Текст книги "Марс. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Астапенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Книга 2

Практически стандартный посёлок – двух– трёх-этажные светлые коттеджи из псевдокамня с пристроенными зонами отдыха и заранее выкопанными бассейнами. Сухими сейчас. И несколько длинных зданий. Один из административных центров Марса Северного полушария и довольно крупный по местным меркам. Здесь располагались научно-исследовательские и изыскательные институты, крайне немногочисленные органы охраны правопорядка и прочая, прочая… Ну, и органы управления Марсианской администрации.

Территориальное деление на Марсе провели по берегам размеченных рек и озёр, дабы никого не обидеть в будущем, и площади получались практически равными по величине. Изначально планировали сделать все посёлки одинаковыми и по площади и по населению, но действительность внесла коррективы. Во всяком случае, на уже обжитых землях. А на большей части Марса все эти посёлки и городки, даже цеха переработки запланированной на будущее продукции и вынесенные за пределы жилых зон, строились и сразу же консервировались.

Зато космодромы Северного или Южного полушарий вдобавок к необходимой инфраструктуре потихоньку обрасти вспомогательными площадками для тяжёлых аэрокаров дальнего действия, офисами компаний-разработчиков, а также развлекательными центрами. Здесь же тянулись пристроенные к зоне грузового открытого дока закрытые пока, но рассчитанные на перспективу корпуса терминалов шаровых поездов-экспрессов. В будущем они должны связать большую часть марсианских поселений, разумеется, если только окажется экономически выгодно.

Сам Северный космодром сверху напоминало трезубец – три взлётные полосы с продольными ложами-ускорителями магнитных катапульт на концах: попадая в них разгоняющееся судно получало дополнительный импульс, достаточный для выхода в ближний космос. Марс меньше Земли, и мощи катапульт хватало с избытком. К тому же, это было намного экономичнее и дешевле привычных запусков. Подобными полосами-катапультами оборудовались и некоторые исследовательские центры типа ИКП-2, для кого была жизненно необходима постоянная связь с космосом.

Почти мини Земля. Разве что на специально отведённых орбитах не монтировались гигантские корпуса межпланетных кораблей, и не устанавливалось оборудование. Пока. В будущем – кто знает? Но едва ли ведущие космокорпорации захотят перемещать сюда технологические циклы. На Земле, с её колоссальным рынком рабочей силы и развитой инфраструктурой стоимость любого производства намного дешевле. Опять же – пока.

Кстати, с какой радости мы на Северном? Административный центр полушария в ста пятидесяти километрах восточней, в глубине одного из сохранённых каньонов. Однако подумав, я понял: спуститься в каньон на аэромашине невозможно, если это не МОУ или ещё что-нибудь, оборудованное М-генератором, например, космокатер. Дующие вдоль стен сумасшедшие ветра с лёгкостью срывают лопасти в турбинах аэрокаров. Все семь тысяч каньонов служили основой для террамодуляторов – природно-искусственных процессов вместе с марпоников восстанавливающих атмосферу, давление и магнитное поле Марса. Поэтому по колоссальным стенам каньонов были проложены серпантины магнитных трасс и, как следствие, добираться до дна стало утомительно и долго.

Пока я раздумывал, машина вдруг ухнула вниз, заставив судорожно сжаться на сиденье, и толкнулась выставленными лапами амортизаторов в псевдобазальтовое шершавое покрытие посадочной площадки. Пару раз качнулась, стих довольно пронзительных писк работающей турбины. Прибыли. Через прозрачный пластик было видно, как к нам быстро приближаются несколько каров с эмблемами медицинского центра – змея, обвивающая вместо чаши большую букву «М» на ножке.

Толкнув меня, Даша подняла вверх грузовую дверцу. Двое молодых медиков забрались внутрь и начали отстёгивать и осторожно передавать коллегам снаружи лежащих без сознания людей. Там их укладывали на каталки передвижных медицинских диагностов, сразу подключая датчики, грузили в кары и увозили. В Медцентр, скорее всего. Мы оглянуться не успели, как остались одни.

То есть, не совсем.

