Текст книги "Морская ведьма"

Автор книги: Вирджиния Кантра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Ключ лежал на переднем крыльце под буйком, которым отмечают местоположение ловушки для лобстеров.

Совсем как дома. Калеб сжал в кулаке потускневший металлический ключ, раздумывая о том, от каких еще привычек его брат так и не избавился спустя двадцать пять лет.

Он поднял руку, чтобы постучать в дверь.

– Есть кто-нибудь дома?

Никакого ответа. Тишина.

– Дверь не заперта, – заметила Мэгги.

Калеб потрогал ручку. И, естественно, она легко повернулась в его ладони.

– Селки не опасаются воровства?

Она пожала плечами.

– Мы не придаем значениям таким вещам. То, что принес один прилив, с легкостью может забрать другой.

– Хотел бы я послушать, как ты станешь объяснять это судье, – недовольно проворчал он.

– Очень просто, – улыбнулась Мэгги. – У шкуры нет карманов.

Он настороженно прищурился, ожидая подвоха.

– Я пошутила, – честно призналась она.

Сдержанная улыбка пробежала по его губам.

– Да, я догадался.

Просто раньше он никогда не слышал, чтобы она пыталась шутить. И, как у четырехлетнего малыша, сочинившего первую в своей жизни дразнилку, шутка казалась неуклюжей, трогательной и… совсем человеческой.

Сердце у него споткнулось и сбилось с ритма. Он поспешно толкнул входную дверь.

Внутри хижина выглядела так же, как и любое обшарпанное жилище, предназначенное исключительно для летнего отдыха в штате Мэн: стены, обитые потемневшими от времени сучковатыми сосновыми досками, рваный линолеум на полу, ржавые петли и устаревшие электроприборы. Вокруг дверцы холодильника наросла плесень. На полках внутри была бутылка кетчупа, зачерствевшая буханка хлеба и початый ящик с пивом. «Интересно, где Дилан покупал свои припасы?» – мельком подумал Калеб. Уж не на Краю Света, во всяком случае.

Царившие в комнате запахи заставили Мэгги поморщиться.

– Не думаю, что Гвинет спрятала свою котиковую шкуру в холодильнике.

– Согласен. – Калеб закрыл дверцу.

Забудь о брате. Сейчас для него имела значение только Мэгги.

– Наверное, мне стоит посмотреть снаружи, пока ты будешь искать внутри, – предложила она.

Калеб окинул взглядом четыре квадратные стены и узкий коридор, который вел… Куда, в спальню? В ванную?

– Тут и искать-то особенно негде.

Губы Мэгги дрогнули в улыбке.

– В таком случае ты быстро управишься.

Ему не нравилось то, что им придется разделиться. Но, в конце концов, они были на острове, на котором его братец даже не озаботился запереть дверь…

– Держись поближе к дому, – предостерег он ее. – Чтобы я мог тебя видеть.

Она безмятежно взглянула на него сквозь ресницы.

– Конечно.

И от этой большеглазой невинности в голове у него зазвенели тревожные колокольчики.

Но ведь она дождалась его в ресторане.

– Похоже, нам придется заниматься этим вместе, – сказала она.

Он хотел верить ей.

Вынужден был верить ей.

Калеб широкими шагами двинулся по коридору.

* * *

Глядя, как высокая, сильная фигура Калеба исчезает в дверном проеме, Маргред ощутила непреодолимое желание окликнуть его, заставить вернуться, шепнуть ему что-нибудь на прощание, поцеловать…

Глупое, женское, человеческое желание.

Она нетерпеливо выскочила через переднюю дверь на крыльцо и быстрыми шагами пересекла небольшой дворик, залитый лучами яркого солнца, заросший ромашками и чертополохом. Оказавшись в тени высокой ели, она обернулась и бросила последний взгляд на дом.

А потом побежала изо всех сил.

* * *

Калеб осматривал комнату так, как привык осматривать место преступления, сунув руки в карманы, оценивающе скользя взглядом по окружающей обстановке и держа в узде обуревавшие его эмоции.

