Текст книги "Покоренные страстью"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
Глава 13
На следующий день Джеймс Стюарт собрал вождей трех кланов – Кассилиса, Арана и Ангуса. Хотя Гамильтоны и Дугласы всегда враждовали, Аран с Ангусом были достаточно вежливы друг с другом, считая ниже своего достоинства ссориться и выяснять отношения.
Король внимательно посмотрел на своих лордов и с легким презрением в голосе произнес:
– Вы, наверное, стали слишком стары, чтобы управлять своими кланами.
Это высказывание немедленно заставило их оправдываться и защищаться, чего Джеймс и добивался. Он наступал, обвиняя лордов в неспособности прекратить набеги.
– Я хочу, нет, я требую, чтобы вы положили конец грабежам, а не отворачивались, делая вид, будто их не существует. И предупреждаю в последний раз: я не потерплю драк, поджогов и раздела добычи.
Джеймс Гамильтон попытался заметить, что набеги будут существовать до тех пор, пока в живых останутся хоть два шотландца, но король прервал его. Ударив кулаком по столу, он прокричал:
– Молчать! Мне что, издать особый указ с перечислением наказаний? – Обычно спокойный, монарх был сейчас в ярости. – Вы должны подписать соглашение, а тот, кто нарушит его, будет повешен!
Кассилис сглотнул комок в горле – он знал о набегах Кеннеди. Аран тоже невольно пощупал свою шею – Гамильтоны, кроме грабежей, еще и постоянно задирали Дугласов. Вдобавок ему как адмиралу предстояло нести весь груз ответственности за нападения английских кораблей. Только Арчибальд Дуглас, граф Ангус, остался спокоен. Как жителю пограничной полосы и защитнику границы ему было известно, что любая собственность при необходимости может менять хозяев. Король скрывал какую-то конечную цель, и чего он добивался, выказывая свой гнев, предстояло еще выяснить. Ангус прикрыл глаза, ожидая продолжения разговора. Джеймс повернулся к Арчибальду Кеннеди.
– Кассилис, в этой ситуации ты становишься центральной фигурой. Кровные узы – самые крепкие, и они помогут уничтожить распри и сохранить мир. Я уже говорил с Аргайлом, необходимо, чтобы Донал Кеннеди, как можно скорее женился на дочери Кэмпбелла. У тебя есть еще две племянницы. Пусть одна из них обручится с Араном, а вторая – с Дугласом.
Граф Аран знал о том, что его сын Патрик неравнодушен к леди Валентине Кеннеди, и поэтому молча поклонился. Но глава клана Дугласов понимал, что Сорвиголова скорее сунет голову в петлю, чем под венец, и уже открыл было рот для протеста, как король продолжил:
– Ангус, ты же согласишься со мной, что семейные узы укрепляют хорошие отношения. С тех пор как твой сын женился на дочери Ботвелла, между вашими кланами воцарились мир и покой.
Арчибальд Дуглас скривился, его невестка не могла похвастаться здоровьем и пока еще не подарила клану наследника. Надменно поглядывая на остальных лордов, он сказал:
– Ну что ж, видно, придется разбавить лучшую кровь в Шотландии.
Король поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. Когда Кассилис и Аран вышли, он попросил Ангуса задержаться.
– Сдается мне, все твои суда вооружены пушками?
Дуглас сдержанно кивнул.
Король продолжил:
– Если понадобится, мне бы хотелось, чтобы ты предоставил их в распоряжение Рэмсея. Он не откажется поиграть в пирата.
– Конечно, сэр, с таким слабым адмиралом, как Аран…
– Знаю, знаю. Неудивительно, что мне потребовалась помощь Дугласа. – Джеймс едва слышно перевел дыхание. Кажется, ему удалось убедить этого упрямца.
Рэмсей Дуглас и его закаленные в боях и невзгодах люди обычно охраняли границу при полном вооружении и в кожаной одежде, в таком же виде он всегда являлся на заседания суда. Английские аристократы смотрели на него, как на варвара. На этот раз внутреннее чувство подсказало Рэму, что необходима помпезность. Он въехал в Бервик-на-Твиде в черном одеянии с золотыми украшениями. На его шлеме развевался черный плюмаж, доспехи охраны ярко сияли на солнце. Возглавляли кавалькаду четыре трубача, за ними два человека несли штандарт[17]17
Штандарт (нем.) – знамя, флаг. – Прим. ред.
