Текст книги "Любовник из прошлого"

Автор книги: Виктория Брюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Он спустился с подножки и медленным шагом обошел вокруг автомобиля, став с моей стороны.

– Если вы хотите, чтобы я сопровождал вас в центр города, вам придется переодеться. Вам, женщинам, позволено теперь голосовать на выборах, но я не могу допустить, чтобы вы разгуливали перед публикой в таком виде.

Что за свинство! Неудивительно, что именно в это время женщины начали борьбу за свои права. Я прикусила язычок, убеждая себя, что у меня сейчас целая куча более важных дел, чем дискуссии с Шиа о правах человека. Но дудки: архаичное отношение Шиа к женщинам может нарушить мои планы, и не следует потакать ему. Не позволив ему распахнуть передо мной дверь, я вышла из машины с другой стороны. Все еще кипя от злости, я влетела по лестнице на веранду, уставленную плетеными креслами-качалками. Все кресла были заняты какими-то людьми вероятно, клиентами этого заведения, – которые, усиленно раскачиваясь, пытались таким способом справиться с жарой.

Какой-то чудаковатый старикашка зацепил меня тростью, когда я проходила мимо него.

– Кто эта красотка, Шиа? – спросил он.

– Веди себя прилично, Слай. Нет еще и полудня, а ты уже нализался. Это миссис Мэгги Вестшайр.

Все еще в раздражении, я решила наплевать на хорошие манеры и проигнорировала обоих, и молодого и старого.

На веранду вышла какая-то леди. Изысканная прическа из седых волос красиво обрамляла ее лицо – в отличие от моей безобразной медной гривы, которая, казалось, так и норовит сдвинуться куда-то в сторону. С волосами, закрепленными с двух сторон тонкими гребенками, и вереницей кнопок вдоль длинного, до полу, платья, она казалась ожившей картинкой с журнала мод начала века фасоны только для изысканной публики!

– Меня зовут Корнелия, – сказала она с улыбкой. Она придирчиво окинула меня взглядом, и я неприветливо посмотрела на нее.

– Посидите в гостиной и отдохните от жары, – быстро проговорила она. Потом ткнула своим длинным пальцем в Шиа. – Мистер Янгер, не будете вы так любезны последовать за мной? Я отдам вашу почту.

Ее голос с мелодично звучащими, южными гласными действовал на меня успокаивающе. И хотя Шиа не говорил, куда он везет меня, я догадалась, что Корнелия – хозяйка дома.

Я, слишком разгоряченная и утомленная жарой, чтобы дойти до гостиной, плюхнулась на парчовую кушетку и сразу утонула в ней: там была вмятина, как раз подходившая под мои габариты. Из-за закрытой двери доносился голос Корнелии; она сетовала, что люди стали забывать правила хорошего тона.

– Вы поставили меня в идиотское положение: в моем заведении появилось нечто практически полуголое, в изношенном, отрезанном платье, даже без намека хоть на какой-то багаж и в компании такого мерзавца, как вы; как прикажете все это понимать? Я уверена: вы выиграли ее в свой ужасный покер.

Я вся обратилась в слух.

– Да нет, – Шиа хохотнул. – Мне действительно повезло в карты, но позже, и это не было такой большой удачей, как миссис Вестшайр.

Я покраснела, но не перестала подслушивать.

– Я южанка... – возражала она.

– Я никогда не предполагал, что это недостаток.

– У меня респектабельная гостиница, и я не могу допустить, чтобы вы приводили сюда дам, подобных этой.

– Ну, предположим, здесь имеются дамы на любой вкус. Например, та крошка, испанка-танцовщица, которая использует лопающиеся шары в своем номере...

– Ей негде было остановиться, не выбрасывать же ее на улицу!

– Разумеется, лишь ваше доброе сердце всему причиной...

– Доброе сердце в данном случае ни при чем. Вспомните, каковы были ее манеры! Кто-то должен был научить ее пользоваться вилкой для салата и не проливать лимонад на скатерть. И вообще, что вы понимаете в этом? Вы самый никудышный знаток женщин по эту сторону Миссисипи.

