Текст книги "Трудное счастье"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
– Ваши таблетки при вас? – спросила она. Вместо ответа старик извлек из кармана серебряную коробочку и показал ее медсестре.
– Очень хорошо.
Еще раз улыбнувшись. Алтея Грей исчезла за дверью.
Утро выдалось напряженным, и поскольку я давно не была в саду, то после ленча снова отправилась во внутренний дворик и расположилась на своем любимом месте, под пальмой. Солнце светило удивительно ярко. Не прошло и пяти минут, как северная дверь с шумом распахнулась и оттуда появилась одна из близняшек.
Я всегда немного стыдилась своего неумения отличить одну от другой и попыталась, явно не выказывая своих сомнений, определить, кто передо мной на этот раз. Девочка остановилась напротив меня.
– Привет. А тебе здесь, видно, нравится, хотя в последнее время ты почти и не выходила сюда, ведь верно?
– Я была слишком занята.
Она серьезно посмотрела на меня.
– Еще бы. Будешь занята, если вдруг окажешься внучкой лорда Полхоргана.
Похоже, что это Хайсон. Она принялась скакать на одной ноге. Нет, все-таки Ловелла…
– Если бы твоя мать не сбежала тогда со своим художником, то, возможно, ты с самого детства жила бы в этих краях и мы бы хорошо знали тебя.
– Да, – согласилась я. – Что верно, то верно.
– Но так даже интереснее. Если бы ты все время жила здесь, то лорд Полхорган не устраивал бы сейчас бал.
– Ты хочешь сказать, что мое появление здесь – все равно, что возвращение блудного сына? Девочка утвердительно закивала головой.
– Теперь ты разбогатела, ведь так? Я уже не сомневалась, что передо мной – Ловелла. Она встала у меня за спиной, и я ощутила на себе ее дыхание.
– Не все были обрадованы возвращением блудного сына. Его брату, который не покидал родного дома, было трудно понять, зачем нужно было в его честь заколоть тельца.
– Но у меня нет брата, которому могло бы не понравиться мое возвращение.
– Это вовсе не обязательно должен быть именно брат. Полной аналогии не бывает. Всегда важно понять смысл так, как учит Бекки. Ой, Кэрри, наверное, уже заждалась меня. Я должна примерить платье.
– Она шьет тебе платье?
– Да, золотистого цвета. Вообще-то Кэрри шьет целых два – абсолютно одинаковых. Никто не сможет различить нас с сестрой, представляешь, как здорово?
– В таком случае, тебе следует поторопиться.
– Хочешь пойти со мной? Платье – очень красивое.
Не дожидаясь ответа, девочка направилась к западной двери. А я последовала за ней, все еще сомневаясь, с кем же из двух говорила: с Хайсон или с Ловеллой.
Поднимаясь по лестнице, она запела песнь Офелии, которую я уже слышала в исполнении так напугавшего меня тогда странного голоса. Девочка пела несколько иначе: более монотонно и не так проникновенно.
– Что ты поешь? – спросила я.
Она так и замерла на месте, стоя на пролет выше. Затем обернувшись, внимательно посмотрела на меня. Теперь я точно знала, что передо мной Хайсон.
– Это песнь Офелии из «Гамлета».
– Ты разучила ее в школе?
Она отрицательно покачала головой.
– Тебя научила ее петь мисс Бектив? – Мне стало не по себе, и девочка, поняв это, с удовольствием начала дразнить меня. Она снова отрицательно мотнула головой, явно ожидая очередного вопроса. Я не стала допытываться, заметив с напускным безразличием:
– Навязчивая мелодия, – и снова пошла вверх по лестнице. Хайсон бежала впереди до самой комнаты Кэрри.
Служанка сидела за старенькой швейной машинкой, в руках у нее было платье золотистого цвета. В комнате стояли два портновских манекена – детский и взрослый. На маленьком манекене висело уже готовое детское платьице, а на большом – лиловое вечернее платье.
– А, вот вы и пришли, мисс Хайсон, – сказала Кэрри. – Я уже давно жду вас. Подойдите-ка сюда, мне надо кое-что уточнить в покрое.
– Со мной миссис Пендоррик. Ей тоже захотелось взглянуть на твою работу.
