Текст книги "Баба-Яга на договорной основе (СИ)"

Автор книги: Виктория Бесфамильная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Домооой, – напевала я, любуясь зимним пейзажем подо мной, пока Горыныч медленно и плавно, чтобы не повредить моей тушке, направлялся к моей избушке. – Домооой, – потому что других слов из этой песни я не помнила.

– Иду на снижение, приготовься, – правая голова наклонилась ко мне.

– Быстро, – восхитилась я.

– Быстро, надежно, мягко, – поделилась правая голова своим мнением о себе любимом.

И Горыныч действительно пошел на снижение, через несколько минут он завис над полянкой возле дома, и аккуратно поставив меня на ноги, разжал когти.

– Стоишь? – левая голова внимательно меня оглядела.

– Все нормально, – я улыбнулась. – Спасибо.

– Пожалуйста, – отозвались все три разом.

Пригнувшись, как делают отбегающие от работающего вертолета, я побежала к избушке и когда по – мнению Горыныча я оказалась на безопасном расстоянии, он пошел на взлет и вскоре скрылся в синей дали.

– Дом, милый дом – я буквально готова была целовать ступеньки своей приставной лесенки, по которым я поднималась к входной двери.

А на крыльце меня ждал еще один сюрприз. В своем законном углу стояла моя ступа, красуясь розово – синими расписными боками. А ведь я уже и не надеялась ее увидеть. Такая картинка меня растрогала до слез. На двери красовалась записка «Ступу и метлу вернул в целости. Как закончу операцию с Иваном – царевичем, свяжусь. Кощей».

– Заботливый, – умилилась я. – Но все равно сволочь.

И с этими словами я открыла дверь своей избушки. В избушке царила тишина и чистота, а на лавке развалился пузом кверху, раскинув лапы, черно – белый ученый кот. У меня на глазах даже слезы умиления появились.

– Митрофан, ты к нам снова в законный отпуск?

Митрофан приоткрыл один глаз, внимательно меня осмотрел, и махнул хвостом в знак согласия.

– Здорово как, – искренне обрадовалась я. – Все веселей будет зимовать. Кстати надеюсь ты до весны никуда особо не торопишься, потому что Морозко обещал меня засыпать.

Митрофан в ответ на эти угрозы повернулся ко мне спиной и продолжил спать. Все‑таки коты, даже если они и ученые, в чем‑то фундаментальном очень похожи между собой. С их появлением дом становится уютнее, гостеприимнее, теплее, в него хочется возвращаться.

– Явилась, – раздалось со стороны зеркала и прозвучало это очень осуждающе, на корню уничтожив все мое благодушное настроение.

– Я тебя тоже рада видеть, – постаралась я отравить зеркало словесным ядом.

– Сколько лет на свете живу, а такой Яги не видела. Стыд и срам один.

– То ли еще будет, – просветила я блюстительницу морали. – После меня придут иные, еще более свободных нравов. Так что ты заранее привыкай.

– Ужас, – возмутилось зеркало и отключилось.

– Один ноль в мою пользу, – почувствовала я моральное удовлетворение.

Проверив запасы продуктов и сделав заказ на недостающее, я еще некоторое время посмотрела какую‑то слезливую мелодраму по блюдечку с яблочком, а потом отправилась спать, полная самых радужных надежд на ближайшее будущее. Ночью меня как обычно разбудили. Видимо эта такая новая традиция образовалась без моего ведома. Когда мне удалось открыть глаза и сфокусироваться, мои взорам предстал День ясный в ограниченном виде, в смысле как всегда в виде рук, и какой‑то незнакомый мне молодой человек в светло – сером наряде. Явление сие было так неожиданно, что я моментально проснулась.

– Простите вы кто? – поинтересовалась я у незнакомого мне парня.

– Доброй ночи, – молодой человек видимо решил не нарушать алгоритм вежливого общения. – Простите, что я беспокою вас в такой не совсем урочный час. Но мы с вами заочно знакомы. Я месяц ясный. Помните, мы вместе к Отцу вод ходили.

– Замечательно. Очень приятно познакомится очно. Вы только за этим заходили?

– Видите ли, у меня есть к вам просьба, – улыбнулся сероглазый юноша, напомнив мне других таких же сероглазых.

– Какая? – спросила я пару минут спустя, видя, что юноша не спешит с продолжением.

– Вы не могли бы взять меня к себе на работу?

– Что простите? – я была уверенна, что ослышалась.

– Взять к себе на работу, – повторил сероглазый.

– Простите кем? Личным месяцем?

– Нет, зачем же, – месяц добродушно улыбнулся. – Помощником Баба – Яги. Как и моих братьев. Солнце, День и Ночь.

– Ага. А зачем мне это надо?

