Текст книги "Никому Не Отдам... (СИ)"
Автор книги: Виктория Бойцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Глава 37. Виктор
Выхожу из палаты и тихо закрываю за собой дверь.
Идиот! Видел же, что ей плохо, зачем так наседал?
– Прохор! – окликаю брата, а по совместительству хозяина клиники, в которую привез Олю.
Первоклассный диагност отчитывал молоденькую медсестру, сидевшую на посту. Девушка затравлено смотрела снизу вверх на высокого, большого Прохора, вжавшись в стул. Значит накосячила где-то, потому что брат всегда очень лояльно относился к персоналу, но требовал собранности и отдачи в работе.
Подхожу ближе, переключая внимание Прохора с запуганной медсестры на себя. Он протягивает руку для приветствия, а я с удовольствием пожимаю ее.
– Был у жены? – вместо слов приветствия произносит доктор.
– Хотел спросить: что за врач ее ведет, чем он так накачал ее? – строго смотрю на брата, но тот не реагирует на взгляд, от которого мои подчиненные приходят в оцепенение.
– Сейчас посмотрим! Таня! – обратился он все к той же медсестре на посту. – Дай мне карту Ольги Лядовой.
Девушка начала быстро перебирать наманикюренными пальчиками стопку папок, лежавших на ее столе. Со вздохом облегчения вытащила нужную и передала доктору.
Прохор пробежав глазами записи, нахмурился.
– Где это Вас угораздило… Огнестрел… – задумчиво произнес, делая паузы между словами.
Я ведь привез вчера Олю ничего не объясняя, чем поставил Прохора в неловкое положение. Ранением такого типа заинтересуется полиция, а это лишние хлопоты.
– Она у тебя в рубашке родилась… – по-прежнему исследуя карту констатировал доктор. – По поводу врача – не переживай, а препарат, что ей дали нужен, чтобы девушка отдохнула.
– Ты мне скажи одно – вечером я смогу с ней поговорить?
– Да, действие лекарства ослабеет через пару часов, а вечером Ольга полностью придет в себя. – Прохор внимательно посмотрел на меня. – Не хочешь рассказать, что происходит?
– Не могу сейчас… Есть дело важное… Вчера, вместе с моей женой привозили мужчину, также с огнестрелом, в какой палате он лежит? – быстро бормочу в надежде, что брат не начнет задавать лишних вопросов.
Брови Прохора взлетают вверх в немом вопросе, но он не произносит ни слова, указывая на дверь в конце коридора.
– Я могу поговорить с ним? В каком он состоянии?
– Я лично его осматривал только что… – он мнется, вижу, что хочет сказать что-то важное и подбирает слова, упершись взглядом в светлый кафельный пол. – Послушай, Вить, тут такое дело… – берет меня за плечо и уводит в сторону от «лишних ушей». – В общем, этому мужчине жизненно необходима операция на сердце, ее нужно делать платно, потому что бесплатная очередь слишком велика, он просто не дождется…
– Так проблема-то в чем? – непонимающе смотрю на Прохора. – Делай, я оплачу.
– Все не так просто… – вздыхает он в ответ. – Во-первых, у нас нет кардиолога такого класса – это только Москва; во-вторых, пациент наотрез отказывается от платной операции…
Да, что, черт возьми, происходит?! Мне только капризов взрослого мужика не хватает!
– Сумма для него слишком большая? – спрашиваю, чтобы понимать, как действовать дальше.
План зрел в голове всю ночь, благо было время подумать, пока дежурил у кровати жены на пару с Марго. Девушка отказалась ехать домой, пока Оля не придет в себя. Такая дружба очень ценна, тем более, что все мои попытки выведать у нее хоть что-то о семейной жизни моей жены с Иваном или о том, почему они поженились, были пресечены на корню одной фразой: «Оля захочет – сама расскажет». Другая бы вступилась, рассказала со «своей колокольни», но Марго – нет. Я ее зауважал!
