Текст книги "Воля твоя(СИ)"

Автор книги: Виктория Черникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Черникова Виктория Ивановна
Воля твоя

Виктория Черникова

СЦЕНАРИЙ

ВОЛЯ ТВОЯ

(по мотивам рассказов Тэффи «Воля твоя»,

«И времени не стало», «Предел», «Талант»)

НАТ. БАЗАРНАЯ ПЛОЩАДЬ В ИНДИЙСКОМ СЕЛЕНИИ. СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ.

На базарной площади идет представление факира. ФАКИР играет на флейте – над мешком, развернув капюшон, покачивается кобра.

Среди толпы зрителей-индийцев возвышается европеец. Это СТРЕЛЬЦОВ, русский путешественник и профессиональный охотник. Одежда его сильно пообтрепалась, борода отросла и весь вид неухоженный.

Факир голыми руками достает из плетеного короба скорпионов и сажает себе на грудь, на лицо.

МАЛЬЧИК-АССИСТЕНТ приносит поднос с раскаленными углями и ставит его на треног. Угли образуют кольцо, внутри которого остается свободное пространство. Факир помещает в центр огненного круга большого скорпиона.

КРУПНЫЙ ПЛАН. Скорпион мечется в огненном кольце и размахивает хвостом. В конце концов, не найдя выхода, вонзает в себя жало и затихает.

ПОЯВЛЯЕТСЯ НАЗВАНИЕ ФИЛЬМА.

ВОЛЯ ТВОЯ

НАЧИНАЮТСЯ ТИТРЫ.

НАТ. МОСКВА. НАЧАЛО 20 ВЕКА. ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР.

Стрельцов, подстриженный, в костюме по последней моде, едет на заднем сиденье открытого автомобиля.

Сменяются виды старой Москвы.

ЗАКАНЧИВАЮТСЯ ТИТРЫ.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР.

Богато обставленная гостиная. У окна стоит рояль. На диване и за столом расположились КАРАМЫШЕВА, дама лет 45, ДОКТОР ПАМУЗОВ, господин 50 лет, ПЕРВАЯ, ВТОРАЯ И ТРЕТЬЯ ДАМЫ, СТРИЖЕНАЯ БАРЫШНЯ и ЖЕМАННЫЙ ЮНОША. Карамышева, хозяйка литературно-художественного салона, заметно нервничает.

КАРАМЫШЕВА

Ужасная эта наша манера. Один придет после театра, прямо к ужину, а другой засядет с девяти и вымотает тебе всю душу.

ПЕРВАЯ ДАМА

А будет у вас сегодня эта Анна Броун?

КАРАМЫШЕВА

Право, не знаю, она забегала в четверг. У нее, по-моему, тут не совсем в порядке.

(стучит себе пальцем по лбу)

Можно быть рассеянной, но не до такой же степени. А то уж прямо анекдот. Сидела, сидела, вдруг вскочила, уставилась глазами в стенной календарь, – мне, говорит, пора, пора. Чего вы, говорю, торопитесь? Нет, говорит, мне давно пора, вон уже шестое четверга. Господи, думаю, что она такое плетет? А она потерла себе висок, поморгала. Простите, говорит, мне показалось, что это часы.

ДАМЫ

(хором)

Ну что за ерунда!

ДОКТОР ПАМУЗОВ

(качает головой)

Ну-ну. Это уже клинический случай.

ПЕРВАЯ ДАМА

Куда же смотрят ее родные? Если она того, как вы говорите,

(стучит себе пальцем по лбу, повторяя жест Карамышевой)

то ей нужно лечиться. Вот хоть бы у Федора Ильича в лечебнице.

Доктор Памузов слегка привстает и кланяется.

КАРАМЫШЕВА

У нее, кажется, нет никого. Была сестра. Умерла четыре года назад.

ВТОРАЯ ДАМА

Да ей и не нужен никто. Замужем за фортепьяно...

(закатывает глаза)

ТРЕТЬЯ ДАМА

(громко, чеканя слова)

А, по-моему, ваша Броун просто дура и ломается.

ВТОРАЯ ДАМА

Конечно, ломается. Вся изломанная. И почему она Броун, когда всем известно, что она просто Брунова?

ЖЕМАННЫЙ ЮНОША

(горячо)

Это эстрадный псевдоним. Так принято.

СТРИЖЕНАЯ БАРЫШНЯ

(бросая уничтожающий взгляд на юношу)

Важен не псевдоним, а талант.

ВТОРАЯ ДАМА

Вот именно талант. А его-то у нее и нет. Ее создал Гербель.

СТРИЖЕНАЯ БАРЫШНЯ

Таких пианисток, как она, сотни и тысячи.

ВТОРАЯ ДАМА

Если бы Гербель не написал о ней такой блестящей статьи...

ТРЕТЬЯ ДАМА

(покрывая все голоса)

А, по-моему, по-моему, ваша Броун просто дура и ло...

