Текст книги "Артуриана (СИ)"
Автор книги: Виктория Старкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Оказавшись в Регеде, я была сперва смущена обстановкой дворца, которая показалась мне суровой и даже бедной, в сравнении с роскошью Камелота, но быстро привыкла, в конце концов, выросшая в хижине Нинианы, я приспособилась к простоте, лишь холод, бродивший в полутемных каменных залах и коридорах замка смущал меня. Или это был холод моего замерзающего сердца?
Сейчас особенно отчетливо осознавала я свое одиночество. Родители оставили меня совсем крохой, отчим никогда не любил, как не любила и наставница Ниниана. Как и мужчина, которому подарила я свои чувства. Брат, клявшийся в вечной любви, предал, изменив с нашей же сестрой, да к тому же подарил меня очередному королю-союзнику, как если бы я была вещью, не имеющей своей воли. Что касается супруга: он был весьма внимателен, проявлял заботу и доброту, и однако довольно быстро осознала я, что различия между нами безбрежны, словно море.
Уриен не интересовался магией и волшебством, не верил в них и отказывался обсуждать. Его подлинной страстью было градостроительство и укрепление границ, а потому основным смыслом его жизни стала борьба против племен англов и саксов, что шли к Альбиону с материка. Уриен говорил только об этом, о битвах против саксов, в которых Артур обязан к нему присоединиться, о величии бриттов, о красоте северных земель. Мой муж был истинным патриотом, воином и можно даже сказать, героем, ничуть не хуже Артура, и однако меня все это мало интересовало. Сначала, хотела сказать ему: если сюда сунутся саксы, я одна могу сжечь все их войско, – но потом вдруг почувствовала странную апатию. Не хотелось спорить, говорить, объяснять. Не ответив ни слова, я удалилась в свои покои, которые старалась не покидать без необходимости – потому что стоило их покинуть, как на меня толпой набрасывались мои новые дети – сыновья Уриена, и мне приходилось играть с ними, рассказывать сказки, следить, чтобы они были здоровы, а в играх не поубивали друг друга. Все это было крайне утомительно и совершенно бессмысленно.
Прошло время, и я ощутила вдруг сильнейшее недомогание, как если бы всю силу забрали из меня и теперь невыносимо было даже подняться на ноги, едва я покидала ложе, как меня шатало, ноги не слушались, и я была вынуждена возвращаться в кровать. Первой мыслью было, что меня отравили многочисленные фаворитки Уриена, которых он забыл теперь, когда появилась законная супруга. Я пыталась принимать противоядия, но ничто не помогало – тело не умирало, но и не жило. И лишь много позже поняла, что такой сделало меня ожидание первенца, скоро мне предстояло подарить королю Уриену очередного наследника.
И вот, по прошествии еще полугода, на свет появился наш первый и единственный сын – Ивейн, крепкий малыш, унаследовавший мои колдовские глаза и черные волосы, но не унаследовавший моего дара.
Уриен был рад сыну, хотя и понимал, что его трон достанется старшим детям, Ивейну вряд ли предстоит рассчитывать на власть.
– Напрасно, – заметила я, – Мальчик родился очень сильным, он станет великим воителем, он поможет в твоей борьбе против саксов. Помни, ты взял в жены ту, что может видеть будущее.
Однако Уриен относился к моим видениям весьма скептически, и хотя сын нравился ему, провозгласил наследником старшего – Морвида.
Но, забегая вперед, скажу, что жизнь расставила все по местам. Ивейн, и правда, вырос в сильного воина, завоевавшего славу во многих поединках и славных битвах, король Артур призвал его в Камелот, где сделал рыцарем Круглого стола и провозгласил наследником престола, если не будет у него своих сыновей.
Услышав об этом, после смерти Морвида, павшего в бою, а также ухода в монастырь младшего – Каделла, и смерти еще одного сына – Рина, Уриен назвал своим наследником сэра Ивейна, к неудовольствию всех прочих детей.