– Не знаю, Витя… – Прохор в недоумении пожимает плечами. – Приблизительная сумма оговаривалась, конечно…
– Хорошо, я все улажу. Готовь документы и договаривайся с московскими докторами.
Глаза доктора просияли – он всегда пытался помочь пациентам и использовал для этого все возможности. С таким подходом к работе другой бы уже перегорел или выгорел, но не Прохор. Мой брат – «врач от Бога», это его призвание и он отлично с ним справляется.
Попрощавшись, направляюсь в палату к Владимиру Емельяновичу. Мне предстоит довольно неприятный, но, надеюсь, продуктивный разговор с ним.
Мужчина встречает меня мрачным взглядом, а на мое приветствие не отвечает. Другого я не ожидал. Я для них враг, пусть так.
– У меня есть для вас предложение. – прыгаю «с места в карьер», не вижу смысла оттягивать неизбежное, да и времени нет.
– Я не буду свидетельствовать против сына! – Владимир Емельянович повышает из без того басистый голос, который эхом раздается по небольшой палате.
Показания биения сердца на мониторе начинают скакать, и я одергиваю себя от желания сказать что-то, что спровоцирует проблемы.
– Не об этом я пришел поговорить… – начинаю максимально спокойно и убедительно, стараясь не будоражить, и без того, беспокойного пациента. – Я прекрасно понимаю, что ни вы, ни Оля не собираетесь заявлять на Ивана. Есть одно, но…
Замолкаю, понимая, что видео, хранящееся в моем телефоне совсем не то, что должен видеть человек с проблемами в сердечно-сосудистой системе. Поэтому решаю донести все словами.
Мужчина настороженно смотрит в глаза, а я продолжаю, максимально подбирая слова.
– Иван устроил саботаж на одном из моих объектов. Доказательства у меня есть, и они не опровержимы. Срок за такое… – замолкаю и внимательно смотрю на мужчину, оценивая его состояние. Только убедившись, что все в относительном порядке, продолжаю: – Поэтому у меня для вас предложение…
Глава 38. Виктор
– Вы соглашаетесь на операцию! – заявляю категорично, тоном, не терпящим возражений.
Взгляд мужчины становится встревоженным, видимо, такого исхода он не ожидал.
Прочистив горло под его подозрительным взглядом, продолжаю:
– А я, в свою очередь, решаю все вопросы, связанные с этой ситуацией. – внимательно смотрю на своего собеседника и вижу как его лицо приобретает растерянное выражение. – Вы согласны? – пытаюсь подвести ситуацию к логическому завершению.
– Зачем тебе это? – спрашивает осторожно, но с какой-то толикой сомнения. – Мы тебе никто!
– Оля… – единственное, что могу сказать и выжидаю паузу. – Вы согласны?
Мужчина не ответил, а только кивнул головой, что так тому и быть.
Я не желаю этому человеку ничего плохого, сам знаю каково это, когда жизнь человека зависит от горстки зеленых бумажек. Теперь нужно что-то решать с его сыном. С Иваном!
Да, меня злит, что Оля так слепо преданна ему. Она готова простить ему что угодно! Чем он это заслужил? Хотя я знаю чем: Иван всегда был рядом с ней, в отличии от меня… Я ревную, нужно это признать! Просто дико, до ярости, до скрежета зубов ревную! Это чувство напрочь отключает мозг и заставляет действовать на инстинктах, а этого не могу себе позволить, если хочу вернуть себе любовь жены. Нужно заткнуть этот предательский голос в голове, который говорит «Сотри с лица земли соперника и забери свое»! Необходимо заткнуть его и поступить правильно. А с Олей мы обязательно поговорим и выясним кто я для нее и что значу…
Выхожу из клиники и сталкиваюсь с Марго, которая ведет за руку Катюшу. До сих пор не верится, что эта малышка моя родная дочь. Каждый раз глядя на нее ищу свои черты, но девочка практически точная копия своей матери, только упёртостью и сообразительностью пошла в меня.
– Катя устала ждать, поэтому мы шли искать тебя. – тараторит Марго. – Она домой хочет.
– Марго, ты тоже езжай домой, поспи. – девушка устала – это заметно. – После приема лекарств Оля проспит до вечера, так что…
Да и переодеться ей не помешает, несмотря на то, что вчера она пыталась замыть пятна крови на своем светлом костюме, они все равно проступили буро-коричневыми пятнами. Я многозначительно посмотрел на ее брюки, переведя вслед за мной взгляд, девушка слегка стушевалась.
– Игорь в машине, сейчас позвоню ему – он отвезет. После бессонной ночи, не стоит тебе за руль садиться. – Марго не противится, поэтому достаю мобильный и набираю номер на быстром наборе.
Через пару минут Игорь оказывается рядом. Даю указание отвести девушку на ее машине, а затем вернуться домой и не сводить глаз с моей дочери, которая сегодня ведет себя тише обычного.
Попрощавшись с подругой Оли, мы с Катюшей двинулись в сторону парковки. Мне нужно отвезти малышку домой и передать ее в заботливые руки Нины Николаевны.
За недолгую поездку Катя не проронила ни слова. Я постоянно посматривал в зеркало заднего вида, в котором отражалась девочка, что печальными глазками смотрела в окно. В душе кошки скребли: мы взрослые не можем решить свои проблемы – нам сложно, а каково ей?
– Кать, чего грустная такая? – не выдерживаю ее горестного взгляда, который она переводит на меня и грустно вздыхает. – Все ведь хорошо было: ты с мамой встретилась и поговорила…
– Витя, ты мне друг? – задает она неожиданный вопрос.
– Друг, конечно! – после ее слов, пытаюсь не сталкиваться с Катей взглядом в зеркале заднего вида, боюсь наткнуться на вопросительный взгляд девочки и выдать всю правду о том, кем являюсь. – А, что такое?
Рано ей еще знать, да и с Олей нужно обсудить, как сказать Кате об этом – она мать, пусть решает. В одном абсолютно уверен – моя дочь должна знать кто ее настоящий отец, а пока буду пытаться заслужить ее доверие, чтобы не находиться в статусе постороннего.
– Давай маму заберем из больницы! Видел, какие глаза у нее грустные? – маленькая защитница привела самый, что ни на есть серьезный аргумент.
Улыбаюсь, глядя на обгоняющую нас серебристую Мазду.
– Кать, маме вылечиться сначала надо… – пытаюсь привести главный довод, но малышка осекает меня.
– Дома и стены помогают! – она так вдохновенно выдает крылатую фразу, что не сразу соображаю, что ответить. – Вить, ну ты же можешь, я знаю! – с хитрецой добавляет.
Вот лисичка! Маленькая хитрая лисичка! Все же кошусь в зеркало, а там умоляющий взгляд глазенок, от которого любой не устоит – это точно!
– Хорошо, малыш, я попробую! Если обещаешь себя хорошо вести… – смотрю на реакцию и ловлю на себе восхищенный взгляд. – Договорились?
Ох, эта маленькая плутовка! Если ее мать и не помышляла вить из меня веревки, то Катюша с этим прекрасно справляется и, самое удивительное, что мне это нравится! Нет, отцовский инстинкт у меня еще не проснулся, а может быть, я просто не понимаю, что это? Ведь к этой маленькой девочке я испытываю такой ворох эмоций, в котором сложно разобраться. Самое главное – она мне дорога. Очень!
– Вот это разговор! – довольно произносит она, заставляя мои губы снова растянуться в улыбке. – Конечно, договорились! Это совсем не сложно!
Въезжая во двор своего дома, вздыхаю с облегчением. Нет, мне конечно приятно Катино общество, но еще пару ее словечек и я растекусь розовым ванильным облаком у ее ног. А этого допускать сейчас никак нельзя – у меня осталось одно незавершенное дело на сегодня, и для него такое ванильное состояние точно не подойдет.
Глава 39. Виктор
Эта маленькая девочка покорила всех! Достаточно было увидеть лицо, обычно строгой, няни, расплывшиеся в улыбке при появлении Катюши, чтобы понять это. А, может быть, Нина Николаевна просто устала от несносных мальчишек, которых она воспитывала последние десять лет. Близнецы моего друга те еще сорванцы, с ними нужно держать глаз в остро, иначе…
В общем, когда я позвонил Максиму и попросил совета по поводу няни – он тут же предложил кандидатуру своей. Во-первых, мальчишкам уже стукнуло по двенадцать, и он, как папа, хотел приучать их к самостоятельности, ну, а во-вторых хотел найти для Нины Николаевны хорошее место работы, потому что женщина за такой долгий срок стала практически членом семьи.
Так что все сложилось самым лучшим образом: теперь у Кати отличная няня, проверенный человек, которому не страшно доверить ребенка, а Макс спокоен по поводу своей протеже. Оля не знала историю появления в нашей семье этой женщины, видимо, оттого сначала настороженно относилась к ней. Но Нина Николаевна сумела найти подход не только к Кате, но и к ее маме. Это не могло не радовать.
– Нина Николаевна, а загорать будем? – вбегая в дом, с порога кричит Катя. – Я очень-очень хочу!
– Конечно, будем. – отвечает ей няня, принимая свою воспитанницу в крепкие объятья. – Вот только давай объединим приятное с полезным – возьмем с собой книгу и почитаем.
– Хочу сказку про мамонтенка! – визжит малышка и бежит по ступенькам в свою комнату.
– Хорошо, хорошо, только не торопись! – кричит ей вслед няня, пытаясь догнать эту егозу.
По пути в изолятор меня одолевали сомнения: правильно ли я поступаю? Что если придется пожалеть о принятом решении? Иван слишком непредсказуем, хватит ли мне ума предугадать его поступки?
Переступая порог кабинета следователя, я уже принял решение, и отступать не собираюсь. Знаю, что такое ответственность и готов держать удар.
– Здравствуйте, Виктор Константинович! – приветствует меня пожилой следователь, пожимая руку. – Я вас уже заждался!
Окидываю взглядом скромный кабинет и сажусь на стул, стоящий у стола. Никогда не думал, что придется искать связи в полицейских кругах для того, чтобы вытащить из тюрьмы бывшего своей жены! Благо, такие связи имелись и теперь, дело Ивана Стрижева лежит на столе нужного человека.
– Моя жена и отец Ивана не будут писать заявление, – начинаю с главного, чтобы не тянуть с этим делом. – Поэтому думаю, что можно представить все как несчастный случай…
Следователь открывает папку и пробегает глазами документы, быстро переходя от листа к листу.
– С натяжкой, конечно, но можно… – смотрит на меня с ожиданием.
Достаю из-за пазухи белый увесистый конверт и кладу в папку, которую мужчина вернул на стол, пододвинув ближе ко мне.
Деньги! Практически все в нашем мире решают деньги! И… нет, я не просто так плачу за этого выжившего из ума мачо: он все вернет! В том числе, Иван обязан будет вернуть те деньги, что украл у моей фирмы, иначе свободы ему не видать.
– Виктор Константинович, с вашей женой и Стрижевым Владимиром Емельяновичем мне все равно придется поговорить, – извиняющимся тоном говорит следак. – А то выглядеть это будет странно… Но, как только они дадут показания Иван Владимирович может быть свободен.
– Вечером приезжайте в клинику, – вытаскиваю визитку Прохора из кармана пиджака и бросаю на стол. – Я могу увидеть Ивана?
– Да, конечно, сейчас его приведут. – мужчина набирает номер на стационарном телефоне и через пару секунд отдает распоряжение привести задержанного в его кабинет. – Знаете, вообще он странный какой-то, ваш подопечный… – произносит мужчина задумчиво, постоянно поглядывая на дверь за моей спиной. – Разговаривать отказывается, от адвоката тоже отказался, сидит и смотрит в одну точку. Он адекватный?
– Адекватный! – говорю, а сам сомневаюсь в своих словах.
– В любом случае, будьте с ним осторожны, мне не нужны лишние проблемы…
Так вот в чем дело! Пожилой следователь боится за свое кресло, а никак не за меня. Ухмыляюсь, чем немало удивляю следователя. Его поседевшие брови озадачено взлетели вверх, и, кажется, он хотел сказать что-то еще, но его остановил стук в дверь.
Иван и в правду выглядел неважно, какой-то потерянный. Его сегодняшнее состояние никак не вязалось с тем, каким он был вчера, когда готов был пустить мне пулю в лоб.
В мозгу снова пролетела мысль о том, что я, вероятно, ошибаюсь и не должен давать ему возможность реабилитироваться.
– Я вас оставлю. – следак скрылся за дверью вместе со своим подчиненным, который привел "задержанного".
Иван сел напротив меня, но не поднял глаз, чтобы посмотреть на меня. Весь его вид говорил о раскаянии, но мне этого мало, я хочу услышать от него, что он готов к тому, что я хочу ему предложить.
– Что с моим отцом? – тихо говорит мужчина, все также глядя в пол. – Он жив?
Почему я чувствую возмущение от его вопроса, вроде все как надо: сын интересуется состоянием отца… Вот только почему он не спросил про состояние бывшей жены? Или Оля больше не интересует его?
– Если ты о ранении, то он жив. – раздумываю: стоит ли ему говорить об операции и все же решаюсь. – Иван, ты ведь знаешь, что у твоего отца слабое сердце…
Он, наконец, поднял голову и посмотрел мне в глаза. В его взгляде застыл страх, смешанный с недоверием.
– Ему нужна дорогостоящая операция в Москве и как можно скорее.
– Я любые деньги отдам, только помоги! – умоляюще смотрит на меня.
Сейчас в нем не осталось ничего от того агрессивного человека, которым он был вчера. Сегодня он казался сломленным, а добивать мне его не хотелось.
– Ты в любом случае отдашь то, что украл, работая в моей фирме. – со вздохом проговариваю, вот не хотел же, а получается как всегда. Не умею по-другому, наверное.
Гляжу на его затравленное выражение лица и чувствую жалость. Иван молчит, а что он, собственно, может на это сказать?
– Операция – дело уже решенное. – ставлю точку в этом вопросе.
Но Иван не сдается:
– Отец не возьмет у тебя денег, он умрет скорее, но не возьмет! – срывается он в отчаянии.
– Успокойся, – довольно громко произношу, чтобы привести его в чувства. – Если я сказал, что вопрос решен, значит так и есть. Ты работал со мной, и знаешь – я слов на ветер не бросаю!
Взгляд Ивана, которым он меня буравил на протяжении нескольких минут, изменился: он, словно, что-то понял. Встал со стула и начал расхаживать по комнате взад вперед, пытаясь осмыслить ситуацию.
– Что я должен сделать? – с прищуром смотрит на меня, сжимая кулаки. – Ты ведь не просто так приехал?! Поначалу я думал, что так… Поглумиться. А теперь понимаю, что тебе что-то нужно! Что это?
Не понимаю, неужели я произвожу впечатление человека, который ничего не может делать бескорыстно, просто так, от желания помочь? Нет, конечно, это не аттракцион невиданной щедрости или нечто подобное, ситуация определенно очень сложная, со многими переменными. Но все же немного коробит такое их отношение ко мне.
– Ты вернешь фирме все деньги, что перевел в офшорную зону – это первое. Я давал тебе возможность уехать и жить безбедно – ты ей не воспользовался. – делаю маленькое уточнение и продолжаю дальше. – Во-вторых, ты ликвидируешь все последствия взрыва, в том числе, поработаешь над восстановлением репутации компании.