(осекается на полуслове, в ужасе глядя куда-то над головами собеседниц)

Все оглядываются на двери. Высокая дама, светски улыбаясь, входит в гостиную и протягивает хозяйке руку. Это АННА БРОУН, пианистка лет 35. Она одета в нарядное платье, криво застегнутое на груди – на одну пуговицу две петли.

АННА БРОУН

Здравствуйте.

КАРАМЫШЕВА

(неестественно)

Дорогая! Дорогая! До чего я рада. Как это мило!

КАРАМЫШЕВА подходит к Анне и берет ее руку в свои ладони. Гостьи переглядываются между собой, испуганно спрашивая друг друга глазами: «Слышала или не слышала?»

ДОКТОР ПАМУЗОВ

(трясется от смеха)

Простите, вспомнил один анекдот. Ох, не могу! Потом расскажу. Уж очень смешно!

Гостьи начинают говорить все сразу, перебивая друг друга.

ПЕРВАЯ ДАМА

А мы думали, что вы уехали.

ВТОРАЯ ДАМА

Теперь ведь концертов нет.

ТРЕТЬЯ ДАМА

Ну, конечно. Мертвый сезон.

ПЕРВАЯ ДАМА

Но, может быть, ученицы задерживают?

ВТОРАЯ ДАМА

Ну что вы! Наверное, и ученицы все разъехались.

КАРАМЫШЕВА

(бросая негодующие взгляды на трясущегося Памузова)

Дорогая, дорогая! У вас утомленный вид.

АННА БРОУН

Да, у меня все голова болит и как-то холодно.

ПЕРВАЯ ДАМА

Холодно? В такую жару? Судя по газетам, было несколько случаев солнечного удара.

АННА БРОУН

(удивленно)

Солнечного удара? Как странно! Зимою и вдруг солнечный удар.

КАРАМЫШЕВА

(многозначительно смотрит на гостей)

Почему "зимою"? Сейчас, в июне, а не зимою.

АННА БРОУН

(хмурится)

Ах, да, конечно. Сейчас июнь. Я все спутала.

Входит Стрельцов, прерывая своим появлением неудобный разговор. Анна Броун отходит к окну и садится на стул рядом с роялем, сложив руки на коленях. Карамышева, протягивая руки, идет навстречу новому гостю.

КАРАМЫШЕВА

Петр Аркадьевич, какими судьбами?! А мы вас раньше осени не ждали. Вы к нам сейчас откуда? Из Монголии или Туркестана?

СТРЕЛЬЦОВ

Из Индии, Зинаида Петровна, с берегов священного Ганга. Привез вам поклон от верховного брахмана... Namaste!

Стрельцов останавливается, не доходя пару шагов до Карамышевой, складывает руки на уровне груди, прижав ладони друг к другу, и слегка кланяется.

КАРАМЫШЕВА

Namaste!

(повторяет движения Стрельцова)

А что это значит?

СТРЕЛЬЦОВ

Дословно – поклон тебе.

ЛАКЕЙ вносит в гостиную корзину с фруктами (бананы, ананасы, манго, папайя и др. экзотические фрукты) и ставит на стол.

СТРЕЛЬЦОВ (ПР.)

А это вам немного восточной экзотики. Вкусите, так сказать, от плодов индийских.

Гости заинтересованно заглядывают в корзину. КАРАМЫШЕВА берет из корзины ананас и вдыхает его аромат.

КАРАМЫШЕВА

Ах, какая роскошь! Неужели из самой Индии?

ДОКТОР ПАМУЗОВ

Ну, разве что господин Елисеев теперь и в Индии магазины держит...

Доктор Памузов вынимает из корзины коробку с индийским чаем, на которую наклеен ярлык «Магазин Елисеева».

СТРЕЛЬЦОВ

(смеется)

Быстро вы меня разоблачили, Федор Ильич. Даже как-то не комильфо с вашей стороны. Перед дамами...

КАРАМЫШЕВА

Дамы вас прощают. Но с вас подробнейший рассказ о ваших приключениях.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

В гостиной включено электрическое освещение. Гостей заметно прибавилось. Расставлены карточные столы, за которыми идет игра. Горничные разносят чай и печенье.

Стрельцов сидит на диване в обществе дам и доктора Памузова.

СТРЕЛЬЦОВ

Бенгальский тигр заметно уступает в размерах нашему, амурскому, но для человека он намного опасней. Представьте, в мангровых болотах Сундарбана, где я охотился, каждый четвертый тигр – людоед. Причем на людей охотятся не только больные, но и молодые, вполне здоровые тигры. Для них человек – легкодоступная добыча.

ДАМЫ

(хором)

Какой ужас!

КАРАМЫШЕВА

Как режут слух слова "человек – легкодоступная добыча". Прямо мороз по коже...

