Текст книги "Покоренные страстью"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)
Глава 40
Леди Валентина Дуглас не могла ни на чем сосредоточиться. Она чувствовала себя пленницей в собственном замке. Если бы она была мужчиной! Им легче, они знают, что делать в этой славной битве. Рэм покроет себя славой, а потом приедет к ней домой.
Тина сдержала слезы и снова выбежала на парапет. Она прижимала руку ко рту, зная, что если заплачет, то уже не сможет остановиться. Ну когда, когда же он вернется? Прошел целый месяц с того дня в начале августа, когда они поженились и Рэмсей уехал воевать. И все-таки в войне нет ничего славного, решила леди. Это – грязь, мерзость, безумие. Она вытерла глаза и принялась вглядываться в горизонт, как делала это каждый день после отъезда Рэма. Никогда раньше Тина не поддавалась страху. Когда он только начинал зарождаться, она душила его, смеялась над собой, и страх чудесным образом отступал. Так было всегда. Но сейчас он забрался в ее душу, и Огонек начинала терять над собой контроль. Дрожащими руками она обхватила живот. Удивительно, что после всего пережитого ей удалось забеременеть так быстро. Неужели судьба опять обманет ее? Она ничего не сказала Рэму о ребенке, а если бы он знал, то, вероятно, был бы осторожнее в битве и вернулся бы к ней – любой ценой. Тина проклинала себя.
Словно что-то вспыхнуло в голове леди: еще один день в ожидании и в полной неизвестности, и она лишится разума.
– Ада, Ада! – Тина спешила найти гувернантку. – Я еду но двору. Новости до Эдинбурга дойдут быстрее, чем до нас.
– Ты думаешь, так лучше? – с сомнением произнесла Ада, уверенная, что долг верной жены – сидя дома ожидать возвращения мужа.
– Лучше? – воскликнула Тина. – Когда это, черт побери, я делала то, что лучше?! Собирай вещи, отправимся на рассвете. Я больше не буду ждать! – Тут колени у нее подкосились, и молодая женщина почти упала на стул. – Ада, дело в том, что я просто не могу больше ждать. В воздухе словно носится какое-то несчастье. Я не в состоянии освободиться от чувства надвигающейся беды.
– Не думаю, что кто-либо из охранников оставит свой пост, чтобы сопровождать тебя в Эдинбург. Они не посмеют нарушить приказ Рэма.
– Мсье Бюрк! Мы возьмем с собой его! Ты собирайся, а я пойду его предупрежу.
Увидев свою любимицу и услышав истерические нотки в ее голосе, повар тотчас понял, что Тина больше не может пассивно ждать. Он осознавал, что, видимо, она поступает неверно, но в этой ситуации любое действие было лучше бездействия.
– Кто-то скачет! – донесся крин от крепостных ворот.
Огонек моментально забыла о мсье Бюрке. Ноги уже несли ее через зал, к выходу и во двор. Она пробежала по подвесному мосту и замерла, увидев, как спешился подъехавший Хит. Цыган обнял сестру.
– Все пропало! Наша армия разбита. Король убит. Ни один граф, что сражался вместе с ним, не остался в живых. На Флодденском поле груды мертвых тел!
– Нет! – выкрикнула Тина.
– Да, родная. Шотландцы проиграли. Мне жаль, но это так. Полное уничтожение.
Он ласково пригладил растрепанные рыжие кудри женщины.
– Нет! Не прикасайся ко мне! – взвизгнула она.
Хит поднял ее и понес в замок.
– Ангус приедет через час. Я встретился с ним вчера вечером. Он вне себя от горя. – В зале цыган потребовал: – Виски!
Усадив Тину на скамью, Хит поднес бокал к ее губам. Ада вошла в тот момент, когда леди швырнула бокал на пол. С горящими от гнева глазами молодая женщина попыталась подняться, но цыган сильной рукой удержал ее. Он повторил все, что знал, Аде.
– Я прискакал с поля боя. Цыгане стояли табором в Келсо, менее чем в десяти милях от Флоддена. Арчибальд Кеннеди убит. О нашем отце я ничего не знаю.
– Нет! Отпусти меня! – прокричала Тина.
