Текст книги "Квотербек, пошел к черту! (СИ)"
Автор книги: Вин Кэтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Мое сердце сжимается от боли, и я притягиваю к себе сестру, обнимая. Гейл едва доходит мне до середины груди и в моих огромных медвежьих объятиях она буквально тонет. Я ощущаю, как вздрагивают ее плечи. Гейл снова плачет, только уже держится, как боец.
– Все будет хорошо, – я глажу сестру по темным волосам, – прорвемся и сейчас. – Целую ее в макушку.
– Прости, Чен, – шепчет она, обнимая меня и прижимаясь ко мне, как к плюшевому медведю.
– Все хорошо, – пытаюсь успокоить ее.
Вижу, как тренер уходит на кухню, явно желая дать нам время побыть вдвоем и все обсудить, или помолчать по душам.
Глава 2
Харлин Квин Олдридж
– Вот же дерьмо! – ругаюсь я, когда снимаю шлем. Длинные светлые волосы падают на мои плечи, а ветер подхватывает их и треплет за спиной, словно ленты. В мою задницу впивается миллион осиных жал, и, если я взгляну на нее, – та будет плоской, как и земля по теории Сэмюэля Шелтона[15].
Вешаю шлем на руль и достаю свой старенький айфон. Вот же гадство. Зарядка почти на нуле. И почему я так и не купила новую модель? Что за идиотская привычка так прикипать к вещам?
Захожу в приложение «гугл-карты», сверяя адрес. И, увы, я точно приехала по нужному адресу. И единственный свет здесь исходит от моего мобильника. Кругом не горит ни одного фонаря, что странно даже для Канады, так и дом выглядит так, будто кроме тараканов там давно никого нет. Однако, в некоторых окнах все же горит свет, значит – тараканов потеснили люди.
И угораздило же меня так вляпаться. Нужно было заранее забронировать номер в отеле. Но кто бы мог подумать, что здесь окажется такая жопа с жильем, и по прибытии в Ванкувер, на весь паршивый городишко окажется свободной лишь эта квартира.
Возможно, утром это место будет выглядеть, как на фотографиях, однако, сейчас это больше походит на лохотрон. Вот только деньги заплачены, причем наличкой. Оказывается, арендодатель не пользуется картой, и нет даже счета. У кого в двадцать первом веке в Америке нет карты? Есть такие люди? Или это маньяки? Надеюсь, меня не ждет какой-нибудь убийца с бензопилой или гигантские мадагаскарские тараканы, способные заглотить меня целиком, как в первом фильме «Люди в черном»[16]. Даже не знаю, что хуже: первое или второе.
Я чуть откидываюсь на байке и вытягиваю ноги, понимая, насколько болят колени, а икры затекли. Проехать без остановки четыреста миль – это даже для меня сильно. Я снова окидываю взглядом дом.
– Вот же дерьмо! – ругаюсь я, ощущая ворчащие урчание моего желудка. Надеюсь, тут поблизости есть магазины, работающие после девяти вечера. Возможно, мне стоит еще немного помучить свою задницу. Сейчас перекусить, сесть на байк и погнаться за ветром?
Я вбиваю в навигатор маршрут и стону, когда на экране появляется предупреждение о малом заряде, а точнее – почти на нуле.
– О-о-о, боже! – Мама была права, и мне следовало полететь с ней бизнес-классом, а байк отправить транспортной компанией. Еще полторы тысячи мили[17] до Лос-Анджелеса, а моя задница болит так, будто я все эти дни участвовала в БДСМ-ской порке. Четыре дня в пути изрядно вымотали меня. Единственное, чего я сейчас жажду – это поесть, принять душ и расслабиться в постели. Надеюсь, она имеется в этой квартире, и на фотографиях это не фотошоп. Жаль не включен массаж ног. Я б сейчас не отказалась и от массажа задницы.
Ну что ж, надеюсь, меня не ждет никакой сюрприз.
Я заглушаю мотор, откидываю подножку и слезаю с Харлея. Сняв с руля мотоциклетный шлем, подхватываю его под локоть и направляюсь к нужному подъезду.
Подъезд «С»*, этаж «В»*. Уже неплохо. Если придется спасаться бегством, то со второго прыгать гораздо ниже, чем, к примеру, с третьего. И квартира «В3»[18].
