Текст книги "Поймай меня, если сможешь"

Автор книги: Виктория Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Когда он ничего не ответил на это, Абби повернулась и направилась к ступенькам крутой лестницы. Спустившись на заросший травой двор крепости, она услышала шаги следовавшего за ней Тэннера. Так в нескольких шагах за ней он сопровождал ее по туннелю. Однако и оказавшись за пределами крепостных стен, она не замедлила и не ускорила шага, твердо решив вести себя так, будто его присутствие на нее совершенно не действует.

Абигейл игнорировала его, потому что это был для нее единственный способ сохранить достоинство. Он шел в нескольких шагах позади, но она притворилась, что не знает об этом… хотя это не объяснило, почему Абби не удивилась, когда он удержал ее, взяв за руку, уже взявшуюся за ручку дверцы автомобиля.

– Где ты остановилась? – глаза его потемнели и были непроницаемы, как клубившиеся над ними дождевые облака.

– Зачем тебе? – она боролась с желанием стряхнуть с себя его руку.

– Чтобы знать, где найти, если упущу тебя из виду. Мне не хочется бросать здесь «ягуар» без крайней необходимости.

Раздражение и смущение смешались в ее душе, и она понимала, что и то и другое ясно отразилось на ее лице.

– Нам не по пути, Тэннер. Я предлагаю тебе вернуться в Дублин и сдать поскорее твой модный автомобиль туда, где ты его нанял, пока в него не ударила молния.

– В чем дело, Абигейл? Неужели струсила?

– Я не…

– Хочешь сказать, что вызвала меня в Ирландию только затем, чтобы напомнить, каким ослом я был три года назад? – проговорил он прежде, чем она успела закончить фразу. – И я, уж конечно, приехал сюда не для того, чтобы ты послала меня подальше еще до того, как мы утрясли свои отношения.

– Что еще ты собираешься утрясать? – Она поймала себя на том, что кричит в голос… и это было замечательно. – Могу поклясться, что слышала своими ушами, как ты сказал, что не станешь заниматься со мной любовью независимо от того, девственница я или нет…

– Я никогда не говорил ничего подобного. – Тэннер поглядел через плечо туда, где они стояли на крепостной стене, потом снова перевел взгляд на нее. – Я сказал, что это больше не имеет значения.

– Вот как? – Абигейл с трудом глотнула, подумав, что, может быть, лучше ей было струсить, чем доводить до конца свое сумасшедшее намерение.

– Так в каком отеле?

Она растерянно назвала маленький городок в часе пути к северо-востоку от Донегола.

«Нет, – сказала она себе, – я ничего никому не обещала». Если Тэннер хочет следовать за ней по всей Ирландии, это его дело. Она может притвориться, что той ночи в Аспене никогда не было. Она может вовсе забыть о ней, особенно теперь, когда им не придется сталкиваться даже по делу.

– Я видел телефонную будку у подножия холма, – сказал он. – Позвони в отель и закажи мне номер на ночь, а я пока погляжу карту.

То, как Тэннер круто взял дело в свои руки, заставило ее сдержаться и лишь заметить:

– Я-то думала, ты здесь вырос и прекрасно знаешь эти места. Зачем тебе понадобилась карта?

– Я уехал отсюда шестнадцатилетним мальчишкой. – В голосе его зазвучала напевность, которую она никогда раньше не слышала. – Я эти захолустные городки толком и не помню.

– Неужели склероз в таком возрасте? – медоточиво протянула она. – Какая жалость.

– Мне в прошлом году исполнилось сорок, но пусть тебя это не тревожит. Уверен, что смогу угнаться за тобой.

– В этом, Тэннер, я не сомневаюсь ни секунды. – Она похлопала по капоту своего «воксхолла». – Слабенький двигатель этой штуки не имеет никаких шансов против твоего «ягуара».

В его глазах мелькнули искорки смеха.

– Так как насчет номера…

Абби почувствовала сразу и разочарование, и облегчение от того, что он не стал обсуждать их интимные проблемы.