Остался длинный и приземистый кар, наполовину накрытый полукруглым, непрозрачным ферропластиковым коробом. Убогое зрелище. В короб была вделана дверца. Передняя часть ничем не отличалась от обычных машин – четыре открытых посадочных места на двух широких сиденьях под сдвинутыми сейчас вверх половинками защитного блистера. На них зеленоватый узор свивался стеблями марпоники в стилизованные буквы «LE» –  Law Enforcement. Охрана правопорядка.

Рядом стоял высокий седоватый человек в подогнанном по атлетической фигуре спецкомбинезоне с вделанными шашечками кевлара и откинутым защитным шлемом. На широком поясе справа под рукой висела застёгнутая кобура тазера, а рядом целый ряд разнообразных предметов, из которых я узнал лишь фонарь и стандартную полицейскую дубинку. Он шагнул к нам, вскидывая к виску два пальца.

– Госпожа Лайт? – Голос был глухим и каким-то рваным, словно он выкашливал слова. – И?..

– Илай, – сказал я торопливо, – Севемр.

– А кто спрашивает? – нарочито безразлично поинтересовалась Даша. Кажется, ей не нравилось предстоящее объяснение с силами правопорядка. Мне, собственно, тоже. Только деваться некуда.

– Макс Герд, сержант-инспектор охраны правопорядка Марсианской директории, Северное полушарие. И вы это отлично знаете. – Я удивлённо вскинул брови. – Я попрошу вас проехать со мной до участка.

Он махнул рукой на кар с эмблемой.

– А если откажемся, затолкаете нас туда дубинкой? – хмуро сказала Даша.

О-ёй! Что это она так правоохранителей не любит? Дело-то ведь нужное и тяжёлое. Да и опасным бывает.

Сержант усмехнулся.

– Вас, госпожа Лайт, затолкаешь, пожалуй. Мне необходимо взять ваши показания и оформить их. По закону, – он выделил последнее слово. – А на это нужно время. И разбираться со всем происшедшим лучше в нормальном офисе, имея под рукой полную информационную базу.

Даша молча выбралась из аэромашины и села в кар на заднее сиденье, я последовал за ней.

– Господин Севемр. – Сержант устроился впереди и приглашающе похлопал по сиденью рядом. – Присаживайтесь. Пока едем – у меня будет пара вопросов.

Я пожал плечами и сел, опустив свою половинку блистера. Герд проделал то же самое со другой стороны, и мы плавно тронулись вдоль полусферы грузового терминала. Свернули направо, огибая большую площадь со снующими туда-сюда киберпогрузчиками. Они казались маленькими жёлтыми жучками на фоне огромных разноцветных контейнеров, зажатых в широко разведённых лапах магнитодержателей. На мой взгляд двигались они абсолютно хаотично, как броуновское движение молекул, хотя на самом деле всё здесь строго подчинялось установленным схемам погрузки-выгрузки.

Действительно, пообвыкнув, я уже различал, что красные контейнеры составляли в несколько рядов друг на дружку на длинной самоходной площадке. Синие и зелёные развозили в разные стороны площади и складировали аккуратными штабелями на ленты киберподъёмников, которые, в свою очередь, исчезали в щелях распахнутых люков двух тяжёлых аэромашин.

Говорят, раньше киберпогрузчики складировали груз прямо внутрь корпусов, но после многочисленных повреждений фюзеляжей, а программу определения соотношения объём места – размер контейнера – провоз контейнера в место погрузки никак не могли доработать, распределением грузов занимались люди. Причём, опытные. Суперкарго по-старому.

– Недавно на Марсе? – спросил сержант, Герд, видя с каким любопытством я разглядываю всё окружающее. – Я вас раньше не видел.

– Со вчерашнего вечера.

Мы миновали площадь и не спеша катили по широкой трассе за вереницей грузовых автокаров, направлявшихся к жилым кварталам.

– Вот как!

– Я с корабля. С «Дайны М». Не успел к спас-секции, ну, и Даша меня вытащила.

– Повезло, – ровным тоном заметил сержант.

Дежавю, я вспомнил Церна.

– Не то слово.

Герд посмотрел на меня и опять перевёл взгляд на дорогу.

– Капитан «Дайны М» доложил, что в спас-секцию сели все заявленные на борту пассажиры. На борту числилось триста двадцать семь человек с экипажем. Пятеро погибли. Я проверил списки.