Поднимаюсь на необходимый этаж и кручу в руке ключи, присоединенные к связке от байка. На брелке с индикатором написано «В3». Убеждаюсь, что после долгого путешествия я не лишилась четкого зрения. Подхожу к двери и вставляю ключ в замочную скважину, бубня себе под нос очередное ругательство, поскольку слышимость оставляет желать лучшего. Пусть не отчетливо, но я слышу мужские голоса. Надеюсь, в эту ночь никто не решит из соседей потрахаться. В мои планы входит хорошенько отдохнуть, отоспаться и через сутки поехать дальше за приключениями.
Язычок замка щелкает, я открываю дверь и буквально теряю дар речи. В коридоре уже горит свет. Только не это вводит меня в ступор. В освещенном лампой коридоре стоят двое высоченных мужчин с офигенно широкими плечами. Одному на вид двадцать три-двадцать пять, другому явно за сорок. Ох, уж эти широкие плечи. Борцовка не скрывает всю потрясность шикарного мужского тела.
– Оу, – произношу первая и снова кручу в ладони ключи. Я точно в нужной квартире, если, конечно, на этаже не все под номером «В3». И у меня чудесным образом ключ подходит ко всем дверям, иначе, едва ли я могла открыть этим ключом любую другую дверь, иначе покажите мне ту, за которой спрятаны золотые слитки. – Бойз-бэнд[19], – произношу я. – Неожиданно.
– Вы кто? – обращается ко мне мужчина за сорок, или же он плохо сохранился.
– Мгновение. – Поднимаю я руку, показывая указательный палец. – Надеюсь, тут имеется туалет? Мне нужна минуточка, – хмурюсь я, – а может и две, как пойдет, а вы пока запомните, на чем мы остановились. – Кругом одни двери, и я не знаю в какую сторону метнуться. – За какой находится туалет? Вы здесь явно местные.
Ни один из мужчин не отвечает, они оба синхронно указывают направление.
– Merci (спасибо (франц.)). – Улыбаюсь я и протягиваю шлем мужчине постарше, и стремительно шагаю в туалет. Замечательно. – Твою мать! – ругаюсь я, понимая, – нет замка. Да к черту! Закрываю дверь и стягиваю прилипшие к уже плоской заднице кожаные штаны и усаживаюсь на самое прекрасное изобретение человечества – унитаз. Хвала тому, кто его изобрел. Я б его расцеловала в обе щеки.
Глава 3
Ченнинг Райнер
Я многое мог ожидать, но точно не такого подвоха. Когда мы с тренером слышим звук прокручивающегося ключа, то оба устремляем свои взгляды на дверь. И когда та отворяется, на пороге стоит слегка взъерошенная блондинка. Даже не так. Мега сексуальная блондинка, вся облаченная в черную кожу, напоминая грациозную пантеру. И эти растрепанные волосы идеально дополняют ее образ рокерши. Нет, байкерши?
Взгляд, повинуясь невидимому призыву, следует за девушкой. Тонкая кожа идеально обтягивает все ее выпуклости. Такой потрясной задницы я еще не видел. Или три недели дрочки говорят сами за себя? Я провожаю девушку пожирающим взглядом, пока та быстро идет к туалету.
О боги, как теперь развидеть самую божественную задницу в мире? Признаться, я даже позабыл, как девушка выглядит. Ее образ симпатичной мордашки вытеснила задница, по которой хотелось хорошенько шлепнуть, а после припасть губами, целуя покрасневший участок кожи.
«Эй, Ченнинг, угомонись!» – твержу себе я.
– Это кто? – разбивает мои мысли тренер.
– Я-то откуда знаю, – с усмешкой отвечаю я, смотря на Стэнли. – Возможно, это ее квартира?
– Нет, – недовольно отвечает тренер и смотрит на меня так, будто я вызвал бригаду канадских проституток, причем всех разом.
– Клянусь, я не знаю, кто она. – Поднимаю я руки в жесте капитуляции. – У нее ключи, а как ты помнишь, их у меня даже в руках не было. Я не в курсе, как они выглядят. И телефон, помнишь?
– Я сейчас позвоню адвокату, – говорит тренер.
– Может, сперва дождемся ответов? – останавливаю я Стэнли, пока он не испортил все.
– Ченнинг, – резко произносит тренер, – даже не думай.
– Я вдох не успел сделать, не то чтобы думать, – отвечаю я и с заветом жду появления шикарной блондинки. Может, она моя награда за все дерьмо в эти четыре дня?
