Текст книги "Страшно Упрямый (СИ)"
Автор книги: Виктория Падалица
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Бразилец тащит меня с собой? На преступное дело?
Во что он меня собирается втянуть, позвольте???
Я на это не соглашусь! Мне не нужны проблемы с законом!
– Слышала все? Появились экстренные дела. – закончив разговор по телефону, бразилец отправил сообщением адрес бара и обратился ко мне. – Я должен там быть. А ты поедешь со мной.
Осознавая, что в его руке больше нет холодного оружия, а это значит, что смертельный вред он мне не причинит, я осмелела. Можно было и прямо сейчас или немного повременить, когда он потеряет бдительность…
– Что я буду делать, пока вы не решите… эм… экстренные дела?
– Посидишь в машине. Подождешь нас. Там недолго. А затем мы… поедем на речку посмотреть. – недвусмысленно сообщил он, открывая переднюю дверь бэхи.
Подождать нас??? Он оговорился??? Или как это понимать???
Он, что, на толпу меня пустить намерен???
– Ну уж нет! Я с вами никуда не поеду! Ни на какую речку!
Выгадав удачный момент, я подобрала тесак и, размахивая им отчаянно, принялась угрожать бразильцу.
– Вы оставите меня здесь! Вы не посмеете взять меня с собой! Иначе…
– Вот что ты творишь, глупая женщина??? – бразилец, к моему удивлению, ничуть не испугался. Он даже назад не отпрянул, когда лезвие пронеслось в паре сантиметров от его груди. Только взбесила его еще больше. – Даже пользоваться им не умеешь, а все туда же… Ишь какая боевая… Ничего, ничего. Я тебя быстро перевоспитаю.
– Я умею готовить, если ты об этом. Если двинешься хоть на шаг – уйдешь отсюда без кое чего ценного. Ты потеряешь, а собаки найдут – их тут много бегает.
– Не шути со мной. Это может плачевно закончиться. Так спрячу тебя, что собаки не найдут. – предупредил бразилец тихо, но вкрадчиво и доступно. И мускул на его лице не дрогнул.
Понимая, что его не сдержит моя жалкая попытка самообороны и что я на самом деле не умею драться тесаками, я понадеялась на удачу. Ринулась бежать прочь, имея зыбкую надежду, что мне это удастся.
На сей раз удача была не на моей стороне.
В первый раз удалось. В этот же – нет. Бразилец догнал меня.
– Кто-нибудь! Спасите! Убивают! – завопила я истошно, понимая, что мне не справиться со здоровым мужиком без посторонней помощи.
Если меня не услышат – мне точно несдобровать. Вряд ли Настя увидит меня снова, если позволю бразильцу увезти меня насильно. На этой, как он выразился, речке, бразилец с подельниками оторвется на мне так, как я и представить боялась.
Невзирая на мои вопли, которые должны были спугнуть его, бразилец был непоколебимо уперт и настроен тащить меня за собой во что бы то ни стало.
Поборов мои брыкания и попытки драться, он взвалил меня на плечо и понес к БМВ.
Я извивалась, не прекращая орать во всю глотку и звать на помощь, дубасила кулаками по чему доставала, – в-основном попадала его мощная спина, почки и копчик.
Копчик – это ж самый главный орган в организме. Потеряешь копчик – лишишься здоровья.
Я ж со всей дури херачила его по копчику, а бразильцу хоть бы хны. Не перехнябило, не передёрнуло, не перекособочило, и даже шепотом не скулил!
Вот же бетонный! Ну прям непрошибаемой крепости бабуин! Бабуин-киборг! Он боль хоть чувствует? Или для него мои удары – лишь щекотка?
Бабуин – в штанах дрын. Лысая гора мышц.
Хотя почему лысая? Небось под одеждой он такой же шерстяной, как бабуин. А повышенная волосатость – это признак сексуальности…
Тьфу, Мария! О чем ты думаешь! Тебя прям щас воруют, а ты про что!!!
И все-таки, какой же он сильный – тащит меня с такой легкостью, будто я пустой мешок…
– Нет, нет, нет!!! Пусти меня сейчас же!!!Поставь меня на место!!! Полиция!!! Спасите!!! Убивают!!! Настя!!! На-астя, твою мать!!!