Если это действительно была комната Дилана, то вкусы его братца за прошедшие двадцать пять лет не особенно изменились. Темно-синее полосатое покрывало на кровати было из того же самого грубого, стеганого материала, что и в детстве. Мебель была старомодной и разнокалиберной. И только королевских размеров матрас и украшенный изысканной резьбой морской сундучок, стоявший в ногах кровати, свидетельствовали о том, что Дилан вырос.

Изменился.

Небольшая фотография в рамочке на комоде привлекла внимание Калеба. Он подошел ближе и наклонился, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.

От удивления в горле у него застрял комок. Он узнал фотографию. Проклятье! Ведь он сам снят на ней, в возрасте десяти лет, с Люси на коленях. А позади них, нахмурившись и сердито глядя в объектив, стоял тринадцатилетний Дилан.

Воспоминания обрушились на Калеба, как боль от старой, внезапно открывшейся раны: вот мать, смеющаяся и довольная, глядя на них в видоискатель фотоаппарата, просит Дилана улыбнуться. Интересно, знала ли она тогда, что вот-вот бросит их? Или она сохранила снимок на память о своих детях, которых оставила одних? Быть может, и брат сохранил эту старую фотографию по той же причине?

Или, как знать, фотография, как и покрывало на кровати, и плесень на кухне, стали для Дилана настолько привычными за долгие годы, что он просто не видел и не замечал их?

Впрочем, Калебу было плевать на мотивы и резоны своего чертова братца.

Он отдернул занавеску встроенного шкафа для одежды и с удивлением обнаружил вполне современный гардероб. Быстро просмотрев содержимое выдвижных ящиков комода с зеркалом, он перенес свое внимание на морской сундучок в ногах кровати.

Но его взгляд почему-то не мог остановиться на нем. Соскальзывал и уходил в сторону. Калеб нахмурился. Это не походило на магический полог, наброшенный на остров. Он отчетливо видел проклятую штуковину. Но при этом испытывал странное нежелание подойти к сундучку ближе. Коснуться его.

Не обращая внимания на взбунтовавшееся чутье и неприятное покалывание в кончиках пальцев, он тяжело опустился на колени рядом с сундучком и поднял крышку.

Калеб негромко присвистнул от удивления, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Он все-таки сорвал джекпот!

Нашел клад, закопанный пиратами на берегу, Святой Грааль рыцарей-крестоносцев, горшок с золотом на конце радуги. Он уставился на россыпь сверкающих монет с изображениями богинь и королей, индейцев и орлов. Слитки золота просвечивали сквозь длинные пряди богатого… Меха.

Котиковая шкура.

Сердце кузнечным молотом бухало в груди. Шкура Гвинет? Или Дилана?

Только Мэгги могла дать ответ на этот вопрос.

Значит, надо позвать ее.

Он видел, что сделал демон с ее погибшей подругой. Мэгги жаловалась на то, что Калеб не понимает, с чем им пришлось столкнуться, но он хорошо знал обличья зла. В конце концов, он был полицейским. Солдатом. Он видел умерших детей и избитых жен, застреленных владельцев магазинов и взорванных школьников. Он знал, что могут сотворить с себе подобными люди, обуреваемые ненавистью или жадностью, одержимые высокоумной политической риторикой или религиозным исступлением.

С жалким оружием в руках он сражался против врага, которого невозможно победить, против бедности, преступности и безнадежности, против фанатиков и инсургентов.

И сейчас он будет драться, потому что у него нет другого выхода. Потому что кроме него некому больше было это сделать, а Мэгги не сможет справиться со здешним злом в одиночку.

Но если они проиграют, если на них в буквальном смысле обрушится ад, он хотел, чтобы она уцелела. По крайней мере котиковая шкура даст ей шанс на спасение, шанс вернуться в море, которое она так любит.

А если они победят…

Калеб опустил крышку сундучка, недовольно отметив про себя, что у него дрожат руки. Он не мог позволить себе раздумывать над тем, что сделает Мэгги, если они победят.

* * *

Мэгги ломилась сквозь заросли по скользкой, поросшей бурьяном тропинке, словно за нею по пятам гнались псы Ада во главе с Цербером.

Или демон.

Быстрее, еще быстрее! Она поскользнулась на ковре из опавших сосновых иголок. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди. Вдох. Выдох. В ушах шумела кровь.