ДОКТОР ПАМУЗОВ

Тигру, Зинаида Петровна, наплевать на наши выдумки про венец творения, образ и подобие бога. Он просто, без затей хочет кушать. И homo sapiens ничем не хуже какой-нибудь антилопы, даже лучше, потому что бегает медленней.

СТРЕЛЬЦОВ

Самая знаменитая чампаватская тигрица, застреленная в позапрошлом году полковником Джимом Корбетом, скушала, как вы выражаетесь, 436 человек в Непале и в Индии. Местные власти даже армию мобилизовали для её поимки...

СМЕНА ПЛАНА. За карточным столом играют в вист четверо господ: РЕДАКТОР ЖУРНАЛА, ТЕАТРАЛЬНЫЙ РЕЖИССЕР, ПИАНИСТ РОМАНОВСКИЙ и БАС-БАРИТОН ПЛЕТНЕВ.

Редактор журнала, крупный господин лет 50, сдает карты. В это время мимо карточного стола проходит ЗОИНЬКА МИЛЬГАУ, барышня 20 лет.

РЕДАКТОР ЖУРНАЛА

Добрый вечер, госпожа Мильгау.

Зоинька демонстративно отворачивается.

РЕДАКТОР ЖУРНАЛА (ПР.)

Не здоровается, обиделась.

Редактор заканчивает сдавать карты. Свою последнюю карту он переворачивает и показывает всем, объявляя козырь.

РЕДАКТОР ЖУРНАЛА (ПР.)

Бубны...

Игроки рассматривают свои карты и начинают игру.

РЕДАКТОР ЖУРНАЛА (ПР.)

Приходит ко мне месяца два назад эта самая госпожа Мильгау, Зоинька, и приносит р-о-м-а-н

(выделяет интонацией слово "роман")

Называется эта штука "Иероглифы Сфинкса". Я ей говорю – вещица очаровательная, но не подходит для нашего органа, у нас идейный журнал. Я бы советовал переделать ее для театра. Но, видите ли, Гамлет уже написан, а вот хороший фарс нашему театру очень нужен. Однако, как бы сказать... Наши театры берут только очень неприличные фарсы...

ТЕАТРАЛЬНЫЙ РЕЖИССЕР

Что же делать, если серьезные вещи не дают сборов. Приходиться работать на потребу публики.

РЕДАКТОР ЖУРНАЛА

М-да, говорю ей, вашей вещице не хватает пикантности... Хе-хе... Приносит она мне через месяц переделанную неприличную пьеску... Хе-хе... И на первой странице, где действующие лица, читаю: Иван Петрович Жукин, мировой судья, 53-х лет, – голый. Анна Петровна Бек, помещица, 43-х лет, – голая. И так, господа, все действующие лица – голые.

Игроки смеются. Раскатистый смех бас-баритона заполняет всю гостиную.

РЕДАКТОР ЖУРНАЛА (ПР.)

Отчего же, спрашиваю, у вас все голые. А это, отвечает, мне маменька подсказала, что самое неприличное на свете – голые люди.

Новый взрыв хохота.

СМЕНА ПЛАНА. Анна Броун по-прежнему сидит на стуле рядом с роялем, сложив руки на коленях, за весь вечер так и не двинувшись с места. Она погружена в свои мысли и не участвует в разговорах.

За роялем сидит жеманный юноша, просматривая ноты. Иногда он исподтишка смотрит на Анну Броун.

Вне поля зрения слышны голоса Стрельцова и его собеседников.

СТРЕЛЬЦОВ (ВНП)

Туземцы в Индии придумали оригинальный способ отпугивания тигров. Тигр, как известно, нападает на человека со спины, поджидая его в засаде с подветренной стороны. Так вот, чтобы сбить тигра с толку, туземцы надевают на затылок маску с изображением глаз и рта. Встречаясь с таким намалеванным взглядом, тигр не решается атаковать.

ПЕРВАЯ ДАМА (ВНП)

Надо бы мне такой маской обзавестись, а то соседский кот в темноте на лестнице все время на спину прыгает. Две тальмы изодрал, шельмец.

ДОКТОР ПАМУЗОВ (ВНП)

Нет, Дарья Алексеевна, маска здесь не поможет. Только мышьяк или кастрация... Или меткий выстрел профессионала.

СТРЕЛЬЦОВ (ВНП)

Всегда к вашим услугам.

К роялю подходит Зоинька Мильгау. Позади нее раздается смех. Она хочет обернуться, но сдерживает себя. Зоинька присаживается рядом с жеманным юношей.

ЗОИНЬКА МИЛЬГАУ

Давно хотела вас спросить, Николя. Знаете ли вы романс "Мы сегодня расстались с тобою"? Никак не могу раздобыть его ноты.

ЖЕМАННЫЙ ЮНОША

Слова и музыка Дризо? Вот этот?

(наигрывает на рояле и напевает)

Мы сегодня расстались с тобою

Без ненужных рыданий и слез.

