Текст книги "Волк. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктория Гетто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

  Второй сосед – граф Лари. Особо плохого про него сервы не говорят. Вроде как человек строгий, но справедливый и миролюбивый. Графство не очень велико по размерам, но достаточно процветающее, имеющее даже некоторую промышленность. В том смысле, что во владении производят кое-какие товары, которые пользуются спросом у бродячих торговцев. Мелко? По стоящим сейчас временам огромный прогресс, ибо каждое феодальное поместье является структурой самодостаточной и замкнутой, и владельцами феодов приобретается лишь то, что не производится крепостными и сервами внутри самого владения. Или для этого нет возможностей. Скажем, соляные копи и залежи имеются не во всех же владениях? А без соли жить нельзя. Даже звери ищут солонцы и лижут их. То же самое касается предметов роскоши, пряностей, металлов, оружия. Далеко не всякий деревенский кузнец может выковать приличный меч или, тем более, собрать доспех. Во-первых, металла в нужном количестве, да ещё пригодного под это конкретное назначение может и не найтись. А во вторых уровень подавляющего большинства мастеров сводится к уровню починить, подковать, и сляпать! Знаний о металлобработке ноль. О свойствах присадок и их существовании – на уровне сказок. О терморежимах и насыщении углеродом, восстановлении, и даже о чугуне – отрицательные. Ладно. Отвлёкся. В общем, графство Лари просто замкнуто на себя, и граф доволен своей нынешней жизнь, своей семьёй из супруги из рода маркизов дель Тумиан, и своей дочки красавицы, о которой уже ходят настоящие легенды за доброту, манеры и учтивость. Сыновей графу Высочайший не дал, по каким то своим причинам, и потому дель Лари привечает дальнего племянника...

  Ну, почему не дал ещё сыновей – понятно. Благородной супруге было двенадцать лет, когда она родила дочку. Я удивился, что бедняжка вообще выжила. Однако, графиня жива-живёхонька, и, по слухам опять же, живёт со своим супругом, почти в два раза её старше, душа в душу. Словом, повезло. И пока можно спокойно вздохнуть – опасности быть завоёванным не предвидится. Во всяком случае, в ближайшее время. И это радует. Теперь имеем ещё две стороны, но с одной из них практически непроходимые горы, уходящие в неведомую даль до самого горизонта, и людьми неисследованные. С другой – тоже горы. Но граничащие с бескрайними пустынями солончаков. Иногда там появляются люди, но кто они, и откуда – неизвестно. Потому что со стороны Фиори народ туда не лезет – с водой плохо. А пустынные обитатели не любят гор. И, как я понимаю, очень не любят. Тоже облегчение для души. Такая вот у меня среда обитания. Интересно, что принесут мои сервы, которых я заслал в эти горы? Найдут чего-нибудь интересное? Или нет?..

  К исходу третьего дня, когда мы уже начиная с обеда двигались по громадной равнине, передо мной возникли стены Саля. Это город на границе Парда и Лари. Свободный город, не платящий никому ни дани, ни податей. Есть обычай, что беглый крепостной, проживший в нём три года и не пойманный или неузнанный, получает волю, и закрепостить его по новой уже невозможно. Это мне знакомо – была и на Земле такая поговорка: 'Городской воздух делает свободным'. В принципе, мне по барабану: всё-равно мои крепостные бежать не собираются, да и относится к ним доса Аруанн достаточно хорошо. А прочие, живущие в Парда, и так свободны и имеют статус арендаторов... Тем не менее, стены неспешно растут, и я с искренним интересом смотрю на них, машинально, честное слово, прикидывая, как мне лучше взять этот город на меч...

  Глава 5.

  -Эй! За въезд в Саль пошлина два диби с воза!

  Стражник в грязном кожаном доспехе, источающем невероятную вонь, подбоченясь, смотрит на нас. Но тут он просчитался – как гласит закон, благородный дворянин может въехать и ввезти в город любое количество людей или грузов беспошлинно. Я спрыгиваю с телеги, поправляю невидимый из-за соломы ранее отцовский меч, достаю из-под куртки баронскую цепь:

  – Я – наследник баронства дель Парда, Атти. А это – мои люди, и мой груз.

