Текст книги "Артуриана (СИ)"

Автор книги: Виктория Старкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Так сэр Ланселот остался со мной, а я получила, наконец, ту любовь, о которой мечтала.

Теперь он был весел и счастлив, он улыбался мне, беспрестанно заключал меня в объятия, каждый миг обращал ко мне восхищенные взоры, но время шло, и чем счастливее и веселее становился мой любимый, тем сильнее печалилась я, и тем мрачнее было у меня на душе.

Великий учитель Мерлин прав, я так и не смогла забыть, что эта любовь – лишь иллюзия, и она создается бокалом зелья, которое я выпивала каждое утро. Едва его действие закончится, как исчезнут и чувства рыцаря ко мне.

И я сердилась на своего возлюбленного, с каждым днем все сильнее хотелось мне, чтобы полюбил он меня саму, такой, какая я есть, чтобы желал остаться здесь, в Броселианде, по доброй воле.

Долго не могла я решиться и все же однажды поняла: время пришло. Иллюзии прекрасны, но настоящая жизнь обходит эту долину стороной, а потому нам нужно возвращаться.

И в то утро я не выпила чудесное зелье и предстала пред Ланселотом такой, какой была на самом деле, его разум и его воля вернулись, и в тот же миг увидела я, как погасла в глазах рыцаря любовь, и на ее месте возникла тревога.

– Прошу тебя, госпожа, – сказал он, наконец, в его голосе звучала мольба, – Отпусти меня! Знаю, что был я под действием твоих чар, а сейчас разум вернулся ко мне. Если ты снова нашлешь на меня чары, я останусь твоим пленником навеки и буду жить в прекрасной мечте, но это будет не моя жизнь. Позволь же мне остаться собой!

– Именно этого я и хочу, – ласково улыбнулась я и взяла его за руки. – Хочу, чтобы ты был собой. Чтобы остался со мной по доброй воле. Чтобы любил меня по-настоящему, а не из-за чар, владеющих тобой. Скажи, что так и будет, что мы будем счастливы, ведь я люблю тебя так сильно, как только может любить женщина!

Рыцарь надолго задумался над услышанным, а потом крепко прижал мои руки к груди и посмотрел в глаза.

– Моя прекрасная госпожа, – произнес он, – Твоя красота не знает равных, как и другие твои достоинства. Но не могу я изменить той, кому навеки отдал свое сердце, не могу заставить его любить по моему приказу, ведь голос любви неподвластен нашей воле. Жить здесь и обманывать тебя не могу тоже. Так позволь мне уйти и сохранить глубокую привязанность к тебе в моей душе и глубокую благодарность!

Это был Ланселот, он не мог ответить иначе, душа рыцаря была верной и, раз избрав объект любви, он бы уже не отступился. Я знала, конечно, знала, что именно так он и ответит, и все равно, его ответ погрузил меня в бездну отчаяния. Разве я не достойна любви? Чем хуже я других женщин, чем хуже той же леди Гвиневеры? Гнев заполнил мое сердце, и я с досадой вырвала руки и отошла к окну. Долго-долго стояла, а потом с горящими глазами обернулась к Ланселоту.

– Что ж, да будет так! – воскликнула я. – Ты хочешь, чтобы сохранила я тебе твою волю и твой разум? Я дарила тебе свою любовь, но ты отверг меня, ты предпочел другую, которая и знать тебя не хочет! Чужую жену, жену твоего господина! Разве таким должен быть благородный рыцарь? Ты знаешь, что нет. И потому свое наказание ты заслужил! Я не стану накладывать на тебя чары, но и свободы ты не получишь. И в Камелот не вернешься! Знаешь ли, где ты находишься, сэр Ланселот? Думаешь, ты в чудесном дворце, посреди Броселианда? Так знай, что в Броселианде нет дворцов! Эту долину создала я. И назвала ее «Долина без возврата», ибо нет отсюда обратной дороги! Каждый выход заколдован, никогда тебе ее не покинуть.

И любой рыцарь или просто мужчина, чья нога ступит сюда, не сможет найти выход и останется здесь навеки, а попытавшись выйти, обратиться в камень и будет стоять недвижимо, как те скалы, что окружают долину. И здесь вы будете жить в иллюзии до тех пор, пока это угодно мне. Я все сказала, да будет так!

