Текст книги "Одна из двух (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 15. Цита
Дни тянулись печальной чередой, а от князя стреттов не поступало никаких известий. С фермы привезли куланга, выбранного Леем лично для меня. Смешная двухголовая кошка теперь неотлучно следовала за мной. После ночного пения с князем мое здоровье пошло на поправку. Делать операцию не имело смысла. Наращенные ткани прижились, став единым целым с надкусанным легким. Целитель Мойн лично убрал биомеханические подушки, помогавшие мне дышать, побуждая легкие раскрываться с каждым вздохом. У меня появились силы передвигаться, с помощью служанок я даже стала выходить в атриум. Часто ко мне присоединялась Лейя. Мы с ней, расположившись рядом с цветником Дарры, устраивали разные игры. Я учила девочку говорить по-трезариански, а она читала мне книжки на языке стреттов. Сказки, рассказы и даже географический атлас княжества.
– Наша страна называется Стратту– арре, Цита! Правда, красивое название? – важно заявила Лейя, проводя пальцем по карте. – Видишь, здесь башенки? Это столица княжества – тоже Стратту-арре. Там стоит самый большой замок. Оттуда фра правит княжеством. Я иногда езжу туда. Но там живет Нинья…
– А где живем мы? – поинтересовалась я, переводя разговор в безопасное русло. Обсуждать жену Лея мне не хотелось. Я внимательно рассматривала карту, сливавшуюся в размытые пятна. – Покажи мне.
– Ну вот же! Дворец фра Мойна – Кхратто– анне. – Маленький тонкий пальчик со всего размаху ткнул в белую точку рядом с фиолетовой кромкой океана. – А как в Республике называются города, ты помнишь? – поинтересовалась девочка.
– Конечно, – улыбнулась я. – Столица называется Алленчаазе. Есть Страанчаазе, Араончаазе…
– Наши названия красивее, – вынесла вердикт Лейя. – Даже степь у нас зовется высокой травой, а у вас долиной смерти! Брр…
К горлу подступил комок, но мне удалось сдержаться.
– Давай лучше про животных почитаем, – предложила я.
– Неет! Давай в куклы играть. Мы с тобой придем пить стину к моей Рарпере! – воскликнула Лея и понеслась в детскую за игрушечной красавицей с тугими черными косами.
А вечерами Дарра и Мойн участвовали в наших забавах. Мойн пел, маленькая Лейя ему подпевала, а мы с Даррой попеременно играли на лютне. Иногда я вспоминала князя, но сразу гнала мысли о нем прочь. Кто он, и кто я? Мойн и Дарра относились ко мне ласково, считая членом семьи, но у меня хватало ума понять, что это только иллюзия. О своей семье я думала постоянно. Вспоминала отца, сурового человека, короткого на расправу, мудрую и великодушную мачеху, и никак не могла понять, почему меня никто не ищет? Если отсчитывать время по длине волос, то я жила у стреттов около полугода, сперва несколько дней побывав у лиуров. Неужели за это время отец не узнал о моей пропаже. А моя сестра? Мы всегда чувствовали друг друга. Я попыталась настроиться на нее, но ничего не получилось. Как вообще я оказалась на плато архонта? И кто тот человек, что смеялся мне в лицо? Галлюцинация или обрывки воспоминаний?
За спиной раздались шаги, повернувшись, я смогла смутно разглядеть Дарру в округлом головном уборе расшитом кораллами и жемчугами, в нарядном фартуке.
– Отчего ты плачешь? – строго спросила меня мать стреттов. – Разве есть повод для волнения?
Я не могла обидеть старую женщину, сказав, что скучаю по родственникам. Что вообще произошло, кто похитил меня и зачем? Жив ли отец? А братья? Можно задавать вопросы сколько угодно, но ответов на них все равно не получить. Никогда.
– Глаза слезятся, умма, – пожаловалась я.
– Врешь, – усмехнулась Дарра. – Пойдем, приехали портнихи с твоими нарядами, хватит уже носить больничные халаты. От них еще больше заболеть можно.
