Текст книги "Морской демон"
Автор книги: Вирджиния Кантра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Вирджиния Кантра
Морской демон
Дети моря – 2
ОТ АВТОРА
Моя глубочайшая признательность замечательному редактору Синди Хванг и всей команде Беркли,проделавшей немыслимую работу.
Моему агенту Дамарис Роуланд, благодаря которой вышла эта книга.
Мелиссе Мак-Клоун и Кристен Дилл – за то, что слушали, читали, критиковали и поддерживали меня.
Лейтенанту (в отставке) А. Дж. Картеру, Мартину Урда, М. Д. и всем экспертам, которые давали терпеливые и взвешенные отзывы на самые невероятные повороты сюжета.
Моей племяннице Мэри, которая позволила позаимствовать у нее татуировку.
Джин, Уиллу, Эндрю и Марку, которые по мере приближения срока сдачи романа, вероятно, все больше убеждались, что их мама похищена демонами – или, возможно, одержима.
И Майклу. Без тебя я бы просто пропала.
Но душой он остался с народом своей матери,
Пребывавшим на укрытом дождями острове,
Где Патрик и Брэндан в последний раз
Смотрели на безбрежное море
И последнюю улыбку солнца на западе.
Гилберт Кит Честертон. Баллада о белом коне.
Они говорят, что море холодное,
Но море содержит в себе самую горячую из всех существующих кровь,
Самую неистовую, самую яростную.
Дэвид Герберт Лоуренс. Киты не плачут.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В ту ночь, когда единственный подходящий холостяк на острове женился, Реджина Бароне напилась.
Хотя трахнуться было бы лучше.
Реджина переводила взгляд с Бобби Кинкайда, который не сводил глаз с запотевшей бутылки с пивом, на пятидесятитрехлетнего Генри Тиббетса, от которого невыносимо воняло селедкой, и думала: «Ни за что на свете…» В любом случае, на острове со среднегодовым населением в тысячу сто человек случайная связь по пьянке на свадебном торжестве могла бы иметь весьма серьезные последствия.
Насчет последствий Реджина была в курсе дела. В конце концов, именно так появился ее Ник.
Растяжки свадебной палатки трепетали на ветру. Ее боковые стороны были подняты, и Реджина видела берег, где счастливые молодожены обменивалась торжественными клятвами, – полоска глинистого сланца, беспорядочное нагромождение скал, полумесяц песчаного пляжа на границе с бескрайним океаном.
Не типичное местечко для бракосочетания. Что ни говори, штат Мэн – даже если дело происходит в августе – это все-таки далеко не Санта-Круз. [1]1
Курортное место, крупнейший из Виргинских островов в Карибском море. – Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.
[Закрыть]
Реджина подняла поднос с грязной посудой и тут заметила сына, который стоял возле площадки для танцев рядом с ее матерью.
Она почувствовала, что улыбается. Бокалы могут и подождать.
Поставив поднос, она прошла к ним через большую белую палатку.
– Привет, красавчик!
Восьмилетний Ник обернулся, и она увидела себя в миниатюре: те же темные итальянские глаза, тонкое выразительное лицо, большой рот.
Реджина протянула к нему руки.
– Хочешь показать мне, что умеешь?
Ник расплылся в улыбке.
Антония Бароне взяла его за руку. Ее мать выглядела очень официально, как и подобает мэру: твердый мазок красной губной помады, темно-синяя юбка и блузка.
– Мы уже уходим, – сказала она.
Взгляды их встретились.
– Мама, только один танец!
– А я-то думала, что тебе нужно работать, – ответила Антония.
С той минуты, как Реджина согласилась обслуживать эту свадьбу, мать не переставала брюзжать по любому поводу.
– Все под контролем.
– Так ты хочешь, чтобы я присмотрела за ним сегодня вечером?
Реджина подавила тяжелый вздох.
– Да, спасибо. Но если бы вы на минутку задержались…
– Пожалуйста, бабушка! – присоединился к ней Ник.
– Решайте сами, – сказала Антония, ясно давая понять, что на самом деле все должно быть как раз наоборот. – Делайте, что хотите. Впрочем, вы всегда именно так и поступаете.
– Только не в последнее время, – буркнула Реджина, отходя с сыном.