[Закрыть] с изображением красного льва Шотландии на золотом поле, чуть позади шел волынщик, одетый в цвета клана Дугласов, и, наконец, замыкал группу знаменосец, вздымающий фамильный герб лорда – Кровоточащее Сердце. Рэмсей слез со своего огромного вороного жеребца и, откидывая плащ на алой подкладке, подумал, что лорду Дакре не удастся превзойти его.
Лорд Дакре. глава английской пограничной службы, тем временем обдумывал новые распоряжения, полученные от страдающего манией величия Генриха VIII. Лорд должен был не охранять границу, а нарушать ее, совершать набеги и причинять всяческий вред шотландцам. Генрих мечтал покорить горную страну, не брезгуя при этом никакими способами – убийствами, подкупом, захватом земель и интригами со своей сестрой Маргарет, королевой Шотландии. Джеймс Стюарт догадывался, с какой жадностью его сосед поглядывает на чужие владения, но даже не подозревал, до чего может довести такая жадность.
Большинство кланов, проживавших у границы, не представляли никакой опасности для Дакре – все эти мелкие, маломощные Фергюссоны, Эллиотты и Линдсеи. Определенную угрозу таили Гамильтоны во главе с адмиралом Шотландии. И, конечно, лорд боялся Дугласов. Даже Генрих знал, что это семейство – одно из самых могущественных в стране, с наиболее многочисленным войском и, без сомнения, самое богатое.
Дакре прибыл на встречу со своими собственными гербами и флагами, но явно уступая шотландцу в пышности. Лорд Рэмсей Дуглас и английский аристократ председательствовали на заседании; судьи и высший совет были выбраны из шотландцев и англичан, живущих по обе стороны границы. Рэм прочитал список преступлений, которые требовали рассмотрения. Там значились набеги, воровство скота и другой собственности, несколько случаев браконьерства и изнасилования, но он нигде не увидел самых важных для него слов «Керр против Хирона». Дакре в ответ на вопрос фыркнул.
– Чепуха! Хирон не убивал никакого шотландца!
– Может быть, и нет. Но его обвиняют, и мы выслушаем его объяснения в суде.
– Ты не доверяешь моим словам?
– Нет, и в этом случае я не отступлю. – Черный Дуглас начинал терять терпение.
– Не сомневаюсь, что ты с удовольствием бы превратил наше заседание в обычную драку. Ты не умеешь держать себя в руках, поэтому и получил прозвище Сорвиголова!
Дуглас мрачно посмотрел на Дакре.
– Нет, это прозвище я получил благодаря нашему девизу: «Всегда впереди». Я всегда впереди – и в битве, и в исправлении ошибок, и в наказании виновных. – Не останавливаясь, он продолжал: – Через 24 часа Хирон должен предстать перед судом.
Решив, что пора проявить осторожность, Дакре кивнул.
На следующий день, однако, обвиняемый не появился, и на вопрос Рэмсея англичанин развел руками:
– Мы не смогли его найти.
Дуглас не поверил. Скрывающегося человека очень легко можно было найти, стоило только захватить одного из его отпрысков с угрозами пытки. Рэм понял, что перед ним разыгрывают спектакль, и очень пожалел о том, что Джеймс Стюарт намерен решить дело законным путем, иначе Хирон уже болтался бы в петле возле собственного дома.
Позже вечером Дугласу доложили, что за рекой Твид собрались шотландцы с многочисленными жалобами. Захватив несколько членов суда как свидетелей, он отправился выслушать пострадавших. Их рассказы о грабежах и массовой резне привели его в убийственное состояние духа. Один из шотландцев поведал о том, как нападавшие подожгли их деревню и не щадили ни женщин, ни детей. Рэм расспрашивал, как выглядели убийцы, оказалось, что они не имели никаких отличительных признаков, кроме военной формы. Дуглас обещал свою помощь несчастным – все эти семьи, фамилии кланов были ему хорошо известны.