Я всячески упиралась и препятствовала его стараниям закинуть меня в салон бэхи. Руками-ногами врастопырку, цеплялась за дверь, за кузов, за его куртку и вообще за все подряд. Но бразильцу удалось затолкать меня внутрь и пришпилить ремнями к заднему сидению.
– Тебе это с рук не сойдет, ублюдок! Мой папа тебя кастрирует!
Схватив меня за горло, бразилец приблизился и тихо сказал в лицо.
– Сиди смирно, детка. Если не хочешь подогреться в микроволновке.
Я чувствовала его сбившееся дыхание, от него колыхались пряди волос. То ли это дрожали мои лицевые мышцы.
– Сделаю работу, а потом разберусь с тобой. Отработаешь мне за всё. Хорошее. Детка.
Я слабо понимала, что со мной будет и что меня ждет, как только мы пересядем в машину к его подельникам. И как только я окажусь на речке.
В голове вертелась всего одна цель и задача.
Выбраться. Любой ценой.
***
– Заткнись уже! Сколько можно орать!
Устав слушать мои нескончаемые вопли, бразилец развернулся ко мне с грозным видом.
В его руке я увидела пистолет. И онемела.
Затряслась от ужаса, не в состоянии что-либо произнести и не в силах оторвать взгляда от пистолета. Настоящего, которым реально убивают.
Я ни разу не видела настоящего пистолета. Впрочем, как и бандит мне ни разу не попадался. Бог миловал. До сей поры.
Бразилец периодически поглядывал на меня с водительского места.
Не выпуталась ли я из ремней, которыми он стянул меня так туго, что дышалось еле-еле.
– Что ты дрожишь как писюн в пылесосе? Холодно? – спросил он спустя пару минут тишины. – Могу согреть, если холодно.
Я не ответила. Демонстративно отвернулась к окну.
– И согреемся, и оздоровимся. При стонах включается гипервентиляция легких, которая способствует улучшению кровообращения, профилактики дыхательных заболеваний и скорому переходу в состояние экстаза. Кроме того, это очень приятные звуки для мужчин. А-а-х, а-а-ах…
Подтрунивал он надо мной злостно. А я не велась на его провокации, хоть и мечтала придушить его в ту минуту.
– Будь проще. Я ж не маньяк какой-нибудь. – говорил бразилец, убеждая меня поверить его словам, а сам играючи вертел пистолет на пальце. – Я просто тебя захотел. Ну вот стала ты мне нужна, и все. Мания у меня на тебя. Это нездоровое чувство, согласен. Но и повод для того был. Ты сама меня спровоцировала. Вот и все. Все просто. Все легко и просто.
Я снова не отреагировала. Но не удержалась и фыркнула в знак недовольства.
– Будешь? – оставив пистолет лежать на переднем сидении, бразилец предложил мне сигарету. – Возьми папиросу, хлопни винца и песенку спой про сундук мертвеца.
– Не курю. – сухо отозвалась я, не поворачивая головы.
Сундук мертвеца…
Деньги зло. В который раз убеждаюсь.
– Ну и что сидишь, потупив глазки? Давай поболтаем, что ли. А то скучно.
Бразильцу прям неймётся. Не может посидеть спокойно. И сам не знает, что ему надо. То рот закрой, то поболтай с ним, видите ли.
Я вздохнула и перевела взгляд на лобовое с красноречивой надписью.
– Всё думаю о том вечере. Вспоминаю, в чем ты была одета. – мечтательно затянул бразилец, откинувшись на сидении так, чтобы ему было видно меня полностью. – На тебе были шорты для тверка, я прав?
– Да.
– Умеешь трясти попой? – поинтересовался он с пошлой ухмылкой.
– Ну не как профи конечно. Но немного умею.
– Покажи.
– Прям щас показать?
– Да.
Меня настолько сразила странная просьба озабоченного бразильца, что и не знала, как стоит реагировать на это – то ли в грубой форме послать его в место, обозначенное на лобовом, то ли в вежливой.
Но вместо этого я решила пойти на хитрость.
– Тебе это будет дорого стоить.
Помолчав несколько секунд, бразилец в итоге спросил.
Азартный интерес все же захлестнул его, хоть и не сразу.
– Сколько?
– Сотку. – ответила я, не задумываясь.