  Солдата перекашивает, но деваться некуда, и он нехотя машет своим – пропустить. Визжат колёса. Обильное смачивание водой оси не помогает, и мы пересекаем городскую черту, проезжая через ворота. Под ногами сухая пыльная земля, обильно украшенная дерьмом, как человечьим, так и от коров и лошадей, так что аромат стоит ещё тот. И моему, привыкшему уже к чистому воздуху гор и равнин носу хочется сказать 'Апчхи!', причём громогласно. Сервы даже уменьшились в размерах – им боязно от такого количества народа на улицах. Ещё бы – по меркам Парда в Сале настоящее столпотворение. Куда то спешащие горожане, возы и тележки. Гонят скот, самый разный, орут птицы, которых тут же, прямо на улицах, режут и потрошат, визжат наказываемые плетьми воришки и простолюдины, попавшие под горячую руку заезжего благородного рыцаря. Словом, истинный Вавилон. Толкаю серва:

  – Хум, закрой рот! Давай, веди нас сьере Ушуру.

  Тот кряхтит, потом выдаёт на гора:

  – Сьере Атти, так ведь поздно уже. Переночевать бы нам надо... А уж с утреца...

  В принципе, в его заявлении есть рациональное зерно. Но я закусываю удила:

  – Веди ко двору сьере Ушура. Там и заночуем.

  – На улице?!

  Восклицают все хором.

  – А что такого?

  – А если ограбят или в рабство продадут?

  – Пусть попробуют.

  Многозначительно кладу руку на рукоятку меча, а ногой нащупываю спрятанный под соломой папочкин арбалет. Покряхтев, Хум сворачивает на узкую улочку, ведущую нас прочь от центральной площади, и спустя буквально сотню метров мы оказываемся перед широкими, окованными медными полосами воротами.

  – Это мы где? Забыл дорогу?

  – Так ведь, это, приехали, сьере Атти...

  Хум бормочет в ответ на мой вопрос.

  – А где постоялый двор, куда ты хотел нас отвести?

  Задаю ему строгий вопрос, и серв колется – тот на другом конце города... Твою же мать! Вот хитрозадый! Дочка у него там, в прислужницах. Хотел повидаться... Услышав такое, остываю. А ведь хотел треснуть ему ножнами по кумполу. Спрыгиваю вновь с телеги, стучу в ворота. Молчание. Зато рука отсохла. Похоже, доски тут в ладонь толщиной... Осматриваюсь – ни кольца, ни верёвочки для колокольчика нет. Делать нечего, достаю меч, луплю, что есть силы, рукояткой оружия. Кажется, результат достигнут – откуда то сверху лениво орут:

  – И чего на ночь глядя припёрлись? Если ворота закрыты, то хозяин не принимает! Неужели не понятно?

  Кто подал голос, мне не видно. Вообще архитектура довольно интересная – этакий замок в миниатюре, стены которого образованы домами. Похоже, что внутри будет дворик. Но какое хамство, а? Тут, понимаешь, целый барон приехал, лично, к какому-то простолюдину, и его не пущают! Однако, оборзели в конец, смерды вонючие?! Долблю по-прежнему, не обращая внимания на крики из галереи, пока возле меня не щёлкает о медную полосу оковки створок стрела. Ни фига себе... Недолго думая, ору:

  – Хум! Немедля за городской стражей – покушение на жизнь благородного наследника баронства Парда! Бегом, сукин сын! Бегом, я сказал!

  Хум сваливается с воза и, хвала Высочайшему, скрывается за углом дома, спустя миг до меня доносятся его вопли:

  – Караул! Убивают! Караул! Барона дель Парда убивают!

  Сверху слышен сдавленный вопль, потом тупой стук чего-то твёрдого по чему-то мягкому, за воротами – суета, потом сквозь крошечную щель внизу замечаю мелькание. Делаю шаг назад, одновременно кладя руку на рукоятку меча, ногой заступаю стрелу, торчащую из земли. Минут пять ничего не происходит, наконец слышен страшный скрежет, и створки начинают распахиваться, одновременно за спиной слышен лязг и грохот железа, значит, миссия Хума увенчалась успехом. Ну, сьере Ушур, кажется, ты попал! И я буду не я, если не раздену тебя до нитки! В общем, стражники города и виноторговца столкнулись нос к носу. Тишина, никто не знает что делать. Но тут вмешивается его величество случай, и слышу уверенный густой бас:

  – Прекратите. Я сам разберусь.

  Как я понимаю, это и есть пресловутый сьере Ушур, монополист, торговец, создатель деловой империи. Ростом с меня нынешнего, плотного сложения, с окладистой тёмной бородой в которой сквозят серебристые волоски седины. Ему за сорок, ближе, пожалуй, к пятидесяти. Одет – в синего цвета просторный плащ, запахнутый довольно плотно, и, отделанный мехом. И это – в летнюю то жару! Получается, что торговец просто демонстрирует своё богатство, а, следовательно, влияние... Спокойно выдерживаю его злой взгляд, и, как ни странно, ему это нравится. Мужчина вздыхает, потом спрашивает:

  – В чём деле, сьере...