И вновь в суде он потребовал объяснений от Дакре, и вновь последовал высокомерный ответ, что лорд не может уследить за каждым солдатом, охраняющим границу. Рэм резко сказал:
– У меня нет проблем с моими людьми. Можно только пожалеть того, кто лезет наверх, не умея управлять.
Оба лорда уже схватились за оружие, но тут Дуглас заметил, как смотрит на него Гамильтон, и понял, что тот с радостью донесет королю о несдержанности Сорвиголовы.
Позже Рэмсей, взвешивая слова Дакре, подумал, что действительно непросто руководить такими суровыми и жесткими людьми, как его разбойники. Но этим вождь и отличается от других – большей силой духа. Кто может позволить себе не подчиняться приказам? Дуглас не мог назвать никого, кроме самого себя, но ведь и он послушен Ангусу и королю. Рэм и не подозревал, что скоро его послушание подвергнется испытанию.
Суд закончил все разбирательства через неделю, и сказать, что вынесенные приговоры не удовлетворили шотландцев, значило бы не сказать ничего. Рэмсей подготовил тщательно взвешенный доклад Джеймсу Стюарту, предлагая немедленно заявить протест английскому королю и принять меры по прекращению злодейств и возмещению убытков. Сам же Дуглас уже вынашивал собственные планы по поддержанию порядка на границе.
Покинув Эдинбург, Кэмпбеллы и Кеннеди ехали вместе до Глазго. Аргайл собирался продать скот на ярмарке, а затем отправиться в Стерлинг и дожидаться там жениха и его клан. Мэгган ехала между Адой и Валентиной. Ей вовсе не хотелось, чтобы все горожане глазели на нее, но протестовать было бесполезно; а с другой стороны, хорошо, что свадьбу не стали откладывать. Она призналась Тине, что носит в себе ребенка Донала и живет в постоянном ужасе, как бы отец не узнал об этом. Огонек заботилась о Мэгги, как сестра, и, когда мужчины устроили настоящую скачку, она без колебаний потребовала замедлить темп.
По приезде в Дун Роб Кеннеди очень обрадовал Элизабет известием о королевской милости – разрешении праздновать свадьбу в Стерлинге. Но, после того как леди узнала, что до торжества осталось всего две недели, ее настроение переменилось:
– Это невозможно! Соберется пол-Шотландии. Тине и Бесс нужны новые наряды, Бесс вообще надо полностью обновить гардероб. Два месяца – это еще куда ни шло, но две недели?
Роб в негодовании прошептал Аде:
– Заставь ее прислушаться к голосу разума, мы не можем заставлять Аргайла ждать и отказывать королю.
Элизабет продолжала:
– И потом, поползут сплетни, отчего это мы так торопимся с женитьбой.
Кротко глядя на мать, Тина сказала:
– Сплетни как раз поползут, если мы не поторопимся с женитьбой.
Сообразив, в чем дело, леди выплеснула раздражение на старшую дочь:
– Ах ты бессовестная! Стоишь здесь, слушаешь и даже не краснеешь, обсуждая такие позорные для девушки вещи. Вот оно, твое современное воспитание, Ада! Ни скромности, ни застенчивости – одно бесстыдство!
Гувернантка сухо ответила:
– Возможно, но зато она не повторит ошибку Мэгги.
Элизабет поджала губы, но времени на споры уже не оставалось, через десять дней надо было отправляться в Стерлинг.
В этот день гонцы с приглашениями разъехались по всем направлениям. Список гостей, составленный Робом, насчитывал девять графов с представителями их кланов, более двадцати человек из их собственного клана, а перечисляя Дугласов, леди Элизабет пришла в ужас от количества этих наглецов, разбросанных по всей стране. Приглашения, однако, не удостоились те кланы, которые не пользовались расположением короля и Аргайла.