Она выскочила из тени на яркий солнечный свет. Зажмурившись и ничего не видя перед собой, она споткнулась, полетела вперед и натолкнулась на что-то – кого-то – теплое. Мягкое. На какого-то мужчину.

Она едва не вскрикнула от неожиданности и испуга.

Крепкие руки схватили ее за плечи.

– Маргред?

Открыв глаза, она увидела перед собой Дилана, только что вылезшего из воды. Кожа его отливала мягким золотом в лучах послеполуденного солнца, а котиковая шкура подобно полотенцу была обернута вокруг талии.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил он.

Она пыталась сделать вдох, набрать в легкие воздуха. Найти подходящее объяснение. Быстрее!

– Я… ухожу.

– Что?

Маргред наконец сумела сделать глубокий вдох.

– Демон убил… Гвинет из Гиорта. Твой брат… Твой брат все знает.

– Мой брат не верит в демонов.

У нее не хватало ни дыхания, ни времени, чтобы тратить их на бессмысленные споры.

– Теперь верит. И пытается… остановить его.

Дилан скривился.

– Это абсурд. Хумансу не по силам убить демона.

Наконец хоть кто-то согласился с нею. Но его слова не принесли облегчения.

– Я так и сказала твоему брату. Он меня не слушает. Но если я уйду отсюда, то смогу отвлечь на себя демона. Он не охотится на людей. И Калеб будет в безопасности.

Расстроенный, разозленный, уязвленный, преданный… но живой.

Лицо Дилана окаменело, на нем проступила смертельная бледность.

– Ты готова сыграть роль приманки для демона, и только для того, чтобы спасти моего брата?

Она постаралась сделать так, чтобы он не догадался, что причинил ей боль.

– Я не настолько низко ценю себя. Я рассчитываю сразиться с демоном.

– У тебя нет нужной подготовки. И сил тоже.

– У меня нет выбора.

Его черные глаза яростно сверкнули.

– Ты могла бы прийти ко мне. Или к принцу. Птицы принесли сообщение о смерти Гвинет. Конн собирается отправить сюда смотрителя. Он обладает необходимым опытом, чтобы…

– К черту Кона! И его смотрителей. К тому времени, когда они прибудут сюда, демон может вселиться в другое тело. А твой брат может погибнуть.

В уголках рта Дилана залегли глубокие складки.

– Где он?

– Калеб? В коттедже. – Она представила себе его реакцию, когда он поймет, что она сбежала, и на нее накатила новая волна боли и паники. Быстрее, быстрее, быстрее. – Я должна спешить.

Дилан посторонился, давая ей пройти, но Мэгги, прыгая по камням, слышала, что он устремился за ней.

– А как ты собираешься покинуть остров?

– Я еще не разучилась плавать. До Края Света всего-то три мили.

– Под парусом будет быстрее, – сказал Дилан. – Я отвезу тебя.

– Хорошо. – Маргред не стала спрашивать, почему он предлагает ей помощь.

Ее мысли занимал Калеб. Она прыгнула на палубу.

– Поспеши. Мне еще надо вывести из строя вторую лодку.

Дилан остановился.

– Моторку? Зачем?

Маргред нетерпеливо уставилась на него. Ой, конечно, мог оценить силу демона, но не имел ни малейшего представления о духе воина, который жил в груди его брата.

– Потому что если я не задержу его здесь, Калеб отправится на охоту за демоном в одиночку.

* * *

Калеб вышел из-под прикрытия деревьев, обливаясь потом и злясь на себя. Он потратил несколько драгоценных минут в доме, пытаясь найти Мэгги. Он искал и звал ее, не в силах представить и осознать, что она просто-напросто бросила его.

В очередной уже раз.

Может быть, ей показалось разумным внимательно осмотреть береговую черту, но, черт возьми, она должна была рассказать ему о своих планах!

Он обвел взглядом морской пейзаж. Черные скалы и сверкающая гладь воды. Берег замер в неподвижности. Здесь гулял лишь ветер да в такт ему колыхались желтые головки золотарника.

Зато на причале он уловил какое-то шевеление. Взлетела и затрепетала юбка. Мэгги… От облегчения у него закружилась голова, и он жадно вдохнул солоноватый морской воздух. На мгновение ему показалось, что все в порядке.

