Текст книги "Академия Магических исследованиий (СИ)"
Автор книги: Виктория Летто
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Значит, только после того, как я не явилась на спектакль, они вспомнили о моём существовании?
Зачем спрашивается, в течение трёх лет, каждое утро, кроме выходных, я торопилась в театр к одиннадцати часам? Дура, как есть. Старалась соблюдать внутренний распорядок, а мои старания и не замечал никто. Театр, он жестокий и коварный. И ещё, ужасно несправедливый. Я рада, что лицедейство осталось в прошлом.
– Ты увиливаешь от ответа, – напомнила я.
– Хорошо, давай передохнём, а заодно выясним отношения, – предложил Климент.
О, он это так назвал? Хорошо, послушаю, что он мне скажет в своё оправдание.
Мы сели на камни и прежде чем начать беседу, не договариваясь, взглянули на небо. А там нешуточные увесистые тучи. Гроза в горах? О, нет, только не это.
– Не бойся, мы ведь можем легко ускользнуть от грозы.
Ах, да, теперь это легко будет сделать. Иногда я забываю о приобретённых в Академии способностях и продолжаю мыслить, как обычный человек, а это значит, что в голове мой ещё достаточно земного «мусора». Придётся Иерею подождать. Кстати, ему ещё долго ждать придётся – мне нравится оставаться собой.
– Когда я нашёл тебя, ты была для меня не более чем «объект», который нужно было любыми уговорами привлечь в Академию. Что я и сделал. И на счёт Фабия и его подружки ты мыслила в правильном направлении – да, я чувствовал себя победителем.
Так просто? Он и не пытается скрыть от меня эти ужасные откровения.
– Теперь всё изменилось и я никому не позволю обидеть тебя, – успокоил меня Климент.
Мастер так и не ответил, почему он стал защищать меня. Опять догадки. Буду надеяться, что я нравлюсь ему.
– Почему же Фабий не охотиться за мной? Он мог бы отвоевать у тебя «объект» и сдать меня куда следует.
– Если сунется, будет иметь дело со мной, но я не думаю, что Фабий пойдёт на это.
– Ты сильнее? – поинтересовалась я.
– Нет, я умнее, – ответил Климент.
– А Елена? Она была в пустыне, хоть и сказала мне, что понятия не имеет, как пробраться туда. Как думаешь, у неё есть мысли, которые она могла бы скрывать от Фабия?
– С Еленой сложнее. Но её интересуешь не ты, ей нужна Элис. Через тебя, она хочет подобраться к древней ведьме. Елена не такая простушка, как может показаться – она умная и отчаянная девушка.
Всем нужна Элис. А я хочу крикнуть во всё горло – заберите её, ради всего святого и пусть она больше никогда не напоминает мне о себе.
Стал накрапывать дождь, а вслед за ним появились блики сверкающих над океаном молний. А потом небо как будто разломилось на две половинки, такой страшный удар грома прозвучал, и треск эхом отозвался в горах. Пора нам «катапультироваться».
У камина тепло и уютно. Гроза спустилась в равнину и теперь за окном природаустроила мини апокалипсис – шум, треск, блики мерцающих молний и холодный, пронзительный ветер, прилетевший с океана, ломится в окна. Я в комнате № 3. Климент проводил меня в общежитие и ушёл домой. А мы втроём прижались друг к дружке и глядим на огонь.
– Самое время подумать, для чего всё это. То есть, для чего жизнь, рассветы, закаты, ливни, переживания, потери и прочая ерунда, – стала рассуждать я.
– Жизнь не ерунда, – глухо отозвалась Полина. – Посмотри, как красиво, – кивнула она на огонь. – Только ради этого стоит жить.
– Жить ради огня? Глупости всё это, – иронично заметила я. Должно быть, какое-то другое оправдание всему этому.
– А я хочу жить, – вступила в разговор Ангелина. – И плевать, что в этом нет смысла.
– А кем вы себя видите в будущем? – поинтересовалась я, и страшный удар грома пришёлся на мои последние слова. Как символично, может, его нет, будущего для нас?