Это лето внезапной грозою

Над моей головой пронеслось...

АННА БРОУН

Господи! Только не музыку!

(сжимает виски)

При звуках музыки Анна Броун наконец оживает. Она покидает свой стул и идет прочь от рояля.

ИНТ. БИБЛИОТЕКА В ДОМЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

В библиотеке, удобно расположившись в креслах, курят и обсуждают судьбы России БЫВШИЙ ДЕПУТАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ОТ КАДЕТОВ, ПРОФЕССОР УНИВЕРСИТЕТА, АДВОКАТ и ИНЖЕНЕР-ПУТЕЕЦ в форменном сюртуке. У раскрытого окна курит стриженая барышня. Свет в библиотеке приглушен, через приоткрытую дверь в гостиную слышны звуки музыки и смех. Вторая дверь ведет из библиотеки в прихожую.

БЫВШИЙ ДЕПУТАТ

Правительство намеренно заваливает Думу какой-то законодательной вермишелью. Законопроект "О духовном судопроизводстве по брачным делам последователей вероучения мариавитов" – каково!? На заседаниях – скука смертная, как в поезде на глухой станции. В то время как наша партия шла в Думу единственно с целью добиться введения всеобщего избирательного права, политических и гражданских прав и свобод. Мы давно подготовили законопроекты о свободе совести, слова, печати, но их никто не хочет обсуждать...

В библиотеку из гостиной входит Анна Броун и садится в свободное кресло.

АДВОКАТ

(вполголоса обращается к Анне Броун)

Папиросу?

АННА БРОУН

Спасибо.

Анна берет предложенную папиросу, однако зажженную спичку не замечает. Так и сидит с зажатой в руках папиросой.

СТРИЖЕНАЯ БАРЫШНЯ

Хм...

ПРОФЕССОР УНИВЕРСИТЕТА

Опять это сладкое слово – свобода! Но взгляните на проблему шире, Константин Борисович. Разве можно законами да указами свыше сделать человека по-настоящему свободным? У раба психология рабская! Если собаку, которая всю жизнь просидела на цепи, вдруг освободить, то она дальше тех десяти шагов, что позволяла ей цепь, от конуры не убежит. Она просто не знает, что ей делать с этой свободой.

ИНЖЕНЕР-ПУТЕЕЦ

Вы вот, Иван Дмитриевич, сказали про десять шагов, и мне вспомнилась одна история... тоже про шаги. Рассказывал мне как-то про себя один знакомый, бывший арестант. Его камера была в шесть шагов длины. И каждый раз, доходя до стены, он хотел размозжить себе голову, так мучил его этот данный ему предел. Шесть шагов, и кончено. Тогда он решил делать только четыре шага. Ограничил своей волей и почувствовал себя свободным. Эти четыре шага – это моя воля, а ваших шести не желаю. Вот она где, свобода.

(стучит пальцем по голове)

Анна Броун заинтересованно слушает рассказ инженера, но дальнейший разговор не вызывает у нее интереса.

БЫВШИЙ ДЕПУТАТ

Нет, вы подменяете понятия. Я говорю о юридическом механизме реализации прав и свобод человека, а вы мне какую-то упадническую философию и психологию подсовываете. По-вашему, арестант в крепости так же свободен, как гуляющий по проспекту обыватель.

Анна Броун встает и потихоньку выходит из комнаты через дверь в прихожую.

ПРОФЕССОР УНИВЕРСИТЕТА

И, тем не менее, я настаиваю: воспитание и просвещение – вот единственный путь освобождения человека. Прежде всего, человек должен духовно созреть для реализации тех прав и свобод, о которых вы говорите...

ИНТ. ПРИХОЖАЯ В КВАРТИРЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

Анна Броун выходит из дверей библиотеки в прихожую, обставленную как небольшая гостиная. В эркере стоит кадка с пальмой, за которой прячется кресло. На спинку кресла накинута шаль. Напротив кресла висит зеркало.

АННА БРОУН

Идти домой?! Нет, нет, домой нельзя, лучше здесь.

(оглядывается)

Вот здесь будет отлично. Можно думать.

Анна садится в кресло и пристально смотрит в зеркало.

КРУПНЫЙ ПЛАН. В зеркале отражается Анна Броун, а позади кресла, в котором она сидит, стоит женщина – это ПОКОЙНАЯ СЕСТРА Анны.

ПОКОЙНАЯ СЕСТРА

Ну, чего ты так убиваешься?

АННА БРОУН

Ты же знаешь, сколько раз меня бросали. Опять я бы не перенесла этого...

Нет, я права. Если бы я не ушла, он бы сам ушел, и было бы еще больнее. Я только ускорила событие, ограничила его своей волей. Это великое дело – ограничить своей волей... И почти никто этого не знает – только я да тот арестант. Что там они говорили про шесть шагов? Какой была бы моя жизнь, если бы я сохранила эти шесть шагов наших отношений? Ждала бы, выслеживала, примечала. Позвонит или не позвонит. Зайдет или не зайдет. Пришлет билет в концерт или не пришлет. Позовет или не позовет...

