Текст книги "Детоубийцы"

Автор книги: Висенте Бласко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

IV.

Второе воскресенье въ іюл мсяц было самымъ важнымъ днемъ для Пальмара.

Въ этотъ день происходила жеребьевка мстъ для рыбной ловли на Альбуфер и въ каналахъ. Это была старинная торжественная церемонія, подъ предсдательствомъ делегата отъ министерства финансовъ, отъ Асіенды, этой таинственной сеньоры, которую никто не видлъ, хотя о ней говорили съ суеврнымъ уваженіемъ, какъ о госпож озера и безграничнаго сосноваго лса Деесы.

Въ семь часовъ церковный колоколъ звалъ всю деревню къ месс. Праздникъ Младенца Іисуса на Рождеств отличался большой пышностью, но это было не боле, какъ развлеченье, тогда какъ обрядъ жеребьевки ршалъ вопросъ о насущномъ хлб и даже о возможности разбогатть, если уловъ будетъ удаченъ.

Вотъ почему месса, служившаяся въ это воскресенье, выслушивалась съ особеннымъ рвеніемъ. Женамъ уже не приходилось отыскивать мужей, чтобы пинками заставить ихъ исполнять предписанія религіи. Вс рыбаки стояли въ церкви съ соередоточенными лицами, думая больше объ озер, чмъ о месс. Въ воображеніи они видли Альбуферу и ея каналы и уже выбирали лучшія мста, если судьба пошлетъ имъ первые нумера.

Маленькая церковка съ ея выштукатуренными стнами и высокими окнами съ зелеными занавсками не могла вмстить всхъ врующихъ. Двери были настежь раскрыты и народъ занялъ всю площадь, стоя съ непокрытой головой подъ лучами іюльскаго солнца. На алтар виднлось улыбаюіцееся личико и пышное платьице младенца Христа, святого покровителя деревни, статуя не больше ладони, и однако несмотря на свою миніатюрность она могла въ бурныя ночи наполнить угрями барки тхъ, кто заполучалъ лучшія мста, и совершать другія не меньшія чудеса, о которыхъ разсказывали пальмарскія женщины.

На бломъ фон стнъ выдлялось нсколько картинъ, принадлежавшихъ раньше старымъ монастырямъ, огромныя полотна съ рядами осужденныхъ, совсмъ красныхъ, точно они выварились въ котл, и ангелами съ крыльями попугаевъ, подгонявшими ихъ огненнымъ мечомъ.

На чаш съ святой водой объявленіе, написанное готическими буквами, гласило:

Любви законы запрещаютъ

Намъ преступленья совершать

Они же въ церкви намъ мшаютъ

На полъ безсовстно плевать!

Вс жители Пальмара восхищались этими стихами, произведеніемъ – по словамъ Г_о_л_у_б_я – нкоего священника того отдаленнаго прошлаго, когда рыбакъ еще былъ мальчикомъ. Вс упражнялись въ чтеніи надписи, разбирая ее по слогамъ во время безчисленныхъ мессъ, на которыхъ они присутствовали за свою долгую жизнь добрыхъ христіанъ. Но если поэзія надписи вызывала всеобщее удивленіе, самый совтъ не принималея и рыбаки, нисколько не подчиняясь «законамъ любви», кашляли и плевались, вчно охрипшіе, какъ земноводныя существа, такъ что религіозное торжество проходило въ безпрестанномъ харканьи, полъ покрывался плевками, а священникъ окидывалъ прихожанъ гнвнымъ взглядомъ.

Въ Пальмар еще никогда не бывало такого священника, какъ о_т_е_ц_ъ М_и_к_е_л_ь. Говорили, что его сослали сюда для отбыванія наказанія. Онъ самъ, повидимому, переносилъ ссылку съ большим удовольствіемъ. Неутомимый охотникъ онъ, по окончаніи мессы, одвалъ плетеныя гетры, напяливалъ на голову кожаную шляпу и въ сопровожденіи собаки рыскалъ по Деес или скользилъ въ лодк между густымъ тростникомъ, охотился за водяными курами. Долженъ же онъ немного улучшить свое тяжелое положеніе, говаривалъ онъ. Онъ получалъ пять реаловъ въ день жалованія и былъ бы обреченъ на голодную смерть, какъ его предшественники, если бы не ружье, которое терпли лсные сторожа, и которое снабжало его столъ ежедневно мясной пищей. Женщины восхищались его мужественной энергіей, видя, какъ онъ наставляетъ ихъ чуть не ударами кулака, а мужчины одобряли не мене ту простоту, съ которой онъ ислолнялъ свои обязанности священника.