Я слегка выпрямилась, не будучи уверенной, что стоит оскорбиться по поводу только что произнесенных слов.

Шиа продолжал смеяться.

– Вы, конечно, правы, Кори, но я сколотил небольшое состояние, поставив на то, что эта танцорка не успеет закончить свой номер до того, как лопнут все ее воздушные шары.

– О Боже! – Корнелия громко вздохнула.

– Все, что я прошу, – это хорошую одежду, которую Мэгги могла бы носить, пока не встанет на ноги. Я знаю, у вас полно барахла, которым с вами расплачивались девицы, когда у них не было денег, чтобы заплатить по счету. Это все-таки лучше, чем воздушные шары, не правда ли?

Могла себе представить очаровательную улыбку, которой он наградил при этом свою хозяйку. Если бы я была игроком, то держала бы пари, что Шиа выиграл эту неболшую словесную дуэль.

Корнелия прошествовала через качающуюся дверь; Шиа следовал за ней по пятам. Пронесшийся ветерок качнул хрустальные подвески люстры, и разноцветные блики отразились на висящих по стене семейных фотографиях. Оказавшись среди этих атрибутов памяти, я выпрямилась, искренне стараясь выглядеть как можно более добродетельной, несмотря на мою современную одежду.

– Вы бедны, дорогая. Мистер Янгер только что рассказал мне о ваших неприятностях. Разумеется, я подыщу что-нибудь вашего размера. Предлагаю вам выпить холодного чаю, пока я займусь поисками подходящей одежды.

Конечно, я не должна была позволять манипулировать собой подобным образом, но хоть однажды можно позволить себе поступиться принципами тем более, когда это может пойти тебе на пользу. Я решила, что буду слушаться Шиа, пока не получу от него все, что мне нужно.

Я согласно кивнула Корнелии:

– Я люблю холодный чай.

Она поплыла в кухню; Шиа продолжал усмехаться. Я улыбнулась ему улыбкой невинного младенца, в то время как мои ногти сами собой с силой вонзились в ладони. Я продолжала игру. Пусть Шиа думает, что это он командует парадом. До тех пор пока я не найду дорогу в будущее, это не имеет никакого значения. У меня, конечно, нет опыта в таком деле, но я уверена, что смогу быть правдоподобной. В конце концов ведь у меня был Дэвид – великий мистификатор, у которого было чему поучиться.

Приближаясь к аптеке Оачиты, я нервно теребила верхнюю кнопку на матроске, которую великодушно уступила мне Корнелия. Запах дешевого мыла, исходивший от этого одеяния, был крайне неприятен как и грубая ткань, из которого оно было сделано. Корнелия накрахмалила и блузу, и юбку до такой степени, что тонкая ткань, из которой они были сшиты, больше напоминала картон; в том, что она выбрала для меня именно этот наряд, сквозило намерение проучить своенравную девицу, которая, прости Господи, свалилась ей на голову и начала качать права, ничего не понимая в современной моде. Это был, вероятно, ее посильный вклад в святое дело очистки благословенного Юга от подозрительных элементов.

Вдобавок ко всему она напоследок сунула мне в руки какой-то мешок, уверяя меня, что там содержится все, что необходимо настоящей леди с Юга. Черт его знает, что там было; мне казалось, что в такую жару все, что размерами превышает бикини, выглядит неприлично. Единственный положительный момент заключался в том, что блуза и практически волочащаяся по земле юбка были цвета зеленой маслины – цвет, который хорошо гармонировал с моими рыжими волосами.

Шиа припарковал автомобиль перед аптекой и заглушил двигатель. Внешне аптека выглядела так же, как тогда, когда я в последний раз была здесь там, в будущем. В окне стояли два одинаковых графина, заполненных какой-то цветной жидкостью. Волнение поднималось во мне, покрывая мурашками кожу.

– Входим? – Шиа забежал вперед, чтобы открыть мне дверь.

В волнении я переминалась с ноги на ногу, ведь мы приехали туда, где, быть может, находился столь нужный мне порошок.

– Когда... когда я последний раз была здесь, случились кое-какие неприятности...

Он нахмурился; его рука, уже лежавшая на ручке двери, заметно напряглась.