Пока же Ивейн рос послушным и здоровым малышом, при этом в отличие от остальных сыновей, не нуждался в материнской заботе: он никогда не ластился ко мне, наоборот, с ранних лет казался самостоятельным и даже строгим, и надо заметить, меня это устраивало. Я не ощущала в себе желания быть матерью, мне казалось, что моя жизнь в чем-то другом, наверное, потому что я так и не могла забыть слова учителя Мерлина, услышанные в детстве: мне суждено стать величайшей колдуньей и вписать свое имя в историю волшебства.
Между тем, до меня дошли слухи из Камелота, что Артур, наконец, решил вступить в брачный союз. Шум Дикой охоты и мрачное предсказание Морриган унеслись в прошлое, став лишь вереницей бесплотных призраков, и король отчетливо понимал, что ему нужна жена и нужны наследники. Потому он принял решение взять в супруги ту, о чьей красоте слава гремела по всему Альбиону – леди Гвиневеру, или Гвенвифар, как правильно произносили ее имя на уэльский манер, дочь южного короля Леодегранса. Говорили, что девушка хороша собой настолько, что красоту ее невозможно передать словами, не меньше восторгались ее добротой и чистотой души.
Что совсем уж необычно, Гвиневера и ее отец были христианами – поборниками новой религии, исповедовали ее истово и верили всем сердцем. Мне не понравилось, что Артур берет в жены девушку, верующую в Единого, в тот же миг вспомнились мне слова Морриган, которая говорила, что Артур бросит вызов старым богам, не об этом ли вызове шла речь?
В своих песнях барды и сказители часто с восхищением воспевали золотые волосы Гвиневеры. Скажу, что это было ложью, – никаких золотых волос у нее не было и в помине, ее волосы были светлее моих, но напоминали скорее бронзу с небольшим золотистым отливом. А вот глаза, необычного, почти бирюзового цвета, приковывали всеобщее внимание и были очень красивы. Большие, чуть вытянутые к уголкам, казалось, они занимали половину прекрасного нежного личика, на котором, однако, осталось место и для изящного носика, и для губ, способных очаровать любого.
Глава 7. Эскалибур
Я не испытывала радости, узнав о браке Артура, не одобряла его выбор, помнила и о страшном предсказании, но не ощущала и ревности. И все же ревность тысячью ураганов ворвалась в мое сердце, едва лишь только дошли до меня слухи, что красота юной жены короля не оставила равнодушным никого, и особенно – сэра Ланселота, моего возлюбленного, о котором мечтала с самого детства, с той первой встречи в поместье Компер.
Сначала слухи показались мне смешными, и я от души расхохоталась, узнав о подобных россказнях – как, быть того не может! Только не Ланселот! Ланселот предан королю! Кроме того, давно известно, что несмотря на необычайную любовь прекрасных дам, он остается равнодушен уже столько лет, и потому никак невозможно, чтобы он имел какие-то виды на свою королеву. Позже мне подумалось, что Ланселот избрал ее дамой сердца, ведь нужно биться на турнирах, так почему бы не во славу прекрасной правительницы! А народ как всегда подозревает дурное, что ж, это свойственно людям, они судят по себе. Где им, с их темными душами и мрачными страстями, понять возвышенные чувства рыцаря, столь одаренного всеми талантами, как сэр Ланселот Озерный!
Однако слухи не прекращались, доходили до нашего двора чаще и чаще, и однажды я не выдержала. Оставшись ночью в своих покоях, попросила служанок удалиться и забрать маленького Ивейна, а сама распустила волосы и зажгла белые восковые свечи.
Разместив между тремя свечами кристалл, я опустилась на колени и вглядывалась в его поверхность, пытаясь различить ответы на волновавшие меня вопросы.