  – Атти. Атти дель Парда, сьере Ушур. Я прибыл к вам по делу, которое, думаю, вас очень заинтересует.

  Торговец пренебрежительно смотрит на сиротливо торчащие бочки, затем на выступающие из соломы две задницы в домотканых штанах, третья прячется за телегой и робко выглядывает из-за спины городского патруля в количестве пяти душ с копьями в руках.

  – Из-за серебряного бари вы решили устроить скандал, сьере Атти? И неизвестно ещё, дам ли я вам эти деньги, может, у меня есть и сорта получше...

  Усмехаюсь.

  – Из-за одного серебряного бари я бы не стал даже дёргаться, сьере Ушур. А эти бочки стоят не одну монету. Думаю, вы вряд ли сейчас найдёте столько денег в наличии, чтобы рассчитаться за груз.

  Опа! Купец заглотил наживку по самые помидоры! Я то успел заметить, как блеснули его глаза. На краткий, почти незаметный миг, но ему стало интересно.

  – Эй, сьере барон, так что – будем чего делать, или как?

  Ушур отвлекается на миг от разглядывания моей персоны, бросает в сторону:

  – Пять диби за беспокойство. А вы, сьере Атти, въезжайте.

  Поворачивается спиной, потом замирает на месте, оборачивается:

  – Я жду вас в зале, сьере Атти. Прихватите образец.

  Этак небрежно. Я улыбаюсь, и не менее небрежным тоном говорю в ответ:

  – Надеюсь, ужин у вас найдётся? И пара-тройка мужчин, умеющих пить?

  Ушур даже шаг на мгновение замедлил, махнул только рукой и добавил ходу. Мы же загоняем телегу внутрь двора – я оказался прав, тут довольно большое пространство, где стоят возы разных видов, пустая тара, небольшие навесы, сложены дрова и прочие необходимые в хозяйстве вещи. Пока моя троица снимает с телеги один из бочонков, мне приносят кувшин под пробу, и я, отвернув нос в сторону, наливаю щедрой рукой полную, литра на три, ёмкость. Пока Кер обхаживает нашу конягу, я следую за слугой, держа в руках кувшин, поднимаясь и проходя по куче переходов и комнат. Всё довольно запутанно, а скорее всего, меня специально ведут по кругу, чтобы сбить с толка. Ну-ну... Не очень большой зал, украшенный парой гобеленов, с некоторыми предметами мебели в виде горок с посудой, оловянной или, скорее, серебряной, стола, на котором довольно приличный ужин. На скамьях, прилагающихся к столу, находятся три человека. Сам сьере Ушур, уже переодетый в приличный бархатный камзол и такие же пузырящиеся штаны. В смысле – того же материала. Двое мужчин попроще, но так же одетых с претензией на изящество, а красные носы выдают в них людей, знающих толк в алкоголе. Тем лучше.

  – Ну-с, молодой человек, чем же таким вы собираетесь меня поразить, чтобы я выплатил вам...

  Ожидающий взгляд, и я отвечаю:

  – Десять золотых фиори. По два за каждый бочонок...

  Сдавленный звук поперхнувшегося питуха, у второго отвисает челюсть, и сиплый шёпот:

  – Ни одно вино в мире не стоит столько!

  – Проверим?

  Подмигиваю сьере Ушуру, затем наливаю в кружки по половине. Оба тест-алкаша недовольно кривятся:

  – Жадничаем?

  – Вы хоть это выпейте, и не упадите.

  Первый, который давился куриной ногой, хватает кружку, открывает пасть, и... Едва успеваю ему сунуть мочёное яблоко, в которое тот с жадностью впивается, одновременно колочу его по спине. Второй, глядя на обливающегося слезами и потом сотоварища, делает осторожный глоток, начинает кашлять, и я говорю:

  – Пей, не дыша. И лучше потом глотни сразу водички,.. Следом...

  При слове 'вода' оба кривятся, будто я сказал что-то невероятно грязное или глупое. Но всё же и второй залпом осушает свою тару, затем делает небольшой глоток воды. Ещё. Ещё... Тем временем первый питух приходит в себя, его физиономия расплывается в блаженной улыбке... Сьере Ушур неверящим взглядом наблюдает за реакцией обоих, а те краснеют, улыбаются, и с жадностью набрасываются на еду. Наливаю ещё по кружке, опять по половине. Тестеры торопливо вливают в себя...