Это былъ попъ – стрлокъ. Когда алькальдъ долженъ былъ провести ночь въ Валенсіи, онъ передавалъ свою власть донъ Мигуэлю и тотъ, восхищенный совершившимся превращеніемъ, призывалъ начальника карабинеровъ.

– Вы и я теперь единственная власть въ деревн. Пойдемъ ее охранять.

И они всю ночь совершали обходъ, съ карабиномъ за плечами, входили въ трактиры, приглашая постителей разойтись по домамъ, заходили время отъ времени въ домъ священника, чтобы выпить изъ камышевой бутылки. Когда занималась заря, донъ Мигуэль сбрасывалъ оружіе и костюмъ контрабандиста и отправлялся въ церковь, чтобы отслужить мессу.

По воскресеніямъ, совершая богослуженіе, онъ косился на паству, останавливая свои взоры на тхъ, кто не переставалъ харкать, на кумушкахъ, говоривншхъ шопотомъ о сосдкахъ и дтишкахъ, дравшихся у дверей, потомъ гордо выпрямлялъ свое тло, чтобы благословить паству, глядя такими глазами на виновныхъ, что т содрогались, угадывая предстоящія угрозы о_т_ц_а М_и_к_е_л_я. Онъ выгналъ ногой пьянаго П_і_а_в_к_у, заставъ его въ третій или четвертый разъ за тмъ, какъ онъ пилъ изъ бутылки церковнаго вина. Въ дом священника только священникъ иметъ право пить! Его бурный темпераментъ обнаруживался во всхъ актахъ священнодйствія и часто, когда во время мессы преемникъ П_і_а_в_к_и путался въ своихъ отвтахъ или слишкомъ медлилъ перенести, Евангеліе, онъ ударялъ его ногой подъ бахрому благо стихаря, прищелкивая языкомъ, словно звалъ собаку.

Мораль его отличалась большой простотой. Она вытекала изъ желудка… Когда прихожане исповдывались въ своихъ грхахъ, эпитемія была всегда одна и та же. Пусть дятъ больше! Дьяволъ овладвалъ ими именно потому, что они были такіе худые и блдные. Онъ любилъ говорить: "Чмъ больше ды, тмъ меньше грховъ". И когда кто-нибудь возражалъ, ссылаясь на свою бдность, священникъ негодовалъ, отпуская грубое ругательство. Называютъ себя бдняками, а живутъ на Альбуфер, въ лучшемъ уголк міра! Онъ самъ получаетъ пять реаловъ, а живетъ лучше всякаго патріарха. Его сослали въ Пальмаръ на покаяніе, а онъ промнялъ бы свое мсто разв только на мсто каноника въ Валенсіи. Для кого создалъ Богъ бекасовъ Деесы, летающихъ стаями точно мошкара, кроликовъ, столь же многочисленныхъ, какъ трава, и всхъ птицъ озера, которыхъ такое множество, что стоитъ только ударить по камышамъ, чтобы он вылетли оттуда дюжинами? Или они ждутъ, что птицы упадутъ въ котелъ ощипленныя, да еще съ солью? Чего имъ недостаетъ, это побольше рвенія къ труду и страху божьяго! Не постоянно же ловить угрей, по цлымъ часамъ сидть въ лодк, какъ баба, и сть бловатое мясо, пахнущее иломъ. Такимъ путемъ они сдлались жалкими гршниками, отъ одного вида которыхъ тошнитъ! Человкъ, истинный человкъ – чортъ возьми!– долженъ снискивать себ пропитаніе; какъ онъ – ружьемъ!

Передъ Пасхой, когда весь Пальмаръ облегчился отъ своихъ грховъ въ исповдальн, выстрлы въ Деес и на озер учащались и сторожа, какъ безумные, перебгали съ одного конца на другой, не въ силахъ угадать, чмъ вызвана эта неожиданно вспыхнувшая страсть къ охот.

Посл окончанія мессы толпа разсялась ло площадк. Женщины не возвращались домой, чтобы приготовить обдъ. Он оставались съ мужчинами, противъ школы, гд происходила жеребьевка. То было лучшее зданіе Пальмара, единственное двухэтажное. Внизу помщалось отдленіе для мальчиковъ, наверху – для двочекъ. Церемонія происходила въ верхнемъ этаж и въ открытыя окна было видно, какъ альгвасиль съ помощью П_і_а_в_к_и разставлялъ столъ съ предсдательскимъ кресломъ для сеньора, который прибудетъ изъ Валенсіи, и скамьи обоихъ классовъ для рыбаковъ, членовъ Общины.

