Текст книги "Блестящая партия"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Вирджиния Хенли
Блестящая партия
Глава 1
Букингемский дворец, Лондон
– Как жаль, что ты выходишь замуж!
Леди Джорджина Гордон смахнула с глаз слезы и порывисто обняла сестру. На лице у леди Луизы появилось страдальческое выражение.
– Ну не грусти, Джорджи. Я знаю, ты будешь скучать без меня, но ведь мы часто будем навещать друг друга.
Джорджине следовало бы придержать язык – меньше всего ей хотелось, чтобы ее любимая сестра почувствовала вину из-за того, что выходит замуж, – но она тихо сказала:
– Не мели чепухи! Я не буду по тебе скучать.
Луиза переглянулась с остальными сестрами – Шарлоттой, Мэдлин и Сьюзен.
– Тогда почему ты грустная?
– Я не грустная. – Джорджина решительным жестом вытерла слезы. – Я просто в ярости оттого, что настал день твоей свадьбы.
Невеста – красавица с золотисто-рыжеватыми волосами, как на картинах Тициана – нерешительно посмотрела на сестру.
– Джорджина, вообще-то сегодня самый счастливый день в моей жизни.
– Не обращай на нее внимания, Луиза. Ты же знаешь, она страшно упряма. – Шарлотта закатила глаза. – Это дурно – проливать слезы зависти вдень свадьбы твоей сестры.
– Зависти? – удивилась Джорджина. – Разреши сообщить тебе, что я плачу исключительно из жалости к себе. Теперь, когда неистовая герцогиня Гордон дубинкой заставила беднягу Чарлза Корнуоллиса превратить Луизу в леди Броум, все ее материнское внимание сосредоточится на мне. Она станет без устали преследовать каждого маркиза и герцога в возрасте от девяти до девяноста лет, пока не заполучит для меня какого-нибудь мужа.
– Чарлз женится на мне потому, что любит, – заявила Луиза.
Всхлипывания Джорджины превратились в громкий смех.
– Любовь не имеет к этому никакого отношения. Ты Гордон. Высокое положение в обществе – вот единственное, что имеет значение. Ты не можешь отрицать, что матушка как нацелилась на герцога Манчестера для Сьюзен и на наследника герцога Ричмонда для Шарлотты, так и охотилась за ними до тех пор, пока не загнала в нору.
– У Джорджины в голове полный хаос, – отмахнулась Шарлотта. – Это потому, что она самый маленький поросенок во всем помете.
– Если я самый маленький поросенок, то ты самая старая сука, – насмешливо ответила Джорджина.
– Сука-графиня, если ты не возражаешь.
– Да, графиня; и все это началось с тебя. Когда ты заарканила полковника Чарлза Леннокса, графа Марча и наследника герцогства Ричмонд, амбиции матушки касательно нас остальных внезапно переросли все мыслимые границы. Ее жажда титулов стала ненасытной.
– Этого мы не можем отрицать, – согласилась наконец Шарлотта. – Матушкой правят инстинкты скорее коммерческие, чем материнские. Нас воспитали с одной целью в жизни – выйти замуж так, чтобы занять самое высокое положение в свете. И я вполне согласна, что, не будь я дочерью герцога и герцогини Гордон, граф Марч никогда не сделал бы мне предложение.
– Во всяком случае, не женился бы, – весело заметила Джорджина.
Все сестры рассмеялись на эту остроту. Джорджина была обожаемым ребенком в семье, и сестры относились к этой не по годам развитой маленькой красавице крайне снисходительно и всячески баловали ее. Весь этот выводок получил самое нетрадиционное воспитание. Их время проходило то в сказочном замке Гордонов в Горной Шотландии, то в элегантном особняке в Эдинбурге, то в просторном непритязательном помещичьем доме в Кинраре у бурной реки Спей, то в просторном доме на Пэлл-Мэлл, где теперь все они собрались на свадьбу.
Джейн Гордон вплыла в спальню и испустила глубокий облегченный вздох.
– Только что прибыли премьер-министр Питти, дражайший Генри Дандас. Еще я заметила принца Уэльского и герцога Йоркского, которые шли через сад из Карлтон-Хауса.