Подойдя поближе, я принялась разглядывать детский бальный наряд.
– Очень красивое. Это для Ловеллы?
– Платье пришлось примерять на мисс Хайсон, – ворчливо заметила Кэрри. – Мисс Ловелла ни секунды не может постоять на месте.
– Это уж точно, – вставила Хайсон. – Ло все время порхает, как бабочка. Даже на уроке она не может сконцентрировать свое внимание, что, естественно, очень не нравится Бекки.
– Подойдите сюда, мисс, – снова позвала Кэрри. Она оторвала нитку и вынула платье из машинки.
Пока старая служанка примеряла на нее платье, Хайсон спокойно стояла, безропотно выполняя все команды. А я любовалась лиловым туалетом. Платье было очень красивым, хотя, как и все сшитые руками служанки вещи, выглядело несколько старомодно. Пышные сборки на подоле длинной юбки давно уже вышли из моды, как и кружевное жабо.
– А я думала, ты будешь шить для мисс Деборы розовое, – сказала я.
– Угу. – Кэрри сжимала губами булавки.
– Значит, Дебора передумала?
Хайсон энергично замотала головой, указывая в сторону двери. Проследив глазами за ее взглядом, я увидела висящую за ней точную копию лилового платья, сшитую из розового крепдешина, и замерла от изумления.
– Кэрри сшила два платья, верно, Кэрри? – сказала Хайсон. – Два одинаковых платья для нас с сестрой и два взрослых – розовое и лиловое. После отъезда Барбарины из Девоншира бабушки никогда не одевались одинаково. Правда, Кэрри?!
При этом Хайсон смотрела на меня торжествующе, и я неожиданно рассердилась на нее.
– Что ты болтаешь?
Девочка ничего не ответила мне, углубившись в изучение своих туфель.
– Кэрри, – настаивала я, – значит, мисс Дебора сшила для себя два платья?
– Для хозяйки – розовое, – объяснила старая служанка. – Ей идет этот цвет.
– А для кого лиловое?
Высвободившись из рук Кэрри, Хайсон подбежала ко мне и заглянула в лицо.
– Розовое сшито для бабушки Деборы, – прошептала она, – а лиловое – для бабушки Барбарины.
С улыбкой глядя на лиловое платье, словно это было не просто платье, а сама Барбарина, Кэрри тихо сказала:
– Лиловый цвет всегда шел вам, дорогая. Во всем Девоншире не было девушек красивее моих мисс Деборы и мисс Барбарины.
Духота этой комнаты стала мне просто невыносима.
– У меня много дел, – пробормотала я и поспешно вышла из комнаты.
Закрыв за собой дверь, я попыталась найти хоть какое-то объяснение странного поведения девочки. Кэрри, безусловно, немного не в себе. По словам Деборы, Кэрри так и не смогла оправиться после смерти Барбарины. Но как объяснить поведение Хайсон? Конечно, она – озорница, но может, ей не по душе мой приезд в Пендоррик-холл?! А этот непонятный разговор о заколотом в честь блудного сына тельце?.. Отогнав от себя все эти навязчивые мысли, я направилась к гостиной Деборы. Чуть помедлив, я все же постучала в дверь.
– Войдите, – раздался ее голос.
Она сидела за столом с книгой в руках.
– Дорогая, какой приятный сюрприз. Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего особенного, просто я немного озадачена.
– Присядь возле меня и расскажи, в чем дело.
– Хайсон – довольно странная девочка, ведь так?! Боюсь, я не всегда понимаю ее. Дебора недоуменно пожала плечами.
– Разве взрослые могут понять, что на уме у ребенка?
– Но Хайсон и в самом деле очень странная. Ее сестра – совсем другое.
– Да, они впрямь отличаются друг от друга, как любой интраверт отличается от экстраверта. Близнецы – абсолютно разные по характеру. Но скажи, что же натворила Хайсон?
Я рассказала Деборе о том платье, которое видела в комнате Кэрри. Моя собеседница тяжело вздохнула.
– Знаю, Кэрри и раньше выкидывала подобные фокусы, и я ничего не могла с этим поделать. Ты же знаешь, я выбрала розовый отрез, но затем выяснилось, что она шьет платье из лилового.