Самые старые рыбаки собирались у искривленнаго оливковаго дерева съ жалкой листвой, единственнаго украшенія площади. Это старое, рахитическое дерево, пересаженное съ горъ на илистую дочву, гд оно зачахло, было тмъ пунктомъ, гд собиралась вся деревня, тмъ мстомъ, гд происходили вс событія общественной жизни. Подъ его втвями совершались договоры относительно рыбной ловли, обмнивались барками и продавались угри городскимъ торговцамъ. Если кто находилъ на Альбуфер брошенную сть, плывущее весло или другой предметъ рыбной ловли, то онъ оставлялъ ихъ подъ деревомъ и рыбаки проходили мимо нихъ, пока хозяинъ не узнавалъ своей вещи по тому спеціальному знаку, которымъ каждый снабжалъ свои прднадлежности.

Вс говорили о предстоящей жеребьевк съ волненіемъ и страхомъ людей, довряющихъ свое будущее случаю. Меньше чмъ черезъ часъ для всхъ ршится вопросъ о нищет или богатств. Въ каждой толп говорили о первыхъ шести мстахъ, единственныхъ, которыя могли сдлать богатымъ рыбака; они соотвтствовали первымъ шести именамъ, вынутынъ изъ ящика. То были мста на Главномъ Пути или около него: этой дорогой угри уплывали въ бурныя ночи, въ море, и встрчая сти, запутывались въ нихъ.

Вспоминали съ благоговніемъ о нкоторыхъ счастливыхъ рыбакахъ, получившихъ мсто на Главномъ Пути, которые въ бурную ночь, когда волны взволнованной Альбуферы обнажали илистое дно, добывали 600 арровасъ рыбы{Приблизительно 250 пудовъ.}. Шестьсотъ арровасъ, по два дуро! Глаза рыбаковъ горли огнемъ жадности, когда они шопотомъ, таинственно повторяли эту цифру, боясь, что ихъ услышатъ люди, не жившіе на Альбуфер, ибо съ дтскихъ лтъ каждый привыкалъ со странной солидарностью уменьшать уловъ, чтобы министерство финансовъ, или Асіенда (эта невдомая жадная сеньора) не отягчала ихъ новыми налогами.

Дядюшка Г_о_л_у_б_ь говорилъ о прошедшихъ временахъ, когда народъ не размножался еще съ быстротой кроликовъ Деесы и въ жеребьевк участвовало не боле шестидесяти рыбаковъ, весь составъ тогдашней Общины. А теперь сколько ихъ! Въ прошлогодней жеребьевк участвовало боле 150. Населеніе продолжаетъ расти, рыбаковъ скоро будетъ больше чмъ угрей и Пальмаръ лишится того преимущества, которое ему эти мста давали передъ другими рыбаками озера.

Воспоминаніе объ этихъ д_р_у_г_и_х_ъ, о рыбакахъ Катарохи, участвовавшихъ съ пальмарцами въ обладаніи Альбуферой, длало Г_о_л_у_б_я нервознымъ. Онъ ненавидлъ ихъ также глубоко, какъ и земледльцевъ, сокращавшихъ водное пространство, создавая все новыя поля. По словамъ старика эти рыбаки жившіе вдали отъ озера, въ окрестностяхъ Катарохи, въ перемжку съ мужиками, и превращавшіеся въ земледльцевъ, когда повышалась заработная плата, были только случайными рыбаками, людьми, возвращавшимися къ вод только подъ вліяніемъ голода, за неимніемъ боле выгодныхъ занятій.

Дядюшка Г_о_л_у_б_ь хранилъ въ душ воспоминаніе о горделивыхъ утвержденіяхъ этихъ враговъ, смотрвшихъ на себя, какъ на первыхъ поселенцевъ Альбуферы. По ихъ словамъ рыбаки Катарохи были самыми древними и имъ далъ посл завоеванія Валенсіи, славный король Хаиме первую привиллегію эксплуатаціи озера съ обязательствомъ отдавать корон пятую часть улова.

– А чмъ были тогда пальмарцы?– спрашивалъ съ ироніей старый рыбакъ. И онъ возмущался, вспоминая отвтъ рыбаковъ Катарохи. Пальмаръ де получилъ евое назваще вслдствіе того, что когда-то былъ островкомъ, покрытымъ пальмами. Въ прежнія времена прізжали сюда люди изъ Торренте и другихъ деревушекъ, занимавшіеся торговлей метлами. Они останавливались на остров и, запасшись на весь годъ карликовыми пальмами, снова поднимали паруса. Съ теченіемъ времени нсколько семействъ осталосъ на остров. Торговцы метлами превратились въ рыболововъ, увидя промыселъ этотъ выгодне, и такъ какъ они благодаря своой бродячей жизни были ловче, лучше понимали прогрессъ, то они и изобрли способъ жеребьевки мстъ, добились этой привиллегіи у королей и нанесли такимъ образомъ ущербъ жителямъ Катарохи, людямъ простоватымъ, никогда не покидавшимъ Альбуферу.