– Куда ты пойдешь? – устало спросил Хит. – Тише, детка, тише. Все потери еще не подсчитаны, но список и так огромен. Король, Крофорд, Аргайл, Ленноне, Монтроз и даже Ботвелл. – Его голос сорвался. – Среди погибших – сто Кеннеди и двести Дугласов.
– Нет! – Теперь Тина стояла, уперев руки в бока, отбросив назад копну волос. – Пусть король мертв, а может быть, и все, кого ты перечислил, но Черный Рэм Дуглас не может погибнуть, и не повторяй больше эту ложь!
Ада побелела и дрожала, они с Хитом обменялись взглядами. Оба понимали, что Тина сейчас вызывает больше беспокойства, чем когда-либо в своей жизни.
– Ты готова? Мы поедем сегодня, а не завтра! – решительно произнесла Огонек.
Гувернантка вновь посмотрела на цыгана.
– Мы собирались отправиться завтра в Эдинбург. Может, для нее действительно лучше быть при дворе. Тина посмотрела на Аду, как на сумасшедшую.
– Я не собираюсь в Эдинбург, я еду в Англию, на Флодденское поле.
– Тина, прекрати! – сурово прикрикнул Хит. – Тебе нельзя туда. Это место резни. Огромное поле, покрытое обезображенными трупами.
– Ты не понимаешь, – с надрывом произнесла Валентина. – Мы с Рэмом поженились до его отъезда. Теперь я – леди Дуглас. Я должна найти своего мужа.
С болью в сердце цыган продолжил:
– Я отправлюсь на поиски тела Рэма. Если повезет, то привезу его сюда.
– Спасибо, Хит, в этом нет необходимости. Я поеду сама.
Хит всерьез встревожился, зная: если сестра что-то вбила себе в голову, то ее не остановить. Он уже начал обдумывать, как задержать Тину силой или, может, напоить, когда во двор замка въехал Ангус с небольшим эскортом. Хит обратился к Аде:
– Надеюсь, здесь достаточно виски. Это первое, что потребует граф.
Слуга был послан за бочонком. Арчибальд Дуглас вошел в зал, и первым его словом было:
– Виски!
Ангус рухнул в кресло. Тина положила руку на плечо графа. Казалось, он постарел лет на десять со времени их последней встречи.
– Мои соболезнования, Ангус, по поводу гибели короля.
Старик посмотрел на нее, решив, что Тина – самая стойкая девчонка из всех, раз успокаивает его, когда ей самой требуется утешение.
– Потеря Рэмсея значит для меня гораздо больше, чем потеря короля, – признался он.
– Рэм не погиб, Ангус. Мы поженились перед его отъездом, и теперь я собираюсь отыскать его и привезти домой.
Граф вгляделся в лицо леди, потом перевел взгляд на Хита. Тот беспомощно пожал плечами.
– Незачем, Валентина. Мои люди найдут его. Мы отправляемся за нашими погибшими, как и все другие кланы Шотландии. Сердца Дугласов, героически павших на поле боя, всегда будут покоиться под алтарем фамильной церкви.
Тина заткнула уши.
– Прекрати! Вы все смотрите на меня, как на чокнутую, но я знаю, что он жив! Мы с Рэмом не просто муж и жена, между нами кровная связь, мы – одно целое! Я бы почувствовала его смерть! – вскричала Огонек. – Идите, собирайте мертвых, Ангус. Брат сказал мне, что там лежат более сотни Кеннеди и двести Дугласов. Я не оставлю Рэма в Англии. Я уже однажды нашла его там и отыщу снова. Ищите мертвых, а я буду искать живого. Простите, я должна посмотреть, собрался ли мсье Бюрк.
Все повернулись вслед Тине, которая уверенной походкой покинула зал.
– Это временное помешательство, которое не дает нам полностью сойти с ума, если вы меня понимаете, – сказал Ангус.
– Я понимаю, – тихо ответил Хит, – Тина не сдастся, пока сама не увидит всю безнадежность поисков, – невозможно найти одного среди десяти тысяч трупов. Я поеду с ней. Ей потребуется моя помощь, когда Флодден предстанет перед ней.
Ада проговорила:
– Я тоже поеду.
Граф вздохнул:
– Да будет так. Отправляемся вместе.