– Она действительно искренне верит в то, что Барбарина жива?
– Не всегда. Обычно Кэрри вполне разумна, как ты или я. Но в отдельные моменты она мысленно возвращается в прошлое и начинает принимать его за действительность. Ну, да Бог с ней. Платья абсолютно одинаковы, так что я могу надеть любое из них.
– А Хайсон? – поинтересовалась я. – Служанка разговаривает с ней о Барбарине?
– Девочка прекрасно понимает, что к чему. Я объяснила ей ситуацию и предупредила, что мы должны щадить чувства бедной Кэрри и не спорить с ней. Кажется, ты не согласна со мной?
– В этом есть нечто нездоровое.
– Но ведь никому от этого нет вреда, а старая, верная Кэрри счастлива. Она спокойна, пока верит, что Барбарина среди нас. Когда же бедняжка возвращается к реальности, то начинает тосковать и впадает в депрессию. В этом смысле в Девоншире все проще. Там Кэрри просто уверена, что Барбарина в Корнуолле, и что мы скоро отправимся навестить ее. В Пендоррик-холле – сложнее, так как бедняга убеждена, что ее любимица непременно должна быть здесь.
Я молчала, и, накрыв мою руку своей, Дебора продолжила:
– Дорогая моя, ты молода и полна здравого смысла. Конечно, тебе трудно понять слабости людей, у которых, в отличие от тебя, не все в порядке с головой. Не стоит расстраиваться из-за Кэрри, с ней это уже давно. Но я не могу причинить ей боль и поэтому мне ничего не остается, как воспринимать происходящее с юмором. Я позволяю ей говорить: «Мисс Дебора отправится на бал в розовом платье, а мисс Барбарина – в лиловом». Для меня это не столь важно. Кстати, если уж речь зашла о нарядах, что будет на тебе самой?
Я сказала, что намереваюсь надеть зеленое с золотой отделкой платье, которое купила в Париже во время медового месяца. До сих пор у меня не было случая надеть его.
– Уверена, что ты будешь прелестна в нем, моя дорогая, просто прелестна. Твой дед и твой муж будут гордиться тобой. Фейвэл, как же тебе повезло! За несколько последних месяцев ты не только нашла Рока, но и обрела деда.
– Да, – тихо ответила я. – Но все это довольно странно.
Она залилась веселым смехом:
– Вот видишь, с тобой тоже стали случаться странные вещи.
В день приема мы с Роком должны были отправиться в Полхорган-холл чуть пораньше, чтобы быть там до приезда гостей. Дед хотел встречать их вместе с нами.
Неторопливо приняв ванну и тщательно одевшись, я взглянула на себя в зеркало и осталась довольна увиденным. Изумрудно-зеленое шифоновое платье на талии было перехвачено поясом. Просвечивающая сквозь тонкую ткань атласная подкладка золотистого цвета придавала ему необыкновенный оттенок. Собрав волосы в пучок, я поздравила себя с тем, что выгляжу элегантно, как настоящая парижанка. А Рок, застав меня у зеркала и внимательно оглядев с ног до головы, торжественно произнес:
– Я не сомневаюсь в том, что на балу ты будешь первой красавицей. – И притянув к себе, он поцеловал меня с острожной нежностью, словно я была из хрупкого фарфора.
– Тебе следует поторопиться, – напомнила я. – Ведь мы должны прибыть раньше других.
– Конечно, но сначала я должен подарить тебе вот это, – с этими словами он извлек из кармана бархатный футляр. Открыв его, я обнаружила сверкающее колье, выполненное из изумрудов и бриллиантов.
– Это колье иногда называют, конечно, несколько напыщенно, изумрудами Пендорриков, – объяснил мне Рок. – Ловелла Пендоррик надевала это колье в день своей свадьбы.
– Рок, милый, да это просто какое-то чудо!
– Я не случайно посоветовал тебе в Париже купить именно это платье. И, хотя я не знаток женской одежды, по-моему, колье очень подходит к нему.
– Так значит, сегодня я должна быть в нем?
– Безусловно. – Достав колье из футляра, муж бережно надел его мне на шею. В своем платье я и так выглядела неплохо, а теперь и вовсе стала похожа на королеву.