Вскоре увидела площадь Камелота, король и его юная супруга, которая, я вынуждена была признать, и правда, была хороша собой, стояли рука об руку на ступенях замка. Рыцари на площади седлали лошадей. Среди них я заметила и Ланселота. Он прижался к лошадиному боку и устремил взгляд на королеву. Мне хватило одного мгновения, чтобы узнать этот взгляд – именно о таком я мечтала, но ни разу он не подарил его мне. Сейчас он смотрел так на жену господина, и к своему ужасу я заметила, что Гвиневера отвечала таким же страстным взором. На миг мне стало жаль Артура – все женщины, желанные для него, по иронии злого рока выбирали иную любовь. Могло ли быть иначе, когда Ланселот рядом! Разве можно заметить кого-то еще, когда есть он! Я вздохнула, но вместе с грустью в моем сердце шевельнулась и злость, почувствовала ростки ненависти, которые в это самое мгновение пустили корни и начали свой неудержимый рост. Почему кому-то достается все, а кому-то ничего! Мало этой женщине, что она стала королевой величайшего из государств, получила достойнейшего из мужей, но нет! Она похитила сердце самого прекрасного мужчины на свете, того, кому столько лет принадлежало мое! Говорят, насильно мил не будешь. Что ж. Это мы еще посмотрим. Но чтобы достичь тех целей, что поставила я пред собой много лет назад, – нельзя сидеть в далеком северном замке, на краю земли! Нужно выбираться отсюда! Выбираться и отправляться в Броселианд, чтобы завершить свое превращение, чтобы стать самой могущественной колдуньей всех времен! А заодно и узнать у старика-Мерлина состав волшебного зелья, которое приготовил он в свое время для Утера Пендрагона!
После – направиться в Камелот. Настала пора навести порядок в королевстве, довольно Артур распустил и свою жену, и своих рыцарей, отныне все будет иначе! Нужно лишь выбраться из опостылевшего Регеда!
С этими тревожными мыслями я уснула.
Наутро мятежные стремления показались безумными, и я попыталась жить так, как и жила все эти годы. Но время шло, и с каждым днем все сильнее мечтала я о свободе, стены дворца казались ненавистной темницей, которую я желала покинуть. Однако за столько лет бездействия магические силы мои ослабли, нельзя и думать о том, чтобы использовать их для побега. Кроме того, здесь были мой муж и мой сын. Правда обоим, как оказалось, я была не нужна.
Король Уриен все чаще появлялся на людях со своей новой фавориткой – юной Арвен из знатного рода Карадогов, а однажды в порыве откровенности признался, что отчаянно желал бы развода, чтобы взять свою возлюбленную Арвен в законные жены и породниться с ее семьей. Его удерживает лишь скандал, который может разразиться: если Артур узнает, что его сестру оставили ради другой, разгневается! Кроме того, как же быть с Ивейном?
– Ивейн и раньше не так уж нуждался в матери, – ответила я. – А теперь все время проводит со наставниками, которые обучают мальчика военным наукам. Мы никогда не были близки, мать не нужна ему. Да и тебе я обуза, муж мой. А потому – скажи Артуру, что я покинула твой дом сама, а удержать ты меня не мог, потому что никому не под силу удержать могущественную колдунью. Передай ему от моего имени, что ведьма не создана для брака, ведьма должна быть свободна, как ветер, и потому я ушла от супруга и вернулась домой, под сень Броселианда. А оказавшись в Камелоте, клянусь подтвердить, что каждое твое слово – правда. Ты же требуй, как брошенный муж, развода, никто не посмеет отказать, видя твое горе. Выдержи положенный срок, а после вступи в брак с новой супругой, и, надеюсь, он будет счастливее прежнего.
Растроганный этими словами, король Уриен прижал мои руки к губам и покрыл их поцелуями. И в скором времени я собрала вещи, каковых по-прежнему было немного, платья да склянки с зельями, погрузила их в повозку, простилась с мужем, сыном и пасынками, ставшими к тому моменту уже взрослыми юношами и участвовавшими в турнирах и поединках, и отправилась туда, куда звало сердце – домой, в Броселианд. Я ехала и меня согревало сознание, что феи и дриады, глядящие в Зеркало, уже знают, что я направляюсь туда. Они ждут под сенью волшебного леса. Ждут с нетерпением и радостью.