Но причиной ее необыкновенной радости было не прибытие этих особ. Она не была вполне уверена в женихе и его отце. Маркиз Корнуоллис, главный генерал в королевской армии и член тайного совета, возражал против этой помолвки, опасаясь, что гордоновское безумие ляжет на его имя бесславным пятном, пока герцогиня не заверила его в личной беседе, в условиях строжайшей секретности, что в жилах Луизы не течет ни капли гордоновской крови.
– А Чарлз здесь? – спросила Луиза.
– Что за глупый вопрос, моя крошка. Конечно, твой жених здесь, так же как и твой будущий свекор, маркиз. Какая великая удача, что епископ Личфилда и Ковентри – брат маркиза Корнуоллиса – согласился совершить свадебную церемонию.
– Это будет свадьба сезона, – заявила Джорджина, подмигнув старшей сестре.
– Сезона? Это будет свадьба десятилетия! – заметила мать. – И даже еще более впечатляющим событием, чем бракосочетание старшей дочери короля.
– Полагаю, это и было главной целью данного союза, – сухо проговорила Шарлотта.
Луиза взяла свой свадебный букет:
– Пожалуй, нам следует поторопиться.
* * *
– Дорогие мой, мы собрались здесь перед лицом Господа и перед этой паствой, – проговорил высокородный епископ Личфилда.
«И перед грозной герцогиней Гордон», – мысленно добавила Джорджина. Она бросила взгляд на своего брата, лорда Джорджа Хантли, который сопровождал мать к почетному месту.
– Чарлз Корнуоллис, берешь ли ты в законные жены эту женщину? – произнес епископ Личфилда.
«Чарлз выглядит таким, молодым и беззащитным. Джорджина почувствовала, как в ней поднимается прилив жалости. – Мы, Гордоны, – странная компания. Бедняга просто не понимает, во что ввязался. – Она посмотрела на красное лицо маркиза Корнуоллиса. – Жених, который уже находится под властью своего отца, теперь добавит матушку своей жены к списку… Из огня да в полымя!»
Епископ поправил свою пурпурную митру и откашлялся.
– Луиза Гордон, берешь ли ты в законные мужья этого мужчину?
«Моя сестра сделает Чарли счастливым и добьется, чтобы он не казался таким робким. Мы с Луизой устраивали такие буйные шалости – мне очень будет ее не хватать…»
– Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?
Александр, четвертый герцог Гордон, одетый в килт, с гордым видом шагнул вперед.
– Я.
Джорджина смотрела, как отец присоединился к матери. «Из них получилась красивая пара. Со времени последней свадьбы их дочери не случалось им быть так долго вместе да еще и не повздорить. Хотелось бы мне, чтобы они могли выносить друг друга. Я унаследовала черные волосы отца и живость нрава матери, и, видит Бог, нежно люблю их обоих».
– Ввиду того что Чарлз и Луиза дали согласие вступить в освященный церковью брак, объявляю их мужем и женой. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.
Епископ Корнуоллис закрыл молитвенник и наградил новобрачных улыбкой.
На другом конце бального зала Джордж, принц Уэльский, прошептал своему близкому другу герцогу Бедфорду:
– Это свершившийся факт, Френсис, так что можешь вздохнуть спокойно. Поздравляю, что ты избежал капкана герцогини Гордон и мастерски в который раз улизнул от ужасного института брака.
– Джейн явно нацелилась на меня для своей Луизы, но рыжие волосы никогда не увлекали меня надолго. Мой интерес угас после первой же стычки. Что же до того, чтобы дать сковать себя по ногам и рукам, то брак моего брата Джона вызвал у меня такое ужасное представление о супружеском счастье, что я поклялся избегать его любой ценой.
Принц содрогнулся, вспомнив о собственном катастрофическом бракосочетании со своей кузиной Кэролайн Брансуик. «Мне понадобилось хорошенько зарядиться бренди, чтобы выдержать эту церемонию, и единственное, что я запомнил, это что мой дорогой друг Френсис Расселл поддерживал меня, не давая упасть».
– Больше всего мне жаль, что в этом мире любовь и брак не идут рука об руку.
– Au contraire! [1]1
Напротив! (фр.)
[Закрыть]Ласкать жену – это одно из самых больших удовольствий в жизни, если ты не ее муж, – насмешливо проговорил Расселл.
Сестры Гордон собрались вокруг новобрачной. Джорджина поцеловала Луизу в щеку.