Все женщины в замке умели шить, а Ада придумывала покрой и руководила приготовлением нового гардероба для Бесс, платья для Элизабет и нарядов подружек невесты для обеих сестер Кеннеди. По пути в Глазго Тина узнала, что любимый цвет Мэгги – голубой, и решила, что платье такого цвета будет прекрасно сочетаться с медным оттенком ее волос. И, хотя она терпеть не могла возиться с ниткой и иголкой, пришлось помогать Аде, занижая вырезы нескольких платьев, пусть не новых, но еще не виденных при дворе. В своем шкафу Тина обнаружила наряд, который еще ни разу не надевала. Ткань платья, сквозь которую просвечивала черная нижняя юбка, представляла собой сочетание оранжевого, янтарного и рыжевато-коричневого цветов. Это необычное одеяние оставляло впечатление звериной шкуры, и, повинуясь импульсу, девушка отложила его для поездки.
На кухне мсье Бюрк упаковывал варенье, изюм и цукаты для свадебного пирога. Француз должен был продемонстрировать свое искусство в Стерлинге. Робу Кеннеди пришлось специально съездить на один из своих кораблей, бросивших якорь в Эйре, чтобы привезти различные специи и орехи. Главе семейства стоило большого труда запомнить все названия и не перепутать миндаль с мускатным орехом, а корицу с имбирем.
– Чертов поваришка! – бормотал Роб, складывая на кухне мешочки с редким товаром.
Леди Валентина решила проехать до Стерлинга верхом вместе с братьями. Ей удалось убедить отца, что она будет в полной безопасности. Тине было жаль Аду, которой придется проделать сорок с лишним миль в громоздкой неудобной карете, к тому же в компании с Элизабет, Бесс и Кести.
Всю дорогу Дункан и Дэви безжалостно высмеивали старшего брата, напоминая ему о тяжелых оковах супружества, но Донал воспринимал брак философски, зная: это как раз то, что ему требуется. Огонек в глубине души была согласна с шутниками, но предпочитала помалкивать. Она помнила, что весьма скоро может наступить и ее черед. Всадники проезжали высокие башни, построенные для лучшего обзора и защиты от врагов, пересекали ручьи и ущелья, и часто у девушки просто захватывало дух от раскрывающейся перед ними красоты. Рев водопада, пробивающего себе путь среди скал и холмов, поросших сосняком, сменял тихую прелесть зеленых полян (нарушаемую только щебетом птиц) или загадочное молчание озер, блестящих под солнцем, как шелк.
Город Стерлинг находился на реке Форт и состоял из узких и кривых улочек, поднимающихся наверх к замку с его многочисленными башнями и надстройками, парапетами и террасами, где были посажены сады.
В конюшне Тина объяснила королевскому груму, что ее очень ценную лошадь необходимо держать подальше от племенных жеребцов. Девушка усмехнулась, подумав про себя, как бы отреагировала мать, услышав такое из уст дочери.
Королева и придворные уже прибыли и придумывали всякие ежедневные развлечения. Пару дней до свадьбы они намеревались посвятить играм и танцам, потом брак будет освящен в церкви, а перед отъездом их ждет роскошный костюмированный бал.
Один только приезд гостей уже представлял редкое зрелище. Тина никогда в жизни еще не видела такого количества разноцветных, одежд, гербов и девизов различных кланов. Огонек знала, насколько ее соотечественники гордятся своим наследием, она вспомнила слова Ады о том, что в каждом шотландце под угрюмой внешностью скрывается романтик, и в душе согласилась с ними.
Когда приехали Бесс и кузины Кеннеди, Валентина окружила себя собственными приближенными дамами. Сюда входили и девушки из клана Кэмпбеллов, взирающие на Тину, как на самый большой авторитет в области моды и изысканности. Огонек получала огромное удовольствие, демонстрируя свои воротнички, расшитые жемчугом, корсажи из тафты и многое другое. Одновременно она просто-таки купалась в жадных взглядах мужчин, не отвечая, однако, никому взаимностью и предпочитая высмеивать обожателей перед кузинами. Но, когда девушка заметила Колина Дугласа, который, прихрамывая, входил в зал, на сердце у нее мгновенно потеплело. Приблизившись к нему. Огонек произнесла:
– Колин, добро пожаловать на свадьбу.
Он дружески, хотя и с удивлением посмотрел на Тину.
– Рад вас видеть, леди Кеннеди.
– Вы можете называть меня просто Тиной.
Гэвин и Камерон с улыбками до ушей присоединились к ним, и Гэвин, целуя ей руку, пробормотал:
– Сейчас ты еще красивее, чем когда мы виделись в последний раз, Тина.