ПОКОЙНАЯ СЕСТРА

Ты себя так совсем изведешь.

АННА БРОУН

(говорит механически, как заученный урок)

Каждое увлечение, как брошенный к небу камень, достигает своей законной высоты и падает на землю. И чем напряженнее сила, толкнувшая его, тем тяжелее он падает...

Я не стала ждать этого падения. Я не хотела, чтобы он, падая, убил меня, и ограничила этот взлет своей волей. Я ничего не знала, я только предчувствовала, и с меня было уже довольно.

(закрывает лицо руками)

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ЗИМНИЙ ВЕЧЕР. ПОЛТОРА ГОДА НАЗАД.

Обстановка в гостиной та же, только в углу стоит новогодняя елка, окна покрыты изморозью. Появилось больше стульев и кресел, повернутых в сторону рояля – идет музыкальный вечер. Гости почти все в том же составе, за небольшим исключением.

За роялем сидит Анна Броун и играет сложную пьесу.

В дверях гостиной стоит элегантный господин 40 лет. Это ГЕРБЕЛЬ – журналист и музыкальный критик. Он с явным интересом рассматривает Анну.

Рядом с Гербелем останавливается МИРЯЙКИН – господин неопределенного возраста и неопределенного рода занятий, неопрятного вида. Он улыбается, глядя на Анну, и кивает головой в такт музыке.

ГЕРБЕЛЬ

Кто это за роялем? Я ее раньше не видел.

МИРЯЙКИН

А, Александр Львович, вы только что пришли? Это Анна Броун, моя давняя знакомая. Собирается выступать на большой сцене. Вот, привел ее к Карамышевой познакомиться с нужными людьми. Она недавно из Вены, совершенствовала там исполнительское мастерство. Австрийцы знают в этом толк. Моцарт, Бетховен, Штраус и так далее. Я в музыке не силен.

ГЕРБЕЛЬ

Бетховен – немец.

МИРЯЙКИН

Правда? А Штраус?

ГЕРБЕЛЬ

Смотря какой.

МИРЯЙКИН

А разве их несколько?

ГЕРБЕЛЬ

Трое. Иоганн Штраус – отец, Иоганн Штраус – сын и Рихард Штраус...

МИРЯЙКИН

Святой дух...

(заканчивает фразу за Гербелем и сам же смеется своей шутке)

Анна Броун завершает пьесу и встает из-за рояля, слегка кланяется. Гости аплодируют.

ГЕРБЕЛЬ

Вы вот что, Семен Абрамович, познакомьте меня с этой Броун.

МИРЯЙКИН

Это – пожалуйста, с большим удовольствием. Затем я ее сюда и привел.

СМЕНА ПЛАНА. Анна Броун стоит у елки и разговаривает с Карамышевой.

КАРАМЫШЕВА

Завтра рождественский благотворительный концерт в консерватории – обязательно приходите. Я достану пригласительный билет для вас.

АННА БРОУН

Спасибо. Приду.

К дамам подлетает Миряйкин, следом за ним подходит Гербель.

МИРЯЙКИН

(восторженно)

Браво, браво! Королева!

Вот это я понимаю – европейская школа! Какая мощь, какая – как это – экспрессия!

АННА БРОУН

Благодарю.

КАРАМЫШЕВА

Так я вас жду завтра в три.

АННА БРОУН

Непременно.

Карамышева уходит к другим гостям.

МИРЯЙКИН

Я в полном восторге. И не только я. Разрешите представить: Александр Львович Гербель – журналист, золотое перо Москвы, пишет о музыке и театре, в общем – служит Аполлону, как и вы.

Гербель кланяется.

МИРЯЙКИН (ПР.)

А это, извольте, Анна Австрийская, королева ре-мажор и си-бемоль. Ну, ее выступление говорит само за себя.

АННА БРОУН

Анна Николаевна Броун.

(протягивает Гербелю руку для пожатия)

ГЕРБЕЛЬ

(жмет руку)

Рад знакомству. Позвольте присоединиться к толпе ваших поклонников.

АННА БРОУН

(оглядывается)

Толпы что-то не видно.

ГЕРБЕЛЬ

Ну, это пока. Вы ведь недавно в Москве?

АННА БРОУН

Две недели.

ГЕРБЕЛЬ

И, наверно, не знаете здесь никого?

СМЕНА ПЛАНА. Анна Броун и Гербель сидят на диване в дальнем углу гостиной, откуда открывается хороший обзор на собравшееся общество.

Бас-баритон Плетнев поет романс по аккомпанемент Романовского. В первых рядах, ближе к роялю, в креслах сидят Карамышева, доктор Памузов и Стрельцов. Позади них на стульях – жеманный юноша и Зоинька Мильгау.