– Почему ты заранее не предупредил меня о своем подарке?
– Ты же читаешь романы, а в них мужчины всегда дарят своим возлюбленным драгоценности неожиданно и в какие-то особенно торжественные моменты.
– Оказывается, тебе хотелось сделать мне подарок при соответствующих обстоятельствах?! Тебе нравятся театральные сцены. Но шутки в сторону. Рок. Колье просто роскошно, и я буду все время волноваться, как бы не потерять его.
– Не волнуйся, там есть дополнительная цепочка, так что оно не спадет с твоей груди даже если вдруг невзначай расстегнется. Новобрачные Пендорриков носили это колье не один век, и никто из них не потерял его.
– Спасибо за королевский подарок. Рок.
– Ты должна благодарить не меня, дорогая, а того, другого Петрока. Того самого, который женился на Ловелле. Эти драгоценности он купил для нее. И все же я буду рад продемонстрировать твоему богатому деду, что муж его внучки тоже в состоянии подарить ей кое-что ценное.
– Ты и так уже слишком много подарил мне. И твои дары стоят дороже, чем изумруды.
– Знаю, любимая. Конечно, доброе сердце дороже любых денег, как и всегда, я полностью согласен с тобой, но уже поздно, так что нам придется отложить наш разговор об истинной ценности даров любви.
– Да, поторопись.
Муж направился в ванную, а я взглянула на него. Через пятнадцать минут мы должны выехать. Зная, как Рок любит болтать, переодеваясь, и не желая давать ему повод для опозданий, я вышла из комнаты в коридор и, стоя у окна, засмотрелась на сад. Я думала о своем дедушке и мысленно перебирала в голове ту уйму событий, которые произошли со мной за последние несколько недель. Моя жизнь, катившаяся до сих пор по естественной колее, неожиданно сделала крутой поворот Не удивлюсь, если со мной произойдет и еще что-то неожиданное…
Поддаваясь какому-то неясному порыву, я оторвала взгляд от пруда и пальмы. То неприятное ощущение, которое я часто испытывала, находясь в саду, с новой силой вернулось сейчас ко мне. Я никогда раньше на анализировала этого чувства странного дискомфорта, навязчивого убеждения, что за мной наблюдают, причем довольно злобно. Мои глаза тут же переметнулись к восточным окнам и остановились на том этаже, где когда-то была музыкальная комната Барбарины. Там что-то явно задвигалось. В коридоре кто-то стоял – не у окна, а чуть поодаль. Теперь фигура немного приблизилась. Я не могла рассмотреть лицо, но не сомневалась в том, что это – женщина, так как на ней было надето лиловое платье. То самое, которое я видела в комнате Кэрри, то самое, которое она сшила… для Барбарины!
В течение нескольких мгновений я отчетливо видела это платье, так как бледная рука слегка раздвинула занавески, тем самым выставляя его напоказ. Лица женщины я по-прежнему не могла разглядеть. Ну конечно же, это Дебора, подумала я. Просто она решила надеть лиловое платье. Но почему тогда она не показалась в окне и не помахала мне рукой? Да нет, ерунда. Дебора, должно быть, лишь на мгновение выглянула из окна и не заметила меня. Мои лихорадочные размышления были прерваны появлением Рока. Выйдя из комнаты, он громко оповестил меня о своей готовности к отъезду. Я хотела было рассказать ему об увиденном, но, как всегда в его присутствии, все, не относящееся непосредственно к нам с ним, потеряло всякую важность. Наверняка сегодня Дебора будет в лиловом, и все мои опасения окажутся напрасными, мысленно уверила я себя.
Мы доехали до Полхорган-холла без приключений, и, войдя в дом, я еще раз поразилась потрясающему убранству отведенного для бала холла. Стремясь продемонстрировать все свое искусство, Трихэй превзошел самого себя, убрав зал экзотическими растениями необыкновенной красоты. Но особую прелесть помещению, по-моему, все же придавали столь непривычные для Корнуолла гортензии.