Девушка холодно ответила:
– Колин был добр ко мне в трудную минуту, но это не значит, что я стану обниматься со всеми Дугласами подряд. – И, дернув плечиком, она удалилась.
– Ты для нее, как грязь под ногами, – уколол брата Камерон.
– Согласен быть грязью, лишь бы удалось заглянуть к ней под юбку, – ответил Гэвин. – Не понимаю, почему Рэм так ее ненавидит, эта огненная девка соблазнит и мертвеца.
Рэмсей Дуглас не собирался на свадьбу. После дон-лада королю он хотел отправиться на границу, где срочно требовалась его помощь. Но и Джеймс, и Ангус как само собой разумеющегося ожидали, что Рэм и его люди будут сопровождать их в Стерлинг, и Дугласу пришлось без возражений уступить. Глава клана и король ждали, поиа другой сообщит Рэмсею приказание жениться. Наконец до графа Ангуса дошло, что этот больной вопрос предстоит решать ему самому, но он отложил его до конца визита в Стерлинг. Не хватало еще, чтобы взрывной характер Сорвиголовы испортил им весь праздник.
Следующий день выдался солнечным, и все гости высыпали из замка погулять по крепостному валу, пометать кольца, поиграть в шары или поглазеть на медведей в клетках. Молодежь собралась на северо-восточном склоне, поросшем густой травой и постепенно переходившим в равнину. Здесь вовсю шло катание, где санками служили бычьи черепа, а их рогами было очень удобно рулить.
Конечно, Тина одной из первых присоединилась к игре и победила, обогнав братьев. Больший вес Дункана заставил его отстать, а хитрость Дэви, специально направлявшего свои «санки» наперерез, не помогла. Еще никогда в жизни девушка так не веселилась. Дугласы поставили по несколько монет на Гэвина, но он так неосторожно разогнался, что слетел с «салазок» на середине пути. Он упал как раз там, где пролегал путь Валентины, и девушка с визгом столкнулась с младшим Дугласом. Долю секунды они бессмысленно смотрели друг на друга, а потом расхохотались.
Рэмсей наблюдал за глупой игрой, и его глаза то и дело обращались к рыжей гриве дочери Кеннеди. Эта девка не стеснялась привлекать всеобщее внимание, размахивая своими перепачканными юбками. Рэмсей сжал челюсти, увидев столкновение Тины с Гэвином и услышав их безудержный смех.
Цепляясь друг за друга, парочке наконец удалось подняться, и Огонек, увидев «санки» Гэвина, вновь зашлась от смеха:
– Эх ты, увалень! Ты же раздавил свой череп!
С преувеличенным беспокойством тот начал ощупывать голову, а Тина продолжала веселиться:
– Да не беспокойся за мозги, они у тебя находятся гораздо ниже!
Внезапно темное лицо Дугласа, угрюмое, как и всегда, появилось перед ними. На несколько мгновений молодым людям удалось придать серьезное выражение лицам, но они не удержались и снова расхохотались.
– В тебе абсолютно отсутствует сдержанность, – процедил Рэм, обращаясь к Тине.
– А ты – злобный старый сухарь, который уже забыл, что такое веселье, – ответила она.
Словно молния сверкнула между ними в этот момент, и любому стало бы понятно, что они действительно заслуживают свои прозвища – Сорвиголова и Огонек.
Глава 14
Огромная королевская церковь в Стерлинге не смогла вместить всех приглашенных. Епископ Кеннеди прибыл из Сент-Эндрюса, чтобы обвенчать молодых. Арчибальд Кассилис оглядывал свой клан, вскоре Им всем надо будет собираться опять на свадьбу дочерей Роба Кеннеди. Рэм Дуглас и наследник Арана возьмут в жены обеих племянниц Кассилиса, но пока еще никто не поставил об этом в известность отца девушек. Элизабет, конечно, будет возражать против брака с Дугласом, но ведь та трагедия произошла слишком давно, а женщина должна уметь забывать и прощать. Глава клана подчиняется приказам короля, а семейство Кеннеди – главе клана. Он только подождет, пока все вернутся со свадьбы.