– Я знаю твои мысли, тебе для этого думать не надо, – говорит тренер.
– Может, она входит в стоимость квартиры, – шучу я, чем еще больше раздражаю своего тренера. – Вдруг она массажистка, – издеваюсь я и слышу звуки спускающейся воды в унитазе, а после журчание в раковине. Сейчас я вновь увижу грешного ангела, спустившегося прямо с небес.
Открывается дверь, и выходит блондинка. Наши взгляды встречаются, и девушка мило улыбается, шагая к нам.
– Спасибо, – произносит она и забирает у тренера свой шлем, прижимая его к своему бедру. – А теперь потрудитесь объяснить, вы кто такие и что тут забыли? – говорит блонди уже более резким тоном и так, будто мы вломились в ее квартиру, а не она к нам.
Да, дамочка на полный мочевой пузырь была куда более приветливой. Может быть, стоит предложить ей несколько галлонов воды, и она снова подобреет?
– Встречный вопрос, – произношу я и смотрю на дерзкую блондинку.
– Я-то знаю, что тут делаю, – она поднимает ключи вверх, где болтается идентификатор с номером квартиры, – а вот вы?
– Тоже самое, – недовольно отвечает тренер, цедя сквозь зубы, и точно в отместку достает ключи из кармана, и демонстрирует их.
– Вот дерьмо! – звонко ругается девчонка, и я ухмыляюсь. Она шикарна в гневе. – Так и знала, будет подвох. Не могло мне повезти снять квартиру за пятьдесят процентов от ее стоимости. Афера с арендой, ненавижу канадцев!
У нас с этой крошкой уже очень много общего. Она ненавидела канадцев так же сильно, как и я.
– Так… – Девушка достает телефон и смотрит на печальные два процента, превращающиеся в мгновение ока в один, и пуск. Экран темнеет. На нем появляется символ зарядки, пока вовсе не погасает. – У кого-нибудь есть телефон, чтоб позвонить этому мудиле?
Я точно не могу дать свой телефон, поскольку у меня его забрали при выходе из здания суда, как всю наличность, карточки. Конечно же, передали все Стэнли, а он в свою очередь изъявил меня помучить. Удивительно, как меня не попросили помочиться в стаканчик и не отдать трусы на экспертизу, а то вдруг я припрятал там резиновую вагину.
– Уже поздно. И сейчас нет смысла что-то выяснять, – произношу я, пока тренер не достал свой телефон и не позвонил адвокату, судье, папе римскому, президенту, лишь бы эту красотку отселили от меня. – Мы точно знаем, что сняли квартиру, заплатили деньги, и тут есть две спальни. И будем разбираться со сложившейся ситуацией утром. Уверен, вам подыщут другую квартиру, – говорю я самую наиопаснейшую глупость. Я бы предпочел, чтоб в Ванкувере не осталось ни одного вшивого места, где могли бы разместить девушку. Да что в Ванкувере – во всей чертовой Канаде. И где б я с большим удовольствием разместил эту грешную дамочку с алыми пухлыми губами – так под собой.
Блондинка приподнимает идеальную бровь и кидает на меня испепеляющий взгляд.
Вау. Сейчас меня явно ждет ответ, напоминающий горсть ядреного перца в нос.
– Не знаю, как вас зовут, – она обращается ко мне, – но мне точно ничего не подыщут, поскольку в чертовом Ванкувере нашествие «тараканов», и нет свободных квартир, как и номеров в отелях. Это была единственная, – рычит девушка.
Срань господня! Да! Да! Да, черт возьми, да! Вселенная услышала меня. Боже, если б я сейчас находился один, я б станцевал танец победителя.
Так, постойте!
«Не знаю, как вас зовут?»
Блондиночка шутит? Меня знает каждая собака в подворотне. Разве что девушка не американка? Мы выяснили, она точно не канадка. Европейка? Однако, ее американский и произношение – идеальны. Не слышится ни налета британского акцента, как и диалекта свойственного Техасу или Майами.
– Тогда хочу всех обрадовать, в квартире есть две спальни, – констатирую я данный факт, о котором уже упоминал.
– Вы спите вместе, – произносит блондиночка. – Через полтора дня я свалю, и можете занять мою комнату.
О да! В мыслях я танцую свой победный танец, и плевать, что он выглядит так, будто я трахаю овоидный мяч[20].
– Я думаю, стоит позвонить, – произносит Стэнли.