Огонек помогала французу подготовить все для поездки, и он, единственный в замке, не считал ее временно помешанной. Мсье Бюрк лишь удивлялся тому, как сильно повзрослела его любимица за прошедший год. Она отдавала все силы, всю себя без остатка тому, к чему стремилась, – в этом и был ее секрет. Вот почему ни один мужчина не мог устоять перед Тиной. Она умела жить, принимая все радости так же, как и беды – полностью и до конца, ни на минуту не сдаваясь, каким бы тяжелым ни был удар. Вот и сейчас, вместо того чтобы забыться в горе, Огонек проявляла практичность, деловитость и жизнестойкость.
– Нам может потребоваться ткань для повязок, – напомнила она повару. – А что еще унимает боль, кроме макового отвара и руты?
– Я бы советовал прихватить с собой что-нибудь кровоостанавливающее.
Тина кивнула и, перекрестившись, добавила:
– И еще я возьму нитки и иголку, вдруг пригодятся.
Через час все уже были в седле. Погода стояла прекрасная, ярко сияло солнце, природа словно стремилась раскрыть себя во всем великолепии. И казалось неправдоподобным, что в это самое время весь цвет Шотландии лежал в грязи, разбитый на поле боя. Должно быть, даже ангелы на небесах плакали при виде этой униженной красоты и гордости.
Тина сидела в седле очень прямо. Волкодав Рэма несся рядом, никто не стал возражать, когда леди решила взять его с собой. Ангус не собирался торопиться, но решения сейчас принимал не он. Валентина скакала с такой скоростью, что только Хит не отставал. Жена Дугласа не обращала ни на кого и ни на что внимания, перед ней была одна только цель. Стемнело, и она намеревалась продолжать скачку, но цыган мощной рукой перехватил у нее поводья. Он знал – сестра безрассудна настолько, что может отправиться дальше одна, и поэтому привел аргумент, единственный, который был способен остановить ее:
– Тина, если ты сейчас поскачешь дальше, то заголишь лошадь. Я знаю, что тебе наплевать на старина Ангуса, но гибель животного окажется на твоей совести.
Леди мгновенно умерила свой порыв. Все расположились на ночлег, и Огонек, завернувшись в плед, принялась дожидаться рассвета. Ее кулаки нетерпеливо сжимали шерстяную ткань; часы тянулись как никогда медленно. Наконец Тина была предоставлена самой себе, не было этих жалостливых взглядов и утешающего бормотания со стороны других. Чего они ожидали от нее? Слез? Обмороков? Истерик? Разве могли все эти женские штучки передать ту ярость, что царила сейчас в ее душе?! Ей хотелось разрушить весь мир, уничтожить всех и вся. Внутренний голос, словно издеваясь, произнес: «Незачем разрушать Шотландию, она сама себя уничтожила!» Тина закусила губу. Если бы она могла поражать молнией! Нескольких молний вполне бы хватило – одна для Генриха Тюдора, другая для этой уродины Маргарет Тюдор, а остальные для Ховардов и этой скотины Дакре, который арестовал Рэма. Если бы можно было обрушить на их головы пламя и ввергнуть их всех в пучины ада!
Рассвело, и не оставалось ничего иного, как взобраться на лошадь, выпрямить спину и гордо нести голову навстречу всем бедам. Чем ближе к английской границе они подъезжали, тем чаще встречались на их пути группы всадников. Все ехали с одной целью – забрать мертвых, раненых, искалеченных. Вороны кружили в небе над Флодденским полем, зловоние заполняло воздух. Горячий ветер смешал запахи пороха, крови, экскрементов, разлагающихся человеческих тел и лошадиных туш в нечто ужасное, что заполняло ноздри, рты и глотки всех приближавшихся к месту битвы. Ангус надеялся, что, увидев своими глазами весь тот кошмар, что представляет нагромождение тел после битвы, Тина откажется от мысли отыскать здесь Рэма. Однако Хит и мсье Бюрк знали ее лучше. Они последовали за сжавшейся фигурной, медленно ступавшей по полю. Стараясь никого не задеть, Огонек осторожно брела среди обезображенных тел. Некоторые из них были еще живы, и Тина заткнула уши, чтобы не слышать их жалобных стонов. Ада попыталась помочь воспитаннице в ее поисках, но тошнота не позволила ей ступить ни шагу. Тина тотчас же подскочила к гувернантке и, оторвав полоску от своего белья, обтерла женщине лицо. Это было все, что она могла сейчас для нее сделать.