  – Эх! Хорошо пошла!

  – Легче, чем первая!

  Комментирую:

  – Первая колом, вторая – птицей.

  – Как-как?

  Сьере Ушур не отводит от обоих питухов глаз, а те метут со стола всё подряд, потом:

  – Напиток Высочайшего! Ик.

  – Ага. Ик.

  Бум-с, шлёп! Оба алкотестера валятся со скамьи на пол, и заливистый храп оглашает залу. Торговец поднимается, подходит к обоим спящим, щупает жилку на висках – глубокий сон. Удивлённо смотрит на абсолютно пустой стол, заваленный объедками и огрызками. Потом хватается за бороду, заглядывает дополнительно в кувшин... Ну, израсходовал то я грамм так триста. Может, четыреста. Так что убыль и незаметна. Спокойно усаживаюсь на скамью, которое алкоголики освободили, ставлю кувшин на стол:

  – Ну что, сьере Ушур, поговорим о нашем деле?

  Показываю рукой на лежащих орлов.

  – Утром они проснутся. И у них будет зверски болеть голова. Так что вы уж их пожалейте... Дайте похмелиться чего-нибудь. Потому что они сейчас выпили ну очень много.

  – Сколько – много?

  Усмехаюсь:

  – Думаю, не меньше большой бочки самого крепкого вашего вина на брата...

  Это я, конечно, загнул, но надо ковать железо, пока наглядные пособия не вынесли прочь:

  – Вы сами видите – хватило одной полной кружки на каждого. И оба отключились. К тому же налицо ещё кое-что: зверский аппетит. Представляете, если ваши харчевни станут торговать таким вот продуктом? Какое увеличение сбыта готовой продукции? К тому же, этим напитком можно разбавлять любое, абсолютно любое, самое низкосортное вино, кроме испорченного, разумеется. Эффект, конечно, снизится, но будет неизменен... И, самое главное...

  Секунду колеблюсь, выдавать ему тайну, или нет, но рано-или поздно вопросы возникнут, так что лучше уж...

  – Словом, чем больше люди будут пить такого вина, тем больше им будет хотеться.

  – Наркотик?

  – Всего лишь привыкание. Ведь и среди тех, кто пьёт обычное вино, такое не редкость...

  Мужчина задумчиво смотрит на меня. Добавляю:

  – Пропорции для разбавления вам советовать не буду. Молод, чтобы пить. Определите опытным путём сами.

  По прежнему задумчивый взгляд. Затем – осторожные слова:

  – Сьере Атти... Как вы понимаете, в наше время словам веры нет. Цена, которую вы назвали, просто не слыхана, огромна! И рисковать состоянием неизвестно зачем...

  – Плохим бы вы были купцом, сьере Ушур, да?

  Глаза снова коротко взблёскивают.

  – Ого! Палец вам в рот не клади, молодой человек?

  Киваю.

  – Вексель на авале меня бы тоже устроил. На названную мной сумму. Или безотзывный аккредитив...

  Вот тут Ушура и пробрало по-настоящему! Широко раскрытые глаза, чуть дрогнувшая борода...

  – Не стоит судить о человеке по внешнему виду, особенно, если он знатного происхождения...

  Мужчина мнётся – чувствует, что сейчас перед ним нечто, что может перевернуть всё его будущее, и в то же время ему боязно.

  – Сьере Ушур, давайте не будем размазывать кашу по чистому блюду. Сделаем проще. Вот вам кувшин.

  Подвигаю ему образец.

  – Пусть его отнесут в любую вашу харчевню или постоялый двор и выльют в любую малую бочку самого отвратительного вина. А потом предложат посетителям под названием 'Слёзы Бога'. Мол, новый сорт. Утром же содержатель заведения доложит вам о результатах опыта. И на основании его слов вы примете решение. Договорились? А взамен вы позволите мне и моим людям переночевать у вас во дворе и накормите ужином. Надеюсь, это вас не разорит?

  – Да вы шутник, сьере Атти? Сейчас же отдам распоряжения. Но я был бы плохим хозяином, если бы позволил вам спать в соломе. Сейчас вам приготовят покои, а пока...

  Он кричит в сторону:

  – Мерко! Мерко!

  Появляется почтительно согнутый слуга, и торговец рявкает:

  – Этих двоих – убрать, пусть проспятся в людской. Стол вычистить и накормить сьере Атти дель Парда! И приготовить ему комнату для ночлега. Людей сьере Атти так же накормить! И прислать ко мне Гура.