Ответить я не успела. Дарра, схватив за руку, втянула меня в гостиную, где уже расположились портнихи. Ткани и платья я едва различала, видела только силуэты портних, поэтому выбор доверила Дарре… и Лейе.
Маленькая подружка поразила меня. Лейя свободно ориентировалась в особенностях моды Стретту-арре.
– Откуда ты все знаешь? – изумилась Дарра.
– Это просто, умма! – с некоторым превосходством в голосе заметила маленькая модница. – Я всегда замечаю, как одета Нинья! И своим куклам шью похожие платья!
– Ты хочешь сказать, что выбрала для Циты платья как у Ниньи? – уточнила Дарра.
– Гораздо лучше! – заявила Лейя.
– Умма, – взмолилась я. – Мне не хочется платья как у Ниньи. Она увидит и разозлится на меня.
– У Ниньи чего хорошего, так только одежки, – усмехнулась Дарра. А встретиться с ней тебе не удастся. Сюда она приезжает редко. Это Лейя у нас иногда выезжает в Стратту-арре повидаться с братьями. Или когда ее отец сильно занят. Давай лучше мерить обновки. Хватит уже ходить в больничном халате.
Портнихи Дарры быстро принялись за дело. С меня сняли мерки, а пока мастерицы занимались мои гардеробом, я тихонечко перебирала отрезы. Мягкие и легкие ткани холодили кожу и наощупь казались тоньше паутинки. Я попробовала потянуть, но, не смотря на воздушность, разорвать лоскуток у меня не получилось. Дарра, заметив мои попытки, объяснила:
– Это особый шелк, Цита, называется царский. Простым людям он не по рангу. Изготавливается из паутины нарифов – шелковых пауков.
– Но…
– Молчи, ты теперь член семьи. Оба князя спасли тебе жизнь и не позволят, чтобы кто-либо обидел, приняв за простолюдинку.
К концу дня в моем гардеробе появилось два расшитых жемчугом кафтана, мягкие на ощупь, но из плотной ткани, очень похожей на наш бархат, четыре шелковых туники, украшенные вышивкой, пестрые юбки и накидки. По приказу Дарры мне заплели косы, которые уложили на затылке, а сверху надели плотно сидящую шапку из парчи и бархата. Так в один момент я превратилась из заблудившейся трезарианки в стреттскую знатную даму.
Кхрато-анне хоть и считался дворцом, но жил своей обособленной жизнью. Мойн не любил визитеров, слонявшихся без дела. Больница при дворце никогда не пустовала. Старый князь постоянно кого-то лечил. Мое выздоровление он считал победой над лиурами, ибо я оказалась единственной, кого удалось спасти. Раньше бывали случаи, когда у змей отбивали жертву. Но ни у кого не получалось спасти раненного. Что только не предпринимали целители, а стретты после встречи с лиурами все равно умирали. С одной стороны я являлась достижением князей Стратту-арре, а с другой – самой большой тайной княжества. Говорили, что Лей даже издал указ, запрещающий упоминать о моем существовании. Безопасность и политика.
В такой ситуации становилось невозможным вернуться к своим. Но они тоже не жаждали моего возвращения.
Ближе к вечеру неожиданно приехал Лей. По уставшему голосу я поняла, что прошедшие две недели не прошли для него впустую. Шла подготовка к заключению мира между двумя странами. Княжество Стратту-арре и Трезарианскую республику я считала родными. Трезариан был моей родиной. А Струтту-арре постепенно становился настоящим домом. Республика составила и утвердила мирный договор. Кто знает, может, отец принимал участие в работе над ним. А теперь стретты читали текст и писали дополнения. Лей, постоянно присутствующий в моих мыслях, вносил в договор правки. Какую именно из двух стран теперь мне надлежало считать своей я не знала. Раньше я мало интересовалась политикой, хотя мой отец являлся сенатором. Но он никогда не обсуждал дома политические вопросы. Здесь же, во дворце Кхрато-анне, старый Мойн и Дарра часто говорили между собой о Лее, как о верховном правителе. Как я поняла из разговора, Мойн, прочитав проект мирного договора, отправил князю свои замечания. Вот и сейчас Лей, скорее всего, приехал поговорить с дедом о мире с Республикой. Война всем надоела. И стреттам, и трезам. Я поймала себя на мысли, что как большинство стреттов, называю бывших соотечественников трезами. На душе стало тоскливо.
От грустных мыслей меня отвлек хриплый голос Лея.
– Цита? Кто одел тебя в стреттские одежды? Даже не узнал тебя!
– Это я, фра, – похвасталась Лейя. – Умма немножко помогала. Правда, Цита так красивее?
– Истинная правда, малышка.
Лей подошел ко мне поближе и протянул руку. По обычаю стреттов мужчина первым протягивал ладонь в знак приветствия, а женщина должна лишь верхними фалангами коснуться его пальцев. Затем следовал формальный поцелуй. Самой протягивать руку, как это принято у трезов, здесь считалось дурным тоном. Мне пришлось наугад вытянуть ладонь. Лей поймал мои пальцы. В момент соприкосновения, я почувствовала разряд, словно меня ударило током. Что почувствовал Лей, я не знала. Но он взял мою руку в свои, тихонечко прошептав:
– Соскучился по тебе.
Затем, едва касаясь, провел большими пальцами по моей ладони. У меня подогнулись ноги. Лей поцеловал мою руку, но не выпустил мою ладонь из своих пальцев. Князь требовательно обратился к деду:
– Ты посылал за Зорганом? Я велел ему посмотреть глаза Циты. Мне не нравится, что зрение до сих пор не восстановилось.
– Твой брат прислал записку, что ему некогда, – кротко ответил старый князь. На мгновенье-другое наступила полная тишина, но мне показалось, что Мойн с внуком поговорили без слов.
Глава 16. Лей
Две недели, занимаясь делами княжества, я не давал себе передышки. Со старейшинами работал над мирным договором, подготовленном трезами. Вернее, приходилось делать вид, что внимательно читаю или задумался над формулировками. На самом деле в голову постоянно лезли мысли о Ците. Я гнал их от себя, пытаясь сосредоточиться на тексте. Ежедневно от деда прилетал гонец с донесением о ее состоянии. Как будто я просил об этом! Но если вести о здоровье трезарианки мне не приносили к утренней гвелте, к обеду я сам отправлял к Мойну посыльного. Каждый день я давал себе слово больше не думать о ней, и каждый раз с нетерпением выхватывал письмо из рук курьера. Мои внушения, что эта женщина ничего для меня не значит, разбивались в прах ночью. Стоило сомкнуть глаза, как Цита снова приходила в мои объятия. Мягкая, податливая, разомлевшая от ласк.
Придворные боялись попадаться мне на глаза. Пару дней назад я разжаловал и отправил в отставку генерала только за то, что тот посмел «по-отечески» обратиться ко мне по имени. Хотя несколько лет кряду это сходило ему с рук.
На судебных заседаниях я лично принимал участие в разбирательствах, выносил суровые вердикты. Обиженная знать в спешке начала забрать документы. Однажды в канцелярии даже собралась очередь, мои подданные торопились отозвать свои жалобы.
В тягостном настроении я летел вместе с сыновьями и Нулзой в госпиталь, названный именем деда. Сам Мойн отказался участвовать в церемонии, заявив, что у него на сегодня запланирована операция. С нами собиралась поехать Нинья. Но я счел ее наряд неподобающим случаю и велел остаться дома. Нечего красоваться перед бедняками!
– Клянусь Наягной, в стране скоро начнется переворот! – в сердцах заявила Нулза. – Что с тобой происходит?
Я, не удостоив сестру ответом, отвернувшись к окну паланкина, стал смотреть на сыновей, летящих неподалеку. Мальчишки хорошо держались в седлах. Я залюбовался, испытывая отцовскую гордость. Но избавиться от моей назойливой сестрицы не удалось.