– Я открою курсы под названием: «Искусство выбирать камни». Там же будет и магазинчик с амулетами и талисманами. Обещаю, что у меня не будет обмана. Постараюсь осчастливить, как можно больше народа. Цены приемлемые, но и не слишком низкие, – поделилась своими мыслями Ангелина.
– Если цены не будут «слишком низкие», ты осчастливишь и без того счастливых людей, – заметила я. – Не думаю, что нуждающийся в деньгах побежит покупать талисман на последние копейки и не купит хлеб к обеду.
– Вынуждена согласиться с Алисой, – отозвалась Полина. – Вот я обязательно стану знаменитой гадалкой и буду предсказывать самые страшные беды. Мои предсказания помогу сохранить жизни сотням, нет тысячам людей. А ты, Алиса, каким видишь своё будущее? – спросила Полина.
– Она останется с Климентом и будет счастлива с ним до скончания веков, – лениво отозвалась Ангелина. – При таком неразумном поведении, тело она своё-таки потеряет, потому у неё и не останется другого выбора, как присоединиться к простейшим.
– Девочки, а знаете ли вы, что простейшие на людской лад, это те же ангелы, – поспешила я поделиться с подругами, а заодно блеснуть своими знаниями.
– Кто учится в Академии, тот должен знать такие тонкости, – зевнув, отозвалась Ангелина. – Пора ложиться в постель. Завтра занятия и я не хочу «клевать носом» на лекции у Фаины.
Я ушла к себе и сразу легла в постель. Почему до сих пор не перебралась в комнату к девочкам? За окном такие страсти творятся, а я одна, и мне очень страшно. Обычно в такую погоду происходят убийства и прочие преступления.
Потом я стала думать, что с лестницы можно сразу войти в мои покои. Понятное дело, что никто не сунется ко мне, но ведь обслуга входит беспрепятственно. Что если мои враги подкупят кого-нибудь из них и…
Чёрт возьми, к чему эти мысли? Мало мне забот, так я принялась ещё, и запугивать себя.
Потом я вспомнила маму и сестёр своих. Я считаю, что была несправедлива к ним. Обижалась, а за что и сама теперь не знаю. Я никогда не делилась своими бедами с ними, считала, что своё бессилие и несостоятельность нужно хранить в себе, не допуская в свой внутренний мир посторонних и даже самых близких людей. Это правильно, конечно, но лучше было бы мне больше откровенничать с сёстрами – это бы нас сблизило.
Вот, я неудачница, как не крути и во всех своих бедах виновата сама же. Всё я делала в жизни не правильно. Даже контактировать с людьми мне было сложно, а начальству я вообще никогда не умела правильно подать себя. Редкий заезжий режиссёр восхищался мной и моим талантом, а что касается местных ценителей искусства – они удивлялись, как я вообще оказалась в театре.
Сукины дети, я училась, я развивалась и после окончания театрального ВУЗа вы сами пригласили меня в театр.
– Спокойно, детка, иначе своими мыслями ты разбудишь добрую половину слушателей в общежитии.
– Климент, – обрадовалась я. – Ты, как и обещал, всегда близко.
– Твои смутные мысли достигли моего разума, и я не смог отказать себе в удовольствии
посмотреть на тебя в гневе. Пришёл успокоить тебя и развеять дурные мысли, как непогоду за окном.
Точно, гроза-то ушла, а я не заметила, так увлечённо думала.
– «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» – сказала я.
– Опять читала Булгакова перед сном? – сразу догадался Климент.
Жаль, что он не понял меня. Я надеялась, что вызову его на откровение цитатой из любимого романа.
– Я ненадолго, – предупредил Климент. – В моём доме гости, и хозяин не должен оставлять их в одиночестве.
Гости? Кто?
– Я вижу, как твои зрачки расширились, а, значит, любопытство снедает тебя изнутри, – посмеиваясь, заметил мастер.
– Ну, так не томи, признавайся, пока я не лопнула от нетерпения.
– Фабий пришёл ко мне. Он один, без Елены. Кажется, у него есть информация, которая может быть нам полезной.
– Ты доверяешь ему? – удивилась я.
– Сегодня – да, – ответил Мастер.
– Тогда иди. Обещаю больше не беспокоить тебя шальными мыслями.