Сам дедушка уже восседал в своем кресле, готовый к приему гостей. Возле него стояла Алтея Грей, как всегда изумительно красивая в своем цвета яичной скорлупы платье. Приколотая к вырезу белая камелия довершала ее туалет. Рука сиделки по-хозяйски лежала на спинке кресла моего дедушки.
– Сегодня ты, как никогда, похожа на свою мать, – с легким оттенком упрека заметил дед. Но я знала: несмотря на резковатую манеру говорить, старик был тронут этим сходством до глубины души, и я нагнулась, чтобы поцеловать его.
– Не волнуйся, все будет замечательно, – ответила я. – С нетерпением жду того момента, когда появятся твои друзья.
Дед рассмеялся.
– У меня нет настоящих друзей. Лишь немногие из приглашенных бывали здесь раньше. Эти люди придут только для того, чтобы взглянуть на миссис Пендоррик, это уж точно. Как тебе нравится здесь?
– Все просто великолепно.
– Рок, у вас в Пендоррик-холле, наверное, не хуже?
– Боюсь, что нет. У нас все гораздо проще.
– А отделка? Эти панели я специально привез из Мидлендса. Там сносили один старинный дом. Когда-то давно, глядя на него, я говорил себе: «Подожди, настанет день и он будет твоим». В какой-то степени так оно и получилось.
– Что ж, недурная мораль: бери от жизни все, что можешь, но плати за Это.
– Это уж точно. Что касается меня, то я за все заплатил сполна.
– Лорд Полхорган, – вмешалась в разговор Алтея Грей. – Предупреждаю вас, вы не должны так волноваться, в противном случае я вынуждена буду отвезти вас обратно в вашу комнату.
– Видите, как со мной теперь обращаются? – проворчал дедушка. – Словно я школьник. Иногда мне кажется, что сестра Грей принимает меня за малого ребенка.
– Я здесь нахожусь для того, чтобы ухаживать за вами, – напомнила она ему. – Таблетки при вас?
Старик нарочито опустил руку в карман и продемонстрировал серебряную коробочку.
– Вот и прекрасно, держите ее все время при себе.
– Я пригляжу за ним, – сказала я.
– Как же вам повезло, сэр, – прошептал Рок. – Две самые красивые женщины в течение всего бала будут оказывать вам знаки внимания.
Дедушка ласково похлопал меня по руке и довольно улыбнулся.
– Да, мне действительно очень повезло.
– Кажется, первые гости, – заметила Алтея. И оказалась права. Импозантный в своей затейливо отделанной тесьмой черной ливрее с золочеными пуговицами Досон торжественно возвестил о приезде первых гостей. По мере того, как я вместе с Роком и дедушкой приветствовали их, меня все больше охватывало чувство неподдельной гордости за этих двух мужчин – таких разных и таких близких мне. Старик держался отчужденно и довольно холодно, Рок – напротив, раздаривал улыбки.
Естественно, что всеобщее внимание было приковано ко мне. Большинство собравшихся в этом зале явились только для того, чтобы посмотреть на избранницу Рока Пендоррика. Тот факт, что я вдобавок оказалась внучкой лорда Полхоргана, по их убеждению, свидетельствовал о том, что наша с Роком встреча имела место при весьма романтических обстоятельствах. Всем было прекрасно известно, что моя мать сбежала из дома и не поддерживала отношений со своим отцом. В общем, вся эта история захватывала воображение, как хорошая книга или фильм, естественно порождая огромное количество всевозможных слухов и домыслов.
Многие из подходивших к нам говорили о том, как повезло Року, что он встретил меня, и некоторые из этих на первый взгляд вполне безобидных замечаний были сказаны с явным подтекстом. Конечно, Пендоррик-холл славился в округе, но большинство гостей тоже владело не менее красивыми, доставшимися им по наследству фамильными замками. В отличие от них, дедушка сам сколотил состояние и по своим финансовым возможностям резко выделялся среди окружающих. Полхорган-холл был обставлен шикарно, чего не могла себе позволить обедневшая местная знать, которая, говоря о везении Рока, естественно подразумевала именно деньги моего деда.
