Текст книги "Павлинья гордыня"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Но больше всего для нее! – закричала я.

Наконец вмешалась бабушка:

– Мы этого не заслужили.

– Ты заслужила худшего, – мрачно огрызнулась я.

– Такое поведение бывает только в результате дружбы с шахтерами, – заявила она.

– Не смей говорить плохо о мистере Хенникере! Он хороший человек, и если бы был здесь, то помог бы маме больше вас всех.

– Мы сделали все, чтобы облегчить ею участь. Продали серебряную утварь, дабы увезти ее за границу, и удочерили тебя.

– Она нуждалась в доброте, а этого вы ей дать не могли. Вы ее не любили. Неужели вы не понимаете, что она потеряла самого дорогого человека в жизни!

– Самого дорогого?! – воскликнула бабушка. – Вор… Соблазнитель… Глупышка!

– Сделав ее падшей женщиной, вы посчитали себя правыми. Быть жестокими легко. Почему не утешили ее? Не облегчили жизнь? Вы могли помочь ей, но позволили умереть… И бабушка притворилась моей матерью. Никто из вас не протянул ей руку помощи… Вы отвратительны! Мириам боится выйти замуж за аббата, потому что он беден. Ксавьер не может жениться на леди Кларе, потому что та богата. Да это смешно! Из какого теста вы все сделаны? – я повернулась к бабушке. – Ты – явно из гранита, который отдает непомерной гордостью и бездушием…

Выговорившись, я выбежала из комнаты, дрожа от переполнявших чувств. Я сказала им, что думаю, и не получила отпора.

Потом в мою комнату явилась Мириам.

– Теперь не придется прятать семейную Библию, – сказала она.

Эти слова показались мне настолько смешными, что я расхохоталась, и это сняло напряжение. Потом сестра продолжила:

– Лучше существовать в бедности, чем позволить жизни пройти мимо.

Позднее я увидела семейную Библию, которую держали запертой в буфете. Там были имена моей матери и мое. Я рассматривала записи о давно ушедших Клейверингах, размышляя над их тайнами. За ужином о моем недостойном поведении даже не вспомнили, словно ничего не произошло. Разговор шел о погоде и делах в деревне. Никто бы не поверил, что днем разразился такой скандал. В чем-то эти люди восхищали меня.

Но теперь я была уверена в одном: они не будут мешать моей дружбе с Беном Хенникером. С того дня я смело шла по направлению к Оуклэнд Холлу и не делала тайны из своих посещений.

ГЛАВА 4
ПАВЛИН

Назревали перемены. Даже бабушка слегка изменилась. Она молча наблюдала за мной. Мириам стала смелее, Ксавьер еще больше замкнулся в себе. Так что мое противостояние не прошло даром. Все понимали, что я победила, и уже меньше боялись язвительных насмешек миссис Клейверинг.

Странно, но факт: Мириам даже похорошела и под всякими предлогами бегала в церковь. Думаю, на свидания с аббатом. Однако самые серьезные перемены происходили, конечно, в Оуклэнд Холле.

Бен отлично передвигался с помощью костыля.

– Эта деревяшка скоро заменит мне ногу.

– И тогда вы покинете Англию, – с грустью сказала я.

– Время не останавливается.

– Вы вернетесь на добычу опалов?

– Где-то в конце лета. В это время приятно путешествовать по морю. Кроме того, в Австралии меня ожидает продолжение жаркого сезона.

Глаза моего друга хитровато блестели – значит, строит какие-то планы. Хотелось верить, что в них есть место и для меня. То лето было каким-то особенным. Стояла жара, на небе ни облачка, и за едой говорили только о погоде, страшась засухи. Изменился даже дедушка. Его страх перед женой куда-то исчез. Бена, безусловно, беспокоило мое тоскливое настроение, когда разговоры касались отъезда, и он все чаще приглашал меня в Оуклэнд. Хотя я с удовольствием являлась бы туда и незваным гостем.

Это были ежедневные посещения, к которым привыкли даже слуги. Мистер Уилмот, по словам Ханны, заявил, что радуется возвращению семьи в родовой замок.