– Ну, у вас в распоряжении всегда будет удобная лунная дорожка, по которой можно дойти в любое место.

– Ага, а зачем это надо тебе?

– Видите ли, я недавно пришел к такому мнению, что уже достиг того возраста, когда пора начинать взрослую независимую от родителей жизнь. И вы показались мне подходящим вариантом, – пояснил месяц свой выбор.

– Ага. Понятно. А родители то ваши не против такого решения? – попыталась я отделаться от такой нечаянной радости.

– Конечно не против, – разрушил сероглазый мои надежды. – Более того, когда отец узнал, что я хочу поступить к вам на службу, он очень обрадовался. Он очень вас уважает и полностью вам доверяет. Папа будет очень рад.

– А днем этот вопрос никак нельзя обсудить? – поинтересовалась я и тут же поняла, как ошиблась.

Не знаю, как ему это удалось, но День ясный всем своим доступным моему взору видом продемонстрировал свое мнение о моих умственных способностях. Я прям почувствовала, как меня окатило волной почти презрения. Братец месяц себе такого по отношению к потенциальному работодателю не позволил.

– Ну дело в том, что я в дневное время обычно вынужден находиться в родительском тереме. Просто без веской причины появляться днем несколько не уместно.

Я подумала и согласилась, что нечасто видела в свой жизни месяц днем. Нет, наука, конечно, утверждает, что никуда ночное светило с небосвода не уходит и днем его не видно из‑за солнца, но лично я месяц днем ни разу не видела.

– Да, понятно. Вам конечно удобнее решать свои дела ночью.

– Специфика работы, – извинился Месяц.

– Так, а если я тебя возьму на работу, это значит, что кого‑то из прежних помощников мне надо уволить?

– А вы хотите кого‑то уволить? – серые глаза аж округлились от удивления, а руки в белых рукавах заметно напряглись.

– Да нет. Просто я не совсем знаю правила. Где вы будете жить, поместитесь ли там вчетвером. И вообще можно ли Бабе – Яге иметь больше трех помощников?

– О, конечно можно, – облегчено вздохнул мой будущий помощник. – Количество помощников Бабы – Яги вообще не ограниченно. И мы прекрасно поместимся вчетвером там, где мы будем жить. Вам вообще не стоит об этом волноваться.

– Отлично, раз не стоит, то не буду, – согласилась я. – Только давай проясним еще один момент. Если я возьму на работу тебя, это же не означает, что я беру на работу и других твоих братьев. Не хотелось бы знаешь, чтобы у меня дома ветер гулял и гром гремел, про дождь я вообще молчу.

– Нет конечно, – успокоили меня. – Вопросы найма всегда решаются в индивидуальном порядке. Так что вы примите на работу только меня, без братьев.

– Отлично. А видеть я тебя буду целиком или как и остальных.

– Думаю как остальных. В виде рук. Мои руки будут в серебристо серых рукавах.

– Теперь я точно не запутаюсь.

– Так вы берете меня на работу?

– Беру – зевнула я. – Считай, что ты принят.

– Спасибо, – расцвел Месяц улыбкой и исчез вместе с ясным Днем.

– Вот чувствую, что есть здесь какой‑то подвох, а в чем он заключается понять не могу, – поделилась я своим соображением с пространством. Пространство промолчало и я вернулась в мир снов.

Утро обрадовало нас с Митрофаном воплощенным в реальность обещанием Морозко. Мою избушку занесло снегом. И так как моя избушка основательно окопалась на зиму, чтобы не заморозить свои ножки, то я достала из своего подполья тулуп и валенки и выбралась на улицу, чтобы осмотреться. Митрофан решил составить мне компанию. Пространство вокруг моей избушки в метров двести по окружности было окружено высокой снежной стеной. Достаточно высокой, чтобы отбить у любого желание ее перелезать и, подозреваю, достаточной толщины, чтобы в ней нельзя было сделать туннель. Выглядело это довольно мило. Мы с Митрофаном переглянулись и довольно кивнув друг другу, вернулись в избушку. Вечером на связь вышел Кощей.

– Привет Яга. У тебя все хорошо? – поинтересовался мой друг, товарищ и враг. – Я пытался к тебе зайти, но это невозможно. Метель вокруг кружит, не пробиться.

– Все хорошо, – успокоила я Кощея, взяв на заметку дополнительные меры безопасности, предпринятые Морозко. – А у тебя как? Иван с Синеглазкой свадьбу отгуляли?

– Понимаешь, что‑то у них там странное произошло. Как они от Горыныча вернулись, все обрадовались, особенно царь Берендей, и решено было свадьбу сразу играть, пока еще чего не случилось. Но тут царевич Иван вмешался, сказал, что не прилично царские свадьбы в такой спешке играть. Надо гостей дождаться. Отца невесты. Опять‑таки по традиции невеста должна подарок собственноручный сделать. Иначе их потом все соседи засмеют. Синеглазке ничего другого не оставалось, кроме как согласится с женихом и сесть за подарок. Вот как подарок готов будет, так свадьбу и сыграют.