Раскусив мои намерения, бразилец усмехнулся.
– Ах, хитрая. Ну и хитрая ты лиса… Нравится разводить меня на лоха, да? Тебя прикалывает это?
Не дожидаясь от меня ответа, который и не последовал бы, он вальяжно потянулся.
– Так и быть. Сделаешь мне тверк, и я прощу тебе где-то… десятку из основного долга.
– Из основного долга? – переспросила я, заикаясь. – А что, еще и проценты будут?
– Конечно. Они уже капают, проценты эти. Со вчерашнего дня.
– Да это же грабеж! Так нечестно! – возмутилась я.
– Честно, не честно. Тут я решаю, что честно, а что нет. Ну так что? – нескромным жестом приманил он, указывая на штаны. – Будешь вертеться на моем хуе под музыку? Или сперва отсосешь?
– Иди нахуй, лошара! Сам себе отсасывай!
– Быдловатая ты. – разочаровавшись во мне, бразилец отвернулся.
– Еще какая. Ты меня вообще не знаешь!
– Я таких не уважаю. Мне по нраву принцессы.
– Ну вот и отлично, что мы с тобой не пара.
– Еще как пара. Я не лучше тебя. Поверь. Ты со мной еще намучаешься.
Злорадный смех его пробудил мурашки по телу.
Черт. Вот это я влипла.
И двери заблокированы. Мне не выбраться, даже если удастся ослабить ремни.
Не может быть такого, что все шансы исчерпаны. Я должна придумать способ выйти отсюда. Должен оставаться хотя бы один. Не бывает безвыходных ситуаций. Правда ведь?
– Ждем, ждем. Скоро нас подберут. Минут через пять. Может, через шесть. – напомнил он, будто читая мои мысли и специально нагоняя жути перед предстоящим неведомым.
Так кстати заметив двух парней, трущихся у бара, я начала лупить по тонированным стеклам с криками.
– Помогите! Помогите!
Я взывала к тем парням, но сквозь наглухо тонированные стекла они не увидели меня, хоть и обернулись. Потому что бразилец врубил музыку.
Громко, да еще и с басами. Навертел звук на максимум, а сам быстренько покинул салон.
Чтобы с его ушей кровь не пошла. А мои уши ему не жалко.
Кто б меня услышал сквозь такой грохот… Я и сама себя не слышала. Такое чувство, что эти басы не только разрывали мои барабанные перепонки, но и череп деформировали.
Заткнув уши, благо руки мои были свободны от ремней, и дожидаясь, когда кончится эта пытка звуком, я принялась ругаться на бразильца, который решил покурить возле моего окна и понаблюдать за тем, как я мучаюсь.
– Зачем ты это делаешь, недоумок?! Гандон конченый! Пидарас! Пидарасина!!! – горланила я на надрыве, глядя на то, как он стоит напротив, смотрит на меня и потешается.
Когда те двое зашли в бар, бразилец вернулся в салон и сделал музыку тише. Я опустила руки в надежде, что бразильцу наскучило пытать меня.
Но на этом ужасы, которые предстояло мне вытерпеть, только начались.
Бразилец вернулся не с пустыми руками.
– Скотч. Как ты и хотела. Самый прочный взял. Чтоб не вырвалась.
Продемонстрировав тот самый армированный атрибут, за которым прогуливался в строительный, он рывком перелез ко мне, отстегнул ремни и повалил на сидение.
– Я больше не буду! Пожалуйста… Не надо!
Бразилец насел на меня сверху, удерживая мои руки в одной своей, а другой разматывал скотч, помогая себе зубами.
– Отпустите…! Отпустите!… – задыхаясь от истерики, умоляла я бразильца, со злостью глядя, как он связывает меня.
Зафиксировав запястья вместе, он обмотал их в несколько слоев, чтоб было понадежней, затем принялся ловить мои ноги, которыми я тщетно сопротивлялась.
– За что вы так со мной?! Что я вам сделала?! – за малым не разрыдавшись от всего, что приходилось испытывать, я долго пыталась противостоять ему.
И только после того, как обезоружил меня, лишив свободы, бразилец озвучил причину, которая подтолкнула его на этот шаг.
– Я не терплю оскорблений, детка.