Я взмахнула руками и вспыхнул воздух, создав магическую стену, отгородившую отныне Долину без возврата от всего мира. И я покинула дворец и ушла, оставив Ланселота одного.

Вернулась обратно, в хижину Нинианы, к своим юным воспитанницам. И каждый раз, когда шел через Долину без возврата мужчина, он оставался там, и напрасно искали его родные и близкие, напрасно думали, что эльфы или разбойники похитили его. Он становился навеки моим пленником, вместе с прекрасным рыцарем, по которому так тосковал весь Камелот.

Сама я иногда наведывалась в долину, очаровывала красивых рыцарей, что попадались в мои сети, но больше скучала и приходила все реже. Ланселот избегал меня, я видела, что он походил на тень, становясь печальнее и бледнее день ото дня. Жизнь постепенно покидала его, а некогда могучие силы лучшего рыцаря Камелота подходили к концу.

Так бы и остались Ланселот и другие рыцари пленниками Долины без возврата на веки вечные, потому что сердце мое отныне не знало жалости, если бы не Мерлин и Ниниана. До Мерлина дошли слухи, что Ланселот так и не возвратился к королю Артуру, ничего не знал о нем и матушка. Вспомнил тогда старый волшебник, как настойчиво спрашивала я рецепт зелья и быстро догадался, что к чему. Заметил он также, что я стала надолго отлучаться и пропадать, иногда меня не было от луны до луны. Мерлин решил проследить за мной и нашел путь в Долину без возврата и увидел призрачный дворец, в котором томились мои пленники.

Но так как он не был молодым мужчиной, да к тому же был волшебником, ему удалось преодолеть притяжение долины, а в его сердце возникла жалость к узникам, что томились там. Мудрый друид понимал, что бесполезно говорить со мной и просить меня выпустить пленников. Потому попытался снять чары с помощью своего колдовства и впервые узнал, что отныне мои силы превосходят его могущество. Снова и снова пытался волшебник разрушить чары – и лишь только устал понапрасну, ничего не вышло.

Тогда призвал он на помощь Владычицу озера, Ниниану, некогда самую могущественную волшебницу в мире, хозяйку лесов Броселианда, и попыталась Ниниана разрушить магическую стену, но, как и старый чародей, потерпела поражение.

Ничего не оставалось им, кроме как объединить усилия, что они и сделали, в сердцах их теплилась надежда, что, хотя бы вдвоем, они превосходят меня, – так и вышло. Рухнула магическая стена, рыцари были освобождены и, радостные, вернулись в родные дома. А сэр Ланселот быстрее вихря помчался туда, куда стремилось его сердце, – в Логрес, ко двору короля Артура.

Мерлин и Ниниана побранили меня за содеянное, я же чувствовала досаду: моя чудесная долина разрушена, ее не восстановить, чертовы колдуны поставили заклятья на каждом шагу! Пленники разбежались, и Ланселот ускользнул от меня! Но еще сильнее, чем потеря возлюбленного, беспокоило меня, что другие, пусть и объединившись, все же смогли превзойти мою магию. Мне же нужна была великая сила, большая, чем была у меня теперь, и чтобы получить ее, я готовилась пойти на многое. Я хотела стать самой сильной волшебницей в мире. И со временем случай помог мне добиться желаемого.

Глава 9. Ведьмина лестница

Я не сдалась, и когда моя «Долина без возврата» была разрушена объединившимися против меня чародеями, удалилась в чащу, забралась на пригорок и села вязать ведьмину лестницу.

Вязала ее из темных ниток, заливая воском черных свечей. Вплетала птичьи перья, нанизывала каменные бусины и золотые монеты. Вязала узлы крепко-крепко, и все спорилось в моих руках, работа шла хорошо. Закрывая глаза, представляла то, что желала получить, наговаривала на каждый узел заклинание, и не добрыми были те слова, – желала себе могущества, власти абсолютной над сердцами людей. Хотела быть королевой сердец, как Гвиневера, но не знала тогда, что иначе сбываются наши слова. Боги слышат, но пройдя через сумеречное зеркало, наша просьба уже не та, что послали мы, ответ же их и вовсе может вернуться измененным до неузнаваемости.