– Это ведь не модный отель для туристов, к которым ты привык, Тэннер. Это скорее загородный дом, превращенный в гостиницу, в которую люди приезжают тихо провести субботу и воскресенье. Так что вполне вероятно, у них все номера сегодня заняты.

– Сомневаюсь.

Абигейл открыла было рот, чтобы продолжить спор, но он успешно помешал ей, так же, как раньше на крепостной стене, приложив два пальца к ее губам. Она почувствовала, что на этот раз он твердо решил настоять на своем.

– Добудь мне комнату, Абби, или мы будем делить твою, – сказал он тихим непреклонным голосом, убирая пальцы с ее губ. – Я не вернусь в Феникс, пока мы не уладим наши отношения раз и навсегда.

– Нам нечего улаживать.

– Прекрасно, значит, много времени и не потребуется.

2

Тэннер держался ближе к заднему бамперу «воксхолла», чем стоило бы человеку, не знающему, куда он направляется. Но он делал так, потому что не доверял Абби: она могла оторваться от него в любую минуту и скрыться. Представься ей такая возможность, и она бросит его, когда между ними вклинится воз сена или на одном из редких светофоров. Так что, поскольку она не назвала ему отеля, он должен не упускать ее из виду. Из-за этого всякий раз, когда Абби обгоняла какую-нибудь машину, он делал то же самое. Когда же она включала сигнал поворота, Тэннер был готов повернуть в любом направлении, что оказалось кстати, так как она дважды проделала этот фокус в Леттеркенни: показала в одну сторону, а свернула в противоположную.

«Хорошо все-таки, – подумал он, – что я взял «ягуар». Хитрость Абби заставляла его все время быть начеку. Если бы она взяла напрокат машину с большим двигателем, то запросто бы от него отделалась.

Зачем она так поступала? Все это раздражало его больше, чем он готов был себе признаться. Непохоже было на Абигейл отступать от намеченного, и тем не менее там, на крепостной стене, Тэннер наблюдал именно это. Она пятилась, как рак. Ни на секунду он не поверил, что она вытащила его из Феникса просто в отместку за деловую стычку в Шотландии, что бы там ни произошло… А значит, единственным разумным объяснением было то, незаконченное три года назад дело.

Не сводя глаз с красного «воксхолла» впереди, Тэннер заново проигрывал в голове их разговор и раздумывал, что взбесило ее больше: его бестактное замечание о теперешнем состоянии ее девственности или то, что он приравнял ее решение продать дело к поражению. Он поморщился и громко, не сдерживаясь, выругался. Как и той ночью, три года назад, он все сделал плохо.

Конечно, можно было свалить его неуклюжесть на удивление, но это было бы паршивое объяснение. В конце концов, он долго ждал, когда она упомянет о происшедшем между ними… не будучи даже уверенным, что она это когда-нибудь сделает, и все-таки на это надеясь. Сотню раз он сам хотел что-то сказать по этому поводу, но так и не сделал этого, рассудив, что должен, хотя бы из уважения к ней, притвориться, что ничего подобного не случилось. Если ей хотелось так считать.

Его молчание не противоречило ее желанию. Вдали от Феникса их пути часто пересекались вследствие делового соперничества и того, что в Тэннере жила странная потребность видеть ее. Однако хотя Абигейл не предпринимала усилий, чтобы уклоняться от их встреч, у него всегда было ощущение, что она готова в любую секунду сбежать. А дома возникали бесконечные ситуации, когда им приходилось сталкиваться на всяческих обедах, коктейлях, приемах, потому что круг деловых людей города был довольно тесен. И все равно, Аспен и то, что там произошло между ними, оставалось запретной темой.

Все, что от нее требовалось, это намекнуть взглядом или улыбкой, что она хотела бы поговорить с ним наедине, и устроить это было бы проще простого. Один Бог знает, сколько придуманных им планов незаметного ухода с Абби осталось неисполненными только потому, что она ничем – ни словом, ни жестом – не показала, что пойдет с ним, если он ее пригласит. Вместо этого Абби всегда выдерживала их разговоры строго в русле бизнеса… если обсуждение взаимных подначек и подножек можно отнести к этому предмету.

