Текст книги "Зрелость (СИ)"

Автор книги: Виктория Гетто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Глава 18.

Темная ночь только пули свистят по степи

Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают

В темную ночь ты любимая знаю, не спишь

И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.

…Старая, очень старая песня. Мы сидим у костра в степи, головка Ююми лежит у меня на коленях. Она пытается сдержать слёзы, но я вижу, как блестит влага через плотно сомкнутые глаза. Простые, немудрёные слова затронули самые потаённые души в её сердце. И не только в её, рядом так же застыли ещё двое, Урх ас Римай, командир первой роты, и Виури Сехоро, бывшая каторжница, заслужившая свободу после той памятной первой битвы нашего батальона и Коалиции. Тогда у нас оставалось по одному снаряду на орудие, патронов для винтовок не осталось совсем. Зато в поле перед нами нельзя было увидеть ни кустика травы, ни кусочка чистой земли. Всё оно было завалено трупами врагов и животных, залито кровью. Я был вынужден отозвать почти все танки к нам, потому что солдаты противника словно осатанели – забыв, что есть другие проходы, они лезли и лезли на нас, устилая поле своими трупами в несколько рядов, гоня носорогов и конницу по ещё шевелящимся телам своих товарищей. Это была настоящая бойня. Дважды им удавалось ворваться на наши позиции, и тогда в дело вступали огнемёты и мечи. Резались не щадя ни себя, ни врагов. На моём боку длинный след от вражеской сабли, они как‑то умудрились достать, а я даже не заметил. Тогда меня спасла именно Виури, всадив копьё в спину моего противника. Я лично ходатайствовал перед Неукротимым о её амнистии. Надо сказать, что Атти и сам не ожидал от тех, кто находился на каторге, подобного самопожертвования. Но когда всмотрелся в глаза девушки, опустил взгляд, затем позволил дать ей свободу. Впрочем, и все остальные, кто выжил в сражении, были так же амнистированы и по их просьбе зачислены в армию. И, насколько я знаю, дерутся выше всяких похвал. А Сехоро… Что сказать, встретились два одиночества. Урх потерял всю семью, когда корабль, на котором та летела, попал в гравитационный шторм. Хвала Богам, что люди не имеют к этим смертям никакого отношения. Может, парню удастся забыть о горе? Сейчас, спустя два месяца после той памятный битвы, столько всего произошло, и хорошего, и плохого. Мы понесли первые потери – шесть танков было подбито, угодив в ловушки, построенные нашим врагом. Зато это добавило осторожности остальным, слишком уж уверовавшим в свою неуязвимость. Два экипажа потеряли, когда тех отравили в одной из придорожных харчевен диверсанты. А сейчас мы прощаемся. Наш батальон расформировывают и преобразовывают в полк. Те, кто выжил, разъезжаются по разным городам Фиори, чтобы начать создание новых танковых частей. Ас Римай уезжает в Ганадрбу, где основан учебный танковый корпус. Ему предстоит наладить обучение младшего командного состава. Мы с Ююми летим на Красавицу, но совсем ненадолго, буквально на пару дней, получать новые танки. Остальные – кто куда. Часть остаётся в бывшем батальоне, который очень скоро станет полком. Часть разъезжается по другим городам, где будут созданы новые подразделения. А сейчас мы в последний раз собрались все вместе и слушаем импровизированный концерт, данный нам водителем моего танка. И откуда Сергей знает эти песни?

Как я люблю глубину твоих ласковых глаз

Как я хочу к ним прижаться сейчас губами

Темная ночь разделяет любимая нас

И тревожная черная степь пролегла между нами.