– Так это же пара дней, – удивилась я. – С Синеглазкинной скоростью она за неделю весь дворец коврами оденет, ни то что царю подарок приготовит.

– Видимо очень старается угодить, потому что подарка пока нет. Ладно мы свое дело сделали, так что дальше уже не наша головная боль. Хотя конечно поведение царевича меня немного удивляет.

Кощей нахмурился и замолчал, а я забыла, как дышать. Главное, чтобы меня ни в чем не заподозрили. Подумаешь пару раз целовались. И вовсе это тут ни при чем. Просто Иван понял, что он еще молод и ему рано жениться. Решил погулять подольше. Или Синеглазка решила жениха узнать получше, вот и задерживается с подарком. А я тут вовсе и ни при чем.

– Ну да время покажет, – махнул Кощей рукой на царские проблемы. – А я в отпуск уезжаю. В Гиспанию. Пока дел новых нет никаких, а жена новыми опытами занялась, поеду отдохну, отведу душу у знакомого инквизитора.

– Здорово, – искренне позавидовала я.

– Да, первый раз за пять лет. Так, что я буду вне зоны доступа, и ты меня не теряй.

– Не буду, – пообещала я. – А ты сувениры не забудь.

– Договорились. До весны.

– До весны, – попрощалась я и отключилась.

Так в моей избушке началась зима. Чудесное время тишины и покоя, когда никто не кричал по утрам оскорблений, не просил показать дорогу, затопить баньку и накормить. Когда не врывался Кощей с очередным важным поручением, не хвасталась своими поклонниками Кикимора, и только Митрофан составлял мне молчаливую компанию в моей лени. Когда лениться надоедало, я занималась изучением новых заклинаний, выбираясь для практических занятий во двор. Мои колдовские навыки медленно, но все же приобретались, и в двух случаях из трех мне даже удавалось достичь нужного результата. Еще я навела порядок в кладовой чудес, ознакомившись с реквизитом, и даже один раз полностью прочла Руководство Бабы – Яги, правда немногое из него запомнила. В общем, зима прошла в тихих радостях, подлечив мои порядком истрепанные нервы. И я даже начала уже думать, что вполне готова к новым трудностям и смогу продержаться здесь еще два года, не поседев и не перевоплотившись окончательно в сценический образ. Весна началась как‑то сразу. Просто однажды утром я проснулась и увидела, что скрывавшие нас от внешнего мира стены пали и вместо них мой домик окружает вполне себе знакомый лес, на деревьях которого уже набухли почки. А потом проснулась моя избушка и занялась разминкой затекших за зиму ног. Благодаря чему я в буквальном смысле узнала, что значит «дом вверх дном». Поймав небольшую паузу в этом безумном канкане, я решила совместить полезное с полезным и предложила избушке вместо прыжков на месте сбегать до зеленого дуба, подвезти Митрофана к месту службы, и обратно. Избушка приняла мое предложение с энтузиазмом и не успела я закончить свою мысль, как она уже неслась по неведомым дорожкам. И пока она бежала, а мы с Митрофаном скакали внутри, я всерьез обдумывала способы, каким можно было бы сделать избушку так сказать не ходячей.

– Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее, – пела я, в надежде быть услышанной, но безрезультатно.

Мой конь тоже был несговорчивы й и резво несся к цели, идя на мировой рекорд. К счастью вскоре показался зеленый дуб и избушка затормозила, выпуская Митрофана.

– Спасибо за доставку, – ступив на землю, Митрофан прервал свой отпускной обет молчания. – Если что понадобиться, спрашивай, рад буду помочь.

– Спасибо, – улыбнулась я. – Увидимся.

И избушка пустилась в обратный путь. Но то ли я попривыкла к скачке, то ли избушка снизила скорость, но теперь я сидела у окна и наблюдала за пролетающим мимо пробуждающимся лесом. Птицы конечно еще не вернулись и не вили на деревьях гнезда, но уже видны были подснежники, слышался рев просыпающихся медведей, и весело журчали ручьи. Снег остался только в тени, под вековыми елями. И это было странно. То ли весна тут так быстро вступала в права, то ли Морозко до последнего держал меня в изоляции, опасаясь, что я приду и все испорчу, вопрос, оставшийся без ответа. Была у меня поначалу мысль навестить мужчину и лично поблагодарить за такие чудные каникулы, но по размышлению я пришла к выводу, что лучшей благодарностью будет мое отсутствие, учитывая его болезненную реакцию. Стоило нам вернуться на свой обустроенный двор, как мимо меня гордо задрав золотистый хвост, прогарцевала Сивка – Бурка с самым независимым видом и скрылась в своей конюшне. Я аж дара речи лишилась от такой наглости. Мне конечно конюшни не жаль, тем более что все равно за ней не ухаживаю, но то, что мне сделала одолжение лошадь, это уже не в какие ворота. А я‑то решила, что она на царской конюшне прижилась.