– Теперь ты леди Броум, не подвластная матушке. Желаю тебе расправить крылья, как бабочка.
Шарлотта насмешливо фыркнула.
– Вы с ней никогда не были во власти матушки. Что бы вы с ней ни задумали, это всегда было связано с волнением и безрассудством.
– Зачинщицей была Джорджи, – возразила Луиза. – Я только участвовала в ее замечательных выдумках, чтобы развлечься.
– Я с легкостью могу тебе поверить. Джорджина – это тройная угроза. Малышка обладает красотой и смелостью нашей матушки.
– Ты забыла о моем чувстве юмора, – возразила Джорджина.
– И это у тебя тоже от матушки. – Шарлотта кивнула в сторону матери. – Посмотри на нее – в данный момент она дает аудиенцию особе королевской крови.
– Дорогая сестра, мне бы хотелось получить от тебя приглашение в Мэрилибон-Мэнор, где вы с семьей проводите лето. Меня не увлекает перспектива остаться единственным птенцом под матушкиным крылышком. Как ты думаешь, Леннокс не станет возражать против того, что я погощу у вас, а?
– Нет, конечно. Тем более что он с головой ушел в этот проклятый крикетный клуб Мэрилибона, который основал в Дорсете. Дети будут вне себя от радости, если ты приедешь, так что, наверное, я смогу заставить себя выносить твое общество две недели.
– Джорджина, тебе всегда рады в замке Кимболтон, – напомнила ей сестра Сьюзен.
– О, не бойся, ты и твой красавец герцог Манчестер будете следующими в моем списке.
– Хм. Красив тот, кто красиво поступает, – заявила Сьюзен, покачав головой, как бы говоря, что замужняя жизнь состоит не только из блаженства.
– Ах, прошу тебя, никаких жалоб в присутствии новобрачной. Ты вызовешь у нее отвращение к семейной жизни, – сказала Шарлотта.
Джорджина свистнула:
– Если у нее не появилось отвращения к семейной жизни, когда она наблюдала за нашими родителями, тривиальные беды герцога и герцогини Манчестер не произведут на нее большого впечатления.
– Святая правда. – Шарлотта посмотрела на Мэдлин, которая овдовела и снова вышла замуж в прошлом году. – Ты второй раз замужем. Ты, конечно же, могла бы произнести несколько мудрых слов, чтобы приободрить новобрачную.
– Живи в деревне и держи мужа подальше от лондонской политики, продажных женщин и частных игорных домов.
Джорджина посмотрела на мать, стоявшую в противоположном конце зала. «Слава Богу, политику я нахожу такой же увлекательной, как она».
Джорджина закрыла глаза и постояла так, пока не прошло стеснение в груди. Несмотря на ее общительную натуру, отчужденность родителей с тех пор, как она была ребенком, сделала ее ранимой и зачастую вызывала в ней чувство неуверенности. «Но я никогда не позволю выдать меня замуж без любви, – поклялась она. – Я никогда не позволю себе стать жертвой мужа, который открыто изменяет жене».
Джорджина легко двигалась в толпе приглашенных и не приглашенных на свадьбу гостей, несмотря на великолепие их титулов. Она увидела маркиза Лансдауна с двумя сыновьями; она знала, что оба они очень хотят танцевать с ней, когда начнется бал.
Джорджина остановилась, чтобы поговорить с лордом и леди Холланд и дать им понять, что здесь рады их появлению.
– Бет, как я рада снова видеть вас. Генри, я настаиваю на том, чтобы вы танцевали со мной шотландский рил, когда начнутся танцы.
Она заметила брата, разговаривающего с модно одетым мужчиной, который имел вид надменного превосходства, и поздоровалась:
– Здравствуй, Джордж. А ты обещай, что будешь танцевать со мной первый страспей. [2]2
Быстрый шотландский танец.
[Закрыть]
– С удовольствием, милочка, – ответил лорд Хантли.
Френсис Расселл посмотрел на изящную девушку, черные блестящие локоны которой были уложены короной и украшены бутонами роз. На ней было элегантное белое платье в стиле ампир, открывавшее пышную безупречную грудь. Его надменное равнодушие мгновенно исчезло.
– Хантли, я требую, чтобы вы представили меня этой красивой юной богине, которую храните для себя.