ГЕРБЕЛЬ

Здесь, конечно, не салон миллионерши Морозовой, но встречаются весьма примечательные личности. Зинаида Петровна, например, писательница. Пишет под псевдонимом Сергей Артемьев. Впрочем, она только один раз и написала, и то давно. Но как опытный литератор покровительствует молодым талантам. Вон, позади нее, видите зеленую поросль? Юноша, похожий на мышку-альбиноса, – поэт: любовь-кровь, розы-слезы и тому подобное. Барышня, кажется, пишет прозу. Рядом с Карамышевой доктор Памузов – держит лечебницу для нервнобольных – и натуралист Стрельцов, который загорелый. Этот – страстный любитель природы, охотник и путешественник. Зверья по всему свету извел больше, чем мы с вами комаров и мух. Бас-баритон Плетнев – здешняя знаменитость, кумир всех курсятниц. За роялем – Романовский, неплохой исполнитель, но к несчастью увлекается цыганами и тайно пишет цыганские романсы.

АННА БРОУН

А вы?

ГЕРБЕЛЬ

Что – я?

АННА БРОУН

Какую характеристику вы дадите себе?

ГЕРБЕЛЬ

Я – звездочет.

АННА БРОУН

А я думала, вы журналист.

ГЕРБЕЛЬ

Да, с точки зрения господина Миряйкина и остальных, я – успешный, надеюсь, талантливый журналист, "золотое перо Москвы".

(насмешливо)

Но сам про себя я знаю, что я звездочет. Я открываю новые звезды. С моей легкой руки на сценическом небосклоне загораются новые имена. Правду сказать, иногда и гаснут. Вы тоже собираетесь выступать на большой сцене – хотите стать звездой?

АННА БРОУН

Я не люблю звезд – от них тоска. Мы смотрим на звездное небо, как мышка через щелку на пышный бальный зал. Музыка, огни, сверкающие видения. Странные ритмические движения кругами, сходящимися, расходящимися, двинутые неведомой причиной для непостижимой цели. Красиво и страшно, очень, очень страшно.

ГЕРБЕЛЬ

Красиво – да, но почему страшно?

АННА БРОУН

Потому что смысла этого движения понять нельзя, а то, чего мы не понимаем, чувствуется нами как враждебная, бессмысленная и жестокая сила. Пожалуй, нам, мышкам, хорошо, что звезды нас не видят, что в их роскошной и страшной жизни мы никакой роли не играем.

ГЕРБЕЛЬ

М-да, интересно. Звезды, мышки... Вы меня заинтриговали. И я определенно хотел бы узнать о вас больше. Расскажите мне о себе. Как на кончиках ваших пальцев поселилась музыка?

Звучит фортепианная музыка в исполнении Анны Броун, под которую происходит смена планов.

КРУПНЫЙ ПЛАН. Пальцы Анны бегают по клавишам.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ АННЫ БРОУН. ДЕНЬ.

Анна в домашнем платье репетирует за роялем. На рояле стоит фото: молодые Анна и ее сестра, обе в белом. В кресле сидит Гербель и внимательно слушает. В комнате также присутствует Миряйкин.

ИНТ. КАБИНЕТ В КВАРТИРЕ ГЕРБЕЛЯ. ВЕЧЕР.

Гербель сидит за письменным столом и пишет. Включена настольная лампа. Окна зашторены.

НАТ. ПАРК. ЗИМА. ДЕНЬ.

Анна Броун и Гербель под руку прогуливаются по заснеженной аллее парка.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ВЕЧЕР.

Анна снова играет на музыкальном вечере у Карамышевой. Присутствуют все те же лица.

ИНТ. КАБИНЕТ В КВАРТИРЕ ГЕРБЕЛЯ. ВЕЧЕР.

Гербель ходит по кабинету и курит, бросая взгляды на письменный стол с разложенными листами исписанной бумаги.

НАТ. ПАРК. ЗИМА. ДЕНЬ.

Анна Броун и Гербель кормят уток на берегу замерзшего пруда.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В БОГАТОМ ДОМЕ. ВЕЧЕР.

Анна играет на рояле в роскошной гостиной перед избранным обществом. Среди гостей находится также Гербель. Обстановка и внешний вид собравшихся свидетельствуют, что дом, в котором играет Анна, рангом выше салона Карамышевой.

ИНТ. КАБИНЕТ В КВАРТИРЕ ГЕРБЕЛЯ. ВЕЧЕР.

Гербель сидит за столом и быстро пишет. По полу разбросаны мятые листы бумаги.

НАТ. ПАРК. ЗИМА. ДЕНЬ.

Анна Броун и Гербель проходят мимо гимназистов, кидающихся снежками. Один из гимназистов попадает снежком Гербелю в спину.

ИНТ. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

АННА играет на рояле на сцене концертного зала.