– Когда? – поразился я. – Мы только что прибыли в космопорт.

– Не важно. Лучше ответьте, кто вы и откуда?

Н-да... Какой, однако, суровый сержант-инспектор.

Сзади фыркнула Даша:

– Космический заяц!

– А я не знаю. – Герд даже не повернул головы. – Пока. Почему и спрашиваю. Вежливо, заметьте.

– А потом что? Пытать начнёте?

Да что такое с Дарьей? Или здесь что-то личное?

Я вздохнул.

– Уверяю вас, сержант, что я действительно Илай Севемр, виртуал-прогнозист астронавигации. Помощник штурмана, грубо говоря.

– Это те, кто прогнозируют виртуальные угрозы по рассчитанному курсу и выдают рекомендации пилотам? Никогда не понимал, для чего это нужно.

– Было бы не нужно, нас бы не было.

– Может быть, у вас есть что-то, удостоверяющее личность?

Я только пожал плечами.

– Простите, не озаботился. Хотя…

Я расстегнул молнию комбинезон и пошарил рукой. Есть! Отцепил маленький кругляш-бэйджик с тянущейся по краю фамилией и должностью на фоне надписи «Дайна М».

– Вот, – протянул его сержанту, – устроит?

Тот притормозил, свернув к обочине, и повертел его в руках, поднёс к глазам, чуть ли не обнюхал.

– Что ж, – сказал он, в конце концов, – если, конечно, бэйдж ваш.

– Да в чём вы меня подозреваете? – удивился я. – Ну, устройте мне очную ставку с кем-нибудь из команды, любой подтвердит. Да и личные дела наверняка хранятся в электронных записях, можно проверить.

Герд устало вздохнул.

– Ни в чём я вас не подозреваю. Стараюсь разобраться. Вы двое замешаны в историю с трупом и, по вашим словам, ещё с двумя, попавшими под удар вакуум-пробойника, плюс пятеро в состоянии полной прострации. Разбитый орбитальный модуль. Ещё несколько человек обвиняются вами в совершении противоправных действий. И какой-то неизвестный, уверяющий, будто бы он с «Дайны М», хотя все эвакуированные с корабля люди развезены по посёлкам и сейчас проходят полное медицинское обследование. Что займёт ещё минимум двое суток. В чём мне вас подозревать?

– Извините. – Мне стало стыдно. – Я думаю, что после посадки в спас-секции никто поголовно не пересчитывал пассажиров и экипаж: и времени не было, и незачем, собственно. Провели общую перекличку, сравнили со списками – и успокоились. Тем более, что никто ничего не заявил о пропавших. Так, сержант?

– Пусть так. Но это не объясняет, как потеряли Илая Севемра. Здесь и при эвакуации с корабля? Насколько я помню правила космослужбы, при эвакуации обязаны были провести перекличку до отстрела спас-секции и выявить отсутствующих!

– Вообще-то, эвакуация при настоящей аварии, когда счет идёт на секунды, и учебной – абсолютно разные вещи, – заметил я. – В спас-секции летишь по пустому стволу вдоль ниш спас-коконов и тебя притягивает электромагнитным излучением к ближайшему. Свободному, я имею ввиду.

– После чего спас-кокон закрывается и меняется модуляция луча, – продолжил Герд. – Избавьте меня от прописных истин.

– Извините, – повинился я ещё раз. – Но часть пассажиров эвакуировалась, прихватив свой багаж. Вы ведь знаете, что ценные вещи некоторые предпочитают держать под рукой в каютах. А поскольку хранить их при взлёте и посадке обязаны в металлопластиковых кейсах, то электромагнитное излучение секции разбросало их по спас-модулям, посчитав за людей.

– Хм… – Сержант задумался.

Кар тем временем въехал в посёлок, покружил по одинаковым улицам – надеюсь, в дальнейшем они разнообразятся – зеленью, статуями или ещё чем – и выбрался на просторную площадь. В центре, замыкаясь кругом, тянулся высокий бордюр, отгораживая будущий сквер с уже поставленными по периметру скамейками. Сама площадь казалась опоясанной подковами длинных трехэтажных зданий с четырьмя широкими проездами между ними.