– Ты уж постарайся. Знаешь ведь, что я всегда начеку.
Климент ушёл. Мне приятно, что он явился, только чтобы успокоить меня. То есть, он не знает покоя, если мне плохо. Значит, он реально контролирует меня.
Я повернулась на бок, подложила под щёку сложенные ладошки и закрыла глаза. За окном тихо и непогода больше не потревожит меня, провоцируя самобичевание. Теперь я могу спокойно уснуть.
Яркий свет, направленный прямо в лицо, разбудил меня. Я вскочила, и села на постели, прикрывшись одеялом. Не представляю, кто это может быть – свет оставляет в тени лица, тех, кто ворвался бесцеремонно в мои покои.
– Приказано доставить вас к Магистрату, – сказал вошедший. – Одевайтесь.
Наверное, сопротивление здесь неуместно. Если меня вызывает Магистрат, значит, дело срочное.
Я быстро переоделась в джинсы и свитер, и остановилась в центре комнаты, я не знаю куда идти.
– Спускайтесь к лифту, – приказал всё тот же голос. Их двое, но говорит только один, другой же старательно слепит мне глаза ярким светом. Значит, они не хотят, чтобы я разглядела их лица.
Они сопроводили меня к лифту, но со мной подниматься не стали.
Может ли кто-нибудь посочувствовать моему горю? Я, одна, ночью, в лифте. Не знаю, что в тот момент было ужаснее, то, что меня посреди ночи вызвал к себе Магистрат, или то, что я осталась в лифте одна на десять долгих минут. И ведь, если что-то сломается, никто не станет вызволять меня из западни ночью – придётся ждать до утра. Сколько страха я натерпелась, не передать словами, но лифт, в конце концов, остановился, и дверь поползла в сторону.
В Замке темно и мрачно. Я ведь ни разу не была тут ночью. Не страшно, но волнительно. Должно быть здесь полно приведений – духов неприкаянных. Я представила, как мрачные тени скользят по фойе и моё тело пробила дрожь.
Но вот знакомый свет фонарика прорезал темноту, указывая мне путь. Я ступила в пучок света и стала идти туда, куда указывал свет. Так спокойнее и не так страшно. Я знаю, что вслед за мной идёт человек, и он освещает мне путь. Если и есть духи здесь, то они, должно быть, разлетелись от яркого света.
Сопроводив меня к винтовой лестнице, провожатый отстал, и я пошла дальше одна, к тому же, здесь не так сумрачно – на стенах неяркие редкие светильники кое-как освещают ступеньки.
Я поднялась в кабинет Магистрата. Не сразу заметила его, хоть он и стоял у стола. Его силуэт полупрозрачный и таинственный на фоне окна – пугающее зрелище. Лампа под тканевым абажуром освещает только часть пола и кусочек глухой стены. Страшное и безобразное лицо скрывает тень, но глаза Магистрата я разглядела. «Глаза не умеют лгать. Глаза всегда скажут вам правду».
Чёрт возьми, я в опасности.
В ту же секунду пол подо мной провалился, и я в свободном падении понеслась вниз с ускорением (9,8 м/с). Да, именно так, я и подумала, когда со мной случилась эта беда, доли секунды хватило, чтобы в голове пронеслась вот такая нелепая мысль. По всем законам физики я должна погибнуть, столкнувшись с землёй, но этого не произошло. Я приземлилась на что-то мягкое. Не понимаю, как вообще мне удалось выжить, ведь я свалилась с высоты. Но времени на осмысление случившегося факта у меня не осталось. Как только я опустилась на что-то мягкое, двое парней в тёмных трико подхватили меня под руки и утащили за собой так быстро, что я не успевала касаться ногами земли. А дальше меня поместили в клетку под замок и оставили одну.
Я же говорила, что все преступления совершаются в непогоду или под покровом ночи. И ведь что самое обидное – я добровольно приняла эти неприятности. Почему так смело пошла за людьми, которые ворвались посреди ночи в мои покои. Но теперь поздно горевать, придётся ждать, чтобы узнать, к чему меня приведёт это злоключение.