Но только на мгновение.

Она поднималась на палубу лодки. Парусного суденышка. Посудины Дилана. И Дилан был с ней, он отдавал швартовы.

Калеб замер на месте, оцепенев, не в состоянии сделать и шага. Он не стал окликать их. Не стал протестовать. В конце концов, случилось именно то, чего он ожидал и чего боялся. Он знал, что это случится, и вот оно случилось.

Он не стал спрашивать у Мэгги, понимает ли она, что делает. Ее планы вдруг стали ему совершенно – и очень болезненно – ясны.

На мачте с грохотом взлетел парус. Лодка вздрогнула и запрыгала на волнах, словно пони на привязи. Мэгги тряхнула головой, подставляя лицо налетевшему ветру, и оглянулась на берег. Калеб совершенно точно мог сказать, в какое мгновение она заметила его. Ее большие глаза испуганно расширились. От отчаяния она даже приоткрыла рот.

Он, по щиколотку проваливаясь в песок, двинулся к причалу, проклиная свою хромоту и затравленное выражение в ее глазах. Он заговорил с ней, обращаясь только к ней одной, словно не замечая присутствия еще одного человека – существа? – рядом с ней.

– Слезай с этой лодки.

Она закусила губу.

– Прости меня.

Сначала шутка, теперь извинения. Она делала успехи. Проклятье!

Калеб оценивающе взглянул на полоску воды шириной в двенадцать футов, отделявшую лодку от причала. Даже будь у него здоровая нога и даже если бы он хорошенько разбежался, то все равно допрыгнуть до палубы ему не удалось бы.

Он понимал, что должен что-то сделать, сказать, должен спешить, пока еще не поздно. От тоски и предчувствия поражения у него заныло сердце. Калеб сжал руки в кулаки.

– Не делай этого.

Парус затрепетал и развернулся, готовясь унести Мэгги от него.

– Я должна.

Он смотрел на нее, не отводя взгляда, отчаянно пытаясь заставить ее понять.

– Ты сказала, что мы вляпались в это дело вместе. Черт побери, Мэгги…

– Она уходит, – перебил его Дилан. – Привыкай. Тем более что это уже не в первый раз.

– Заткни свою поганую пасть! – прорычал Калеб.

Мэгги обеими руками схватилась за борт лодки с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Я люблю тебя, – бросила она ему через разделявшее их пространство.

От этих слов он должен был почувствовать себя лучше. На самом же деле ему стало только хуже. В груди, там, где когда-то билось сердце, образовалась щемящая пустота, в которой медленно раскручивался смерч желания, ярости и панического ужаса.

– Ты выбрала чертовски неудачный способ продемонстрировать мне это, – сказал он.

Ему показалось или глаза ее действительно наполнились слезами?

– Здесь ты будешь в безопасности, – попыталась успокоить его Мэгги.

Лодка задрожала и выпрямилась, Дилан умело управлялся с ней. За спиной у Мэгги отчаянно хлопал парус, похожий на бьющуюся в силках птицу. – Магический полог укроет тебя до тех пор, пока я не вернусь.

– Когда?

Одно-единственное слово прозвучало хлестко, как выстрел. Она вздрогнула, как от боли.

– Позже. Так скоро, как только смогу.

После того как сразится с демоном. Вот что она имела в виду. При условии, что останется в живых.

– Мэгги, бога ради… – Он отчаянно боялся за нее. Сходил с ума и неистовствовал. – Если ты меня любишь, то должна верить мне. Верить нам обоим. Не делай этого в одиночку.

Дилан встал рядом и жестом собственника положил руку ей на плечо.

– Она не одна. Теперь она со своим народом.

– Ты, сукин сын! – Калеб, хромая, устремился к краю причала.

Лодка поймала парусом ветер и прыгнула в море, удаляясь от него.

* * *

Калеб склонился над подвесным мотором, с которого был снят кожух, в бессильной ярости глядя на путаницу оборванных проводов там, где должны были находиться свечи зажигания.

Ему хотелось голыми руками разорвать что-нибудь – двигатель, своего братца – на части.

Мэгги ушла.