Однако прежде чем поведаю я о своем возвращении, следует упомянуть об одном событии чрезвычайной важности, которое случилось до того, как покинула я дворец короля Уриена: за несколько лет до того.
Как-то ради забавы Артур вызвал на поединок одного из вернейших своих рыцарей – сэра Пелинора, бывшего в прошлом королем островных государств к югу от Альбиона, но признавшего Артура своим господином и занявшего место за Круглым столом. Сэр Пелинор благоразумно отклонил предложение короля, но разгоряченный молодой правитель, который, когда входил в раж, не знал удержу, настаивал снова и снова, и однажды сэр Пелинор дал согласие. Они вышли на поединок и сражались, говорят, это была славная битва, собравшая бесчисленное число зрителей. В пылу борьбы сэр Пелинор забыл, что бьет не врага, но своего короля, и дерутся они не ради победы, но забавы ради. И нанес он противнику удар невероятной силы. Но Артур отличался ловкостью и мастерством, и если бы другого такой удар сразил наповал, то король сумел отразить его и подставить меч. И однако клинок, тот самый меч-в-камне, что привел его однажды на трон, разломился и более был не пригоден к сражению. Артур опечалился настолько, что прервал битву. В поломке меча суеверный король увидел недобрый знак и попросил немедленно отправить сокола за Мерлином, хотел спросить совета у волшебника.
Старый чародей явился ко двору, выслушал историю клинка, сообразив, что большое, слишком большое значение придал Артур этому событию и счел его знаком недобрым. Так же, как и я, Мерлин не одобрял невесту-христианку, а потому предупредил короля, что если тот отвернется от старых богов, то боги – отвернутся от него. Понимая, что душа короля разрывается меж двух огней: верностью религии своих предков и слезными мольбами юной жены, Мерлин решил, что старые трюки лучше новых. Теперь он знал, как укрепить веру короля в древние верования друидов.
Он отвез Артура в Броселианд, на берег колдовского озера, и, изумленный, увидел король, едва подошел к воде, как прямо из глубины поднялась женская рука, сжимавшая в руках клинок, равного которому не видели ни сам Артур и никто прежде. Рука Владычицы озера отдала клинок королю. А после и сама прекрасная дева Ниниана вышла из подводного хрустального дворца, что создал для нее Мерлин при помощи магии. Ниниана поклонилась Артуру и пожелала долгого счастливого царствования.
– Это Эскалибур, – произнес Мерлин, – волшебный клинок, которому в мире нет равных, ибо выкован он в Авалоне. Он разит врагов наповал, воин, что владеет им – непобедим. Но не только в этом его сила! Ножны, созданные для меча, защищают владельца надежнее, чем тысячи щитов. Пока они с тобой, ты не можешь быть ранен. Ты не можешь быть побежден.
Растроганный, Артур крепко прижал к себе старого волшебника и поблагодарил прекрасную Ниниану за то, что сможет защитить Камелот, что останется неуязвим ни для кого, в том числе и для собственного сына, если однажды тот появится на свет. Артур вздохнул с облегчением: теперь он мог иметь наследника и приемника трона.
Мерлин был прав, его хитроумная задумка сработала – Артур проникся уважением к таинствам старой религии, подарившей ему столь ценный дар, и отныне считал себя ее сыном и готов был отставать свои убеждения перед женой.
Эскалибур вскоре пригодился королю: набеги саксов, как и неверных бриттов, на Логрес все учащались, и королю приходилось снова и снова брать в руки оружие, чтобы отстоять свободу королевства.
Камелот, как и прежде, оставался царством справедливости, а народ с каждым годом любил Артура все сильнее, провозгласив величайшим и справедливейшим из королей, правивших во веки вечные.
Таково важнейшее в истории Камелота и всей Артурианы событие, о котором я должна упомянуть.
Тем временем, оказавшись снова Броселианде, я не могла нарадоваться на свою вновь обретенную свободу и чувствовала себя самой счастливой на всей земле! Я словно оживала, глядя на волшебную гладь Зеркала фей, на порхающих у поверхности воды дриад и эльфов, на замшелые деревья с гигантскими корнями, на чудесные источники, из которых била целебная вода, способная справиться со многими болезнями, и конечно, на Источник молодости. Радовалась и хижине Нинианы, в которой провела долгие годы, и встрече с наставниками моего детства.
