Текст книги "Шанс на счастье (СИ)"

Автор книги: Виктория Бойцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 42

Марина

Никогда не думала, что до последнего дня беременности буду скакать как заведенная. Мне всегда казалось, что на поздних сроках женщинам даже ходить тяжело, не то что бегать, но моя девочка не приносила никаких проблем. Не было ни отеков, ни высокого давления, анализы в норме, энергии хоть отбавляй – все диву даются и постоянно норовят меня спровадить на «заслуженный» отдых, но я не сдаюсь. Единственное, я на пять дней перехаживаю предполагаемую дату родов. Доктор у которой я планирую рожать, пока проблемы не видит, но раз в три дня заставляет сдавать анализы. Она предлагала лечь в роддом, но я наотрез отказалась – не вижу в этом смысла, раз все в порядке. Тем более, что сегодня у нас презентация моих работ на выставке именитых реставраторов – это такая честь, которой немногие удостаиваются!

Да! Кажется я себя нашла!

Первой "пробой пера" стал замечательный старинный секретер, который я обнаружила в квартире подруги моей мамы, к которой мы переехали из дома… Я не хочу даже в мыслях произносить его имя – до сих пор слишком больно.

В общем, Татьяна Петровна решила распрощаться с этим довольно громоздким предметом мебели, но мне он так понравился, что я упросила ее подарить мне немного облезлый, с покосившимися дверками и полочками, с красивыми латунными ручками, тот самый секретер.

В тонкостях реставрации винтажной мебели я ничего не понимала, но интернет творит чудеса. С неделю я смотрела видео о разнообразных тонкостях работы со старинной мебелью, и так загорелась идеей стать реставратором, что когда наткнулась на рекламу курсов по реставрации, не задумываясь записалась. И теперь с гордостью могу сказать, что это было лучшим решением в моей жизни.

Конечно, не могу не отдать должное отцу – он хоть и натворил в своей жизни много чего гадкого, но тот самый ключ от ячейки, который он передал маме очень нам пригодился, чтобы встать на ноги. В ячейке была довольно внушительная сумма наличностью, как раз такая, что ее хватило не только для открытия моего небольшого предприятия, но и на "пожить" некоторое время оставалось.

Как в последствии оказалось, в больнице он сообщил ей место, где спрятал ключ и некоторые документы, что помогли адвокатам вернуть нам с мамой хотя бы квартиру. Делом его фирмы и, соответственно, кредиторами также занимаются адвокаты, мы с мамой не вникаем – нас не трогают и уже хорошо.

Месяц назад мы переехали домой. Татьяна Петровна, мамина подруга, поначалу уперлась и не хотела никак нас отпускать, но сошлись мы на том, что она теперь почти каждый вечер приходит к нам в гости, говорит приросла так, что дико скучает в одинокой квартире. Хотя в это верится с трудом – слишком насыщенная у нее жизнь. Мне почему-то кажется, что она взяла своеобразное шефство над мамой и пытается помочь ей вылезти из той затворнической жизни, которую мама вела до недавних пор. Другими словами всеми силами социализирует ее. В это я поверю охотнее, чем в то, что Татьяна Петровна страдает "одинокими" вечерами.

Оказывается, они дружили с самого детства, но, когда мама вышла замуж, молодые девчонки прекратили свое общение – причиной стал папа. В этом он похож на Игоря: в свое время, отвадил от мамы всех ее друзей и знакомых, хотел, чтобы в ее жизни существовал только он один. Когда маму пришли выселять из квартиры только Татьяна Петровна отозвалась на клич о помощи – мама в отчаянии написала пост в соцсети, поскольку осталась совершенно без средств, ей в тот момент даже захудалый отель был не по карману.

Теперь же, она вновь обрела подругу, да еще какую! Татьяна Петровна овдовела два года назад, единственный сын женился и переехал жить в Лондон, звал ее с собой, но женщина не решилась – слишком многое ее связывало с Москвой. Активная, она имела обширный круг знакомых и друзей, которые часто наведывались к ней в гости на пироги и плюшки, а эта женщина, стоит отметить, с виртуозным мастерством и как говорится «с душой» выпекала их каждый день. Это для нее было так называемым ритуалом – вечер в кругу друзей за чашечкой чая, сдобренной прекрасной выпечкой.