Два месяца непрерывных боёв. Из одной битвы, в другую. Люди, теперь я не делаю различия между настоящими людьми и саури, почернели, осунулись, спали и ели на ходу, спеша туда, где требовалась наша помощь. Практически без отдыха. Измотались до последних пределов, начали допускать ошибки. Эйфория первых побед быстро прошла после первых потерь. Но Атти просил, и мы, засыпая на ходу, шли и шли в бой. Он именно просил, не приказывал. А враг становился всё сильнее и сильнее. Часто нас встречал настоящий артиллерийский огонь, а потом и гранатомётчики. К счастью, наша броня оказалась крепче вражеского оружия, но всё–равно, после каждого боя наши ряды редели. Раненых увозили в тыловые госпитали. Фиори, напрягая все силы, перемалывала одну вражескую армию за другой. И на острие этих жерновов были мы, танкисты. Постепенно Коалиция начала выдыхаться. Всё с меньшей и меньшей охотой солдаты противника шли в бой, доходили слухи о бунтах в гарнизонах, не желающих отправляться на гарантированную погибель. Да и в самой Коалиции было далеко до полного единства. Владетельные господа начали ссориться, обвиняя друг друга в неудачах. Большая Тройка решила применить жёсткие меры, организовав перевороты в Аксии и Михонго. Удачные, к сожалению. На престолы взошли лояльные к чужакам марионетки, и в эти государства хлынуло потоком оружие – ружья, пушки, боеприпасы и машины. Но время было упущено. Фиори выбило врага из своих пределов, более того, были захвачены стратегические плацдармы на вражеской территории, и теперь Неукротимый готовился рассчитаться по долгам, образовавшимся у Коалиции перед его страной.

Верю в тебя в дорогую подругу мою

Эта вера от пули меня темной ночью хранила

Радостно мне я спокоен в смертельном бою

Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.

Накапливались резервы, припасы, оружие. Завершали обучение новые и новые части. Наконец то появилась авиация. Пока – управляемые дирижабли, но всё же и эти машины облегчили наше положение. Солдаты Коалиции боялись летающих машин до потери сознания. Мы перевооружались. Не будь Кодекса, соблюдаемого всеми разумными расами, мы бы давно покончили и со вторжением, и со всеми неприятностями. Но он заставлял нас соблюдать его правила. Точнее, и нас, и наших врагов, прячущихся за спинами Коалиции. Потому что наказание за его нарушение одно – полное уничтожение. Всей расы. Всего вида. Конечно, узнать о его существовании и Арбитрах было шоком для человечества. Поначалу люди даже не поверили в то, что подобное существует. Пришлось убедиться. И то, что произошло после этого, отбило охоту у самых отъявленных и беспринципных политиков нарушать его. С той поры войны изменились. Но в любом случае, ничего хорошего нет в смерти, пожарах и разрушении. Тогда, после подхода так ожидаемого подкрепления, мы вернули себе развалины Астирха. Их защитники дрались до последней капли крови, до последнего вздоха. Обозлённые потерями и неудачей враги, захватив груды перемолотого в щебень кирпича, зверски надругались над их трупами, расчленив их на части. Залитые кровью рыжие останки стен, куски тел, разбросанные повсюду. Я видел всякое в своей жизни, но подобное – в первый раз. И тогда я понял, почему Атти просил не брать пленных. Те, кто совершает подобное, просто недостойны жить…

Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи

Вот и теперь надо мною она кружится.

Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь

И поэтому знаю, со мной ничего не случится…

…Завтра мы отправляемся с Ююми в Саль. До него – трое суток пути. Неукротимый уже выслал за нами транспорт. Роскошная карета ожидает только нас. Как и конвой. Машина остаётся в батальоне. Здесь она гораздо нужнее, а экипаж на неё уже обучен и прибыл. Надеюсь, что за три дня мы с женой сможем хоть немного отоспаться, чтобы не бродить по Красавице, словно зомби. Там нам нужна свежая голова и нормальные мозги. Проверить машины, проследить за их отправкой. Кстати, моя половинка надеется встретиться с Аами, узнать у неё новости о Клане и расспросить о родственниках. Ну а я рассчитываю увидеть Николая и остальных. Всё‑таки вооружение нам поставляет совместное русско–клановое предприятие 'Ди и Ди'. А мы – официальные представители Императора Фиори… Прощальный костёр в степи. Песни, которые ни я, никто из нас никогда прежде не слышал. Но затрагивающие нечто в нашей душе, что делает нас людьми. Или саури. Воскрешающие в нас человечность…