– Это моя сестра, и она совершенно недосягаема для вас, Бедфорд. Она еще даже не выезжает.
Джорджина послала герцогу Бедфорду дерзкую улыбку:
– Когда начну выезжать, я с удовольствием познакомлюсь с вами, милорд.
Столы в двух комнатах, отведенных для ужина, были уставлены всеми деликатесами, известными в модном обществе, равно как и более плотными блюдами, которые должны были прийтись по вкусу мужчинам со здоровым аппетитом, а также принцам из королевской семьи, ведь те каждый день предавались смертному греху чревоугодия.
Одетые в ливреи слуги герцогини Гордон разносили шампанское и ее прославленный пунш из виски, и в результате к тому времени, когда заиграли музыканты, гости утратили все сдерживающие начала.
Спустя пару часов изящные контрдансы и котильоны уступили место более живым деревенским танцам, и в переполненном бальном зале зазвенел радостный смех людей, которые начали веселиться по-настоящему.
В полночь новобрачные разрезали свадебный торт и начались тосты с пожеланиями счастья и плодовитости.
Празднество кончилось к шести часам утра. Сестры Гордон стояли, сплетя руки с матерью, и прощались с уставшими до предела гостями.
Джорджина видела, что принц Уэльский подозрительно покачивается, спускаясь по ступеням, и шепнула матери:
– Ручаюсь, что он выпил на один глоток больше, чем следует, и это его доконало!
Глава 2
Ресницы Джорджины затрепетали, глаза открылись. Что это было? Она услышала треск, а потом громкие голоса. Черт побери – они опять за свое! Она поняла, что родители устроили очередную ссору, и сердце у нее упало. Они оба были слишком вспыльчивы, и ни Джейн, ни Александру Гордон даже в голову не приходило, что их могут услышать либо члены семьи, либо слуги.
– Ни одним пенни больше! – Низкий голос герцога грохотал как гром. – Нет, больше ни единого медного фартинга!
– Ах ты, тупоголовая свинья! Интересно, как можно жить на те гроши, которые ты мне даешь каждый год?
Герцогиня была нетрезва и готова к бою.
– Гроши?! – взревел Александр. – Только такая жадная хищница, как ты, может назвать четыре тысячи фунтов стерлингов грошами!
– Шотландский скупердяй! Скряга, жмот! Он один из самых богатых герцогов в королевстве, а хочет, чтобы его жена жила как нищая! Я не могу держать высоко голову в обществе.
– Этот скряга только что выложил две тысячи, чтобы оплатить твою фантастическую свадьбу! А голову ты держишь так высоко, что она уже в облаках. Если ты не поостережешься, то и впрямь превратишься в нищенку.
– Не смей угрожать мне! – воскликнула леди Джейн.
Джорджи на, спальня которой находилась прямо над библиотекой, согнула колени и положила на них голову.
«Пожалуйста, прекратите!»
– Я чересчур щедр. Я дал за Луизой приданое в три тысячи фунтов, а она ведь даже не моя дочь!
– Как у тебя хватает бесстыдства придираться к незаконному происхождению Луизы, когда по меньшей мере полдюжины твоих ублюдков живут в замке Гордон? Это просто уму непостижимо!
– Ты отказалась делить со мной ложе, – возмутился герцог. – Я мужчина, а не какой-нибудь монах!
Дрожащими руками Джорджина натянула на голову одеяло.
Дверь библиотеки хлопнула, и Джорджина спрыгнула с кровати, распахнула гардероб и начала укладывать вещи в большой дорожный сундук. Когда сундук был полон, она накинула халат поверх ночной рубашки и направилась в восточное крыло, где находилась большая часть спален для гостей.
Она остановилась у двери в комнату Шарлотты и негромко постучала.
– Войдите.
Джорджина повернула ручку, и дверь распахнулась.
– Ах, ты еще в постели.
– Конечно, я еще в постели. Сколько, по-твоему, сейчас времени?
– Десятый час. Я укладывала вещи. – Джорджина помешкала, а потом спросила: – А ты слышала ссору?
– Я слышала что-то, но храп Леннокса все перекрыл. – Она бросила взгляд на спящего мужа. – Из-за чего они ссорились?
– Из-за денег. Как обычно.