– Всего полтора дня, – говорю я настойчиво. Если тренер сейчас сунет свой нос в это дело, я не ручаюсь за свою реакцию, когда цыпочка выйдет за дверь. – Меньше двух дней, – произношу вкрадчиво.
Стэнли стискивает зубы, и я победоносно улыбаюсь. Да, черт возьми, да!
– Завтра приду, – произносит тренер.
– Не надо. – Я качаю головой. – Все необходимое есть. Отдыхай.
– Значит, вы не вместе? – Показывает она на нас пальцами, скрещивая руки. – Если что, я не осуждаю.
Вот же срань!
– Я натурал! – огрызаюсь я.
– Воу-воу, ковбой, – усмехается девушка, – полегче, – говорит она и опускает свой шлем на тумбочку, а после принимается стягивать с себя кроссовки. – Боже, мои ноги, какой же кайф, – тихо стонет она. И то, как она произносит это, отдается в моем паху.
– Тебе. Уже. Пора, – напоминаю я тренеру: пора и честь знать.
Стэнли лишь осуждающе качает головой. Никто ничего не узнает, а я собираюсь молчать.
Закрываю дверь за тренером и прислоняюсь спиной к хлипкому полотну.
– Что? – спрашивает дерзкая блондинка, ловя мой взгляд на себе. – На мне картины нет, – отвечает она, расстегивая кожаную куртку и снимая ее.
О боги! Мой член моментально реагирует, стоит мне увидеть слегка розоватые соски, проступающие через белую футболку. Идеальная небольшая грудь с двумя упругими торчащими сосками. Мне уже сейчас хочется подхватить девушку, прижать ее к стене, чтоб блондинка обвила меня своими отпадно-длинными ногами, а я прижался губами к ее соску, прикусывая его через тонкую ткань майки.
– Есть зарядка от «Айфона», или ты фанат «Гэлакси»[21]?
Вот же дерьмо. Ни зарядки, ни телефона. Разве девчонка поверит, что я без телефона? Кто в двадцать первом веке без гаджетов?
– Потерял, – отвечаю я быстро, пытаясь переключиться на что-нибудь другое от ее сосков, иначе блондиночка заметит мой ни на шутку разбушевавшийся стояк.
– Телефон или зарядку? – интересуется она.
– И то и другое.
– Печально. – Пожимает она плечами. – Черт, – вздыхает блонди, и ее выдох с новой силой отдается в моем паху, – не хочу спускаться, уже разулась. А к черту! – Машет она рукой, а после вскидывает обе, забирая длинные взъерошенные волосы в высокий конский хвост, стягивая с запястья розовую резинку. Розовую резинку. Ядерная смесь. Твою мать, я однозначно хочу трахнуть эту дамочку.
– Ты на байке? – спрашиваю я, пока не потерял остатки самообладания и не набросился на девчонку, заставляя ее стонать в прихожей. Черт возьми, я даже имени ее не знаю. – Ченнинг, – произношу я и протягиваю руку.
– Харлин, но можно просто Харли, – говорит она и пожимает мою руку. На удивление для девчонки у нее сильное рукопожатие.
– Ченнинг Райнер, – пусть я покажусь полным идиотом, но я должен убедиться, что девушка меня не знает.
– Приятно познакомиться, Ченнинг Райнер, – улыбается она и пожимает плечами. – Я Харлин Квин, – говорит она, а я ухмыляюсь.
– Псевдоним?
– Двойное имя, – гордо сообщает она, вздернув упрямый подбородок.
– Харли Квинн? Как из DC[22]?
– Типа того, хах, да, папа фанат комиксов, и я один из них, – широко улыбается она. Девчонка явно лжет, ну да ладно. Я тоже не намерен говорить всей правды. Ведь на данном этапе она оказалась в одной квартире с почти заключенным, хоть и условно. – Телефона нет, зарядки тоже, а еда в холодильнике имеется? – интересуется она. – Я в пути шесть часов без остановки, голодная как волк. Я бы не отказалась от чего-нибудь съестного.
– Я бы тоже, – произношу я, но в моих мыслях это совершенно не еда. Однозначно там есть момент, где я кормлю Харли, но очевидно не едой.
Глава 4
Харлин Квин Олдридж
К моему вопросу о еде мой желудок поддакивает мне, сообщая о моем зверском аппетите.
«Заткнись, маленькое голодное чудовище», – мысленно обращаюсь я к ворчливому желудку.