– Кто-то покушался на вас?

Я вспомнила, каким ясным было тогда видение мой отец, появившийся после того, как я вдохнула порошок. Лицо, правда, не просматривалось, но запах, исходивший от призрака, был до боли реальным. Я подумалатогда, что умираю и что мой отец – один из тех, кто более всего любил меня, – пришел, чтобы забрать меня в мир иной. Я зажмурилась и потрясла головой, пытаясь отогнать нахлынувшие на меня чувства. Раскрыв некоторые из его тайн, я сомневалась теперь, был ли мой отец по-настоящему честным человеком, способен ли был по-настоящему любить.

– Нет, ничего подобного. Мне просто показалось однажды, что я встретила здесь человека, которого знала когда-то – давным-давно, в прошлом. Но я ошибалась.

– Вы неважно выглядите, красавица. Может, отвезти вас обратно в больницу?

– Нет. Пожалуйста, не надо, – ответила я.

– Тогда я пойду с вами, – твердо сказал он, открывая дверь.

Я подергала блузу на потной груди, чтобы слегка охладиться и восстановить дыхание, благодаря время, в которое я попала, за то, что оно нашло мне такого верного, сильного спутника.

– Не возражаю, – сказала я, пожав плечами с безразличным видом. И мы вошли.

Я ожидала, что внутри аптека будет выглядеть точно так же, как в прошлый раз, ожидала той же прохлады и полумрака. Там действительно было темно и мрачно, как в средневековом аптечном магазине, но вместо прохлады я почувствовала, что воздух в помещении был горячим и неподвижным. Вентиляторы под потолком крутились без видимого эффекта.

Отведя одной рукой влажные волосы от потной шеи, другой я стала старательно обмахивать лицо.

– Миллион долларов тому, кто избавит меня от этой проклятой жары!

– За павильонами минеральных источников имеется множество милых тенистых аллеек.

Я улыбнулась. Избавление, пусть временное, от жары и влажности, царивших здесь, представлялось просто счастьем, но я рассчитывала избавиться от местных неудобств более радикальным способом. Если я найду способ вернуться в мое время, я смогу, вероятно, вычислить всех людей, которые знали Джесси Таггарта. Должно же хоть что-то сохраниться!

Разум говорил мне, что я должна смириться с мыслью о смерти моего отца и помолиться за упокой его души; но я не могла избавиться от ощущения, что в этом есть какая-то тайна. И это не потому, что приближался мой день рождения. Раньше было так: безумное желание увидеть отца нарастало, становясь невыносимым перед днем рождения, затем постепенно затухало. Теперь это было похоже на ощущения перед грозой: в воздухе росло напряжение, готовое вот-вот разрядиться гибельным смерчем.

Пока фармацевт занимался у кассы с неряшливо одетым человеком, я спустилась по наклонному проходу между рядами низеньких кабинок. Чувствуя дыхание Шиа у себя за спиной, я не испытывала страха; к тому же я с удовольствием отметила, что в этой аптеке нет пиявок – тех самых, что красовались в витрине музея, когда я впервые побывала здесь.

Я тщательно осмотрела ряды бутылок вдоль стены, пытаясь обнаружить то, что мне было нужно. Я даже узнала несколько странных названий на бутылках, виденных мной раньше, – G. MYRRH, TINCTURA CINNA-MONI; правда, этикетки с золотым обрезом были теперь новыми и яркими. Мне стало жутко от сознания, что когда-то я стояла здесь, на этом самом месте, перед этими самыми бутылками, но в другом времени. Я и раньше знала, что такое страх, но теперь, казалось, испытала это чувство сама, и холодок пробежал по моей спине.

– Вы намерены сообщить мне, для чего мы притащились сюда? – спросил Шиа; его раздраженный голос вонзился в мои мысли как нож.

От неожиданности я вздрогнула и посмотрела на Шиа. Его гневный пристальный взгляд, казалось, пронизывал меня насквозь, но я надеялась успокоить своего спутника, не вдаваясь в подробности.