Это люди хитры и коварны, боги же прямолинейны и чисты, и потому, случается, воспринимают просьбы слишком буквально. Вот и мою просьбу о власти над сердцами людей, восприняли они иначе, чем виделось мне.

Много дней и ночей, не прерываясь даже на сон, находясь в колдовском экстазе, плела я свою лестницу и успокоилась, лишь когда она была готова, а последний узел завязан. Тогда встала я, спустилась с пригорка, потирая затекшие руки, разминая ноги, что почти не слушались меня.

Но сумела дойти до главного тракта Броселианда, потому что сегодня было полнолуние, потому что сегодня на перекрестке мне нужно закопать то, что я сплела. Мрачным получилось мое заклятие, пугающе выглядела и лестница. Никогда, думаю, ни одна ведьма до меня не создавала ничего, что обладало бы такой могучей темной силой. Стоя на перекрестке, вытащила из складок платья серебряный нож, провела острым лезвием по ладони, и вытекли капли крови ведьмы, чтобы завершить ритуал и усилить магический амулет.

После закопала лестницу на перекрестке и, не оборачиваясь, пошла прочь. Самым сложным было ни разу не обернуться, чтобы не видеть того или тех, кто пришел, почуяв мой призыв.

Спустя время ощутила, что началось действие темной магии, Мерлин и Ниниана не знали, что не отступилась я от своей мести – пусть не было больше моей иллюзорной долины, но теперь перекресток стал новой ловушкой для неверных мужчин, которых могу обратить в каменный обелиск, если будет на то моя воля.

И в дни, когда было мне угодно, просиживала я допоздна на перекрестке, надеясь, что приведет сюда тропа случайного путника. Но чаще всего уходила ни с чем. Иногда правда, шли крестьяне, но до того старые и уродливые, что не хотелось им мстить – им уже отомстила жизнь. И отпускала я их подобру-поздорову. Как-то раз мимо проходили и крестьянские женщины, на них магия не действовала. Несколько раз в мои сети угождали молодые охотники, но они были скучны, а обращенные в камень становились еще скучнее, и потому тоже были отпущены на свободу.

Я пригорюнилась, чувствуя, что могучая магия, созданная колдовским ритуалом, пропадает понапрасну, сила моя жила в амулете, но не было никого, к кому можно было ее применить. Напрасно ждала я возвращения сэра Ланселота, в глубине души отлично понимала, что после всего случившегося, не вернется он больше в эти края, возможно когда-нибудь, но не теперь. Пока слишком сильны в его душе воспоминания о заточении в моем дворце, о той власти, что была у меня над ним. А равного ему не встретить никогда!

Иногда вспоминала я о моем брате Артуре, думала о его бескорыстной любви и не понимала, как подобное возможно. Артур никогда не хотел мне отомстить, никогда не пытался удержать силой. Не просил Мерлина подмешать в мое вино любовный напиток. Нет, он был благороден, верен и всегда приходил на помощь, если я в нем нуждалась, не требуя ничего взамен. Наверное, я не умела любить так, как он. А возможно, мой младший брат попросту глуп.

Но все же день настал. Точнее, настала ночь очередного полнолуния: луна в небе напоминала огромный бледно-желтый диск, она казалась такой большой и светила столь ярко, что на лесной поляне было светло, как днем.

В задумчивости сидела я у перекрестка, когда вдалеке послышался стук копыт. Я настороженно прислушалась: кто это едет через лес? Не иначе, разбойник, добрые люди не хотят в такое время! А может, это учитель Мерлин собрался куда-то на ночь глядя?

Я вглядывалась в темноту и наконец различила силуэт мужчины, который слегка покачивался в седле в такт шагу своего коня, очевидно, всадник никуда не спешил.

Когда он приблизился, я закрыла глаза, напряглась, крепко сжала ладони: мгновенная пульсация, всплеск энергии, фиолетовая вспышка… И ловушка сработала!