Герд повернул направо и почти сразу остановился возле ближайшего у двойных псевдо-деревянных дверей со светящейся надписью «Директория Северного полушария» и чуть ниже – «Охрана правопорядка». Они вели в широкое помещении с единственным панорамным окном, выходящим на площадь. Пластик окна усиливали вкрапления-перевязки пластида. Обзору они не мешали, зато не позволяли разбить окно. В комнате никого не было – ряд пустых столов с мягкими вращающимися креслами и парой-тройкой пластиковых стульев перед каждым.

Здесь было тепло, и я расстегнул комбинезон, сбросив его с плеч. Даша проделала то же самое.

Герд прошёл в самый конец. Свой комбинезон он снял свой полностью, небрежно уронив его на спинку кресла, и устроился за столом, кивком предложив нам рассаживаться. Дождался, пока мы расположимся, и сказал:

– Не сходится. Если следовать вашей логике, то спасённых с «Дайны М» должен быть переизбыток. При посадке в секцию, по меньшей мере.

– А вы думаете, их не было?

– То есть, вы обвиняете комсостав «Дайны М» в некомпетентности и служебном несоответствии?

Я поёжился.

– Я далёк от мысли кого-либо обвинять, сержант. Но не могу предложить ничего иного, просто в голову не приходит.

– Допустим, – сержант кивнул, – хотя и неубедительно. Но почему не обнаружили ваше отсутствие после посадки на Марс?

– Не знаю, меня там не было. Как я уже говорил: провели, наверное, обычную электронную перекличку по сверке со списками, и успокоились. Поголовно ведь никто ж не считал. Повторюсь: но ни к чему, да и незачем. Ох…

– Что? – как-то хищно напрягся Герд. – Что-то вспомнили?

Я смешался.

– Да. Прошу меня извинить, просто слишком много навалилось зараз.

– Продолжайте.

– Перед стыковкой меня временно прикрепили к инженерной секции, буквально перед аварией. То есть хотели прикрепить, запрос наш шеф-инженер отправлял, но, скорее всего, в рубке отмахнулись: перед стыковкой все заняты, не до таких мелочей. А бомльшая часть нашего инженерного корпуса работала снаружи, готовила отстрел грузового тороида. – Я помрачнел. Герд и Даша тоже. – Я просто не успел к ним присоединиться. Наверняка, вся путаница отсюда.

Герд пожевал тонкие губы, когда он заговорил, голос мне показался каким-то глухим и рваным, словно он выкашливал слова:

– Пожалуй, такое возможно.

– Но подозрения с Илая это не снимает! – Даша, презрительно щурясь, поставила на стол локти, сцепила пальцы и упёрлась в них подбородком.

– Почему нет? – Сержанта она не смутила. – Или крушения корабля и трёх трупов на Марсе, по-вашему, недостаточно для расследования?

Даша резко выпрямилась, покраснела – мгновенно, как краснеют блондинки.

– Я была с Илаем не долго, – буркнула она. – Но в людях я разбираюсь, и ответственно заявляю: Илаю я верю! Он адекватно вёл себя и в космосе, и на планете. В отличие от Альберта Церна. Да неужели бы он нарочно остался в терпящем бедствие корабле – это же верная смерть! То, что я его засекла, это практически невероятное везение, меньше, чем шанс из триллиона.

– Если только господин Севемр не сам виноват, что не успел в спас-секцию.

– Господин Севемр как раз сам в этом и виноват, – вставил я. Даша поморщилась.

– Но господина Севемра я ни в чём не обвиняю, – продолжал Герд. Он раскрыл над столом светопанель, что-то набрал на ней, подождал немного и кивнул. – Пришло подтверждение вашей личности, подписано Миура. Это…

– Это наш первый пилот, Миура-сан. Любит меня поддразнивать «кита» или «хоппу»[1], хотя я ему много раз говорил, что это неправильно. Разве что – «кита»[2], и то с большой натяжкой.

– А…вот и ваше досье! – Герд меня не слушал. Он внимательно что-то рассматривал на светопанели. Наверное, моё досье. – Приношу извинения, если обидел, – сказал он чуть погодя, – есть подтверждение и о вашем временном переводе в инженерную службу.

