Текст книги "Голос призрака"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Я согласилась с ней.

Потом мы заговорили о нарядах, но мои мысли постоянно возвращались к Джонатану и Миллисент, связывающих себя клятвой, которой он вряд ли будет верен.

Свадьба должна была состояться первого июня. Несколькими днями раньше наша компания выехала в Петтигрю, который находился между Лондоном и Эверсли.

Мама и я поехали в экипаже с Мэри Ли, маминой служанкой, которая помогала нам обоим. Мы везли сундуки с одеждой и всем необходимым. Дэвид и Дикон ехали верхом, и мы потратили на дорогу день, выехав рано, и приехали в шесть часов в Петтигрю-холл.

Нас тепло встретили лорд и леди Петтигрю. Джонатан был уже здесь.

Петтигрю-холл выглядел более современным, чем Эверсли, но был возведен на сто лет позже. Это было квадратное каменное сооружение, внутри которого был двор. Кухня, кладовые и чуланы находились внизу. Величественная лестница извивалась пролет за пролетом до самого верха, откуда можно было видеть расположенный внизу зал.

Гостиная находилась на первом этаже, стеклянные двери которой выходили в необычайно красивый парк. Из обеденной комнаты, которая располагалась на этом же этаже, открывался не менее великолепный вид. Здесь было очень много спален. Комнаты для прислуги находились в мансарде. Дом был богато обставлен: стены были украшены гобеленами, которые стали производить во Франции около ста лет назад.

Вкус леди Петтигрю казался мне несколько тяготеющим к чрезмерной пышности. Весь дом был уставлен богато инкрустированной мебелью. Обивка кроватей и занавеси отличались яркостью тонов, а некоторые потолки украшали аллегорические сцены. Казалось, она хотела доказать свою значимость всему миру, что особенно подчеркивал ее дом.

Комната, которую отвели для нас с Дэвидом, располагалась рядом с комнатой мамы и Дикона. Они были больше и светлее, чем наши, построенные в елизаветинском стиле, и, благодаря своим высоким окнам и мраморным каминам, показались мне очаровательными.

На время свадьбы здесь остановилось несколько гостей, и, конечно же, среди них были лучшие друзья Петтигрю Фаррингдоны. Леди Петтигрю сказала, что поднимется с нами, чтобы показать наши комнаты, а затем познакомит нас с семейством Браунингов. Они были необычайно милыми людьми, и она считала, что нам понравится компания сэра Джорджа, его жены Кристины и их необычайно милой дочери Фионы. Когда мы остались одни, Дэвид сказал:

– Она, конечно же, властная женщина, и, кажется, дочь пошла в нее.

Но не думаю, чтобы она могла подчинить себе Джонатана, как леди Петтигрю своего мужа.

– Я уверена, что Джонатан знает, как себя держать, – ответила я.

– О да.

В этом ты можешь быть уверенной. Свадьба обещала быть пышной. Лорд Петтигрю имел большое влияние в банковских кругах и, подозреваю, в политических тоже. А это означало, что свадьба его дочери – незаурядное событие. Желающих попасть на свадьбу было много.

Церемония должна была состояться в деревенской церкви утром, после чего планировался прием в Петтигрю-холле. Ожидалось много гостей как из Лондона, так и из соседних поместий. Мы, Фаррингдоны и Браунинги оказались единственными, кто остановился в доме, хотя некоторые тоже могли бы остаться на ночь, поскольку леди Петтигрю не хотела отпускать их рано.

Когда вечером мы вышли к обеду, нас встречали Фаррингдоны – Гвен, Джон и Гарри, а также Джордж и Кристина Браунинги с дочерью Фионой, которой было около восемнадцати лет.

– Все собрались? – спросила леди Петтигрю, обводя нас взглядом. Пройдемте в столовую. Полагаю, все проголодались. Путешествие так утомляет. Я рада, что вы не торопитесь, как многие из гостей, и останетесь на ночь. Да и как же иначе может быть? Очень многие хотят увидеть свадьбу моей дочери.

Джордж Фаррингдон подтвердил, что это, конечно же, весьма счастливое событие.

– И в немалой степени потому, что мы так долго этого ждали, – добавила Гвен.