Остановившись, всадник вдруг спешился, взял коня под уздцы и принялся напряженно оглядываться по сторонам. Не знаю, что он ожидал увидеть, однако обрадовался, когда я вышла ему навстречу.

– Приветствую тебя, славный рыцарь, – ласково произнесла я, с интересом всматриваясь в его лицо. Что ж! Незнакомец оказался очень хорош собой, конечно, уступал моему возлюбленному Ланселоту, но вполне мог бы считаться славным рыцарем. У него были светлые волосы, но темные глаза, прямой нос и приятная улыбка. Это я заметила, когда он приветствовал меня.

– Ты заблудился? – снова спросила я тем же ласковым тоном. – Ступай, я покажу дорогу!

Без малейших колебаний он пошел за мной, и мы шли, пока не оказались у просторной пещеры, приходилось довольствоваться таким жилищем, раз уж мой волшебный дворец был разрушен! Пещера, однако была весьма вместительной: несколько подземных комнат, соединенных между собой длинными коридорами. В одном из ее залов располагалась даже небольшая купальня с чистой проточной водой.

Я отвела рыцаря в комнату, где жарко горел камин, в котором пылал колдовской огонь, здесь было тепло и уютно. Он опустился на расстеленную на полу волчью шкуру, поблагодарил меня за гостеприимство, съел предложенную пищу, запив ее водой из того же ручья, а потом крепко уснул, ведь было поздно, а рыцарь проделал длинный путь.

Я оставила его и ушла в свой покой, также располагавшийся в теле скалы.

Проснувшись наутро и позавтракав, незнакомец снова поблагодарил меня за теплый прием, потом поднялся, простился и направился к выходу.

– Мне нужно продолжить путь, прекрасная дама, но благодарю тебя за пищу и кров. Если будет нужна моя помощь, лишь прикажи – я приду и спасу тебя! – горячо пообещал он.

Я коварно улыбнулась и кивнула, провожая его любопытным взглядом. Рыцарь еще не знал, что не может покинуть пещеру, и мне было интересно, как быстро он догадается.

Долго-долго плутал он, вновь и вновь ходил по кругу, оказывался в тех же самых комнатах, пока, обессиленный, не вернулся в главную залу. Он снова опустился на шкуру у камина, посмотрел на огонь, а потом повернулся ко мне.

– Здесь творится какое-то колдовство! – сообщил он таинственным шепотом.

– Неужели? – усмехнулась я.

Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, и наконец, он все понял.

– Ты колдунья! – изумленно вскричал он, указывая на меня пальцем, – И ты пленила меня!

– Так и есть.

– Но зачем? Что тебе от меня нужно?

– Мне нужен ты, сэр рыцарь, – откликнулась я безмятежно. – Я одинока, мне невесело в этом лесу одной. Ты же – прекрасный незнакомец, которого избрала я в свои спутники. Готов ли ты остаться со мной и разделить мою жизнь и мою любовь?

Рыцарь ответил мне удивленным взглядом.

– Твою любовь? Но опомнись, прекрасная дама, ты же впервые видишь меня! Ты даже имени моего не знаешь! Как и я твоего!

– Меня зовут Фея Моргана. Как твое имя, рыцарь?

– Джирент.

– Что ж, сэр Джирент, теперь мы знакомы, – я ласково улыбнулась ему. – Готов ли ты остаться со мной теперь?

Долгое время он молчал, не зная, как ответить, а потом нерешительно произнес:

– Боги свидетели, ты прекрасна. И я был бы счастлив остаться с тобой даже в этой мрачной пещере. Но год назад взял я в жены свою любимую, а потому должен отныне хранить ей верность. Прошу тебя, отпусти меня домой!

Услышав его слова, я вскипела от ярости: неужели, и этот рыцарь любит другую и просит меня отпустить его к ней! Доколе же будет продолжаться подобное!

– Домой ты не пойдешь! – крикнула я, поднимаясь, мои глаза метали молнии. – Останешься со мной в пещере, по доброй или же по моей воле! Выбирай.

– По своей воле не могу остаться, – Джирент развел руками, опечаленный, что разозлил меня.