Тэннер поверил бы, что она, действительно, совсем забыла о той ночи, если бы не тот факт, что она никогда не смотрела ему прямо в глаза.

Испустив глубокий вздох, он подумал, что мужчина, который так жаждет чего-то, не должен теряться, когда это, наконец, случается. Однако слова, мягко произнесенные Абби, совершенно выбили его из колеи, и он оказался не готовым к тому, что последовало за ними.

« Капитуляция – это то, что происходит между мужчиной и женщиной, когда она не чувствует больше нужды защищаться от него«.

В понимании Тэннера «капитуляция» означала уступчивость, даже раболепие. Этого он не хотел ни от какой женщины, и особенно от Абби. Он хотел, чтобы она отдалась ему, повинуясь желанию, а не поплатилась лишением чего-то важного для себя.

Он хотел, чтобы она перестала обороняться, не чувствуя себя при этом беззащитной.

Он не хотел, чтобы в их любовном танце он взял у нее то, о чем она потом пожалеет. Именно поэтому тогда, в Аспене, он замер на волосок от исполнения желаний. До того момента ему в голову не приходило, что он может оказаться ее первым любовником.

Тэннер слегка улыбнулся, виня в этом недоразумении саму Абби. Она была невинной кокеткой, безыскусной соблазнительницей. В его снах ее серые глаза туманились обворожительным сочетанием смеха и эротики, а слегка тягучий по-южному голос обволакивал своим теплом его сознание.

По внешним данным Абби сильно отличалась от тех женщин, с которыми он предпочитал проводить время. Тэннер всегда выискивал женщин высоких и не любил чересчур худощавых. Кроме того, его всегда привлекали брюнетки больше, чем блондинки или рыжие, а вид длинных волос, роскошно разметавшихся по подушкам, доставлял ему почти эротическое удовольствие. Лучше всего он себя чувствовал в обществе женщин сдержанных и повидавших жизнь.

Абигейл была миниатюрной, почти на фут ниже его шести футов. И волосы у нее были короткими, не говоря уж о том, что она была кудрявой блондинкой и всегда кипела юной энергией, от чего казалось, что даже воздух вокруг нее искрится и потрескивает. И никакой сдержанности не было в том, как она встречала жизнь, в том, как она готова была в любую минуту бесстрашно отправиться хоть на край света. Пожалуй, лишь это ее качество – умение, не теряясь, встретиться с Неизвестным – можно было назвать взрослым.

Тэннера всегда завораживало в ней обаятельное сочетание невинности и отваги, причем настолько, что остальные женщины в его жизни слились в один безликий типаж. Абби всегда была непредсказуема, с ней никогда не было скучно, и если ее поведение частенько его раздражало, то чувство это смягчилось ее умением элегантно проигрывать.

Кроме одного случая, когда единственный раз она решила по-детски отомстить и привела в действие силы и события, изменившие жизнь их обоих. В тот холодный зимний вечер снежок, которым она в него бросила, когда он шел от своего «шале» к главному зданию отеля, попал ему точно в затылок. Он, не колеблясь, ответил тем же, и битва началась.

Тэннер сразу понял, что это нападение было для Абби всего лишь по-детски неуклюжей попыткой выказать свою досаду на то, как ловко он увел у нее из-под носа несколько потрясающих лоскутных покрывал. Он это знал и все равно не смог отступить до тех пор, пока бой закончился и оба они оказались с ног до головы в снегу. Комья снега прилипли к их одежде, снегом были засыпаны волосы. Задыхаясь от смеха, она последовала за ним, чтобы на свету хорошенько отряхнуться.

В какой именно момент его прикосновения из чисто практических перешли в ласку, он и сам не мог бы сказать.