– Мне следовало знать. – Тут Шарлотта увидела, как бледна ее сестра. – Не огорчайся, Джорджи. Вот поешь – и почувствуешь себя лучше. Сейчас мы пойдем к тебе и велим принести нам завтрак. Пусть Чарли отоспится – он так набрался шампанского.
Сестры пошли в просторную спальню Джорджины, и Шарлотта потянула за ленту звонка. Потом осмотрела вещи сестры.
– Тебе понадобятся крепкие ботинки. Мэрилибон Мэнор совершенная деревня.
На звонок явилась служанка. Сделала реверанс.
– Герцогиня просит вас спуститься вниз к завтраку.
– Откуда она узнала, что мы с Шарлоттой наверху?
– Ниоткуда. Видимо, догадалась.
Шарлотта покорно вздохнула.
– Можете сказать матушке, что мы сейчас сойдем вниз.
Сестры не стали одеваться и сошли вниз прямо в халатах. В доме Гордонов отсутствовали условности, и каждый член семьи мог быть одетым во что угодно и разговаривать так, как ему нравилось.
– Доброе утро, крошки. Думаю, вы согласитесь со мной, что свадьба была настоящим триумфом! Мне не терпится прочитать о ней в «Таймс».
По виду матери было совершенно незаметно, что утро ее началось с ссоры.
– Матушка, у вас такой бодрый вид. Никаких следов усталости. Вы меня изумляете. Не понимаю, как вам это удается, – заявила Шарлотта.
– Ты забыла, что задолго до того, как стать Гордон, я была Максвелл. Способность быстро восстанавливать силы я впитала с молоком матери.
Джорджина, подавляя дрожь, посмотрела на мать. Та подняла серебряную крышку на блюде и положила себе на тарелку копченую ветчину, бараньи почки и яйца. Сама Джорджина взяла тарелку с овсяной кашей, щедро политой сливками и медом.
– Шарлотта пригласила меня к себе, и я согласилась, – сказала она. «Не важно, что это я сама себя пригласила, но маме это знать ни к чему».
– Я думала, мы пойдем сегодня вечером в театр или еще куда-нибудь. Но, судя по всему, вы вознамерились предоставить меня самой себе.
– Я дам вам возможность побыть с отцом, – сказала Шарлотта с ничего не выражающим лицом.
– Ты же знаешь, он не может оставаться в Лондоне больше чем на пять минут. Он возвращается в Фохаберс.
– Когда? – Джорджина уронила ложку.
– Уже уехал, насколько я знаю… или вот-вот уедет, – весело сказала Джейн.
Джорджина вскочила, чуть не опрокинув стул. «Я не могу дать отцу уехать, не попрощавшись с ним». И Джорджина бросилась наверх в спальню, которую ее отец всегда занимал, когда жил в доме на Пэлл-Мэлл. Но комната уже пуста, а с кровати сняли простыни. Тогда Джорджина подбежала к окну и увидела, что дорожная карета еще стоит у конюшни, но кливлендских гнедых уже впрягли для предстоящего долгого путешествия.
Джорджина сбежала вниз по лестнице, промчалась через кухню и побежала как можно быстрее к отцовской берлине.
– Отец, ты ведь не мог уехать, не простившись со мной?
Александр обнял свою запыхавшуюся младшую дочку.
– Маленькая моя, я думал, ты еще крепко спишь. Ты будешь скучать по мне?
Она прижалась лицом к его плащу с капюшоном.
– Ты же знаешь, что буду. Я надеялась, что смогу нарисовать тебя в твоем килте. Вчера ты выглядел просто замечательно в праздничном костюме.
– Все мои девочки брали уроки рисования, но только ты настоящая художница, Джорджи. Я берегу тот твой рисунок, на котором ты изобразила меня с удочкой на берегу Спея… Когда ты в следующий раз приедешь в Фохаберс, мы опять пойдем на рыбалку – только ты и я.
– Я приеду еще до того, как кончится осень, обещаю.
– Вот славная девочка. Ладно, я поехал – мне не терпится избавиться от лондонской вони и наполнить легкие живительным воздухом Шотландии.
Джорджина стояла и махала рукой, пока черная карета не выехала за ворота и не свернула на Пиккадилли. Конюхи глазели на ее дезабилье, но она этого не замечала.