А он попал в западню на этом чертовом Бригадуне, будучи не в состоянии защитить ее, находясь слишком далеко, чтобы помочь ей, не имея в своем распоряжении ни сил, ни возможностей, которые позволили бы ему сохранять хотя бы видимость действия, иллюзию того, что он держит все под контролем.

Калеб судорожно сжал в руке гаечный ключ. Он ободрал пальцы о поворотную скобу. Руки у него были перепачканы кровью и машинным маслом.

Он должен был рассказать ей о шкуре.

Мэгги не захотела остаться ради него, но, быть может, она осталась бы из-за шкуры. Он мог бы использовать это как козырную карту на переговорах, чтобы заставить ее взять его с собой. Если бы эта уловка не сработала, он мог бы просто отдать эту чертову штуку Мэгги, чтобы защитить ее.

Он был готов отдать ей что угодно, сделать для нее что угодно, только бы защитить ее.

Но она ушла от него.

Калеб с силой потер лицо ладонями. Глаза болели от слепящего блеска воды, от непролитых и непрошеных слез.

Привыкай. Тем более, что это уже не в первый раз… Теперь она со своим народом.

Почему же Дилан, будь он проклят, не отдал ей шкуру?

Калеб, прищурившись, глядел в морскую даль, а в голове у него, щелкнув, включились в работу шестеренки мозга полицейского. Во что был одет его брат на борту лодки? Он был практически голый, лишь на талии болталась шкура какого-то первобытного, пещерного зверя.

Значит, та шкура, которую он нашел, не принадлежала Дилану.

А знал ли он вообще о том, что спрятано у него в спальне? Или же Гвинет сама, тайком, положила свою котиковую шкуру в сундучок?

Вспышка света на воде привлекла внимание Калеба – солнечные лучи отразились от фиберглассового корпуса или поднятого паруса. Он вдруг почувствовал, что задыхается от неожиданной, глупой надежды.

Когда лодка, прыгая по волнам, приблизилась, он понял, что это не парус. Силуэт суденышка, окрашенного в ярко-красный цвет, стремительного и юркого, сидел в воде слишком низко. Калеб расслышал рев мотора.

Он медленно выпрямился, внутренне уже готовый к тому, что моторка пройдет мимо.

Но, когда катер не изменил курс, двигаясь прямо на него, надежда у него в груди ожила и окрепла. Может быть, он все-таки вытянет счастливый билет, который позволит ему убраться с острова.

Калеб поднял руку, чтобы помахать судну, привлекая внимание, но рулевой, неподвижно сидящий в кокпите, не ответил на его приветствие.

Конечно. А чего еще он мог ожидать?

Магический полог укроет тебя до тех пор, пока я не вернусь.

Калеб потянулся к раскрытому аварийному комплекту, лежавшему сзади на палубе. Шприц для заделки швов, отвертка, фонарик, спички…

Сигнальные ракеты.

Пальцы его сомкнулись вокруг длинного золотистого цилиндра.

«Сейчас я покажу вам магический полог!» – с мрачным удовлетворением подумал он.

Красная ракета, оставляя за собой дымный хвост, по крутой дуге взмыла в синее небо.

Калеб смотрел на приближающуюся лодку, и сердце его готово было выскочить из груди от волнения. Солнце слепило ему глаза, и он мысленно как заведенный твердил одно и то же слово «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», вознося молитву Господу, для которого у него в жизни не было времени с тех самых пор, как он посещал воскресный класс миссис Прюитт.

Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он увидел меня…

Пожалуйста, сделай так, чтобы я успел вернуться вовремя и спасти ее…

Катер замедлил ход, сделал разворот и устремился к причалу.

Калеб шумно выдохнул, испытывая одновременно облегчение и благодарность.

«Спасибо тебе, Господи, спасибо тебе, спасибо…»

Он замер, оборвав себя на полуслове.

Все-таки Господь не ответил на его молитвы.

Потому что за штурвалом катера с застывшей радостной улыбкой на лице и резкими, дергаными движениями робота сидел Брюс Уиттэкер.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Маргред бездумно смотрела на воду, с журчанием бежавшую вдоль борта, которую резала острым носом лодка. В груди у нее была щемящая пустота, а душу захлестывали эмоции.

Рука Дилана покоилась у нее на плече. Резким движением она стряхнула ее.