Но зато в следующие десять минут она получила настоящее удовольствие, глядя на Ника, который хлопал в ладоши, прыгал, кружился, смеялся и вообще вел себя так, как и положено восьмилетнему мальчишке.
Зазвучала более медленная мелодия.
Наступила очередь танцевать взрослым парам, и Реджина, у которой ремешки на туфлях больно врезались в пальцы, отвела Ника к матери.
– Для тебя наступила полночь, малыш. И ты вместе с бабушкой отправляешься домой в карете из тыквы.
Он задрал голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Ты о чем?
Реджина пригладила темные волосы, упавшие ему на лоб, на мгновение задержав руку на гладкой щеке.
– Я должна вернуться к работе.
Он понимающе кивнул.
– Я тебя люблю.
Волна любви обожгла ее сердце.
– Это я тебя люблю.
Она смотрела им вслед, когда они покидали белую палатку и взбирались по склону холма к автопарковке. Ее квадратная мать и худенький сынишка отбрасывали на траву длинные тени. Солнце задержалось на вершине холма, окрасив кусты в пурпур и золото, отчего они стали похожи на сказочные волшебные розы.
Это был один из тех дней, один из тех летних вечеров, когда Реджина почти верила в счастливый конец.
Впрочем, только не для нее. Для нее – никогда.
Она вздохнула и вернулась в палатку. Ноги болели.
Механик Бобби Кинкайд обслуживал в баре за бесплатное пиво и из одолжения Кэлу. Бобби прилично зарабатывал в гараже своего отца. Сейчас на острове любой подросток, которому исполнилось шестнадцать и которому деньги, вырученные за продажу лобстеров, жгли карман, считал своим долгом заиметь машину. По крайней мере, пикап.
Реджина уклонилась, когда Бобби попытался приобнять ее. Очень жаль, что он еще совсем сопляк.
– Привет, Бобби! – Она взяла бутылку шипучего вина из ведерка со льдом и с трудом сняла проволоку, обернутую вокруг пробки. – Давай-ка быстренько наполним все бокалы, и я хочу убрать со стола тарелки из-под пирога.
– Эй, погоди! – произнес позади нее низкий мужской голос. – Ты здесь не на работе.
Сердце Реджины забилось учащенно. Она обернулась. Сильные загорелые руки, спокойный взгляд зеленых глаз, прихрамывающая походка, оставшаяся после Ирака. Шеф полиции Калеб Хантер собственной персоной.
Жених.
Забрав из ее рук бутылку «Просекко», [2]2
«Просекко» – игристое вино из винограда сорта просекко; эти вина имеют тонкий и нежный аромат и вкус.
[Закрыть]Калеб налил вино в фужер для шампанского и протянул Реджине.
– Ты здесь гость. И мы хотели бы, чтобы сегодня вечером ты развлекалась вместе со всеми.
– Я только и делаю, что развлекаюсь. Надо только подать красный соус и роллы из лобстера…
– Меню – просто классное! – сказал Кэл. – Все прекрасно. А эти пирожки с крабами…
– Мини-пирожки с голубым крабом с соусом из чеснока из острого копченого красного перца, – вставила Реджина.
– Это действительно что-то особенное. Ты молодец, все очень здорово устроила!
Он тепло посмотрел на нее.
Реджина вспыхнула от комплимента. Она действительномолодец. Особенно если учесть, что на то, чтобы все распланировать и подготовить, у нее было меньше месяца, а помогали ей только бестолковая невеста и ужасно неловкая сестра жениха, и Реджина фактически самостоятельно организовала свадьбу, которой у нее самой никогда не было. Взятая в аренду палатка, мягко освещенная фонариками, была украшена дельфиниумом, ромашками и подсолнухами, столы для пикника накрыты накрахмаленными белыми скатертями, а на раскладные стулья из местного клуба Реджина повязала банты.
А угощение ее приготовления – мидии, протушенные в белом вине с чесноком, итальянские бутерброды из поджаренного хлеба с базиликом, помидорами и оливковым маслом, копченый лосось в сметане с укропом – пользовалось огромным успехом.
– Спасибо, – сказала она. – Я подумала, что, возможно, надо посоветовать маме добавить в наше обычное меню что-нибудь из этих закусок. Мидии или, может быть…
– Прекрасно, – повторил Кэл, но было видно, что он ее уже не слушает. – Глаза его были устремлены на невесту, Мэгги, которая сейчас танцевала с его отцом.