В доме я больше всего любила галерею в сто футов длиной и двадцать шириной. Здесь проходили балы, тут мама познакомилась с отцом. У окон стояли стулья с высокими спинками. Я часто отдыхала тут, представляя давно ушедших Клейверингов, танцующих под портретами предков. В том месте, где раньше стоял клавесин, было пусто. Пол украшали персидские ковры, которые Бен купил у нас.

Было приятно представлять маму в вишневом бархатном платье, такой Десмонд увидел ее впервые. Она, видимо, когда-то надеялась, что ее представят обществу именно в этой галерее.

– Вы будете скучать по мне, Джесси? – не сдержался Бен.

– Лучше не говорите об этом.

– Почему? У меня есть новости. Неужели вы думаете, что я уеду и оставлю вас одну? Мне бы хотелось, чтобы вы тоже присоединились.

– Бен!

– Я так решил. Что вы по этому поводу думаете?

Я мгновенно представила себя в гостиной Дауэра, объявляющей об отъезде.

– Мне никогда не позволят.

– Не беспокойтесь… Предоставьте это мне.

– Вы их плохо знаете.

– Наоборот. Ваши родные меня не выносят. Я ведь забрал у них этот замок. Но есть еще кое-что… Я встречался с вашим дедушкой до того, как купил имение, и обязан рассказать правду. Не хочу, чтобы между нами были тайны… У вашей семьи есть особая причина ненавидеть меня.

– Выкладывайте, – попросила я.

– Я сказал вам полуправду. Помните наш разговор? Я увидел дом, решил, что получу его, сделал деньги и купил имение. Все так. У меня было состояние, а дедушка Клейверинг не мог свести концы с концами, но продолжал содержать имение, как и его предки. Я – подлый старик, Джесси, и очень богатый. Денег хватает, чтобы время от времени поиграть в карты. Мир представляется мне сценой, а люди – игроками, которых я заставляю плясать под свою дудку. Я говорил, что всегда был картежником в душе, хотя не таким заядлым, как Клейверинги. Мне кажется, что этот порок сидит и в вас, Джесси.

Ваш дедушка является членом одного из элитных лондонских клубов. Я узнал об этом от прислуги. Когда-то в юности мы поставляли туда пряники. Это отличное заведение, вход в которое охраняют каменные львы. Эти звери никогда не впускают выскочек. Но я дал себе слово и сумел вступить в клуб. Там мы встретились с вашим дедушкой, который обожает покер. За карточным столом в течение нескольких часов можно потерять целое состояние. У него это заняло два или три дня. Я оказался с мистером Клейверингом за одним столом, причем не случайно… и получил Оуклэнд. Все вышло легче, чем я предполагал.

– Вы сделали это преднамеренно?!

– Не нужно так смотреть на меня, Джесси. Игра была честная. В ней у всех одинаковые шансы на выигрыш. Я поставил все, что имел, но он оказался более безрассудным, заложил замок и проиграл. Пришлось продать его. Так Оуклэнд Холл достался мне. Именно это не простила мне ваша семья… И дедушка в особенности. Теперь вы знаете все.

– Бен, вы не жульничали? – искренне спросила я. – Я должна знать правду.

– Клянусь, – он смотрел мне прямо в глаза. – Это была честная карточная игра.

– Бабушка знала об этом?

– Конечно, отсюда и ее ненависть. Но мне бы не хотелось, чтобы ваше отношение ко мне изменилось.

– Раз играли честно, этого никогда не произойдет.

– Вот и прекрасно. Теперь мы друг друга понимаем, и, думаю, мне удастся устроить вам поездку в Австралию.

– Трудно поверить в такое счастье.

– Надо все обдумать.

– Родные будут в ужасе.

– Тем интереснее наша затея, – с хитринкой заявил Бен.

Он хмыкнул, и я так и не выяснила, что у моего друга на уме. Хенникер много говорил о своей компании и городе под названием Фэнси Таун, часто упоминал Джосса. Это имя постоянно мелькало в наших разговорах, что казалось вполне естественным, ведь Джосс – сын Бена. Но, зная о его заносчивости, я не могла хорошо думать об этом человеке.

Хенникер постоянно повторял:

– Когда вы приедете в Австралию…

Но ни одним словом не упоминал, как избежать запрета семьи. В июне мне исполнилось семнадцать, и я еще не была хозяйкой собственной судьбы.