Даша потянула меня за рукав, кивая на выход, но я покачал головой. Лучше сейчас решить все вопросы, если получится.

И ещё битый час мы с ней отвечали на вопросы Герда, вполне профессиональные, надо заметить. Начиная с обнаружения тела на КППМ и заканчивая вызовом спас-команды к вахтенному посёлку. Тему крушения решено было оставить создаваемой комиссии.

– Вы выяснили, кто такой Альберт Церн? – спросила Даша под конец. Голос у неё стал хриплым от долгих рассказов, и сержант, пошарив в столе, протянул ей колбочку с соком. Девушка кивнула, сделала пару глотков и передала мне. – Или мало времени прошло?

Сержант поколебался, но выдал:

– Он действительно старший мастер штолен-проходки, а Валевски и Штейн его подручные…

– И что? – поторопил я.

– А ничего.

Герд вздохнул.

– Как бы по-дурацки это ни звучало, но пока не проснётся Церн или не придут в себя вахтовики из посёлка, боюсь, ничего нового мы не узнаем. Они могли просто все немного свихнуться, слишком много времени провели под космическим излучением. Я проверил, вместо положенного отдыха в защищённых посёлках хотя бы раз в месяц, они полгода провели снаружи.

Понятно. С натяжкой можно принять. Но что-то смущает, и сильно.

– Церн говорил о людях в базовом лагере.

Герд кинул.

– Я помню. Туда отправили помощь, но они пока не добрались – база довольно далеко от поверхности, на аэрокаре не подлетишь.

– А мой модуль? – спросила Даша.

– Его осмотрели. Тело забрали.

– Это?..

– Штолен-мастер Гюйгер Кранц. Определили по зубным слепкам, всё остальное, к сожалению, опознанию не подлежит.

Значит, я не ошибся.

– Вы где планируете остановиться, господин Севемр?

Я пожал плечами. Я ещё не думал об этом.

– У нас, – сказала Даша. – В посёлке ИКП.

– Далековато, но ладно. Завтра-послезавтра нам нужно будет встретиться.

Герд поднялся из-за стола.

– В общем, я вас не задерживаю… – я торопливо встал, – …пока.

Хвала космосу хоть так, а то уж начал чувствовать тяжесть наручников на запястьях.

– Идём-идём, – Даша подтолкнула меня в спину.

Мы немного не дошли до выхода, когда двери отрылись, и внутрь повалила, не могу подобрать другого слова, целая толпа. Все в подогнанных комбинезонах, примерно одного роста и сложения – полицейские, то бишь, сотрудники Охраны правопорядка при Марсианской Директории. И где они были интересно? Помещение немедленно наполнилось разговорами и шумом. Как я понял, обсуждали баскетбол, игру двух местных команд, собранных из энтузиастов-любителей.

Снаружи солнце село и всё вокруг окатила волна холода. По периметру площади зажглись подвешенные на изящных выгнутых столбах светильники, заливая всё холодным белым светом.

Даша молча направилась к стоянке каров. Видно было, что настроение у девушки хуже некуда, а у меня накопилось несколько вопросов.

– Интересная у вас здесь спортивная жизнь, – заметил я осторожно.

– А что? – мгновенно отреагировала она. – Думаешь, у нас только пьянки да дебош?

– Никогда так не думал, – возмутился я. – Просто не ожидал такого ажиотажа – чтобы отдел охраны в полном составе отправился смотреть игру. Что, все настолько любят баскетбол?

Даша пожала плечами.

– Здесь пока мало развлечений. Вот и ходят поболеть и поддержать своих друзей и знакомых. Между прочим, ты сам хоть раз видел «БасМ»?

– Что я видел? – не понял я.

– Марсианский баскетбол. – Даша улыбнулась. Кажется, плохое настроение её оставило. – Советую посмотреть. Сила тяжести тут меньше земной, и прыжки у игроков намного выше, прямо кенгуру. Даже щиты с корзинами пришлось поднять.

Она прошла между рядов припаркованн6ых машин и остановилась у одной с нарисованным деревом на корпусе. Я следовал за ней.

– Подождём. – Она открыла дверцу и забралась внутрь. – Залезай.