– Прошу прощения, – извинился он, и в голосе его прозвучала неловкость. – Я просто хотел утешить тебя.

Она не простила его за то, что он посмел издеваться над своим братом. Или, скорее всего, она так и не простила себя.

– Я не нуждаюсь в твоем утешении, – холодно ответила она. – Все, что мне нужно, это чтобы ты довез меня до берега.

– Пожалуй, мне следовало бы отвезти тебя на Кэйр Субай, – пробормотал Дилан.

– Только попробуй, и я прыгну за борт раньше, чем ты успеешь обрасопить свои паруса, – заявила она.

Он сердито поджал губы.

– Там ты будешь в безопасности.

– Там я очутилась бы в ловушке. Шкуры у меня нет. Я никогда не смогу вернуться в море.

– Тем больше у тебя причин вернуться в Святилище. Без шкуры ты состаришься и умрешь. А при дворе принца тебе, по крайней мере, не грозит старость.

Маргред взглянула на горизонт. День за днем, день за днем, день за днем… С утра до вечера одно и то же, сплошная череда тоскливого времяпрепровождения, сливающаяся в безликую скуку. Зато она никогда не состарится и никогда не умрет.

И больше никогда не увидит Калеба…

Перспектива безрадостной вечности без него простиралась перед нею, как темные, холодные, сырые туннели и коридоры Кэйр Субая. Отдающие гулким эхом. Пустые.

Как и ее жизнь до того, как она встретила его.

Маргред содрогнулась.

– Я предпочту умереть, чем жить без цели или удовольствия. И любви…

– У тебя могут быть дети, – заметил Дилан.

Ох! Маргред даже зажмурилась, настолько ярко ей вдруг представилось, как она держит на руках сына с зелеными глазами Калеба или дочку с его солнечной улыбкой.

Она отрицательно покачала головой.

– Однажды я уже говорила тебе, что у меня нет желания становиться частью программы воспроизводства, за которую ратует принц.

Дилан пристально смотрел на нее, и по выражению его лица нельзя было понять, о чем он думает.

– Есть и другие кандидаты на роль племенного жеребца.

– Ни один из них меня не вдохновляет. – Она не отрываясь смотрела на пенный след за кормой, который исчезал вдали и вел к острову, где остался Калеб. Его образ притягивал ее с той же неотвратимостью, с какой луна притягивает приливы и отливы. – За исключением твоего брата.

– Он не мой брат. И для тебя он никто. Ты не можешь и дальше постоянно оглядываться назад.

Далеко по правому борту встречным курсом прошла ярко-красная моторная лодка, и сердитое гудение двигателя достигло ушей Маргред.

– Твоя мать никогда не жалела о том, что оставила твоего отца? – спросила вдруг Маргред. – А ты сам никогда не скучал по дому и своей семье?

– Мы селки! – провозгласил Дилан. – Мы никогда и ни о чем не жалеем.

Мы живем в море, свободные и беззаботные…

Именно так все и было на протяжении семисот лет ее существования. Но почему же сейчас она чувствует себя так, словно опасное течение подхватило ее и несет в совершенно другом направлении?

Мысленно она вернулась к Калебу на причале, с руками, сжатыми в кулаки, и потухшими глазами. Она чувствовала его, как боль в сердце, как притяжение луны, вызывающее чередование приливов и отливов, и острое сожаление бурлило и пенилось в ее крови.

– Похоже, я перестала быть селки, – негромко произнесла она.

Дилан нахмурился.

– Если это действительно так, то мой брат преуспел там, где потерпел неудачу демон. Он уничтожил тебя.

Маргред удивленно взглянула на него. В то же время она вполне понимала Дилана. Раньше, весьма возможно, она даже согласилась бы с ним. Селки принадлежали к числу Перворожденных, Бог не зря создал их первыми. Они по всем статьям превосходят людей, которые борются, молятся и умирают.

Тем не менее…

Вот именно, тем не менее.

Ее система верований и ценностей претерпела радикальные изменения. Да и сама она стала другой, как стали другими сухожилия и ткани ее тела, мыслительные процессы мозга, душевные и сердечные порывы. Калеб с помощью некоей странной душевной алхимии изменил ее. Он вдохнул в нее мужество и научил любви.