Не моргая глядя на меня, он снова потянул за краешек серебристой ленты, и та резко развернулась перед моими глазами с характерным звуком.
– Этот цвет тебе к лицу. Еще хоть слово про меня скажешь, и я заклею тебе рот. Вместе с носом. Поняла меня?
Я слегка кивнула, ощущая, как у меня задергался глаз.
Да, я боялась бразильца. Но злилась на него больше, чем боялась.
– Точно все поняла? Не придется повторять дважды?
Я послушно покачала головой.
Пришлось уважить его прихоть. Хоть и молчать в такой щекотливой ситуации мне с трудом давалось.
Он зачем-то сфотографировал меня и следом спросил.
– У тебя есть родители?
– Есть. Но они не дадут за меня выкуп. – сразу обозначила я, что от моей семьи он не получит ни копейки, даже если пошлет им фотографию меня в качестве заложницы.
– А мне и не надо никакого выкупа от твоих родителей. Ты сама за себя расплатишься. – заявив это достаточно холодным тоном, он посадил меня, чтобы не лежала, снова затянул ремнями и вернулся на водительское место.
От непрекращающегося страха за собственную жизнь и шока от того, как повернулась моя судьба в одночасье, я не имела возможности расслабиться и поправить дыхание, а уж тем более рассуждать здраво.
В голову не приходило ничего путного.
В принципе, и ущерба как такого, я причинила немного, но с учетом грабительских процентов и неустоек за каждое неповиновение или обидную фразу, я застряла в этой кабале надолго. По сути я уже состояла в рабстве в долгосрочной перспективе, из которого нет выхода более быстрого и легкого, кроме как прямиком в могилу. То есть, на дно реки.
Имело ли смысл надеяться на чудо теперь, и какую судьбу уготовит для меня бразилец, я не знала. Но зато навсегда уяснила для себя, что не нужно было провоцировать бразильца.
Фотографии для бывшего не стоили моей свободы.
Никогда больше не буду заигрывать с особями мужского пола. Для меня все мужчины отныне – закрытая тема. Как только расплачусь и если вообще расплачусь – в тот же день уйду в монастырь. И гори оно все синем пламенем.
Глава 19
Эй, ле, не мороси,
Если че, – закон гласит:
«Не пожимайте чертям лапу»,
Если че – на связи…
Gazan, «Абу бандит».
Спустя хренову кучу минут утомительного ожидания, показавшихся для нас обоих вечностью, к бару подкатил черный Хаммер, приличного вида и года выпуска где-то 2008. Посчитав ниже своего достоинства парковаться у бордюра, этот квадратный кабан совершил остановку на проезжей части.
Приоткрыв дверь бэхи, бразилец приветственно кивнул прибывшим на Хаммере, а затем повернулся ко мне.
– Сейчас мы пересаживаемся вон в ту бричку, и ты ни слова. Вообще. Ни одного слова. Ни звука чтоб не слышал от тебя. – в приказном тоне объяснял он, как следует вести себя при его подельниках, чтобы не нахватать куда больших проблем, чем уже имелись. – Ни с кем не говори. Даже со мной. И никому из них не отвечай, даже если будут настойчиво спрашивать тебя. Все поняла? Повторять не надо?
Мельком взглянув на бразильца, в его мегасерьезную, напыщенную, типичную бандитскую морду лица, я поежилась.
Не хочу пересаживаться в бандитский Хаммер, не внушающий доверия, но и не имею права сказать это вслух. Да если и скажу, как будто мое мнение будет учитываться…
– Вот и ладушки. – приняв мое вынужденное молчание как согласие, бразилец спрятал пистолет за пояс, пригладил волосы, глядя на себя в зеркало заднего вида, и вылез из салона.
Перед тем, как открыть мою дверь, он в очередной раз пнул ногой по передним колесам.
До сих пор не верил, что покрышкам пришла хана.
Ишь ранимый какой…
Пусть радуется, что хоть диски целые! Они ж дороже, чем шины, а шины поменять несложно и недорого, насколько мне известно. Тем более, резина у него летняя, все равно бы пришлось менять, ведь не за горами и заморозки. А царапины на кузове заделать можно за день-два, причем самому, без больших финансовых вложений. Ну а помаду с лобового и вовсе оттереть легко…
Так что не столько я причинила ему вреда, и морального в том числе, сколько он требует от меня взамен.