…Атти с удивлением смотрел на остановившуюся перед ним карету, посланную им за Роговыми. Несмотря на то, что лакеи открыли двери, из неё никто не выходил. Что‑то случилось? Император с тревогой взглянул на начальника конвоя, тот успокоительно объяснил:

– Они спят, ваше величество.

– Как – спят? Давно?

– Едва залезли внутрь, так и улеглись. Пару раз выходили, справить нужду или наскоро перекусить. А так – только спят, и всё.

Неукротимый осторожно приблизился, заглянул внутрь – так и есть. Крепко обнявшись, Дмитрий и Ююми спали на расстеленном диване, ровно и глубоко дыша. Начальник конвоя пояснил:

– Последнюю неделю батальон практически не выходил из боёв, ваше величество. Они просто измотаны до последней стадии. И…

Решившись, добавил:

– Им нужно просто отдохнуть. Ещё два три дня, и, по моему разумению, они могли просто умереть от усталости.

Атти зло дёрнул головой – он совсем забыл о том, что танкисты тоже люди и нуждаются в отдыхе. Обстановка на фронте требовала, и он каждый раз забывал, что особый батальон дерётся без сна, без остановочно. Сражение за сражением, битва за битвой. Если технику ещё чинили, то люди дрались, потому что он просил их об этом. И они не щадили себя…

Император отошёл в сторону – у него тоже есть совесть. И он не забудет этого. Ни за что. И никогда. Обернулся к слугам:

– Осторожно положите их на носилки и отнесите в гостевые покои дворца. Пусть они отдохнут, сколько им понадобится. Лучше бы, конечно, там, на Красавице. Но я предоставлю им неделю отпуска. Слово императора. Чтобы не случилось. А сейчас – пускай отсыпаются. И, немедленно, вывести всех танкистов из сражений, дать всем неделю отдыха. Не привлекать к боям и войсковым операциям под угрозой смертной казни в течение десяти дней. За это время пусть механики с заводов приведут все машины в порядок. Личному составу танковых частей приказ один – глубокий отдых! Всем ясно?

Тишина. Лишь опущенные глаза говорят о том, что приказ услышан и понят. Пусть некоторые горячие головы на местах поостынут, а то батальон давно стал некой палочкой–выручалочкой для нерадивых генералов и карьеристов, которых почему то слишком много появилось. Спешат рапортовать, не понимая, что эти добровольцы – самое дороге, что сейчас есть у Фиори. Пришедшие не по приказу, а по зову сердца. Добровольцы, защищающие их Родину по приказу собственной совести. А это – куда важнее любого другого приказа. Расторопные слуги бережно вынули обоих из кареты, уложили на носилки, унесли во дворец. Атти проводил их задумчивым взглядом, затем отправился к супруге. Ооли, кормящая младшую дочь, радостно приветствовала мужа. мужчина присел рядом, прижал к себе держащую у груди ребёнка жену.

– Что‑то плохое?

Он кивнул в ответ:

– Я слишком много требовал от них.

– От кого?

Не поняла жена.

– От танкистов. Дмитрий и Ююми здесь.

Личико жены озарилось радостной улыбкой:

– Да? Я очень хочу их видеть!

– Не сейчас.

В её глаза вспыхнула тревога:

– Они ранены?!

Атти отрицательно покачал головой:

– Нет. Они спят. Я слишком много от них просил, а они не хотели мне отказывать. И устали до почти до смерти. Трое суток пути они проспали. И сейчас спят. Так что – пусть отдыхают. Остальных танкистов я тоже отозвал. Иначе мы лишимся всех своих танковых войск.