Потому что она и вправду полюбила его, полюбила отчаянно, всем сердцем. Но она по-прежнему не доверяла ему. Она не верила в него столь безоглядно, как он верил в нее, как принимал и любил ее. Он пытался сказать ей об этом.

Если ты меня любишь, то должна верить мне. Верить нам обоим. Не делай этого в одиночку.

Но она не стала его слушать.

– Калеб не уничтожил меня, – заявила Маргред. – Наоборот, он создал меня заново.

– Он сделал из тебя хуманса, – сплюнул Дилан.

Маргред улыбнулась, и на сердце у нее вдруг стало легко и спокойно.

– Да. Поворачивай лодку. Мы плывем обратно.

* * *

Тварь, нацепившая лицо Брюса Уиттэкера, улыбнулась Калебу. Взгляд ее быстро обежал неисправную лодку, причал, пляж. «Ищет кого-то», – подумал Калеб. Ищет Мэгги. Рука инстинктивно поползла к пистолету.

– Шеф, – произнесла тварь голосом Уиттэкера.

– Ты кто? – спросил Калеб.

Глаза удивленно расширились. Светло-серые глаза Уиттэкера, в которых плясали огоньки неимоверной радости и отвратительного удовольствия.

– Разве вы не знаете?

– Я узнаю лицо, – ответил Калеб, наклоняясь, чтобы достать пистолет из кобуры. – А вот имя что-то не расслышал.

– А, очень хорошо, – поддакнула тварь. – Можешь называть меня Таном.

– Тан, значит. Отлично, – сказал Калеб и выстрелил в него.

Точнее, попытался.

Курок безобидно щелкнул у него в руке.

– Ничего не выйдет, – сообщил Тан.

Он поднял с консоли катера револьвер – «магнум» 357 калибра, мощную убойную штуку, оборонительное оружие, которое обычно предпочитают состоятельные домовладельцы, – и прицелился Калебу в грудь.

– А вот эта игрушка выстрелит. Брось свой пистолет в воду.

Калеб лишь крепче стиснул рукоятку. «Никогда не расставайся со своим оружием. Продолжай говорить. Поддерживай разговор…»

– Ловкий фокус.

– Спасибо. Я подавил способность капсюля к воспламенению в патронах. Я мог бы легко сделать так, чтобы пистолет взорвался у тебя в руках. Но они еще могут пригодиться мне. Позже.

Они… Его руки? Калеб постарался прогнать холодок, пробежавший по спине при мысли о том, что демон может использовать его. Использовать его руки.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– У тебя есть то, что нужно мне, – ответил Тан с палубы катера.

Он не мог дотронуться до него. Дотянуться до него. Пока еще не мог. Но подобно преступнику, восторгающемуся собственным умом и ловкостью, твари нравилось слушать свой голос. Калеб попытался воспользоваться этим.

– Мы могли бы попробовать договориться.

Тан улыбнулся резиновой улыбкой. Лицевые мышцы сократились, обнажая зубы Уиттэкера.

– Я бы предпочел, чтобы ты умолял меня.

Рука Калеба, сжимавшая рукоятку пистолета, стала влажной и скользкой от пота. На ободранных костяшках пальцев выступила кровь.

– С последней жертвой у тебя вышла явная промашка. Иначе бы ты не гонялся за мной.

Демон яростно зашипел.

– Давай же, – увещевал его Калеб. – Сделай мне предложение.

– Твоя жизнь в обмен на шкуру.

Шкура. Золотые монеты просвечивают сквозь пряди густого, богатого меха… Единственная надежда Мэгги на спасение.

Калеб решительно покачал головой. Нет! Как будто он обладал могучей силой, а не бесполезным пистолетом. Как будто не он смотрел в черное дуло «магнума» 357 калибра, что держала в руке тварь, которую нельзя убить.

– Мы оба знаем, что ты не можешь оставить меня в живых. Тан равнодушно пожал плечами, не давая себе труда отрицать очевидное.

– Тогда… быстрая и легкая смерть.

«Продолжай говорить. Поддерживай разговор…» Должен же быть какой-то способ победить. Сражение всегда идет не так, как ты его запланировал. Следует проявлять гибкость и подстраиваться под обстоятельства.