Распахнув мою дверь настежь, бразилец наклонился и, кряхтя, отстегнул ремни, которые, помимо армированного скотча по рукам и ногам, служили в качестве дополнительного источника сдерживания моей бунтарской натуры и которыми я была намертво пришпилена к сидению.
Наконец избавив меня от сдавливающих черных лент, он выпрямился и тихо приказал высаживаться из бэхи собственными силами.
Я его услышала, но продолжала сидеть на попе ровно. Упорно не желая выполнять команды.
Вот не хочу и не буду садиться в бричку к бандитам. Неизвестно, сколько их там скопилось на один квадратный метр салона. Одним бандитом и так сыта по горло.
– Пошли. – скомандовал он строже.
– Никуда я не пойду! – набравшись смелости, выпалила я и прыжками на пятой точке попятилась на сидении в противоположную от двери сторону.
– Пойдешь как миленькая!
Бразилец потянулся, чтобы схватить меня за руку, но не успел – я ловко увернулась от его цепких лап и лихо переместилась в другой конец салона.
Не желая ползти за мной по сидению, ведь это было унизительно, бразилец, что-то бурча себе под нос, обошел БМВ с другой стороны и открыл вторую дверь.
– Ну что мне, бегать за тобой, а? – возмущенный бразилец опять не достал меня, ведь я так же неуловимо «перебежала пятой точкой» на прежнее место.
Пока он бранился, что я, такая-сякая, тяну кота за Фаберже и что веду себя как принцесса из дворца, которая расстроила отца, смышленая я толкнула приоткрытую дверь плечом, выпрыгнула из бэхи и попробовала предпринять попытку максимально отчаянного бегства. Однако в ту же секунду как попробовала, так и рухнула на асфальт мешком – связанными ногами далеко не убежишь. А из-за связанных рук я не имела возможности выставить их перед собой, чтобы смягчить падение.
Так что было больно.
Жмурясь от подступивших слез и сдерживаясь, чтобы не зареветь, ведь было стыдно показывать свою слабость, я оторвала голову от асфальта и сразу увидела в нескольких сантиметров от моих глаз начищенные мужские ботинки «Тимберлэнд» из коричневой кожи.
Какой же он чистюля, этот бразилец, аж до оскомины просто. Я совсем не такая.
– Ну что, дурочка? Набегалась? – присев на кортах, спросил он с издевкой.
– Кажется, я ребро сломала… – проскулила я, скрючившись от боли.
– Ну что могу тебе сказать. Впредь не будешь совершать глупостей. Впредь послушаешься меня.
Не испытывая ни малейшей жалости к моему ребру и ко мне в частности, бразилец неаккуратно поднял меня с земли, взвалил к себе на плечо и понес к Хаммеру.
Я уже и не надеялась, что мне хоть кто-нибудь поможет.
Прохожие, которые наконец появились по улице, делали вид, что слепые и глухие. Никому не было дела до меня. Никто не обратил внимание, что я связана, и что меня в данный момент похищают.
Оставалось надеяться только на камеры наблюдения. Надеяться и верить, что записи с камер посмотрят завтра или в крайнем случае послезавтра, и сразу передадут их в полицию.
Я искренне надеялась, что Настя не бросит меня в беде. Она ведь моя лучшая подруга, ей не может быть на меня все равно. Она по-любому напишет мне завтра и переполошится, потому что я ей не отвечу.
Именно Настя, как самая неравнодушная, уговорит охрану пересмотреть записи с камер. Именно она спасет меня.
Если конечно, камеры рабочие…
***
В салоне Хаммера я увидела трех шкафообразных мордоворотов.
Первый, по виду хряк хряком, с короткой плешивой русой волосней на яйцеобразном черепе, в малиновом пиджачке, толстый, широкомордый, матерый и прожженный как треники моего соседа-алкаша, статно разместил свою тушу за рулем.
Этот боров в малиновом пиджаке выглядел так неприлично упитанно и холено, будто всю жизнь прожил с бабушкой, которая очень постаралась его откормить до необъятных размеров.
Второго бандюка, который сидел рядом с боровом, я не разглядела, так как из-за спинки сидения виднелись только его сильно покатые некрасивые плечи.
