранов – сторонник крейсерской войны.

После окончания Морского корпуса в 1854 году Н.М.Баранов был произведен в мичманы и сразу участвовал в отражении англо-французской эскадры от Кронштадта. В 1864 году он стал начальником модель-камеры и модельной мастерской, на базе которых в 1876 году создал Морской музей. За изобретение скорострельного ружья в 1866 году Баранов награжден орденом Святого Владимира 2-й степени.

Кроме Баранова, в команду «Весты» входили тринадцать офицеров, два гардемарина, 118 нижних чинов, в том числе 30 охотников, то есть добровольцев. Старшим офицером парохода был лейтенант князь Голицын-Головкин. На судне служили братья – лейтенанты Владимир и Михаил Перелешины, лейтенанты Жеребко-Ротмистренко, Кротков и Рожественский, мичманы Петров и Рогуля, подполковник Чернов, штабс-капитан Корольков, прапорщик Яковлев, врач Франковский и гардемарины Барковский и Казнаков. Впоследствии Аполлон Семенович Кротков стал генерал-лейтенантом, видным морским историком. Ему принадлежит знаменитая «Повседневная запись замечательных событий в Русском флоте», изданная в 1894 году. Зиновий Петрович Рожественский стал вице-адмиралом, командующим 2-й Тихоокеанской эскадрой.

Точно в назначенное время «Веста» покинула Одессу. Следуя всю ночь с 10 на 11 июля с выключенными ходовыми огнями, к семи часам утра пароход дошел до Кюстенджи, так тогда называлась Констанца. Только на рассвете стоявший на фор-салинге офицер доложил, что на левом крамболе показался черный дым, а минут через десять-пятнадцать источник дыма.

Вначале предположили, что это либо пассажирский либо грузовой колесный пароход. Баранов приказал поднять пары и на полной скорости стал сближаться с пароходом, намереваясь отрезать его от берега. Около восьми часов утра «Веста» приблизилась к пароходу на три мили. Только с этого расстояния наконец-то опознали судно: им оказался турецкий броненосец (по турецкой классификации – броненосный корвет) «Фетхи-Буленд» (в переводе на русский язык означает «Он начинает победу»). Построен был в Англии, водоизмещение чуть более 1600 тонн, вооружение состояло из четырех крупнокалиберных и нескольких мелких пушек. Ровно в восемь часов на «Весте» пробили тревогу, и почти в то же время с турецкого парохода дали первый залп: он пришелся по фок-вантам левого борта.

Сблизившись на дистанцию 1000 сажен, дали залп из баковых мортир «Весты»: обе бомбы упали рядом с кормой противника. Баранов заметил, что неприятель пытается обойти его с севера и отрезать пути отхода к Одессе. Оказаться в ловушке Баранов, конечно, не хотел. На полном ходу он стал отходить от берега, стараясь удерживать противника за кормой. С максимальной скорострельностью по нему вели огонь все три кормовые мортиры и одно 9-фунтовое нарезное орудие. Противник стремился выйти «Весте» на траверз. Почти два часа продолжалась перестрелка. Благодаря успешному маневрированию «Весты» только два снаряда достигли цели: один угодил в правый борт, вдавив его чуть выше ватерлинии, другой сделал пробоину чуть ниже ватерлинии в левом борту. Остальные снаряды ложились близко, но никакого вреда «Весте» не причиняли. Что касается снарядов, выпущенных с «Весты», то о числе попаданий судить было трудно.

Около десяти часов расстояние сократилось до пяти кабельтов. «Веста» по-прежнему отстреливалась, удерживая неприятеля в корме. Один из неприятельских залпов накрыл ее корму: осколками раздробило вельбот, вывело из строя одну кормовую мортиру и разбило оптику автоматического прибора стрельбы. Погибли подполковник морской артиллерии Чернов и прапорщик Яковлев. Лейтенант Кротков и вся прислуга двух шканечных мортир получили ранения. Следующий залп пришелся в борт: на жилой палубе, прямо над кормовой крюйт-камерой, вспыхнул пожар, с которым, однако, быстро справились старший офицер «Весты», лейтенант Владимир Перелешин, мичман Петров и гардемарин Казнаков. Затем противник открыл не только орудийный, но и ружейный огонь, стреляя шрапнелью и картечью на поражение личного состава. В сложившейся обстановке Баранов решил пойти на крайние меры – атаковать противника шестовыми минами. Минному офицеру лейтенанту Михаилу Перелешину он приказал готовить мины к атаке. С «Весты» заметили, что противник перестал стрелять двумя казематными орудиями правого борта: вероятно, они оказались подбитыми. Минут через тридцать снаряд угодил в паровой катер левого борта.

Смертельно ранило Михаила Перелешина. Другим снарядом разрушило минную каюту.

Вскоре мортирная бомба с «Весты» накрыла баковое орудие противника. В ответ казематная пушка противника дала еще один залп в упор по корме «Весты»: осколком перебило штуртрос, и пароход, потеряв на время управляемость, стал к противнику лагом. Неприятель усилил картечный огонь. Мичман Петров был контужен, лейтенант Владимир Перелешин и юнкер Яковлев (брат прапорщика Яковлева) ранены; получил контузию в голову командир. Вместо раненых артиллерийских офицеров к пушкам стали лейтенанты Кротков и Рожественский. Первый из них в бою получил семнадцать ран, но продолжал вести стрельбу. Князь Голицын-Головкин своим телом закрывал Баранова от осколков и картечи. Штурманский офицер штабс-капитан Корольков, невзирая на разрывы снарядов, все время стоял у штурвала и, не отрывая глаз от картушки компаса, занимался своим делом, отдавая команды рулевым. Затем перебило кран парового свистка, через который со свистом начал вырываться пар. На «Весте» сочли повреждения серьезными и решили пойти на таран, а затем взорваться вместе с неприятелем. Но через минуту-две штуртрос удалось исправить, а бомба с «Весты» снесла передний каземат противника: с палубы неприятельского судна повалил густой дым, а вскоре оно стало быстро уходить.