Несмотря на эти намеки, я целиком погрузилась в веселую атмосферу праздника, чувствуя себя среди обилия нарядно одетых гостей как рыба в воде. Зазвучала музыка, продолжали прибывать гости. Собравшаяся в Полхорган-холле публика была очень разной по возрасту: от совсем молодых людей до особ преклонного возраста, что объяснялось весьма просто – ведь приглашения рассылались целым семьям.
Наконец-то приехали и Пендоррики. Впереди, держась за руки, в своих золотистого цвета платьях шествовали близнецы, похожие, как две капли воды. За ними следом – Морвенна и Чарльз, а позади, замыкая процессию, – и сама Дебора. В своем розовом, сшитом руками Кэрри, платье она смотрелась так, словно сошла со страниц журнала двадцатилетней давности. И все-таки в розовом! Кто же тогда стоял у окна в лиловом? Заставляя себя не думать о странном видении в окне, я усилием воли выдавила из себя улыбку.
Дебора взяла мои руки в свои.
– Ты выглядишь превосходно, дорогая. С тобой все в порядке?
– Думаю, что да.
– Мне показалось, что при виде меня ты словно поразилась чему-то?
– Да нет, что вы.
– И все же что-то удивило тебя, ты как-то растерялась. Расскажешь мне потом, в чем дело? Ладно? А сейчас я, пожалуй, двинусь дальше.
К нам подошли другие гости. Рок представлял меня пожилым, и мне – молодых. Но и пожимая все эти бесконечные руки, я никак не могла выбросить из головы видение: неизвестную в лиловом, стоявшую у окна…
В этот вечер я танцевала с Роком и со многими другими мужчинами, все время ощущая на себе взгляд деда, казалось, просто не сводившего с меня глаз. Думаю, мой дебют хозяйки дома в целом прошел довольно удачно.
Дебора, заметившая мое беспокойство при встрече с ней, вознамерилась во что бы то ни стало успокоить меня. При первой же представившейся возможности она снова подошла ко мне, чтобы поговорить. Я стояла возле кресла деда, когда она обратилась ко мне:
– Фейвэл, мне бы хотелось поговорить с тобой, пока у тебя есть свободная минутка. Скажи, почему ты растерялась при виде меня?
Немного поколебавшись, я ответила:
– Мне показалось, что чуть раньше я видела вас в окне восточной части дома, перед самым отъездом из Пендоррик-холла. На вас было лиловое платье. – Немного помолчав, я продолжила:
– Дело в том, что я уже оделась и, стоя у окна, ждала Рока. Тогда-то и увидела эту женщину в лиловом.
– Ты узнала ее?
– Лица видно не было, я могла разглядеть лишь само платье.
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Я решила, что вы надели другое платье.
– При виде меня в розовом, ты, надеюсь, не вообразила, что видела Барбарину?
– Нет, но меня заинтриговало, кто бы это мог быть.
Дебора пожала мою руку.
– Не сомневаюсь, что ты достаточно рассудительна и не веришь в эти бредни о Барбарине. – После короткой паузы она добавила:
– Все объясняется очень просто. Я действительно могла выбрать одно из платьев, а для этого надо было примерить оба.
– Так значит, это были вы?
Мечтательно наблюдая за танцующими парами, Дебора промолчала. Схитрила? Как она сказала? «Я действительно могла выбрать одно из двух платьев, а для этого надо было примерить оба». Не хотела лгать и в то же время попыталась успокоить меня? Я глядела в ее доброе и деликатное лицо, и мысли вихрем кружились у меня в голове. Чушь! Тебе просто показалось, что она говорит неискренно. Конечно, Дебора сначала померила лиловое платье. Это вполне естественно, другого объяснения и быть не может. Но почему для того, чтобы надеть это платье, она направилась именно в восточную часть дома? Ну и что? Просто Кэрри положила платье в комнате Барбарины. Придя к такому заключению, я успокоилась. Это не ускользнуло от внимания Деборы и, казалось, вполне удовлетворило ее.
Дедушка заявил, что я не должна чуть ли не весь вечер стоять подле него и обязана танцевать. Я возразила, что беспокоюсь за него. Его лицо и в самом деле порозовело больше обычного.
– Я очень доволен сегодняшним вечером, – сказал старик. – Жаль, что в прошлом у меня было мало подобных праздников. Может, теперь, после твоего возвращения, все будет иначе?.. Кстати, а где твой муж?