  Опять поклон, затем начинается суета. Алкотестеров, оглашающих всё вокруг заливистым храпом, торжественно выносят за ноги и за руки, при этом голова одного из них бьётся о порог, но реакции ноль. И сьере Ушур берёт это на заметку, я знаю. Затем парочка симпатичных служаночек моментально убирает объедки, грязную посуду, при этом одна забавно постреливает глазками с мою сторону, после чего быстро накрывают столешницу чистой скатертью – ого! И уставляют совсем другими блюдами, что были здесь раньше. Ничего себе! А, похоже, что сьере Ушур то уже всё сделал! Протестировал меню постоялого двора, и был просто удивлён результатом! Йо! Плюс ему! И мне. Появляется новый персонаж, крепкий угрюмый парниша, которому отдают мой кувшин, потом передают инструкцию по применению, и, кивнув на прощание, тот уходит. Хозяин дома так же прощается со мной, мол, дела. Но я то знаю, что сейчас он лично будет проверять самогон и результат испытаний в корчме, так что... В общем, под присмотром служанок я спокойно ем, тем более, что еда недурна, даже очень. Затем они пытаются отвести меня почивать. Но уж дудки! Плох тот феодал, что не заботиться о своих сервах! И прежде чем лечь спать самому, я иду к своему возу. Крестьяне едят, довольнёхоньки по самое некуда. При виде меня вскакивают, но я машу рукой, мол, сидите. Нечего.

  – Не обижают?

  Кер отчаянно мотает головой, а Хум, как всегда, степенно отвечает:

  – Нет, сьере Атти. Даже поесть принесли.

  – Ну и ешьте на здоровье. Правда, места для спанья вам не досталось, так что ночевать придётся на возу.

  – Нам не привыкать, сьере Атти. Не беспокойтесь. И так бы обошлись.

  – Нечего. Вы – мои люди. А значит, я отвечаю за вас.

  ...Эта фраза вводит их в ступор. Но вот первый хлопает глазами всегда медлительный здоровяк Дож.

  – Это как, сьере Атти?!

  – Так. Вы – мои люди. Мои подданные. Следовательно, должны быть сыты, уложены спать, одеты и обуты. Иначе нельзя. Если от вас только требовать, и ничего не давать взамен, как долго вы проживёте?

  Машу опять рукой.

  – В общем, ешьте, потом спать ложитесь. Завтра будет тяжёлый день. Надо будет много чего сделать до отбытия в Парда.

  Мужики сияют, а я ухожу. Теперь можно и поспать...

  ...Утром меня будят. Опять служанки. Быстро исполняют все мои пожелания, вроде воды для умывания, полотенца и лёгкого завтрака, потом торопливо ведут по дому. Опа! Это кабинет! Самый настоящий рабочий кабинет, где сидит сам сьере Ушур с красными от бессонной ночи глазами. При моём появлении он вяло приветствует меня в ответ, затем лезет в ящик стола и водружает на столешницу мягко звякающий кошелёк:

  – Сьере Атти – здесь ваши десять фиори. И, надеюсь, дальнейший товар вы будете поставлять только мне.

  – Цена вас устраивает, сьере Ушур?

  – Разумеется. Иначе бы мы ещё торговались.

  Удовлетворённо киваю.

  – Сколько вы желаете ещё получить такого же точно по качеству продукта?

  Тот закатывает на мгновение глаза к потолку. Потом выдаёт:

  – Чем больше, тем лучше. Скажем, десять больших бочек вашего напитка ежемесячно.

  Мотаю головой:

  – Увы, сьере Ушур. Увы. Максимум, на что я способен – одна большая бочка...

   Ха! Пятьсот литров самогона! Это же вообще!

  – И потом, посудите сами – дело не в процессе изготовления, хотя он сложен и долог. Вы же знаете первую заповедь монополиста?

  Торговец даже стряхивает усталость от бессонной ночи на мгновение:

  – И?

  – Товара всегда должно чуть-чуть не хватать. Иначе цены на него падают... А ни вам, ни тем более, мне это не нужно. Ведь так? В общем, давайте договоримся на следующем: раз в месяц я присылаю вам одну большую бочку своего напитка, а вы уже делаете с ним что хотите. Оплату же я желаю получать по разному...

  Сьере Ушур подаётся вперёд, и я продолжаю:

  – Иногда – деньгами. Иногда – товарами. Мне известно, что ваша торговая сеть очень разветвлена, и ваши представительства разбросаны по всему континенту. Следовательно, вы можете поставлять мне необходимое в баронстве по разумным ценам.