Она успевала все, ну или почти все – часто сетовала, что хочет научиться кататься на роликах, но никак не может выделить на это занятие время. Оно и понятно: Татьяна Петровна работала в театре костюмером, занималась танцами, вела кружок кройки и шитья для детей в одной из школ своего района и все это ей безумно нравилось. А мне нравилось то, как рядом с этой замечательной женщиной оживилась мама – она будто десяток лет сбросила, теперь ее днем с огнем дома не сыщешь, все время занята каким-нибудь полезным делом.

– Хватит! Насиделась! – говорит она и выпорхнув за дверь быстрым шагом сбегает с лестницы. С некоторых пор мама перестала пользоваться лифтом, чтобы больше ходить пешком.

Говорят горе объединяет и, наверное, это правда, потому что мы с мамой стали по-настоящему близки. Теперь между нами нет никаких секретов.

Именно ей первой я рассказала что произошло в тот день, когда погиб Игорь. После услышанного мной монолога Никиты все начало вставать на свои места, поначалу обрывочные воспоминания дополнялись новыми и, наконец, собрались в единую картинку:

"Мы разговаривали с Игорем недалеко от калитки, за которую он вынес меня на руках, я тогда наговорила ему много лишнего… Дальше все произошло так быстро, что ничего не успела сообразить – Игорь развернул меня спиной к себе и приставил к виску (как я в последствии поняла) пистолет, один автомобиль ехал в нашу сторону со стороны дороги, по которой мы приехали, второй вынырнул из пролеска – там тоже была дорога, но проселочная, которая связывала небольшой хутор, куда меня привезли, с основной деревней. Если первый автомобиль я видела впервые, то второй был определенно отцовским. Как уже позже он рассказывал следователям, никуда он не уезжал, слишком пронырливый, отец отправил одного из своих людей обратно в Липецк, снарядив того своим телефоном, потому что понимал, что у Игоря, хоть он и был в бегах, остались свои люди в органах, которые снабжали того нужной ему информацией. Я же была наживкой, которая прекрасно выполнила свою задачу.

Машины еще не успели остановиться, а стрелять уже начали, и первый выстрел был сделан со стороны автомобиля моего отца. Кто стрелял – он сам, либо его люди, для меня до сих пор остается загадкой. Но именно с этого все началось.

– Потерпи, малыш! – сказал мне Игорь на ухо. – Все скоро закончится и мы уедем далеко-далеко.

Он убаюкивал своим голосом, но я чувствовала, как напрягалось его тело, знала, что сейчас мой бывший муж сосредоточен на том, чтобы улучить нужный момент и скрыться ото всех, уверена и на этот случай он продумал пути отхода.

Верила ли я ему?

Сложно доверять человеку, когда он держит пистолет у твоего виска.

Я стояла там и наблюдала за перестрелкой, но мне казалось, что все это нереально. Перед глазами разворачивалась драма, но я была уверена, что меня она не коснется. Я видела как мой отец, выскользнув с водительского сиденья и примостившись за капотом, прицеливался и стрелял по внедорожнику из которого россыпью вынырнуло три человека. Они тоже начали прицельно отстреливаться.

В последствии я узнала, та бабушка, в дом которой меня привезли, находилась в машине моего отца. Она не пострадала и я этому была рада. Наверное... Не сказать, что очень, но тем не менее, я не желала ей зла – она лишь средство достижения цели и не более.

В какой именно момент я поняла, что Игорь больше не держит меня, не уследила, просто почувствовала, что его больше нет рядом.

А обернувшись, первым я увидела Никиту. Вначале оторопела от неожиданности, потом обрадовалась и уже было хотела сделать шаг навстречу, но Игорь встал на пути. Я видела как по его футболке расползалось кровавое пятно, видела непонимание и совершенное неприятие во взгляде его красивых голубых глаз, а потом будто в замедленной съемке, он опустился на колени и рухнул у моих ног. Я ошалело взглянула на Ника, наверное хотела попросить о помощи, но взгляд мой остановился на его руке, в которой он сжимал пистолет. Ровно в эту самую секунду я попросту сошла с ума.

– Зачем? Зачем ты это сделал? Ты… Убил его?! – кричала я Нику. Билась в истерике, колотила его и поносила на чем свет стоит. – Ты не мог! Зачем? Ненавижу! Будь ты проклят! Он отец моей дочки, а ты его убил!

Я кричала что-то еще, много обидного вылила на него в тот момент, но что послужило причиной этому до сих пор понять не могу. Помню лишь, что это было какое мгновенное помешательство.