– Так знай же, рыцарь, что у меня есть власть над сердцами людей! – воскликнула я. – И твое сердце отныне будет принадлежать мне!

С этими словами вытянула я руку, вспомнила заклинания, что вплетала в ведьмину лестницу, произнесла колдовские слова, но никак не ожидала того, что случилось после!

Думала я, что сердце его подчинится моей воле, что вспыхнет в нем любовь ко мне. Но вместо этого сердце Джирента вдруг выскочило груди и лежало, билось теперь на моей ладони.

В ужасе мы оба смотрели на произошедшее, а потом рыцарь вскрикнул, не сдержав своих чувств.

– Будешь жить теперь без сердца, – мрачно заметила я. – Конечно, замышляла я иное, когда желала быть королевой сердец… Но лучше так, чем никак.

С затаенным злорадством сжала сердце в ладони, и несчастный рыцарь упал на колени, задыхаясь, мучимый невыносимой болью.

Я разжала руку и боль ушла.

– Ты останешься со мной? – повторила я. – Зачем ты нужен своей жене теперь, когда у тебя нет даже сердца!

Упрямец покачал головой, и, разозлившись, я снова сжала ладонь. Рыцарь закричал от боли, но сильнее, чем боль был страх, ведь если сердце перестает биться, человек умирает. Рыцарь, судорожно глотая воздух, наконец, склонил голову, признавая свое поражение.

Я разжала руку, и страдалец вздохнул спокойно.

– Вот и славно, – откликнулась я. – Клянусь, ты не пожалеешь, что остался здесь. Правда сердце тебе не отдам, сохраню для себя.

Рыцарь кивнул, ему уже было все равно.

Надо заметить, что жили мы с Джирентом весьма неплохо, рыцарь смирился со своей участью и оказался весьма покладистым спутником, а возможно просто боялся прогневать меня и снова испытать пережитые мучения. Изо всех сил стремился он угождать, ловил каждое мое слово, а в его взгляде, устремленном на меня, читалась такая преданность, которой позавидовали бы и собаки. Так или иначе, я была довольна своим пленником, и наша совместная жизнь начала налаживаться.

Однако недолгим было мое счастье, пусть и полученное столь высокой ценой темного колдовства. Как-то раз учитель Мерлин встретил в лесу меня и Джирента, мы прогуливались под сенью деревьев, наслаждаясь теплым летним днем.

Учитель вежливо приветствовал нас, я представила ему своего спутника, умолчав, однако об отношениях, что нас связывали.

Мерлин кивнул сэру Джиренту, перекинулся с рыцарем парой фраз, внимательно разглядывал его, а потом повернулся ко мне.

– С ним что-то странное, Моргана, – с недоумением произнес волшебник. – Ты не замечаешь? У него странные безжизненные глаза…

– Нет, – с невинным видом откликнулась я, – Ничего не замечаю!

– Удивительно, – пробормотал чародей, а после простился с нами и отправился по своим делам.

Но Мерлин ничего не забыл! Долгие дни и ночи вспоминал он облик сэра Джирента. И наконец, понял, в чем дело.

На рассвете пришел старый волшебник на заветный перекресток, помедлил, а потом взмахнул посохом, направив его в землю. Колдовское пламя вырвалось из него – и в миг обратило в пепел ведьмину лестницу, мое совершенное творение, порождение тьмы.

Думал колдун, что освободит тем самым пленного рыцаря от власти, что имела я над его несчастным сердцем. Мерлин был прав лишь отчасти. Да, колдовские чары рассеялись, исчезла моя власть, рухнули те невидимые засовы, что не позволяли пленнику выйти из пещеры.

Но в то мгновение, когда сгорела ведьмина лестница, обратилось в прах и сердце несчастного рыцаря, и его жизнь оборвалась. Слишком крепкими нитями были они связаны, и нельзя было, уничтожив одно, не уничтожить другое.

– Как же ты мог! – крикнула я, когда в слезах прибежала к Мерлину, – Ты снова разрушил мою жизнь! И убил этого бедолагу! Ни в чем неповинного человека! Человека, к которому я привязалась…

– Прости, моя девочка, прости, Моргана, – Мерлин развел руками, – Я ошибся. И великие колдуны могут ошибаться. Всегда помни об этом.