Надо было видть гнвъ дядюшки Г_о_л_у_б_я, когда онъ повторялъ это мнніе враговъ. Пальмарцы, лучшіе рыбаки озера, вдругъ оказались потомками торговцевъ метлами и пришли изъ Торренте и другихъ мстечекъ, гд никогда не видно было ни одного угря! Господи Іисусе! За меньшее оскорбленіе люди дрались до смерти на острогахъ! Онъ лучше знаетъ и заявляетъ имъ, что все ложь!

Однажды во времена его юности его назначили присяжнымъ Общины и въ его дом хранился архивъ рыбаковъ, сокровище деревни, большой сундукъ съ книжищами, распоряженіями, королевскими привиллегіями и счетовыми тетрадями, переходившій отъ одного присяжнаго въ другому, при каждомъ новомъ назначеніи. Впродолженіи вковъ онъ переносился изъ хаты въ хату, и всегда прятался подъ матрасомъ изъ боязни, что его могутъ похитить враги Пальмара. Старый рыбакъ не умлъ читать. Въ его время о такихъ вещахъ не думали, а ли больше… Однако одинъ изъ священниковъ, его другъ, изложилъ ему вечеркомъ содержаніе каракуль, наполнявшихъ пожелтвшія страницы, и онъ сохранилъ его въ своей памяти. Сначала идетъ привиллегія славнаго Санъ Хаиме, убивавшаго мавровъ. Въ своемъ благоговніи передъ королемъ-завоевателемъ, подарившимъ озеро рыбакамъ, старикъ не придавалъ значенія его королевскому титулу, а во что бы то ни стало хотлъ въ немъ видть святого. Потомъ шли концессіи донъ Педро, доньи Віоланте, донъ Мартина, донъ Фернандо, цлаго ряда королей, благословенныхъ рабовъ Божьихъ, заботившихся о бднякахъ. Каждый изъ нихъ что-нибудь дарилъ рыбакамъ, одинъ право рубить стволы въ Деес, чтобы прикрплять сти, другой,– привиллегію пользоватъся сосновой корой, чтобы окрашивать сти. То были хорошія времена! Короли, превосходные люди, чья рука всегда была открыта для бдняковъ, довольствовались пятой частью улова. Не то что теперь, когда Асьенда и прочія людскія измышленія взимаютъ каждые три мсяца поларрову серебра, чтобы позволить имъ жить на озер, принадлежавшемъ ихъ предкамъ. А когда Г_о_л_у_б_ю возражали, что пятая часть улова гораздо больше, чмъ пресловутая поларрова серебра, онъ въ нершительности чесалъ голову подъ шляпой. Ну хорошо! Пусть больше! Но платили ве деньгами и это было не такъ чувствительно.

И снова возвращался онъ къ своей ненависти къ остальнымъ обитателямъ озера. Правда, прежде на Альбуфер не было другихъ рыбаковъ, кром тхъ, что жили подъ тнью колокольни Катарохи. Тогда еще не было возможности жить около моря. Берберійскіе разбойники выходили на разсвт на берегъ, все увозя съ собой, и честный, трудящійся людъ искалъ защиты въ деревушкахъ, чтобы имъ не надли въ вид украшенія на шею цпь. Но съ теченіемъ времени, когда жизнь становилась безопасне, настоящіе рыбаки, т, которые избгали, безчестія, земледльческаго труда, перекочевали въ Пальмаръ. Они выигрывали такимъ образомъ каждый день два часа, необходимые потратить на перездъ, прежде чмъ опустить сти. Они любили озеро и потому остались на немъ. При чемъ тутъ торговцы метлами? Пальмарцы такіе же исконные поселенцы, какъ и остальные! Отъ своего дда онъ часто слышалъ, что ихъ семья происходитъ изъ Катарохи и, несомннно, у нихъ тамъ есть родственникіи, но изъ числа тхъ, кого знать не хотятъ.

Доказательствомъ того, что они были самые старые и ловкіе рыбаки, служило изобртеніе жеребьевки, столь остроумное, что до него никогда бы не додумались жители Катарохи. Эти несчастные ловятъ рыбу стями и на крючовъ. Большую часть года они голодаютъ и хотя бы обстоятельства имъ благопріятствовали, они не перестаютъ быть бдняками. А пальмарцы, люди смышленные, изучили нравы угрей. Замтивъ, что ночью они приближаются къ морю и во мрак непогоды какъ безумные, перекочевываютъ изъ озера въ каналы, они нашли боле удобнымъ загородить каналы подводными стями, помщая около нихъ верши. Ловля основывалась на обман и вся работа рыбака сводилась лишь къ тому, чтобы опорожнять содержимое стей и вновь ихъ опускать.