Гораздо позже, когда Никита рассказывал свою версию событий, я узнала, что он не сделал ничего, что могло сильно навредить Игорю – Ник всего лишь пытался «вырубить» его, ударив прикладом пистолета в область затылка, но это не особо помогло – мой бывший муж лишь отпустил меня и обернулся в сторону нападавшего."

Мама слушала меня молча, лишь изредка кивала и тяжко вздыхала. Такая молчаливая поддержка и сопереживание, а еще возможность выговориться – это именно то, что было нужно, чтобы хоть немного унять ту бурю, что бушевала внутри.

К своему ужасу теперь я понимаю, что если бы Игоря не остановили, он, вероятнее всего, выстрелил бы в Никиту. Каждый раз, когда думаю об этом кровь стынет в жилах.

Чаще всего я гнала от себя страшные картины, в которых не Игорь, а Ник умирает у меня на руках. Но однажды я дала волю своей фантазии, пропустила эту жуткую возможность через себя и поняла – я рада, что все закончилось так, как закончилось. Возможно это малодушно с моей стороны, ведь при самом лучшем исходе все должны были остаться в живых, но это только грезы, реальность другая.

Я не видела кто именно стрелял в Игоря и сделала поспешные выводы, это теперь я понимаю, что ошиблась. Следователи безошибочно выявили убийцу, и им оказался мой отец, который сознался, что прицельно стрелял в моего бывшего мужа, когда понял, что весь его план рухнул. Правда папа признался только тогда, когда следователь предъявил неопровержимые доказательства в виде пули, выпущенной из его пистолета.

В тот вечер, когда я решилась на разговор и долго, обстоятельно все излагала, мы с мамой, наверное, впервые были настолько откровенны друг с другом. Впервые ничего не утаивали и открывали друг другу души. Мама призналась, что совершила ошибку, ожидая, что отец изменится и наконец остепенится. Она приняла решение развестись с ним и, нужно отметить, что не обманула – как только подвернулась возможность, она сразу же подала документы на развод.

Чтобы сообщить ему о своем решении, мама поехала в больницу. У меня была возможность поехать с ней, чтобы стретиться и поговорить с ним с глазу на глаз, но я отказалась прямо заявив, что не хочу.

Никто не настаивал.

Теперь я научилась не быть хорошей для всех, не заслуживать похвалу, а делать то, чего хочу я и выбирать то, что будет лучше именно для меня. Иногда ловилю себя на мысли, что скатываюсь в сторону эгоизма, но считаю это вполне нормальным и просто даю себе время: чтобы найти баланс, нужно понять обе крайности.

Глава 43

Марина

Выставка прошла замечательно и даже больше того: у меня в сумочке скопилось столько визиток потенциальных клиентов, что теперь я сама смогу выбирать с кем работать, а кому отказать. Другими словами, мне не придется хвататься за все в подряд, чтобы свести концы с концами, когда моя малышка появится на свет.

– Я так рада, что уговорила тебя участвовать! – воскликнула Ника, как только мы, распрощавшись с остальными ребятами, вышли на парковку. – Это успех! Нужно отметить, может к нам поедем? Яр звонил, сказал, что у него все готово. Ждет нас…

Я скривилась и видно подруга приняла мое выражение лица на свой счет:

– Если ты не хочешь…

– Дело не в этом! – оборвав ее на полуслове, я сильнее сжала кожаные ручки сумочки и протяжно и глубоко втянула в себя воздух.

Схватки начались ближе к вечеру, часов в шесть по-моему. Наверное неправильным было делать вид что ничего не происходит и прятать гримасу боли за широкой улыбкой, но я не могла пропустить сегодняшний вечер – теперь у меня есть команда и я несу за всех них ответственность. Да и боль поначалу была совершенно терпимой, прихватывало раз в час и довольно быстро отпускало – я и подумала, что это обычные тренировочные схватки. Но последние полчаса – это просто кошмар какой-то. Схватит и долго не отпускает, да и поясница подключилась – туда будто несколько ножей вонзили и начали проворачивать.

– Та-а-ак! – с пониманием протянула Ника. – Документы с собой?

Я лишь кивнула.

– Стой здесь, сейчас машину подгоню!

В роддом мы приехали через пятнадцать минут. По дороге Ника позвонила Яру и отменила их совместные вечерние планы. Я не стала возражать, когда она решительно настояла на том, что будет рядом.

Все было словно в тумане: меня переложили на каталку, потому что идти я уже не могла и отправили в предродовое отделение. Ника осталась разбираться с документами, но к тому моменту, когда меня переодели в больничную сорочку, она была рядом.