Ну вот, я в катакомбах под Замком. Сколько метров отделяют меня от «земли обетованной», мне неизвестно. Я могу предположить, что пролетела этажей десять вниз, а, может, и больше. Тут темно. Так и задумано, или мне позволят воспользоваться свечой или масляной лампой на крайний случай. Разве заключённым не положен свет? Или вода, например, – я хочу пить ужасно.
А теперь главный вопрос – зачем я здесь, и не менее важный, как отсюда выбраться. Пространственную магию глупо пытаться применять в стенах Академии – всё равно не сработает. Если бы так просто можно было выйти отсюда, не было бы смысла помещать сюда слушателей. Одна надежда, что это часть учебного процесса. Девочки говорили, что учёба не покажется мне раем, когда за меня возьмутся по-настоящему. Надеюсь, Климент в курсе, что меня поместили в катакомбы.
Вдвоём
Вдвоём.
– Тебе уютно?
Я не вижу, но знаю, что это Элис. Эта чёртова ведьма не успокоится, пока не изведёт меня совсем. А тут ещё этот ужасный чернильный мрак. Никогда не оказывалась в такой густой и давящей темноте. Обычно глаза со временем привыкают и уже можно различать очертания предметов – тут нет.
– Мастер слишком мягок с тобой, что неприемлемо в обращении с ведьмой. Только сила и власть могут сделать нас полезными.
Кто сказал, что я, прямо-таки, желаю быть «полезной»? Кто дал право этому бестелесному духу распоряжаться моей жизнью? Климент обещал, что никто посторонний не войдёт в мои покои, и что? Что он мне на это теперь скажет? Если, конечно, я увижу его когда-нибудь, ведь они могут меня «запечатать» до момента, когда я им потребуюсь.
– Как же ты мне надоела, если бы только знала, – огрызнулась я.
– Успокойся, милая, мы с тобой теперь неразделимы, а впереди, такие грандиозные события.
– Грандиозные события? Только не для меня, – зло выпалила я.
– Не сопротивляйся, жизнь – пустое дело.
Для духа, жизнь, возможно, и пустое дело, но я, живой человек и я хочу провожать закаты и встречать рассветы, как можно дольше. Мне выпал шанс родиться, так почему я должна уходить так рано, в угоду идиотам, собравшимся на острове. И ещё этому старикашке Иерею. Если честно, вся эта суета с «перезагрузкой» полный бред. Тут что-то другое и, по всей видимости, личностного характера. Аэлита точно замешана в этом деле, а Элис пешка, которой манипулируют сильные мира сего.
– Ты не должна думать о себе, как и я когда-то отдала себя во благо мира, не думая о своих мелких желаниях. Первые лучи солнца примут нас в свои объятия, и мы почувствуем, как все силы мира, проходят сквозь нас и преобразуются в нечто прекрасное. Обновлённый мир, в котором больше не будет войн, в котором восторжествует добродетель, а зло исчезнет, как исчезает снежинка на тёплой руке.
Она уже отождествляет нас?
– Вот уж не поверю, что мир возрадуется новому дню, – отозвалась я из темноты. – Когда в последний раз ты выходила к людям? Знаешь ли ты, что теперь творится в мире? Ты держишь в своей памяти нехоженые тропы с чудесным пением птиц, кристально чистые воды, просторные луга, широкие равнины, покрытые пышной зеленью и людей, любящих ближнего, как себя самого. Очнись, Элис, на дворе двадцать первый век, ты и представить себе не можешь, что творится во внешнем мире. А народу расплодилось, что твоей жертвы не хватит, чтобы очистить каждого.
Элис притихла. Она ушла, или всё же слушает меня?
– Мне интересно услышать твоё мнение, – наконец, отозвалась она.
– Это не моё мнение, это факт. Там, снаружи, настоящий «духовный апокалипсис», я уже не говорю о природных катаклизмах. И, я не стану жертвовать собой ради тех, кому плевать на вашу «перезагрузку». Человек давно живёт одним днём. Потерян смысл, а если нет смысла, значит, нет цели. Забили они на вашу заботу.