– Что происходит, Лей? – настойчиво повторила она. – Даже после смерти Ренцы ты не был таким невыносимым.
– Нулза… – я попытался предупредить сестру, чтобы перестала играть с огнем.
– Если тут замешана женщина, признайся в своих чувствах и возьми в наложницы, – посоветовала мне сестра.
«Не могу», – подумал я тоскливо. Хотя в этот ад я вовлек себя сам. Может, стоило сразу приехать к девчонке, а не выдерживать характер? Вдалеке показались верхние ворота госпиталя.
– Приехали, Нулза, – холодно заметил я сестре. – Постарайся на публике не делать мне замечаний.
Сестрица фыркнула и, подозвав грума, принялась давать ему указания.
Визит в госпиталь я не запомнил. Мне вообще казалось, что я наблюдаю за чередой событий со стороны.
Что бы я ни делал в те дни, мысли снова возвращались к Ците. Я отменил все поездки в Кхрато-анне, сославшись на занятость, но так и не смог работать. Я не навещал дочку, хотя испытывал чувство вины перед ней. Я заходил в спальню, которую когда-то делил с Ренцей, и выскакивал оттуда словно ужаленный. Не хватало сил там находиться, ибо даже в храме скорби, как называла эту комнату Нулза, я старался думать о Ренце, и молиться о ее душе Наягне. Но постоянно видел перед собой Циту, белые волосы которой мечтал намотать на кулак. Когда это повторилось в третий раз, пришлось сдаться. Нулза права. Все просто. Нужно поехать в Стратту-анне и сделать Циту своей любовницей. Может, тогда это наваждение пройдет? Своим указом я официально отложил на неделю чтение мирного договора в совете старейшин и стремглав полетел во дворец деда. Хорошо, что Цита жила в его доме и мало кто знал о ней. Со стороны это выглядело так, словно молодой правитель решил посоветоваться со старым умудренным опытом. Но не политика гнала меня во дворец на берегу океана, а дикое желание вновь увидеть Циту. Бледную, босую, в черном больничном халате, с распущенными белыми волосами. Пусть. Даже в таком виде она казалась мне самой привлекательной женщиной. И я всеми фибрами души желал сделать ее своей.
В Кхрато-анне меня ждал сюрприз. В главном зале я заметил красавицу в стреттском наряде, имелась даже черная шапочка, расшитая жемчугом, из-под которой выбивался белый локон. Если бы не эта прядь и белая кожа, мою ненаглядную трезарианку можно было принять за дочь или жену богатого стретта. Глупая догадка обожгла душу: «Неужели Мойн не шутил и действительно сделал Циту своей наложницей?» Ответом мне стал насмешливый взгляд деда. Как я мог забыть, что старик любит меня подначивать. Я подошел к Ците, взял ее за руку и уже не смог отпустить.
Молча спросил Мойна: «Я хочу взять Циту в наложницы. Ты не против?» Тут же получил такой же молчаливый ответ: «Я не Цита. Спроси ее сам. Может, согласится». В разговор вклинилась Дарра: «А чего ей отказываться? Она к Лею неравнодушна». Только две подружки не приняли участие в разговоре: Лейя носилась с кулангами по залу, а Цита не владела искусством телепатии. Придет время, и я ее научу.
Я повернулся к девушке и чуть слышно предложил:
– Хочу прогуляться с тобой по саду. Не возражаешь?
– В саду от меня мало толку, – пролепетала Цита. – Я почти ничего не вижу. Все расплывается перед глазами. Могу забрести к ядовитым растениям или вытоптать клумбы.
– Не бойся, со мной ты в безопасности, – прошептал я. А сам подумал: сколько раз мужчины говорили это женщинам? На разных планетах, в разных концах галактики. Пройдет время, и придется учить Лейю: как услышишь подобное – беги без оглядки. Я стянул со скамьи теплую накидку из мягкой шерсти и, взяв Циту за руку, направился в сад.
Глава 17. Цита
В предвечерней заре сад благоухал. Заливая воздух сладким ароматом, раскрывались соцветия ночных растений. Легкое дуновение ветра приносило горькие и пряные запахи. Все эти благовония смешивались воедино, создавая в воздухе легкий дурман, от которого начинала кружиться голова. Или всему виной не запахи? А мужчина, что держит за руку, и ведет за собой как маленькую. По широкой аллее Лей подвел меня к белой каменной скамье. Даже мне бросились в глаза ее непропорциональные размеры. Высокие ножки с искусно вырезанными из камня мощными львиными лапами казались слишком чужеродными. Сама скамья с высокой мягкой спинкой отличалась от обычных лавок. По мраморному основанию были разложены подушки. Из-за излишней высоты мне бы точно не удалось на нее усесться.
– Дагрим! – Лей словно на выдохе выкрикнул команду, и скамья подогнула колени, позволяя нам с князем удобно расположиться на ложе. – Нэрсу!
Лавка качнулась, будто переминаясь на затекших лапах, а затем медленно побрела по аллее.
– Это пьема, моя госпожа, самоходная лавка. Одна из биомеханических игрушек, – объяснил Лей, укутывая мои плечи накидкой.
– Жаль, что я не могу рассмотреть ее, – протянула я тихо.
Мой спутник ободряюще сжал мое плечо. Затем, положив мне ладонь на затылок, тихо прошептал:
– Сейчас я попробую на время вернуть твоим глазам зрение. Через простое прикосновение импульс от моих глазных нервов передастся твоим глазам. Не хочу обещать, но надеюсь, наш маленький эксперимент увенчается успехом.
Лей слегка надавил на затылок, и я почувствовала под его рукой сначала жжение, потом мягкое тепло, разливающееся по коже головы, а затем внутри закололи маленькие иголки. Через минуту-другую я четко увидела сад, оранжевые цветы на клумбах, и самого Лея. Черные раскосые глаза смотрели с нескрываемым интересом, а тонкие губы сложились в лихую мальчишескую улыбку, приоткрывающую белоснежные зубы. Высокие скулы и нос с горбинкой делали лицо строгим и властным, а заросший щетиной подбородок придавал сходство с разбойником.
– Наконец-то ты увидела меня, госпожа, – князь стреттов склонил голову в шутливом полупоклоне и сразу серьезно добавил – Значит, дело не в глазах, а в глазных нервах. Не переживай, Зорган их восстановит.
– Спасибо, – тихо пролепетала я. – Я уже не надеялась.
– Я же сказал, не переживай, – отмахнулся Лей. И снова перешел на игривый тон. – Не желаете ли прокатиться по саду, моя госпожа?
Госпожа желала, еще как! Когда у меня появится шанс посмотреть на мир своими глазами?
Лей осторожно переместил руку на шею, провел пальцами до основания. Нежно, слегка касаясь, словно боялся обидеть. Я вздрогнула, почувствовав внутреннюю дрожь от прикосновения. Поняв, что со мной происходит, князь привлек меня к себе, обнимая, откинулся на высокое изголовье. Никогда еще мне не было так хорошо рядом с мужчиной. Я не могла вспомнить своего мужа, но это ощущение безмятежного покоя запомнила б навсегда.
– Смотри, Цита, это вардеуссы. Они источают сладкий аромат, – Лей махнул рукой в сторону клумбы, не выпуская меня из объятий.
Я увидела крупные белые цветки с многочисленными тонкими лепестками, украшенными по краю пурпурным кантом.
– Очень красиво! А почему эти цветы не приносят в дом, чтобы ими могли любоваться все?
Князь рассмеялся.
– Все, что ты видишь в этом саду, опасно для любой формы жизни. Эти милые цветочки содержат жуткий яд, цинохсин, смерть наступает почти мгновенно. Но, как и любой яд, его тоже используют в медицине. Сад Дарры, скорее зеленая аптека, чем просто собрание ядовитых растений. А это тернопсии. – Лей указал на длинные листья с белыми прожилками.
– Они опасны? – испугалась я.