Я ехала на молоденьком серебристом жеребце, которого столь любезно выделил мне супруг, лошадь ступала медленно, и я могла любоваться зелеными арками деревьев, сбегающими по замшелым камням потоками прозрачной воды, слушать чудесные трели птиц и чувствовать восторг, от того, что я снова дома.
Мерлин и Ниниана тепло приветствовали меня. Наставница была молода, как прежде, хотя, время пощадило и меня, моя красота не исчезла, таков был дар, что давала волшебницам сила Источника молодости.
Мы снова зажили прежней жизнью, я, как могла, обучала юных воспитанниц, но среди них не видела ни одаренных девушек, ни тех, кто мечтал бы посвятить жизнь искусству волшебства, все они были какими-то безжизненными и обычными.
И потому решила сосредоточиться на своем искусстве, мне хотелось разбудить ту невиданную мощь, которую некогда прочил мне Мерлин. Тем более, сейчас он с каждым днем становился все мрачнее и говорил, что грядут трудные времена для Альбиона, а значит, сила моя могла пригодиться.
Целыми днями бродила я в колдовском лесу, слушая себя, пытаясь распознать голоса, что звучали в моем сердце.
Между делом как-то за вечерней трапезой узнала я у Мерлина рецепт волшебного зелья, что дал он королю Утеру. К счастью, мне удалось приготовить чудесный напиток и усилить его – теперь он обладал возможностью не только сделать меня неотразимой, но и полностью изменить внешность так, как было угодно, создать любую иллюзию. Он мог бы помочь несчастным влюбленным, если бы у меня было такое желание. Но моему зелью была уготована иная судьба.
Я боролась с искушением, старалась не думать о том, что происходит при дворе короля Артура, но, нет-нет, да и заглядывала в кристалл и видела все тоже: Гвиневера страдала неимоверно, мучимая раскаянием, как добрая христианка даже чувства свои к другому мужчине, не к мужу, считала грехом и свято верила, что бог наказывает ее и не посылает детей именно потому, что она так грешна. Ланселот страдал не меньше, чем его дама: преданный королю и не имеющий возможности связать судьбу с той единственной, кого избрал навеки, он мучился, считал себя предателем, пытался изгнать образ королевы из сердца, но ничего не выходило. Рыцарь стремился покидать Камелот как можно чаще, принимал самые сложные поручения и отправлялся в дальние земли, чтобы разлука загасила пламя любви, но стоило ему оказаться в замке и увидеть Гвиневеру – все начиналось сызнова.
Зная, что Ланселот часто оставляет Камелот, я догадывалась, что однажды он обязательно приедет навестить матушку, и тогда дорога обязательно приведет его ко мне. И готовилась к этой встрече.
Так и произошло однажды. Как и феи, порхающие над Зеркалом, почувствовала его приближение и была готова.
В тот день в длинном бледно-голубом платье, с распущенными по плечам волосами я стояла на широком тракте, идущим через весь Броселианд, когда вдалеке показался всадник.
Он ехал медленно, держа поводья одной рукой и слегка покачиваясь в такт движениям лошади. Когда он приблизился, на его лице можно было различить выражение глубокой задумчивости, казалось, он погружен в созерцание родных мест и рад оказаться снова в лесу своего детства, но в то же время в нем чувствовалась неизбывная печаль, и я знала ее причину. Ланселот корил себя, что так и не смог стать совершенным рыцарем и в то же время тяжело переживал разлуку с дамой сердца. Он не сразу заметил меня, остановился и соскочил с лошади, лишь когда я буквально преградила ему путь. За эти годы мой возлюбленный изменился, время не обходило его стороной, и, тем не менее, он оставался хорош, а может, стал еще лучше, чем прежде. Я едва справилась с волнением, но смогла улыбнуться гостю, а рыцарь радостно улыбнулся в ответ.