– Ты пытаешься вырваться из западни, – отозвалась Элис. – Я не верю, что человек способен вредить себе, и уж точно не поверю, что ему плевать, что останется после него. – Подумав с минуту, она добавила. – А если и так, то «перезагрузка» напомнит жителям
внешнего мира, для чего их создали, и заставит поверить, что они никто перед силами Природы. В любом случае, мы заинтересованы в тебе.
Господи, что я должна сделать, чтобы она отстала от меня, не представляю. Она древняя ведьма и не представляет, что мир без неё изменился кардинально.
– А, знаешь, я не хочу с тобой говорить, – бросила я в темноту. – Плевать мне на тебя, Элис.
Может, лучше не злить духа? С ней не так страшно в темноте, хоть она и дух. Вот сейчас обидится на меня, уйдёт, а меня приведения доведут до сумасшествия.
– Расскажи мне, Элис, как ты оказалась в западне собственного идиотизма, – поддразнила я её, чтобы вызвать на разговор.
– Ты считаешь, что меня принудили? – удивилась она.
– Так и было, только ты не поняла.
Элис некоторое время молчала. Только бы она не ушла, одной в чернильном мраке можно с ума сойти.
«А с духом ты тут обхохочешься» – подумала я и горько улыбнулась. Да, я выпала из реальности и всё, что раньше меня пугало теперь стало незначительным и мелким.
– Сколько на твоём счету загубленных душ? – поинтересовалась я.
– Ты хотела сказать, ведьм? – едко заметила Элис. – С каждым веком сложнее уговаривать вас, – вздохнув, призналась она. – Анастасия, тоже сопротивлялась, но… в Академии не терпят противоречий и внушат любому истинность его предназначение.
– То есть, если я не соглашусь добровольно…
– Ты согласишься, – прервала меня Элис. – Ты хотела узнать, как им удалось уговорить меня? – сменила она тему. – Хорошо, я расскажу тебе. – Элис решилась на откровения? Но, может, это простой ход, который может повлиять на моё решение. Если так, то она напрасно тратит время, я не соглашусь добровольно отправиться на «плаху». – Я родилась обыкновенным ребёнком. Мать Мира выбрала меня и наделила волшебным даром. И после этого, я не мыслила иной жизни, чем служить во благо Высшим силам и когда меня призвали…
Тишина. Элис собирается с мыслями, наверное.
– Что было потом, – не выдержала я, когда Элис неожиданно прервала свой рассказ.
– Я там была не одна.
Понятно. Дух влюблён в кого-то и это факт.
– Рассказывай уже, мы тут одни и никто нас не услышит. Не трудно догадаться, что без мужчины тут не обошлось.
– Он был молод и невероятно красив. Я не знала, что будет ещё кто-то. Когда мы взялись за руки, что-то произошло…
– Понятное дело, молодые люди нашли друг друга, а тут, раз, и помирать надо – обидно.
– Кстати, Анастасия больше походила на меня, а ты едва дотягиваешь – чем дальше, тем меньше сходства.
Значит, я права, раз Элис разозлилась – без любви тут не обошлось.
– Ну, извини, – не без иронии отозвалась я. – Хочешь, я продолжу твой рассказ? – Элис не ответила, а мне плевать, я всё равно озвучила свои мысли. – Вы растворились в первых лучах солнца и всё такое, а теперь встречаетесь через каждые семь веков, вселяясь в тела молодых людей в точности повторивших ваши образы, чтобы снова взяться за руки и продолжить бестелесные скитания до новых времён. Бред, – воскликнула я. – Ничего бредовее никогда не слышала.
– Мыслишь в правильном направлении, – согласилась Элис. – Только это не бред. Короткое счастье не заменят суровые будни века.
– Может и так. Но ведь вы отбираете жизни у, ни в чём не повинных людей, которые хотят прожить «суровые будни», пусть и недостаточно счастливо, – возмутилась я. – Тебе не жалко их? Они любили, верили, надеялись, но тут пришли вы и мир для них рухнул.
– Мы выбираем людей одарённых, а им всё равно не жить во внешнем мире. У них выбор невелик – или на костёр, или воспарить над суетой, уступив свои тела влюблённым душам.