На лицах слушателей напряженное внимание. В зале присутствуют Гербель, Карамышева, Миряйкин, Жеманный юноша и другие знакомые лица.

ИНТ. КАБИНЕТ В КВАРТИРЕ ГЕРБЕЛЯ. УТРО.

Гербель дописывает последнюю строчку, встает из-за стола и открывает шторы. На дворе уже утро.

КРУПНЫЙ ПЛАН. Анна делает последние аккорды на рояле. Ее пальцы замирают над клавишами.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ КАРАМЫШЕВОЙ. ДЕНЬ.

В гостиной собрались Карамышева, доктор Памузов, первая, вторая и третья дамы. Памузов сидит за столом и читает вслух статью Гербеля в газете «Музыка и театр» «Анна Броун – новое лицо русского пианизма».

ДОКТОР ПАМУЗОВ

Великая тайна великих исполнителей в том, что они исполняемое силою своего таланта освещают изнутри, просветляют, влагают туда целый новый мир ощущений из своей собственной души. Ее игра наполнена жгучим порывом и напряжением, доходящим до трагического пафоса, гнева и скорби, и рядом с этим – вспышки радости и непередаваемого счастья, льющегося через край на зачарованного слушателя. Эта магия чувств, создаваемая Анной Броун, надолго западает в душу, заставляет задумываться и сопереживать.

ИНТ. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

Анна Броун неподвижно сидит за роялем. Ее руки замерли над клавишами. В зале на несколько долгих мгновений повисает напряженная тишина. Наконец Анна кладет руки на колени, и зал взрывается громом аплодисментов. Анна встает из-за рояля и кланяется.

НАТ. МОСКОВСКАЯ УЛИЦА. ЗИМА. ДЕНЬ.

Анна Броун и Гербель неспешно идут вдоль ограды парка и разговаривают. Мимо них пробегает стайка гимназисток, которые здороваются с Анной. Следом за ними приподнимает шляпу прохожий господин.

ГЕРБЕЛЬ

Ваши знакомые?

АННА БРОУН

Нет. Со мной теперь часто здороваются незнакомые люди, звонят на дом, приглашают на благотворительные концерты. Однажды даже просили выступить в поддержку женского движения, кажется – за допущение женщин в адвокатуру. Я стала знаменитой – все благодаря вашей статье.

ГЕРБЕЛЬ

Нет-нет, Анна Николаевна, ваш успех – целиком ваша заслуга. Я только привлек внимание к вашему имени, но публику красивыми словами не обманешь. Ее покорили ваш талант, ваше мастерство, ваша искренность.

АННА БРОУН

Спасибо, Александр Львович, я очень ценю ваше мнение и доброе отношение ко мне. Но вся эта шумиха порядком раздражает меня. Именно этого я и боялась.

ГЕРБЕЛЬ

Что ж, такова цена славы. Однако скоро шумиха уляжется, а пока нужно пользоваться моментом. Что вы решили ответить импресарио из Нью-Йорка?

АННА БРОУН

Право, не знаю. Мне не хочется опять уезжать из России. Я только вернулась из Европы и...

По улице на извозчике проезжает Миряйкин. Заметив Анну и Гербеля, он останавливает извозчика и соскакивает на тротуар. Поскользнувшись, он хватается за Гербеля, едва не сбивая его с ног.

МИРЯЙКИН

(запыхавшись)

Ох, простите, Александр Львович! Добрый день, Аннушка! Как хорошо, что я вас встретил обоих.

Анна помогает Миряйкину привести себя в порядок.

АННА БРОУН

Осторожней, Семен Абрамович, так и голову расшибить недолго.

МИРЯЙКИН

А вы слыхали о несчастном случае с Романовским?

АННА БРОУН

Господи, надеюсь, он жив?

МИРЯЙКИН

(едва сдерживая смех)

Жив, жив... Пришел он третьего дня в редакцию дать объявление о своем концерте, и непременно в следующий номер. Секретарь ему говорит – места нет, номер уже сверстали, а Романовский настаивает, довел секретаря до белого каления, но добился своего... На утро появилось таки объявление о его выступлении... в разделе "несчастных случаев и происшествий". Ох-хо-хо! Другого места для его объявления не нашлось.

ГЕРБЕЛЬ

Концерт-то хоть стоящий?

МИРЯЙКИН

Да это, собственно, и не концерт был, так, вечер цыганского романса. Пела Венера Зарницкая – очень, очень недурна. Интересуетесь?

ГЕРБЕЛЬ

Нет, не люблю цыганщины.

МИРЯЙКИН

Ну, она не только цыганские романсы исполняет. Еще и русские народные песни. И вообще – собирается петь в опере у Зимина. Она берет уроки вокала у Берга, так он говорит...

ГЕРБЕЛЬ

(обрывая Миряйкина)

Вы за этим нас искали?

МИРЯЙКИН

Нет, я по поручению Зинаиды – она уговорила Стрельцова устроить охоту на лосей для всей компании. Вы поедете?