– О, обстоятельства… обстоятельства! – воскликнула леди Петтигрю, подняв руку, будто желая отмахнуться от этих обстоятельств. Она, конечно же, имела в виду смерть Сабрины, из-за которой была отложена свадьба. Теперь пойдемте. Джордж, ты сядешь с Гвен, а Джон – с Кристиной. Теперь, Джонатан, я хочу все перемешать. Ты сядешь отдельно от Миллисент, ее проводит к столу Дэвид, а ты помоги Клодине.

Я почувствовала себя неловко, когда взяла его под руку. Он одарил меня улыбкой, и я вновь почувствовала, что мы связаны тайной.

– Мне жаль, что все так перемешалось, – прошептала я.

Он положил свою руку на мою и осторожно пожал ее.

– Даже мимолетное прикосновение, подобное этому, доставляет мне райское наслаждение.

Я тихо рассмеялась.

– Нелепо, как всегда… даже накануне твоей свадьбы.

Я сидела рядом с ним. Миллисент напротив, рядом с Дэвидом. Леди Петтигрю, расположившись во главе стола, глядела на нас, как генерал на своих офицеров, и одновременно приглядывала за слугами, приходившими из кухни. Я увидела на другом конце стола лорда Петтигрю, следившего за ней со смешанными чувствами восхищения и нежности. Я подумала, что он очень отличается от Джонатана. И если окажется, что с годами Миллисент будет все больше походить на мать, то супружеская жизнь для Джонатана станет нелегким делом.

Сидевшие рядом начали переговариваться, и за столом поднялся шум. Но леди Петтигрю не терпела, чтобы ее влияние хоть ненадолго ослабевало. Она любила быть в курсе всего, что обсуждалось за столом, и в этом проявлялась ее властная натура, так что разговор вскоре стал общим.

Через некоторое время затронули проблему войны в Европе и, в частности, успехи Наполеона Бонапарта.

Я заметила, что Гарри Фаррингдон, сидящий рядом с Фионой Браунинг, оказывает ей слишком большое внимание, и почувствовала себя неловко, вспомнив Эви Мэйфер.

Я уже давно не видела Эви, хотя она и приезжала к тете Софи несколько раз с сестрой. Миссис Трент так беспокоилась по поводу их отношений с Гарри Фаррингдоном! Она, как и леди Петтигрю, тоже хотела сделать все по-своему, но, судя по тому, как Гарри Фаррингдон ухаживал за Фионой Браунинг, можно было понять, что Эви не на что рассчитывать. Преподобный Поллик утверждал, что все пойдет как по маслу, – вещала леди Петтигрю со своего председательского места. – Он человек, который очень серьезно выполняет свои обязанности и за это мы благодарны ему, не так ли, Гарри? – Лорд Петтигрю утвердительно кивнул. – Он настаивает на репетиции. Она состоится завтра. Всем присутствовать не обязательно, только виновники торжества. Но если кто-нибудь захочет прийти в церковь, думаю, не пожалеет.

Все за столом согласились, что пропустить это событие нельзя.

– Какой суетливый человек этот маленький преподобный! Уверяю вас, он всегда помнит, что обязан нам жизнью, и, понятно, будет рассматривать эту свадьбу как личный триумф.

Пошел разговор о предыдущих свадьбах, и леди Петтигрю провозгласила:

– Ты будешь следующий, Гарри.

Все подняли бокалы за Гарри Фаррингдона, и я заметила, что Фиона Браунинг слегка порозовела.

Мы оставили мужчин за портвейном, а леди Петтигрю провела дам в гостиную, где она продолжала говорить о свадьбе и как она счастлива видеть Миллисент вступающей в брак с тем, кого ей выбрали родители.

– Они с детства любили друг друга, – сказала она снисходительно. – Не так ли, Миллисент?

– Мы знаем друг друга с детства.

– Я об этом и говорю. И, конечно же, мы думали об этом, пока они были еще малышами.

Я спросила Фиону, где она живет, так как не видела ее раньше.

– Уже два года, как мы переехали с севера на юг Англии.

– Поэтому мы никогда и не встречались.

– У папы поместья в Йоркшире, но он заинтересовался сейчас разведением овец в Кенте и купил землю на границе Эссекса. Он подолгу живет в Лондоне. Очень много времени занимала дорога. Теперь все упростилось.

– Вам здесь нравится? – О да.

Гвен Фаррингдон выступила вперед.

– Мы взяли их под свое крылышко, – сказала она с улыбкой, – и стали большими друзьями.