Наши разговоры доставляли истинное удовольствие обоим. Мне нравилось слушать рассказы о шикарном доме и Павлиньем поместье. Я представляла величественных птиц на газоне и Павлина в человеческом обличье среди них. Бен рассказал мне о своей экономке, миссис Лод, которую высоко ценил за деловые качества. У нее было двое детей – сын и дочь. Джимсон работал в компании, а Лилия помогала матери по дому. В особняке полно прислуги, в том числе из аборигенов.

Я внимательно слушала Бена и часто спрашивала:

– Как же я туда попаду?

– Предоставьте все мне, – только ухмылялся он в ответ.

Я всегда находила время, чтобы навестить слуг в Оуклэнде, и мы часто виделись с Ханной.

– Мистер Хенникер сказал, что скоро уезжает, – поделилась новостями миссис Бакет. – Он предупредил мистера Уилмота. Дом опустеет, и слугам это не нравится. Так всегда бывает с теми, кто не родился здесь. Хотя вы, наверное, будете скучать по нему. Я чуть не выдала наши планы, которые казались сумасшедшими мне самой. Возможно, Бен просто старается успокоить меня, заранее зная, что родные никогда не согласятся на мой отъезд.

В комнату постучали, и вошла Мириам, откровенно похорошевшая и счастливая.

– Нужно поговорить, Джессика, – сказала она. – Мы с Эрнстом собираемся пожениться. Что ты думаешь по этому поводу?

Я обняла и поцеловала ее, радуясь, что Мириам наконец-то решилась. Чувствуя мое искреннее одобрение, она покраснела до кончиков волос.

– Я очень счастлива. Мы решили больше не ждать, несмотря на запреты мамы.

– Я очень рада, Мириам. Нужно было сделать это давно. Но лучше поздно, чем никогда. Как скоро ты выходишь замуж?

– Эрнст говорит, что нет смысла больше откладывать. Мы думали, что он станет викарием, так как нынешний очень стар. Но этот человек проживет еще добрый десяток лет, и дай Бог ему здоровья.

– Ты права. И я надеюсь, что вы будете счастливы.

– И очень бедны. Папа ничего не может дать. А еще предстоит разговор с мамой.

– Не позволяй ей заставить тебя изменить решение.

– Этого не произойдет. Наша собственная бедность научила меня экономить, так что справлюсь…

– Ты абсолютно права, Мириам. Когда свадьба?

Она внезапно испугалась.

– В конце августа. Эрнст сказал, что объявит о нашей помолвке в церкви для того, чтобы никто не смог нам помешать. У него есть небольшой домик неподалеку от собора, места там предостаточно.

– Ты отлично справишься, Мириам.

Я радовалась, что она все же решилась, и перемены, происшедшие с Мириам, стали заметны для всех. Бабушка, естественно, злилась и была настроена скептически. Она язвила по поводу влюбленной старой девы, которая собирается жить, как церковная крыса, и питаться крошками со стола богачей. Я не преминула взорваться и сказала, что бабуля неправильно цитирует Библию.

– Ты стала невозможной, Джессика, – заявила она. – Все в доме пошло прахом. Никто не воспринимает свои обязанности всерьез. Смешно, когда старые девы стремятся выйти замуж лишь бы за кого, не думая, что уже поздно.

Мириам, конечно, оскорбляли язвительные уколы, но она уже чувствовала себя будущей женой Эрнста, а не просто дочерью, и постоянно ссылалась на него. Меня это радовало. Мы много разговаривали и стали по-настоящему дружны. Я объясняла Мириам, что ей давно пора бежать от тирании бабушки и нельзя упускать счастье.

– Интересно, что будет, когда я уйду отсюда? Джессика, что ты собираешься делать?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты часто бываешь в Оуклэнд Холле. Иногда это пугает меня. Ты идешь по стопам матери.

– Мне нравится там. В Дауэре совсем не весело.

– Все беды твоей матери начались там.

– Со мной будет по-другому. Перестань беспокоиться, Мириам. Думай о будущем. Радуйся своему счастью.

– Я это и делаю.

Мириам вышла замуж в конце августа, как и планировалось. Бабушка явилась на свадьбу только для того, чтобы не нарушить традиции. Дедушка вел невесту к алтарю, а я была подружкой. Церемония прошла скромно, ибо бабушка много раз повторяла, что мы находимся в стесненных обстоятельствах.