Темные волосы Мэгги волной рассыпались по плечам. Она сбросила туфли, и край ее развевающегося белого платья волочился по полу. Она смотрела на отца Калеба снизу вверх и смеялась, когда он неуклюже выполнял поворот.
При виде неприкрытой страсти в глазах Кэла к горлу Реджины подкатил комок.
Ни один мужчина еще не смотрел на нее так – словно она была солнцем, луной и целым миром, воплощенным в одном человеке. Если бы кто-то посмотрел на нее так, она бы его не упустила.
Если бы только Кэл когда-нибудь…
Но он этого не сделал. И уже не сделает. Никогда.
– Иди потанцуй, – сказала Реджина. – Это ведь твоя свадьба.
– Верно, – ответил Калеб.
Прежде чем уйти, он обернулся, чтобы улыбнуться ей и сказать:
– Сегодня вечером больше никакой работы. Мы специально наняли молодежь, чтобы ты смогла сделать перерыв.
– Ты же сам знаешь, что за этой детворой с церковным воспитанием нужен глаз да глаз, – бросила ему вслед Реджина.
Но это была только отговорка.
На самом деле уж лучше она будет разносить бокалы и мыть тарелки, чем вести все те же разговоры с теми же людьми, которых она знала всю свою жизнь. «Как тебе погода? Как поживает твоя мать? Когда уже ты сама выйдешь замуж?»
О господи!
Она смотрела, как Кэл кружится в танце с невестой – медленно из-за своей хромоты, – и ужасная пустота, резко, словно судорога, сжала ее сердце.
Взяв бокал и открытую бутылку «Просекко», она ушла. Подальше от всего этого, от музыки, огней и танцев! Подальше от Бобби за стойкой бара и от Калеба, руки которого сейчас обнимали Маргред!
Каблуки Реджины оставляли вмятины на неровной полоске травы. Под шум воды о скалы она медленно шла по глинистому берегу. Пенистые волны ложились к ее ногам. Она присела на гранитный камень, чтобы разуться. Босые пальцы погрузились в прохладный крупный песок.
Ох, так было намного лучше. Правда.
Она налила себе вина. Уровень содержимого бутылки падал по мере того, как поднималась луна, плоская и яркая. Небо углублялось, пока не стало напоминать внутреннюю поверхность гигантской пурпурно-серой раковины. Реджина запрокинула голову, чтобы взглянуть на звезды, и почувствовала, что все вокруг кружится.
– Осторожно, – озабоченно произнес низкий мужской голос.
От неожиданности она подскочила и расплескала вино.
– Кэл?
– Нет. Ты разочарована?
Ну вот, облила платье. Проклятье!
Реджина взглянула в сторону палатки, потом осмотрела берег в поисках хозяина голоса.
Он стоял босой в кромке прибоя, словно появился из моря, а не пришел со стороны продолжавшей веселиться свадьбы.
Сердце ее глухо забилось. В голове шумело от вина.
Это не Калеб. Она прищурилась. Он слишком высокий, слишком худой, слишком молодой, слишком…
Галстук его был приспущен, брюки закатаны. Свет луны, упав на его лицо, выхватил из темноты длинный тонкий нос, рот, как будто высеченный из камня, и глаза – темные и таинственные, словно грех.
Реджина почувствовала странное смущение и нахмурилась.
– Не понимаю, о чем ты.
Он тихо засмеялся и подошел ближе.
– Они прекрасно смотрятся вместе, Калеб и Маргред.
Теперь она узнала его. Она видела его там, на церемонии.
– Ты его брат. Дилан. Тот самый, который… Ушел.
Реджина слышала разговоры. Хоть она и была пьяна, но основное запомнила. Двадцать пять лет назад его мать покинула остров, бросив мужа, Калеба и маленькую Люси, забрав с собой второго сына. Вот этого.
– Я думала, ты старше, – сказала Реджина.
В лунном свете он двигался почти бесшумно.
– Ты меня помнишь?
Реджина фыркнула.
– Вряд ли. Тогда мне было года четыре.
Она одернула мокрый шелк на груди. Придется ехать на материк, на острове химчистки не было.
– Вот.
В темноте мелькнуло что-то, напоминающее белый флаг. Это он достал из кармана платок. Настоящий джентльмен.