«Итак, – подумала я, – Фаррингдоны принимают Фиону как будущую невестку. Еще один камень преткновения для Эви».

Миллисент сказала, что она с Джонатаном отправится в Лондон сразу же после свадьбы. Они планировали провести медовый месяц близ Майденхеда.

– Гринфилл… Вы знаете, сэра Майкла и леди Гринфилл?

Они предложили нам свои владения на медовый месяц, но Джонатан захотел побыть в Лондоне. Конечно же, мне хотелось бы поехать за границу. Мы говорили об Италии, Венеции.

Я похолодела, услышав свой голос:

– Прогулки по каналам, когда гондольеры поют итальянские песни о любви.

Миллисент резко засмеялась.

– Именно так, – сказала она.

– Не беспокойтесь, – сказала леди Петтигрю. – Мы скоро разобьем этих чертовых иностранцев.

– Похоже, что французам очень везет в Европе, – сказала я.

– О, этого ничтожного Бонапарта, или как его там зовут, следует поколотить. Его скоро остановят. Абсурд… эти чертовы революционеры позволили опустошить Европу. Я не понимаю, что они делают.

– Почему бы не сделать вас генералиссимусом, леди Петтигрю? – не без иронии сказала я.

Все зааплодировали, а леди Петтигрю откровенно согласилась, что это неплохая идея.

К нам присоединились мужчины. Дэвид подошел и сел со мной. Джонатана вовлекли в разговор лорд Петтигрю и Дикон. Я увидела, как Фиона робко улыбается Гарри.

Я прошептала Дэвиду:

– Мы скоро сможем уйти? Я устала.

– Да, путешествия так утомительны. Подошла матушка.

– Ты выглядишь немного усталой, Клодина, – заботливо сказала она.

Думаю, я выглядела напряженной. Ситуация была непростая. Циничная женитьба Джонатана на Миллисент, и, кроме того, меня все время мучила мысль о бедной Эви Мэйфер.

– Я хочу сказать леди Петтигрю, что пора спать, – сказала мама.

Она так и сделала. Оказалось, что все подумывают об этом же, и, пожелав спокойной ночи, компания разошлась.

Я сидела, расчесывая волосы перед зеркалом, а Дэвид следил за мной из постели.

– Что ты о них думаешь… Джонатане и Миллисент? – спросил он.

– О, это идеальная пара, объединяющая интересы семей, не так ли?

– Но ведь не это истинная причина свадьбы, да?

– Полагаю, что они оба так и думают.

– Похоже, Миллисент увлечена Джонатаном так же, как и он ей.

– Дэвид, ты обратил внимание на Гарри Фаррингдона?

– Ты имеешь в виду эту девушку, Фиону Браунинг?

– Да.

– Хм. Он, кажется, увлечен ею.

– Ты помнишь, как он вел себя с Эви Мэйфер?

– Помню.

– Я думала, что у них что-нибудь получится.

– Ты имеешь в виду свадьбу?

– Да, думаю миссис Трент надеется на это.

– Конечно, надеется. Но Эви не на что рассчитывать, ведь Фаррингдоны так богаты.

– Мне жаль бедняжку Эви. Она прекрасная девушка. И сейчас, похоже, что Фиона Браунинг…

– О, меня это не касается. Гарри никогда сам ничего не решал.

В его жизни было много девочек, подобных Фионе. Это случалось и раньше. Это серьезно, пока не надоест, затем все кончается и появляется другая обольстительница. На Гарри нужно сильно надавить, чтобы он женился. Он такой… – Дэвид зевнул. – Ладно, давай спать.

Я задула свечу и легла рядом с ним.

* * *

Дэвид, так же как и Дикон, не пошел на репетицию. Я сидела с Гвен Фаррингдон в задних рядах. Фиона пришла позже и подсела к Гарри.

Всем заправляла леди Петтигрю, и было любопытно видеть ее ястребиные глазки, устремленные на преподобного Марка Поллика, который имел собственное мнение по поводу того, как все должно происходить в его церкви.

Пришел лорд Петтигрю, ведя Миллисент под руку. Я видела, как поднялся Джонатан. Они подошли к преподобному Марку, и леди Петтигрю отдала команду Миллисент стоять прямо и говорить громко.

Это было немного забавно и, как говорила моя мама, не нужно.