Не было даже свадебного обеда.

– Что нам праздновать? – не унималась она. – Глупые капризы старой девы.

Но жестокость бабушки уже не трогала Мириам. Она наконец-то приняла решение, к которому шла многие годы. Бабушка, упоминая об этой супружеской паре, противно кривилась и звала их церковными крысами, предрекая новобрачным нищету и скучные будни.

Молодые даже никуда не поехали в свой медовый месяц.

– Медовый месяц, – издевалась старуха. – Бутерброд с сыром на деревянном столе, который моя доченька выскребает ножом. Она еще поймет свою ошибку. Они живут в нищей лачуге! Пусть радуются этому.

Тогда заговорил отец:

– Иногда в подобной лачуге человек испытывает больше счастья, нежели в роскошном замке. По-моему, это сказано в Библии. Я рад, что Мириам все же сбежала из нашего дома.

Бабушка уничтожающе посмотрела на мужа, но тот взял газету и вышел из комнаты.

Так он впервые в нашем присутствии оказал сопротивление жене.

Несчастье произошло через неделю после свадьбы Мириам. Прогуливаясь утром по парку, Бен упал, потому что подвернулся костыль. Хенникера обнаружили только через час. Бэнкер и Уилмот отнесли его домой и вызвали врача. Оказалось, что повреждения очень серьезны. Открылась старая рана на ноге, и надо было лежать в постели, пока она не заживет.

Когда я явилась в Оуклэнд, Бен выглядел не только недовольным, но и очень больным.

– Посмотрите, что сделал старый дурак, Джесси, – ворчал он. – Костыль вылетел из рук, я покатился по траве. Почему вы не спасли меня в этот раз?

– Как жаль!

– Придется теперь навещать меня.

– Я буду приходить часто, Бен.

– Больной старик вам быстро надоест. Но я скоро встану.

– Конечно.

– Придется отложить отъезд в Австралию, но это, по-моему, вас не расстраивает.

– Я бы не вынесла вашего отъезда.

– Вы бы поехали со мной.

– Я никогда не верила, что попаду в Австралию.

– Это на вас не похоже, Джесси. Вам ведь хочется туда? Я не оставил бы вас в Дауэре. Вы там задохнетесь. С вашим характером там не выжить. Вы хотите жить, мечтаете расправить крылья, у вас авантюрная душа, Джесси. Мы похожи. То, что случилось со мной, – только отсрочка. Обещаю, что когда-нибудь вы уедете в Австралию.

– Неужели вы и на этот раз сядете за карточный стол и выиграете меня? – рассмеялась я.

– Неплохая идея. С вашим дедушкой это нетрудно… А что, если бы я проиграл, Джесси?

– Вы картежник и всегда рискуете.

– Есть вещи, в которых неоправданный риск недопустим, – он крепко сжал мою руку. – Я решил, и вы поедете в Австралию.

– Значит, Бен, вы должны поправиться.

– Положитесь на меня. На следующей неделе я встану.

Но этого не произошло.

Прошли сентябрь и октябрь, а рана не заживала. Доктор настаивал, чтобы мистер Хенникер оставался в постели. Он злился, ругал врачей, заявляя, что они ничего не знают, и не находил себе места. Почему проклятая рана не заживает? Неожиданная болезнь нарушила его планы. Он пытался встать, но безуспешно, и с неохотой признал свое поражение. Я приходила каждый день в половине второго и, зная, что друг ждет, никогда не опаздывала.

В конце октября состоялся консилиум, и все в Оуклэнд Холле помрачнели. Кроме незаживающей раны, появились и другие плохие симптомы.

Бен поначалу твердил, что все это ерунда, и опять попытался встать с постели. Но неудачно. Похоже, доктора оказались правы. Он настоял на том, чтобы ему сказали правду, а затем выложил заключение врачей мне:

– Нам нужно серьезно поговорить, Джесси. Несмотря на все отговорки, я заставил их относиться к себе, как к мужчине. Если Бена Хенникера ожидает конец, то это касается только его. Я хочу оставить свои дела в порядке. Врачи сказали, что у меня нелады с кровью, поэтому и нога не заживает. Не упади я – эта болезнь все равно проявилась бы рано или поздно. Они считают, что мне осталось не больше года и что я никогда больше не встану с кровати. Все прекрасные планы полетели к чертям… Но они не знают Бена Хенникера. Я внесу изменения, а на это нужно время. Вы понимаете, меня, Джесси?