Его рука оказалась в опасной близости от нее. Пальцы коснулись крошечного золотого крестика ниже ключицы, ладонь придавила платок к ложбинке на груди. Горячо. Со знанием дела. Шокирующе.
У Реджины перехватило дыхание. Никакой он не джентльмен. Козел какой-то!
Она отбросила его руку.
– Я сама.
Ее соски под мокрой материей затвердели. Он что, видит в темноте? Она вытерла платье его носовым платком.
– Что ты здесь делаешь?
– Я шел за тобой.
Если бы он только что не коснулся ее груди, такой ответ ей польстил бы.
– Я имею в виду здесь, на острове.
– Я хотел посмотреть, действительно ли они сделают это.
– Поженятся?
– Да.
Он наполнил бокал, вылив из бутылки последнее, и протянул ей.
Этот жест остро напомнил Реджине его брата. Несмотря на бриз с моря, лицо ее горело. Ей было жарко. Она отхлебнула вина.
– Значит, ты просто решил показаться здесь? Через двадцать пять лет?
– Ну, это не совсем так. Все случилось не настолько давно.
Он присел на камень, слегка толкнув ее в бедро. Твердое плечо касалось ее плеча. Реджина почувствовала, как где-то в животе разливается тепло. Она откашлялась.
– А что с твоей матерью?
– Она умерла.
Оп– па…
– Прости.
Оставь это, сказала она себе. Она никогда особенно не умела обмениваться печальными семейными историями. Не то чтобы ей этого хотелось, но…
– Все-таки странно, что ты за все это время ни разу здесь не появился, – сказала она.
– Ты считаешь так только потому, что никогда не уезжала отсюда.
Это ее обидело.
– Почему? Уезжала. Сразу после школы. Работала посудомойкой в «Перфеттос» в Бостоне, пока Пуччини не направил меня учиться на повара.
– «Перфеттос»?
– Ресторан Алэна Пуччини. Ну, ты знаешь. Сеть «Фуд нетворк».
– Похоже, это название должно производить впечатление.
– Ты чертовски прямолинеен! – Гордость и раздражение закипали в ней, словно густой соус. Она допила вино. – Он собирался сделать меня шеф-поваром по соусам.
– Но ты все равно вернулась сюда. Почему?
Потому что Алэн, этот сукин сын, сделал ей ребенка. Она не могла работать с младенцем на руках и не могла нанять няню на зарплату простого повара. Даже после того как она заставила Алэна пройти тест на отцовство, назначенные по суду алименты едва покрывали расходы на дневной присмотр за ребенком. У него не было свободных средств, все было вложено в ресторан.
Но она этого не сказала. Ее сын и ее личная жизнь Дилана не касались.
Его бедро было теплым.
Как бы там ни было, но мужчины смотрят на вас совсем иначе, если у вас есть ребенок. Она уже давно не сидела ни с кем вот так, при луне.
Во всяком случае, с тех пор точно прошло больше времени, чем с момента, когда она занималась с мужчиной сексом.
Она взглянула на Дилана – такого худого, смуглого, опасного и такого близкого – и почувствовала, как по телу, словно искра по бикфордову шнуру, пробежало желание.
Она тряхнула головой, чтобы мысли прояснились.
– А ты почему вернулся? – вернула она его же вопрос.
И почувствовала, как он пожал плечами.
– Я приехал на свадьбу. Я не собираюсь здесь оставаться.
Реджина подавила в себе неблагоразумное разочарование.
На самом деле совершенно неважно, как он на нее смотрел. Она наклонилась, чтобы воткнуть бокал в песок. И неважно, что он там подумал. Сегодняшняя ночь закончится, и она больше никогда его не увидит. Она может говорить все, что хочется. Она может делать…
Дыхание перехватило.
Все, что хочется.
Она выпрямилась. Лицо залила краска, голова кружилась. О'кей, сейчас в ней говорит вино. Одиночество и вино. На самом деле она никогда бы не стала… она даже никогда не могла всерьез подумать о том, чтобы…
Она поднялась и пошатнулась.
– Полегче. – Он поддержал ее под руку.
– Полегче со мной обычно не бывает, – пробормотала она.
Он тоже встал и крепче сжал ее руку.
– Что?
Она снова помотала головой, лицо ее горело.
– Ничего. Отпусти меня. Мне нужно пройтись.
– Я пойду с тобой.