Это просто случилось, и оба это почувствовали, но не осмелились сказать вслух. Она подняла на него взволнованный взгляд ясных глаз, полуоткрытые губы затрепетали… и он наклонился, чтобы вкусить их невинное возбуждение.

Той ночью в Аспене он уложил Абби в свою постель, потому что у него было ощущение «правильности» происходящего. И остановился, не нарушив ее девственности, по этой же причине. В течение трех лет Тэннер считал, что поступил правильно.

Ярость, которая охватила его при мысли о том, что другой мужчина взял то, от чего он добровольно отказался, удивила его самого не меньше, чем Абигейл. Он понимал, что не должен бы так реагировать, не в нынешнее время, когда девственность женщины считается не более священной, чем девственность мужчины. Просто представить себе Абби, обхватившей руками и ногами другого мужчину, было для него непереносимо. Тэннер догадывался, что у нее должны были быть любовники, но признание, вырвавшееся из ее уст… делало это каким-то слишком реальным.

Он задумался, каким был этот первый ее любовник. Был ли он ласков с ней, отнесся ли нежно и с пониманием… и вела ли себя Абби в его объятиях с тем же радостным самозабвением, что и в объятиях Тэннера.

Дождь, все утро грозивший разразиться, настиг их мощным ударом, без предварительного легкого накрапывания. В какие-то секунды на «ягуар» обрушился потоп, и Тэннер был вынужден сбросить скорость. На мгновение он встревожился, что Абби использует эту возможность, чтобы оторваться от него. Однако «воксхолл» тоже замедлил ход, и он облегченно вздохнул, возблагодарив небо, что она не дала своей панике восторжествовать над здравым смыслом. Судя по количеству предостерегающих дорожных знаков, которые он заметил на пути, эта узкая извилистая дорога, ведущая на север от Леттеркенни, побила рекорд по количеству опасностей, подстерегающих водителя. Временами она вообще переставала походить на дорогу и казалась скорее тропой, то пробираясь по темным туннелям, образованным лесной чащей, то проскакивая короткие открытые участки, шедшие вдоль берега коричневато-серых вод Лох-Суилли. Он откинулся на мягком кожаном сиденье и задумался о том, что такого натворил Сэмюэльс в Шотландии. Несколько лет назад до Тэннера дошли слухи, что его торговые агенты стали, подражая своему боссу, проделывать всякие фокусы, чтобы перехватить у Абби товар. Тогда Тэннер ясно дал всем понять, что в эту игру с Абигейл играет только он сам.

Очевидно, Сэмюэльс ему не поверил, и в прежних обстоятельствах это стоило бы ему работы. Но так как обстоятельства изменились, Тэннер решил сначала выяснить, что именно тот сделал, прежде чем принимать относительно него какое-то решение. Если инцидент окажется не просто созданием неудобств для Абби, он заставит Сэмюэльса пожалеть о своем поступке.

Никто не смеет безнаказанно причинить вред Абби. Даже сам Тэннер.

Местом их назначения был Ратмуллан, маленький городишко на западном берегу Лох-Суилли – залива, глубоко врезавшегося в северную территорию Ирландской Республики. К тому времени, как они туда добрались, кончился дождь и спустились тусклые ноябрьские сумерки. Машины одна за другой проскользнули по узким улочкам, и подозрения Тэннера, что Абби и без дорожных указателей прекрасно знает, куда ехать, подтвердились тем, как без колебаний она проехала городок насквозь. Минутой позже, на окраине, она свернула в длинную запущенную аллею, в конце которой гордо возвышался среди зеленого моря садов и лужаек белый помещичий дом.

Абби не дала Тэннеру полюбоваться этим двухэтажным зданием с тройным рядом полукруглых, выступающих «фонарем» окон. Она проехала прямо на стоянку позади дома и исчезла в двери раньше, чем он успел вытащить свой кожаный чемодан из багажника «ягуара». Тэннер помедлил, раздумывая, не стоит ли каким-то образом вывести из строя ее машину, но решил, что не стоит делать этого… сию минуту. Он всегда может потом выскользнуть на стоянку и позаботиться об этом.