И затмъ, что за чудная организація пальмарской Общины!… Дядюшка Г_о_л_у_б_ь приходилъ въ восторгъ отъ этого созданія предковъ. Озеро прнадлежало рыбакамъ. Все оно принадлежало всмъ. Не такъ, какъ на материк, гд люди придумали такое свинство, какъ раздленіе земли, гд они провели межи и заборы и говорятъ съ гордостью: это твое, а это мое, какъ будто все не есть собственность Господа, и какъ будто въ день смерти у людей останется другая земля, кром той, которая навки замкнетъ уста.

Альбуфера принадлежитъ всмъ дтямъ Пальмара, безъ различія классовъ, бродягамъ, проводившимъ день въ трактир С_а_х_а_р_а, равно какъ и алькальду, посылавшему угрей, далеко-далеко, и бывшему почти такимъ же богачемъ какъ и трактирщикъ. Но при раздл озера одни мста оказывались лучше другихъ, то установился обычай ежегодной жеребьевки и хорошія мста переходили изъ рукъ въ руки. Кто сегодня бденъ, можетъ завтра стать богачемъ! Такъ устроилъ дло Богъ, при помощи жеребьевки. Кому суждено остаться бднякомъ, останется бднякомъ, но у него по крайней мр открыто окно, черезъ которое Счастье, если ему вздумается, можетъ влетть. Вотъ напр. онъ самъ, старйшій рыбакъ Пальмара. Онъ думаетъ дожить еще до ста лтъ, если не помшаетъ дьяволъ. Онъ участвовалъ боле чмъ въ восьмидесяти жеребьевкахъ. Однажды онъ вынулъ пятое мсто, какъ-то четвертое. Никогда ему не доставалооь первое, но онъ не жалуется, ибо прожилъ жизнь, не зная голода и не богатя на счетъ бдности сосда, какъ длаютъ люди въ окрестности. Къ тому же вь конц зимы, когда кончался уловъ въ лучшихъ мстахъ, предсдатель Общины объявляетъ общую ловлю, въ которой участвовали вс рыбаки, соединяя свои сти, барки и руки. Во время этого общаго предпріятія загораживалось все дно гигантской тканью стей и уловъ длился между всми поровну. Такъ должны жить люди, по-братски, иначе они превратятся въ зврей! И дядюшка Г_о_л_у_б_ь кончалъ свою рчь словами, что недаромъ же Господь, когда жилъ на эемл, проповдовалъ на озерахъ, аоходившихъ въ большей или меныней степени на Альбуферу, и окружалъ себя не земледльцами, а рыбаками, ловившими линей и угрей.

Толпа на площади все увеличивалась. Алькальдъ съ своими помощниками и альгвасилемъ стояли у канала, высматривая барку, которая должна была привести изъ Валенсіи представителя Асьенды. Изъ окрестности прибывали люди, чтобы присутствовать при обряд. Толпа разступилась передъ начальникомъ карабинеровъ, мчавшимся изъ одинокой Торре Нуева, между Деесой и моремъ, на лошади, загрязненной иломъ каналовъ. Явился присяжный въ сопровожденіи крпкаго парня тащившаго на спин архивъ Общины, а отецъ Микель, воинственный попъ, переходилъ въ домашней ряс и на бокъ надтой шапочк, отъ одной группы къ другой, увряя, что счастье отвернется отъ гршниковъ.

Хотя С_а_х_а_р_ъ не былъ родомъ изъ деревни и потому не имлъ права участвовать въ жеребьевк, онъ однако обнаруживалъ не меньшій интересъ. Онъ всегда присутствовалъ при этомъ обряд. Онъ наживался здсь на цлый годъ и это возмщало ему убыткіи, вызванные падавшей контрабандой. Почти всегда первое мсто доставалось бдняку, собственнику лишь одной лодки и нсколько стей. Чтобы имть возможность эксплуатировать Г_л_а_в_н_ы_й п_у_т_ь, нужно было имть большія приспособленія, разнаго рода барки, наемныхъ работниковъ. И когда бднякъ ошеломленный неожиданно свалившимся счастіемъ, не зналъ, что длать, къ нему подходилъ С_а_х_а_р_ъ, слово ангелъ-хранитель. У него есть все, что нужно. Онъ предлагалъ свои барки, на тысячу песетъ новой веревки для большихъ стей, которыя должны замыкать каналъ, и деньги, чтобы заплатить впередъ поденную плату. Онъ просто хочетъ помочь другу, счастливецъ внушаетъ ему такую симпатію! Но такъ какъ дружба,– дружбой, а дло – дломъ, то взамнъ своихъ услугъ онъ удовольствовался бы половиной улова. Такимъ образомъ жеребьевка всегда бывала на руку С_а_х_а_р_у и онъ съ тревогой ожидалъ результатовъ, возсылая молитвы, дабы первыя мста не доставались тмъ изъ пальмарцевъ, у которыхъ было кое-какое состояніе.