Иван стоит молча, скрестив руки на груди, и внимательно слушает меня. С каждой фразой, произнесенной далее, его брови в удивлении взлетают все выше. Но мужчина молчит и не комментирует, ждет, когда я оглашу весь список.
– Если тебе удастся это сделать в кратчайшие сроки – поедешь в Москву открывать новый филиал компании.
– И кем я там буду? – с недоверием произносит он.
– Директором.
– С чего такая щедрость? – не унимается он в своих подозрениях. – Проучить хочешь?
– Не проучить, а дать тебе возможность реабилитироваться. Возможно, тогда и у меня она появится. Так что, здесь большой вопрос: кто кому больше помогает. Единственное: ты и Оля, что между вами?
Иван молча подходит и садится напротив, закинув ногу на ногу и откинувшись на стуле, решил показать свое превосходство в теме с моей женой. Сердце клокочет гулкими частыми ударами, уже и сам не рад, что завел эту тему.
– Почему ты ее бросил тогда?
– Вопросом на вопрос? – усмехаюсь в ответ.
– Ты хочешь, чтобы я тебе откровенно ответил, того же прошу и от тебя.
У меня сейчас такое чувство, будто сижу не в кабинете следователя, где от меня зависит свобода другого человека, а на смотринах жениха, где я в главной роли и от моих ответов зависит, отдадут мне девушку или нет. Странное ощущение…
– Будь моя воля, я не ушел бы от Оли ни тогда, ни через год или два, женился бы, особенно, зная о ребенке. – начинаю свой рассказ достаточно сухо.
Хотел на этом закончить, но сосредоточенный взгляд собеседника дает понять, что моим ответом он не удовлетворен. Сложно быть откровенным, забираться в чертоги памяти и доставать оттуда болезненные воспоминания, а уж тем более обсуждать их с человеком, который еще вчера направлял дуло пистолета в мою голову.
– Не убедил! – подтверждает мои наблюдения Иван.
Встаю со своего места и подхожу к окну, что выходит во двор полицейского участка. Вид из окна, конечно, тот еще, но, лучше я буду смотреть на курящих в сторонке ребят в форме, чем на Ивана, напыщенный вид которого, выводит из себя, а это ни к чему хорошему не приведет. Мне нужно сосредоточиться.
Теперь моя очередь быть загнанным в угол вопросами, на которые сам нахожу ответ с трудом. Странное дело, иногда, поддавшись чувствам, натворишь такого, что в «трезвом» рассудке кажется бредом. Сам себя не понимаю, тысячу раз прокручивал в голове прошлое и понимал, что выходов из той ситуации могло быть много, но тогда я их словно не видел.
– Я боялся за Олю, поэтому и уехал. – говорю вслух, но скорее не Ивану, а себе хочу объяснить самую глобальную причину. – Помнишь скандал с Михницким?
Иван задумчиво глядел на меня, я встретил его пристальный взгляд, когда обернулся удостовериться, что стоит откровенничать. Что я хотел увидеть не знаю, может заинтересованность или лояльность в его взгляде, либо, наоборот – презрение… Но Иван просто ждал, что я скажу дальше.
– Помню, но ты здесь каким боком?
– Я работал вместе с ним над несколькими проектами… – останавливаю сам себя, чтобы задать еще один вопрос. – Кто его грохнул в тюрьме, знаешь?
По взгляду понимаю, что знает. Эта история гремела не только в этом городе, во многих СМИ были заметки об убитом в СИЗО предпринимателе, и смертельной аварии, в которой погибла вся его семья. А резонанс этот случай вызвал, потому что происшествия случились в один день с разницей в несколько часов. По слухам, Михницкому показали видео с места аварии, а может и сам момент аварии засняли – этого не знает никто, кроме него. Он хотел покончить с собой, но и в этом ему отказали – прирезав с особой жестокостью.
Люди, вхожие в определенную прослойку общества сразу смекнули, что это было ни что иное, как показательная казнь. Нельзя так, в открытую, деньги уводить. Это был никакой не общак, такие понятия остались в далеких девяностых. Но то были активы очень влиятельных людей, вложенные по совету Михницкого в несколько частных бизнесов. Эти фирмы фактически принадлежали Михницкому, а юридически были оформлены на подставных лиц.
– Как семья его погибла, знаешь?
– Эту историю хорошо знаю, можешь не рассказывать. Но все равно не понимаю: ты работал вместе с ним и что? С ним многие работали! Их никто не прессовал…
– Я был финансистом, помогал ему расширять фирмы, с которыми он сотрудничал. Как потом оказалось – его фирмы.
– Получается, тебя тоже искали?
– Нет, не так! Именно меня и искали! Михницкий обставил все так, что крайним остался я. – несмотря на то, что человек давно мертв, до сих пор ярость клокочет внутри, когда вспоминаю, чего лишился по чужой вине. – Он подделал документы и перевел все деньги фирм на счет, по которому их движение не отследишь. А счет оформил, угадай, на кого?
Иван провел руками по голове, немного взъерошив волосы. Он пытался осознать все, что я только что рассказал ему о себе. Жалею ли я об этой откровенности? Наверное, нет. Даже легче как-то стало, потому что во взгляде Ивана появилось больше понимания.
– А как его вывели на чистую воду так быстро? И ты… Сам-то, где был все это время?
– В Москве. У меня там друг есть, теперешний совладелец «Стройкомпа», он и помог разобраться с той ситуацией, но не сразу.
Удовлетворенный моим ответом, Иван утвердительно кивнул головой.
– Допустим все так… Но меня все эти годы волнует один вопрос…
– Задавай! – говорю четко, не увиливаю, потому что скрывать больше нечего.
– Ты ведь был в день нашей свадьбы возле ЗАГСа, почему не забрал Олю?! Какого черта, ты отдал любимую женщину другому?
– Оля знает, что это был я?
Иван только пожимает плечами.
– Я решил, что у вас все по-настоящему. Что она влюбилась, а потом Катя родилась, и я вовсе с катушек слетел: бухал несколько месяцев, пока Рома, московский друг, мозг не вправил. Он тогда помог со «Стройкомпом».
После моих слов в комнате повисла звенящая тишина, я смотрел в окно и лишь единожды обернулся на Ивана, который уставился в пол.
– Короче, – начал он, прервав наше молчание. – я сегодня всю ночь думал над тем, что происходит…
Иван опять прошелся по волосам, в попытке подобрать слова.
– Ольку я люблю, конечно… – он осекся, видя мой грозный взгляд. – Но это любовь…такая…знаешь…юношеская и, скорее… дружеская. Я столько натворил из-за ревности… Отца чуть на тот свет не отправил… – Иван говорил медленно, видно, что каждое слово давалось ему большим трудом. – Оля сразу расставила все точки над «i», еще перед свадьбой сказала, что другого полюбить не сможет, а я дурак не поверил. Думал – женюсь, и все со временем придет, но нет!
– Между вами, действительно, за все пять лет брака не было близости? – ответ на этот вопрос я хочу услышать и боюсь одновременно, но все же задаю его.
– В это сложно поверить, но нет… не было. – Иван мнется, однако признается. – Я хотел, понимаешь, чтобы она полюбила МЕНЯ, а не быть заменой тебе. Но только ничего не получилось… Ты стоял непробиваемой стеной между нами. А, когда родилась Катя, Оля все свое внимание сосредоточила исключительно на материнстве. Ну, а я, естественно, гулял на стороне. Я ж не железный! Но делал это так, чтобы Олька не знала…
Я слушаю и не верю… Хотя нет! Верю, но это больно! Отчаянно. Радостно. Больно.
Время… Сколько его упущено! Моя девочка ждала меня, никого больше не хотела, только МЕНЯ… И пусть она сейчас к себе не подпускает, пусть злится, ругается – я сделаю все, чтобы вернуть, то, что мы потеряли по моей вине!