Ооли внимательно посмотрела мужу в глаза, тяжело вздохнула. Увы. Супруг прав. Она потерпит, как бы не желала встретиться с подругой. Но жизнь Ююми дороже, гораздо дороже её нетерпения…

…Где это я? Дмитрий раскрыл глаза, пытаясь сообразить, где он находится. Высокий светлый потолок, большие окна, сейчас прикрытые бархатными плотными занавесками. Чуть приподняв голову с мягкой подушки, осмотрелся – богатая мебель из драгоценного дерева, возле большой кровати два столика. Рядом сладко посапывала жена, свернувшись калачиком. И при виде мирно спящей Ююми его сердце вдруг затопила такая волна нежности и счастья… Осторожно отвёл пушистый локон с бархатной щёчки. Впрочем, кожа жены немного загрубела от палящего солнца Фиори и ветров. Но этого супруга не стала хуже, наоборот, общие радости и печали сплотили их ещё больше. И, конечно, общее дело. Так и замер, опершись на локоть, глядя на неё, так сладко спящую рядом. Двери помещения бесшумно открылись, и внутрь осторожно заглянула девичья головка в белой накидке, приколотой к высокой причёске, при виде проснувшегося мужчины её аккуратное личико озарилось улыбкой, она было открыла ротик, но Дмитрий приложил палец к губам. Девушка понятливо кивнула, исчезла. Дверь за ней закрылась. Рогов прислушался – спать, как ни странно, больше не хотелось. Он желал совсем другого. Прислушался к появившейся в теле энергии, снова поправил локон…

– Я уже не сплю.

Вдруг сонно откликнулась жена. Открыла припухшие от сна веки, улыбнулась так заманчиво, так нежно, что Дмитрий забыл обо всём, склонился, найдя зовущие губы… А потом была ванна, которую они приняли вместе и опять повторили то, что только что делали в постели. Вытерли друг друга, оделись, вышли из покоев дворца вместе, рука об руку, сияющие счастьем. Их встретила та девушка, что заглядывала проверить, проснулись они, или нет. Склонилась в поклоне:

– Их величества ждут вас, сьере, доса…

Повела по коридорам, вывела на улицу, остановилась перед уже знакомой беседкой, откуда слышались негромкие голоса.

– Ваши величества, ваши гости проснулись.

На пороге увитого плющом строения появился улыбающийся Атти, протянул руку, их ладони встретились, сжались в крепком мужском рукопожатии:

– Ну ты и спать, богатырь! Трое суток в пути, да ещё двое во дворце!

– Ююми!

Взвизгнула счастливо появившаяся за его спиной Ооли, бросилась к жене Рогова, обняла, расцеловала в об щеки, потащила внутрь, усадила за стол:

– Как вы угадали – мы как раз сели пообедать! Ещё два прибора нам!

Слуги мгновенно добавили недостающие предметы. Дмитрий смущённо улыбнулся – его живот громко отсалютовал заливистой руладой, что он не прочь положить в себя кусочек, другой мяса. Или чего‑нибудь подходящего ему ещё…

– Мы что, действительно проспали почти неделю?

Рогов не верил своим ушам, но Атти подтвердил:

– Да. Пять суток.

На лице Ююми появилась досада:

– Но ведь мы должны были…

Ооли махнула рукой, успокаивая соплеменницу:

– Успокойся. Мы во всём виноваты, поэтому уже исправили. Можешь не волноваться. Все танкисты отозваны с фронта на отдых. Месяц. Заводские рабочие пока переберут машины. Люди ужасно устали и измотались. Пусть отдохнут. Мы и так… Перестарались, не давая вам ни минуты покоя. Да и наши генералы тоже внесли свою лепту. Сейчас есть кому держать фронт, тем более, что наступило затишье. Основные силы мы перемололи, а новые резервы не успели подойти из глубины Коалиции. Так что твоя совесть чиста. И твоя, Дима, тоже.

– Но мы же должны были ехать на Красавицу, принимать технику.