А третий, смуглый и монобровый, похожий на цыгана ростом под два метра, расположился на заднем сидении. Куда и мне пришлось садиться.
– Салям алейкум, брат мой. – поздоровавшись с бразильцем, цыган придвинулся к окну, освобождая для нас место.
– Салам, Махмуд. Как жизнь молодая?
– Иншаллах, Бейрут. Живем. Но бывало и лучше.
Усадив меня первой, бразилец залез следом и пожал цыгану руку. Затем и с остальными обменялся рукопожатиями.
– Здорово, Бейрут! Давненько мы не пересекались!
– Здорово, пацаны. Да, лет сто не виделись.
Бейрут?
Бразильца, что, назвали Бейрут? В честь города?
Это же в Ливане находится.
А Ливан далековато от Бразилии, и там живут ливанцы. А не бразильцы.
Так мой похититель ливанец или бразилец?
Подозреваю, у бразильца, если он действительно бразилец, есть имя, а Бейрут – прозвище. Но если так, почему бразильца называют Бейрутом, а не Рио или Сан-Паулу?
Погодите-ка… Тот, кто похож на цыгана, сказал бразильцу «Салам..?» Получается, бразилец мало того, что бандит, так еще и шахид?
Если бразилец на самом деле не бразилец, а ливанец, потому что Ливан – это мусульманский край, то он точно не христианин.
Или он бразилец мусульманской веры? В таком случае почему он Бейрут, а не Дубай или Ирак?
Или он ливанец, но похож на бразильца, или он бразилец, но похож на ливанца?
Что-то я совсем запуталась в его родословной… Лучше не пытаться угадывать, а то голову сломаешь.
В салоне Хаммера стоял стойкий фан от автомобильной пахучки «Баббл Гам». Приторный, сладкий, недавно распечатанный «освежитель воздуха», который не только не скрывал алкогольный выхлоп от мордоворотов, сидящих впереди, а только усиливал его.
Едва бразилец захлопнул дверь, как Хаммер тронулся с места и набрал скорость выше разрешенной по городу отметки.
Капец. Вот это я попала…
Меня буквально ни за что похитили и посадили в машину с пьяными бандитами. Мой похититель неведомой национальности, но мусульманских убеждений, трезв как стеклышко, как и цыган, который мог оказаться и не цыганом вовсе, но от которого страшно разило одеколоном марки Эйвон, который не спутаешь ни с каким другим из-за тошнотной сладости и пародии на «табачные нотки».
Только вот наличие двух трезвых здесь мало спасало ситуацию. Потому что ехали мы быстро. Слишком быстро для города.
В копилке моих страхов на сегодняшний день появился еще один, а точнее два – страх вылететь из лобового на скорости, ведь я сидела не пристёгнутая, посередине, между «типа цыганом» и Бейрутом, а нетрезвый приблатненный боров за рулем гнал как сумасшедший, потому что ему не писаны никакие правила.
И второй страх появился сразу же, только я поняла, что сижу близко с представителями чужой веры. Эти двое, «цыган» и Бейрут, из-за своего преступного рода деятельности, априори не могли считаться «безопасными» мусульманами. А это значило, что мне, как женщине, то есть бесправному существу в их понимании, еще опаснее и непредсказуемей находиться между двумя трезвыми мужчинами мусульманской веры, чем с пьяным в хлам бандюком с переднего пассажирского, который буянил и матерился в открытое окно, но хотя бы был русским.
Несмотря на то, что Бейрут и «цыган» вели себя достойней, чем горланистый утырок с пассажирского, мне было очень некомфортно сидеть между ними. Словно между двух огней.
Но робкое чувство девичьего стеснения ввиду гендерных и культурных различий между соседями по сидению продлилось недолго. Ровно до тех пор, пока пьяный отморозок с пассажирского не повернулся, посеяв во мне дикий страх, не сравнимый с предыдущим.
Глава 20
– Ух, какая тут у нас краля приблудилась! Как тебя зовут, милашка?
Плотоядно оскалившись, обратился ко мне лысый, покоцанный, картавый, резко отталкивающей внешности тип.
Лучше б вообще не поворачивался, чтобы я не видела тот уродливый глубокий шрам на пол-лица, по косой рассекающий его тонкие губы, длинный горбатый нос, щеку, веко, лоб и далеко заходящий за предполагаемую линию роста волос, которых у него не имелось.