Мэгган Кэмпбелл, побледневшая от волнения, шла по проходу с отцом и чувствовала себя одинокой, как никогда. Ее мать давно умерла, а старшая сестра была выдана замуж за Маклина, и теперь они вряд ли встретятся. Тут невеста увидела Донала, в напряжении ждущего у алтаря, и поняла, что больше не боится. Донал любит ее, и в мире, где желание женщины не значит ничего, Мэгги Кэмпбелл может считать себя счастливой:
Пара получила святое причастие, и епископ начал службу. В своей проповеди он осуждал грех гордыни. Тина, оглядывая высоко поднятые головы собравшихся, подумала, что ни одна проповедь, даже самая длинная, не избавит шотландцев от этого греха. Епископ тем временем заклеймил позором мужскую похоть и женское распутство. Лишь только затронул тему супружеской измены и внебрачных связей, как король выразительно кашлянул. Не делая паузы, священнослужитель тут же задал вопрос:
– Кто отдает эту женщину этому мужчине?
Аргайл, неповоротливый в своей серебристой волчьей шкуре, вложил руку дочери в ладонь Донала.
Элизабет Кеннеди плакала, не скрывая слез. Свадебный банкет начался в два часа дня и должен был продолжаться до двух ночи. Столы ломились от угощения, демонстрируя богатство кланов, доставивших сюда скот, рыбу из своих озер и дичь из лесов. Но всеобщее удивление и восхищение вызвал высоченный торт, шедевр мсье Бюрка. Верхняя часть этого сладкого чуда представляла морскую гладь, из которой выпрыгивал дельфин – символ клана Кеннеди.
В первые часы пиршества все шло великолепно, но к вечеру большинство участников перепились. Король и королева разошлись, и каждый наслаждался обществом своих собеседников. Джеймс Стюарт танцевал с Джанет Кеннеди, которая вовсю веселилась, не чувствуя ни малейшего стыда. Королева Маргарет проявляла явную благосклонность к Арчи Дугласу, юному честолюбцу, для которого власть стояла превыше всего.
Остальные Дугласы предпочли свадебному столу охоту. Колин мог превосходно держаться в седле, а Гэвин и Камерон побились об заклад со своими двоюродными братьями Ианом, Драммондом и Джеми, что добудут больше дичи. Сезон охоты на оленей как раз начинался, и молодые люди знали, что, когда вечером они вернутся в замок, еды и питья будет еще вдоволь и им составят неплохую компанию сговорчивые молодые женушки, чьи мужья к тому времени допьются до беспамятства.
Валентина танцевала без устали и с таким количеством партнеров могла полностью игнорировать Патрика Гамильтона, наказывая его за то, что тот не приехал в Стерлинг раньше. Сын адмирала вынужден был ссориться с влиятельными, хоть и внебрачными сыновьями Гордонов и Стюартов, чтобы получить возможность пригласить Тину на танец.
На мили вокруг замка толпы людей жгли костры, пели, дрались, вопили и занимались любовью, и все это под визгливые звуки волынок. Тем временем праздновавшие в замке становились все более и более неуправляемыми. Матери семейств при виде начавшейся вакханалии с презрением удалились, уводя младших дочерей от греха подальше. Непристойные песни, которые сопровождались столь же непристойными жестами, звучали повсюду. У многих на коленях сидели служанки с задранными юбками. Ритмичный стук оружия и кружек по столам как бы аккомпанировал требовательным крикам в адрес жениха:
– Целуй, целуй, целуй!
Донал подчинился. Невеста начинала нервничать все больше. Арчибальд Кэмпбелл опрокидывал бокал за бокалом; глава клана Дугласов, еле ворочая языком, перечислял интимные достоинства всех женщин, попадавших в поле его зрения. Валентина оставалась в зале только по одной причине – она опасалась за Мэгги.
Толпа продолжала скандировать:
– Раздевай, раздевай, раздевай!