Музыка, выбранная леди Петтигрю, звучала волшебно. Хор, собранный для исполнения гимнов, как и оркестр, наполнили звуками маленькую церковь. Я заметила, как Гарри Фарингдон взял руку Фионы, они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

«Для тебя все кончено, Эви», – подумала я.

Я подумала, а как сильно он завладел ее сердцем? Эви не относилась к тем девушкам, которые выставляют свои чувства на показ. Она, как и ее сестра, была замкнутой.

Эви, вероятно, смотрела на жизнь более реалистично, чем ее бабушка, и знала, что Фаррингдоны не очень-то хотели, чтобы Гарри женился на ней. Но, с другой стороны, если бы Гарри был очень влюблен, я уверена, что Джон и Гвен не пошли бы против его желания. Сейчас же он вел себя с Фионой так, как совсем недавно с Эви.

Мы вернулись в дом. Все обсуждали репетицию свадьбы, отметив, какой красивой была музыка. Леди Петтигрю выразила свое удовлетворение, и я поняла, что все идет согласно ее желанию.

Вечером за ужином леди Петтигрю сказала, что сейчас самое подходящее время для объявления.

– Маленькая птичка шепнула мне, – начала она, в несколько застенчивой манере, абсолютно не свойственной ее обычному властному тону, – что у нас есть еще один повод для праздника.

Послышались крики удивления за столом.

– Мои дорогие Фиона и Гарри… Да благословит вас Господь!

Вы, конечно, догадались, что Фиона и Гарри решили пожениться. Не прекрасно ли это? Я знаю, Джон и Гвен довольны этим решением, как и родители Фионы, они сказали мне об этом. Дорогая Фиона, за твое счастье… и твое тоже, Гарри. И, само собой разумеется, с этого момента вы принадлежите ДРУГ другу.

Все подняли бокалы за Гарри и Фиону, которые хотя и выглядели смущенными, но сияли от счастья.

– Кажется, свадьбы заразительны, – заметил Дикон.

– Должно быть, эта милая церемония в церкви заставила их почувствовать, что они тоже хотят пройти через это, – сказала мама.

Затем все снова выпили за здоровье Фионы и Гарри.

В завершение вечера, когда я находилась в гостиной с дамами, а мужчины пили портвейн за столом, я оказалась рядом с Гвен Фаррингдон, выглядевшей очень довольной.

– Я так рада! Фиона такая очаровательная девушка! И нам нравится их семья. Всего один раз я испугалась, – прошептала она мне.

– Испугались? Она подошла ближе.

– О, ты помнишь ту девушку, которой он увлекся? Она совсем не подходит ему.

У нее такая ужасная бабушка!

– Вы имеете в виду Эви Мэйфер?

– Правильно. Джон и я боялись, но, в конце концов, Гарри не бросается на кого попало, ты знаешь.

– Да, я знаю.

– Хорошо, что это все позади, но у нас были некоторые сомнения. Тем не менее, все хорошо, что хорошо кончается.

К нам присоединилась Миллисент.

– О чем вы шепчетесь? – спросила она.

– Мы говорили о свадьбах.

– Ваш с Джонатаном счастливый вид произвел впечатление на Гарри, сказала Гвен.

– Понимаю, подтолкнул к свадьбе, – сказала Миллисент. – Это очень хорошо.

Браунинги подходящая семья.

– Безусловно.

Джон и я довольны, как и твои родители.

– И все, что от нас требуется, это жить в согласии, – заключила Миллисент.

Я не могла заснуть этой ночью. Завтра свадьба. Я все время думала о Джонатане и хотела, чтобы свадьба расстроилась.

Что за ерунда! Даже если это и случится! Он хотел этой свадьбы не менее чем Петтигрю. Да и Дикон хотел.

Это способствовало достижению цели. Вечером я сказала Дэвиду:

– Удивляюсь, что твой отец позволил нам пожениться.

– Что?! – воскликнул Дэвид.

– Я ничего не дала тебе.

Все, что у нас было, пропало во Франции.

Странно, что он не возражал против нашей свадьбы.

– Если бы он и сделал это, то ничего бы не изменилось, – засмеялся Дэвид.

– А если бы тебя лишили наследства?

– Я бы предпочел тебя, а не Эверсли.

– Приятно это слышать.

Но я продолжала думать о Джонатане, который станет завтра мужем Миллисент. Да и мысли об Эви Мэйфер не выходили у меня из головы.