– Я ищу порошок. Доктор Тайлер и я думаем, что у меня может быть аллергия на него. Когда я в последний раз была здесь, я заинтересовалась странным пузырьком – он имел форму колокольчика и случайно вдохнула немного порошка, который там содержался. Почти мгновенно я потеряла сознание и очнулась только возле отеля, где вы увидели меня со Скайлзом.

Он нахмурился:

– Но ведь вам, кажется, стало лучше. Почему же этот порошок так важен теперь?

– Я... я чувствую себя как бы не в своей тарелке.

Несмотря на то, что я была воспитана в доме, где не было принято выносить сор из избы, а ни к чему не обязывающие разговоры о прическах и губной помаде заменяли доверительные беседы а может быть, именно поэтому я всегда завидовала тем, кто умеет казаться искренним. Но сейчас я была вынуждена прибегать к полуправде. Что я могла сказать ему? Что мне нужно вернуться в будущее? Он счел бы меня сумасшедшей.

– Где вы нашли этот пузырек?

Это был коварный вопрос. Желая выиграть время, я уставилась на мои белые туфли-лодочки – такие, по мнению Корнелии, должна носить приличная леди в это время года. Полки, где я когда-то нашла порошок, очевидно, еще не были построены – пока на этом месте был проход.

– Я не могу точно припомнить. Вероятно, из-за интоксикации, – сказала я, гордясь своей удачной импровизацией.

Прищурив глаза, Шиа с подозрением посмотрел на меня, перечеркивая таким образом краткий момент моего триумфа. Потом он резко повернулся и пошел прочь, оставив меня в довольно жалком состоянии трясущейся от волнения и мокрой от пота под скрипучим вращающимся зонтиком потолочного вентилятора.

Я растерянно наблюдала, как он широкими шагами направился к прилавку; наглая самоуверенность чувствовалась в размеренных движениях его длинных, как жерди, ног. На мгновение мне показалось, что вместо воздуха я вдыхаю пары какого-то зловонного жирного супа; лишь когда это ощущение прошло, я смогла сдвинуться с места.

Фармацевт за прилавком вручил покупателю пакет из коричневой оберточной бумаги. Пожилой человек нетерпеливо схватил покупку, отвинтил пробку бутылки, находившейся внутри, и поднес вожделенный предмет к губам. Пошатываясь, он долго тянул содержимое, затем удовлетворенно обтер рот рваным рукавом.

– До завтра, Харви, – сказал он, закрывая за собой дверь.

Пока я собиралась объяснить аптекарю, что именно я ищу, Шиа взял инициативу в свои руки:

– Я насчет порошка, который упакован у вас в пузырек, по форме напоминающий колокольчик.

Фармацевт некоторое время пристально разглядывал Шиа сквозь стекла очков в проволочной оправе. За прямоугольниками линз его черные глаза казались крошечными бусинками, сидящими близко-близко одна к другой.

– У меня в аптеке нет ничего похожего. – Вместо мягкого южного акцента, который я ожидала услышать, в его голосе слышались нагловатые бостонские интонации – аптекарь слегка гнусавил, к тому же звуки вылетали у него, казалось, откуда-то из глубины груди. Шиа надменно фыркнул, всем своим видом выказывая полное презрение к Харви.

– Эта леди утверждает, что она, зайдя в вашу аптеку, случайно вдохнула какой-то порошок из пузырька, который я вам описал.

– Это невозможно. Я знаю наизусть все, что содержится у меня на складе. Она ошибается. – Этот долговязый, наглый тип не удостоил меня даже взглядом.

– Леди вдохнула этот порошок, и у нее случился обморок. Мы просто хотим выяснить, что это за гадость.

Веко аптекаря задергалось, но сам он был явно озабочен лишь тем, чтобы придать своему лицу возможно более безразличное выражение.

– Что бы она там ни говорила, все это лишь ее больное воображение.

– Это не очень вежливо – говорить подобным образом с дамой, Харви. – Говор Шиа был по-прежнему мягок, но его челюсть напряглась. Я уже наблюдала такую метаморфозу прежде. Правда, тогда в его руках был пистолет.