Я устроился рядом и вопросительно посмотрел на девушку.

– Раз кар здесь, то кто-то из наших в Администрации. Решают, наверное, как быть: на «Дайне М» везли сердечники к новым климатическим преобразователям. Хотели усилить концентрацию сети. Как теперь быть, не представляю. Отследить их в космосе можно, выловить нельзя.

– Они всё равно вернутся к Марсу, – попробовал я утешить девушку.

– Издеваешься? Когда это будет!

Большая часть машин вокруг постепенно разъехалась. Стало видно, что пригасло большое панорамное окно в отделе охраны, сменив ярко-белый свет на мягко-голубоватый. Наверное, остались дежурные, у остальных закончилась смена.

– У нас мало преступлений, – негромко сказала Даша, проследив мой взгляд. – В основном, пьяные потасовки в барах после вахт. Собственно, их и преступлением-то не назовешь – так, мужики пар сбрасывают. И бары большей частью здесь в космопорту, ну, и на Южном тоже. Это сегодня игра была, а так дежурят по трое.

– А остальные посёлки?

– Посёлки патрулируют по вызовам.

Я хмыкнул.

– Трое на тридцать тысяч человек – у вас и в самом деле рай.

– Да как же! И, кстати, не тридцать – девяносто тысяч, отстал ты от жизни!

– Сколько?

– Девяносто тысяч восемьдесят три человека – по официальным данным. – Даша не выдержала и прыснула. – Ну, у тебя и лицо! Чему ты удивляешься? Несмотря на дороговизну, сообщение Земля–Марс давно стало регулярным. Половина всей промышленности на это задействовано. Сейчас на Земле вообще подготавливают целый флот из двадцати контейнеровозов с анабиозными капсулами, пять тысяч мест каждый. Но и это для планеты – капля в море. Нужно поскорей создать запасы воды, вот тогда действительно будет исход! А то стоят наши посёлки без людей на консервации, заедешь в такой – жутко делается.

– Да, такими темпами у вас скоро национальные анклавы проявятся. Марсианская башня бы не случилась взамен Вавилонской.

– Вряд ли, – отмахнулась Даша, – пока, во всяком случае. Сейчас любой, кто отправляется в космос и на Марс, в частности, обязан в совершенстве владеть пиджин-инглиш. Вот когда пройдёт переселение – тогда другое дело.

– Тогда и численность охраны правопорядка увеличивать придётся.

– Придётся, – хмуро сказала Даша. – Что за проклятье лежит на человечестве? Куда ни сунемся, всюду тащим с собой одно и то же! Ложь, обман, насилие…

Она резко замолчала, будто устыдившись собственной вспышки.

Я решился, наконец.

– Даша, – спросил осторожно, – мне показалось, или между вами с Гердом что-то есть?

Она долго не отвечала, и я уж подумал, что ответа не будет, когда она заговорила, сначала тихо и путано, потом всё громче и яростней.

– Вообще-то, это не твоё дело. Ну, да, мы были вместе. Женщин здесь ещё довольно мало, и им можно выбирать. Я и выбрала: сильный, умный. Но спустя какое-то время поняла: я не люблю его. Не люблю – и всё! Ещё какое-то время пыталась убедить себя в обратном, но бестолку!

– И вы начали ссориться?

– Ям начала ссориться. Макс терпел. Но однажды не выдержал и сказал, что ни за что меня не отпустит. В ответ я его ударила, а он сломал мне руку. Случайно, правда, и запер в нежилом блоке. Потом выпустил. Просил прощения. Он неплохой человек…

Выговорившись, она откинулась на сиденье, глядя вверх, на проступившие в тёмном небе цепочки небольших огоньков, очерчивающие объём старт-финишного комплекса доставки орбитальных грузов. Они вспыхивали ярко-жёлтым светом и стремительно уносились вверх, теряясь в глубине пространства среди белых гвоздиков звёзд.

Я не знал, что сказать. Сидел и любовался точёным профилем, задавив в зародыше желание разыскать сержанта и набить ему морду.

– Илай, – вдруг спросила Даша как-то неуверенно, – а ты меня тогда поцеловал только чтобы доказать, что не гей?