* * *

Свадьба Джонатана и Миллисент состоялась на следующий день. Церемония прошла без запинки. Миллисент в белом атласном платье с фамильными жемчугами Петтигрю на шее выглядела прекрасно, да и Джонатан был очарователен.

Мы вернулись на прием, где лорд Петтигрю произнес речь, в которой объявил о помолвке Гарри Фаррингдона и Фионы Браунинг.

Вино было выпито, речи сказаны, и Джонатан с Миллисент уехали в Лондон. Гости, приехавшие на один день, стали разъезжаться.

Это была замечательная свадьба, отмечали все. И теперь, когда жених и невеста уехали, праздники кончились.

Матушка сказала, что мы уедем на следующий день. Она не любила надолго оставлять Джессику, так же, как и я Амарилис.

Когда я вернулась в комнату, то увидела Мэри Ли, складывающую мои вещи. Она сказала, что ее прислала мама помочь мне.

– Я справлюсь сама, Мэри, – сказала я, но она продолжала свое дело.

– Я рада, что мы возвращаемся, – продолжала я.

– Да, мадам.

Увидим малышек.

– Скоро они станут достаточно большими, чтобы путешествовать с нами.

– Свадьба удалась, не так ли, мадам?

Я кивнула, так как не могла заставить себя говорить об этом. Удалась? Джонатан так циничен… практичен, как сказал бы он. А Миллисент, чем она отличается от него? Несмотря на светские манеры и сдержанность, граничащие с безразличием, я заметила блеск в ее глазах, когда они останавливались на Джонатане. Он был очень привлекательным мужчиной. А может, он действительно нашел путь к ее сердцу, такому же, как и у ее матери, но из-за победы и материального преимущества ставшего более мягким.

– Какой сюрприз преподнесли мистер Гарри и мисс Фиона!

– Да, конечно.

– Внизу говорили, – сказала она, – что мистер Гарри такой нерешительный. Казалось, он никогда не изменит своих намерений.

– Да, теперь он изменил их, Мэри.

– Мадам, я думала…

– Да?

– Это по поводу мисс Мэйфер из Грасленда. Одно время мы думали… мы все думали, что из этого что-нибудь выйдет.

– Мы ошиблись, Мэри.

– Представляю, как это воспримет мисс Мэйфер. Я думала о том же. Тем не менее, я сменила тему разговора и сказала, что соберу остальное сама, ведь Мэри была слишком хорошо выучена, чтобы не понять этого намека.

Мы вернулись в Эверсли на следующий день после свадьбы.

Мы с мамой сразу же прошли в детскую, где обнаружили, что Грейс Сопер прекрасно со всем справилась.

Мы играли с детьми и удивлялись как они выросли, радовались их сообразительности, которая у них, по нашему мнению, была больше, чем у остальных детей.

Да, хорошо дома, и мне снова захотелось, чтобы моя жизнь была более простой и все шло так, будто между мной и Джонатаном ничего не произошло.

Сколько я ни старалась, но не могла забыть его и часто думала о нем, о Миллисент, о том, ранят ли ее наши взаимоотношения. Я чувствовала, что она женщина, которая может постоять за себя.

Я пыталась заставить себя вникать в дела Дэвида. Мы вместе читали и часами говорили на его любимые темы. Он рассказывал мне об археологии, и мы снова обсуждали возможность поездки в Италию, когда закончится война.

Я привыкла объезжать с ним вместе поместье. Мне хотелось знать обо всем, что происходит вокруг. Я хотела жить его жизнью и искупить свою вину. Но это было невозможно, хотя я и пыталась.

Я решила съездить проведать тетю Софи и рассказать ей о свадьбе Джонатана.

– Она редко покидает свою комнату, – сказала мне Жанна. – Смерть Альберика – ужасный удар для нее.

– Она все еще вспоминает его?

– Она говорит о нем каждый день и пылает ненавистью к его убийцам, которым позволили избежать справедливого наказания.

– Могу я увидеть ее?

– Да, поднимайтесь. Она хочет вас видеть, хотя и покажется вам негостеприимной. Сейчас с ней Долли Мэйфер.

– Она часто бывает здесь?

– О да. Она всегда здесь. Вы знаете, мадемуазель д'Обинье очень любит ее. Она жалеет ее.

– Я понимаю.