– Я позвонила твоей маме, Яру сказала, что мы здесь… – она запнулась, а потом тихо добавила: – Они с Ником уже едут.

Услышав его имя, я разревелась, чем привела Нику в замешательство:

– Я… Я позвоню и скажу, чтобы он не приезжал, если ты не хочешь! – быстро пролепетала она, но я лишь помотала головой.

Я хочу. Хочу, чтобы он был рядом! Потому что только с ним мне не страшно. Я пыталась привыкнуть жить без него, но быстро поняла, что это слишком больно – отказаться от него было сродни пытки. Поэтому я решила просто гнать от себя мысли о нем, перестала повторять его имя и запретила окружающим говорить о Никите. Надеялась, что так будет немного легче, но нет. Мысли о Нике преследовали постоянно, его образ проявлялся во снах, в похожих на него мужчинах (и дело здесь не только во внешности), достаточно было одной фразы или выражения лица, улыбки, чтобы триггер вновь сработал и запустил череду воспоминаний.

Я пыталась держаться от него на расстоянии. Пыталась… Но не сейчас! Я нутром чувствовала, что должна пройти этот момент вместе с ним. Это казалось мне правильным: он сделал все, чтобы моя девочка появилась на свет живой и здоровой, поэтому должен знать и видеть, что она родилась.

Хотя, кого я обманываю? Он нужен мне! Просто необходим.

«Кажется, что ничего не произойдет, если его не будет рядом.»

Мне казалось, что последняя фраза прозвучала лишь у меня в голове, но я ошибалась.

– Ну… От нас еще никто беременной не уходил… – хмыкнула пожилая санитарка, которая помогала мне переместиться с каталки на кровать в родильной палате. – Так, что будет он здесь или нет – неважно. Твой ребеночек обязательно появится на свет.

Мы с Никой лишь молча переглянулись и не стали вступать с ней в разговор. А потом меня накрыло снова, да еще и с большей силой.

***

Никита

– Все с ней будет в порядке! – буркнул Яр уже в который раз в подряд, но я не унимался – мерял шагами небольшую приемную. – Ну, хватит, Ник! Даже я так с ума не сходил…

Я уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут на пороге появилась Ника.

Она не вошла, она буквально влетела. Растрепанная, с раскрасневшимися щеками, девушка выглядела так, словно там, в родильном отделении происходило настоящее сражение.

– Ты должен пойти со мной! – резко выпалила она и схватила меня за руку.

Ника не обратила внимания ни на Яра, который встрепенувшись от внезапного появления жены тут же вскочил ей навстречу, ни на то, что я совершенно растерявшись не мог связать и пары слов во что-то членораздельное – девушка была слишком напряжена и казалась озадаченной чем-то.

Она потянула меня за собой, да с такой силой, что сопротивляться было бесполезно.

– Ника, что там? – взволнованно пробормотал Яр, пытаясь остановить жену, но та была неумолима:

– Не сейчас, Яр! Не сейчас!

Я двинулся вслед за Никой, но опомнился только у входа в родильное отделение, когда девушка, по всей видимости медсестра, протянула мне стерильный комплект одежды со словами:

– Вам нужно переодеться.

Все происходящее вокруг напоминало дурной сон. Вязкий нескончаемый поток действий и событий на которые, как бы не старался, я не мог повлиять.

– Что происходит, Ника?

Девушка устало выдохнула и опершись о стену, нашла меня расфокусированным взглядом.

– Ей плохо… Она зовет тебя. – тихо сказала она, пока я без стеснения стягивал с себя футболку, джинсы и облачался в больничную униформу. – Схватки сильные, но девочка не опускается в родовые пути чтобы врачи не делали. Она два часа назад должна была родить, но не может. Доктор сказал привести тебя, потому что считает, что ей так будет комфортнее психологически… В общем…

– Пойдем… – я перебил Нику, нисколько не заботясь о том, что могу ее обидеть.

Она поймет, я уверен, что сейчас я не в том состоянии чтобы заботиться о приличиях и вести долгую беседу. Она зовет меня! Это все, что мне нужно знать. Марина хочет, чтобы я был рядом, а мне только это и нужно.

Я устал сражаться с самим собой, устал не спать ночами, устал работать на износ, лишь бы мысли о ней не заполоняли все мое пространство. Устал! И пусть она до сих пор любит своего нерадивого мужа, но я больше не могу делать вид, что Марина мне безразлична.