АННА БРОУН

Ах да, она звонила мне вчера насчет этой охоты, а я и забыла. Даже не знаю... У меня нет нужной экипировки – ружье, патронташ, что там еще нужно?

МИРЯЙКИН

Ничего не нужно, только теплая одежда и обувь, все остальное – забота Стрельцова.

Гербель с сомнением смотрит на обувь Анны.

ГЕРБЕЛЬ

У вас есть валенки?

АННА БРОУН

Нет.

ГЕРБЕЛЬ

Ну, так пойдемте и купим вам валенки, а то вы там у себя в Европах совсем позабыли о русских морозах.

МИРЯЙКИН

Так я скажу Зинаиде, что вы оба участвуете. Завтра будет окончательно известно что к чему.

ГЕРБЕЛЬ

Хорошо, Семен Абрамович, держите нас в курсе.

ИНТ. ОБУВНОЙ МАГАЗИН. ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.

ПРИКАЗЧИК помогает Анне Броун примерять пару простых серых валенок. Гербель наблюдает в сторонке. Анна встает с банкетки, притопывает ногами, рассматривает валенки в зеркало, как они сидят на ноге.

АННА БРОУН

Это, конечно, удобно, но выглядит уж слишком... Нет ли чего-нибудь поизящнее.

ПРИКАЗЧИК

Есть сапожки кожаные, бархатные, отороченные мехом, с пряжкой, с ажурной строчкой. Могу также предложить высокие ботинки на шнуровке, на пуговицах по парижскому образцу...

ГЕРБЕЛЬ

Нет, все это не годится. Нам нужно загород. Нет ли у вас валенок другого цвета?

АННА БРОУН

Белых? Что б ног на снегу не было видно. Ни один зверь не признает меня за человека.

ПРИКАЗЧИК

Одну минуту, барыня.

Приказчик уходит в глубь магазина. Анна присаживается на банкетку, чтобы снять валенки.

ГЕРБЕЛЬ

Позвольте, я вам помогу.

Гербель встает на одно колено и помогает Анне снять валенки. Глядя Анне в глаза, на несколько мгновений задерживает ее ногу в изящном чулке в своих руках. Затем отходит на прежнее место, берет с полки какой-то ботинок и вертит его в руках. Возникает неловкая пауза.

ГЕРБЕЛЬ

Все забываю у вас спросить – откуда вы знаете господина Миряйкина? Он с половиной Москвы на дружеской ноге, но к вам относится как-то по-особенному.

АННА БРОУН

Он бывал в доме моей сестры. Ее мужу он приходился то ли дальним родственником, то ли однокашником, а может – и то и другое. Я знаю его уже лет двадцать.

ГЕРБЕЛЬ

А я как-то имел неосторожность похвалить его брошюру. Он пришел в дикий восторг. Потом я узнал, что та брошюра, о которой я думал, вовсе не его, а я спутал фамилии. Но Семен Абрамович с тех пор испытывает ко мне особо нежные чувства.

Приказчик приносит пару белых валенок.

КРУПНЫЙ ПЛАН. Ноги в белых валенках притопывают на снегу.

НАТ. ЗАСНЕЖЕННАЯ ОПУШКА ЛЕСА. УТРО.

Анна Броун и Гербель стоят на опушке леса. Падает снег. Анна обута в белые валенки. У Гербеля в руках ружье.

ГЕРБЕЛЬ

Вы не замерзли?

АННА БРОУН

Нет, это я приплясываю от хорошего настроения. Как же здесь замечательно. Этот снег, тишина...

Я люблю смотреть, как падает снег. Вы замечали – ничто на свете не дает такого покоя и тишины, как падающий снег. Может быть, оттого, что всякое падение сопровождается шумом, стуком, грохотом, и только снег падает беззвучно.

Из-за деревьев появляется Стрельцов на лыжах.

СТРЕЛЬЦОВ

Будьте наготове, господа. Не разговаривайте, не курите. Сейчас загонщики по моему сигналу поднимут зверя. В любой момент лось может выбежать на вас.

Стрельцов уходит. Гербель держит ружье наготове.

Какое-то время Анна и Гербель молчат. Вдруг прилетает и рассаживается на ветках стайка птиц, которые начинают громко чирикать.

АННА БРОУН

Тише вы, не болтайте. Разговаривать не велено.

ГЕРБЕЛЬ

Напрасно вы упрекаете птиц в болтливости. Каждой птице отпущена от природы одна звуковая фраза: "Кукареку", или "Чивик квик", или просто "Ку-ку". И вот извольте этим несложным звуком добиться, чтоб вас поняли. Сколько времени приходится долбить. Представьте себе, что нам, людям, тоже, судя по породе, была бы отпущена только одна фраза. Одни говорили бы: "Чуден Днепр при тихой погоде". Другие: "Который час? Который час?" Третьи...