– Не знаю, что ты предпочитаешь, – отвечает мне Ченнинг и окидывает меня своим взглядом, заостряя особое внимание на груди. Бюстгальтер я априори не ношу из принципа. Поскольку это лишение свободы и самовыражение, а лучшее, что могла дать Америка своим гражданам – да-да, свободу, пусть и мнимую. И я, как президент собственной «страны» или «штата», даю любую свободу своим деткам.
– Сейчас я согласна на все, что ты мне можешь предложить, – отвечаю я и игриво приподнимаю бровь.
Ковбой явно уже оттрахал меня во всех чертовых позах камасутры, даже в самой нереальной. И почему бы не заставить его штаны задымиться еще больше. Да и признаться, я не против попробовать парочку поз. Парень уж очень горячий.
– Я могу много чего предложить, все зависит от твоих предпочтений, – отвечает мне Ченнинг немного низким голосом с легкой хрипотцой, и я вижу, как его голубые глаза темнеют от желания и похоти.
– Хот-дог, – произношу я и чувственно облизываю губы.
– Могу организовать, – отвечает он.
– Тогда показывай, что у тебя есть, ковбой, – отвечаю я своей коронной фразой, после которой даже самые отъявленные кобели теряют свою сноровку, боясь облажаться. Трехочковый! Фраза не подводит, как и всегда.
– Кхм. Мы сейчас точно о еде? – прочистив горло, спрашивает Ченнинг.
– Я да, а ты? – Улыбаясь я дьявольской улыбкой и делаю шаг по направлению кухни, оставляя позади себя ковбоя. – Я умираю с голоду, поэтому готова проглотить хот-дог целиком. – Еще один трехочковый.
Ни один не справился с моей манерой общаться, и ковбой не исключение. Все мозги плавно перетекают во второй мозг, оставляя своего хозяина безоружным.
Захожу на кухню и открываю холодильник. Да, «мой» новый приятель тут явно не на пару дней. Холодильник забит до отвала. Хватаю огромную бутылку молока, бейглы в пакете и продолжаю изучать содержимое. Сыр Филадельфия, йогурты, консервы.
– А так с виду и не скажешь, – прилетает мне почти сразу со спины. – И ты забыла кое-что.
– Что, прости? – Обхватываю зубами хвостик от пакета с бейглами[23], беру коробку с Филадельфией и оборачиваюсь на говорящего, и тут же отшатываюсь в прохладные пары холодильника. По спине пробегает холодок, а вот лицо обдает жаром от близости с этим амбалом. Я почти смотрю ему в грудь. В коридоре в ярком освещении Ченнинг не казался настолько высоким и с такими широкими плечами, и развитой мускулатурой, как в близи и в более тусклом освещении. Меня вновь окатывает жаром уже со всех сторон, и рефрижератор не справляется со своей обязанностью.
Я вздрагиваю, стоит Ченнингу приблизиться почти вплотную. Мне приходится потесниться, стараясь не позволить нашим телам соприкоснуться, иначе я сгорю заживо. Он протягивает руку над моей головой, а после произносит:
– Забыла начинку для бейгла. – И перед моим лицом появляется упаковка колбасок для хот-дога «Сабрет»[24]. – Вероятно, мой хот-дог войдет с большим трудом в твой бейгл, но, если хорошо постараться, то все пройдет как по маслу, Харлин.
Харлин…
Ох… От того, как Ченнинг произносит мое имя, между ног начинает пульсировать, а внезапно холодный «выдох» холодильника окутывает меня, вызывая миллион мурашек по всему моему телу, делая мои соски еще более твердыми. Зубы непроизвольно разжимаются, и чертовы бейглы падают к моим ногам, и мой взгляд говорит об одном – трехочковый забили мне.
– Ты уронила, – как-то со скучающим видом произносит Ченнинг и медленно опускается вниз, не разрывая со мной зрительного контакта. Оставаясь в таком положении, добавляет: – И я думаю, к бейглам идеально подойдет мой петушиный соус[25]. – Договорив, он поднимается, вновь окуная руку в гудящий от негодования холодильник. – «Сирача»[26], – поясняет мужчина, выуживая на свет традиционный тайский соус с петухом на этикетке. – Тачдаун, детка, – произносит он, опираясь рукой с бейглами о бортик холодильника, захватывая меня в свой плен.