Он не надеялся, что Абигейл будет ждать его в холле, поэтому не был разочарован, когда ее там не оказалось. Тэннер был приятно удивлен открывшейся его глазам картиной уютного элегантного помещения. Модно, со вкусом одетая женщина пригласила его в регистрационную комнату, где он узнал, что Абби удалось заказать ему отдельный номер. Когда они уезжали из Грайнан-оф-Эйлич, Абигейл позвонила куда-то из телефонной будки у подножия холма, но она могла с такой же легкостью вызвать не отель, а местную полицию и пожаловаться, что он ее преследует. Тэннер с облегчением узнал, что она все-таки позвонила в гостиницу, как он и просил. Еще он выяснил, в какой комнате поселили саму Абби. Информацию выдали ему без каких-либо затруднений, потому что женщина-администратор решила, что Абби не привезла бы его сюда, если бы хотела уклониться от встречи.

С чемоданом в руке Тэннер поднялся по широкой лестнице на второй этаж. По пути к своему номеру он миновал комнату Абигейл и собрался было постучать, как дверь распахнулась сама. Взлохмаченную ветром копну локонов она явно не пыталась привести в порядок, даже не вздумала переодеться.

– Я иду прогуляться по берегу, – сообщила Абби.

– Звучит прекрасно. Дай мне только бросить чемодан и…

– Тебя никто не приглашал.

Ему не слишком понравилось, что она отправляется на прогулку одна: он хотел бы не сомневаться, что Абби еще будет здесь во время обеда. Опустив чемодан на толстый ковер, Тэннер заметил:

– Если тебе хочется побыть одной, обещаю, что буду держаться сзади, в десяти шагах.

– Спасибо, но я достаточно сегодня терпела тебя за своей спиной, – она раздраженно дунула, убирая волосы с глаз. Золотые кудряшки взлетели на краткий миг и тут же опустились на прежнее место, скрыв от него выражение ее глаз. – Если тебе хочется пройтись, придется бродить в одиночестве.

– Я не знаю дороги на берег. – Если бы он не следил так внимательно за ней, то, наверняка, упустил бы легкое движение вверх уголка ее рта.

– Спросишь любого прохожего, – бросила она. – Не волнуйся, Тэннер, я всего лишь иду погулять. Это лучшая гостиница в округе, и я не позволю тебе выжить меня отсюда.

– Тогда, наверное, мне показалось, что ты пыталась смыться от меня по дороге.

– Видимо так, – согласилась Абби. – Если бы я хотела удрать от тебя, ты бы здесь сейчас не стоял.

– Это ранит мне душу, но должен признаться, что тебе могло это удасться, если бы у тебя был мотор помощней. Мне вспоминается тот раз в Палермо, когда ты предложила мне ехать за тобой, чтобы я не сбился с дороги на обед.

Вскоре после того, как Абигейл открыла «Одинокий риф», они с Тэннером оказались вместе в группе бизнесменов из Феникса, которую итальянцы пригласили в экскурсионную поездку по Сицилии, чтобы привлечь внимание заокеанских торговцев к местным товарам. Званый обед, о котором упомянул Тэннер, должен был состояться на загородной вилле. Когда он предложил Абби подвезти ее туда, она отказалась под предлогом того, что собирается после обеда совершить поездку с ночевкой в Ирайс. Так как все остальные уже уехали, а у нее была нарисованная от руки карта, она предложила ему следовать за ее машиной.

Ей удалось потерять его в пригороде Палермо, и ему понадобилось три часа, чтобы найти нужную виллу. Его до сих пор задевало за живое воспоминание о досаде принимавших их итальянцев, которые явно восприняли опоздание Тэннера как намеренное неуважение.

Абби пожала плечами.

– Я всегда удивлялась, куда ты мог тогда исчезнуть. Одну секунду ты был позади меня, а в следующую куда-то пропал.

– Если бы ты не так торопилась в Ирайс, я в тот же вечер рассказал тебе, что думаю о твоей езде.