– И я рада.

Девочка так занимает ее.

– Жанна, вы что-нибудь слышали о ее сестре Эви?

– Нет, ничего. Она иногда приезжает сюда вместе с Долли, но совсем не интересуется мадемуазель. Не могу сказать, чтобы видела ее после помолвки.

– Я поднимусь.

Тетя Софи сидела в кресле рядом с постелью. На ней была надета розовато-лиловая рубашка с капором того же цвета, скрывающим шрамы на лице.

Я подошла, поцеловала ее и улыбнулась Долли.

– Как поживаешь?

– Спасибо, хорошо, – тихо ответила она.

– Прекрасно. Я приехала рассказать вам о свадьбе, тетя Софи.

– Подай кресло миссис Френшоу, Долли, – сказала тетя Софи.

Я описала репетицию и свадебное торжество. Долли внимательно слушала, она не сводила глаз с моего лица. Я всегда смущалась под ее испытующим взглядом и избегала смотреть на нее, но все равно чувствовала, что все время вижу эти странные полузакрытые глаза.

– Очень впечатляющее зрелище, я уверена, – сказала тетя Софи. – Вы ничего не слышали, пока были в отъезде, я полагаю?

– О чем? Ты имеешь в виду войну? Там об этом мало говорили.

– Я имею в виду Альберика.

– А что, тетя Софи?

– Я говорю о розыске его убийцы. Это плохо, когда невинных людей убивают, топят и никто ничего не предпринимает.

– Я думаю, они пытаются…

– Пытаются. Их это не волнует. Они думают, что он был простым бедным эмигрантом. Но однажды я узнаю, кто убил его, и тогда…

Она замолчала, и я захотела спросить: «Тетя Софи, что ты тогда сделаешь? Что ты сделаешь, если узнаешь правду?»

– Я убью того, кто поднял руку на этого бедного невинного мальчика. Да, убью собственными руками.

Она посмотрела на руки, когда говорила это, длинные, тонкие пальцы, очень бледные руки человека, никогда не занимавшегося физическим трудом.

Бедная тетя Софи, она выглядела бы так беззащитно, усталая и старая, если бы не блеск в глазах и решительность в голосе.

– О да, – продолжала она, – ничто не остановит меня. И я не успокоюсь, пока те, кто сделал это грязное дело, не предстанут перед судом. – Ее голос перешел в шепот:

– Это кто-то здешний, кто близок к нам… Подумай об этом. Убийца находится среди нас, и я не успокоюсь, пока не найду его.

Тетя Софи, ты не должна так волноваться. Это вам вредно.

– Вредно! Что мне полезно?

Терять людей, к которым привязана. Позволить забирать их у меня… безнравственно убивать?

– Мы многого не знаем, – сказала я.

– Я знаю одно, – ответила она, – произошло ужасное убийство, и, если никто другой не привлечет убийцу к ответу, это сделаю я.

– Но, тетя Софи…

– Ты думаешь, что я говорю ерунду, не так ли? Но я знаю, что здесь происходит. У меня есть друзья.

В комнату вошла Жанна.

– Мадемуазель Софи, успокойтесь, – сказала она.

– О, Жанна… – на мгновение Софи наклонилась к ней. – Это такой злой мир, и мне надо только любить кого-нибудь.

Это несчастье для меня… для него.

– Нет, нет, – ответила Жанна. – Это не так. В мире очень много хорошего.

Жанна из-за спины Софи показала мне, что пора уходить.

– Хорошо, тетя Софи, я должна идти.

Я снова приду проведать тебя попозже.

Жанна вышла за мной.

– Это наваждение. Она была, как… Вы помните еще во Франции учителя, который уехал? Она тогда подумала, что судьба обернулась против нее, и никогда не верила тому, что о нем говорили. Она считала это предлогом, чтобы убрать его. Затем ей стало немного лучше, и вот теперь случай с Альбериком. Она все время взвинчивает себя. Мне это не нравится. Она чувствовала себя лучше до того, как приехала в Эндерби.

Мы так благодарны, что вы ухаживаете за ней.

– Я буду делать это до тех пор, пока Бог не заберет кого-либо из нас в другой мир. Надеюсь, эта тайна будет разгадана. Ей очень поможет, если убийцу найдут и привлекут к ответу. Я чувствую, что тогда она снова поправится.

Грустная, я поехала в Эверсли.