– Леди Моргана! – вскричал он изумленно, – Какими судьбами!
– Броселианд наш дом, мой и твой, – отвечала я с улыбкой. – Где же еще мне быть!
– До меня доходили слухи, что ты сбежала от супруга, так неужели они правдивы?
– Как видишь, – улыбнулась я. – Как дела в Камелоте? Как мой брат?
– Все хорошо. Камелот процветает, город сильно изменился. Тебе бы надо увидеть замок! Каким он стал теперь! Просто загляденье! Король Артур часто вспоминает тебя, хоть он и занят государственными делами, да и набеги враги совершают все чаще.
– Сюда долетают слухи о набегах, – кивнула я. – Что ж, изменился не только Камелот, но и Броселианд.
– Неужто? – усмехнулся он, – А мне кажется, лес столетия назад стоял таким же, как сейчас! Здесь не чувствуется время…
– И все-таки, он изменился. И я докажу тебе это, – лукаво улыбнулась я. – Поезжай же скорее в поместье Компер, навестить матушку, сэр Ланселот, передай мой поклон леди Вивиане. А после возвращайся сюда, и я покажу тебе, как изменился лес, клянусь, ты не будешь разочарован!
– Почту за честь, прекрасная дама, – он вскочил в седло, – Лес изменился, мир изменился, но ничуть не изменилась твоя красота, неподвластная времени!
Кивком и улыбкой поблагодарила я его за эти слова, а потом еще долго смотрела вслед удаляющемуся всаднику. Нет, он не прав! Пусть юность и красота все еще при мне, но я очень изменилась, я совсем другая теперь. Помнится, некогда учитель говорил, что у меня доброе сердце и в нем нет места коварству. Скоро, очень скоро предстоит Ланселоту узнать, насколько доброе у меня сердце теперь!
Глава 8. Долина без возврата
И я приготовилась ждать. Время шло, Ланселот по-прежнему гостил у матушки, но я знала: однажды ему наскучит дом Компер, что на озере. Разве усидит рыцарь в четырех стенах! Все ж примет мое предложение, вернется сюда, чтобы увидеть-таки, как изменился Броселианд. И не ошиблась. Настал день, которого ждала я столько долгих лет.
Волнение захлестывало меня, случайно, не сдержав небесное пламя – свой внутренний огонь, я спалила два дерева, когда творила заклинание, которое должно было создать величайшую иллюзию из всех являвшихся миру.
Ланселот прибыл ранним утром, солнце едва позолотило зеленые макушки деревьев на дубовой аллее. Я ждала его у поворота на тракте. Он спешился, вежливо поклонился и поднес мою руку к губам. Я расспросила о здоровье леди Вивианы, к счастью оно было в полном порядке. Рыцарь собирался в скором времени держать обратный путь в Камелот, но перед этим не мог не посмотреть, что же за необычайные чудеса готовил ему Броселианд.
– Идем за мной, клянусь, ты будешь удивлен, – сказала я с легкой улыбкой, и он последовал, куда я указывала.
Мы шли по зеленым дубравам, тропинка уходила все выше, к холмам, дальше и дальше от дорог, что пересекали лес, удалялись и от Зеркала фей, и от большого озера, и от хижины Нинианы, и от пещеры, в которой много лет жил волшебник Мерлин.
– Как мы далеко забрались, – улыбнулся Ланселот. – Никогда не бывал здесь прежде, хотя думал, что знаю каждую тропку! И все же – это такой же лес.
– Терпение, мой рыцарь, – рассмеялась я. – Осталось совсем недолго, мы почти пришли. Всего лишь подняться на ту гряду и спуститься в долину – там тебя ждет сюрприз!
И мы поднялись на вершину, откуда Броселианд казался безбрежным морем деревьев, а после спустились в небольшую долину у подножья гор и здесь остановились.