  – Но как?

  Бормочет он, и я поясню:

  – Когда к вам прибудет очередная партия напитка, с ней передадут список желаемого для закупок. Вы с ним ознакомитесь, и поставите своё резюме: что-то – 'да'. А что-то – 'нет', и сроки исполнения. Скажем, чтобы со следующей партией мои люди уже забрали желаемое в счёт поставки товара. Никаких авансов и предоплат. Только слово.

  – Слово?

  Подаюсь вперёд:

  – Я привык ценить своё слово. И если обещаю, значит, делаю. И желал бы получать от своих партнёров и друзей тоже самое. Если вы не согласны – никаких обид. Зачем вам взваливать на себя лишние хлопоты? И я всё прекрасно пойму. Просто такой вот способ расплаты выгоден и вам, и мне.

  Мужчина довольно кивает:

  – Вы хваткий человек, сьере Атти.

  – Рифмуете? Просто, как бы лучше сказать...

  На мгновение задумываюсь, стоит ли? Ладно:

  – Сьере Ушур, у меня большие планы на будущее. Очень большие. И думаю, что через год-два этот напиток будет не единственным товаром, который вы станете у меня покупать.

  – Даже так?

  – Разумеется.

  Утвердительно киваю, затем продолжаю:

  – Создавать свою торговую империю – оно мне надо? Когда я могу просто стать вашим поставщиком и партнёром по делу, предложив вам товар...

  Последнее слово я выделяю нажимом, и торговец смотрит на меня с подозрением. Приходится его успокоить.

  – В общем, классическое врастание в дело. Я не собираюсь претендовать ни на управление вашим делом, ни на долю прибыли. Мне просто нужен сбыт моей продукции. А вам – расширение бизнеса. К тому же я, увы – барон, и займись лицо благородного происхождения торговлей всерьёз, соседи просто этого не поймут...

  Лицо мужчины проясняется. На нём даже лёгкая досада. Как же – всё просчитал, а вот что сьере дель Парда благородного происхождения, как то забыл. Ведь в среде феодалов занятие торговлей действительно не приветствуется... Но пора закругляться – дела не ждут, да и мама в Парда переживает...

  – Сьере Ушур, последнее слово – одна большая бочка в месяц. Круглый год.

  ...Опять мужик в трансе. Мать, какой виноград зимой?!! Но хвала Высочайшему, купец удерживается от вопросов и согласно кивает... Расстаёмся мы довольные друг другом. Наша повозка выкатывается со двора, сервы сидят сытые и сияющие счастьем – ещё бы, вчера их владыка сделал такое официальное заявление! Сьере Ушур получил себе золотое дно. Надеюсь, ему хватит ума отправлять основное количество самогона за границу – пусть народ там спивается, ослабляя потенциальных врагов. Я – имею деньги и сбыт, одновременно освобождая замок от мусора и ненужного хлама, который вроде и бесполезен, и выбросить жалко. В общем – сейчас на рынок! Нужны лошади. Еда. Овцы. Материя. Железо. Медь. Да мало ли что нам сейчас необходимо как воздух? Лопаты, мотыги, косы, серпы! Хватило бы денег! Между тем телега выруливает на городскую площадь, где устроено торжище, и я вспоминаю:

  – Хум, ты говорил вчера, что у тебя дочка в трактире? Можешь пока сбегать, посмотреть, как она живёт.

  Поворачиваюсь к обоим парням:

  – Ну что, ребята, справимся без дедушки?

  Те согласно кивают. Серв торопливо спрыгивает, непрестанно кланяясь и повторяя:

  – Спасибо, сьере Атти! Спасибо огромное!

  – До обеда, Хум! Нам сегодня обратно двигаться!

  Тот кивает и исчезает в толпе. Эх, добрый я, однако... Внешне. Потому что старик явно слишком себе на уме...

   Глава 6.