Она облизнула губы.
– Плохая идея.
Он удивленно приподнял бровь. Получилось это у него очаровательно. Она подумала, уж не практиковался ли он перед зеркалом.
– Но все же получше, чем ломать ноги на камнях.
– Со мной все будет хорошо.
Для тех, кто мог видеть их из палатки, они, должно быть, смотрелись, как пара влюбленных, которые стояли на кромке прибоя, взявшись за руки. Сердце ее билось. Она попыталась вырваться.
Взгляд его скользнул по ее руке. Пальцы его сжались сильнее.
– Ты под защитой.
Она хмуро посмотрела на него, взволнованная и смущенная.
– Ты о чем?
Большим пальцем он провел по татуировке на внутренней стороне ее руки выше запястья. Интересно, он чувствует, как бешено бьется ее сердце?
– Вот об этом.
Реджина сглотнула, глядя, как его палец скользит по темным линиям на коже.
– Моя тату? Это кельтский знак триединой богини. Помогает всем женщинам.
– Это трискелион. [3]3
Трискелион (также трискель, трискел, трискеле, от греч. «трехногий») – древний символический знак, представляющий собой три бегущие ноги, выходящие из одной точки.
[Закрыть] – Он провел по трем расходящимся спиралям. – Земля, воздух, море, соединенные в одном круге. Мощная защита.
Он посмотрел на нее. Глаза его были темными и серьезными.
Даже слишком серьезными. Она почувствовала толчок где-то в животе, что могло быть вызвано нервами или желанием.
– Значит, я в безопасности, – выдохнула она.
В свете луны его губы дрогнули в кривой усмешке.
– Ровно настолько, насколько сама этого захочешь.
По ее рукам побежали мурашки. Она вздрогнула, почувствовав себя совершенно незащищенной, словно стояла обнаженной у открытого окна.
– Этот знак работает на меня, – сказала она. По крайней мере, так было до сих пор. – Ладно, у меня есть еще дела.
– Уже нет. Калеб сказал, что на сегодня твоя работа закончена.
Реджина испугано мигнула. Значить, он слышал это? Неужели он следил за ней и за братом?
На мгновение в ней проснулась осторожность. Она не знала, что их слушали. Она не знала о нем ничего, кроме того, что он брат Калеба. Высокая темная фигура, появившаяся на заднем плане в самом конце свадебной церемонии.
Ее ноги проваливались в морской песок.
Но теперь она знала его. Он едва касался ее запястья, но она всем телом ощущала исходившее от него тепло. Его глаза в лунном свете казались совершенно черными. Они поглощали свет, поглощали воздух, становились все больше и темнее и стали просто огромными, когда он склонился к ней, совсем близко, искушая ее красиво очерченным изгибом рта, дразня обещанием поцелуя. Его дыхание скользнуло по ее губам. Она почувствовала запах вина и еще чего-то – темного, соленого, ускользающего. В ушах был шум, напоминавший звук морского прибоя. Она открыла рот, чтобы набрать воздуха, но он наклонился и закрыл его своими губами, крепко и горячо.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Он был просто замечательным на вкус, горячим и изумительным, как соль, секс и бренди. Или, возможно, все дело было в вине, которое она выпила.
Реджина встала на цыпочки и потянулась вверх, чтобы насладиться этим вкусом. Она почувствовала, как его зубы коснулись ее нижней губы, а язык проник к ней в рот. Напряжение и вожделение выплясывали в ее теле бешеный танец.
Если она не глупа и не безнадежно пьяна, то должна прекратить это прямо сейчас.
Руки Дилана скользнули по ее спине и задержались на бедрах, чтобы прижать ее еще крепче. Она почувствовала его возбуждение, и у нее перехватило дыхание: этот мужчина был крепким, надежным и реальным, он заполнял собой все пустоты, прогоняя мысли об одиночестве.
И она хотела этого. Ей было это необходимо!
Ее руки обвились вокруг его шеи, их губы впились друг в друга. Он слегка покачивал ее, и руки его опускались все ниже. Он был таким горячим! Все в ней плавилось и рвалось ему навстречу. Он сжимал ее все крепче, а когда она чуть раздвинула ноги, обхватил ее бедра и приподнял ее.
Ее тело содрогалось от желания. Уступая этому неодолимому напору, этому невыносимому искушению она закрыла глаза.