Нелета тоже поспшила на площадь, привлеченная обрядомъ, бывшимъ однимъ изъ лучшихъ праздниковъ деревни. Въ воскресномъ костюм, она походила на сеньориту изъ Валенсіи. Ея злой врагъ, свояченица С_а_х_а_р_а посмивалась въ враждебной толп надъ ея высокой прической, розовымъ платьемъ, поясомъ съ серебряной пряжкой и ея запахомъ п_о_т_а_с_к_у_ш_к_и, которая срамитъ весь Пальмаръ, заставляя мужчинъ терять голову. Съ тхъ поръ какъ рыжеволосая красавица разбогатла, она страшно душилась, словно желая уничтожить запахъ ила, окружавшій озеро. Она почти не мыла лица, подобно всмъ женщинамъ острова. Кожа ея была не очень чистая, но на ней всегда покоился слой пудры, и съ каждымъ ея шагомъ платье распространяло цлое облако запаха мускуса, который доставлялъ наслажденіе обонянію постителей трактира.

Въ толп произошло волненіе. Онъ пріхалъ! Обрядъ сейчасъ начнется! Мимо толпы прошли алькальдъ съ палкой, украшенной черными кисточками, вс его помощники и делегатъ Асьенды, бдный чиновникъ, на котораго рыбаки смотрли съ благоговніемъ (смутно чуя его огромную власть надъ Альбуферой) и въ то же время съ ненавистью. Этотъ франтъ и естъ тотъ, который утаскиваетъ у нихъ поларровы серебра!

Вс стали медленно подниматься по узкой школьной лстниц, на которой было мсто заразъ для одного человка. Пара карабинеровъ, съ ружьемъ въ рук, охраняла дверь, чтобы помшать войти женщинамъ и дтямъ, которыя могли помшать собранію. Порою любопытная дтвора пыталась оттснить ихъ, но карабинеры грозили прикладами и общали побить малышей, своими криками нарушавшихъ торжественность церемоніи.

Наверху скопленіе было такъ велико, что многіе рыбаки не нашли мста на скамьяхъ и толпились на балконахъ. На однихъ, самыхъ старыхъ, красовались красныя шляпы древнихъ обитателей Альбуферы, другіе надли на голову, какъ крестьяне, платокъ съ длиннымъ концомъ или соломенныя шляпы. Вс были одты въ свтлые цвта, въ плетеныхъ лаптяхъ или босикомъ, и отъ потной тснившейся толпы исходилъ липкій, холодный запахъ земноводныхъ существъ, родившихся среди ила.

На учительскомъ мст помщался предсдательскій столъ. Посредин делегатъ министерства диктовалъ секретарю начало акта. Около него сидли священникъ, адькальдъ, присяжный, начальникъ карабинеровъ и другіе приглашенные, среди которыхъ виднлась фигура пальмарскаго медика, бднаго парія науки, который за пять реаловъ три раза въ недлю прізжалъ лчить огуломъ всхъ страдавшихъ перемежающейся лихорадкой.

Присяжный поднялся съ своего мста. Передъ собой онъ держадъ счетныя книги Общины, чудо гіероглифическаго искусства. Ни одной буквы не было въ нихъ, платежи обозначались всевозможными фигурами. Это было изобртеніе прежнихъ присяжныхъ, не умвшихъ писать, н обычай этотъ такъ и сохранился. Каждому рыбаку была посвящена одна страница. Въ заголовк значилось не его имя, а знакъ, которымъ были снабжены его лодки и сти, чтобы ихъ можно было узнать. У одного былъ крестъ, у другого – ножницы, у третьяго – клювъ лысухи, у дядюшки Г_о_л_у_б_я – полумсяцъ. Присяжному стоило только посмотрть на гіероглифъ, чтобы сказать: "Счетъ Фулана". А остатокъ страницы былъ наполненъ черточками, обозначавшими ежемсяный взносъ подати.

Старые рыбаки хвалили эту систему счета. Такъ каждый могъ проврять его и не было обмана, какъ въ другихъ книжищахъ съ цифрами и маленькими буквами, понятными только господамъ.

Присяжный, живой человкъ, съ бритой головой и дерзкимъ взглядомъ, откашлялся и отплевывался, прежде чмъ заговорить. Приглашенные, сидвшіе вокругъ предсдательскаго стола, отодвинулись и принялись бесдовать между собой. Сначала разбирались дла Общины, въ которыхъ они не могли участвовать. Оникасались однихъ только рыбаковъ. Присяжный началъ свою рчь: К_а_в_а_л_л_ь_е_р_о_с_ъ! И окинувъ властнымъ взглядомъ собраніе, онъ потребовалъ молчанія. Снизу съ площади доносились визги дтворы, кричавшей, точно осужденные, и назойливое жужжаніе женской болтовни. Алькальдъ послалъ внизъ альгвасиля, который обходилъ толпу, чтобы возстановить молчаніе и дать возможность присяжному пристудить къ своей рчи.