– Смотри же, рыцарь, видел ли ты раньше подобное чудо! – с этими словами я сделала вид, что раздвигаю ветви деревьев, но на самом деле, сняла невидимую завесу, отделявшую реальность от иллюзии, – и Ланселот увидел то, что должен был увидеть: роскошный, утопающий в садах и фонтанах дворец, от красоты которого захватывало дух.
На самом деле, никакого дворца не было, перед ним лежала зеленая равнина, покрытая кустарниками, цветами и травой, обрамленная с двух сторон высокими дубами, и однако магия моя была столь сильна, что рыцарь видел настоящий дворец.
– О светлые боги! – воскликнул в восхищении Ланселот, не веря своим глазам, он обернулся ко мне, – Чей же это дом? Кто мог построить такое великолепие посреди глухого леса?
– Это мой дом, – улыбнулась я. – Сэр Ланселот, будешь ли ты моим гостем здесь?
– Почту за честь! Леди Моргана, такого дома нет и у самого короля Артура! – воскликнул он. – Идем же, мне не терпится увидеть его!
С улыбкой я провела своего рыцаря через сады, показала ему пруды и фонтаны, а потом мы поднялись по серебряной лестнице в сам дворец, прошли по его огромным, украшенным великолепной мозаикой и гобеленами залам, послушали чудесные звуки арфы, доносившиеся неизвестно откуда, постояли у пруда, в котором плескались золотые рыбки, и Ланселот никак не мог прийти в себя, потрясенный увиденным. А я забавлялась, глядя на него, но в то же время радовалась, что наконец-то мой бесценный возлюбленный рядом и уже никогда не покинет меня.
– Дворец красив, – произнесла я, наконец, – Но пойдем, разве ты не голоден с дороги? Нас ждет чудесная трапеза. Идем в залу, где уже накрыты столы.
Он удивленно пожал плечами, снова улыбнулся и пошел за мной в залу, где и правда уже горели свечи, и были накрыты столы: на украшенных золотым шитьем скатертях стояли изысканные блюда и кувшины с вином, в которых, надо заметить, было вовсе не вино. В них плескался все тот же чудесный колдовской напиток, который некогда Мерлин дал королю Утеру, усиленный моей магией.
Я налила его в кубок рыцаря, потом в свой кубок, мы осушили чаши, после приступили к трапезе, и я все продолжала наполнять кубки. Рыцарь весело смеялся над историями, которые я рассказывала, повествуя о сыновьях короля Уриена, и сам рассказывал забавные случаи, что происходили иногда за Круглым столом. Неизменно их героем был король Пелинор, которому до сих пор не могли простить поломку меча-в-камне.
Было весело и мне хотелось, чтобы наша трапеза никогда не подошла к концу. Но и знала, что скоро подействует зелье, – иллюзия усиливалась, в воздухе разлился чудесный аромат, он успокаивал и навевал сон, а потом само пространство вдруг засияло, заискрилось, скоро свет стал непереносимым, и Ланселот удивленно произнес:
– Что происходит, прекрасная дама, где ты? Я больше не вижу твоего лица…
– Я здесь, рядом с тобой, – ответила я, и он вздрогнул, услышав мой голос. Потому что, то был голос его возлюбленной – королевы Гвиневеры. И когда слепящий свет померк, она предстала перед ним во всем совершенстве свой красоты и обольстительности своей юности, и Ланселот вскочил на ноги, не в силах прийти в себя от изумления.
– Моя королева! – вскричал он, – Как ты здесь оказалась?
– Я пришла к тебе, ради тебя, – ответила я и подошла ближе. – Рад ли ты мне?
– А где же наш король и твой муж? – опешил рыцарь.
– Артур остался в Камелоте, здесь только я, – с этими словами я положила руки ему на грудь и прижалась крепче, – Обними меня! Разве не об этом мечтал ты так долго?
– Но… как же можно, – прошептал он, – Мы не должны…
Но и я слишком долго мечтала об этом мгновении, и пусть его сердце принадлежит не мне, отныне – он только мой, желает он того или нет. И потому я крепче прижалась к нему, а после сама подарила своему рыцарю поцелуй, на который он с жаром ответил. Ланселот и сам был под действием волшебного напитка, сознание его не было ясным, все случалось будто во сне, и потому легко уверился он, что его возлюбленная оставила короля и каким-то чудесным образом оказалась во дворце Броселианда.