– Элис, очнись, двадцать первый век на дворе. Теперь ведьмы в почёте и зарабатывают столько денег, что тебе и не снилось. Скажу больше, некоторые специально притворяются ведьмами, чтобы дурачить людей ради наживы. И поверь, их не сжигают на кострах за колдовство, не топят в реках, а «позорные столбы» давно канули в Лету.
Элис не отозвалась. Неужели, она ушла и не слышала моих последних слов. Если так, то
очень жаль – я надеялась призвать её к благоразумию, ну, или хотя бы развлечься. А ещё не успела спросить, если гибнем мы, то кому отходят наши тела? Как я поняла Элис и её спутник, в конечном счёте, снова отправляются в скитания на семьсот лет, а кто же завладевает телами? В следующий раз, когда Элис явится ко мне, начну сразу с этого вопроса.
Одной стало страшно в темноте. Сколько ещё меня продержат тут? И вообще, кто так поступает, разве можно помещать человека в кромешную тьму так надолго? Сейчас начнутся «панические атаки» я чувствую, вон, как сильно бьётся моё сердце, даже дышать трудно. Нервы на пределе.
– А я росла в семье, без отца, – стала говорить я, как если бы теперь была не одна. – Мама в одиночку растила трёх дочерей. Я младшая. Говорят, что младших любят больше, но только не в моей семье. Я оказалась нежеланным ребёнком, родилась перед тем, как мама решилась уйти от мужа, который издевался над ней, как только мог, гулял налево и направо, да ещё и пил. Старшая сестра, как-то разоткровенничалась и рассказала, что помнит его издевательства над мамой и то, как его любовница разбила маме голову камнем. Дочерей, он вообще не признавал. То есть не обращал внимания на детей и жил в своё удовольствие. А тут ещё и я родилась. Не понимаю, как мама решилась родить третью дочь? Зачем? Промучилась ещё пару лет и решилась уйти от разгульно мужа. Устроилась поваром в ресторан, а потом превзошла себя в поварском деле. Её отправили на курсы, а когда она вернулась, ей предложили место шеф-повара. Жить мы стали лучше. Свободнее. Старшие сёстры вскоре разъехались, кто куда. Вера окончила экономический техникум, а Ирина мечтала стать врачом, но не прошла по балам и поступила в Институт народного хозяйства. Мы остались с мамой одни. Для меня наступили тяжёлые времена. Мама мало уделяла мне внимания, как будто не замечала. Она выполняла материнские обязанности не более того. Помню, мне было лет двенадцать, кажется, и она собралась с подругой поехать к морю. Конечно, я стала проситься с ней, я тоже хотела увидеть море, но мама отказала мне в просьбе. Я плакала и умоляла взять меня с собой, обещала не мешать ей и быть послушной девочкой. В конце концов, мама согласилась. Я заранее собрала свои вещички и ждала с восторгом назначенную для поездки дату. В тот день я проснулась рано. Поднялась с постели и вышла в гостиную. Первое, что я заметила, отсутствие приготовленной для поездки сумки. А когда вошла в кухню и увидела соседку тётю Варю, потеряла дар речи – мама обманула меня и уехала тайком, без меня. Она заранее договорилась с соседкой, чтобы та пожила со мной, пока она будет отдыхать.
– К чему ты это рассказала? – отозвалась из мрака Элис.
О боже, она здесь. Никогда так не радовалась её присутствию.
– Нельзя обманывать детей, – ответила я. – Нельзя дарить надежду. Разочарование худшее из бед и оставляет рану на всю жизнь.
– Ты простила свою мать? – спросила Элис.
– Не знаю, – ответила я. – Она и не пыталась повиниться передо мной, за то, что в детстве я чувствовала себя несчастным ребёнком.
– Разочарование удел слабых и бессильных людей.
– Да, тогда я была слабая. Но не теперь.
Дверь со скрежетом отворилась, и на пороге появился человек: только силуэт, сам он остался в тени. Я обрадовалась даже тусклому свету из лифта, так сильно устали глаза в темноте. Почему я падала, если можно было сюда спуститься на лифте.
А Элис? Куда она подевалась? Неужели, я сама с собой вела беседу? Психологическая атака, не иначе. Ситуация, в которой я оказалась, способствует освобождению разума от тяжкого бремени прошлого, что без сомнений отрывает от земных привязанностей.