Три часа спустя Джорджина уселась в карету Шарлотты, на дверцах которой были изображены гербы герцогов Ричмондов. Чарлз Леннокс, сидя верхом на чистокровной верховой лошади, отсалютовал жене и пустился галопом.
Карета тронулась.
– Противный кучер, – пожаловалась Шарлотта. – Мы еще не двинулись с места, а меня уже поташнивает.
Джорджина изучающе посмотрела на нее.
– Да, я опять ношу ребенка, – тяжко вздохнула Шарлотта. – За эти восемь лет я произвела на свет шестерых детей, а теперь опять беременна. Ленноксу достаточно швырнуть свои штаны на нашу кровать – и дело готово.
– Хорошо еще, что твой муж признал всех их своими. – Джорджина улыбнулась сестре. – Это для лондонского общества своего рода рекорд.
Шарлотта криво улыбнулась.
– У меня нет ни времени, ни склонности заводить любовников.
– Без сомнения, этот дьявольский план Леннокс придумал, чтобы удерживать тебя при себе, – пошутила Джорджина.
Она осторожно облизнула губы, а потом выпалила:
– А кто отец Луизы?
Шарлотта с минуту смотрела на свою младшую сестру, а потом рассказала все, что знала:
– Когда матушка была в твоем возрасте, она безумно влюбилась в одного юношу из Эдинбурга, он принадлежал к клану Фрейзеров. Его послали в Америку воевать вместе с фрейзерскими горцами, и когда она получила сообщение, что его убили, очень горевала. Ее мать, – продолжала Шарлотта, – настояла на том, чтобы она приняла предложение богатого, могущественного герцога Гордона, потому что такие сказочные предложения одного из самых высокопоставленных шотландских аристократов дважды не делаются. После года траура по своей первой любви матушка поддалась постоянному давлению и выполнила просьбу своей матери. Когда она была примерно на шестом месяце беременности мной, она получила письмо от Фрейзера из Америки. Поняв, что он очень даже жив, она пережила сильное потрясение. Я думаю, отец так и не простил ее зато, что она предпочла ему кого-то другого.
– Это могло оказаться сокрушительным ударом для его гордости, – сказала Джорджина с искренним сочувствием. – Значит, ты считаешь, что милый ее детства вернулся в Шотландию, и они с матушкой стали любовниками?
– Сложив два и два, я пришла к такому выводу. У Луизы необыкновенные рыже-золотистые волосы Фрейзеров. Примерно за девять месяцев до ее рождения семьдесят первый полк фрейзерских горцев вернулся из Америки.
Джорджина кивнула:
– А наследственный дом Фрейзеров находится в Страе, недалеко от любимой фермы матушки в Кинраре, где она всегда проводила летние месяцы.
– Вот именно. Хотя Фрейзер вернулся в Америку несколько лет назад.
– Нам еще повезло, что она не убежала с ним, – заметила Джорджина.
– И отказалась бы от своего высокого положения герцогини Гордон? Вряд ли такое возможно. Когда мама вышла за отца, она решила, что ее голова будет управлять сердцем, и воспитала нас в той же вере. Это самый мудрый выбор, Джорджи, когда все сказано и сделано.
«Но они несчастливы вместе! – подумала Джорджина. – Может, у Шарлотты голова и управляла сердцем, когда она выходила замуж за будущего герцога Ричмонда, но я никогда этого не сделаю. Никогда не выйду замуж, если не буду любить жениха всем сердцем!»
* * *
– Мама! Мама! Джорджи! Джорджи!
Целый хор голосов встретил двух сестер, когда они вошли в Мэрилибон-Мэнор. Лорд Джон и лорд Джеймс, близнецы четырех лет, и трехлетняя леди Сара, обхватив руками материнские юбки, прыгали от радости. Леди Мэри, которой было пять, точнее, почти шесть лет, бросилась к любимой тетке и сказала с блаженной улыбкой:
– Я не знала, что вы собираетесь приехать!
Джорджина подхватила ее на руки и закружила.
– Это сюрприз! Это сюрприз!
Она обожала детей и не могла дождаться, когда у нее появятся собственные. Она полагала, что материнство – единственная часть замужества, которая ей действительно понравится. Навстречу им вышла няня. На руках у нее была девочка, которой еще не исполнилось и двух лет. Джорджина спросила у Мэри:
– Как же зовут малышку? Я забыла.
