Текст книги "Одна из двух (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 11. Цита
«Почему?» – задавалась я вопросом после. По громкому негодованию Лейи, по тихим возгласам Дарры и Мойна я поняла, что в комнату ворвался сам князь. Самый богатый и влиятельный стретт в стране выхватил из моих слабых рук старый инструмент. Когда Дарра вручила мне лютню в первый раз, пришлось одни струны хорошенько затянуть, а другие чуть ослабить. Я тронула деревянную поверхность пальцами. Местами лак облез, розетка деки, обычно богато декорированная, показалась мне совершенно простой. Я вспомнила свой инструмент, роскошно украшенный, с тонкими идеально закрученными струнами. Я играла на нем в доме отца. Странно, что я вспомнила кусок деревяшки, издающий мелодичные звуки, а вот отца или дом, где жила вспомнить не получалось. В мыслях я непроизвольно думала именно об отце, но никогда о матери. Тоже странно. Но я очень надеялась, что память вернется, так же, как зрение.
Я услышала цокот когтей по каменному полу, а следом уже знакомый топот ножек. Вернулись мои друзья: Лейя и Бранжи. Зверь, которого я до сих пор не смогла разглядеть, радостно забил хвостом, а затем уткнулся мокрым носом в мою ладонь. Пришлось найти на ощупь большую мохнатую голову и слегка погладить.
– Бранжи любит тебя, – заявила Лейя, а зверь, словно подтверждая ее слова, тихо заскулил.
– Какой породы Бранжи? – поинтересовалась я. Не хотелось даже мысленно возвращаться к той постыдной сцене, произошедшей в присутствии девочки. Обсуждать с ней я ничего не стала. Князь – все-таки ее отец. Умом я его понимала. Из кратких замечаний Дарры догадалась, какая беда случилась пять лет назад. Но в душе все равно зрела обида. Пожалел старую лютню, убегу я с ней что ли?
– Бранжи – куланг! Это такие большие кошки, знаешь? – защебетала малышка. – Он еще маленький, его только год как забрали от мамы. Он меня охраняет. Мой фра, это он у тебя отнял лютню, не разрешает мне одной ходить. Поэтому Бранжи всегда со мной. Он даже спит около моей кровати. Его специально научили. Он только меня любит. А теперь и тебя полюбил.
Лейя уселась на постель рядом со мной, принялась болтать ногами. Сквозь покрывало я чувствовала тепло ребенка. Такого близкого, такого родного. Я в который раз задалась вопросом: «А у меня есть дети?». Нужно спросить у Дарры. Она, как акушерка, проводила осмотр, должна сказать точно. Я не могла дождаться, когда старая княгиня снова войдет в комнату. Лейя рассказывала что-то о своем отце: какой он сильный, смелый, умный. Все правильно. Ребенок должен любить и почитать родителей. Но… если у меня есть дети, наверное, имеется муж. Тогда почему меня никто не ищет? Ни муж, ни отец.
Я кивала головой, прислушиваясь к щебету Лейи. Наконец девчушке надоело болтать.
– Пусти, Бранжи! – велела она четвероногому телохранителю. И, оттолкнув от меня ладошкой мохнатую морду, улеглась рядом. Бранжи, тяжело вздохнув, растянулся около кровати.
– Расскажи сказку, – попросила Лейя, обнимая меня.
– Я не знаю, детка. Или не помню.
– Ну как же так? – изумилась моя маленькая подружка. – Все взрослые знают сказки. Ты тоже должна.
– Но я не знаю.
– Давай придумаем вместе.
– Про кого?
– Про маленькую княжну!
– Про тебя? Это неинтересно. Давай лучше придумаем сказку про Бранжи!
– Точно! – Лейя, приподняв голову, радостно зашептала. – Дааа, будто он принц, и его заколдовала колдунья.
– Такая страшная и злая…
– Да, – заговорщицки прошептала Лейя. – Знаешь, как ее будут звать?
– Как?
– Нинья! Как папину жену! Ох, Цита, какая же она злая!