«Харли, Харли, Харли, подбери свои влажные трусики и ответь уже что-нибудь этому казанове, – твержу себе я, но кроме как смотреть в потемневшие глаза Ченнинга я ничего не могу. – Харли, Харли, детка, очнись уже, черт тебя подери!»
Собираюсь с мыслями и произношу первое пришедшее на ум:
– Хочу авокадо. – «Что, Харли? Что? Авокадо? Ты совсем спятила, что ли?»
– Удивительно, как идеально совпадают наши вкусы. Еще бы я не отказался от тихоокеанских устриц, у них более солоноватый вкус.
Кажется, моими сосками можно уже резать вольфрам[27]. Не выдерживает даже рефрижератор, издающий стонущий звук, и позади меня гаснет лампочка.
– Кажется, мы сломали холодильник, – произношу я слегка хрипловатым голосом от желания.
– Не думаю, что он может потечь, все же Ноу Фрост[28], – произносит Ченнинг, смотря вниз, а после возвращает свой взгляд мне. – А лучше не проверять, – говорит Ченнинг, и на мою талию ложится рука, привлекающая меня к сильному мужскому и обжигающему телу. О боги! Объятия такие твердые, как камень, мышцы, словно сталь под теплой кожей. Моего тела больше не касается освежающая прохлада, и Ченнинг, будто в танце, разворачивает меня, а за его спиной слышится шлепок закрывшейся дверцы холодильника. До слуха доносится звук заработавшего мотора.
Как же хорошо, что в одной моей руке галлон молока, а в другой – сыр филадельфия. Иначе, я б уже не отвечала за свои действия.
– Еще есть пицца, – произносит Ченнинг. – В морозилке. Хочешь? Пепперони.
***
Ченнинг Райнер
Тачдаун, малышка Харлин. Гол, трехочковый, фулл. Мне хочется обрушиться поцелуем на ее приоткрытые и такие манящие губы, вторгнуться в ее просторы, завладеть ею и победить еще один период. Усадить на стол, сорвать с этой потрясной задницы обтягивающие кожаные штаны и трахать блонди пока не закончатся силы.
– Я, конечно, все понимаю, тебя сильно возбудили бейглы и «Сирача», но, ковбой, приструни своего жеребца, пока он не вспорол мои штаны, – отвечает мне Харли. – Я уж очень прикипела к ним душой.
Вот же чертова заноза!
– Смотрю, ты острая на язык, – произношу я, все так же не отпуская из своих объятий девушку. В конце концов, она начала эту игру первой, и я не собираюсь отступать. Не в моих это правилах.
– Осторожно, Ченнинг, ненароком могу порезать и отравить своим ядом. – Облизывает она свои губы язычком.
Мне хочется склониться и поймать губами этот острый язычок и пососать, пробуя его на вкус. Наверняка он будет, как самый острый чили перец. И то, как Харли произносит мое имя. О боги, я хочу слышать, как эта крошка выкрикивает его этой ночью, кончая на моем члене.
Мои грешные мысли прерывает громкое урчание в животе девушки, отчего мои губы невольно расплываются в улыбке.
– А ты требовательная девушка, – говорю я.
– Ты даже не представляешь насколько. И когда я голодна, то становлюсь невыносимой, не советую это проверять. – В ее животе вновь урчит, и эти звуки я не только слышу, но и ощущаю от нашей с ней близости.
– Ну что ж, думаю, можно поесть. – Признаться, я тоже проголодался, игра с этой занозой пробудила во мне аппетит.
– Тогда, может быть, все же отпустишь меня?
Я с большим трудом выпускаю девушку. Буквально слышу, как скрипят мои механизмы, упираясь этим действиям. Спустя время мы усаживаемся за стол, принимаясь за легкий перекус, а дальше, думаю будет что-то посытнее бейглов и колбасок.
Глава 5
Харлин Квин Олдридж
После легкого перекуса мы все же отварили дамплинги, выпили кофе и сейчас, на удивление, в полном молчании расходимся по комнатам. Видимо, Ченнинг расстрелял все свои патроны, и его магазин пуст, а я устала после долгого путешествия.
Захожу в комнату и падаю на застеленную кровать, и тут же морщусь от ее нереальной жесткости. Выбора у меня особого нет. В квартире всего две комнаты, и первую ранее облюбовал Ченнинг, так что мне придется довольствоваться малым. Вытягиваю ноги на кровати и стону от понимания, насколько же я устала. Боюсь, полутора днями мой отдых не обойдется, или в Калифорнию я приеду с согнутыми ногами, и они больше никогда не разогнутся.