Мэри хихикнула.
– Ее зовут Джорджина!
– Какое странное имя… Никак не могу его запомнить. – Джорджина вслух пересчитала детей: – Один, два, три, четыре, пять… кого-то не хватает.
– Чарлза. Папа приехал домой, и они пошли на конюшни.
– Он совсем большой – скоро ему исполнится девять лет. Сейчас он явно предпочитает мужское общество женскому.
– В этом году мне будет шесть, а на будущий год семь, – с важностью сообщила Мэри. Я примерю твою шляпу, тетя Джорджи?
Джорджина поставила Мэри на ковер, сняла с себя широкополую соломенную шляпу с красивыми присборенными атласными лентами и надела на голову племянницы.
– Вид у вас просто божественный, леди Мэри.
– Ах, благодарю тебя, леди Джорджи.
– Очень не хочется нарушать ваш взаимный обмен восторгами, но мне нужно, чтобы ты поднялась наверх и решила, какую комнату хочешь занять.
– Мы хотим розовую комнату, – сказала Мэри без малейших раздумий.
– Благодарю вас, миссис Всезнайка, – сказала Шарлотта.
– Пошли.
Джорджина взяла Мэри за руку, и они отправились за Шарлоттой.
Часом позже Джорджина кончила распаковывать веши и присоединилась к детям в детской, где они пили чай. К этому времени юный Чарлз вернулся из конюшни.
– Здравствуй, тетя Джорджи. Ты поиграешь с нами сегодня вечером?
– Конечно. А во что будем играть? В прятки?
– Нет, малышня вечно прячется так, что ее ничего не стоит найти. Мы будем играть в салки.
– Ха! Неужели ты думаешь, что сумеешь меня осалить? – с вызовом спросила Джорджина.
– Я сделаю это одним хорошим выстрелом, – заявил Чарлз, засовывая в рот половину лепешки.
– А, ну если ты хочешь пользоваться ружьем, у тебя будет несправедливое преимущество.
Мальчик подавился от смеха, и Джорджина похлопала его по спине.
– Я не люблю ежевичный джем. В нем столько зернышек, – пожаловалась Мэри, решив снова обратить на себя внимание тетки.
– Ежевичные зернышки дают волшебную силу, – сказала Джорджина, намазывая джемом лепешку Мэри.
Глаза у девочки стали большие, как блюдца.
– Мне нужна такая сила.
Сразу же изменив свое отношение к джему, девочка принялась за лепешку. Чарлз наморщил нос.
– Теплое молоко – это для малышни.
– Я сию минуту попрошу твоего папу прислать сюда эля.
Юный наследник смеялся так, что упал со стула. Едва горничная, прислуживавшая в детской, убрала со стола, Чарлз сказал:
– Досчитаю до трех, чтобы дать вам фору.
Джорджина вскочила и помчалась как ветер. Детская находилась на нижнем этаже, и вечернее солнце светило в западные окна. Она побежала по коридору, через парадную столовую, мимо библиотеки и дальше, в просторную гостиную.
Джордж Финн, граф Уинчилси, большой друг Леннокса, бывший к тому же энтузиастом игры в крикет, вышел из библиотеки посмотреть на бегущих. Он изумился при виде того, как красивая молодая леди-сорванец перелезает через спинки двух кресел в гостиной в безумном стремлении спастись от двух отчаянно кричащих детей, бегущих за ней.
– Не обращай внимания на шум, Джордж. Когда у нас гостит сестра жены, у нас всегда шум до потолка.
– Такую красавицу и я бы не отказался преследовать.
– Затруднительное положение, Джордж. Она еще не выезжает.
Граф сдвинул брови:
– Запретный плод?
– Этот плод еще не созрел, чтобы его можно было сорвать, – как видишь, леди Джорджина пока предпочитает детские игры.
– Мне повезло.
С этими словами Уинчилси протянул графу свой бокал, чтобы тот налил ему.
Вечером за столом элегантная девушка, со вкусом одетая, являла собой совершенно иное зрелище в отличие от той сорвиголовы, которая перепрыгивала через мебель в гостиной.
Когда ее представили графу Уинчилси, лицо ее озарилось улыбкой.