Кавалльеросъ! Дло ясное! Его выбрали присяжнымъ, чтобы онъ собиралъ съ каждаго его часть и передавалъ каждые три мсяца Асьенд около 1500 песетъ, пресловутую поларрову серебра, о которой говорила вся деревня. Прекрасно! Но дло такъ не можетъ продолжаться! У многихъ накопились недоимки и лучше поставленные рыбаки обязаны частью возмщать ихъ. Чтобы сдлать впредь невозможнымъ подобный безпорядокъ, онъ предлагаетъ не допускать недоимщиковъ до жеребьевки.

Нкоторая частъ собравніихся встртила эти слова одобрительнымъ шопотомъ. Это были т, кто заплатили подати. Исключеніе изъ жеребьевки многихъ товарищей увеличивало для нихъ возможность получить первыя мста. Однако большинство собранія, боле бдное на видъ, протестовало громкими криками, вскочивъ съ своихъ мстъ и впродолженіи нсколькихъ минутъ присяжнаго не было слышно.

Когда возстановилось молчаніе, вс снова заняли свои мста, поднялся болзненный человкъ, съ блднымъ лицомъ и нездоровымъ блескомъ вь глазахъ. Говорилъ онъ медленно, голосомъ слабымъ, то и дло прерывавшимся лихорадочной дрожью. Онъ принадлежитъ къ числу тхъ, кто не платилъ. Быть можетъ, никто не долженъ столько, сколько онъ! Прошлымъ годомъ онъ вытянулъ одно изъ худшихъ мстъ и уловъ былъ такой ничтожный, что онъ даже не смогъ прокормить семью. Впродолженіи одного года онъ дважды побывалъ въ Валенсіи, перевозя въ лодк два блыхъ ящика съ золотыми галунами, дв игрушки, которыя заставили его просить деьгни взаймы. Вдь самое меньшее, что можетъ сдлать отецъ, это похоронить, какъ слдуетъ, своихъ дтей, когда они навсегда покидаютъ землю! У него умерло двое сыновей отъ недоданія, какъ говоритъ присутствующій здсь о_т_е_ц_ъ М_и_к_е_л_ь, а потомъ онъ самъ заболлъ во время работы лихорадкой, которую влачитъ вотъ уже нсколько мсяцевъ. Онъ не платитъ, потому что не можетъ! И его хотятъ лишить права на счастье! Разв онъ не такой же членъ Общины Рыбаковъ, какъ его отцы и дды?

Наступило тягостное молчаніе, среди котораго слышались рыданія несчастнаго, упавшаго безсильно на свое мсто, спрятавъ лицо въ рукахъ, словно стыдясь своей исповди.

– Нтъ, нтъ!– послышадся вдругъ дрожащій голосъ, поразившій всхъ своей энергіей.

То былъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь. Онъ вскочилъ на ноги, надвинулъ шляпу глубоко на голову, глаза его горли отъ негодованія и онъ говорилъ быстро, перемшивая свою рчь всми памятными ему клятвами и ругательствами. Старые товарищи тянули его за кушакъ, чтобы обратить его внимаяіе на недостатокъ уваженья къ присутствующимъ сеньорамъ. Но онъ оттолкнулъ ихъ локтемъ и продолжалъ. Больно ему нужно обращать вниманіе на эти чучела! Онъ знался съ королевами и героями. Онъ говоритъ, потому что иметъ право говорить! Господи! Онъ старйшій рыбакъ на Альбуфер и слова его должны выслушиваться, какъ приговоры. Его устами говорятъ отцы и дды! Альбуфера принадлежитъ всмъ и позоръ отнимать у человка хлбъ, безразлично платилъ ли онъ Асьенд или нтъ. Разв этои барын нужны жалкія песеты, чтобы поужинать.

Негодованіе старика наэлектризовывало публику. Многіе громко смялись, забывъ недавнее гнетущее впечатлніе.