Я потянулся её обнять. Даша развернулась на сиденье, придержав мою руку.

– Нет. Ты ответь.

– Ты и вправду так думаешь? – Я преодолел сопротивление девушки и обнял. Поцеловал в холодные нос, щёки, нашёл такие же холодные губы. Отпустил.

– Прости. Совсем голову потерял.

Даша молчала.

Космос, как же извиниться?

– О! – вспомнил. – А может ты всё-таки из этих…

Меня поцеловали…

…Губы были тёплые и нежные, и почему-то от них катилась сметающая всё волна, гасившая и зажжённые над площадью огни, и саму площадь, и небо над головой…

…и резко толкнули в грудь. Больно, причём.

– Из каких – из этих?

– Ну что ты всё время дерёшься? – не выдержал я. – Так я скоро и шевелиться не смогу!

– Ничего, нас учили помощь оказывать. – Даша провела ладонью по моей щеке. Я млел, закрыв глаза, потом снова потянулся к девушке.

– По-моему, ты уже спасён, – пробормотала она, вырываясь. – Сейчас наши придут. Хватит!

У, какая!

– И где это тебя учили такую помощь оказывать?

– Обижусь, – предупредила Дарья.

– Прости, – в который раз повинился я. И правда, что несу? – Пошутил неудачно.

Даша внимательно посмотрела на меня, я скорчил рожу, она засмеялась.

– В Академии нас учили.

– Ты училась в Академии? – Я уважительно присвистнул.

– Не свисти. – Даша нахмурилась. – Да, училась. А ты нет?

– А на каком факультете?

– Не уходи от ответа. Ты учился в Академии?

– Учился, учился, где я только ни учился. Дарья Лайт… Лайт…или Светлова?

– Даша, где вы? – по площади разнёсся хриплый баритон.

Даша отвернулась и нажала кнопку на руле, помигала опоясывающим корпус рядом фар. Одна за другой в машину забрались четыре фигуры. Трое на заднее сиденье и одна к нам с Дашей, оттеснив ко мне девушку.

Севший быстро пробежался пальцами по кнопкам управления, запуская двигатель, одновременно с тихим шорохом из бортов выдвинулись клинообразные, изогнутые пластины. Они сомкнулись над головой пластиковым куполом. Зашумел вентилятор и почти сразу повеяло теплом. Человек расстегнул комбинезон и сбросил капюшон, явив абсолютно лысую голову и кустистые чёрные брови, казавшиеся большими мохнатыми гусеницами на гладко выбритом лице.

– Привет, Дашуль! – Это был обладатель хриплого баритона. Он наклонился и мимолётно коснулся губами Дашиной щеки, та чмокнула его в ответ. – А вы, наверное, Илай? – Он наклонился и протянул руку, я пожал. – Я Зойл Леннарт, Лен. Дашино начальство. Сзади сейчас устроились наши климатологи: Ичида Садако…

– Комбанва[3], – подняла руку сидевшая посредине симпатичная женщина лет тридцати пяти.

Я вежливо склонил голову.

– …Пауль Иванов…

– Здравствуйте, – сказал сидевший слева от японки молодой парень с русым чубом, этакий первый парень на деревне. На вид, разумеется.

– …и Сергей Хрулёв.

Костистое лицо и сухо поджатые губы. Серьёзный взгляд.

– Добрый вечер.

– Добрый…

Леннарт тронул машину с места.

Мы проехали по площади мимо погруженных в темноту панорамных окон, вывернули на прямой широкий проспект с подсвеченным покрытием. По обеим сторонам тянись невысокие трехэтажные здания – небоскрёбы по местным меркам. У некоторых уютно мигали светопанели на входе, у других наоборот, горели яркими огнями под ритмичную музыку. Местные бары, как я понял. У каждого теснился народ, в основном, мужчины, но были женщины. А вот по самому проспекту, по проложенным вдоль трассы дорожкам, уставленными удобными скамьями, никто не гулял. Наверное, не хотели мёрзнуть: температура снаружи стремительно опускалась.