Охранник быстрым шагом подошёл к клетке и отодвинул засов. Я вышла на волю изашагала к лифту: лифт больше не страшит меня, это такая мелочь в сравнении с клеткой в чернильном мраке.
– Никто не должен узнать, где вы провели ночь, – предупредил охранник, и дверь передо мной со скрежетом затворилась. Я нажала кнопку «пуск» и лифт устало пополз наверх.
Через десять минут я вышла из лифта, и оказалось, что он доставил меня прямо в общежитие. Ну, теперь, если снова окажусь в заточении, я буду знать, что с «миром» связь есть и это лифт.
Я не пошла на занятия. Легла и уснула. А проснулась, когда солнце медленно спускалось к краю земли, разукрасив облака в золотисто красный цвет. Я подошла к окошку и залюбовалась закатом. Огромный диск дневного светила прощально скрывался из виду, проваливаясь в горизонт – торжественное и немножко печальное зрелище.
Проспала весь день, и теперь голова, что называется, чумная. Надеялась застатьКлимента, когда проснусь, но он не пришёл навестить меня. Это даже странно, ведь я небыла на индивидуальных занятиях. А я бы хотела узнать, что ему известно о катакомбах.
И что теперь прикажете делать? За окошком сумерки, а я бодрая и полна сил. Может, мне самой пойти к Клименту? А что, он ведь приходит ко мне в любое время суток. Расскажу ему о ночном происшествии и спрошу, чего мне ещё ждать. Ведь это только начало, я полагаю, небольшое испытание или исследование устойчивости моей психики в критических обстоятельствах. И о том, что Элис там была со мной, тоже расскажу.
Поверить не могу, что я откровенничала с Элис. Я рассказала ей о своих обидах и переживаниях, а зачем и сама не знаю. Неужели, она подбирается ко мне, исследуя мои слабые места? Нет, больше я ей не позволю бесцеремонно копаться в моей душе. Нельзя выдавать сокровенные тайны врагу, а я вот, оплошала. Элис может воспользоваться знаниями и обратит их против меня, а мне и ответить будет нечем – я ничего о ней не знаю.
Бегство от одиночества
Бегство от одиночества
К Мастеру я не пошла: девушка должна вести себя скромнее и не проявлять бесцеремонностей. Просто спустилась к подругам, и мы провели чудесный вечер.
Утром, вместе с другими слушателями я стояла в ожидании лифта. Авдий держался в сторонке и это меня не устроило. Я чем-то обидела его? Нет, я заставлю его поздороваться со мной.
Когда мы входили в лифт, я намеренно пробралась ближе к Авдию.
– Здравствуй, – весело поздоровалась я.
– Ой, прости, я ушёл в свои мысли и не заметил тебя, – стал оправдываться парень. Он такой растерянный и слегка потрёпанный. Неужели, развлекался с какой-нибудь девицей из числа слушательниц? Разве это не запрещено правилами, установленными в общежитии?
– Трудная ночь? – подмигнув ему, спросила я.
– Да, наверное, – неопределённо ответил парень. Кажется, ему сегодня не до шуток.
– А у тебя, как дела? – поинтересовался он.
Я вижу, что ему до лампочки, как у меня дела. Похоже, что парень влюбился и теперь опасается, чтобы его девушка не увидела его со мной. В принципе, я могу и не разговаривать с ним, но ведь мы друзья, и неплохо проводили время. Всегда жалко терять друзей.
– Что с Авдием? – поинтересовалась я у Ангелины. Она, вроде бы всегда в курсе всех событий. Может, ей что-то известно.
– Третий день ходит, как побитый, – ответила мне Полина.
– Я слышала, что он собирается распрощаться с Академией, – вмешалась Анастасия, с которой мы познакомились в мой первый день в Академии. – Кстати, почему ты не общаешься со мной? Ты живёшь с девочками, в комнате№ 3? А я в четвёртой с Кларис и Меган. Можно, я к вам приду вечером? Мои соседки в девять уже видит седьмой сон, а я скучаю в одиночестве.