   Описывать процесс покупок и обязательного ритуала торговли для сбивания первой названной цены займёт не один увесистый том и вызовет отчаянную скуку. Поэтому я его просто опускаю, и лучше сообщу, что мой кошель похудел наполовину. Пять золотых фиори осталось у продавцов товара, который мы приобрели. Один золотой я просто разменял – ведь обещанную премию сервам никто не отменял, включая меня, а как уже сказано выше – я своё слово ценю. Зато из ворот Саля мы выезжаем едва ли ни с триумфом. Для нас. Вообще город покидают каждый день обозы куда больше нашего, но вот конкретно этот значит и для меня лично, и для моей матушки, и для сервов владения, очень и очень много. Первый знак того, что жизнь изменилась. Значительно. И – в куда лучшую сторону. В дополнение к той телеге, на которой мы явились в вольный город, нас сопровождают три здоровенных грузовых воза, каждый из которых заряжён парой мощных битюгов. Спасибо Керу – помог выбрать добрых лошадок! За это серв удостоен устной благодарности и твёрдого обещания сделать его старшим конюхом Парда. Далее следует бычок, молодой, но крупный, и четыре коровки, одна из которых скоро принесёт телёнка и значит, в замке появится молоко. Далее унылой колонной бредут люди. Мужчины и женщины. Десять человек. Ещё имеется двое детишек мужского пола, но они следуют на телегах. Я же не живодёр... Пусть народ с виду довольно хилый и измученный. Где-то на севере была война, и их обратили в рабство. Да и прогнали до самых южных пределов своим ходом. Кто умер от голода и ран, кого купили по дороге. В общем, отдали мне их за сущую безделицу – два серебряных бари. Оптом. Рабочие же руки мне нужны. Позарез. Поскольку у меня висит дамокловым мечом контракт с сьере Ушуром по поставке самогона. Эх, вожделенные сланцевые рудники! Придётся вами заняться в первую очередь!.. Новый народ косится в мою сторону, восседающем на прекрасном охотничьем жеребце вороной масти, одетым с иголочки молодым феодалом дель Парда, ну и потихоньку гадает, что их ждёт. Женщины все заплаканы. Одежда порвана, и сквозь прорехи видны синяки разной степени свежести, от застарелых, уже жёлтых, до свежих, багрово-синих. Они молчат, естественно, но я то знаю, что каждую из них поимели за длинную дорогу не один, если не десяток, раз, и теперь они со страхом ждут ночи и того, что ей последует. Особенно жмётся одна, довольно симпатичная, и даже, можно сказать, на редкость красивая. Правда, девчонка тоже старше меня на пару лет, но разве кого это когда-нибудь удерживало? Захочет её феодал, новый владелец, куда деваться? Останется только покориться, а потом проклинать, заливаясь горькими слезами свою злосчастную судьбу. Ну, надеюсь, свежекупленным сервам понравится то, что никто на их честь покушаться не собирается... Далее – собственно возы, точнее, их груз. На первом находится самое ценное – тонкие листы плющенной меди, из которой я собираюсь изготовить змеевики. Затем добрый десяток криц железа, придирчиво отобранных мной среди сотни бывших у купца, потом готовые изделия. Молотки, сельскохозяйственные инструменты, как-то: косы, серпы, ножи, мотыги, тяпки, наконечники борон, лемехи для плугов, резаки, в общем, всё остро необходимое в зажиточном хозяйстве. Кроме того – наконечники для охотничьих стрел, кое-какой слесарный инструмент – напильники, зубила, крючья, и так, по мелочи. Иголки и шила, кузнецкие гвозди для подковывания лошадей и подковы для них же, словом, всё то, чего в Парда или нет, или острейший дефицит.

  Воз номер два. Продуктовый. Мука белая и чистая. Крупы разные. Масло всякое, от растительного, до животного, тщательно залитого солёной водой в деревянных бочонках. Соль, мёд в сотах, воск, ворвань, светильный жир, в общем, всё, что можно, пусть и с натяжкой, отнести либо к продуктам пищевым, либо животно-растительного происхождения. Этого самого сейчас немного, но спустя пару недель в Парда должен прийти небольшой обоз, за который я уплачу целый золотой, с содержимым второго воза. Так что это – образцы, среди которых моя матушка выберет то, что нам станут поставлять в дальнейшем...

  И – воз три. Последний. Там... Ну, словом, подарки. Целые штуки самых разных тканей. От толстого крашеного сукна машинной выделки, если ткацкий станок можно считать таковой машиной, до тончайшего войлока. Бархат, аксамит, даже драгоценный шёлк и батист. Тонкое полотно из других стран, явно хлопковое. Купец так и не сказал, откуда и из чего. Просто стоял и хлопал глазами. Ещё – пара шкур северной лисы, белых, пушистых, отличной выделки. Маме на воротники. Позади всех движется блеющая и пищащая на все лады отара овец во главе с большим, даже здоровенным бараном. Полсотни штук! Плюс четыре козы и козёл. С длинными рогами и бородой, за которую он привязан к последнему возу. Никак не хотел слушаться, гад! Пришлось наказать. Куплен и дёготь, целый бочонок, по бокам возов развешаны кошёлки и корзины, в которых лежит запас провианта на дорогу для всех нас, переданный нам в благодарность сьере Ушуром. И, совсем забыл, позади каждого воза привязаны плетёные клетки, где кудахчет, крякает и гогочет птица. Куры, утки, гуси. Теперь бы корма ещё заготовить для живности. Но для этого народ и купил. И они у меня всё до последнего диби отработают...