Даша положила голову мне на плечо и смежила веки. Леннарт удивлённо покосился на неё и улыбнулся. Я вытянул левую руку и обнял девушку, устраивая поудобнее. Донёсшийся сзади неразборчивый шепоток дал понять, что наши действия не остались незамеченными. Даша чуть поёрзала и сказала, не открывая глаз:

– Я всё слышу. – После чего притихла.

Кар миновал последние здания, пару длинных грузовых терминалов, отделённых от коттеджей широкой полосой – будущими лесопосадками, и нырнул в бескрайние поля марпоники, сменив яркий искусственный свет на усыпанное огоньками звёзд небо. Внутри купола было тепло и уютно. Чуть слышный гул двигателя и мерное покачивание машины убаюкивали; хотелось закрыть глаза и последовать примеру Даши, сладко посапывающей на моём плече.

Почему бы и нет?

Но едва я прикрыл глаза, сквозь пластик снаружи пробился громкий шипящий свист.

Я вздрогнул и выпрямился, успев заметить, как по небу скользнула чёрная тень в ореоле бегущих красных огоньков. Потревоженная Даша подняла голову, сонно огляделась и снова закрыла глаза.

– Магнитный выброс, – негромко произнёс Леннарт.

А, вот оно что!

– Я думал, выброс с катапульты происходит бесшумно.

– Должен. Только не происходит.

Откуда-то сверху донёсся сильный хлопок, потом затихающий гул.

– Движки тяги, – прокомментировал Леннарт. – Ещё час, и стыковка с «Марс-3».

Это впечатляло. На Земле такие запуски просчитывают загодя за несколько недель, и на полёт со стыковкой уходит отнюдь не час. И финансовая составляющая намного выше. Но там и катапульты нет.

– Далеко нам? – спросил тихонько, чтобы не растревожить Дашу.

– На шоссе выедем минут через десять, там ещё полчаса и час на спуск. Так что отдыхайте.

Вот и ладно. Я смежил веки и провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснулся я от толчков. Не скажу, что сильных, но неприятных. Справа от машины тянулась бесконечная светло-серая стена, исчезающая в темноте и вверху и по сторонам. А слева, с моей стороны распростёрлась колоссальная чаша чёрной пустоты. На её фоне и на фоне бесконечной стены кар казался слабо светящейся мошкой, подбрасываемой жёсткими ударами ветров на серпантине врезанной в стену дороге.

Сердце рушилось куда-то вниз при каждом толчке – так и казалось, что кар вот-вот слетит с дороги и ухнет вглубь бездонной чаши. Насколько я помнил, глубина всех семи тысяч марсианских каньонов искусственно варьировалась от сорока до сорока трёх километров. Почти до астеносферы. Их специально создавали под террамодуляторы, а последние являлись центрами строго рассчитанных квадратов всей марсианской поверхности с подвешенными сверху климатическими погодными преобразователями. Модернизированными, кстати, здесь местными, так сказать, умельцами.

Снизу сквозь ночь проглянули редкие огоньки. По мере того, как машина спускалась ниже, они усиливались, наливаясь яркостью и цветом, и множились: настоящие россыпи света, терявшиеся в темноте стокилометрового каньона. Постепенно огни поравнялись с нами, затем поднялись вверх – мы практически достигли дна. Леннарт завёл двигатель, съезжая со светящейся магнитной полосы серпантина на змеившуюся между красно-серыми валунами дорогу. Тряска сделалась немилосердной.

Даша проснулась и выпрямилась, машинально ухватив меня за руку. Что скрывать – было приятно. Правда, при очередном толчке, она стукнула меня головой в подбородок, так что лязгнули зубы.

У меня.

– Ой, прости, пожалуйста, опять я тебя стукнула! – Даша выпростала руку и потёрла свою макушку.

– Держитесь крепче, – объявил Леннарт. – Сейчас всё кончится!

Действительно. Подпрыгнув несколько раз на невидимых рытвинах, кар покатил по более-менее свободной от каменных обломков дороге.

– Скоро приедем, – сказала Даша.

– Не думал, что в каньонах такое бездорожье, – заметил я. – Или это только здесь?

– Да нет, – Даша покачала головой. – Повсюду так. Наверху выравнивали специально. Между прочим, очень хотели горы в некоторых местах, но не вышло, к сожалению. Для этого пришлось бы двигать тектонические плиты.