Глупая, глупая…
Она оторвалась от него. Сердце глухо стучало в груди. Со стороны палатки их никто не мог видеть. Ни ее мама, ни кто-нибудь еще.
Ну ладно, мама здесь ни при чем, она ушла вместе с Ником. Но…
– Нет! – выдохнула Реджина.
Дилан напрягся, руки его дрогнули.
– Нет?
Голова ее кружилась, в висках стучала кровь. Она была словно открытая рана и, если бы не получила передышку, закричала бы.
– Не здесь, – уточнила она.
Она скорее почувствовала, чем услышала, как он рассмеялся. Если бы они лучше знали друг друга, она бы ему врезала.
Реджина нахмурилась, и брови ее сердито сдвинулись. Конечно, если бы она знала его получше, то не обнималась бы с ним на глазах у всех!
Прежде чем она успела додумать эту мысль, Дилан обнял ее и понес через полоску глинистого сланца.
Босиком?
Он шел по воде, поднимая брызги. Там, где суша вдавалась в море, беспорядочно лежали гранитные плиты, словно груда обвалившихся строительных блоков.
Реджина вцепилась в его плечи.
– Что ты делаешь?
Дилан обогнул высокий выступ скалы.
– Все в порядке. Я понял тебя.
– Еще нет.
В полутьме блеснула его улыбка. Он посадил ее на сухой камень, гладкий и теплый от солнца, и закрыл ей рот поцелуем, в котором она утонула.
Этот поцелуй уничтожил остатки ее здравомыслия. От вина и желания кружилась голова, ее покачивало, словно прибоем. Сердце билось – быстро, сильно, безрассудно. Она была охвачена огнем, а ее губы оказались такими же жадными и ненасытными, как и его.
Кожа его была горячей и упругой. Реджина забралась к нему под пиджак и рванула рубашку, отчаянно стараясь заполучить как можно больше ощущений, которые можно было бы унести с собой в долгие ночи одинокой жизни.
– Приласкай меня! – потребовала она. – Везде. Где угодно.
Он подчинился.
Руки Дилана, такие же сильные и худые, как и весь он, гладили ее через платье, обволакивали и ласкали, пока ткань, казалось, не начала задевать открытые нервы. Колени ее задрожали. Он провел рукой по ее груди, приподнял ее и, раздвинув вырез платья, раскрыл для прохладного ночного воздуха.
Ее нежная грудь лежала в его смуглой руке, его пальцы поглаживали тугой сосок. У нее перехватило дыхание.
Рука под ее спиной была очень теплой. Он приподнял ее грудь и, взяв сосок в рот, несколько раз с силой втянул. И она кончила – уже только от одного этого – серией быстрых легких толчков. Желание поднималось в ней, как пузырьки игристого вина.
– О-о-о…
О господи!
Кровь в ней кипела, лицо горело. Она посмотрела вниз, на его темную голову, на свои пальцы, запутавшиеся в его волосах, и в голове все смешалось. Она никогда раньше… Наверное, она не сможет даже…
Она сглотнула. Разумеется, сможет. Она должна.
– Что ж… – Голос ее прозвучал неестественно бодро. – Это было так… – Потрясающе – Быстро.
Он отодвинулся и, по-прежнему стоя на коленях, прижал руку к ее губам.
– Я еще не закончил с тобой.
Ох …
Реджина сжала ноги. Или попыталась это сделать, потому что он помешал ей. Она должна сказать ему – вежливо сказать! – что с нее достаточно.
И дело не в том, что она не была ему благодарна. Она впервые за долгие годы испытала оргазм от одного только прикосновения мужчины. Она была обязана этим ему.
Он стянул с нее платье, и Реджина задрожала.
Ей действительно нужно было что-то сказать! Он потянул вниз ее трусики. Его волосы касались ее живота, дыхание обжигало… Она залилась краской.
– Ой, послушай, не нужно…
Он провел языком по ее бедру, и в голове у Реджины помутилось. Она больше не могла говорить. Ей уже не нужно было… ничего делать. Она попала в плен его теплых настойчивых рук и нетерпеливого опытного рта. Он все не отпускал ее, а над ее головой кружилось звездное небо, внизу слышался шепот волн, и казалось, что земля плывет под ногами. Она сопротивлялась, но давление внутри нарастало, словно закручивали пружину, и она уже была не в силах этого выносить, пока снова не кончила между его руками, под его губами.