– Спасибо. Комплимент, даже запоздалый, все равно комплимент.

В ее улыбке снова был намек на большее, но Абби тут же нагнула голову, и к тому времени, как закрыла за собой дверь, от нее и следа не осталось. Тэннер сделал шаг назад и не удивился, когда она воспользовалась предоставившейся возможностью и, сбежав по лестнице, выскочила в парадную дверь. В окна с другой стороны дома он увидел, как она рванулась через лужайку перед домом и исчезла в саду.

Она или действительно отправилась на берег, или кружным путем на стоянку машин. Хотя ему очень хотелось ей верить, но прошлый опыт их взаимоотношений призывал быть настороже. Почти не колеблясь, он вошел в ее комнату, что было легко, так как комнаты вообще не запирались: в них были не замки, а задвижки, чтобы на ночь закрыться от незваных гостей.

Сначала сделал поверхностный осмотр и заметил на полированном секретере у окна ее ключи от машины. Чтобы удостовериться, что это не какой-то отвлекающий маневр, он сверил номер на бирке с номерами «воксхолла», которые заметил, когда следовал целый час за Абигейл. Они сходились. Что бы это ни значило, но Абби явно пока уезжать не собиралась.

На всякий случай Тэннер забрал ключи, сунул себе в карман и собрался было покинуть ее комнату, когда заметил дверь в стене между номерами… между ее и его номером, если он не ошибался. С улыбкой на губах он пересек комнату и, отодвинув задвижку, заглянул в соседнее помещение.

Он не ошибся. Так что, взяв чемодан, Тэннер вошел к себе. Его номер во всем был таким же, как у Абби. Большая кровать, рассчитанная на мужчину его размера, удобное, хорошо обставленное пространство для отдыха перед выпуклым фонарем окна и огромная ванная комната со сверкающими кранами. Обойдя кровать, он подошел к такой же, как у Абигейл, двери и, легким движением кисти отбросив задвижку, нажал на ручку. Дверь в ее комнату распахнулась, даже не скрипнув. Он снова закрыл ее и понадеялся, что Абби не придет в голову ее проверить.

Ему хотелось поговорить с ней наедине до обеда. Загнать ее в угол, чтобы она не могла уклониться от прямого разговора, казалось ему единственной возможностью.

Однако сначала надо было дождаться ее возвращения. Тэннер подошел к окнам, из которых было хорошо видно место, где скрылась Абби. Налив себе стакан минеральной воды из бутылки, стоявшей на туалетном столике, он уселся и стал терпеливо ждать. Вообще-то, подумалось ему, он спокойно мог последовать за ней, но единственное, чего достиг бы этим, убедился, что она никуда не сбежала. Тэннер рассудил, что нуждается в этом подтверждении меньше, чем она побыть в одиночестве.

На кофейном столике лежала гостиничная кожаная папка, и Тэннер, поглядывая время от времени в окно, пролистал ее. Он уточнил час обеда, обратил внимание на то, что в подвале работает бар, который вскоре должен открыться, и прочел краткую справку, где на полстраницы были невразумительно втиснуты два века истории «Ратмуллан-Хауза».

Глянув после этого на часы, он увидел, что с момента исчезновения Абби в зарослях прошло всего несколько минут. Ему же показалось, что они длились целую вечность.

«Того, кто сказал, что единица времени величина постоянная, надо поставить к стенке и пристрелить!»

К собственному удивлению, высказав вслух свою досаду, Тэннер почувствовал себя немного лучше.

Он был бы доволен еще больше, если б мог по своей воле сжимать и растягивать время. Но коль скоро это было ему недоступно, Тэннер погрузился в размышления о том, на что он мог повлиять.

Лучи солнца стали уже почти горизонтальными, когда Абигейл остановилась под одной из трех громадных ив, осеняющих стриженый газон перед гостиницей. Она не сочла гаснущий свет дня достаточно точным временным ориентиром и посмотрела на часы. Еще не было четырех, но ее душевное состояние было согласно с солнцем: дню давно следовало кончиться. Столько всего случилось, а еще и обедать было рано.