И много, много лет прошло, прежде чем поняла я, что не только Мерлин ошибся в тот раз. И лишь тогда догадалась, что имел в виду старый чародей. Моя ошибка привела к смерти несчастного рыцаря. Не должна была я плести ведьмину лестницу, обагряя ее узлы своей кровью. Не должна лишать рыцаря свободы, красть его сердце, а вместе с ним – его жизнь. Надеялась таким способом стать, наконец, королевой сердец и обрести любовь, но не вышло. Мои мечты разбились вдребезги, от них не осталось даже осколков.

***

Моя беда была в том, что я родилась сильнейшей волшебницей, а мечтала быть королевой сердец. Я была правительницей Регеда, но желала трон Логреса и всего Альбиона. Меня любил Артур, а мое сердце жаждало любви Ланселота. Не умея довольствоваться тем, что судьба даровала мне, я неудержимо стремилась завладеть тем, что уготовано другим. И магия позволяла получить желаемое, однако цена, которую платили за это жертвы моего колдовства порой оказывалась слишком высока. Но выше была цена, которую в итоге заплатила я.

Глава 10. Пещера кристаллов

Встретив меня после освобождения пленников, Мерлин печально покачал головой.

– Эх, Моргана, Моргана, – произнес он, приблизившись, – Говорил же тебе, не следует прибегать к такому средству! К добру не приведет!

– А что было мне делать, учитель, если человек, которого столько лет люблю всей душой, меня не любит, – в моем голосе послышалось негодование.

– Не обманывай себя, Моргана. Ланселот не любит тебя, это правда. Но и ты не любишь его.

– Откуда тебе знать?

– Когда любишь, не пытаешься удержать силой, не пытаешься запереть в плену. Любящая душа готова на все, ради счастья любимого. В этом радость и боль любви.

– Ты говоришь так, будто знаешь об этом, – презрительно фыркнула я, – Будто можешь судить о моих чувствах, о моей любви! В то время как вы с Нинианой украли пленников, разрушили чары! Вы поступили, как враги, но клянусь, недолго продлится ваше господство! Скоро мои силы возрастут и тогда никто не посмеет говорить мне, что делать! Тогда не только Ланселота, но хоть весь мир смогу заключить я в Долину без возврата, и все останутся в моем дворце, никто не посмеет уйти, пока не позволю!

Но я ошибалась, Мерлин знал, о чем говорил. Старому чародею была ведома любовь, любовь столь сильная, что она оказалась сильнее страха смерти.

Роковой для мага день наступил в пятом месяце после новолуния, когда Ниниана появилась в его пещере на ночь глядя. Ее приход не удивил старого волшебника, она иногда приходила сюда и проводила ночи в пещере, засыпала, прижавшись к его боку, укутав своими длинными волосами. Но в ту ночь она была особенно нежна и мила, улыбалась прелестно, и все никак не могла наговориться со своим возлюбленным.

– Я хочу показать тебе новый источник завтра утром, – сказала она, наконец. – Случайно обнаружила ручей, сбегающий водопадом с каменных уступов, а позади заметила большую пещеру, уходящую глубоко в недра горы. В той пещере великое множество кристаллов, никогда прежде не доводилось мне видеть подобного. Хочу, чтобы и ты посмотрел на кристаллы, потому что в пещере той ощущаются всплески магии, силы невероятной, и, может быть, ты поймешь, как использовать ее нам на пользу. Та сила способна исцелить болезни, спасти умирающих, увидеть далекое будущее. Кто знает, что найдем мы, если спустимся туда. А источник, что течет рядом, – волшебный! Стоит лишь окропить камни ключевой водой – поднимается ветер, деревья начинают шуметь, а небо – затягивает облаками. Миг – и начинается небывалая буря, остановить которую можно лишь колдовством! Хочу, чтобы ты увидел пещеру и источник.

– Конечно, мы спустимся в пещеру, – кивнул Мерлин задумчиво и крепче обнял свою возлюбленную, а потом поцеловал ее с особой нежностью. – Мы спустимся, раз ты этого хочешь.