Дядюшка Г_о_л_у_б_ь напоминалъ, что и онъ когда-то былъ Присяжнымъ. Не мшаетъ, конечно, сурово относиться къ мошенникамъ, избгающимъ труда,– бднымъ же, исполняющимъ свой долгъ, не могущимъ платить по своей нищет, надо протягивать руку помощи! Чортъ возьми! Рыбаки Пальмара не какіе-нибудь нехристи. Нтъ, вс братья и озеро всеобщее достояніе. Дленіе на богатыхъ и бдныхъ годится для жителей материка, для м_у_ж_и_к_о_в_ъ, среди которыхъ есть хозяева и слуги! А въ Альбуфер вс равны. Кто теперь не платитъ, заплатитъ потомъ. Т кто иметъ больше, пусть покрываютъ недоимки тхъ, у кого нтъ ничего, ибо такъ всегда было. Пусть вс участвуютъ въ жеребьевк!

Тонетъ, привтствуя дда, подалъ сигналъ къ шумной оваціи. Дядюшка, Тони, казалось, не сочувствуетъ вполн воззрніямъ отца, но вс рыбаки-бдняки бросились къ старику, обнаруживая свой энтузіазмъ тмъ, что хватали его за блузу или любовно ударяли его съ такой силой, что на его морщинистый затылокъ сыпался цлый дождь колотушекъ.

Присяжный закрылъ съ досадой свои книги. Каждый годъ то же самое. Съ этимъ старымъ людомъ, казавшимся вчно молодымъ, было невозможно привести въ порядокъ дла общины. И съ разочарованнымъ видомъ принялся онъ выслушивать извиненія недоимщиковъ, которые поднялись, чтобы объяснить свою медлительность. У однихъ семья болла, у другихъ были плохія мста, третьи не могли работать изъ-за проклятой лихорадки, которая съ приближеніемъ ночи точно стерегла изъ-за камыша несчастнаго, чтобы вцпиться въ него. И передъ слушателями проходила вся нищета, вся печальная жизнь нездоровой лагуны, точно нескончаемая жалоба.

Чтобы сократить эту безконечную скорбную исповдь, было ршено никогда не исключать изъ жеребьевки. Присяжный поставилъ на столъ кожаный мшокъ съ билетами.

– Требую слова!– закричалъ чей-то голосъ у дверіей. Кто это желаетъ говорить, чтобы длать новыя тягостныя заявленія?

Толпа раздвидулась и громкій взрывъ смха привтствовалъ П_і_а_в_к_у. Онъ важно шелъ впередъ, потирая покраснвшіе отъ пьянства глаза, длая надъ собой усилія, чтобы принять позу, достойную собранія. Видя, что вс трактиры Пальмара опустли, онъ втерся въ школу и счелъ нужнымъ передъ жеребьевкой открыть ротъ.

– Чего теб?– спросилъ недовольнымъ тономъ Присяжный, раздосадованный вмшательствомъ бродяги, пришедшимъ испытать его терпніе посл объясненій и извиненій недоимщиковъ.

"Чего онъ желаетъ? Онъ желаетъ узнать, почему его имя не фигурируетъ въ спискахъ, вотъ уже сколько лтъ? Онъ иметъ такое же право, какъ и самый богатый, ловить рыбу въ Альбуфер. Онъ бдне всхъ. Пусть такъ! Но разв онъ не родился въ Пальмар? Разв его не крестили въ приход Святого Валерія въ Русаф? Разв онъ не происходитъ отъ рыбаковъ? Въ такомъ случа онъ долженъ тоже участвовать въ жеребьевк!

Претензіи бродяги, никогда не касавшагося руками стей, предпочитавшаго переплывать каналы, чмъ перезжать ихъ съ весломъ на лодк, показались рыбакамъ такими неслыханными, такими смшными, что вс разразились смхомъ.

Присяжный отвтилъ недовольно. Вонъ отсюда, лнтяй!

Какое дло Общин до того, что его предки были честными рыбаками, разъ его отецъ отказался отъ весла ради пьянства, и у него общее съ рыбаками толъко то, что онъ родился въ Пальмар. Къ тому ни отецъ его, ни онъ самъ никогда не платили податей. Знакъ, которымъ въ былые годы П_і_а_в_к_и отмчали свои принадлежности для рыбной ловли, давно уже вычеркнутъ изъ книгъ Общины.

Однако пьяница настаивалъ среди разраставшагося смха публики, на своихъ правахъ, пока не вмшался съ своими вопросами дядюшка Г_о_л_у_б_ь. Ну, а если онъ будетъ участвовать въ жеребьевк и получитъ одно изъ лучшихъ мстъ, что онъ сдлаетъ съ нимъ? Какъ онъ будетъ его эксплуатировать, разъ онъ не рыбакъ и не знаетъ рыбачьяго промысла?

Бродяга насмшливо улыбнулся. Важно получить мсто! Остальное уже его дло! Онъ уже устроитъ такъ, что вмсто него будутъ работать другіе, которые ему отдадутъ большую часть улова. И въ его циническомъ смх выражалась злоба того перваго человка, который обманулъ ближняго, заставляя его работать, чтобы самому жить праздно.