– Конечно.

– Итак, мне осталось недолго и нужно подготовиться… Прекратите печалиться. Я – старик и прекрасно пожил. Не хочу угасать как свеча. Этому не бывать. Я всегда мечтал увидеть внуков, играющих на газоне с павлинами.

– Вы имеете в виду детей Джосса?

– Вот именно. Я представлял их похожими на него… Маленьких девочек и мальчиков. Девчушки будут очень хорошенькими, если унаследуют его глаза. Я рад, что он пока не женился, хотя на это существовала причина.

– Какая причина? Он ведь не очень молод?

– Недавно разменял третий десяток. Сколько времени прошло с тех пор, как он появился в моем доме! Я хочу, чтобы сын женился на подходящей женщине. Это очень важно. Поэтому я рад, что он еще холост.

– Вы хотели рассказать мне о причине.

– У него были увлечения. Джосс – мужчина и любит женщин. Они же его обожают, – Бен довольно хмыкнул, и мне это не понравилось. – Во все, что он делает, Джосс вкладывает больше энергии, чем другие люди. Если уж он положит глаз на кого-нибудь, то добьется своего.

– Ваш сын теперь кажется мне еще более привлекательным, – с ехидцей заметила я. – К тщеславию добавляются черты истинного ловеласа.

– Вы забываете, Джосс – настоящий мужчина, сильный, гордый, уверенный в себе. Таким он и должен быть. Высокий, красивый, получил хорошее образование. Я отослал его в школу, которая не изменила мальчика. Образование в Англии только помогло. В шестнадцать он уже мечтал работать. Джосс помешан на опалах и знает все об их добыче… Но я хочу думать о настоящем. Они говорят, что мне остался год. Может, старина Бен протянет и дольше. Но прежде чем я уйду в мир иной, нужно все привести в порядок. Вы должны многое для меня сделать. Написать письма и все в этом роде.

– Я помогу во всем. И вы это знаете, Бен.

– Напишем первое письмо юристам в Лондон и Сидней. Пусть пришлют мистера Веннора из столицы незамедлительно. Сделаете это?

– Конечно. Только сообщите адрес.

– Мистер Веннор служит в фирме «Веннор и Кейвз», расположенной на площади Ганновера. Полный адрес найдете в моей записной книжке.

Я написала письмо и пообещала отправить его.

– Рад, что у нас еще осталось время, Джесси.

– Врачи могут ошибаться, – настаивала я. – Так часто бывает.

– Возможно. Но я думаю, не преследует ли меня проклятие Зеленого Огня? Я ведь говорил, что все его владельцы пострадали.

– Но вы потеряли его двадцать лет назад.

– Да, конечно. Доктора предполагают, что я подхватил инфекцию, когда работал в шахте. Это цена, которую приходится платить за добычу опалов. Своеобразная месть природы за то, что мы отбираем у нее.

– Но красота не должна прятаться. Ее нужно отдавать людям.

– Кто знает, я все-таки думаю, что во всем виноват Зеленый Огонь.

– Неправда, Бен. Жизнь шла нормально, когда камень принадлежал вам.

Друг не ответил, а только взял мою руку и легонько сжал ее.

– Позднее я пошлю за Джоссом, – сказал он.

– Вы собираетесь пригласить его сюда?

Бен не спускал с меня глаз.

– Похоже, у вас кровь заиграла в жилах. Он вас интересует, не правда ли?

– А почему бы и нет? Я знаю, что вы высоко его цените. Но должна предупредить, что, судя по рассказам, ваш сын мне не слишком нравится.

Хенникер так расхохотался, что я испугалась за его состояние.

– Прекратите, Бен, это совсем не смешно, – серьезно заявила я.

– Вы измените свое мнение, когда познакомитесь с ним.

– Значит, вы действительно собираетесь позвать его в Оуклэнд?

– Пока нет. У меня еще есть время. Сын приедет, чтобы проводить меня в последний путь. У него полно работы, он не может бить баклуши целый год. Но когда дело будет близиться к концу, я пошлю за Джоссом и скажу ему свое последнее слово.