Желудок ее урчал, напоминая, что она из-за волнения не только утром не позавтракала, но и днем ничего не ела. Возможно, именно из-за этого она никак не могла привести в порядок свои мысли. Видимо, отказ от еды привел ее к умственному истощению. Провела целый час на берегу, а результат один – идеально правильная морская звезда, которую она нашла рядом с куском плавника. Судя по всему, морская звезда попала сюда из-за того, что прилипла к дереву в неразумной попытке найти себе какую-то твердую опору, кроме океанского дна.

Абби подумала, что не только большинство людей ищут в своей жизни стабильности, в ней нуждаются и создания природы. Хотя она тут же призналась себе, что к подобным людям не относится.

Абби должна была поблагодарить родителей за страсть к приключениям и путешествиям. В конце концов так она росла: с двуязычным словарем в одной руке, чемоданом в другой. Паспорт в зубы и бегом бок о бок с родителями к самолету, поезду или пароходу. Отец ее служил в Госдепартаменте, кем-то вроде ликвидатора неприятностей, которого вечно вызывал то какой-нибудь посол, то очередной президент разобраться в обстановке и разрядить напряженность, пока это не выплеснулось на первые страницы газет.

Мать ее обожала дипломатическую жизнь и, будучи похожей на мужа в умении смягчать ситуацию, работала с женами и адъютантами, чтобы умерить их пыл и успокоить бурю страстей изнутри. Эти ее качества очень облегчали мужу работу, так что они часто отправлялись вместе в очередную горячую точку… задолго до того, как Абигейл научилась среди ночи сама находить, где ночной горшок.

Еще не став подростком, Абби осознала, что успех брака ее родителей основан не только на любви, но и на взаимной зависимости и поддержке, и на них никак не влияет, где они находятся. Пока они не разлучались, они были счастливы.

А самое главное: им никогда-никогда не было скучно.

Подняв глаза на ослепительно белый фасад «Ратмуллан-Хауза», Абби поняла, что Тэннер Флинн скуки никогда не потерпит. С самого начала ее привлекло в нем именно это: ощущение, что он занимается данным бизнесом, потому что находит его интересным и волнующим, а не потому, что надо делать деньги. Некоторые люди, да временами и она сама, могли считать Тэннера безжалостным в достижении своих амбиций, но, возможно, это было всего лишь следствием его полной поглощенности делом и любви к состязанию.

Значение имела не денежная прибыль. Финансовый выигрыш, сопутствующий победе над кем-то в бизнесе, был просто способом выражения своего превосходства. Больше всего он ценил саму борьбу. Может быть, поэтому пять лет ее коммерческого соревнования с Тэннером походили скорее на битву, чем на деловое соперничество.

Это была война, которой она, оказывается, наслаждалась, не отдавая себе в этом отчета, хотя могла точно назвать день и час, когда поняла, что это доставляет ей удовольствие.

Сильный ливень загнал их обоих однажды днем на Таити в прибрежное кафе. В тихую минуту за стаканом фруктового сока с бисквитом он спросил ее насчет названия ее магазина…

– Ты должна признаться, Абби, что «Одинокий риф» – название необычное, – сказал он, потягивая через соломинку сладкий сок. – Расскажи, почему ты его выбрала?

Сначала Абигейл раздосадовало, что он, когда начался ливень, последовал за ней в кафе, потому что это произошло сразу после яростной борьбы за партию товара в местной гончарной мастерской. Теперь он, казалось, старался вести себя цивилизованно, и она решила, что сумеет ответить тем же.

– Название это представляется мне вполне осмысленным, – ответила она. – Риф – это скала в океане, куда выбрасывают всякие диковины, то есть именно такие товары, которые я и стараюсь предложить. Откровенно говоря, в этом больше смысла, чем в названии «Рифт Тэннера».

Он ухмыльнулся и несогласно покачал головой.