Я указала на танцующего с Алтеей Грей Рока, при этом мысленно отметив, что эта пара явно выделялась среди остальных. Светловолосая, белокожая Алтея прекрасно смотрелась рядом с похожим на испанца Роком.
– Думаю, ему следовало бы уделять тебе больше внимания, – проворчал дед.
– Рок приглашал меня танцевать, но я отказалась, так как хочу поболтать с тобой.
– Нет, так не пойдет. А, вот и доктор. Очень рад вас видеть не при исполнении служебных обязанностей, доктор Клемент.
Эндрю Клемент приветливо улыбнулся мне.
– Очень любезно с вашей стороны и со стороны миссис Пендоррик, что вы сочли возможным пригласить меня.
– Почему бы вам не потанцевать с моей внучкой? Мне не хочется, чтобы она весь вечер была приклеена к моему стариковскому креслу.
Снова улыбнувшись мне, доктор Клемент повел меня в толпу танцующих.
– Вы не считаете, что дедушке вредно так волноваться?
– Я бы не сказал, что он чрезмерно возбужден. Напротив, по-моему, происходящее ему на пользу. Должен отметить, миссис Пендоррик, что после вашего приезда мой пациент чувствует себя значительно лучше.
– В самом деле?
– Да, теперь у него снова появился интерес к жизни. Раньше мне иногда казалось, что он просто умрет от меланхолии, сидя в своей комнате у окна и глядя на море. Думаю, теперь у лорда Полхоргана есть для кого жить, а значит, он в состоянии бороться, сопротивляться своему недугу.
– Ваши слова радуют меня, доктор.
– Лорд Полхорган как-то сказал мне, что страшно доволен вашим приездом и даже попросил заверить его подпись на кое-каких документах. Мы разговаривали с сестрой Грей о том, что давно уже не видели старика в таком прекрасном расположении духа. Сиделка считает, что все это произошло только благодаря вам, его внучке, которую он просто боготворит.
– Вы не представляете, как я счастлива хоть чем-то помочь ему, скрасить его одинокое существование. Кстати, доктор, а ваша сестра сегодня здесь, с вами?
– Да, хотя бальные танцы и не совсем в ее стиле. Вот если бы здесь танцевали народные… – Он весело расхохотался, не договорив. И в этот момент какой-то красивый, темноволосый молодой человек требовательно похлопал его по плечу. Поняв, в чем дело, Эндрю Клемент притворно рассердился.
– Разве в этом танце кавалеры меняются дамами?
– Да. Теперь моя очередь танцевать с миссис Пендоррик.
Во время танца молодой человек сообщил мне, что его зовут Джоном Полдри и что он живет на расстоянии нескольких миль от берега.
– Я приехал домой ненадолго, – продолжил он. – Вообще-то я изучаю право в Лондоне.
– Очень рада, что вы выбрались к нам.
– Да, вечер прекрасный. Все так здорово, особенно то, что вы оказались внучкой лорда Полхоргана.
– Кажется, так думают все без исключения.
– У вашего деда просто поразительно красивая сиделка.
– Да, это уж точно.
– Кто она? Ее лицо знакомо мне.
– Ее зовут Алтея Грей.
Мой кавалер задумчиво покачал головой.
– Не могу припомнить, где я ее видел. Уверен, что эта женщина приходила ко мне по какому-то делу, только вот по какому? Вообще-то у меня прекрасная память на лица, но на этот раз она меня подвела.
– Может, вы что-то спутали?
– Я обязательно вспомню, где встречал ее, вот увидите.
– Почему бы вам прямо не спросить ее об этом.
– Я спросил, и, знаете, эта женщина просто сразила меня своим ответом. Она убеждена, что мы с ней никогда не встречались прежде.
Моего партнера похлопали по плечу, настала очередь Рока танцевать со мной. Я обрадованно шагнула ему навстречу. Глаза мужа весело искрились.
– Все идет как по маслу, – заметил он, – но, к сожалению, я почти не вижу хозяйку этого дома. Конечно, понимаю, у нее полно обязанностей…
– То же самое можно сказать и о тебе.