Тине удалось добраться до невесты и протянуть ей руку, но в этот момент все вскочили с мест и кинулись к молодым. Женщины во главе с королевой и сестрами Ховард стали срывать одежду с Донала, а группа пьяных мужчин высоко подняла Мэгги, разрывая на ней платье и фату. Дочь Кэмпбелла кричала и плакала, но толпа, перешагивая через бесчувственные тела перепившихся гостей, тащила молодых в спальню. Тина ничем не могла помочь, и ей оставалось только отталкивать от себя жадные руки. Донал и Мэгги были уже совершенно раздеты, и жениха швырнули на кровать, на рыдающую невесту, хором вопя непристойность, рифмующуюся с «люби, люби, люби!» Рэмсей Дуглас, заглянув в комнату, увидел, как Тина торопливо пробирается к дверям. «Как всегда, в гуще событий», – подумал он.
Мэгги билась в истерике. Донал понял, что игра зашла слишком, далеко, и огляделся в поисках помощи. Дункану и Патрику Гамильтону слишком нравилось это зрелище, чтобы прекращать его; Дэви, пьяный, был еще хуже трезвого. Отец Мэгги, граф Аргайл, не смог даже одолеть ступени, ведущие в спальню. Хуже всего были бабы, похотливо шарящие по всему телу Донала. С последней надеждой он обратился к королю:
– Сэр, помогите!
– Помочь тебе переспать с женой? – усмехнулся Джеймс. Но, протиснувшись к кровати, он увидел, что невеста теряет рассудок, и резко приказал всем покинуть комнату. Гости, спотыкаясь и поддерживая друг друга, побрели прочь.
Мэгги рыдала, уткнувшись в подушку, Донал неуклюже пытался утешить ее. Постепенно невеста затихла. Она поняла что отныне единственным источником защиты, любви и ласки будет этот мужчина, жалостливо гладящий ее по голове и повторяющий:
– Не плачь, моя девочка.
Ничто в замке так не понравилось Рэму, как охота, и, поскольку его братья на следующее утро страдали от похмелья, он решил отправиться в лес один. В конюшне Дуглас не нашел прекрасной кобылы редкой масти, и удивился, что кто-то еще, кроме него, может подняться в такую рань.
В гуще леса все его чувства сразу обострились. Неподалеку послышался глухой рев, и Дуглас направился к поляне, уже зная, кого он там увидит. Это был дикий бык, вид, сохранившийся с древнейших времен. Тогда целые стада таких животных паслись на горных склонах Шотландии. Бык угнал двух домашних коров, и небольшое стадо уже включало дикого теленка. Охота на это животное была более интересной, но и более опасной, чем на оленя или дикого кабана. Разъяренный бык становился непредсказуемым и мог кинуться в любую сторону, стремясь поддеть и разорвать врага длинными изогнутыми рогами.
Рэм попытался загнать животное дальше в лес, где тому было бы трудно развернуться среди деревьев, но здесь он натолкнулся не только на мощь, но и хитрость. Разглядывая грязно-белую массивную тушу быка и его почти шестифутовые рога, Дуглас подумал, что помощь братьев ему бы сейчас не помешала, не говоря уже о верном волкодаве. На долю секунды им овладело сомнение, стоит ли начинать такую опасную игру в одиночестве, но, будучи азартным охотником, Рэм не хотел упускать редкую возможность. Он оглядел пологий склон, заметив с одной стороны острые камни, за которыми сразу начинался крутой обрыв. Внезапно быка привлекла другая движущаяся фигура, он коротко промычал и, роя землю копытами, помчался вниз по склону. Валентина Кеннеди заметила вначале Дугласа верхом на его огромном жеребце. Мужчина махал ей с криками:
– Убирайся отсюда к черту!