– А кто расколдует Банжи? – спросила я, чтобы увести разговор в сторону. Хватит с меня князя без его злой жены. Горюет он за убитой наложницей, даже лютню ее забрал. А сам уже второй раз женился.
– А расколдуешь Бранжи ты! – радостно решила Лейя. – Расколдуешь и прогонишь злую колдунью….
– А как я это сделаю, если лежу тут больная? У меня не получится, – удивилась я, не обрадовавшись столь высокой миссии.
– Получится, – сонным голосом заверила меня Лейя и умолкла.
Я попыталась ее растормошить, но малышка, устав за целый день беготни, заснула. Будить не хотелось. Повинуясь древнейшему инстинкту, я обняла девочку покрепче, чтобы та не упала во сне, и решила дождаться Дарру. Я лишь на минуточку прикрыла глаза, не заметив, как задремала.
Глава 12. Лей
Выскочив с лютней в руке из комнаты трезарианки, я остановился, словно не зная, что делать дальше. Следом за мной вышел дед.
– Отнеси инструмент на место, а потом приходи в термы, – сказал он ровным голосом, будто ничего не случилось. – Хочу попарить кости и послушать тебя, что там произошло в Заархаанне.
Около терм меня встретила Дарра. Спрятать эмоции она не пожелала. Смерив меня укоризненным взглядом, мать стреттов выдохнула на одном дыхании:
– Ты так и остался маленьким жадиной, Лей. Я помню, как ты не давал свои игрушки Зоргану. – Дарра удалилась, негодующе фыркнув.
Я почувствовал слабый укол совести. Мне показалось, или действительно стало стыдно?
В широкой мраморной ванне, больше похожей на бассейн, возлежал Мойн. Голова запрокинута на бортик, глаза закрыты. Кому-то могло показаться, что старик спит, но меня расслабленная поза деда не обманула. Я подошел, стараясь особо не шуметь, но и красться на цыпочках не собирался. Тихо позвал:
– Фра.
Старик открыл глаза. Увидев меня полностью одетого, удивился.
– Я думал, ты захочешь присоединиться после тяжелого дня.
– Нужно вернуться в Стратту-арре, – буркнул я. – Пока гонялся за лиурами, потом за Нурном, много дел накопилось.
– Князь не должен лично вершить правосудие, – чуть слышно прошелестел Мойн. – Твое дело – править страной, а ловить преступников и диких зверей должны другие.
– Знаю, – огрызнулся я. – Но это личное, понимаешь? Ренцу убили страшной смертью только потому, что я не спал с Ниньей. Ты можешь это представить?!
Я, вскочив со скамьи, принялся ходить по терме из угла в угол, не обращая внимания на быстро намокшие сапоги.
К моему стыду, Мойн вздохнув, вылез из ванной. Я, не сдержавшись в гневе, не дал деду попариться.
– Нужно найти всех причастных к этому преступлению и казнить! Всех. Была убита не просто твоя наложница, Лей, а мать наследника престола.
– Я уже объявил охоту, фра, – пробурчал я нехотя. – За любую достоверную информацию пообещал вознаграждение. А любая попытка утаить хоть толику сведений влечет за собой жестокое наказание.
– Ты издал указ?
– Да, подписал сегодня утром. За голову Нурна тоже назначил вознаграждение. Тысяча линдов.
– Теперь его предадут даже верные слуги, – усмехнулся Мойн.
– Мне пора, – с сожалением заметил я. – Может, сегодня я повел себя бестактно. Извинись за меня перед девчонкой. Скажи, что мне очень жаль…
Мойн не дослушал меня, отрицательно мотнув головой.
– Останься на пару дней, – велел он. Даже намека на просьбу я не услышал в его голосе. – Хочу завтра вскрыть Ците грудную клетку. Не могу понять, почему идет отторжение. Нарощенные ткани не приживаются. Ничего не понимаю. – Дед говорил совершенно спокойно о сложнейшей операции. – Хочу, чтобы ты мне помог. Раз уж приехал, придется тебе ассистировать.