– А ты радуйся, что лошадка вернулась, – посоветовало мне зеркало. – Она у тебя по описи хозяйства как ценное имущество проходит.

– У моего имущества есть опись? – удивилась я.

– У твоего может и нет, а у имущества Бабы – Яги есть. А ты как думала? Вас тут много временных, а имущество одно. Каждая будет разбазаривать, не напасешься.

– А еще что там проходит как ценное?

– Сама избушка, с двумя ногами, – съехидничало зеркало так, как будто прочло мои недавние мысли – конюшня и баня, почтовый сундук и я конечно же.

– Конечно, – согласилась я.

То, что зеркало было здесь самым ценным имуществом, я даже не сомневалась. Кто еще будет Бабе – Яге нервы трепать и не давать забыться. Не яблочко же. Впрочем, начавшаяся весна и мое благодушное настроение не позволили мне долго злобствовать из‑за вредной стекляшки, тем более, что информация была ценной и стоило ее запомнить. И в самом благодушном настроении я принялась печь ягодный пирог.

Знаете когда вам уже за слегка тридцать лет, вы работаете Бабой – Ягой с оформленным по контракту запретом на личную жизнь, когда желание, которые вы пробуждаете в импозантных мужчинах – это желание изолировать вас от мира как можно надежнее и подольше, когда вашими конкурентками являются синеглазые мастерицы, а ваш единственный поклонник – это отравленный яблочками начинающий богатырь, то право слово не стоит быть слишком уж привередливой и надеяться на чудо, как будто вам все еще пятнадцать, у вас нет прыщей, и все в порядке с фигурой, а у вашей двери стоит очередь из Ромео. Потому, что рано или поздно, вам будет глубоко за тридцать и жизнь ваша может стать еще более мрачной и бесперспективной.

Проснувшись утром, не от криков петуха, а от заглянувшего в комнату солнца, умывшись и одевшись, я села завтракать, вдруг поняв, что со дня моего появления на полу этой избушки с чемоданом, контрактом и истерикой, прошел ровно год. Поэтому налив в чашку кофе и позволив ей сорваться на ритуальный забег, который моя чашка совершала исключительно из заботы обо мне и моем горле, избавляя меня от самой возможности обжечься, я нарезала себе пирога и устроилась у окошка размышлять о жизни и заказах. В частности я раздумывала о том, что стоило бы в следующий раз включить в список продуктов пару кошачьих консервов для Митрофана, пусть попробует, когда придет в очередной отпуск. Еще я думала о том, вернулся ли из отпуска Кощей и чем мне это грозит. И за всеми этими обыденными размышлениями я даже не сразу осознала, что у меня под окном кто‑то настойчиво кричит и в самых нелицеприятных выражениях приглашает выйти на крыльцо. Хорошо еще, что избушку я поставила к лесу задом, а ко всяким приходящим передом и теперь посуда не скакала по всей избе, мешая мне завтракать, а сама избушка не крутилась на месте в ритме вальса. В окно кричавшего видно не было, видимо он стоял возле калитки, и я решила не обращать на него внимания. Поймет, что его игнорируют и уйдет восвояси, подумала я. Однако пришедший не унимался и даже стал увеличивать громкость своего призыва, видимо полагая, что к нему не вышли только потому, что еще не услышали, как будто такой ор можно не услышать. Голос был мужской, уверенный не только в себе, но и в своей правоте и мне это совсем не нравилось. Посмотрев на свою чашку, которая все еще продолжала свой забег и явно не спешила останавливаться, я все же решила выйти, понимая, что иного способа избавиться от посетителя нет. Оказавшись на крыльце, я зажмурилась от яркого весеннего солнца и от мгновенно воцарившейся тишины. Видимо завидев супостата, рыцарь слегка растерялся от неожиданности. Впрочем, ненадолго.

– А вот и ты ведьма старая, душегубка злостная. Пришел твой час расплаты, – обрадовал меня рыцарь.

Я открыла глаза и присмотрелась. Передо мной в шлеме, кольчуге и с мечом, стоял знакомый до боли Алешенька и смотрел на меня очень недобрым взглядом, без малейшего намека на былые чувства и признаков узнавания. А еще он явно собирался биться со мной по всем правилам богатырского боя.

– Вот мы и выяснили срок действия приворотных яблочек, – подумалось мне.

Второй год моей работы начинался просто замечательно.