– Извините меня, – сказала я. Идея отыскать здесь бутылку, виденную мной когда-то далеко в будущем, показалась мне в этот момент безумной. Еще глупее было втягивать в это дело Шиа. – Наверное, я и вправду ошиблась...

Шиа остановил меня властными движением руки.

– Теперь это уже мое дело, красавица, – сказал он и снова обратился к Харви. – Тот тип, что покупал у тебя сейчас свою ежедневную порцию джина, это Снич Маккови (Снич (от англ. snitch) – ябеда, доносчик.)?

– Это конфиденциальная информация. Я не могу разглашать врачебную тайну. – Харви упорно старался отмазаться.

– А ты знаешь, что все его бумаги фальшивые, и ты, таким образом, можешь быть признан виновным в нарушении сухого закона?

Последняя фраза явно подействовала. Аптекарь завертелся как уж, лицо его покрылось красными пятнами.

– Это не ваше дело, – все-таки пробормотал он.

Шиа продолжал:

– Горсть монет – и Снич не будет раздумывать слишком долго, закладывать или не закладывать тебя своим друзьям в полиции. Великолепная картина: вооруженные до зубов, полицейские входят сюда и переворачивают все вверх дном! Для местной полиции лучшей рекламы не придумаешь! Солидные притоны, бордели им не по зубам там заправляют крутые ребята! – а твоя забегаловка для них – самая подходящая цель.

Глаз Харви нервно дергался, и казалось, что он все время кому-то подмигивает. Он отчаянно трусил и злился.

Шиа нагло ухмыльнулся:

– Ты думаешь, Снич получил свое имя от мамочки?

Лицо Харви сделалось похожим на куриную гузку, на него было жалко смотреть. Да, Шиа умел воздействовать на людей!

– Я купил этот магазин год назад, после смерти прежнего хозяина. – Харви снял очки и нервно потер переносицу. – Он не очень заботился о том, где и у кого он покупает медикаменты. – Харви водрузил очки на прежнее место. – Возможно, у него и была такая бутылка...

Мое сердце бешено колотилось. Я вновь обретала потерянную было надежду найти этот злосчастный порошок. Подхлестываемый суровостью Шиа, Харви повел нас в пыльный чулан, полки которого были сплошь заполнены пузырьками и банками.

– Никак не найду время рассортировать весь этот хлам. – Он приставил лестницу и, покачивая головой и бормоча себе под нос ругательства, полез куда-то наверх. Харви был очень раздражен и, казалось, сомневается в том, что найдет что-либо, но когда он спускался вниз, я увидела в его руке бутылку, формой своей напоминавшую колокольчик.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Аптекарь брезгливо держал бутылку двумя пальцами за пробку, будто прикосновение к этому сосуду могло запачкать его нежные, белые руки.

– На ярлыке написано, что это порошок Афродиты, – сказал он, сморщив свой великолепный бостонский нос, будто это он, а не я был великий нюхач. – Видимо, какое-то народное средство; такие я считаю не просто бесполезными, но опасными. Давая вам эту гадость, я иду на сделку с совестью.

– Да, про твою совесть нам уже все известно. – Шиа взял бутылку у Харви и передал ее мне. – Это то, что вы искали, красавица?

Я кивнула, не веря своему счастью.

– Нет никаких серьезных доказательств, что все эти порошки, капли, пилюли Афродиты действительно существуют, все это чистой воды суеверие...

Я буквально кожей ощутила, как напряглось тело Шиа, стоявшего рядом со мной.

– Если дама желает употреблять в пищу высушенные мужские гениталии, мне на это наплевать, – буркнул он.

У Харви отвалилась челюсть, он отступил подальше, за пределы досягаемости Шиа.

– Я просто стараюсь избежать неприятностей, мистер. Пожалуйста, забирайте это. Что вы будете делать с этой дрянью у себя дома, меня совершенно не касается. – Он бросил на меня любопытный взгляд и вышел из чулана, оставив нас одних.

Мои щеки пылали; я пыхтела от напряжения, стараясь откупорить бутылку. Когда наконец пробка была извлечена, я стала нервно принюхиваться, стараясь, правда, дышать неглубоко, чтобы не повторилась прежняя неприятность. Впрочем, последнее мне и не грозило: вместо таинственного аромата, который я ожидала почувствовать, по комнате распространился запах мускуса; он был настолько силен, что, казалось, его можно было слизывать языком прямо из воздуха.