Огонек пошла дальше, ведя лошадь за поводья. Вскоре животное принялось трясти головой, шумно от-фыркиваться и наконец унеслось прочь, к группе уцелевших в битве скакунов, терпеливо дожидавшихся своих хозяев на берегу реки, чьи воды были все еще красны от крови.
Теперь и Тина в душе признавала, что поставила перед собой непосильную задачу. Через четыре часа все трупы стали казаться ей одинаковыми. Еще через час, наклонившись, чтоб растереть уставшие ноги, она заметила, что они до колен покрыты грязью и кровью. Внезапно беспокойство за дитя охватило Огонька. Она не может причинить вред этому бесценному сокровищу! Пока жив его ребенок, Рэм тоже не умрет. Начинало уже темнеть, и Тина решила прервать поиски. Силы оставили женщину, она споткнулась, и Хит подхватил ее на руки. Когда он нес ее мимо бывшей стоянки англичан, послышался лай Выпивохи. Хит позвал пса, который, видимо, что-то нашел. Огонек принялась вырываться из рук цыгана, и вдвоем они поспешили к волкодаву, перешагивая через мертвых англичан.
Тело Рэма было наполовину накрыто тушей Бандита. Распоротое брюхо жеребца придавало животному жуткий вид. Бескровное лицо его хозяина, напротив, выражало покой и умиротворение. Копье прошило его насквозь. Хит позвал остальных. Ему удалось извлечь копье, когда до них добрался мсье Бюрк.
– Кровоостанавливающее, – прошептала Тина. И, хотя француз подумал, что бесполезно сыпать драгоценный порошок на труп, он сделал то, что велела леди. Затем он туго перебинтовал Дугласа. Только подошедшие люди Ангуса смогли все вместе освободить тело лорда из-под погибшего жеребца. Огонек дотронулась до руки Хита.
– Если удастся пригнать фургон, я отвезу его домой.
Комок в горле мешал цыгану говорить. Он поймал лошадь и поскакал к табору, в Келсо. Двое бандитов разговаривали с Ангусом. Пора было располагаться на ночь, но не в этом же проклятом месте! Мсье Бюрк опустился на колени рядом с Тиной, сидевшей у тела своего мужа. Почти совсем стемнело, и повар ошара-шенно заморгал глазами, увидев, что грудь Рэма слегка приподнялась и опустилась.
– Боже мой, неужели он еще жив?
– Конечно, мсье Бюрк. Разве вы в этом сомневались? – спокойно ответила Тина.
Вернувшийся с фургоном Хит не поверил своим ушам, когда услышал, что лорд Дуглас жив. Рэма осторожно уложили на повозку, и, глядя на его неровно вздымавшуюся грудную клетку, цыган подумал, что, должно быть, это Тина каким-то чудом вызволила мужа из царства мертвых. Горечь захлестнула внебрачного сына Кеннеди – теперь его сестре предстоит принять последний вздох Дугласа, который скончается у нее на руках.
Ангус растерял все свое мужество, и Аде стоило больших трудов успокоить рыдающего старого графа, впервые в жизни позволившего слабости одержать над ним верх. Отряд продвигался очень медленно, и лишь через пять дней они добрались до замка. Все это время Рэмсей не приходил в сознание: это было плохим признаком. Тину утешало только то, что ее муж не ощущал тряски, когда старый фургончик тащился через рытвины и канавы. Она знала, что везет Рэма домой умирать.
Глава 41
У моей любви
Черные нам смоль волосы,
Чистые, как озера, глаза,
Теплые, как хлеб, руки,
Все прекрасно в нем, дате земля,
На которой он стоит…
Старинная шотландская баллада
Лорда внесли в спальню и положили на кровать. Отклонив всякую помощь, Тина сама вымыла и переодела его. Она не знала, что будет с ней, с замком, со всей страной после этой победы англичан, но она твердо решила, как поступить с телом Рэма после его смерти. Она его жена, леди Дуглас, и не позволит никому резать его тело, чтобы извлечь сердце Рэмсея и похоронить в шкатулке, как того требует традиция. Сердце лорда принадлежит ей. Это все, что Тина может сделать для своего мужа. Очень осторожно она легла рядом с ним и взяла руку Рэма.