– Но я не хочу, – возмутился я. – У тебя полно ассистентов. Тот же Филокс, смышленый парнишка.
– Он тоже будет, не сомневайся, – зловеще улыбнулся дед. И, не меняя тона, добавил. – Когда Цита поёт, лучше раскрываются легкие. Лейя хоть начала вести себя как обычный ребенок. Шалить, смеяться. А то сидела, ссутулившись, как старушка. Не знаю почему, но она полюбила Циту. Да пусть меня проклянет Наягна, если я не спасу трезарианку. Не желаю, чтобы моя внучка оплакивала свою подружку. Если семья Циты не найдется, то она останется здесь, в Кхрато-анне, и сможет возиться с Лейей, они сильно привязались друг к другу. Цита – красавица, скорее всего, я сделаю ее своей наложницей. Она родит мне красивого сына. – Старый Мойн усмехнулся. – Смотри, завтра рано утром начинаем, не опаздывай. – Добавил он деловито, снова ложась в ванну.
Я, развернувшись, вышел прочь, ни слова не говоря. Внутри меня поднималась неистовая злоба, от которой стучало в висках. Не оглядываясь, я выскочил из терм, не услышав, как открылась боковая дверь и к деду подошла Дарра:
– Ах, Мойн, зачем ты дразнишь мальчишку? – упрекнула она.
– Ему нужна хорошая встряска, – сердито пробурчал Мойн. – Прекрати болтать, жена, и полезай в ванну, пока вода не остыла.
– Позови молодую наложницу, – фыркнула Дарра, в длинной тунике усаживаясь в воду.
– Пока она сможет ходить и самостоятельно дышать, я околею в этой проклятой воде, – ворчливо заявил Мойн.
Я взбежал на третий этаж на одном дыхании. В голове билась только одна мысль: «Дед собирается взять Циту в наложницы, хочет от нее сына! Этого нельзя допустить!»
Я не мог понять, отчего так разозлился. Законом не возбранялось иметь жену и наложницу. Много лет подряд я жил с Ренцей, хотя состоял в браке с Ниньей. Обычное дело. Если кто и должен волноваться, то только Дарра. Я-то тут причем?
Я перевел дух, от злости сбилось дыхание, и подумал о Лейе. Мойн прав. Моя дочка сильно привязалась к трезарианке. Мне же ничего не оставалось, как завтра ассистировать на операции. Я шагнул в детскую, надеясь просто поцеловать свою любимицу, в который раз изумиться, как Лейя похожа на Ренцу. Но комната оказалась пуста. Лишь старая Лила, что вырастила меня и Нулзу, а потом моих сыновей, дремала в углу. Пустая кровать словно ждала свою маленькую хозяйку, а постилка Бранжи – своего свирепого владельца. Я, вернувшись в галерею, постарался не растерять остатки самообладания. Куда делась Лейя? Если ее похитили… Ноги сами понесли мимо спален, библиотеки, операционной. В дальнем углу оставалась лишь одна комната. Спальня Циты. Я, остановившись перед ведущей внутрь аркой, перевел дух. Врываться к больной второй раз за день – это уже слишком даже для самодура-монарха! Из комнаты не доносилось ни звука, страшно подумать, если там не окажется Лейи. Я, сделав шаг вперед, остолбенел. На кровати, склонив голову на бок, спала Цита. Сон разгладил страдальческое выражение лица, явив мне настоящую красавицу. Тонкий нос, высокие скулы, алый рот, волна белокурых волос, таких необычных для стреттов. Волосы меня и привлекли. Захотелось запустить руки в эту пышную копну, или зарыться носом. Но я не посмел. Рядом с Цитой, прижавшись к здоровому боку, спала Лейя, даже во сне крепко обнимая трезарианку. Я хотел осторожно подойти и аккуратно забрать дочку, но внизу около самой кровати дрых Бранжи, здоровенный куланг, способный за пару минут разорвать на мелкие части овцу. Только такой свирепый зверь мог противостоять лиурам и защитить от них мою малышку. А теперь и Циту.