– Ты хоть иногда делай паузы, чтобы собеседник мог вставить хотя бы словечко, – одёрнула её Ангелина. – И, кстати, седьмой сон снится уже под утро, перед тем, как проснуться.
– Конечно, приходи, – пригласила Анастасию Полина. Мне нравится Полина, она чувствует грань и не позволяет обижать людей в её присутствие. Стопроцентная «светлая» ведьма.
– Девочки, я сегодня к вам переберусь, вы, как смотрите на это? – спросила я.
– Давно пора, – обрадовалась Ангелина. А Полина обняла меня за плечи.
– После лекции сразу отправлюсь в общежитие и попрошу обслугу поставить для тебя кровать и ещё шкаф для белья, – пообещала Полина.
Хочу уйти из «воздушного замка», там опасно находиться и вчерашняя ночь тому подтверждение.
Теперь к лекциям я отношусь со всей серьёзностью – я должна быть умной, чтобы противостоять Элис и тем, кто стоит за её спиной. Сегодня лекцию Сила Разума читала Фаина. И вот, что я узнала.
В магических кругах принято считать, что центром энергетической силы является Мать Мира, а её качества Сила, Любовь и Мудрость. Итак, Мать Мира проявляется через качества Силы, Любви и Мудрости, составляющие основу потока жизни. Именно благодаря этим качествам и существует мир. Вообще-то всё сходится – три качества, три мира, как не крути. Сила – внутренний мир, Любовь – внешний мир, Мудрость – мир Высших сил. В символике это выглядит как замкнутый круг и три ярко красных круга в нём. То есть солнце и три мира, которым оно дарует жизнь.
– Глубокое погружение? – рассмеялась Ангелина. – Видела бы ты своё лицо, – как будто в уме тригонометрическую функцию вычисляла.
Понятно. Я, что называется «зависла» в своих мыслях, а мои подруги потешались надо мной. Я бы тоже теперь с ними посмеялась, но мне пока что не до смеха.
– Послушай, – обратилась я к Полине. – У тебя феноменальная память и ты должна помнить. – Полина напряглась, чтобы помочь мне. – Расшифровка качеств Матери Мира, напомни мне.
Полина возвела свой взгляд к потолку и словно, читая по бумаге, стал цитировать лекцию по «Освобождению разума».
– Все три качества переплетаются друг в друге и не могут существовать отдельно. Недостаток в одном ведёт к краху всей системы.
– Спасибо, – остановила я её. – Этого достаточно.
Что и требовалось доказать. Внешний мир «разболтался» и «перезагрузки» не избежать. Вопрос, как мне увильнуть от участия в событиях грандиозного масштаба.
На индивидуальные занятия я пришла подавленная, а если честно, то я пришла раздавленная, как яблоко на асфальте под обувью дядьки весом в два центнера. К моему удивлению, Мастер даже не попытался выяснить, что со мной и это насторожило меня. Он заодно с моими «мучителями»?
– Значит, духи Элис и её возлюбленного, который, как я поняла, является представителем из рода простейших, до определённого времени не могут видеть друг друга?
Вот такой вывод я сделала, воспользовавшись полученными знаниями.
– Зачем тебе знать? – отмахнулся Климент.
– Просто хочу знать и всё. – Хочу, чтобы он мне ответил.
– Если я скажу, что ты мыслишь в правильном направлении, что это изменит?
– Многие вещи прояснятся, – ответила я.
– Что-то произошло за последние сутки? – стал допытываться Климент.
– Я всегда боялась темноты, и даже засыпала, оставляя светильник включенным. Представляешь, я не боялась оставлять электричество без присмотра, только бы не лежать во мраке.
– И к чему ты это сказала? – удивлённо хлопая ресницами, спросил он.
Кажется, Мастер не в курсе о моих злоключениях.
– В «воздушном замке» перегорели все лампочки, и я сегодня перехожу в комнату к девочкам, – выкрутилась я, обратив всё в шутку.
– Дело твоё, – недовольно пробурчал Климент. – Но «воздушный замок» останется за тобой, – предупредил он. – Можешь приходить туда, когда соскучишься по одиночеству.
Мастер обиделся на меня? Хорошо, я тоже умею общаться «методом отстранения». Посмотрим, кто первый сдастся.