Растерянная, я обратилась к Шиа.

– Это не то.

Не сговариваясь, мы немедленно кинулись обыскивать полки пузырек за пузырьком. Мы обнаружили также какие-то пыльные контейнеры с причудливым содержимым: истолченными оленьими рогами, голубиной кровью и прочей ерундой; но никаких сосудов в форме колокольчика мы так и не обнаружили. В другом конце этого помещения мы также потерпели фиаско: порошка здесь не было.

Почувствовав крушение всех моих надежд, я рассеянно опустила в карман пузырек с порошком Афродиты и устало проговорила:

– Отвезите меня домой. – Смертельнорасстроенная, я действительно хотела как можно скорее уехать отсюда.

– Не спешите. – Шиа загородил мне выход из чулана, в котором царил необыкновенный беспорядок.

– Вы говорите, что именно здесь чем-то отравились, потеряли сознание и очнулись уже у отеля?

Я кивнула. Именно так все и было, если не считать некоторых подробностей, о которых не стоило упоминать.

Его глаза снова сузились; их интенсивный зеленый цвет был единственным ярким пятном в этом сером пыльном подземелье.

– Тогда почему мы ищем среди этих пыльных бутылок; кажется, к ним никто не прикасался, по крайней мере год?

Я почувствовала, что мои руки стали влажными. Да, это была деталь, о которой я не подумала.

– Не могу припомнить в точности, как все произошло... Интоксикация...

Шиа крепко взял меня за запястье.

– Перестаньте темнить. Я вижу вас насквозь. – Он смерил меня изучающим взглядом; в его глазах светилась требовательность. Я вкратце снова пересказала ему свою легенду слово в слово. Вспышка гнева подобно молнии озарила лицо Шиа; судя по всему, он что-то вычислил и, схватив меня за шиворот, резко повернул к себе, заставив посмотреть ему прямо в глаза.

– Хватит врать.

Сжатая его железной пятерней, я начала задыхаться; высокий воротник моего дурацкого одеяния давил на горло.

– Что вам надо? – прохрипела я, стараясь освободиться, но он придавил меня еще сильнее.

– Вы непременно хотите перехитрить кого-нибудь? Тогда отправляйтесь к своему мужу. Здесь не такое безопасное место, как кажется на первый взгляд, и вы, несомненно, нуждаетесь в моей защите; но если уж я решил подставить свою шею, я должен точно знать, ради чего я это делаю.

Я мужественно встретила его неистовый взгляд.

– Вы закончили? – спросила я с вызовом.

– Не совсем. – Он опустил голову, и его рот оказался достаточно близко для того, чтобы поцеловать меня. И Шиа сделал бы это, если бы захотел: его бедро обжигало меня даже сквозь плотную ткань юбки. – С этого момента мне нужна только правда. Обо всем. Потому что если вы снова потащите меня в свою кровать, красавица, я хочу знать, для чего вы делаете это.

Я едва держалась на ногад и часто и хрипло дышала, почувствовав, как мало воздуха в этом тесном помещении.

– Е-есть кое-какие вещи, которые я не могу вам рассказать. Но я должна найти этот порошок. От этого зависит мое здоровье.

Его губы сжались, а пальцы еще сильнее впились в мое запястье.

– Я знаю, вы хотите, чтобы доктор Тайлер и я думали именно так, но док уже сказал – и вам, и мне, – что он вряд ли сможет сделать что-либо с этим порошком, даже если получит его. Я хочу только правды.

Мысль освободиться немедленно от бремени мучившей меня тайны была, конечно, соблазнительной. Это было дьявольское искушение. Возможно, мне следует довериться Шиа. Я вглядывалась в строгое красивое лицо стоявшего передо мной мужчины, отчаянно пытаясь понять – может ли он стать мне настоящим другом.

Но поверит ли он мне? Я уже давно живу в этом кошмаре, но все еще не могу до конца разобраться в нем. Моя история невероятна, к тому же у меня нет никаких доказательств.