Я чувствовала себя несчастной, потому что Бену становилось хуже с каждым днем. Он бешено цеплялся за жизнь, но конец был неминуем.

Что будет в это же время на следующий год? При этой мысли меня охватывала глубокая печаль.

Проходили недели, я продолжала навещать Бена каждый день. Бабушка наверняка знала о моих визитах и выказывала свое недовольство, но запретить ничего не могла, боясь неповиновения.

– Твоему другу-шахтеру воздастся по заслугам, – сердито заявляла она при каждом удобном случае. – Подобные люди всегда кончают плохо.

Я не могла спорить с ней, потому что слишком серьезно относилась к Бену.

Он постоянно говорил об Австралии, а я с удовольствием слушала. Иногда мысли сбивались, и Бену казалось, что он до сих пор владеет Зеленым Огнем.

– Некоторые люди фанатично преданы опалам, а Зеленый Огонь – необычный камень. Бриллианты стоят дороже. Я видел людей, пораженных золотой лихорадкой. Те думают только о том, что золото может дать в жизни. С опалами все по-другому. Они очень разные. О Зеленом Огне ходит много легенд. Я знавал бедняков, которые не могли расстаться с опалами, даже смертельно нуждаясь в деньгах.

– Но Зеленый Огонь – несчастливый камень.

– Зато один из самых уникальных. Ничего подобного ему я не видел.

– Кто нашел его?

– Старый шахтер пятьдесят лет назад. Ему страшно не везло. Этого парня прозвали бедняга Джин. А потом во время обвала обнаружил Зеленый Огонь. Джин отдал свою жизнь за этот камень. Его сын нашел тело и сокровище. Отправился с ним в Сидней и показывал всем, чтобы похвастаться. Однажды старая цыганка предупредила его об опасности. Парень отдал камень младшему брату – так, чтобы никто не знал. А его самого убил разбойник.

– Что случилось потом?

– Камень отполировали. И опять череда смертей. В перепалке с женихом дочери младший брат упал с лестницы и два года провел в страшных муках. После его кончины дочь продала опал какому-то восточному владыке. И того убили через год. Опал достался старшему сыну, тот попал в рабство, и камень забрал хозяин. Потом его украли, и вор умер от лихорадки, прося сына отвезти опал в Австралию. Я рассказывал о старом Гарри. Он выиграл его.

– Этот человек не верил в легенды?

– Все, кто владел Зеленым Огнем, не хотели с ним расставаться.

– Вы не боялись, когда получили его?

– Нет. Но посмотрите, что произошло со мной.

– Нельзя винить несчастный камень. Интересно, что случилось с человеком, который украл его?

Бен взял меня за руку и заговорил:

– Джесси… – но не решился продолжить. Он выглядел очень усталым.

– Поспите, Бен.

Он не протестовал, и я поспешила вернуться в Дауэр.

Наступил Новый год. Иногда мне казалось, что Бен поправится. Но чаще он выглядел обессилевшим и угасающим.

Однажды в середине февраля я отправилась навестить его. В прихожей горел камин, и меня встретила печальная Ханна.

– Ему стало хуже. Да поможет Бог! Что будет с нами всеми?

– Думаю, он не забыл вас в завещании, – заверила я.

– Даже мистер Уилмот не ругает мистера Хенникера последние несколько недель. Он был бы рад, если б все оставалось по-прежнему.

– Это устроило бы всех, Ханна.

Когда я вошла в комнату, то поразилась синюшному цвету его лица. И тем не менее, увидев меня, Бен старался казаться веселым.

– Ну и погодка! – сказал он. – Приятно погреться.

Я подошла к кровати и взяла его руки. Они были очень холодными.

– В замке зябко, – заметил Бен.

Мы опять говорили об Австралии, а потом пили чай, который я подогрела на спиртовке.

– Представляю, как вы готовите пищу в лесу. Но человек предполагает, а Бог располагает. Боюсь, меня он не жалует, Джесси.

Я подала ему чай.

– Крепкий… Но чай лучше пить в лесу. Жаль, что мы там не побываем вместе. Не вешайте нос, девочка. Вы обязательно туда попадете. Я уверен.

Я не ответила. Пусть радуется своим фантазиям. Но трудно было представить, что скоро я не смогу приходить в Оуклэнд Холл.