И только потом, поняв, в чем дело, Тина безжалостно вонзила шпоры в бока лошади, сознавая, что рога дикого быка способны причинить ей гораздо больший вред, чем Рэм. Бык ревел, догоняя всадницу. Дуглас, не теряя ни секунды, с боевым кличем кинулся наперерез. В воображении он уже видел распоротое брюхо берберийской кобылы. Индиго громко ржала и дико вращала глазами; лицо Тины стало таким же белым, как ее платье, шляпка слетела и рыжие локоны огненными языками горели на плечах и шее девушки. И тут бык резко остановился и развернулся к мужчине. Черный Дуглас мог спастись, спрыгнув с седла, но тогда Бандит неминуемо пал бы жертвой острых рогов, и поэтому Рэм принял другое решение. Резко оттолкнувшись, он вскочил на спину чудовища. Бык тотчас наклонил голову и, выгнувшись, лягнул задними ногами воздух. Охотник изо всех сил уцепился за лохматый загривок, чтобы не перелететь через голову зверя, и, плотно обхватив его тушу коленями, достал палаш и вонзил его в мощную шею. Бык ворочал головой, стремясь рогами зацепить Рэма, ему удалось порвать одну штанину и поранить голень своего врага. Сейчас Дуглас был разъярен не меньше быка. Обеими руками он еще раз воткнул палаш под лопатку чудовища, тот задрожал, но не упал, очевидно, оружие не задело его сердце. В отчаянии Рэм достал кинжал и вонзил его на несколько дюймов дальше палаша. Бык начал спотыкаться, но все еще не падал. Обезумев от боли, он бежал к деревьям, где скрывалась Тина. Там ноги его наконец подносились, он рухнул наземь, и кровь струей хлынула изо рта животного.
Лошадь девушки нервно дрожала.
– Она перепугалась, бедная, – хрипло сказала Тина.
Если бы Дуглас мог убивать взглядом, Огонек уже лежала бы на земле рядом с быком, но все же мужчина не уловил ни следа страха в ее золотистых глазах. Вне себя от ярости, Рэм схватил девушку, тряся ее, как тряпичную куклу:
– Ты просто притягиваешь к себе несчастья и не думаешь о тех, кто рядом! Ты что, не соображаешь, что лес – опасное место для прогулок?
Здесь смерть может поджидать за каждым деревом, а эта дурочка разгуливает без провожатых. Черный Дуглас редко испытывал страх, но, когда он увидел, какой опасности подвергалась Огонек, у него перехватило дыхание. Он сделал все возможное и невозможное, чтобы спасти Тину, и сейчас его страх находил выход в ярости.
Глаза девушки сверкали под черными ресницами.
– Отпусти, ты пачкаешь мне платье.
Он не поверил своим ушам – и это все, что волновало ее в такой момент? Любая другая уже без чувств лежала бы в его объятиях, но от этой, видно, благодарности не дождешься. Вытащив оружие из туши животного, он схватил подол ее белой бархатной юбки.
– Сейчас я тебя так испачкаю!
Отступая от него, Тина высокомерно произнесла:
– Вот как галантный рыцарь помогает даме в трудную минуту!
Рэм смутился. Ну почему она всегда провоцирует его на грубости? Он мог бы очаровать любую женщину в Шотландии, но только не эту. Ему ничего не стоит взять над Тиной верх, покорить силой. Однако это не доставит удовлетворения. Нет, он должен победить дочь Кеннеди ее же собственным оружием – тщательно выверенным, убийственным словом:
– Я это сделал, чтобы спасти жизнь лошади, а не твою, так что можешь не благодарить.
– А ты надеешься, что я буду валяться у тебя в ногах? Я для тебя – сучка, но не жди от меня лизания рук и зиляния хвостом, скорее, я могу укусить!
«Хуже, чем сучка», – подумал он. Скорее, заноза, которую никак не вытащишь. Вдруг Рэм почувствовал такое неистовое желание, что задохнулся. Он хотел ее с таким вожделением, которого не испытывал раньше. Севшим голосом он пробормотал:
– Я приручу тебя.
Хлыст Тины ожег его щеку, Рэм вырвал его из рук девушки и, не обращая внимания на кровь, струившуюся из раны на ноге, вскочил в седло и унесся.
К вечеру девушка уже забыла это приключение, так как более важное событие заняло его место. Королева устраивала костюмированный бал. Леди Кеннеди, которая еще не отошла после свадебного пира, не собиралась идти и хотела было удержать и дочерей, но поддалась на уговоры и уступила с условием, что Ада и Кести отправятся вместе с ними. Гувернантка Бесс стала немедленно навязывать свое мнение о костюмах, подходящих для скромных молодых девиц. В результате она увела свою воспитанницу переодеваться в цвета клана Кеннеди, а Тина осталась вдвоем с Адой. Англичанка весело хлопотала:
