Текст книги "Никому Не Отдам... (СИ)"
Автор книги: Виктория Бойцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 33. Ольга
– Девочки, подвиньтесь! – Владимир Емельянович с трудом, но протиснулся между мной и Марго, и заслонил нас собой от Ивана. – Опусти оружие! – громко приказал он сыну. – Сейчас же, опусти!
Все, что я могла видеть из-за плеча могучего мужчины, так это лицо бывшего, а оно было белое как снег. Его глаза метались между Виктором, который спокойно стоял и даже не пытался нападать, и отцом, что давил на него своим авторитетом.
– Отец, ты не понял! Ублюдок забрал у меня все! – Иван расслабил руку и теперь болтал пистолетом, как указкой, тыча его дулом в сторону Виктора. – Должность отнял, жену отнял и… Дочь захотел забрать!
Иван говорил достаточно уверенно, чувствуя свое превосходство, но звучали его слова совсем неадекватно. Тем более, что все присутствующие знали настоящее положение дел. Тогда для кого он играл весь этот спектакль?
– Сынок, это не твоя дочь! – отец Ивана говорил спокойно и четко, даже пытаясь достучатся до своего сына, мужчина не изменял себе. – Опусти пистолет, и мы все решим спокойно.
Иван нервничал: его трясло, глаза бегали, а на лбу проступила испарина. Всем своим видом он напоминал нездорового человека, можно конечно многое списать на то, что он пьян и не контролирует себя. Но мне почему-то кажется, что дело не только в алкоголе. Раньше я этого не замечала, а ведь иногда были звоночки: нездоровый блеск глаз, когда он рассказывал об очередном поставщике, которого Иван, как он выражался, «ставил на место» или агрессия в сторону других водителей на дороге; то, как он набросился на соседа из-за парковочного места… Продолжать можно долго, но почему я это списывала на усталость, стресс, загруженность на работе? Удивительно, но по отношению ко мне или к дочери Иван никогда не был жестким или агрессивным. Так кто он? Какой он на самом деле?
– Нет, я ничего не хочу решать спокойно! – Иван снова направил пистолет на Виктора. – Заберу свое! А он пусть катится к черту, туда откуда выполз! Оля моя жена и поедет со мной, иначе Катю больше не увидит!
Виктор напряжен слишком сильно, еще немного и плотина видимого спокойствия прорвется, и что будет потом – одному Богу известно. Мне очень хочется закрыть глаза, и открыть их, когда все будет закончено, но такое работает только в детстве.
Я боюсь за себя, за Катю, Виктора и Ивана, ведь он мне не чужой человек. Не могу его ненавидеть и все же то, что он делает сейчас перекрывает все то хорошее, что он дал мне за все время нашего знакомства. Ведь я всегда была честна с ним, он знал, что не люблю и не даю ему надежды на большее, нежели фиктивный брак на котором он сам настоял.
Мы оба виноваты: он в том, что пошел на это, а я – что согласилась. Тогда почему я до сих пор чувствую себя обязанной ему? Иван взрослый человек, который принял решение и должен нести ответственность за свой выбор, также как и я.
– Оля никуда не поедет с тобой, также как и МОЯ дочь! – Виктор взбешен, это понятно по тону голоса, по напряженной вене, что пульсирует на его шее. – Это ты, Иван, отправишся в тюрьму и не только за то, что воровал сумасшедшие деньги в моей фирме, но и за взрыв на объекте.
– Ты ничего не докажешь! – Иван занервничал еще сильнее и взялся за пистолет двумя руками, его движение настолько испугало меня, что я вскрикнула, но мужчины были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать на меня внимание, лишь Марго схватила меня за руку и сжала ее, чтобы показать, что она со мной.
Все произошло очень быстро: Иван готов был нажать на курок, чтобы выстрелить в Виктора, не давая тому шанса на жизнь, ибо целился он в голову, но Виктор одним ударом отклонил его руки. Выстрел случился… и раздался таким оглушительным звуком, что я прикрыла уши руками. В глазах потемнело, я пыталась понять, что произошло, но сознание куда-то ускользало. Последнее, что помню – обжигающую боль в районе шеи, а перед глазами бурое пятно, растекающееся по спине Владимира Емельяновича.
И крик! В моей памяти отпечатался дикий крик Марго. Потом все – темнота…
Глава 34. Ольга
Я пришла в себя минут пятнадцать назад, но глаза не открываю – боюсь. Страшно встретиться с реальностью и узнать, что произошло. Правильно говорят: «Бойся своих желаний!», мне захотелось сбежать от того, что там происходило. Так и получилось, вот только какой ценой?
– По твоим дрожащим ресницам, вижу, что ты проснулась. – Марго накрыла теплой ладонью мою руку. – Давай, открывай глаза – есть новости!
Избежать разговора все равно не удастся, поэтому тяну руки к глазам, чтобы потереть и, наконец, открыть их, нужно узнать, что случилось. Чувствую ужасную слабость, тело будто не мое – не подчиняется. Но руки, все же поднимаю, при этом ноющая боль в шее становится сильнее.
Состояние такое, что трудно трезво мыслить, но я пытаюсь. С трудом открываю глаза и ловлю «дежавю», потому что нахожусь в той же палате, в которой уже была, когда Виктор в прошлый раз привозил меня в больницу. Только теперь рядом не доктор, а моя подруга, которая с тревогой наблюдает за мной, стоя у кровати.
– Как ты? – полушепотом произносит она. – Болит что-то? Позвать врача?
– Нет, не зови! – прочищаю пересохшее горло. – Можно воды? – во рту настолько сухо, что даже глотать больно, не то, что говорить, а о шее вообще молчу – каждое, даже самое небольшое движение приносит невыносимую боль.
Я попыталась взять стакан с водой из рук Марго, но удержать мне его не удалось, только благодаря хорошей реакции подруги я не оказалась в мокрой постели. Девушка поднесла стакан к моим губам и помогла утолить жажду. Как же больно пить! От жалости к себе на глаза навернулись слезы, но я не имею права быть слабой.
– Где Катя? – единственное, что хочу знать.
– Все хорошо, не переживай, она дома с няней. – Марго внимательно следит за мной, пытаясь оценить мое состояние. – Я сейчас вернусь, позову врача и вернусь.
Я не успела открыть рта, чтобы остановить ее, да и последние слова были произнесены не для меня, а, скорее, для констатации факта.
Не прошло и пяти минут, как Марго в сопровождении доктора переступила порог палаты, а вслед за ними вошла медсестра с подносом, который был уставлен какими-то пузырьками и, скрученными в тугие валики, бинтами и пластырями.
Мужчина, осмотрев меня, остался удовлетворенным моим состоянием. Слабость оказалась результатом наркоза, в который меня ввели, чтобы наложить швы. Пуля прошла навылет через плечо Владимира Емельяновича, зацепив мою шею. Оказалось она чудом не задела артерию, иначе исход был бы плачевным.
– Как он? – спрашиваю мужчину, имея ввиду бывшего свекра.
– Виктор попросил ребят из скорой привезти его к нам. – спокойно и уверенно сказал доктор. – Мужчину прооперировали, но его сердце…
Мои глаза округлились в ожидании ужасной новости, ведь, как бы там ни было, Владимир Емельянович – единственный человек из всего семейства Стрижовых, который повел себя по отношению ко мне честно, пытался защитить, и хоть как-то исправить то, что сделал Иван.
– Что с ним? – не узнаю свой писклявый голос, горло сжало спазмом от накатывающих слез. – Говорите! – сдавленным шепотом добавляю. – Говорите, уже!
– Ольга, не волнуйтесь, пожалуйста! Вам нельзя! – командным тоном ответил врач, на мою начинающуюся истерику. – С вашим свекром все в порядке. Не могу сказать «в полном», но его жизни ничего не угрожает. Вот только, ему необходима дорогостоящая операция на сердце, а он упрямо отказывается.
Вздыхаю с облегчением, но зная характер старшего Стрижова, понимаю, что переубедить его будет очень непросто.
– Спасибо доктор, я попробую поговорить с ним.
– Ценю ваше рвение помочь, но только не сейчас, – улыбаясь, проговорил он. – Рита, давай сделаем перевязку девушке.
Девушка проворными пальчиками очень быстро и безболезненно сняла повязку, приклеенную пластырем к моей шее. Доктор внимательно осмотрел рану и что-то записал в свой блокнот.
– Когда я смогу поехать домой? – с надеждой смотрю в карие глаза мужчины, но тот в ответ отрицательно машет головой.
– Точно не сегодня! – отвечает он. – Шов не воспален, но мне нужно пару дней понаблюдать за вами… Сдадите еще раз анализы, потом будем разговаривать о выписке. Огнестрел – не шутка.
Мне осталось лишь грустно вздохнуть и позволить девушке делать ее работу. Когда с перевязкой было закончено, медсестра дала мне таблетку обезболивающего и стакан воды.
– Препарат может вызывать сонливость, – предупредила, и вместе с доктором скрылась за дверью.
– Итак, никто не умер – это уже радует. – говорю Марго в ожидании ее рассказа. – Ну? Что произошло после того, как я отключилась? А самое главное – как вы Катю нашли?
Марго начала расхаживать из стороны в сторону по небольшой комнате. Только сейчас я заметила бурые пятна крови на ее белоснежных брюках, по всей видимости, моя подруга провела всю ночь здесь в больнице у моей постели. Спала ли она? Какое-то теплое чувство разлилось внутри, как я рада, что рядом со мной есть такой человек, такая подруга. В носу защипало, а на глаза навернулись слезы благодарности: скольким же я ей обязана…
– Оль, Катю нашли не мы, а твой бывший свекор. – девушка развела руками. – Она ждала нас в его машине, вместе с бабушкой, на которой лица не было, когда к дому подъехали две скорых и полиция. Я не знаю, что тебе сказать по поводу Инны Юрьевны…
– Ничего не говори, об этом потом. – закрываю лицо руками, в надежде удалить из сознания картину, которую представила себе.
И здесь дело не в бывшей свекрови и том, что она пережила, видя как мужа грузят в машину скорой помощи с огнестрельным ранением, а сына ведут полицейские в наручниках за то, что он стрелял в отца. Не это меня пугало. Да и, собственно, сейчас у меня эта женщина не вызывала никакой эмпатии, только злость из-за того, что произошедшее, по большей части, ее вина.
Моя Катюша! Вот кто меня по-настоящему беспокоил, малышке столько пришлось пережить в последнее время, а теперь еще и это!
– Привези Катю, пожалуйста! – умоляюще смотрю на Марго. – Я очень хочу увидеть ее и поговорить.
– Оль, не переживай, Виктор уже поехал за ней, – лукаво улыбаясь, сказала подруга. – Как думаешь, он отлучился бы от твоей постели по другому поводу?
Непонимающе смотрю на нее.
– Виктор, всю ночь провел здесь у твоей постели. Не знаю, спал ли он. Я сама отвезла Катю домой, передала ее няне. Благо, малышка не видела, как Виктор нес тебя в машину скорой помощи, зрелище, конечно, не для слабонервных – вся одежда была в крови.
– Виктор нес…
– Ага… Он чуть с ума не сошел, когда услышал как я кричу. Твоему мужу не было дела ни до кого: ни до Ивана, который от шока сидел на полу и рыдал, думая, что убил отца; ни до Владимира Емельяновича, который потерял сознание сразу после выстрела. Наверное, больное сердце роль сыграло. Он ведь полковник, хоть и на пенсии…
Я от удивления открыла рот и округлила глаза. Нет. Не из-за того, как повел себя Виктор, это как раз, объяснимо – у него есть ко мне чувства, пусть и не такие, как мне бы хотелось, но, тем не менее, они есть. А вот Иван меня удивил: такое поведение для него совершенно не типично, он никогда не пылал сыновьими чувствами к отцу, скорее, наоборот, пытался всеми силами минимизировать его влияние на свою жизнь.
– Сидел и плакал? Как это?
– Не знаю, сама удивляюсь. Но, это правда. Иван не попытался как-то ему помочь. Он вел себя как нашкодивший ребенок, которого теперь сильно отругают. Все блеял: "Что теперь будет?! Что теперь будет?!" – девушка скривилась, пытаясь повторить интонацию Ивана. – С этим мужчиной что-то не так, определенно не так! Он сумасшедший! – Марго произнесла то, о чем я догадывалась, но боялась признаться самой себе.
Признаться, что все это время подвергала себя и свою дочь опастности, живя с психически нездоровым человеком.
Глава 35. Ольга
В невеселых мыслях пребывать долго не пришлось, потому что дверь отворилась без стука, а в палату вбежала маленькая девочка, которая принесла с собой кучу противоречивых эмоций от радости до слез, или слез от радости.
– Мама! Мамочка! – Катя с разбегу прыгает на кровать, а я протягиваю руки, чтобы обнять самую большую драгоценность в этом мире и вдохнуть ее сладкий аромат. – Витя сказал, что ты немножко заболела, но скоро выздоровеешь и поедешь домой с нами.
Перевожу взгляд с дочери на дверной проем, в котором стоял мужчина. Виктор не двигался с места, словно прося разрешения войти. Выглядел он уставшим и каким-то потерянным, несмотря на то, что успел принять душ и переодеться.
– Катенька, со мной все хорошо, но доктор сказал, что нужно пару дней побыть здесь. – пытаюсь объяснить малышке, что несколько дней ей придется провести без меня. Кате, конечно, такая перспектива не нравится, это ясно по ее сведенным бровкам и хмурому выражению лица, но что поделать. – Расскажи мне, куда вы ездили с бабушкой?
Катя быстро переключается и выдает всю историю от начала до конца. Как оказалось, Инна Юрьевна забрала ее из детского сада раньше обычного и отвезла к Ивану, а потом на такси в деревню к своей тетке, где их и обнаружил Владимир Емельянович. Все оказалось намного проще и никакого замысловатого плана по вывозу малышки за границу, который я себе представляла, не было.
Пока мы ворковали с Катюшей, Виктор вошел в палату и закрыл за собой дверь. Теперь о чем-то очень тихо разговаривал с Марго, я улавливала фразы лишь частично, а из того, что услышала сделала вывод, что он справлялся о моем состоянии и рекомендациях врача. Словом, ничего необычного, но почему мне кажется, что вид у этих двоих такой, словно они о чем-то договариваются за моей спиной?
– Кать, ты поедешь сейчас домой и будешь слушаться Нину Николаевну, свою няню. Хорошо? – смотрю в это нахмуренное личико, а у самой кошки скребут на душе: как она будет без меня, пусть и всего-то пару дней.
– Вот еще! Я уже взрослая, зачем мне няня? – возмущается малышка, заставляя меня от удивления открыть рот. – И вообще, мы с Ниной Николаевной решили, что будем дружить на равных. Так что она мне не няня, а подруга. Вот!
Всегда удивлялась тому, насколько развита моя дочь. Но, чтобы так! Да еще взрослого человека, няню, в ранг подруги перевести… Тем более Нину Николаевну! Удивление сменяется приступом смеха, от которого напрягается шея, напоминая ноющей болю о причине моего нахождения здесь.
– Мамочка, тебе больно? – жалобно произносит малышка, когда я немного хмурюсь от боли. – Давай доктора позовем, он тебя быстро-быстро вылечит и ты поедешь домой! Хорошо?
– Малыш, сегодня домой меня точно никто не отпустит. А ты езжай и хорошо проведи время. Смотри, погода какая хорошая! – указываю на окно, которое наполняет палату солнечным светом. – Тебе ведь понравилось играть во дворе?
– Очень!
– Ну вот! Попроси Нину Николаевну, чтобы дала тебе покрывало и помогла надеть купальник.
– А зачем? Я что купаться буду?
– Купаться не будешь, а вот позагорать можешь.
Катя завизжала от восторга.
– Не нужно покрывало, есть шезлонги. – вклинился в разговор Виктор, но в ответ получил лишь два укоряющих взгляда. – Окей, покрывало, так покрывало. Пойдем, Катя, маме отдыхать нужно, так она быстрее поправится.
– Виктор, останься! Нам нужно поговорить. – мужчина непонимающе смотрит мне в глаза, но я полна решимости выяснить несколько вопросов, которые меня очень волнуют. – Марго, прогуляйся с Катюшей, пожалуйста.
Целую дочку на прощание и передаю ее подруге. Марго открывает дверь, а Катюша оборачивается, машет мне маленькой ладошкой и посылает воздушный поцелуй. Я отвечаю ей, а сама чуть сдерживаю непрошенные слезы – она такая маленькая, но такая храбрая девочка.
Неловкая пауза, словно стена, повисла между мной и Виктором, когда дверь закрылась, и мы остались наедине.
– О чем ты хотела поговорить? – он первым нарушил молчание.
Собравшись с духом, я выдавливаю из себя вопрос, который, среди прочих, очень сильно волновал меня:
– Что с Ваней?
Виктор изменился в лице: черты заострились, взгляд стал тяжелым, а между бровями образовалась складка. Ему неприятен мой вопрос, и, скорее всего, даже злит, но это не имеет никакого значения сейчас. Я хочу знать, что происходит и он не выйдет отсюда, пока не расскажет.
– Тебя интересует судьба человека, который чуть не убил тебя? – возмущение в его голосе только подтверждает мои догадки.
Виктор хочет убрать Ивана со своего пути, но я не допущу этого – слишком многим я обязана другу детства, чтобы сейчас бросить его и жить свою жизнь в тепле и комфорте.
– Давай начнем с того, что целился он не в меня и убить хотел тоже не меня. – слова срываются с губ прежде, чем успеваю оценить их последствия.
– Другими словами, это я во всем виноват?! – Виктор взбешен, расхаживает из стороны в сторону, но успокоиться ему это не помогает. – Оля, ты случайно головой не ударилась? Ты сама понимаешь, что ты несешь?!
– Я понимаю, но ты так и не ответил на мой вопрос: что с ним?
Виктор останавливается напротив меня и внимательно смотрит в глаза:
– Ты не понимаешь где он? Или, может быть, хочешь видеть рядом не меня, а его? – лицо моего мужа искажает гримаса брезгливости. – Но, у тебя это не получится: Иван будет находиться в изоляторе, пока идет разбирательство по вашему делу. Разрешение на ношение оружия у него есть, отец об этом позаботился и, сам же от этого пострадал. Конечно, если вы, как пострадавшие, заявление писать не будете, а, как я понимаю, вы не будете этого делать, то его отпустят.
Я закрываю лицо руками и вздыхаю с облегчением. Конечно, Виктору неприятна вся эта ситуация, но я не могу иначе. Дружба, на то и дружба, чтобы в трудную минуту помочь близкому человеку. А Ване сейчас действительно тяжело. Рассказа Марго мне хватило, чтобы понять: мой бывший муж на грани, а я очень не хочу, чтобы он сорвался в бездну.
– Однако, вы не учитываете один момент! – мужчина произнес эти слова, явно чувствуя себя победителем в ситуации.
Я поднимаю голову и непонимающе гляжу на него. Сердце колотится с бешенной скоростью, а страх сковывает тело. Что он хочет этим сказать? Виктор выжидает и молчит.
– Какой момент?
– Взрыв на объекте! У меня есть доказательства того, что именно Иван, твой драгоценный друг, как ты выражаешься, взорвал здание. – в глазах Виктора было столько торжества, что мне стало тошно. – Как думаешь, сколько ему за это дадут?
Слезы безысходности катятся по щекам мокрыми дорожками. Понимаю, что Виктор опять будет меня шантажировать, но что он может спросить с меня? Что я еще могу дать ему в обмен на свободу Вани?
Глава 36. Ольга
– Зачем ты это делаешь? – голос срывается, от едва сдерживаемых рыданий. – Это твоя месть? Но за что?!
Виктор отходит к окну. Не хочу даже смотреть в его сторону, настолько остро ощущаю его нетерпимость по отношению ко мне. Она болью отдается внутри и выходит горькими слезами наружу. Но почему не отвожу взгляда от его напряженной спины, чего жду от этого мужчины? Чем он так приковывает, что в его обществе чувствую себя слабохарактерной марионеткой? Почему ничего не могу поделать с собой?
Почему так горько от одной мысли о том, что он сейчас выйдет из палаты, и больше его не увижу, как это уже случилось однажды. А ведь тогда ничего не предвещало беды, что будет теперь – не знаю. Как он поступит?
Закрываю глаза, и в изнеможении откидываюсь на мягкие больничные подушки, приятно пахнущие цветочным кондиционером.
Я жду. Молча жду его решения.
Душу разрывает на части: я отчетливо понимаю, что не хочу его терять, но и Ваню предать больше, чем уже сделала, не могу. Не хочу, и не буду строить свою жизнь на несчастье другого человека. Нет, это не предрассудки, просто есть внутренний компас, который говорит мне, что это неправильно. Что-то внутри, заложенное самой природой и чему я, безусловно, благодарна. Иначе разве была бы собой без внутреннего стержня, который состоит из ценностей и моей личной картины мира.
– Ты действительно думаешь, что я хочу тебе мстить? Тем более таким низким образом? – голос мужа звучит спокойно, но я знаю, что сорваться он может в секунду, поэтому думаю над ответом, чтобы не злить его еще сильнее. – Кто я для тебя?
Виктор произносит это, все также стоя спиной ко мне, поэтому не могу видеть его глаза и определить, что же скрывается за этим напускным спокойствием.
– А, что по-твоему, я должна думать, Виктор? Что? – стараюсь говорить уверенно и невозмутимо. – Ты угрозами заставил выйти за тебя замуж. Не дал мне выбора, выстроил свою игру таким образом, что я не смогла тебе отказать, ведь это был неприкрытый шантаж…
Мужчина разворачивается, а я вся сжимаюсь от его взгляда, полного боли и растерянности. Но читаются эти эмоции всего лишь мгновение – в следующую секунду лицо этого невыносимого и непонятного мне мужчины, облачается в непробиваемую маску.
– Я не могу тебе сказать, что был неправ… – он выдерживает паузу, а затем продолжает: – Все, что я сделал – было необходимо. А ты, Оля, можешь сказать тоже самое о себе?
Непонимающе смотрю в его темные глаза, которые сейчас напоминают две черные дыры, что вытягивают и забирают мою энергию. Не могу сопротивляться, просто нет сил. Сколько времени прошло после того, как я выпила таблетки: полчаса? Вот, видимо, та самая сонливость, о которой предупреждала медсестра. Только совсем не вовремя, потому что сообразить, в чем меня пытается обвинить Виктор, не могу совершенно… Что я должна ему сказать о себе?
– Ты о чем? – фокусирую взгляд на его губах, потому что не могу больше выдерживать тяжелый и сверлящий взгляд карих глаз.
– О МОЕЙ дочери, о Кате! – его напускное спокойствие разбивается вдребезги, мужчина надвигается на меня, а остановившись возле кровати, нависает надо мной, уперев руки по обе стороны от моих бедер. Все же вывела его из себя. – Зачем? Почему не искала меня? – шипит мне в губы, обдавая своим теплым дыханием.
Его близость пугает и распаляет одновременно, облизываю пересохшие губы и пытаюсь сообразить, что он хочет мне сказать, но сознание словно окутано густым туманом. Я понимаю слова, что он произносит, но вот связать их в четкую фразу и наделить смыслом почему-то не могу.
Трясу головой из стороны в строну, пытаясь таким образом прийти в себя, после этого движения Виктор, видимо, понял что что-то не так.
– Что с тобой? – произносит он с тревогой в голосе.
– Таблетки… – говорю, а голос словно не мой – язык заплетается. Самой смешно становится, но так лень смеяться… – Спать нужно! – делаю над собой усилие, чтобы донести до него истинное положение дел – говорить я больше не в силах.
«А, жаль! Хотелось выяснить его планы по поводу Вани, ведь потом с ума сойду, накручивая себя.»
Пытаюсь взглянуть мужчине в глаза, но веки как будто свинцом налились и тело обмякло настолько, что попытка поднять руку, чтобы получить хоть какой-то мало-мальский контроль над собственным телом, не увенчалась успехом.
– Спи… Вечером загляну к тебе… – Виктор говорил что-то еще, но я уже перестала концентрироваться на словах, получив единственно важную информацию: долго переживать мне не придется – вечером я все узнаю.