* * *

Стоял душный июль. Я не видела Джонатана со дня его свадьбы. Он остался у Гринфиллов в Майденхэде.

Однажды утром я решила поехать с Дэвидом, который предложил осмотреть дома, нуждающиеся в ремонте.

Было унылое туманное утро, но, когда туман рассеялся, стало жарко. В лесу я залюбовалась наперстянками, росшими на полянках между деревьями, а на лугах меня пленили алые островки маков среди пшеницы.

Когда Джонатана не было, я забывала прошлое и тогда мне казалось, что я действительно счастлива.

Дэвид говорил о необходимости ремонта у некоторых построек крыш.

То же самое и в Клаверинге, – говорил он. – Там уже начали работы. Похоже, такая же проблема стоит и в Эверсли. Ты должна поехать со мной в Клаверинг. Когда подрастет Амарилис, мы отправимся туда все вместе. Геррард – прекрасный управляющий, но, думаю, мы все же должны навещать и это имение.

– Дикон никогда туда не ездит, – сказала я.

– Да, но он все держит в поле зрения. Он всегда просматривает счета и делает свои замечания.

И все же я всегда чувствовал, что его главные интересы сосредоточены в Лондоне.

– Тайные дела?

– Я рад, что не участвую в них.

– Я тоже рада.

Так-то лучше…

– Это более подходит для Джонатана. На самом деле, мы оба нашли свое место в жизни… тебе не кажется?

– Да. Я рада, что ты так удобно устроился.

– Но лучшее, что я получил, – это ты, Клодина. «Неужели?» недоумевала я. Если он все узнает, то не изменит ли свое мнение? И тяжесть греха вновь обрушилась на меня и испортила всю прелесть утра.

– Я хочу осмотреть мост Ламмингс, – сказал Дэвид. – Вчера не было свободного времени. Вероятно, его надо немного укрепить.

– Ужасно, если мост не выдержит, когда кто-нибудь поедет по нему.

– Да, река очень глубокая в этом месте. Это опасно. Мы сначала поедем к коттеджам и предупредим, что я послал кровельщика посмотреть крыши. Возможно, где-нибудь требуется ремонт.

Я знала, что Дэвид сделал своим обычаем разговаривать с арендаторами и объяснять, что происходит. Во время этих бесед он узнавал об их нуждах. В это утро я снова убедилась в том, какие идеальные отношения установились у него с арендаторами. Этого не могло быть при Диконе. Я думаю, что его все боялись.

Я гордилась Дэвидом, и мое настроение все больше улучшалось.

Да, я была счастлива. В сотый раз я подумала, что и он не должен быть несчастным. Это был мой долг. И единственный способ сделать это – сохранить мой секрет.

– Не забудь о мосте, – сказал Дэвид.

– Поехали.

Мост Ламмингс, как я полагала, получил свое название по имени того, кто построил его сотни лет назад. Поэтому и не удивительно, что он нуждался в ремонте.

Мы спешились и привязали лошадей в кустарнике на берегу. Дэвид потрогал бревна.

– Да, – сказал он, – здесь оторвалось немного, но, думаю, это легко можно починить. Займет немного времени… если вовремя взяться.

Я оперлась на парапет и огляделась. Плакучие ивы тихо склонялись над водой, и верейник багрянцем тронул берега. Вдруг я что-то увидела в воде. Я внимательно всмотрелась. Похоже, что это была женщина.

– Дэвид! – пронзительно вскрикнула я. Он тут же подошел ко мне.

– Посмотри! – прокричала я. – Что это там?

– О, Боже, – выдохнул он. Затем пробежал по мосту и спустился к реке.

Я никогда этого не забуду. Она лежала там, белая и спокойная. Казалось, она мирно улыбалась. Она была очень красива, бедная несчастная Эви.

Дэвид достал ее из воды и положил на берег.

– Она мертва, – сказал он. – Прошло уже несколько часов. Бедное, бедное дитя! Что толкнуло ее на такой шаг?

Мы в ужасе смотрели друг на друга. И хотя не обмолвились ни словом, но оба подумали о Гарри Фаррингдоне.

– Мы ничем не можем ей помочь, – сказал Дэвид. – Нужно позвать врача и найти повозку.

– О, какая трагедия! Бедная Эви… бедная миссис Трент… и Долли.

Мы вернулись, убитые горем.