По счастью, рана Дугласа оказалась не смертельной. Копье пришпилило его к земле, разорвав мышцы, раздробив кости и разрезав кровеносные сосуды, не задев, однако, ни одного жизненно важного органа. Но Рэм потерял много крови – три дня она сочилась в землю, был близок к смерти. Теперь, когда кровопотеря была остановлена, тело Рэма стало постепенно набирать силы. На мгновение задремав, хотя и намеревалась бодрствовать всю ночь, Огонек в ужасе открыла глаза. Боже мой, а вдруг он уже умер. Пальцы лорда сжали ее руку в последнем, предсмертном пожатии. Рыдание вырвалось из горла Тины. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и ей показалось, что муж внимательно смотрит на нее. Она задержала дыхание, не смея даже надеяться.
– Рэм? – прошептала Тина.
Движение его губ было почти незаметным, но теперь она знала, что он жив и будет жить, раз ответил ей. «Лиса!» Он прошептал это слово, самое любимое из всех, что она слышала. Слезы градом посыпались из ее глаз, омывая лицо Дугласа. Огонек вскочила с кровати и опрометью бросилась сообщать всему миру о том, что хозяин замка не умрет.
Прошло совсем немного времени, и лорд встал на ноги. Как-то, зайдя в спальню, Тина не смогла сдержать тревожного вскрика, видя, как он одевается.
– Господи помилуй, да что это ты? Еще и третья неделя не минула с тех пор, как ты лежал на поле боя!
– Англичане не смогли убить меня, но, ей-богу, вы с Адой и мсье Бюрком с успехом их замените, если я останусь в постели еще хоть на день!
– Что ты имеешь в виду? – Леди была оскорблена в своих лучших чувствах.
– Если ты еще раз попытаешься перевязать меня, я удушу тебя бинтами, а если француз притащит мне еще хоть одну миску бульона, я разобью эту миску о его голову!
– Мы сделали все, чтобы вернуть тебя к жизни. Слуги ходили на цыпочках, я не допускала никаких посетителей, чтобы не беспокоить тебя рассказами о войне. Часами я развлекала тебя игрой в шахматы. Нет, все же вы, мужчины, просто невыносимы, когда болеете!
– Когда болеем? – Глаза Рэма опасно сузились. – Я не болен и не младенец. И, кстати, мне нужна не нянька, а женщина! Иногда я готов был поклясться, что ты довольна моим состоянием, ведь это позволяет тебе отдавать приказы. С сегодняшнего дня, леди Дуглас, можете приступать к выполнению своих обязанностей жены. Ты обещала любить и почитать меня, а также подчиняться мне. И можешь не дергать плечиком, лиса! – Он застегнул пояс и натянул сапоги. – Я слышал, что прибыл Ангус, и собираюсь поговорить с ним. А ты пока можешь перенести сюда свои вещи.
– Я не хотела тебя беспокоить, – тихо попыталась протестовать Огонек.
– Ты и так беспокоишь меня всякий раз, когда я слышу твой голос и ощущаю запах, или вижу грудь, когда ты наклоняешься, чтобы накормить меня этим чертовым бульоном!
Впервые со времени их свадьбы Тина улыбнулась. Должно быть, он и в самом деле выздоровел.
Рэм застал Ангуса и его людей за третьим бокалом виски. Граф обошел племянника вокруг.
– Ты выглядишь намного лучше, парень, чем в последний раз, когда я тебя видел.
Лорд подавил в себе желание обнять старина. Арчибальд сильно сдал, и видно было, что долго он не протянет. Но любое проявление привязанности граф сочтет за жалость, и поэтому младший Дуглас решил, что лучше будет сказать правду.
– Хотел бы я, чтобы это относилось и к тебе, но ты вовсе не цветешь, Ангус. Что, дела так плохи? Нас всех ждет бесславный конец?
Граф осушил бокал и налил еще. Он не мог, да и не хотел скрывать от лорда правду, какой бы горькой она ни была. И Рэм тоже знал, что сейчас услышит самое худшее.
– Не буду отрицать, мы потерпели сокрушительное поражение при Флоддене. Кланы потеряли тысячи членов. Джеймс повел себя, как дурак, но он погиб, а о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. Даже англичан поразила его безумная храбрость, мне тут попалась в руки их писанина: «О, какое благородство и смелость со стороны короля сражаться в битве бок о бок с простыми солдатами!»