– Разве ты не видишь, что я стараюсь изо всех сил, не пропустил ни одной из тех женщин, которые обычно весь вечер стоят, подпирая стену.
– Оно и видно. Ты уже несколько раз танцевал с Алтеей Грей. Не хочешь ли ты уверить меня в том, что она тоже страдает от недостатка внимания?
– Пойми, Фейвэл, женщины вроде Алтеи и Рэйчел действительно могут оказаться в невыгодном положении на балу. Сиделка и гувернантка! В нашем обществе еще полно снобов.
– Поэтому ты так и усердствовал с Алтеей? А как же насчет бедняжки Рэйчел?
– Что ж, пожалуй, я позабочусь и о ней.
– В таком случае, – беспечно заметила я, – мне ничего не остается, как наслаждаться хоть этими минутами с тобой.
Нежно коснувшись губами моего уха. Рок прошептал:
– Ты не забыла, дорогая, что теперь мы до конца жизни принадлежим только друг другу?
Ужин прошел весьма удачно. Его подавали в трех больших комнатах, прилегающих к холлу. Огромные, до пола, окна в них выходили на террасу, откуда открывался чудесный вид на сад и на море; яркий свет луны усиливал и без того неповторимое от этого пейзажа впечатление.
Убранные умелыми руками Трихэя комнаты смотрелись не хуже, чем сам бальный зал. Во всем чувствовался размах и роскошь. Столы буквально ломились от всевозможных деликатесов. Досон и находившиеся в его подчинении слуги, наряженные в красивые ливреи, прислуживали гостям в баре, в то время как сама миссис Досон приглядывала за столами.
Я сидела за одним столиком с дедушкой, Джоном Полдри и его братом, Деборой и девочками. Сегодня Ловелла была непривычно молчалива, и я не преминула отметить этот столь необычный факт. В ответ Хайсон объяснила, что они дали слово не привлекать к себе внимания, а то кто-нибудь вдруг заметит, что они с сестрой слишком малы для подобного бала, и попросит Рэйчел отвезти их домой. Близнецы тут же сообщили мне, что удрали от гувернантки и родителей и попросили ничего не говорить об этом Деборе, если та сама невзначай не заметит этого. Я пообещала не вмешиваться.
Пока мы разговаривали, часть гостей вышла на террасу. Я заметила, что Алтея и Рок тоже прогуливаются там. На мгновение остановившись, они залюбовались морем, все это время, казалось, говоря о чем-то очень серьезном. При виде их вдвоем мое хорошее настроение несколько испортилось.
Гости начали расходиться только в полночь. Наконец уехали все, остались только Пендоррики. Пока мы прощались с дедушкой, поздравляя его с удачным приемом, сиделка все время крутилась возле нас. Затем она повезла сидящего в инвалидном кресле деда к лифту, предусмотрительно установленном в Полхорган-холле за несколько лет до его болезни, а мы вышли на улицу, к машинам.
В Пендоррик-холл мы вернулись только в половине второго и, проехав через северную арку, остановились у входа. Дверь открыла поджидавшая нас миссис Пенхаллиган.
– Миссис Пенхаллиган, – сказала я, – вам не следовало дожидаться нас, ведь уже так поздно.
– Мадам, я решила, что перед сном вы наверняка захотите немного перекусить. У меня уже готов суп.
– Суп? Жаркой летней ночью? – возмущенно воскликнул Рок.
– Суп, суп, наш знаменитый суп, – нараспев проговорила Ловелла.
– Это тоже одна из старинных традиций, – прошептала мне на ухо Морвенна. – Даже, если мы очень захотим, то все равно не сможем избавиться от нее.
Мы вошли в дом, и миссис Пенхаллиган повела нас в небольшую зимнюю столовую. При виде накрытого стола Ловелла принялась приплясывать по комнате, весело напевая: «К вечеру послышались звуки пирушки…»
– Ловелла, умоляю тебя, успокойся, – вздохнула Морвенна. – Уже ночь. Ты не устала?
– Ничуть, – негодующе фыркнула девочка. – Бал был просто замечательным!
– Но он уже окончен, – назидательно напомнил им Рок.
– Еще нет. Прежде чем разойтись по комнатам, мы должны отведать супа.