Больная, заворочавшись, открыла глаза.
– Кто здесь? – спросила она испуганно. Клянусь, что девица почти ничего не видела.
– Не бойся, госпожа, – прошептал я, пытаясь успокоить трезарианку. – Это Лей. Я хочу забрать дочку. Малышку ждет собственная кровать.
Особо не церемонясь, я пнул ногой Бранжи.
– Это так ты несешь службу? – укоризненно заметил я кулангу. Тот зарычал спросонья, потряс обеими головами и зевнул, одновременно раскрывая две огромные зубастые пасти. Потом опомнился, завозился, давая понять, что не спал он вовсе, а сторожил. Просто глаза закрыл.
Я осторожно наклонился над постелью, получилось, что над Цитой тоже, вдохнул ее запах. Она пахла бабкиным мылом с отдушкой ммонге, какими-то цветами. Этот нежный аромат не смогли заглушить лекарства и разные снадобья. Цита осторожно придержала голову малышки, пока я брал дочку на руки. Лейя заворочалась, потом, уже обвив руками мою шею, пробурчала во сне, что Цита расколдует Бранжи. Я еще раз глянул на трезарианку, поражаясь ее красоте, и медленно начал распрямляться. Девушка инстинктивно натянула покрывало повыше, я сделал вздох, тут же почувствовав едва уловимый душок. Слабое зловоние смерти. Запах лиура. Я узнал эту вонь только потому, что провел слишком много времени убивая этих тварей. Пахла не сама Цита. От той белой оболочки ее отмыли давно. Это был другой запах. Он, смешиваясь с кровью, казался почти неуловимым. Неужели лиуры впрыскивают в кровь жертвы яд? Может, поэтому легкое не приживается?
– Спокойной ночи, госпожа, – пожелал я Ците. – Пусть Наягна не нарушит этой ночью твой покой.
Девушка удивленно уставилась на меня пустым взглядом. Но кивнула, а потом тихо произнесла:
– Спокойной ночи, князь. Пусть и в твои сны она не придет.
Хорошее пожелание. Но зато я не сомневался, кто посетит мои сны этой ночью.
Глава 13. Цита
Цита
Той ночью я не дождалась Дарру. После прихода Лея спать расхотелось. Только я закрывала глаза, как ощущала его рядом. Он слишком близко ко мне наклонился. И потом, забирая дочку, невзначай коснулся моей руки. От этого самого простого прикосновения я ощутила внутреннюю дрожь. С чего бы? Я даже лица князя толком рассмотреть не могла в темноте. Только видела очертания фигуры. Невысокого роста, как и все стретты, стройный, гибкий. Я мало что о нем знала, но преумножать эти знания не торопилась. Я испытывала искреннюю благодарность князю за спасение. И все! Ничего больше… Ничего больше?
Вдалеке послышался всплеск воды и тихий разговор. Скрипучий голос Мойна я узнала сразу, ему вторил другой, мелодичный с легкой хрипотцой – Дарра. Я напрягла слух, пытаясь понять, о чем говорят эти двое среди ночи. Обо мне? О молодом князе? О Лейе? В полной тишине слышались обрывки фраз, сказанные шепотом. И наконец, я сообразила, что подслушиваю личный разговор, наполненный шутками и любовью. Мойн подначивал Дарру, а она отвечала ему тем же. У меня от умиления полились слезы. Сколько лет они вместе я не знала, но настоящие чувства ни с чем не спутаешь. Какое же это счастье стариться вместе с любимым! Я закрыла глаза, попыталась уснуть. Но тут же возник образ Лея, я услышала его голос, почувствовала его руки на своем теле. Я осторожно повернулась на другой бок, прогоняя видения. Даже думать о нем нельзя. Он спас меня, а мое уцелевшее от лиуров сердце теперь готово пуститься вскачь. Нужно запретить себе даже думать о нем, тем более, Лей женат. И кто я для него?! Обглоданная лиурами жертва.
Я скорее почувствовала, чем увидела. Да что я могла разглядеть в темноте? Мне показалось, в проеме арки кто-то стоял и смотрел на меня. Друг или враг? Я, приподнявшись на локте, тихо спросила:
– Кто здесь?
– Это Лей, – так же шепотом ответил мне князь стреттов. – Мне нужно поговорить с вами.
– Ночью?
– Нам обоим не спится. – Я словно увидела, как он пожал плечами.
– Но…
– Не возражайте, тем более я принес вам лютню. Вы так красиво играли. Мне до сих пор стыдно, что отнял у вас инструмент.
– Вы повелитель этой страны и вольны делать все, что вздумается.
– Не могу. Это у вас в Республике законы должны соблюдать простые граждане…
– Наверное, но мне не удается вспомнить собственное имя, что говорить о нравах или законах. А что же может помешать князю стреттов?
– Ничего, у меня абсолютная власть. Но совет старейшин иногда вмешивается в мою личную жизнь. Законы это позволяют, – недовольно пробормотал Лей. – Я хотел жениться на Ренце, но старейшины не позволили и выбрали мне в жены Нинью. А я ее терпеть не могу…
– Лейя упомянула, что она злая.
– Да, и это одна из причин, почему дочка живет в Кхратто-анне. Возьмите лютню, я принес ее вам.
– Вы можете пока положить ее на стол.
– Вы не принимаете подарок? – в голосе послышались металлические нотки.
– Я не смею, – жалко заблеяла я. – Это собственность вашей жены. Вы дорожите ею. А мне на базаре купят. Дарра сказала.
– Лютню делал по заказу известный мастер, она сама поет, стоит настоящему музыканту взять ее в руки. – Начал уговаривать меня Лей. – Я слышал, как вы прекрасно на ней играли.
– Вы мне льстите, фра, – я все еще пыталась отказаться от столь высокой милости.
– Зовите меня просто Лей, – оборвал мои причитания князь. – Фра – это обращение к отцу, родному или всех стреттов, без разницы. Учитывая, что вы чужестранка, я вам точно не отец. – Он рассмеялся.
– Как скажете, фра… то есть Лей.
– А вы знаете песенку про лису? – добродушно спросил он. – Меня научил мой друг, Матео Маас, но я немного подзабыл слова. Может, споем вместе.
Я понимала, что князь стреттов лукавит, но почему бы не попробовать?
– Я, наверное, не знаю такой песни. Вы можете напеть, а если песня мне знакома, я вам подпою.
Лей, придвинувшись ко мне, тихонько запел на трезарианском.
– Шла лиса через леса
Хороша собой
Мотив показался знакомым и веселым. Перед мысленным взором побежали картинки. Неожиданно на ум пришли слова:
– И виднелся рыжий хвост
В дымке голубой.
Дальше мы пели вместе. Шепотом, как заговорщики. Мне казалось, или великий князь стреттов, воодушевившись незатейливой мелодией, вовсю размахивал руками, словно мальчишка. Сразу вспомнился другой мальчик, который сочинил эту песенку. Матео Маас, младший брат моей мачехи. Я мысленно увидела ее, потом отца, братьев, маленькую сестричку Ирриче…
Песня оборвалась на полуслове.
– Как вы себя чувствуете? – заволновался князь.
Я пролепетала в ответ что-то невразумительное. Меньше всего мне хотелось, чтобы Лей понял, что произошло.
– Пора спать, – решил он. – Мне предстоит завтра заседать в совете старейшин, а вам нужно продолжать лечение. Я вернусь через пару дней, и вы мне сыграете на лютне. Согласны? – Хоть голос звучал доброжелательно и тепло, в просьбе князя явно чувствовался приказ.
– Да, – выдавила я через силу.
Князь стреттов, наклонился мне. Я слышала, как зашелестели его одежды. Лей слегка прикоснулся к растрепанным волосам, и то ли погладил, то ли пропустил скозь пальцы тонкие нити волос. Затем, взяв мою руку, поцеловал по трезарианскому этикету. Немного задержал мою ладонь в своей и прошептал:
– Я вернусь, Цита.