– Да, хочу, – кивнула она и, услышав то, что хотела, успокоено положила голову ему на плечо.

На следующее утро, как и обещал, Мерлин пошел за Владычицей озера к таинственному водопаду. Они оказались на живописной зеленой поляне, среди уносящихся к небесам высоких деревьев, мягкий ковер изумрудной травы пересекала узенькая прозрачная речка, и текла там поистине студеная вода. Она била из ключей, что располагались чуть выше и которым позже было дано имя источника Беллантон.

Мерлин и Ниниана, переступая по скользким камням, осторожно прошли за водную завесу и оказались у входа в темную пещеру, уходившую глубоко вниз: тоннель, ведущий в тело горы, казался бесконечным.

Мерлин прочел заклинание – и прямо на его ладони вспыхнул яркий свет, осветивший внутренности пещеры, где, и правда, можно было видеть отблески, заплясавшие на поверхности множества кристаллов. Но дальний конец пещеры остался в темноте – чтобы разглядеть его, нужно спуститься вниз.

– Ты пойдешь со мной? – спросил Мерлин у Нинианы, но та покачала головой и положила руки ему на плечи.

– Я буду ждать здесь, – улыбнулась она. – Столько, сколько потребуется. Иди.

Он кивнул, на его губах мелькнула легкая усмешка, а потом он крепко прижал к себе девушку и поцеловал, будто в последний раз.

– Я всегда думал, что ты выберешь, моя дорогая, какую ипостась. Всегда сомневался, гадая, что же победит в твоем сердце. Теперь знаю. И если ты не передумаешь, то да будет так!

– Не передумаю, – ответила женщина, чуть поколебавшись, после вдруг нахмурилась, отстранилась и сделала шаг назад. – Иди же, пещера ждет тебя!

Он выпустил ее руку, еще раз долгим взглядом посмотрел на свою любимую, точно пытаясь запомнить каждую ее черточку, каждый жест, каждое движение, на лице чародея появилось печальное выражение, как если бы он уже грустил о предстоящей разлуке, потом маг повернулся и пошел вглубь пещеры.

Мерлин шел все дальше и дальше, пока, наконец, не скрылся в темноте. Проводив его глазами, Ниниана вздохнула.

– Прощай, мой любимый, – произнесла она, а потом прошла сквозь завесу водопада и вернулась на зеленую поляну. Женщина подняла руки и прочла заклинание, то самое, что использовала я, когда создавала Долину без возврата. Да, так и было, Ниниана украла мое заклинание!

Раздался оглушительный грохот, камни обрушились, завалив вход, магическая дверь захлопнулась и спряталась в теле горы. Теперь никто, кроме Нинианы, не мог открыть ее. Лишь тот, кто превосходил волшебницу силой, сумел бы разрушить заклинание, однако мало было обладавших подобным даром.

Между тем мягкий свет кристаллов, легкий перезвон, создающий таинственную хрустальную музыку, заставили Мерлина почувствовать сонливость. Он опустился на пол, прислонился к стене, прикрыл глаза и погрузился в дремоту. Образ возлюбленной все еще стоял перед его внутренним взором, и волшебник забрал его с собой, в свой сон, ставший теперь уже вечным.

Довольно скоро заметила я исчезновение своего старого учителя, но сначала думала, что он отправился в Камелот или же на поиски новых воспитанниц, а может куда-то еще, куда вели его дела друида, мудреца, не знавшего равных. Но Мерлин не появлялся. Через некоторое время почувствовала я неладное, что-то в самой глубине сердца говорило: с волшебником случилась беда. Я поделилась опасениями с Нинианой, но женщина лишь махнула рукой.

– Скоро он вернется, не волнуйся! – ответила она.

Однако меня ее слова не успокоили, и я обратилась с вопросом к кристаллу. Вглядываясь в его мерцающие грани, увидела волшебника, лежавшего недвижимо на полу в мрачной пещере, на стенах которой тусклым светом поблескивали камни, что свешивались с потолка, покрывали стены, и, если бы на них попал свет, они бы засияли, как алмазы! Но свет не проникал сюда, в пещере царила полная темнота.