Что ж, я, пожалуй, смогу выдержать дополнительное промывание желудка и пересуды больничных кумушек о моем психическом здоровье: «Эта Мэгги Вестшайр совсем рехнулась: вообразила себя пришелицей Бог знает откуда. Но ничего: несколько минеральных ванн погорячее, и она придет в себя».

Я сглотнула и смело посмотрела ему прямо в глаза.

– Поймите, я должна найти этот порошок. В этом вся моя жизнь .Я не могу сказать вам всего, но поверьте мне, прошу вас.

– Вы хотите, чтобы я поверил вам. – Рот Шиа скривился. – Почему же вы сами не доверяете мне и не говорите всей правды?

Я постаралась выдержать его пристальный взгляд, хотя это было не просто.

– Это правда, – вот и все, что я сумела произнести.

– Вы просите слишком много, красавица. – Жар его тела, казалось, прожигал мне кожу. Он выпустил меня, и я без его поддержки едва устояла на ногах. – Подождите меня снаружи.

Ему не пришлось повторять свою просьбу. Я пулей вылетела из аптеки, благодаря Шиа за то, что он не стал сейчас моим врагом: иметь его в качестве союзника было куда безопаснее.

Шиа вышел из аптеки, сияя улыбкой от уха до уха. От недавнего гнева не осталось и следа – или он сумел скрыть это чувство.

– Харви испытал внезапный приступ совестливости и просил меня передать извинения за его поведение. Еще он посоветовал нам встретиться со Свеном Лундгреном, он промышляет торговлей самогоном и всевозможными хитрыми настойками в Фордайских банях.

Меня не интересовало, к каким садистским приемам прибег Шиа, чтобы раздобыть подобную информацию – я думала лишь о том, как скорее заполучить порошок.

– Можем мы отправиться туда прямо сейчас?

– Я обещал доку заставить вас совершить хороший пеший моцион. Заведение Свена находится немного дальше по этой улице. Вы в состоянии идти пешком?

– Попробуйте только остановить меня. – Это, может быть, звучит не очень изысканно, но я, если нужно, поползла бы туда и на коленях. Очевидно, я не была одинокой в своем стремлении попасть в Фордайские бани. Чем ближе мы к ним подходили, тем многолюднеестановилось на улице. Пропорционально плотности толпы в душе росла и увядшая было надежда.

Толпа, окружавшая нас, была необычайно пестрой; здесь попадались люди всех возрастов; некоторые были одеты столь изящно и сверкали такими великолепными драгоценностями, что могли, не переодеваясь, ехать в самые шикарные ночные клубы, в то время как другие выглядели так, будто продали все приличное, что у них было, и приехали сюда в надежде избавиться от своих недугов.

Встречались дамы, одетые по последней моде: в платья с удлиненной талией и низко сидящие шляпы; я была приятно удивлена, почувствовав бессмертный аромат «Шанели» № 5, наполнявший воздух вокруг меня.

Когда мы достигли «Ламар», первой из восьми бань на Бэтхауз-роуд, я замерла в изумлении. Здания курортов, тянувшиеся вдоль Центральной улицы, в моем времени более всего напоминали обшарпанные раковины давно погибших моллюсков. Теперь, в 1926-м, эти величественные красивые здания, построенные между 1911 и 1923 годами, переживали свой золотой век. Не без некоторого благоговения, я рассматривала великолепные фасады «Бакстафф», «Озарк» и «Квапау», мимо которых мы проходили. Казалось невероятным, что я воочию лицезрею золотые денечки Хот-Спрингс.

Достигнув великолепного «Фордайс», который в рекламах именовался самым роскошным минеральным курортом в мире, мы были буквально захвачены толпой посетителей.

– Теперь я буду действовать сама, – решительно заявила я. Методы Шиа казались мне слишком грубыми, хотя они и доказали свою эффективность.

Он не ответил, и я обернулась, чтобы посмотреть на него, но увидела лишь толпу сновавших туда и сюда незнакомых людей. Шиа с его ростом возвышался бы над этой мелюзгой подобно башне, если бы находился где-нибудь поблизости. Несмотря на то, что улица была полна людей, острое чувство одиночества внезапно охватило меня.