О заключительном этапе боя Баранов докладывал вице-адмиралу Арка-су следующее: «Видя два орудия у себя подбитыми, имея в корпусе две пробоины, двух офицеров убитыми и четырех ранеными и палубу, заваленную осколками и разорванным человеческим мясом, и, что главное, видя, что машинисты и кочегары едва держатся на ногах после пятичасового боя, я не решился энергично преследовать убегавшего быстроходного врага, тем более что он поднял какой-то сигнал и на горизонте стали показываться еще рангоуты судов».

14 июля главный командир Черноморского флота генерал-адъютант вице-адмирал Николай Андреевич Аркас направил управляющему Морским министерством вице-адмиралу Степану Степановичу Лесовскому рапорт, в котором, в частности, отмечалось: «С отрадным, благоговейным чувством благодарности ко Всевышнему за спасение парохода „Весты“ и его экипажа в столь неравном бою с неприятельским сильным броненосцем я посылаю Вашему Превосходительству копию донесения командира его, капитан-лейтенанта Баранова, в которой изволите увидеть все подробности славнаго пятичасового боя, благоразумную во всем распорядительность и подвиги отваги, неустрашимости и доблести, выказанныя в этом деле, начиная от командира до последнего юнги. Честь русскаго имени и честь нашего флага поддержаны вполне. Неприятель, имевший броню, сильную артиллерию и превосходство в ходе, вынужден был постыдно бежать от железнаго слабаго парохода, вооруженного только 6-дюймовыми мортирами и 9-фунтовыми орудиями, но сильнаго геройским мужеством командира, офицеров и команды. Ими одержана полная победа, и морская история должна будет внести в свои страницы этот блистательный подвиг, поставя его наравне с подвигом брига „Меркурия“».

С докладом к управляющему Морским министерством Аркас послал Зиновия Петровича Рожественского, получившего за бой орден Святого Георгия 4-й степени. Такими же орденами были награждены капитан-лейтенант Баранов и лейтенант Владимир Перелешин, другие офицеры – орденами Святого Владимира 4-й степени. Всем офицерам за отличие присвоили следующие чины.

30 июля на стоявшую в Спасске «Весту» прибыл главный командир Черноморского флота и портов вице-адмирал Аркас. Приняв рапорты Баранова и вахтенного начальника, он поздоровался с командой, а затем, обратившись к ставшему флигель-адъютантом и капитаном 2 ранга командиру, сказал: «За блистательный бой 11-го июля парохода „Веста“ с турецким броненосцем Государь Император соизволил пожаловать три знака отличия Военного ордена для двух гардемаринов Барковского и Казнакова и юнкера Яковлева и сверх сего десять знаков для награждения особенно отличившихся нижних чинов из команды парохода. Получив присланные ордена, я с большим удовольствием желаю лично возложить их как на гардемаринов и юнкера, так и на особенно отличившихся нижних чинов. Из ваших донесений я уже знаю, что вся вверенная вам команда молодецки вела себя в неравном бою, отличаясь геройскою неустрашимостью; но тем не менее я прошу вас вызвать из фронта и указать мне тех, из числа старейших нижних чинов, занимавших места комендоров у орудий и вообще исполнявших более важные судовые обязанности, которые во время боя выказали себя особенно достойными этого важного военного ордена».

Из строя были вызваны оба гардемарина, юнкер и восемь нижних чинов. Баранов представлял Аркасу каждого с указанием отличий во время боя. Георгиевскими крестами были награждены боцман Алексей Власов, боцманматы Давид Рубин, Максим Ефимов, Иван Клименко, матросы Михаил Шведков, Егор Тупицын, Влас Коршунов и Михаил Савин. Раненые Даниил Якушевич и Капитон Черемисов находились в Севастопольском госпитале. Обращаясь к награжденным, Аркас сказал: «Горячо благодарю вас, молодцы, за выказанное вами геройское мужество в блистательном деле, в котором вы с честью поддержали давнишнюю славу русского флага, искренно рад, что мне пришлось лично возложить на вас знаки Военного ордена, причем всем вам желаю удостоиться получить вскоре и высший золотой знак этого ордена, но вместе с тем напоминаю, что каждый из вас до последнего часа своей жизни должен постоянно с честью носить этот важный военный крест. Ура, в честь вновь пожалованных георгиевских кавалеров!».

Впоследствии всем офицерам и нижним чинам «Весты» император пожаловал пожизненную пенсию, наемным машинистам и кочегарам выдали двойные оклады, а волонтерам и наемной прислуге – единовременные денежные суммы. Семьям погибших офицеров также выдали пенсии в размере, какие следовало бы выдать убитым. Всех матросов наградили Георгиевскими крестами.

В память о бое «Весты» в Севастополе установили памятник с указанием имен всех погибших в бою 11 июля 1877 года. Один из минных крейсеров Черноморского флота носил имя «Капитан-лейтенант Баранов».