Понимая, что старый учитель попал в беду, я решила вызволить его, хоть в сердце моем еще была обида на чародея за освобождение рыцарей. Все-таки не хотела бросать его в пещере, если великий волшебник умер, жизнью своей заслужил он достойный погребальный ритуал.

Я взяла круглый камень, вышла из своей хижины, прочла заклинание, бросила его перед собой и пошла туда, куда вел он, зная, что приведет к пещере, где спал сейчас мой учитель. Мне было неведомо, как долго предстоит идти, и, тем не менее, путь оказался недальним, я достаточно быстро оказалась на поляне у водопада и изумленно озиралась по сторонам: камешек не катился, пещера где-то здесь, но мне никак не удавалось ее найти.

Наконец, вытянула я руку, обратившись к водопаду, и вдруг почувствовала магическую стену, закрывающую путь к каскаду воды.

Почувствовала и то, что стену создал волшебник могущественный, новичку сделать подобное не под силу! Не сам ли Мерлин решил удалиться в сюда, избрав добровольное уединение перед своей кончиной? Могу ли я потревожить тело несчастного колдуна?

Понимала: мне достанет сил снять заклятие, пусть, я пройду туда, где лежит мой учитель, и смогу привести к его телу друидов, чтобы провести необходимые ритуалы и погребение.

Я напрягла руки, глубоко вздохнула, готовая произнести заклинание, собрать всю мощь своей магии, чтобы разрушить стену, как вдруг женский голос остановил меня. Я обернулась. Позади стояла Владычица озера. Сейчас она казалась еще прекраснее, чем в тот день, когда я впервые увидела ее, в ту пору я была еще маленькой девочкой.

– Не делай этого, Моргана, не разрушай стену! – попросила она.

– Это ты?! – с негодованием воскликнула я. – Ты прочла заклинание? Ты закрыла вход! Ты убила его! Как ты могла?!

– Убила? – Ниниана рассмеялась. – О нет, конечно же, нет! Мое дитя, Мерлин бессмертен. Кто мог бы убить его! Нет, он всего лишь спит. Погруженный в сон, он проведет долгие годы, прежде чем очнется от грез в день, когда больше всего будет нужен Альбиону. Он не проснется слишком рано или слишком поздно. Он проснется, когда его помощь понадобится людям. Эта пещера – лишь портал, ведущий в Авалон. Там волшебник уснет вечным сном, а спать на прекрасном Острове блаженных – разве плохая участь?

– Но зачем? – с недоумением воскликнула я. – Зачем тебе, чтобы он уснул?

– А зачем ты заперла столько рыцарей в долине? – она лукаво наклонила голову, – Я лишь использовала твое заклинание, придумала его ты!

– Да, но я хотела удержать подле себя тех, кто не остался бы добровольно. Но Мерлин никогда бы не покинул тебя, он тебя любит, я это знаю!

– Без сомнения, – кивнула женщина. – Он любит меня так сильно, что согласился войти в эту пещеру, хотя и понимал, что не выйдет обратно. Ведь ему ведомо будущее, Моргана…

– Но почему он пошел на это? И почему на это пошла ты?

– На первый вопрос ответить проще, – улыбнулась Владычица озера. – Он пошел на это из любви ко мне. Мерлин знал, что я хочу этого, и он так сделал.

– Почему же ты этого хотела?

Ниниана колебалась, она не понимала, посвящать ли меня в свои планы, и никак не решалась, тогда я снова подняла руки.

– Неважно, чего ты хочешь, Ниниана. У меня достанет сил, чтобы спасти учителя, – произнесла я. – Я разрушу твои чары – и он выйдет на свободу. Освобожу твоего пленника, как ты освободила моих!

Ниниана молчала, она тяжело дышала, видно, что решение далось ей нелегко, но слишком многое стояло на кону для волшебницы. Наверняка, в это самое мгновение она жалела, что не уничтожила меня, когда я была еще совсем малышкой, когда впервые оказалась в Броселианде. Можно было скинуть со скалы в реку – и дело с концом. Как же она недоглядела, как пропустила появление соперницы!

Но теперь было уж поздно, теперь я была сильнее. И меня можно сделать союзником или врагом. Ниниана выбрала первое.