– Думаю, пора, – сказал Бен. – Нужно послать письмо Джоссу. Ему понадобится время. Он же не сядет на первый корабль. Необходимо уладить дела в компании до отъезда.

– Хотите, чтобы я написала ему? – я взяла ручку и бумагу, а потом села у кровати. – Что?

– Сами придумайте. Пусть это будет ваше письмо ему.

– Но…

– Подчиняйтесь.

Итак, я написала:

«Уважаемый мистер Мэдден,

мистер Бен Хенникер попросил сообщить, что он болен и просит вас приехать в Англию. Очень важно, чтобы вы выехали как можно скорее.

Искренне ваша

Джессика Клейверинг».

– Прочитайте.

Я подчинилась.

– Получилось как-то недружелюбно.

– Но я ведь не знакома с Джоссом.

– Я много говорил о нем.

– Но ваши рассказы не вызвали у меня дружеских чувств.

– Выходит, я промахнулся и сам виноват. Когда вы встретитесь, то почувствуете к нему то же, что и другие женщины. Вот увидите…

– Вы кудахчете, как глупый павлин над своим птенцом.

Бен, конечно, расхохотался и повеселел. Но я не знала, что задумал мой друг.

Через некоторое время я получила ответ от Джосслина Мэддена. Он был адресован мисс Джессике Клейверинг из Оуклэнд Холла. Уилмот подал мне письмо на серебряном подносе.

Я сразу заметила австралийскую марку и четкий почерк, а поэтому догадалась и отнесла послание Бену. Я прочитала его вслух:

«Уважаемая мисс Клейверинг.

Спасибо за письмо. Когда вы получите ответ, я буду в дороге. И по приезде в Англию немедленно отправлюсь в Оуклэнд Холл.

Искренне ваш

Джосс Мэдден».

– И это все?! – удивленно воскликнул Бен.

– Здесь вполне достаточно. Теперь мы знаем, что ваш сын в пути.

Пришел апрель. В июне мне должно было исполниться девятнадцать.

– Ты взрослеешь, – сказала бабушка. – Все могло выйти по-другому, если б мы жили в Оуклэнде. Но здесь не на что надеяться. Тебе не заполучить даже аббата. Твоя тяга к дурной компании обернется тем, что ты не сможешь выйти замуж даже так плохо, как Мириам.

– Я думаю, что Мириам очень счастлива.

– А как же… Каждый день беспокоится, где бы добыть еду.

– Все не так плохо. У них достаточно провизии. Она умеет управлять домом и чувствует себя там лучше, чем в Дауэре.

– Мириам вышла бы замуж за кого угодно. Надеюсь, ты в таком положении не окажешься.

– Обо мне не беспокойся, – огрызнулась я.

Настроение было подавленным, потому что здоровье Бена ухудшалось. Я не могла представить, как жить после его смерти. Невеселая перспектива… В Дауэре я исполняла небольшие поручения: навещала бедняков, посещала курсы кройки и шитья в церкви, носила цветы на могилы, украшала церковь, и все в таком роде. Между делом я представляла, как стану разочарованной, злой и угрюмой. Чем старше я буду становиться, тем быстрее побегут годы.

Тот день начался, как обычно, молитвой в гостиной. На исходе апреля миссис Джармэн разрешилась еще одним младенцем, и бедный садовник стал еще скучнее. Он сказал мне, что природа не перестает быть щедрой к нему. Бабушка, конечно, не удержалась от комментария и прочла лекцию о половом воздержании. Бедняга Джармэн смотрел на нее с таким укором, что я рассмеялась.

Бабушка по-своему жалела его жену. Чтобы доказать семейную щедрость, она напаковала корзину провизии для роженицы, положив банку джема из черной смородины, который начал закисать, небольшого цыпленка и бутылку спиртного.

– Отнеси это миссис Джармэн, Джессика. Ведь ее муж работает у нас, а поэтому мы должны им помочь. Несчастная женщина нуждается в еде.

Когда я отправилась в дом садовника, я продолжала думать о Бене и о том, как обстоят дела в Оуклэнд Холле. Рядом с домом были грязный пруд и заросший садик. Бедняга Джармэн, отдававший все время чужим садам, абсолютно не обращал внимания на свой. Они могли бы посадить цветы и овощи. Трехлетний мальчик копался в грязи, двое других тянули веревку, четвертый бросал мячик в грязную воду.