Вообще. Даже бровей не было. То ли сбрил специально вместе с остальными волосами, то ли они отказывались расти на таком уродливом лице.
Кто знает, может этот шрамированный зэк с замашками садиста и крысиной внешностью плавал в химикатах или побывал в радиоактивной зоне, из-за того и волос у него нет, и кожа неестественно бледная, и взгляд дюже варварский?
Я запомнила, что мне было велено проглотить язык и не отвечать никому, даже если будут настойчиво спрашивать. Потому предпочла опустить глаза и промолчать.
– Косорот, не приставай к ней. Она МОЯ заложница. – заявил Бейрут шрамированному, выставив четкий акцент на слове «моя», и внутри у меня от радости затрепетало.
Бейрут! Какой же он молодечик!
Сразу расставил приоритеты. Моя, и не ипет, а другие пусть не зарятся.
Но он же нормальный, так ведь? По крайней мере, он производит впечатление нормального по сравнению с остальными, и парфюм у него вкусный, и выглядит прилично, и следит за собой тщательно.
И как его угораздило влиться в шайку блатных неадекватов, где один краше другого? Они же разные, как небо и земля.
– Заложница твоя? – оскалился во все зубы шрамированный с говорящим прозвищем Косорот, нагоняя на меня первобытный ужас своей садисткой улыбкой. – Где урвал?
По моей спине пробежал холодок, стоило увидеть, как тот улыбается.
Его рот из-за шрама был перекошен и обвисал на одну сторону, зубы с той же стороны были сточены.
Страшно представить, где побывал шрамированный, в какой мясорубке. Но очевидно, что это не пошло ему на пользу, не сделало из него человека. Садюга, причем капитальный.
Будь у меня свободны руки, я бы ухватилась за Бейрута как можно крепче, или вообще спряталась бы за него, ибо было боязно находиться с тем уродом в одной машине. До чего ж он мерзкий и пугающий, этот Косорот с канавами на лице. Аж жуть берет. На лбу красной прописью выжжено, что он настолько жестокий и бесчеловечный, что даже смотреть на него смертельно опасно. Отмороженный на всю голову садист. Чудовище, а не человек. Демон в человеческом обличье.
– Где урвал – там больше нет. В последнем экземпляре была. Меня дожидалась. И дождалась. – красиво съехал Бейрут, отстаивая право на меня.
– А на общак, не? Ты че, Шахид? Закрысишь баруху для кореша? – не унимался Косорот, без стыда и совести шныряя мелкими крысиными глазками красноватого оттенка по моим коленям, плотно сжатым вместе.
– Отвали. Русских слов не понимаешь?
Бейрут придвинул меня к себе, усложнив шрамированному возможность пялиться на меня. Он априори не собирался делиться мной с тем садистом, сколько бы тот не упрашивал.
Хоть это мне не грозит. Один страх минусом. Ну просто гора с плеч.
– Эй, Гудрончик. Браток. – понимая, что здесь ему не подобедать, Косорот пристал к «цыгану». – Чисто по кентовски. Пересядь на мое место.
– Сиди, где сидишь. Иначе я тебе вломлю. – пригрозил ему Бейрут.
– Ты че, Шахид! Ворвани пережрал? – взъерепенился Косорот. – Корешу вломишь за биксу из ебатории?
– Вломлю. Если не отъедешь. – спокойно отвечал Бейрут.
Или Шахид. Я уже не знала, как правильно. Один называет его по-одному, а другой – по-другому. Надеюсь, Шахид – это его второе прозвище. А не образ жизни.
– Ну спасибо, кентуха… – Косорот обидчиво отвернулся и накатил пива из горлышка.
– За «спасибо» ебут красиво.
Бейрут же, будь он не ладен, зачем-то нарывался на кулачные бои.
– Ты че такой борзый, а? На махач нарываешься?
– Завали ебало!
– Тише бу-удь, бля!
Поорали друг на друга и вроде успокоились.
До махача не дошло.
Радует, что все спокойно.
Косорот после своих громких слов отвернулся к водителю.
А Бейрут нервно сунул в зубы сигарету и приоткрыл окно.