Он замер. Она чувствовала себя ослабевшей и обессиленной. Он тяжело дышал, грудь его была теплой и влажной. Она скользнула пальцами под его рубашку, к глухо бившемуся сердцу. Потом услышала тихий звук расстегиваемой молнии, и он лег туда, где только что был его рот.
«О да…» – подумала она.
А затем: «О нет…»
А после, почувствовав его горячее естество: «О черт…»
Она задохнулась.
– Остановись!
Он замер, но ненадолго.
– Нет…
Чтобы не закричать, она закусила нижнюю губу. Он был очень приятным, твердым и приятным, он заполнял ее всю, распирал изнутри. Там.
Она била его в плечо в такт с толчками.
– Я не хочу… ты не должен… я могу забеременеть!
Последние слова превратились в вопль.
Он чуть откинулся назад, блеснули черные глаза.
– Ну и?…
Она снова ударила его.
– Убирайся!
Со смешанным чувством облегчения и неудовлетворенности Реджина почувствовала, как он вышел из нее.
Но он тут же развернул ее лицом к скалам и обхватил руками за бедра.
Чтобы не упасть, она оперлась ладонями о холодную и шершавую поверхность камня.
– Что ты делаешь?
Глупый вопрос. Она чувствовала, как его напряженный член терся и давил сзади, мокрый и скользкий от ее сока, крадущийся в расщелину между ягодицами.
Она окаменела, во рту пересохло от ужаса и желания.
– Ох… нет. Я не…
Его рука обвилась вокруг ее талии, он прижал ее к себе.
– Молчи.
Она сжала зубы. О'кей, она действительно обязана ему. Но не настолько…
Он обеими руками сжал ее бедра и навалился сверху. Его пальцы впились в ее тело. Он конвульсивно дернулся. Она ощутила горячее дыхание у себя над ухом и почувствовала что-то теплое и липкое на пояснице.
Ох…Слава богу, он кончил не в нее.
Его теплое тяжелое тело содрогалось у нее за спиной.
Где– то под сердцем шевельнулась странная нежность. Оторвав одну руку от камня, она погладила его по ноге. По бедру. Нога была волосатой, твердой, мускулистой. Он повернул голову и уткнулся лицом в ее волосы. От этой неожиданной ласки что-то перевернулось у нее в груди.
Она в изнеможении закрыла глаза и положила голову на камень.
Постепенно тело ее остыло. Его дыхание выровнялось. Она уже могла воспринимать окружающее: твердый камень под коленями, туман, поднявшийся вокруг голых ног, насыщенный соленый запах моря и секса…
А потом он отпустил ее.
Она услышала, что он одевается, и вздрогнула от холода.
– Ты кое-что потеряла.
Голос его был глубоким и вежливым. Голос Калеба. Реджина открыла глаза.
– Чувство собственного достоинства?
Он даже не улыбнулся.
О'кей, получилось неудачно, действительно ничего смешного. Она сглотнула, чувствуя, как на нее, словно прилив, накатывает отрезвление. Совершенно не смешно.
– Свои трусики, – ответил он.
– Точно.
Покраснев, она обернулась. А вот и они. Пряча глаза, она выхватила клочок нейлона у него из рук.
– Спасибо.
Он наклонил голову.
– Не стоит благодарности.
Если бы он ухмыльнулся, она бы его убила.
Он смотрел с раздражающим и лишающим ее мужества равнодушием, как будто никогда не был внутри нее, как будто они никогда…
О господи…Внутри у нее все сжалось, колени задрожали. Ни за что на свете она не станет одеваться под отсутствующим взглядом этих черных глаз!
Реджина скомкала чертовы трусики и зажала их в кулаке. И что теперь?
– Ты собираешься вернуться к столу? – спросила она.
– Мне нечего там делать.
Это правда.
Реджина закусила губу, испытывая облегчение и разочарование одновременно.
– Ты мог бы попрощаться.
Не с ней, разумеется. Ей совершенно безразлично, что она больше никогда его не увидит. Он пожал плечами.
– Маргред даже не заметит, что я ушел.
– Зато твой брат заметит.
Черные глаза Дилана блеснули.
– Я приехал сюда не ради брата.