– Что же будет дальше, раз все графы убиты?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но ничего особенно не изменится. Новый граф Аргайл возглавит Кэмп-беллов, а новый Леннокс – Стюартов. К счастью, у всех есть сыновья, чтобы занять их место. И ты недооценил Маргарет Тюдор, а я знал, как она поступит. Она не позволит Генриху проглотить ее владения, победил тот или нет. Маргарет добьется, чтобы на престоле Шотландии был ее сын, а не брат. У нас новый король, Джеймс V, и до тех пор, пока он сам не сможет править, регентами стали Маргарет, Дуглас, Аран и Хантли.
– Значит, потеря мужа для нее – это ничто, – с презрением проговорил Рэм.
– Ну, парень, тебя-то я никогда не считал наивным. Она собирается замуж за моего сына Арчи. Ты не знал, что он овдовел несколько недель назад? Его бедняжка-жена всегда была слаба здоровьем.
Лорд проницательно взглянул на старого графа. Что в этой ситуации было подстроено Ангусом – он не знал и не хотел знать. Он даже цинично подумал, что глава клана наверняка не оставил Джанет Кеннеди в ее горе.
– Не хочешь перебраться в столицу? – продолжил старик. – Сейчас Шотландии как никогда требуются сильные личности.
Рэм обдумывал слова графа. Тот предлагал ему очень многое. В этот момент в зал вошла Валентина, и через секунду решение было принято.
– Спасибо, Ангус, но я решил попробовать себя в роли мужа. Я и так слишком мало внимания уделял молодой жене. Через месяц вернусь к патрулированию границы, пусть Джеймс V спокойно восседает на троне. Мне же сейчас надо находиться не в Эдинбурге, а здесь, в замке Дугласов.
Через несколько дней приехали Гэвин и Камерон, кузены которых погибли в морском сражении. Но они знали, что их семье повезло больше, чем другим. Навестить молодоженов пожаловал из замка Дун Роб Кеннеди. Он рассказал, что Дэви погиб при Флоддене, а Донал и Дункан выздоравливают после ранений. Когда наконец все гости разъехались, Рэм, обняв Тину, предложил:
– Сегодня такая хорошая погода, немного осталось теплых деньков в этом году. Пойдем на рыбалку.
Как она могла отказаться? Тина помнила тот счастливый день, когда они вместе ловили рыбу.
Лорд и его жена лежали на берегу реки. Чудесный обед мсье Бюрка исчез без следа, и Рэм, запутавшись в кружевах Тининого платья, произнес:
– Давай искупаемся?
Огонек смолчала, зная, что, раздевшись сейчас, раскроет свой секрет. Через минуту она произнесла:
– Однажды мне приснилось, что мы купались вместе в трехъярусном водопаде. Это было самым красивым местом из всех, что я видела в жизни. Мы стояли на краю, а потом нырнули в нижнее озеро.
– Такое место и на самом деле существует, на границе Киркудбрайта и Дугласдейла. Я часто нырял там. Думаешь, у тебя хватило бы смелости прыгнуть в водопад в жизни, а не только во сне?
– Конечно, – не колеблясь, ответила Тина, зная, что никогда бы этого не сделала.
– Врунишка! – принялся поддразнивать ее лорд. – А сейчас боишься даже раздеться, чтобы поплавать со мной.
– Думаешь? – улыбнулась Тина, поднимаясь и отбрасывая свою пылающую гриву.
С нарастающим напряжением Дуглас наблюдал, как она снимает последние предметы туалета.
– Ах ты бессовестная, щеголять нагишом в таком положении! – радостно вскричал он, поняв наконец, в чем дело.
Огонек рассмеялась.
– Сам напросился!
Рэм обнял жену, медленно целуя ее.
– Мы назовем его Арчибальдом, – насмешливо прошептал он.
– Вот уж черта с два! Никаких Арчибальдов! Мои дети должны носить красивые имена – Нил или Робин, если это будет мальчик, и Кейт или Ребекка – если девочка.
– Нет, – обводя ее губы кончиком языка, ответил Дуглас. – Если будет девочка, мы назовем ее Лисичкой!