– Но ведь «рифт» означает прорыв, а следовательно, связывается с борьбой, атакой. Когда мы с отцом впервые приехали в Феникс, у нас, кроме того, что на нас, ничего не было. Все, что мы получили, доставалось нам с боем. Создание «Рифта Тэннера», превращение его в нечто особенное до сих пор было для меня самым большим вызовом, который бросила мне судьба.

– Было? – переспросила она, почувствовав внезапную перемену в его манере.

– Было, – мягко подтвердил он, – ведь тогда я еще не встретил тебя…

Абби поглядела на морскую звезду в руке, подивилась себе: почему ее мысли увели к началу состязания между ними? Хотя, с другой стороны, ничего удивительного в том, что она думала о Тэннере, не было. Эти дни она только о нем и думала, так что переход мыслей от морской звезды к Тэннеру не был чем-то необычным… так же как вишни на ветке напоминали ей о том утре в Гонолулу, когда он…

Опять она думает о нем! Резко тряхнув головой, Абигейл пересекла лужайку. Морская звезда, наверняка, далеко не загадывала, цепляясь за кусок дерева. Абби подумала, что во всех этих размышлениях о грустных обстоятельствах жизни морской звезды она стремится найти параллель своим собственным надеждам и мечтам.

Но параллель получалась весьма отдаленной, потому что в отличие от морской звезды, бросая вызов Тэннеру словами об их незаконченном деле, она только о последствиях и думала. Тем не менее сегодня, когда она стояла с ним лицом к лицу на стене Грайнан-оф-Эйлич, возможность раз и навсегда оставить прошлое в прошлом вдруг не показалась ей такой уж заманчивой. Все ее доводы и поводы, разумные обоснования встречи с Тэннером вытеснили непреложное осознание того, что она хочетзаняться с ним любовью, потому что никогда в жизни, ни до, ни после, не испытала она такого возбуждения, такой радости, как в ту ночь в его объятиях.

Когда пылающий взгляд Тэннера скользил по ее обнаженному телу, Абби не испытывала неловкости, хотя она впервые оказалась в подобной ситуации. И не смутили ее смелые предложения, которые шептал он тогда ей на ушко. Все страхи, что он разочаруется ее неопытностью, рассеялись при виде явного восторга в его глазах. Она прикоснулась к нему, и Тэннер откликнулся стоном, даже не пытаясь скрыть свое удовольствие. Его жаркие губы открыли ей целый мир новых ощущений, которые взволнованные слова похвалы лишь усиливали. Тело стало скользким от пота и кричало, молило об освобождении, когда он наткнулся на барьер ее девственности.

Даже сейчас Абби почувствовала, как запылали щеки, запульсировала в висках кровь и все тело радостно откликнулось при одном воспоминании о том, что тогда было. Она вдруг осознала, что именно потому и не могла перейти границу невинных поцелуев с другими мужчинами, с которыми встречалась после той ночи.

Тэннер обнаружил в ней глубину страсти, которую не встречал больше ни в ком. Три года тело ее жаждало удовлетворения, несмотря на все старания разума вычеркнуть из памяти ту ночь. Только недавно Абби поняла, что два эти чувства взаимосвязаны. Ей же, чтобы откликнуться сексуально, необходимо было забыть Тэннера. Да, надо забыть Тэннера, чтобы перестать его хотеть.

Вступив в дом из объятий холодного ноябрьского дня, Абби оказалась в безлюдном вестибюле, повторяя себе, что такое уж ее проклятое везенье, чтобы осуществление теории на практике приводило ее в ужас. Этого она не предполагала. Но передумать ей явно не удастся. Как оказалось, Тэннеру тоже было что сказать об этом.

На какой-то миг Абби почувствовала под ногами зыбучий песок… и захотелось ухватиться за что-нибудь прочное.

В окно над парадной дверью Тэннер смотрел на Абигейл, пересекавшую лужайку перед домом. Даже на таком расстоянии было заметно, как нажег ей щеки холодный ветер, пытаясь защититься от которого, она сильнее втягивала голову в воротник куртки.