– Как и все здесь, – усмехнулся князь. Он поправил покрывало, укутывая мне плечи. В воздухе еле-еле чувствовалась прохлада, но забота князя так умиляла, что я не стала протестовать. Пьема, самоходная скамейка, неслышно двигалась по аллеям. Около малопримечательного сухостоя Лей велел ей остановиться.
– А вот самое опасное дерево на нашей планете. Канрецум. Может убить даже стретта или человека. Фраггана точно убивает.
Я посмотрела на тонкие иглы, торчащие вместо листвы, и отпрянула в ужасе.
– Когда иголка проникает в кожу стретта или панцирь фраггана, то конец ее ломается. Тот час из обломка иглы растение выпускает острые шипы с ядом, достать которые невозможно. Но для нас, стреттов создано снадобье, нейтрализующее яд. Главное, достать саму иглу и шипы.
– А что происходит потом? Если не удается вовремя вытащить иглу и принять противоядие?
– Жертва умирает от яда, а само растение в течение недели или больше питается своей добычей, пока не останется одна лишь оболочка, которую потом ветер уносит прочь.
– Страшно. – Я содрогнулась. – Но интересно. В Трезарианской республике таких растений нет.
– Зато есть вейсы, – рассмеялся Лей. – Неизвестно, что хуже: игольчатое дерево, стоящее неподвижно, или путающийся под ногами милый пушистый зверек, смертоносный для всего живого кроме фрагганов. – Хватит о грустном, – отмахнулся Лей, осторожно снимая шапочку с моей головы.
– С самого приезда мечтал об этом. – Князь стреттов провел рукой по моим волосам, расплетая косы.
– Цита, – тихо выдохнул он. – Ты сводишь меня с ума…
– Ты меня тоже, – ввернула я, не думая о последствиях. Лей внимательно посмотрел на меня, словно принимая важное решение. Затем быстро наклонившись, поцеловал. Поцелуй затянулся, и мне не хотелось, чтобы он прекращался.
Мы не заметили, как пьема остановилась посреди аллеи. Спинка изголовья откинулась назад, превращая скамью в широкую кровать. Теперь я поняла, почему хитрый князь прихватил покрывало. Мы долго лежали, обнявшись, с жаром даря друг другу бесстыдные ласки и поцелуи. В какой-то момент Лей не выдержал.
– Нет, только не здесь, – рыкнул он. – Я официально возьму тебя в наложницы. Завтра проведем обряд. Ты согласна?
Я удивленно уставилась на него. Лей воспринял мое молчание по-своему. Он приподнялся на локте, и я увидела его глаза, полыхнувшие неистовым огнем.
– Совет старейшин не разрешит мне взять в жены трезарианку, – заметил он недовольно. – Тем более, без роду без племени. Наложница – это самое большее, что я могу тебе предложить. – Лей вздохнул и продолжил ледяным тоном: – Решай сама. Либо соглашайся, либо отправлю тебя в Республику. Мне удастся со временем тебя забыть, но находиться рядом с тобой и не иметь возможности назвать своей, для меня слишком тяжело. Выбирай! Сейчас.
Сама идея оказаться среди родных казалась такой заманчивой. Вот только… Если Лей сможет забыть меня, то как же я смогу забыть Лея?
Мне хватило секунды, чтобы потянуться к нему с поцелуем, который, собственно, и являлся ответом. Лей сгреб меня в охапку, прорычал в ухо:
– Моя!
Затем, не разжимая объятий, отдал команду нашему ложу, которое развернулось и не торопясь, плавно покачиваясь, степенно направилось обратно во дворец.
На террасе в плетеном кресле одиноко сидел Мойн, будто дожидаясь нашего возвращения. Лей, спрыгнул вниз и, легко подхватив меня на руки, подошел к деду и заявил, гордо задрав подбородок:
– Прошу тебя, фра, завтра провести обряд воссоединения.
– Цита, ты согласна? – мягко спросил Мойн.
Я торопливо кивнула.
– Хорошо, – торжественно заявил старик, поднимаясь. – Почту за честь благословить тебя и эту женщину.