Спустя десять минут я все же встаю и изучаю содержимое шкафа в спальне. К счастью, в шкафу нахожу чистые полотенца и различные принадлежности. Беру пару полотенец и намереваюсь пойти в ванную, как кидаю взгляд на сдохший мобильник. Телефон! Я хоть и устала, но вряд ли смогу уснуть в ближайшие часы, а лежать в постели и пялиться в потолок – то еще удовольствие.
Кидаю полотенца на кровать и направляюсь в коридор. Прохожу мимо комнаты Ченнинга и замечаю его лежащим на диване и пялящимся на потолок. Вот же гад, отжал себе большую комнату с огромным диваном. Он небось гораздо мягче, чем мой матрац, набитый кирпичами. Ничего не говоря, я беру ключи и покидаю квартиру. Спускаюсь на парковку, открываю небольшой бардачок и достаю зарядку от телефона и возвращаюсь обратно.
В дверях меня ждет Ченнинг.
– Я думал, ты ушла, – весьма растерянно произносит он.
– В ближайшие полтора дня не уйду, – отвечаю я и показываю зарядку. – Не могу жить без телефона. И так понимаю, тут нет вай-фая, как и зомби ящика? – Кроме пустой стены в спальни Ченнинга я не увидела ничего.
– Не самое веселое местечко, – усмехается он.
– Ты и впрямь потерял телефон? – спрашиваю я.
– Увы, да.
– Не повезло, но если что, можно посмотреть фильм на моем мобильнике, – предлагаю я.
– С чаем? – улыбается он.
– С печеньем «Савоярди»[29], – отвечаю я с игривой усмешкой. – Но фильм выбираю я.
– Договорились. А с меня «Савоярди».
– Отлично, – произношу я и направляюсь в комнату, но останавливаюсь. Обернувшись, я уже не вижу Ченнинга на прежнем месте. – Эй, ковбой, – заглядываю я к нему в комнату, – я хочу принять душ.
– Это приглашение потереть тебе спинку? – ухмыляется он.
– Нет, тривиальный ты извращенец. – Закатываю я глаза. – Дело в том, я не планировала с кем-то делить жилплощадь эти дни, так что у меня нет с собой одежды, кроме той, что и так на мне. И если уж мы будем смотреть фильм, то не одолжишь ли мне что-то из своих шмоток? Не хочется после ванны натягивать на себя штаны.
– Без проблем. Шорты и футболка подойдут?
– Более чем.
Ченнинг роется в спортивной сумке с надписью «Калифорнийские рейнджеры» и достает аккуратно сложенные шорты и футболку.
– Merci – Улыбаюсь и забираю вещи, после чего удаляюсь в свою комнату.
Взяв все самое необходимое, иду в ванную. Забираюсь в душевую кабину и включаю воду. Тяжелые капли обрушиваются потоком к моим ногам, и я встаю под них, окуная лицо в прохладу. По коже стекает вода. Какой же это кайф принять душ после долгого пути. Эту поездку я точно никогда не забуду, особенно моя задница, успевшая за четыре дня стать плоской.
Прижавшись ладонями к поверхности кабины, я опускаю голову, ощущая, как по затылку барабанят тяжелые капли, а по лицу стекают ручейки воды, попадая в уши, рот и нос.
Что меня ждет в Городе Ангелов? Новая жизнь или новые проблемы?
Точно ждал Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Именно его закончил мой отец, а после и моя мать. И поскольку с моим послужным списком я могла поступить только в самый замшелый университет Америки, причем на краю Аляске, где студентами будут белые медведи. Собственно, мои родители не могли допустить такого, поэтому выбор и пал на Калифорнийский университет, ведь Нэшу и Рокси не могли отказать с просьбой взять «дальнюю родственницу» на обучение. Следом были долгие мучительные потуги с выбором факультета. Выбор шел между кино и телепроизводством, танцем, человеческим развитием и психологией, музыкой, философией и связями с общественностью.