Наступило неловкое молчание, нарушаемое только шепотом волн и шелестом гальки, напоминавшим бряцанье китайских колокольчиков «музыка ветра». Со стороны палатки к ним долетали обрывки песен, слишком слабые, чтобы Реджина могла разобрать мелодию или слова. Она открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, хотя бы что-нибудь.
Это было забавно. Давай больше никогда так не делать…
– Ты знаком с Мэгги? – спросила она. – Ты знал ее еще до того, как она вышла замуж?
– Да.
Реджина растерялась. Это не твоя проблема, напомнила она себе. Просто не твое дело.
Но Маргред работала у нее. Реджина взяла ее помощницей в ресторан, после того как Калеб нашел ее на берегу, голую и истекающую кровью после удара по голове. Маргред утверждала, что не помнит ничего до того, как попала на остров. Реджина всегда подозревала, что эта женщина скрывается от темного прошлого.
Но если Дилан знал ее…
Реджина нахмурилась.
– Откуда?
Он удивленно приподнял брови.
– Думаю, тебе нужно спросить об этом у нее.
– Обязательно спрошу.
Сразу же, как только она вернется после медового месяца с твоим братом… А может быть, и нет.
– Или ты сам можешь рассказать мне об этом прямо сейчас, – сказала Реджина.
– Нет.
Реджина, по-прежнему сжимая в кулаке трусики, скрестила руки на груди.
– Ты всегда такой разговорчивый после секса? Или все дело во мне?
– Вероятно, я просто не люблю сплетен.
– А может, ты кого-то покрываешь.
Он не ответил.
– Ее? – попыталась угадать Реджина. – Или себя?
Все женщины у людей одинаковы. Вечно чего-то хотят.
Дилан рассматривал эту с чувством смиренной неудовлетворенности. Ему нравилось, как она выглядит: прямые стриженные волосы, немного угловатое тело, так контрастировавшее с мягкими чувственными губами и четкими чертами лица. Его притягивала ее непохожесть на других, ее энергия и напряжение, заключенные в маленьком женском теле. Ему доставило удовольствие раздеть ее и наблюдать за тем, как она теряет голову.
Сейчас ее большие темные глаза превратились в точки, а подбородок воинственно задрался. Теперь, когда он овладел ею, она считала, что он ей что-то должен: уделять внимание, отвечать на вопросы… Или еще какие-то глупости.
В общем, не так уж она и отличается от других. Он решил, что она ведет себя как и подобает человеку.
К несчастью для нее, он был совсем не таким.
– Давай я провожу тебя назад, – предложил он. – У тебя, должно быть, найдется еще работа.
Ее подбородок задрался еще выше.
– Не нужно меня никуда провожать! Я сама могу дойти, куда захочу.
Он был почти изумлен и отступил в сторону. Она дошла до края воды и остановилась.
Конечно, она же не могла видеть в темноте. Дилан вспомнил, каково это было до его первого Обращения. Острые осколки скал изрежут ее узкие человеческие ноги.
Она двинулась вперед.
Он нахмурился. Он не собирался тратить понапрасну дыхание или силы на то, чтобы пререкаться. Но и не мог стоять в стороне, пока она будет увечить ноги, пробираясь по прибрежным камням. Мысленно смеясь над собственной слабостью, он поднял ее на руки.
Реджина вскрикнула и рванулась, головой ударив его снизу в подбородок. Челюсть пронзила острая боль.
Он рявкнул:
– Сиди спокойно!
Она повернулась, и ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от его. Ее волосы мягко касались его щеки и пахли фруктами, земляникой или…
– Ты меня удивляешь, – заявила она.
– Я и сам себе удивляюсь, – пробормотал он в ответ.
– А в чем дело? Никогда раньше не брал девушек на руки?
– Да уж, нечасто.
Это абрикос, решил он. Она пахнет, как абрикос, спелый и терпкий. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал, и мышцы на его крепком, словно из упругой стали, теле напряглись. Кожа под ее коленками была мягкой и гладкой. Чтобы уколоть ее, он сказал:
– Обычно они просто лежат.
В сумрачном свете блеснула ее улыбка.
– Это объясняет, почему тебе явно не хватает навыка.
Он тихо рассмеялся.
– А ты?
Вокруг его щиколоток плескалась вода. Она крепче обняла его за шею.
– А что я?
– Тебя часто вот так… хм… носят на руках?