Эта девочка въелась в подкорку, слилась во едино со мной и затронула очень глубокие струны в моей душе. И теперь, когда она так отчаянно нуждалась во мне, когда звала не кого-то, кого уже нет, а именно меня, те фразы, выкрикнутые в порыве гнева, уже не казались такими остро болезненными, они были приглушенными, хоть еще и отдавались болью, но уже не так. Не раскаленным железом по натянутым нервам…

***

Марина

Я уже давно выпала из настоящего: не знаю сколько времени прошло с тех пор, когда оказалась в холодном стерильном помещении, где малыши делают свой первый вдох, а женщины сменяют свой статус, но за окнами начинало светать.

Знаю только, что давно перестала ощущать холод, да и что-то вообще кроме изматывающей боли, которая не собиралась ослабевать. Сильнее не становилась, хотя куда уж? Я и так периодически отключалась и только заботливые руки акушерок и спокойный уверенный голос доктора возвращали в реальность.

Мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось, потому что сил уже не осталось.

Никита… В памяти всплывает его улыбающееся лицо. Был бы он рядом…

Я кричу, но это не помогает. Слушаю и подчиняюсь командам доктора и акушерки, но ничего не получается. Паника. Страх. Боль. И снова его улыбка перед глазами…

– Может все-таки кесарево? – слышу встревоженный голос Ники.

– Поздно уже, будем рожать сами. – твердо заявляет доктор.

А я понимаю, что обессилена, вымотана и на большее не способна.

– Мариночка! – Ника хватает мою руку и склоняется ко мне. – Давай, дорогая, помоги своей девочке…

Ее слова вызывают бурю в моем сознании, но какую-то неправильную бурю.

– Никита… – шепчу совершенно нечленораздельно, но как не странно все меня слышат. – Пусть он приедет…

– Он здесь! Они с Ярославом уже давно здесь! – откликается Ника.

– Позовите его сюда! – командует доктор и говорит что-то еще, чего я не могу разобрать.

Хотя нет, немного не так: я слышу отдельные фразы и слова, понимаю смысл каждого в отдельности, но не могу связать все воедино. Ника глядит на доктора немного растерявшись, а затем коротко кивает головой и молнией скрывается за дверью.

– Схватка! – кричит акушерка и меня снова съеживает под напором нестерпимой боли. – Тужься, девочка, тужься!

Я вновь пытаюсь и вновь все напрасно.

Попытки повторяются одна за другой, но все они не приводят к результату.

Сколько прошло времени с той минуты как Ника выбежала в коридор, не знаю. Я потеряла счет времени. Будто во сне я наблюдала как бригада врачей колдовала надо мной: мне постоянно что-то кололи, меняли пакеты в капельнице, слушали живот, то снимали, то вновь надевали аппарат, который позволял контролировать сердцебиение моей доченьки. Все было словно в тумане, но когда появился он, мир вокруг прояснился.

И нет, я не увидела его, да и не узнала бы наверное сразу в той экипировке, в которую его облачили. Я почувствовала, что Никита здесь каким-то шестым чувством. Пространство будто завибрировало, даже дышать в миг стало легче.

– Марина… – услышав его тихий шепот над моей головой, почувствовала как глаза налились слезами, а в груди запекло – все разношерстные чувства разом накатили и скрутились в тугой комок, да так, что каждый вдох давался с трудом.

– Встала! Все хорошо! Ребенок опустился! – вскричала явно изумленная акушерка. – Схватка на подходе! Готовимся! Сейчас будем рожать!

Я смотрела в любимые карие глаза, которые излучали теплоту, понимание и уверенность, и чувствовала, как силы возвращаются. Никита давал мне то, что никто другой дать не мог – он верил в меня так, как я сама не верила.

– Ты не уйдешь? – тихо прохрипела я.

– Если не прогонишь…

– Никогда! – попыталась возмутиться я, но следующая волна боли оборвала меня на полуслове.

– Ту-у-у-ужимся! – акушерка кричала вместе со мной. – Отлично! Теперь дышим и ждем, когда малышка повернется. Сейчас плечики родим и все в порядке будет.

Я не сводила глаз с лица Никиты и видела все, что творилось в его душе. Он не скрывал, не надевал маску, он беспокоился, переживал, нервничал, но при всем при этом, я чувствовала исходившую от него силу и она напитывала меня, давая возможность пережить этот жуткий, болезненный и в то же время самый счастливый момент в моей жизни… В нашей жизни!