Толпа немного поредела, и я наконец заметила его: он стоял возле подъема на балюстраду, внимательно наблюдая за женщиной, которая усердно трудилась, толкая инвалидное кресло на колесиках вверх по наклонной дорожке. В кресле сидела маленькая девочка; ее светлые волосы были аккуратно заплетены в косички, а лицо более всего напоминало китайскую куклу. Подойдя ближе, я поняла, что девочка не была такой уж маленькой, просто рост ее не соответствовал возрасту, о котором можно было судить по лицу, совершенному, будто творение скульптора.. Туловище девочки было каким-то скрюченным, а ноги и руки – тонкими, как палки.

Она приехала сюда, вероятно, чтобы пройти курс гидротерапии. В глазах ее был страх, рот сжат в болезненном напряжении, и я поняла, что она в первый раз приехала на процедуры. Мне был знаком этот страх: глядя в зеркало, я не раз замечала его в своих глазах.

За креслом девочки в напряженной позе стояла ее мать. Она была испугана не меньше дочери. А ее лицо несло на себе следы пережитых ею тягот, разочарований и боли.

Толкая перед собой коляску, женщина, очевидно, не увидела трещины на мостовой, и одно из колес попало в нее.

Колесо упорно отказывалось сдвинуться с места, и Шиа, наблюдавший за муками бедной женщины, наконец не выдержал и бросился на помощь. Заметив его, мать девочки радостно кивнула; Шиа, вытащив колесо из трещины, легко вкатил кресло на вершину спуска – казалось, что сидевший там ребенок ничего не весил. Я думала, что он тут же ретируется: Шиа производил впечатление человека, которому легче пустить в ход кулаки, чем проявлять сочувствие. К моему удивлению, он, поставив коляску на тормоз, наклонился и стал что-то говорить девочке, не обращая внимания на окруживших их зевак.

Девочка, подняв голову, внимательно смотрела на него, и когда он закончил, подобие улыбки появилось на ее личике. Наблюдая эту трогательную сцену, я почувствовала, как к горлу моему подкатывает комок. Я очень хорошо понимала, что это такое – быть одиноким и испуганным. И не всегда встречаются такие, кто, подобно Шиа, приходит на помощь.

К тому времени, когда я, тяжело ступая, вошла в помещение бани, дежурный уже сопровождал мать и дочь по коридору, а Шиа ожидал меня в вестибюле.

– О чем вы с ней говорили? – спросила я, наблюдая, как коляска с девочкой исчезает где-то в конце зала.

– Я рассказал ей одну историю.

—О чем?

– О том, как одна красивая маленькая девочка была больна, а приехав сюда, поправилась.

Я вспомнила дни, когда в полусознательном состоянии лежала в больнице; он рассказывал мне свои истории, они смешивались с моими снами, и невозможно было разобрать, где реальность, а где фантазия. Я и сейчас иногда думаю, не померещилось ли мне все это. Шиа человек необузданный и импульсивный. Я никогда не подумала бы, что у подобного типа достанет терпения нести бессменную вахту у постели больного и незнакомого ему человека. Видимо, я была не права.

– Что там случилось? – спросила я. – Эта девочка поправится?

Шиа рассеянно посмотрел на меня. Взяв меня за подбородок большим и указательным пальцем, он наклонился так низко, что я ощутила пьянящий мужской запах, исходивший от его кожи.

– Не каждому в жизни выпадает счастье, красавица, – с печалью в голосе произнес он. Люди вокруг толкались, стараясь быстрее пробиться к столу регистратора, но для нас время будто остановилось. Чистая, светлая печаль отражалась в его глазах, и я почувствовала, что духовная связь между нами, едва наметившаяся прежде, в эту минуту окрепла.

Я поняла, что больше не одинока в этом новом для меня мире. Шиа человек, много повидавший в жизни. Он умеет слушать – и умеет понимать. Я подняла руку, чтобы коснуться его щек, но он, будто испугавшись моего жеста, резко повернулся и заработал локтями, пробивая себе дорогу к регистратуре.