На этот раз ответил сам Атти:

– Всё уже сделано. Машины находятся на Фиори.

– Значит…

Ююми расстроилась. Она так хотела узнать вести из дома…

– Ничего подобного. Мы тут посоветовались.. Словом, у вас неделя отдыха. Можете поехать, отдохнуть. Обещаю, что никто вас не станет дёргать.

Супруги переглянулись. Затем обменялись короткими кивками в знак согласия. Атти лукаво улыбнулся – кажется, этот брак тоже на диво удачен, вот и эта пара понимает друг друга с полуслова…

– Тогда…

– Хоть доешьте сначала!..

…Двери поместья распахнулись, пропуская пару внутрь. Подсеменил робот, приветственно пропищал руладу, встречая хозяев. Дмитрий осмотрелся – хм, кто‑то сейчас здесь живёт…

– ИИ, дома есть кто‑нибудь?

– Сейчас никого.

– Тем лучше.

Пробурчал мужчина и лукаво взглянул на жену:

– Ну что, тебе готовить отдельную спальню?

Вместо ответа получил шутливый тычок в бок. Жена надула губки:

– Дурачок, что ли?

– Уже и пошутить нельзя?

Оба рассмеялись… После ужина решили пойти к бассейну, благо, на Красавице всегда стояло вечное лето. Ююми выбрала себе смелый купальник, желая подразнить мужа, Дмитрий одел обычные плавки. Вначале купались, потом оба улеглись в шезлонги. Сок. Мороженое. Так пролетело достаточно времени, но идиллию нарушил негромкий звук. Рогов приподнялся, потом произнёс:

– Кто‑то приехал.

– Да?

Откликнулась Ююми, нежащаяся в лучах вечернего солнца.

– Будем подниматься?

Муж лениво махнул рукой:

– А, никуда они не денутся. В конце концов, у нас отпуск.

– Угу.

Потом нащупала новую порцию мороженого, стоящую на столе, откусила кусочек, с наслаждением проглотила:

– Мняка!

– Ого! Совсем освоилась!

Дмитрий прикрыл глаза – как же хорошо вот так лежать, в тишине и покое… Плюх! Он дёрнулся, поднимаясь на локте, рядом резко уселась жена. По поверхности бассейна расплывались круги, а под прозрачной водой было видно плывущее женское тело. Что за… Это не Алиса! Между тем неизвестная пересекла бассейн под водой, резко вынырнула, встряхнула головой с длинными волосами, отфыркиваясь и жадно набирая воздух лёгкими.

– Аами! Ты уже?

– Коля?

Дмитрий повернулся на голос – к бассейну спешил брат. При виде старшего, тот ахнул затем раскрыл объятия. Братья обнялись.

– Откуда ты?!

– Атти дал отпуск. Вот, явились на недельку. Не выгонишь?

Получил тычок в плечо:

– Скажешь тоже!

Средний рассмеялся, с любопытством глядя на невестку:

– Здравствуй, Ююми!

Та торопливо поднялась, склонила голову в коротком поклоне:

– Здравствуйте, Николай.

Тот кивнул в ответ, улыбнулся. В это время сзади послышались шаги, и женский голос произнёс с привычным уху Рогова–старшего акцентом саури:

– Не представишь меня?

Николай отступил на шаг назад:

– Верно. Познакомьтесь – мой брат, Дмитрий. Его жена, Ююми. А это – Аами ас Садих уль Арийя.

Перед семейной парой застыла удивительно красивая саури. Но когда она услышала имя Ююми, её точёное личико исказила ненависть, и она сделал шаг назад, выставляя перед собой скрючившиеся кисти рук:

– Ты!

Жена Дмитрия отшатнулась, на лице появилась боль, Ююми опустила голову. Но тут Николай выступил вперёд:

– В чём дело, Аами? Или это не ты зачитывала мне письмо из Клана о том, что жена моего брата прощена?!