При моем появлении все глаза устремились на корзинку.

– Добрый день, миссис Джармэн! – позвала я.

Я нашла ее в кровати. Новорожденная лежала в колыбельке рядом. Женщина показалась мне огромной и похожей на королеву-пчелу.

– У вас родилась девочка, миссис Джармэн?

– Да, мисс Джессика, – ответила жена садовника, закатив глаза. Она явно разделяла презрение мужа к природе. – Дочь назвали Дези.

Мы немного поговорили, а потом вышли во двор, где шумно играли дети.

Я уже собиралась уходить, когда малыш бросил мяч в пруд, решил достать его и повалился лицом в грязь.

Остальные дети с интересом наблюдали, но никто не пытался ему помочь. Я поняла, что ребенок в опасности, бросилась в пруд и вытащила малыша.

Стоя с ребенком на руках, я заметила, что за этой сценой наблюдает всадник. Лошадь выглядела огромной, и мужчина тоже. Он напомнил мне кентавра.

Потом раздался царственный голос:

– Вы не покажете, как проехать в Оуклэнд Холл?

Шестилетний мальчишка закричал:

– Вверх по дороге…

Всадник ожидал ответа от меня.

– Поезжайте вверх, поверните направо, и там будут ворота.

– Спасибо.

Он достал из кармана несколько монет и бросил нам. Я пришла в ярость и быстро поставила ребенка на землю. Потом наклонилась, чтобы подобрать деньги и швырнуть их вслед. Но дети уже подхватили их.

Злясь на всадника, я набросилась на малыша, с любопытством наблюдавшего за мной.

– Ах ты грязный ребенок, – пробормотала я, уже понимая, что его вины здесь нет. – Иди к своим братьям и сестрам и не смей больше залезать в пруд!

Я вернулась в Дауэр и сразу же посмотрелась в зеркало: грязь на щеке, блузка испачкана, мокрая юбка и туфли.

Боже, как я выглядела! Всадник принял меня за крестьянку! Я догадалась, кто это был. Ведь незнакомец спросил об Оуклэнд Холле. Да еще как высокомерно! Он действительно похож на напыщенного павлина.

Никогда не могла предположить, что наша первая встреча с Джоссом будет такой!

– Я и не сомневалась, что возненавижу его, – сказала я вслух.

Я не могла заставить себя отправиться на следующий день в Оуклэнд Холл и все время думала, что не нужна Бену, так как с ним его любимый Павлин.

Но ошибалась.

В дверь постучала Мэдди.

– Ханна передала мне, что мистер Хенникер ждет вас, и как можно скорее.

Придется подчиниться. Я оделась с особенной тщательностью, выбрав голубое платье, которое придало мне некоторую уверенность в себе.

В замке я тут же заметила перемену атмосферы. В холле меня встретил величественный Уилмот.

– Мистер Хенникер просит вас немедленно пройти в его комнату, мисс Клейверинг.

– Спасибо, Уилмот.

Я поняла, что не стоит задавать вопросы, беспокоившие меня. Дворецкий никогда не стал бы обсуждать со мной другую персону. На лестнице я заметила Ханну, которая поджидала меня.

– Мисс Джессика, приехал джентльмен из Австралии.

– Ну и…

– Что-то невероятное!

Выражение ее лица разозлило меня.

Обычно разумная Ханна теперь выглядела просто глупенькой.

– Он произвел на вас какое-то странное впечатление.

– Мистер Хенникер так радовался его приезду. Он ведет себя, как хозяин. Даже Уилмот это подметил. Я никогда не видела такого высокого джентльмена. А как он разговаривает! Эхо по всему дому… Он себе цену знает. Говорят, это сын мистера Хенникера. Хотя, вроде, мистер Хенникер не был женат, и молодого джентльмена зовут мистер Мэдден.

– Похоже, придется встретиться с ним. Он вас совсем околдовал.

Я прошла мимо Ханны и постучала в дверь спальни Бена.

– Входите, дорогая.

Бен сидел на стуле у кровати, колени прикрывал плед. По направлению ко мне двигался высокий мужчина. Пришлось поднять глаза, и мне стало неприятно.