– А взамен ты хочешь получить…

– Котиковую шкуру селки по имени Гвинет. Да.

– Для чего? Она мертва.

– Скажем… я хочу сохранить шкуру на память о ней.

Калеба вновь пробрала дрожь отвращения. Что-то не складывалось. Демон сжег котиковую шкуру Маргред. Так что ему не было никакого смысла сохранять шкуру Гвинет.

Как будто что-то в этой ситуации могло иметь смысл! Думай. Поддерживай разговор.

– Ты не производишь впечатления сентиментальной личности.

– Мои действия и моя натура тебя не касаются.

– А я почему-то думаю, что ты облажался, – сказал Калеб, намеренно провоцируя тварь. «Заставь его говорить. Отвлекай его. Ищи выход». – Мне кажется, что она умерла еще до того, как ты успел прибрать к рукам ее шкуру, и теперь ты по уши в дерьме.

– Она оказалась слишком слабой. – Тан буквально выплевывал слова. Дуло его револьвера дрожало и плясало. – Ее смерть была…

– Ошибкой? – подсказал Калеб.

Демон оцепенел и напрягся.

– Досадной помехой.

– Получается, ты не хотел убивать ее?

– Я хотел покончить с ней. – Для пущего эффекта Тан взмахнул револьвером. – Гибель тела – это всего лишь мелкое неудобство в ее существовании. Ее народ не станет из-за этого беспокоиться, если она снова возродится в море.

Калеб не сводил глаз с пляшущего ствола. Револьвер хорош ровно настолько, насколько хорош человек, который держит его в руке.

– Ты хотел, чтобы ее народ разозлился на тебя? – спросил он, делая крохотный шаг вперед.

– Не на меня. На тебя. Дети моря слишком уж терпеливо относятся к хумансам. Вы перевернули землю с ног на голову, вы загрязняете воду, вы надругались над самим воздухом, тем не менее, элементали мирятся с вашим присутствием. «Потому что так пожелал Создатель». – Тан яростно кривлялся, его мимика был ужасной. – Морской король бездарно растратил века на бесплодные мечты. Он отрешился от мира. А его наследник слишком осторожен и труслив, чтобы действовать. Но они не смогут не обращать внимания на то, что кто-то целенаправленно уничтожает их народ. Особенно когда их численность неуклонно сокращается.

Демон разглагольствовал, как проклятый террорист. Можно подумать, что, упаковав акт насилия в оболочку высокой и благородной цели, можно оправдать гибель невинных жертв.

Калеб постарался обуздать свой гнев.

– И поэтому ты принял облик человека, убил селки, а теперь надеешься, что вся вина падет на людей.

– Нет, вся вина падет на тебя. Твои соплеменники и так уже подозревают тебя. А когда умрут другие, даже этот дурак, король селки Ллир, будет убежден в твоей виновности.

В затылке у Калеба начала нарастать тупая боль. Виски заломило.

Когда умрут другие…

Мэгги.

Он должен остановить эту тварь, прежде чем она доберется до Мэгги. До того как девушка выяснит, что Уиттэкера нет на Краю Света, и начнет искать его.

Он сделал еще один шажок вперед, прикидывая, сумеет ли преодолеть оставшееся расстояние (слишком далеко!), и оценивая свои шансы (ничтожные!).

«Продолжай говорить. Поддерживай разговор…»

– Да какая им разница? К тому времени я буду мертв. Ты убьешь меня, а это уравняет счет.

Уиттэкер в замешательстве открыл рот. И Калеб на краткий миг даже позволил себе надеяться, что прорвался к нему или озадачил демона, который в него вселился.

– Их смерти не закончатся с твоей гибелью, – придя в себя и опомнившись, сообщил Тан. – А забрав твою жизнь, я сумею убедить принца селки, что у нас общие интересы.

Еще один шажок вперед. Но ему нужно было чем-то отвлечь внимание демона. Птица, лодка, еще одна чертова сигнальная ракета…

– Калеб! – разнесся над водой отчаянный крик Маргред.

Голова Уиттэкера дернулась, он начал оборачиваться. Отлично. Низко пригнувшись, Калеб прыгнул вперед, ударил адвоката головой в живот и вместе с ним повалился на доски палубы.