– Очень рада познакомиться с вами, Джордж. Буду с нетерпением ждать, когда вы научите меня бить по крикетному шару.
– Леди Джорджина, вы действительно соизволите сыграть в крикет?
– А почему бы и нет? Я играю в теннис, а когда живу в Шотландии, часто играю в гольф.
Граф был совершенно очарован этой оживленной красавицей и ловил каждое ее слово. К концу трапезы, когда с едой было покончено, и Джорджина опустила пальцы в хрустальную чашу для полоскания рук, он пробормотал:
– Ваше милое прикосновение способно обратить воду в вино. Мне даже хочется выпить эту воду.
Джорджина усмехнулась:
– Перед сном я буду мыть ноги. Может, мне велеть горничной оставить ее для вас?
На другое утро Джорджина проснулась и увидела, что Мэри лежит рядом с ней в кровати, свернувшись калачиком.
– Как ты сюда попала?
– Волшебной силой, – серьезно ответила та.
– А, после того как ты поела ежевичного джема, полагаю. Сегодня тепло и солнечно. Чем тебе хотелось бы заняться?
– Мы пойдем гулять в лес? Только мы вдвоем?
Джорджина взяла в руки пухлую ножку девочки и внимательно посмотрела на нее.
– А ты умеешь долго ходить?
– Я могу пройти много-много миль.
Джорджина коснулась большого пальца на ее ножке.
– Этот поросенок на рынок пошел. – Она коснулась следующего пальчика. – Этот поросенок дома остался. Этот поросенок мясо жарил. А у этого поросенка ничего не было, – грустно сказала она.
– Ах, бедненький поросеночек! – с искренним сочувствием вздохнула Мэри.
Джорджина выразила на своем лице не грусть, а радость.
– Этот поросенок кричал «Иии! Иии!» всю дорогу домой.
Она отпустила ножку и пощекотала девочке животик. Малышка смеялась и извивалась, подушки разлетелись во все стороны, и обе они – Джорджина и ее племянница – со смехом скатились с кровати.
Вошла горничная, которая принесла на подносе завтрак.
– Вот вы где, маленькая мисс Озорница. Няня вас обыскалась.
– Я большая, – возразила Мэри.
– Скажите няне, что она цела и невредима и что она у меня. Большие девочки проводят утро вместе.
– Хорошо, миледи.
Горничная присела в реверансе и вышла.
– Я скоро вырасту такая же большая, как ты, тетя Джорджи.
Мэри стала на цыпочки рядом с теткой. Поскольку Джорджина была невысокого роста и ей еще самой предстояло вырасти, голова Мэри пришлась как раз под ее грудью.
Вскоре эти большие девочки съели все, что было на подносе.
– Ступай оденься. Найди старую блузу, которую не жаль порвать в лесу, и не забудь надеть ботинки.
Сама Джорджина надела самое простое платье из сероватого батиста, выглядевшее довольно скучно. Не важно, если оно испачкается, – на нем грязи даже не будет заметно. Она натянула чулки и обула крепкие ботинки для прогулок. Расчесала темные локоны и распустила их по плечам.
Пара любительниц природы отправилась на прогулку и вскоре оставила сады Мэрилибон-Мэнора позади. Они стали подниматься по лесистому склону, известному под названием холм Первоцветов, и над их головами собрались тучи мелких мошек. Джорджина сорвала две ветки с густыми листьями и отдала ту, что поменьше, Мэри.
– Размахивай ею как волшебной палочкой, и мошки разлетятся… уф!
Мэри, подражая ей, махнула веткой:
– Уф! Уф! – И радостно рассмеялась. – Она и правда волшебная!
Они дошли до вершины холма Первоцветов и посмотрели вниз.
– В таких лесах, как там, внизу, обычно водятся олени. Пойдем-ка дальше потихоньку.
Полевка пробежала под большим лопухом, и Мэри восторженно пискнула. Этот звук потревожил пару белок, и бурый кролик, который ощипывал папоротник, в страхе ускакал прочь. Мэри приложила палец к губам.
– Ш-ш-ш!
Они остановились и прислушались. Джорджина услышала шум журчащей воды и крики мальчишек. Они спустились с холма и вышли из леса на луг, по которому бежал широкий ручей – приток Темзы. Два мальчика стояли на берегу с удочками в руках.