  ...На ночёвку становимся уже в горах. Одетые в новенькие наряды старые сервы, которые, так сказать, наследственные, о чём то толкуют новичкам, и их испуганные взгляды меняются. Немного теплеют... Разводим костры, сгоняем живность в кучу, назначаем охрану и пастухов. Строго настрого предупреждаю, чтобы не спали, иначе сурово накажу. Назначенные угрюмо молчат, Ну, им же неизвестно, что утром я загоню их на возы и прикажу спать, по крайней мере, часов по шесть точно. Нам ещё два дня ехать и идти. Разводим четыре костра – хватит на всех. Из поклажи извлекаю котлы. Затем выдаю припасы, отведённые на дорогу, женщины готовят, мужчины собирают хворост, чтобы хватило на ночь. Предупреждаю часовых ещё раз. Но на этот не по поводу дисциплины, а чтобы к восходу приготовили завтрак, и когда народ встанет, то сразу бы поели, помыли посуду, и двинулись дальше. Мне кивают, что всё понятно. Я присаживаюсь к костру, за которым сидят мои сервы, и под поражёнными лицами всех, без исключения, накладываю себе ту же саму кашу, что и крепостные, и с аппетитом уплетаю её. Это надо было видеть! Потом бреду в кусты, справляю нужду, возвращаюсь, народ уже, те, кто свободен от дежурства, укладывается. Приказываю Хуму выдать людям рядна, которых у нас тоже куплено с запасом. Всё же не на земле спать, да и укрыться можно. В общем – опять шок. Сам взбираюсь на воз, где сопят уже в четыре дырочки мальчишки, совсем слабые, кстати, пролезаю подальше, укладываюсь на солому и, накрывшись плащом, засыпаю. Мой сон крепок и спокоен, хотя и чуток. Пару раз просыпался, когда скотина пугалась чего-то в ночи, хватался за арбалет, к которому приобрёл уже нормальную 'козью ногу' и ещё десять болтов для стрельбы. Мастер подобрал подходящие. Но всё обошлось. Окончательно проснулся, когда потянуло дымком и кашей. Подумал-подумал, но вылез наружу, пока ещё стоит роса, достал большой шмат вяленого мяса, велел стражникам нарезать его в котлы. Те опять офигели. Как же так?! Крепостным, и мясо?! Такое же точно обалдение чуть позже вижу на прочих лицах, а та самая красивая девчонка удивлённо исподлобья посматривает в мою сторону, стараясь, чтобы я не заметил этих вот взглядов. Но мне просто неинтересно. Вот и всё. Хотя даже одна спокойная ночь положительно сказывается и на женщинах, и на мужчинах. После завтрака запрягаем лошадей, я загоняю дежуривших ночь на возы, отсыпаться, и одну из женщин, выдав ей клубочек ниток и иголку. Вчера как-то прощёлкал, а сегодня можно и нужно. Пусть латает свои дырки. Одному из спящих приказываю отдать свои лохмотья ей. Пусть и их заштопает. Прочим отдыхающим велю раздеться и сложить одежду в кучу. Каждая из женщин, очередь которой наступит чиниться, заодно и залатает дыры у одного мужчины. Справедливо? На мой взгляд – да. Кер, Хум и Дож с гордостью смотрят на новеньких – у кого ещё такой сеньор? Добрый, заботливый, справедливый, но и строгий? Купленным мной новым кафтанам и обуви они ужасно рады, да ещё по десять обещанных ещё в поместье диби каждому. Я то знаю, к примеру, что тот же Дож ужасно переживал из-за того, что Ирая, которая ему нравилась не на шутку, спуталась со мной. И был готов на многое. Так что болезнь, можно сказать, спасла жизнь сыну досы Аруанн. А теперь, когда я без всякого сожаления расстался с девчонкой, просто счастлив и везёт ей подарки – гребешок и набор для вышивания. Ну, это громко сказано, набор. Так, пара-тройка разноцветных моточков тонких льяных ниток. Но такой подарок для серва – вещь вообще-то неслыханная, особенно, при царящей в Парда нищете.