Это было ужасно. Несчастье потрясло всех. Она была такой милой, приятной девушкой, такой симпатичной. Ужасно сознавать, что она мертва. Я вспомнила, как она улыбалась Гарри Фаррингдону.

Она действительно любила его. Сообщение о помолвке поразило ее. Мэри Ли, наверное, говорила о ней со слугами в Эверсли, а те передали новость в Грассленд.

Что за жестокая судьба! Она, несомненно, любила его. И когда состоялась помолвка с другой, жизнь стала невыносима для нее.

Я подумала, что сейчас творится в Грассленде. Я не знала, идти туда или нет. Эви встретила Гарри Фаррингдона в нашем доме. Это не моя вина, но миссис Трент будет во всем винить нас. Наверное, даже проклинать.

Вскоре пришло потрясающее известие.

Эви Мэйфер была беременна уже три месяца.

Это было хуже всего. Бедная девочка! Почему она ничего не сказала? Мама сделала бы все, чтобы помочь ей, да и я тоже. Дэвид, конечно же, мог помочь… даже Дикон. Он всегда терпимо относился к таким вещам.

Но она хранила эту тайну в себе. Могу представить, какое ужасное впечатление это произвело в доме.

* * *

Люди говорили об этом шепотом. Я была уверена, что в комнатах для слуг ни о чем другом не говорили.

Я чувствовала, что должна навестить миссис Трент, поскольку между нами установились особые отношения после того, как она сказала мне, что Эви связана с нашей семьей, поскольку Ричард Мэйфер был сыном Дикона.

Вся дрожа, я отправилась на это свидание.

Я не сказала Дэвиду и маме, куда иду, потому что чувствовала – они начнут меня отговаривать. Может быть, это было и лучше, ведь я не была уверена в гостеприимном приеме.

Все шторы на окнах были опущены. Дверь мне открыла служанка и провела в небольшую комнату, ведущую в зал. Она сказала, что доложит миссис Трент обо мне.

Через некоторое время вышла Долли. Ее лицо было омрачено печалью.

– О, Долли, – сказала я, – мне так жаль! Мое сердце разрывается от горя.

Ее губы дрогнули:

– Она ушла. Наша Эви… ушла навсегда. Я никогда не увижу ее.

– О, Долли! – Я заплакала вместе с ней.

– Зачем… – сказала Долли. – С ней было так хорошо.

– Мы бы позаботились о ней.

– Я бы позаботилась о ней… и о малыше. Я кивнула:

– Как это восприняла бабушка?

– Она не ест и не спит. Она все время думает об Эви.

– Понимаю. Я бы хотела увидеть ее. Да и мама тоже. Но мы не уверены, захочет ли она принять нас… сейчас.

– Да, она хотела увидеть вас.

– Мне хочется утешить ее. Я думаю, что знаю, как это сделать.

– Вряд ли можно ее утешить, – сказала Долли. – Но она хотела встретиться с вами.

– Она в постели?

– Она наверху… и, кажется, не понимает, где находится.

– Я могу подняться?

– Да. Я провожу вас.

Миссис Трент вышла из спальни, и мы пошли в небольшую туалетную комнату. Здесь стояли два кресла, и мы сели. Долли остановилась в дверях. На миссис Трент было серое платье, которое она, должно быть, надела на ночную рубашку. Ее лицо покраснело от слез, и глаза опухли. Она уже не была прежней бойкой миссис Трент, которую мы знали.

Я взяла ее руки в свои и, повинуясь порыву, поцеловала в щеку.

– О, миссис Трент! Мне жаль. Мы все просто убиты.

Она кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить.

– Если бы мы только знали… мы бы что-нибудь сделали, – сказала я.

– Я хочу убить его, – пробормотала она, приходя в себя. – Я отвела бы его к этой реке и держала под водой до тех пор, пока он не захлебнется…

– Я понимаю, что вы чувствуете.

– Она не могла признаться. Она боялась посмотреть мне в глаза. Я никогда не думала, что такое может случиться. Она должна была прийти ко мне со своей бедой.

– Вы не должны так говорить, миссис Трент.

Я знаю, вы всегда бы помогли ей.

– Я помогла бы… Я учила ее, как правильно жить, и где-то допустила промашку.

– Вы делали, что могли, миссис Трент. Никто не может винить вас. Вы не должны казнить себя.