Глава 14. Лей
На следующий день рано утром я уехал. Перед отъездом мне пришлось зайти к деду. Старый Мойн вовсю готовился к операции.
– Мы же договорились! – рассердился он, увидев меня в дорожных одеждах. – Через час начинаем, ты мне нужен.
– В крови циркулировал яд лиуров. Видимо, они отравляют жертву, чтобы не сопротивлялась. Эта гадость медленно пожирает красные тельца. Может, поэтому легкое не приживалось.
– Что же вы нам прикажете делать, тайэн? – в голосе Мойна появилась издевка. Он никогда не любил, когда вмешивались в его работу или поучали. А я в один момент сделал и то, и другое.
– Ничего, – пробурчал я, стараясь не обращать внимания на тон деда. – Я почистил ей кровь. Кажется, яд нейтрализовался. Сегодня оперировать нет нужды. Давай подождем и понаблюдаем.
– Как чистил? – резко поинтересовался Мойн. От едкого тона не осталось и следа.
– Наложением рук, – ответил я нехотя. – Добавил агрессии ее красным тельцам. Они сами весь яд изничтожили.
– Никогда не сталкивался с ядом лиуров.
– А ты давно лечишь их жертв?
– Ты шутишь, Лей? Раньше с этой напастью никто не сталкивался. Плато всегда было безжизненным. Лиуры появились там последние лет семь-десять.
– А вывести их никто не мог? Мне иногда кажется, что у этих тварей искусственная природа. Кроме бластера трезов их ничего не берет.
– Надо подумать, кто мог вывести такую заразу и для чего? Поймем это, считай полдела сделано.
– Надумаешь, дай знать, я приеду. Ничего не передавай почтой.
Старик кивнул.
– Будь осторожен, Лей, – попросил он напоследок.
– Береги себя, фра. – Я, умудрившись обнять Мойна, поспешил к выходу.
У самой двери я услышал зычный голос деда.
– Операция на сегодня отменяется!
Я вскочил на Шаррума и направился в Страту-арре, но по дороге завернув на ферму, выбрал куланга-подростка на сильных широких лапах.
– Как быстро сможешь подготовить? – спросил у Ювиса, главного заводчика.
– Чипы вставлять? – поинтересовался он.
– Да, обязательно.
– Дай две недели сроку, тайэн.
Сговорившись, я помчался в столицу. Настроение у меня портилось все больше и больше. Мало того, что просидел полночи около больной, пел ей песни и чистил кровь, осторожно водя руками над телом, так еще потом перебирал белые шелковистые волосы. Что подумала девица, я не ведал. Но одно я понял точно, во время пения Цита что-то вспомнила из своего прошлого. Сразу я не успел разглядеть ее мысли, а потом она инстинктивно закрыла их зеркальным отражением. Хитрая девчонка! Как та лисица из песни. А еще я злился на себя. Мысли о Ците вытеснили все остальные.
Оставшуюся часть ночи я смотрел на разноцветные парусники, парящие под куполом моей спальни и озаряющие ее мягким светом. Голубые, красные, зеленые паруса подсвечивались изнутри магическим светом аризов, огромных светящихся жуков, покоившихся в корзинах, похожих на корабли. Парусники хаотично плавали внутри купол, отбрасывая замысловатые тени. Я думал о трезарианке, вспоминал ее тонкое и бледное лицо. Нежный голос, старательно выводящий залихватскую песню, и белую с синим рисунком вен руку, к которой я прикоснулся губами. На поцелуй я отреагировал как подросток, это бесило большего всего. За те несколько часов, что я провел с Цитой – от инцидента с лютней до прощального поцелуя – я ни разу не вспомнил о Ренце. Печаль, копившаяся на сердце годами, растворилась в мелодичном пении девушки. Мне показалось, что я предал память о жене. Я запретил себе думать о Ците и ездить в Кхрато-анне.