Но подкурить ее он не успел, заметив, как кривые длиннее спагетти пальцы Косорота по-тихому перебралась на мое колено.
– Ты че, попутался? Клешни убрал от моей женщины!
Взбесившись из-за того, что Косорот пристает ко мне, Бейрут накинулся на него и принялся мутузить кулаками.
Само собой, из всех здесь присутствующих, мне симпатизировал только Бейрут. Более того, я машинально начала ему доверять и мысленно поддерживать, ведь то, во что он ввязался ради меня, тешило мое самолюбие и повышало самооценку. Бейрут рьяно отстаивает мою честь. Защищает меня от своего же товарища.
Джентльмен как-никак. Этого у него не отнять.
Хороший он парень, красивый, опрятный, но хам и бандит, и друзья у него, мягко сказать, не очень приятные личности. Я была счастлива и горда, что он бьется за меня, пока с меня не слетели розовые очки.
Эти двое крепких мужиков схлестнулись в ожесточенной драке, колошматя друг друга и своими действиями мешая водителю.
– Вы что творите, дебилы! А ну живо успокоились! – наорал на них боров в малиновом пиджаке, требуя прекратить бойню.
Из-за того, что Косорот навалился на него, тот на время потерял управление Хаммером. Но вырулил, чудом не влетев в дерево, и все это происходило на большой скорости.
Бейрут с Косоротом все не успокаивались. Они намертво сцепились как бешеные собаки, готовые разорвать друг друга.
«Цыган» тоже встал и принялся их разнимать с силой, а мне, зажатой между ними двумя, пришлось зажмуриться и молиться, чтобы в меня нечаянно не угодил чей-нибудь кулак.
– Харэ вам, пацаны. Успокойтесь. А то все жмурами станем. – «цыган», как самый неравнодушный, вскоре разрулил ситуацию, пояснив дерущимся, что их разборки могут стоить жизней всем, кто находился в салоне.
– Мы продолжим с тобой, Бивень. Как только выйдем.
Все еще заведенный и не побежденный Бейрут приземлился на место возле окна и наконец-то закурил. Он долго этого ждал.
– Само собой продолжим, мразь. – ненавистно прохрипел ему Косорот, сплевывая кровь.
У него была разбита и без того перекошенная губа.
А у Бейрута посечена бровь и костяшки пальцев в крови. То ли в его крови, то ли…
– Прости, детка. Нервы ни к черту.
Извинившись передо мной за свою несдержанность, Бейрут вставил сигарету в зубы, чтобы не мешала ему задействовать обе руки, затем достал из кармашка сидения пачку влажных салфеток.
– Ты как? Не задел тебя? – тщательно вытираясь, спросил он, мельком повернувшись ко мне.
Я покачала головой в знак того, что не задел. А сама пригляделась к его ранам.
Бровь у него посечена. Шрам точно останется.
Да прям сильно посечена. Как бы не пришлось зашивать.
– Не переживай за меня, детка. – сообщил он ласково, будто читая мои мысли. – Я как собака. На мне все быстро заживает.
Закатив глаза, я выразила молчаливый протест, что самостоятельно, без должного лечения, рана не затянется, а лишь загноится. И если впоследствии Бейрут не хочет стать Кособровом или вообще Одноглазым, следовало бы посетить врача, чтобы тот обработал все правильно и наложил швы.
– А если не быстро, – накинул Бейрут в шутку. – так до свадьбы уж точно заживет.
До какой такой свадьбы?…
– Из-за бабы шум поднимать. Сбрендили совсем. Дурачье. – боров в малиновом пиджаке, недовольный тем, как повели себя эти двое, достал из минибара под локтем бутылку виски и накатил прямо с горла.
Ничем не запил, не закусил и даже не занюхал.
Он вообще человек???
Меня аж передернуло от этого всего. Водитель несется на скорости под сто двадцать км в час, при этом хлебает виски. Пассажиры дерутся и толкают водителя. А я…
А что я?
Я заложница ситуации. Никуда мне не деться и от всех них, и от муторного ароматизатора жвачки и перегара в салоне, к которым добавился еще и резкий, тошнотворный привкус застоялой ржавчины и сероводородного, трупного смрада вперемешку с чем-то пережжённым, угольным, чего не перекрывал даже плотный сигаретный дым.