Кино и телепроизводство я отмела сразу, ну какой из меня режиссер или сценарист? Музыка? Оба моих родителей в музыкальной индустрии, а вот себя я в ней не видела. Если Нэш с пяти лет грезил о создании рок группы и уже к двенадцати годам сколотил свою банду, а Рокси Девон стараниями Нэша поступила в Калифорнийский, выбирая музыку. Собственно, Нэш помог ей пробиться в своей индустрии, исполнив несколько ее песен, ставших хитами, особенно «Моя ночная королева». Что же насчет человеческого развития и психологии? Что-то мне подсказывало, мое собственное человеческое развитие зашло в тупик, и вряд ли я смогу чего-то добиться на этом факультете. Философия – ну да, в какой-то мере я была философом со своей дешевой философией: смейся в лицо опасности, бей и не убегай, делай сейчас, пока есть возможность, живи так, чтоб завтра стало стыдно, иначе в старости будет нечего вспомнить, и как вишенка на торте, ставшей не просто девизом, а целой исповедуемой религией: скорость. Даже на моем Харлее был лозунг: «Если я мертва, значит мой убийца – скорость». Оставались связи с общественностью и танец. Связи с общественностью у меня явно не складывались, все заканчивалось разбитыми носами, так что выбор пал на факультет танцев.
Пока моим воспитанием занимался Нэш и его команда, то я была не только на всех их репетициях, но и принимала участия в каждом шаге закулисной жизни «ВетКвинс». Так что я занималась с педагогами по вокалу, были и хореографы-постановщики с танцами, утомительные тренировки и репетиции, поскольку помимо кричащих песен у «ВетКвинс» имелись весьма мелодичные композиции, сопровождающие бэк-вокалистками и танцорами, особенно, если это был огромный концерт папиной группы. Плюс постановки танцев для клипов. Так что основная база у меня имелась, как и отличная растяжка, благодаря маминому пилатесу.
К тому же мне нужен был лишь диплом, и танцы – единственный факультет, который не будет меня обременять и тяготить.
И когда по моему затылку начинают капать холодные капли, я вздрагиваю.
– Вот же дерьмо! – ругаюсь я.
Закончилась горячая вода. Твою ж мать!
Беру мочалку и намыливаю ее, принимаясь смывать с себя пыль дороги. Когда дело доходит до волос, я буквально готова визжать от холода. Зуб на зуб не попадает. И когда кожа начинает скрипеть то ли от чистоты, то ли ледяной корки, покрывшей всю мое тело, я наконец-то выключаю воду.
Обмотавшись полотенцем, я дрожу и переступаю с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то согреться. Ченнинг мог бы сойти за отличный обогреватель, только сейчас я не готова вот так вот выйти и сказать: эй чувак, согрей меня, а после трахни и забудь обо мне на утро. Ведь Ченнинг, чью фамилию я уже забыла, именно из тех парней, кто трахнет тебя и забудет.
Кларк Адамс, Дэвид Самерс, Питт Джексон, ну и Дин Браун, продержавшийся дольше остальных, еще имевший смелость обещать золотые горы и клясться в вечной любви, после чего я поклялась ему в верной ненависти, снося второе зеркало бокового вида.
Меня, как мотылька, тянуло к красавчикам, а их манила моя порочность. Вот только они преследовали сделать меня еще одной своей победой – зарубкой на спинке кровати, а я велась на смазливую мордашку. И после кобеля Дина я поклялась, что мое сердце закрыто для любого парня, кто хоть чуточку красивее меня. И если уж кто-то и трахнет меня, то только потому, что я сама захотела его первая, ну и ради лозунга: в здоровом теле – здоровый дух. Я, конечно, уверена, что это не про секс, но в этом есть какая-то подоплека, вам не кажется?
А Ченнинг?
Это тот тип парней, кому девушки кидают свои влажные трусики, стоит ему пройти мимо. Вырывают свои сердца из груди, позволяя ему безжалостно сожрать его на завтрак. И главное – он знает о своей неотразимости, сексуальности, животном магнетизме и красоте и умело этим пользуется. Черт возьми, Ченнинг – это тот парень со взглядом, способным не только намочить женские трусики, но и снять их не прикасаясь. Таким был Нэш – мой отец. Я неоднократно видела, как девушки-однодневки заходили в его спальню и уходили на утро с улыбкой и блеском в глазах, а после сидели на ступенях концертных залов все в слезах и потекшей туши. Еще в девять лет я должна была понять: с таким типом мужчин мне не по пути, – но ведь на чужих ошибках учатся только умные люди. Я же предпочитаю свои собственные грабли, на которых танцую ирландские танцы. Так что если кто и трахнет кого, так только я Ченнинга, а утром умчу в закат, оседлав единственного верного мужчину – Харлея, в честь кого и было мое первое имя.