Этот день и эту ночь мы провели вместе, и я чувствовала себя самой счастливой, от того, что сбылась моя мечта, и тот, кого желала я столь долго, наконец смотрел на меня глазами полными любви, наконец стремился ко мне так же страстно, как и я стремилась к нему.
И едва мы проснулись, как снова принесла я кувшин с волшебным напитком, опасаясь, что чары могут развеяться.
Однако, ничто не длится вечно, и эти сказочные дни нашей любви, когда я услышала множество чудесных признаний и клятвы вечной верности, подошли к концу. Мне захотелось, чтобы мой возлюбленный знал о том, что все это время он был со мной, а вовсе не со своей королевой, хотелось, чтобы в сердце его нашлось место и для меня. У меня были чары, чтобы привлечь его, и я знала, что ни один человек не сможет противиться им.
Едва проснувшись поутру и увидев рядом со мной меня вместо своей возлюбленной, Ланселот сначала не на шутку испугался.
– Миледи! – вскричал он, – Королева Моргана! Что вы здесь делаете?
Он отстранился и озирался по сторонам, пытаясь найти свою возлюбленную, в то время как я поднялась на ложе и улыбнулась.
– Кого ты ищешь, сэр Ланселот? – рассмеялась я. – Уж не королеву ли Гвиневеру?
– Где она?! – воскликнул он.
– Она перед тобой, – ответила я. – Это я была с тобой эти дни и ночи, это меня ты принял за свою королеву, потому что выпил слишком много вина, мой рыцарь. Знал ли ты, что вино в Броселианде особенное, что оно затмевает разум и застилает глаза?
Едва Ланселот осознал, что случилось, как впал он в отчаяние, равного которому мне не доводилось видеть. Он сожалел о случившемся, и моя любовь не радовала его.
– Почему ты грустишь? – спросила я, чувствуя раздражение и величайшую досаду, – Разве не должен ты радоваться? Ты провел чудесные дни со своей возлюбленной, но не изменил при этом королю и не нарушил клятвы. Разве не об этом ты мечтал столь долгие годы?
Но рыцарь был безутешен, его воздушные замки рухнули, он не хотел поверить, что все это было лишь колдовством, лишь иллюзией, к тому же, с ужасом понимал, что сам того не желая провел несколько ночей с сестрой самого короля, с той, кого, как он знал, король любил больше всех людей на земле.
– Хватит, – примирительно улыбнулась я. – Ты же знал о моих чувствах, не так ли? Ты не мог не догадаться! Я полюбила тебя в первый же миг, как увидела, тогда, в саду твоей матушки. Помнишь тот день? Ни один другой мужчина в целом мире не сравнится с тобой, ничто не затмит красоты твоего лица, и никто не займет твое место в моем сердце. Там есть место лишь для тебя, Ланселот, только для тебя! Умоляю, услышь мои слова! Посмотри на меня!
Он слабо кивнул и закрыл лицо руками.
– Ну не будь так безутешен! Не ты первый стал жертвой сильного колдовства, – с этими словами я взяла кубок и выпила зелье. – Взгляни же на меня! Разве ты хочешь оставить женщину, которая так любит тебя? Разве не пожелаешь остаться здесь со мной навсегда? Зачем тебе жить мыслями о королеве, которая никогда не станет твоей?
Но он безутешно покачал головой, он оттолкнул мою любовь. И тогда я протянула руки, отняла ладони от его лица и коснулась губами его губ – то был отравленный поцелуй, колдовской поцелуй, лишающий жертву ее воли. Отныне, очарованный, он видел перед собой только меня, и покуда будет действовать зелье, не вспомнит он ни Камелот, ни свой долг рыцаря, ни свою даму сердца, отныне его душа безраздельно принадлежит мне, лишь я была теперь полновластной хозяйкой его дум и стремлений.