В ответ прозвучал шипящий ответ:

– Клан может и простил её. Но не я! Предательница!

Ююми не выдержала, вышла из‑за спины мужа:

– Я – предательница?! Клан изгнал меня, за то, что я не захотела выходить замуж за собственную смерть! Горх поклялся убить меня! Вы что, не знали этого?

На лице Аами отразилось безмерное удивление, а супруга Рогова упёрла кулачки в бока:

– И я что, должна была покорно ждать, пока Горху надоест терзать моё тело и он отдаст меня своим солдатам? Никогда! Лучше быть изгнанницей, чем покорно идти на заклание! И я вышла за Дмитрия по собственной воле! Потому что он, человек, вступился за мою честь, за мою жизнь на поединке Судьбы! И победил! Поэтому я с радостью согласилась совершить неслыханное, стать его женой! И счастлива с ним так, как не смогла бы быть ни с кем из моего рода! И мне всё–равно, простил ли меня Клан, или нет, потому что отныне он моя семья, мой муж, мой… Любимый! А ты – дура, раз считаешь меня изменницей!

Дмитрий зло взглянул на вторую саури, стоящую с растерянным видом, потом взял жену за руку:

– Пойдём.

Смерил суровым взглядом Николая, стоявшего столбом:

– Зря ты так.

– Я…

Старший брат махнул рукой, потом неожиданно присел, подхватывая Ююми на руки. На глазах оставшихся у бассейна саури и человека понёс жену в дом. Двери за ними сомкнулись, и Николай повернулся к Аами:

– Скажи мне только – зачем?

Но та стояла, словно столб, повторяя лишь одно:

– Но мы не знали… Мы действительно, не знали о клятве Горха… Мы не знали…

Николай выругался:

– Проклятье! Твою ж…

Резко развернулся, зашагал в дом. Опять саури отмочила. Сколько он с ней мучался! То ей то не так, то это. Все попытки хоть как то приучить её к земным порядкам терпели крах. Из‑за этого им уже дважды едва удалось избежать крупных неприятностей. Уладилось просто чудом! Если бы не вмешался сам Император, кто знает, чем бы закончилась вся затея о совместном предприятии… И вот она опять учудила! И на кого наехала? На собственную родственницу! На соплеменницу! Да ещё на родную сестру своего покойного мужа! Проходя мимо дверей комнаты Дмитрия, решительно тронул сенсор. Спустя мгновение дверь распахнулась, на пороге вырос хмурый брат. Краем уха уловил приглушённое рыдание. Проклятая ведьма!

– Чего?

– Извини. Я даже представить не мог, что Аами отмочит подобное. Честное слово! Извините меня!

За спиной Дмитрия появилась заплаканная Ююми, смахнула ладошкой слёзы, и Николаю вдруг стало невыносимо стыдно за поведение своей напарницы, он опустил голову. Но жена брата произнесла:

– Вы совершенно не причём, Коля. И я вас ни в чём не виню. Что касается Аами, то, честно скажу, я ожидала чего‑то в этом роде.

– Но она сама зачитывала мне официальное письмо о вашем прощении!

– Я тоже получила такое же. Но, похоже, это лишь красивые слова, а реальность, увы, гораздо более жестока. Простите, Николай…

Она всхлипнула, вытирая вновь выступившие слёзы. Отвернулась, и мужчине стало до боли жаль её. Дмитрий уже мягче посмотрел на брата, вздохнул, положил руку на плечо:

– Что поделаешь. Ладно. Она живёт здесь?

– Наверху. В гостевой.

– Понятно. Я в курсе, что у нашей конторы с ними общие дела. Потерпим.

Николай вдруг понял, что сейчас он лишний и заторопился:

– Вы хоть поужинали?

– Да. Но если захотим ещё, велим принести к нам.

– Разумеется. Вы же не гости, хозяева… Ладно. Не буду вам мешать. Отдыхайте.

Кивнул на прощание, оставляя их одних. Щёлкнул едва слышно замок…